ГЛАВА 2
В назначенный день, ровно через неделю после нашей первой встречи с Эмброузом Алтамонтом, мы с Холмсом по приглашению нашего клиента, отправились в его загородный дом. На вокзале Виктория мы сели на поезд и поехали в Эмберли, большую деревню в Бекингемшире.
Мы прибыли туда в середине дня. Мартин Армстронг, выехавший из Лондона на день раньше, обещал нас встретить в своём автомобиле на местной станции. Я почему-то ожидал увидеть американскую машину — возможно, один из новых «олдсмобилей», но журналист сидел за рулём «мерседеса-симплекс» модели 1902 года. Это был двухместный автомобиль, в который легко могли поместиться пять-шесть человек. Согласно кратким записям, которые я вёл в то время, у этой машины был мотор мощностью в сорок лошадиных сил и она была оснащена оригинальным сцеплением и четырьмя коробками передач. Армстронг определённо несколько оправился от своей трагической потери, во всяком случае настолько, чтобы интересоваться своим новым автомобилем и с гордостью обсуждать с нами его достоинства.
Только теперь, увидев это доказательство его благосостояния, я понял, насколько успешен был Армстронг в избранной им профессии. Позднее я узнал, что он уже опубликовал в Америке одну книгу, которая пользовалась популярностью, и работал над второй.
Как сообщил нам Армстронг, Норбертон-Хаус находился примерно в трёх милях от деревни, среди возделанных полей и прекрасных охотничьих угодий. День был тёплый и солнечный, после недавних дождей всё зазеленело, и мы ехали, наслаждаясь видом летних полей и живых изгородей.
В пути мы расспрашивали Армстронга, нет ли чего-нибудь нового в нашем деле. Насколько ему было известно, больше ничего не произошло.
Холмс осведомился, не заметил ли Армстронг, что за ним снова следят, здесь или в Лондоне, но американец ответил отрицательно.
Мы также узнали, что ни мистер Алтамонт, ни его жена не сменили свои диаметрально противоположные взгляды на медиумов, однако мистеру Алтамонту удалось убедить супругу, что теперь он готов непредвзято отнестись к этому вопросу. В результате Керкалди поселились в доме в качестве гостей.
Мы проехали примерно полпути до места назначения и приближались к мосту над маленькой речкой, когда наш водитель приглушил мотор.
— Это Шейд, — пояснил он. — Один из притоков Темзы. Если бы мы отсюда проследовали вниз по течению, то через четверть мили добрались бы до места, где в прошлом месяце всё случилось. А ещё через милю или около того мы окажемся на границе имения Норбертон-Хаус.
По просьбе Холмса Армстронг остановил автомобиль как раз за мостом. Мой друг проявил несомненный интерес и даже вышел из машины. Через минуту мы присоединились к нему на каменной балюстраде; с неё открывался вид на речку, которая была в этом месте шириной пятнадцать-двадцать ярдов. Указывая вниз по течению, Армстронг произнёс совсем тихо:
— То место, где перевернулась наша лодка, невозможно увидеть с дороги. Но оно находится всего в нескольких сотнях ярдов отсюда.
Шерлок Холмс задумчиво смотрел в ту сторону.
— Вряд ли возможно, чтобы теперь, когда прошло столько времени, там сохранились какие-нибудь ключи к разгадке, и всё же мне хотелось бы взглянуть на это место.
— Это легко сделать. Мы можем туда добраться по этой тропинке.
Оставив автомобиль за мостом, у обочины дороги, мы пошли по заросшей травой тропинке, петлявшей вдоль берега реки и повторявшей её изгибы. Вскоре до нас донёсся шум: впереди кто-то плескался в реке, и весело звенели детские голоса. Вскоре я увидел купальщиков, тела которых белели сквозь зелёную листву, и мы наткнулись на их брошенную одежду. Два мальчика ныряли с берега и плавали в реке. Холмс их окликнул и, расположив к себе замечаниями о жаркой погоде и нырянии, задал несколько вопросов. Округлив глаза, мальчишки сказали, что их не было у реки в тот день, когда утонула та леди.
— Значит, тут глубоко? — справился Холмс.
— Вовсе нет, сэр. Я могу достать до дна в любом месте, кроме плёса — вот тут. — И, чтобы продемонстрировать это, мальчуган поднял руки над головой и исчез под водой.
