Глава тридцать девятая
Блистательное разоблачение
Лежа на обитом парчой диване, Алиса Гейне понемногу приходила в себя после пережитого потрясения. За ней ухаживали доктор Хоффман и Сара Бернар. На соседнем диване, тоже почти без чувств, но по иной причине, валялся Джерсовый.
Очнувшегося капитана силой втащили в дом. Старик по-прежнему бредил, хрипло кричал и отбивался от держащих его слуг, но уже не мог навредить ни себе, ни дому герцогини.
Годфри стоял у разбитого французского окна, положив руки в карманы.
– Ну что ж, Ирен. Кажется, это конец, – мрачно промолвил он. – Никогда еще мы не сталкивались со столь непосильной задачей. Я был уверен, что во всем виноват капитан, но ведь ты видела его грудь своими глазами. Татуировки на ней нет. Кстати, что это за дуэль с виконтом, о которой обмолвилась Сара?
Ирен бросила взгляд на Д'Энрике – тот сидел на стуле в углу, сохраняя невозмутимый вид.
– Пустяки, – ответила она уклончиво. Затем прошла в другой конец комнаты и взглянула на спящего Джерсового и очнувшуюся Алису. Остановившись у камина, подруга достала сигарету и прикурила от свечи: – Рада, что капитан отделался легкими ушибами. Друзья! Только что на наших глазах кто-то попытался отравить его тем же снадобьем, что заставило утопиться моряков – одного в Темзе, другого в Сене. Должно быть, Сингх тоже его отведал, иначе злоумышленник ни за что бы его не одолел. Сегодня капитан Руссо чуть было не выдал подлеца, не желающего делиться сокровищами. За это и поплатился.
– Зачем кому-то на него нападать? – недоумевала я.
– Очевидно, интриган склонил его на свою сторону, и капитан согласился помочь ему поднять сокровища со дна моря. Оставалось одно – отправить корабль принца на Крит.
– Но, Ирен, на кого же теперь падет подозрение? – осведомился Годфри. – Ты ведь сказала, что виконт невиновен…
– Я лишь имела в виду, что он не составлял коварного плана, – вздохнула Ирен. – Утверждать, что он невинен, словно ангел божий, было бы смехотворно.
– Перестань. Говори по существу, – вмешалась я. – Признай, тебе больше некого подозревать, если, конечно, ты не хочешь сказать, что дядя Луизы…
– Ну что ты. Вовсе нет! Зачем же, по-твоему, я велела ему вернуться в Париж?
– Стало быть, Алиса шантажировала сама себя?
– Это невозможно. Среди выживших не было ни одной женщины. Кроме того, в то время Алиса жила в Новом Орлеане, ей было всего одиннадцать лет, так что она не могла принимать участия в путешествии на Крит. Я сама в этом удостоверилась, отправив телеграмму.
– Ирен! – Алиса рывком села в постели и недоуменно заморгала: – Ты что, наводила справки?
– А как же иначе? Попасть под подозрение могла даже Сара.
– Чудесно, просто чудесно! – воскликнула актриса. – Убийца! Моя величайшая роль!
В ответ Ирен лишь рассмеялась.
– Так что же случилось с капитаном? – поинтересовалась я.
Ирен улыбнулась с довольным видом:
– Я и не подозревала, что сегодня вечером нас ждет целое представление. Капитана отравили ядом – к счастью, не смертоносным, хотя помутнение рассудка, которое он вызывает, может привести к летальному исходу. Возможно, злоумышленник подмешал ему в шампанское корень мандрагоры. Алкоголь убивает неприятный привкус, поэтому, скорее всего, капитан вообще ничего не почувствовал. Завтра мы непременно должны наведаться в аптеку и побеседовать об этом опасном растении с месье Кремьё.
– А чего же мы добились сегодня? – спросил Годфри.
– Сегодня наши изыскания достигли своего апогея. Доселе лишь мистер Холмс привык покорять подобные вершины – ему одному было под силу раскрыть самый хитроумный преступный замысел. Однако я решилась посягнуть на лавры знаменитого сыщика и совсем скоро отпраздную победу.
– Ирен! Хватит скрывать от нас правду! – В голосе моем невольно зазвучали обиженные нотки. – По-моему, мы ее заслужили.