Мы помахали мальчишкам на прощанье и отправились дальше. Когда мы прошли ещё ярдов сорок и очутились посредине следующего изгиба реки, а ребячьи голоса снова зазвучали у нас за спиной, Армстронг сообщил, что теперь мы смотрим на то самое место, где опрокинулась лодка.
Здесь вдоль обоих берегов росли деревья, в основном ивы, и наша тропинка петляла среди них. Насекомые жужжали в листве деревьев, ветви которых склонялись к воде. На вид тут не было ничего опасного, и речка была спокойной — разве что плеснёт маленькая рыбка. Мой друг внимательно смотрел на реку, коричневую от земли, которую она несла, зачерпнул горсть воды, и в его ладони она была прозрачной.
— Сильно ли отличался уровень три недели тому назад от нынешнего? — спросил Холмс.
— Нет. — Армстронг стоял с опущенной головой, скрестив на груди руки, — вполне естественно, он был подавлен.
— Я полагаю, что в этом месте не намного глубже, чем вверх по течению, где купаются мальчики?
— Возможно, чуть-чуть, но не настолько, чтобы это имело какое-то значение. Протока, идущая вдоль всей этой части речки, конечно, достаточно глубока, и в ней можно утонуть — метров восемь-десять, на мой взгляд. Она всюду проходит по центру речки. Но Шейд можно в любом месте перейти вброд.
— Вы часто катались на лодке?
— Даже плавал в этой реке несколько раз. И два раза катался на лодке с Луизой, до того как…
Холмс участливо кивнул.
— Кажется, течение тут не быстрое.
— Конечно, нет, — ответил Армстронг. — Не более двух миль в час. Я произвёл приблизительные подсчёты, пройдя по берегу с часами в руках. Это одна из причин, по которой… — Он сделал неловкий жест. — …Словом, это трудно понять. А вот когда вы увидите лодку! Это не какой-то утлый челнок, а крепкая шлюпка типа корабельной, в такой очень трудно перевернуться. На дознании шла речь о возможном столкновении с затонувшим бревном, но я считаю, что это вздор.
— Таково было заключение коронёра?
Армстронг пожал плечами:
— Никто не смог предъявить бревно, ни затонувшее, ни плавающее в воде. Был вынесен вердикт «смерть от несчастного случая». Официально приняли версию, будто мы расшалились и сгрудились у одного борта, отчего лодка и опрокинулась. Таким образом можно легко объяснить случившееся, но это неправда.
— Вы не оспорили эту версию публично?
— Сначала я сделал попытку, но потом сдался. Какой в этом смысл? В любом случае было вынесено постановление, что Луиза умерла, утонув в результате несчастного случая, — а что же ещё тут могло быть?
— Но когда в конце концов обнаружили тело, оно было далеко отсюда, вниз по течению.
— Да, очень далеко. Целая миля.
В голосе Холмса звучало сочувствие.
— Насколько я понимаю, вас в лодке было всего трое?
— Да. Мы с Луизой и её младшая сестра Ребекка. Я почти всё время грёб. У нас была всего одна пара вёсел.
Мой друг пристально взглянул на американца:
— Как вы объясните то, что лодка перевернулась, мистер Армстронг?
Молодой человек издал горестный смешок:
— Знаете, мистер Холмс, вы первый прямо задали мне этот вопрос. Многие… смотрят на меня так, словно уверены, что я виновен. Как будто кто-то в лодке дурачился и из-за этого она перевернулась. Но очень немногие высказывали это. И даже коронёр не задал мне подобного вопроса. Услышав его от вас, я испытываю что-то вроде облегчения. — Он быстро наклонился и, подобрав камешек, с размаху бросил в воду.
— Итак?
Армстронг повернулся к нам лицом и спокойно заговорил:
— Единственный ответ, который я могу вам дать, это что я недоумеваю, как и все остальные. Я грёб, совсем тихонько, уверяю вас, сидя лицом к девушкам, находившимся на корме. Никто из нас не пытался, шутя или всерьёз, опрокинуть лодку. Мы только что плавно скользили по реке — и вдруг лодка резко переворачивается, и мы все трое оказываемся в воде.
— Вы сказали «резко переворачивается»?
— Да, очень резко. Я могу описать это, джентльмены, только так: казалось, будто какое-то гигантское морское чудовище схватило лодку и начало бешено трясти. Ребекка согласна со мной. Но, разумеется, это полный бред. — Молодой человек пожал плечами. По-видимому, по прошествии времени он сделался фаталистом.