– Безусловно. Во-первых, я ничуть не расстроилась, обнаружив, что грудь капитана Руссо чиста. Откровенно говоря, так я и думала, но должна была в этом убедиться. Теперь я точно знаю, кто придумал и претворил в жизнь коварный план. – Ирен повернулась к доктору Хоффману, по-прежнему сидящему у кровати Алисы: – Она ведь поправится? Ее здоровью не повредит еще одно потрясение?
Доктор мрачно кивнул. В умных темных глазах его была тревога.
Может, в эту минуту он, сам того не ведая, ухаживал за убийцей? Я взглянула на ослабевшую герцогиню, пытаясь понять, что подвигло ее возглавить коварный заговор и даже шантажировать саму себя. Может, деньги отнюдь не являлись мотивом совершенных ею злодеяний? Наверняка Алиса хотела, чтобы принц прославился удивительным археологическим открытием. А что, если много лет назад кто-то из заговорщиков поведал ей тайну сокровищ? А вдруг она в сговоре с шантажистом?
– Алиса, – мрачно промолвила примадонна, – тебе не понравится то, что ты сейчас услышишь, но у меня нет выбора. Убийца моряков, переживший кораблекрушение, тот, кто жаждал насладиться золотыми дарами в одиночку, тот, кто шантажировал тебя…
Лишь я одна заметила, как взгляд Ирен скользнул в сторону Годфри. Нортон неотрывно держал руку на чем-то, что прятал в кармане.
– …на самом деле не кто иной, как дорогой, любимый тобой человек, которому ты всегда доверяла…
Боже правый! Принц! Он уже немолод, обладает властью и прекрасно подходит на роль…
– …твой наставник, любовник и близкий друг…
Доктор Хоффман схватил Алису за запястье. Взгляд герцогини испуганно заметался по комнате.
– …Эмиль Хоффман, – промолвила Ирен, смерив взглядом преклонившего колени доктора.
– Эмиль? – недоверчиво переспросила Алиса. Голос ее дрожал.
Доктор Хоффман отпустил ее руку, развернулся и впился взглядом в примадонну:
– Вы сошли с ума, мадам!
– Неужели? Не могли бы вы снять пиджак и рубашку?
– Вздор! Мне незачем раздеваться. Совершенно очевидно…
– Совершенно очевидно, что в начале восьмидесятых вы, доктор, были на Мадейре, где и встретили Алису. Но зачем вы туда отправились? Конечно же, чтобы изучить современные методы морских исследований. Прозрачные воды тех славных краев пользуются огромной популярностью у любителей подводного плавания. Но вы вдруг влюбились и, должно быть, просто обезумили от гнева, когда отец Алисы счел вас слишком бедным для своей дочери! Ведь вас ждали богатства, достойные самого императора! Это вы убили Клода Монпансье? Как бы там ни было, вы, и только вы решили ни с кем не делиться драгоценностями и наконец разбогатеть назло чванливому финансисту.
Но вы не знали, как поднять сокровища со дна моря, хотя годы ожидания позволили вам избавиться от соперников, встающих у вас на пути. И тут жизнь нанесла вам сокрушительный удар: Алиса влюбилась в титулованного принца Монако. Задолго до начала их отношений вы решили использовать дворцовый сургуч – в этом вам невольно помог старик Кремьё, семью которого вы лечили от артрита. Ведь прежде всего вы врач. Пусть и тайно, но вы получили-таки доступ к этой редкой смеси. Не спорьте – Годфри побеседовал с месье Кремьё, который, к несчастью, и не подозревал о ваших корыстных помыслах. Но судьба и на сей раз иронично вам улыбнулась: оказалось, что новый возлюбленный Алисы – подумать только, с ним она встретилась как раз на Мадейре! – может помочь вам вернуть утраченные в морских глубинах богатства. Вы шантажировали любимую, воспользовавшись вашей прошлой связью, для того лишь, чтобы заполучить то единственное, что вы по-прежнему любите, – сокровища. Может, вы все-таки покажете нам грудь?
– Нет! – дерзко вскричала Алиса, приподнявшись на постели. – Эмиль ни в чем не виноват. Он врач, а не убийца!
Виконт тотчас подскочил к Хоффману и схватил его за плечо, не давая подняться на ноги:
– Эта особа сразилась со мной на дуэли и сорвала мне рубашку с плеч. Единственное, что вам остается, – позволить ей взглянуть. Я не ручаюсь за исход дела, случись вам скрестить с ней рапиры, но поверьте на слово: она способна разорвать вас в клочья.
Годфри помог виконту удержать Хоффмана. Лишь только Д'Энрике упомянул дуэль, Нортон впился в супругу взглядом. (Полагаю, по возвращении в номер подруге многое придется ему объяснить.)
Даже Джерсовый очнулся от алкогольного забытья и приковылял к доктору Хоффману. Взору моему открылась страшная картина: в приличном, порядочном доме трое обрушили свой гнев на одного.
Доктор Хоффман стряхнул с себя их руки, посмотрел на смятенную Алису, опустил взгляд на рубашку и принялся расстегивать пуговицы.
Тишину нарушали только щелчки перламутровых кружочков, отскакивавших от накрахмаленной ткани. Я стыдливо отвела взгляд, не в силах смотреть на человека, которого подруга пыталась сосватать мне в ухажеры. Впрочем, все это было задолго до того, как на него пало подозрение.
Я вдруг почувствовала укоры совести: в эту минуту я искренне желала подруге поражения, надеясь, что доктор невиновен.
Расстегнув последнюю пуговицу, Хоффман опустил руки. Годфри по-прежнему удерживал доктора на полу, и виконт без промедления раздвинул тонкую ткань полочек его рубашки. Алиса отвернулась. Сара подалась вперед. Я не могла заставить себя взглянуть на обнаженную грудь Хоффмана, но сгорала от любопытства и нетерпения. Ирен вздохнула, но это был не вздох облегчения.
Не вытерпев, я наконец повернулась к доктору, почему-то уверенная в том, что он невинен, словно агнец божий. В ту же секунду – словно восточный дракон, проявившийся на вазе, которая, как мне думалось, была совершенно лишена каких-либо рисунков, – взору моему предстала гигантская извилистая татуировка: изысканно украшенная роза ветров, сложенная из татуировок, заклеймивших грудь трех мертвецов и похищенной девушки. Будто алчный, ненасытный кулак, символ размером с ладонь был наколот над самым сердцем Хоффмана.
Мы лишились дара речи, не сводя глаз с ужасного доказательства вины доктора.
– Рисунок не Сингха. – Джерсовый придвинулся ближе, пристально разглядывая татуировку. – Кроме разве что буквы «E». Старина Сингх никогда не рисовал таких завитушек.
Доктор Хоффман поднял наконец взгляд. Лицо его перекосило от злобы.
– Никто из вас, глупцов, не смог бы добраться до моего сокровища! Почему я должен был делиться им с вами, когда я сам придумал этот план и нашел способ вернуть золото? Рок! Злой рок неотступно следовал за мной с тех самых пор, как отец Алисы отнял ее у меня. Я поклялся, что не умру в нищете. Нет, вовсе нет! За исключением первой буквы, эта жалкая корабельная крыса не касалась моей груди. По мере того как умирали члены Кварты, искусный татуировщик из Марселя дорисовывал остальные буквы. Я сам придумал эту татуировку. Она моя! План тоже мой! И сокровища мои!
Алиса закрыла лицо белыми, украшенными кольцами руками:
– Боже… Я видела эту татуировку много лет назад. Мне показалось странным, что Эмиль постоянно ее от меня скрывает, – он никогда не позволял мне ее рассмотреть. Я-то думала, он стыдится юношеской глупости, но я сама была глупа, наивна и ужасно глупа!
– Не надо, Алиса! – Ирен не сводила глаз с пленника. – Не зацикливайся на прошлом. Тебе придется сделать непростой выбор в настоящем.
– Мне? Но почему?
Ирен кивнула в сторону доктора Хоффмана. Он впился в примадонну взглядом, словно хотел навеки заклеймить ее лицо жгучей ненавистью.
– Если мы предъявим ему обвинение, доказать убийства будет весьма непросто. К тому же это даст ему прекрасную возможность предать огласке ваши прошлые отношения.
С минуту Алиса не сводила глаз с доктора. Он опустил голову, избегая ее взгляда.
– Полагаю, так и будет, – промолвила она холодным тоном. – А второй вариант? Уверена, ты и его продумала.
– Мы позволим ему покинуть Ривьеру, – объяснила подруга. – Никто не станет предъявлять ему обвинений. Придя в себя, капитан отправится с принцем в экспедицию и «случайно» обнаружит сокровища. Принц позаботится о том, чтобы о его находке сообщили историкам. Золото перейдет к музеям и пополнит коллекцию океанографических достижений твоего возлюбленного. Его успех приблизит дату вашего обручения, ведь подобным открытием он, несомненно, заслужит всенародную любовь. Оставшиеся в живых участники критского договора как, например, Луиза Монпансье и Джерсовый, будут вознаграждены за тяжелый труд средствами из казны герцогини де Ришелье.