— Как долго длилась ваша прогулка на лодке?
— Менее часа. — Армстронг сделал паузу, вздохнул и продолжил тоном свидетеля, который в сотый раз повторяет свой рассказ: — Было поздно, скоро должно было стемнеть, и мы решили вернуться. Наша лодка проплыла вверх по течению примерно с милю, от маленького причала в Норбертон-Хаус.
Я как раз повернул лодку и несколько раз взмахнул вёслами — тихонько, как я уже говорил, поскольку теперь нам предстояло плыть вниз по течению. Я готовился положить одно весло в лодку и предоставить течению нести нас обратно. Вторым веслом я собирался править в воде и в случае необходимости отталкиваться им от берега, понимаете?
— Конечно. Продолжайте.
— Затем началась… — Армстронг запнулся.
Выждав с минуту, Холмс спросил:
— Что началось?
— Ничего, совсем ничего. Я хочу лишь сказать, что по неведомой причине началась эта дикая тряска, и мы опрокинулись. Я никак не могу это объяснить.
Мой друг переглянулся со мной.
— Луиза умела плавать?
— Совсем не умела.
— Вы в этом уверены?
— Большинство женщин не умеют плавать, особенно в этой стране, как я слышал. Но насчёт Луизы я уверен, потому что, когда мы садились в лодку, она даже пошутила на эту тему. Весело сказала, что ей придётся положиться на меня в плане… спасения, в случае беды. А потом, когда это действительно случилось…
Маска безразличия сползла с лица молодого человека, и ему пришлось ненадолго прерваться.
Вскоре он продолжил:
— Когда это случилось, я снова и снова нырял, пытаясь её найти, и мне пришло в голову, что нижние юбки — ну, вы знаете, женщины их носят — могли надуться и какое-то время удерживать девушку на воде. Но ничего… — Наш очевидец вынужден был снова сделать паузу.
— Но ничего подобного не произошло, — докончил я за него фразу.
Армстронг кивнул, опустив голову.
— Как я понимаю, — заметил Холмс, немного помолчав, — на лодке нет видимых повреждений после несчастного случая? И позже её вернули в гавань в имении? Именно так. Я хотел бы взглянуть на неё.
— Не сомневаюсь, что с этим не возникнет трудностей, — заверил его Армстронг.
— Когда вы в первый раз выплыли на берег или дошли вброд, какой то был берег: этот или противоположный?
— Этот.
— А когда помогли Ребекке выбраться на берег?
— Опять-таки этот. У меня ушла минута-другая. Потом я вернулся в воду и принялся разыскивать Луизу. Нырял, нырял — снова и снова…
Холмс поднял руку: не было необходимости что-то добавлять. Одного взгляда на тинистый берег было достаточно, чтобы убедиться, что здесь не могло сохраниться следов событий трёхнедельной давности.
В молчании мы возвращались по той же тропинке и вскоре добрались до автомобиля. Армстронг завёл мотор, и мы пустились в путь — отсюда до имения было рукой подать.
По словам Армстронга, поместье под названием Норбертон-Хаус окружал парк площадью приблизительно в двадцать акров, частично поросший деревьями. Судя по архитектуре, этот дом из кирпича сочного красного цвета был построен в конце восемнадцатого века или, по крайней мере, перестроен и расширен примерно в то время. Два крыла, в два этажа каждое, тянулись на запад и на восток от центрального зала.
— У семьи есть собственное кладбище? — осведомился Холмс, когда машина свернула с дороги на подъездную аллею, посыпанную гравием.
— Сэр? — Молодой человек повернул голову, по-видимому сомневаясь, не помешал ли ему рёв мотора правильно расслышать вопрос.
— Я спрашиваю о том, где похоронена Луиза — поблизости?
— Да. Кладбище всего в полумиле отсюда. — Поскольку руки у него были заняты, наш водитель кивнул в ту сторону.
— Она погребена под землёй или на поверхности? Простите мне этот бестактный вопрос, но у меня есть причины его задать.
— В старом фамильном склепе, — ответил удивлённый Армстронг и как-то странно посмотрел на моего друга.
Холмс выразил желание увидеть кладбище, а также лодку.
— Лучше всего было бы это сделать сегодня вечером до наступления темноты, но если не получится, это может подождать до утра.
— Я уверен, что не будет никаких возражений. — Однако молодой человек нахмурился: он явно не понимал, в чём дело.
Когда мы прибыли в Норбертон-Хаус…