– Полагаю, доктор Хоффман не входит в их число, – проговорила Алиса.
– Полагаю, принять подобное решение под силу лишь герцогине де Ришелье, – в тон ей ответила Ирен.
Доктор Хоффман содрогнулся и отвернул лицо к обнаженному плечу:
– Желая достичь всего, я потерял все. Я даже невольно помог Алисе выйти замуж за моего соперника. – Он в первый и последний раз взглянул ей прямо в глаза: – Клянусь, я бы никогда не рассказал принцу о нашей любви. Ты богата – у тебя миллионы. А у меня ни гроша – так стоит ли скупиться? Шантаж был лишь средством. Угрозой, которую я никогда не собирался претворить в жизнь.
– А сейчас, Эмиль? Что, если она поможет тебе получить сокровища?
– Ради своей свободы, своего счастья, своей жизни я…
Алиса отвернулась:
– Жаль, что ты не подумал о жизни, свободе и счастье тех, кто был рядом с тобой. Жаль, что ты не подумал обо мне.
– Но ведь все это – кораблекрушение, удивительное открытие и критский договор – случилось до нашей встречи.
– Кроме первого убийства, – напомнила герцогиня. – Ирен права: мое появление в твоей жизни было для тебя унизительно. Прошу, не пытайся себя оправдать. Это все усугубляет. Пусть он уйдет, Ирен. Можно? Я хочу, чтобы он ушел.
Примадонна согласно кивнула.
Эмиль Хоффман привел себя в порядок: застегнул ухоженными руками рубашку, пригладил спутанные волосы и бороду, расправил пиджак. К нему вернулся прежний образ опытного врача, совершенно не сочетавшийся с человеком, подсыпавшим яд в фужер капитана всего лишь час назад.
Он направился к выходу, но виконт тотчас преградил ему путь:
– Месье, ваши действия поставили под угрозу благосостояние принца, которому я поклялся в верности. Сомневаюсь, что этим иностранцам хватит полномочий добиться вашего немедленного отъезда. Поверьте, я готов взять это на себя. Вы больше никогда не побеспокоите ни княжество Монако, ни княжеский двор. Забудьте о драгоценностях, теперь они – государственная тайна, вмешиваться в которую слишком опасно.
После короткой паузы доктор удалился, не проронив ни слова. Через разбитое окно до нас донесся звук его шагов.
Джерсовый снова мирно храпел на диване.
– Touché, сэр, – одобрительно промолвила примадонна. – Честно говоря, я была уверена, что при случае вы попытаетесь оставить сокровища себе.
– Так я бы и поступил, – загадочно улыбнулся виконт. – Но вы не дали мне подобной возможности. Желаю приятного вечера, леди. Сэр.
С этими словами виконт удалился, и я с удивлением отметила, что чувствую к нему симпатию.
Годфри вытащил руку из кармана и размял затекшие пальцы:
– До чего мирный, спокойный конец столь длительного и кровавого приключения.
– Все хорошо, что хорошо кончается, дорогой мой Годфри.
Сара, плечи которой обвивал Оскар, заключила Ирен в объятия, расцеловала в обе щеки и, помявшись секунду-другую, – в глазах ее заплясал озорной огонек, – поцеловала и Годфри.
– Примите мои поздравления, дорогие друзья! – воскликнула она. – До сих пор в моей жизни не было ни одного столь же занимательного вечера, проведенного вне сцены. Терпеть не могу торопить события, но у меня для вас чрезвычайно важная новость. Я дебютирую в роли Гамлета в Монте-Карло – в приватной обстановке, исключительно в кругу друзей в зрительном зале казино, – дабы отпраздновать удивительное открытие принца. Ирен может сыграть Офелию, хотя эта роль ей не подходит. Так что, Алиса, я превращу ваше Монте-Карло в сияющий оплот всего, что связано с культурой!
В этот момент Оскар – безусловно, обрадовавшись столь приятным известиям, – туго сжал лоб своей хозяйки. Украшенная внушительной диадемой, Божественная Сара задумчиво нахмурила брови:
– А может, поставить здесь «Клеопатру»? Оскару тоже достанется роль. Из него получится восхитительная гадюка!
