Глава 18
Эту ночь Генри провел в хижине вождя.
После ужасной трапезы захмелевший Генри уже мало что помнил. Он сидел на травяном настиле и покачивался. Его глаза просто закрывались, и сон борол его изо всех сил. Привыкший к хмельным напиткам, Хаки Яма был бодр и весел. Били Зау громко с ним болтала, пока Генри не уронил свою голову ей на плечо.
Вождь встал, приложил руки к груди и поклонился. Его дети тоже встали и проделали то же самое.
Били Зау постелила Генри рядом с собой. Он долго ворочался – мутило в животе. Мяса он съел совсем немного, только чтобы вождь был доволен своим угощением, а вот самовнушение сыграло в его организме большую роль…
Генри почувствовал горячее тело девушки и пришел в себя. Она придвинулась к нему поближе и положила голову ему на грудь.
– Это не грех, если мы с тобой что-нибудь совершим, – прошептал возбужденный Генри, погружая ее в свои объятия.
– Нас так не любят, – в свою очередь прошептала Били Зау.
– А как?
– Нас некогда обнимать. Наши воины должны добывать еду и воевать… А мы рожать детей, чтобы пополнять племя.
– Это все у вас делается на ходу? У Хаки Яма есть девушка?
– Нет, он молодой, но может пользоваться любой – то его воля.
Генри не понял, что этим хотела сказать Били Зау. Она почему-то стала говорить на таком ломаном английском, что Генри порой ее очень плохо понимал.
– Хаки Яма – молодой и красивый воин, – сказал Генри. – Он храбрый. Я его видел тогда, когда встретился с ним один на один.
Били Зау разговаривала с Генри, не переставая наслаждаться его телом. Ее руки просто не унимались, ощупывая и все больше возбуждая его плоть.
Генри прижал девушку к себе, украдкой взглянул на вождя, который сидел к ним спиной и снова что-то бормотал.
– Он спит когда-нибудь? – спросил Генри.
– Он ложится спать под утро, пока не убедится, что все духи покинули нашу землю. Сейчас он обеспокоен появлением чужих людей, – объяснила Били Зау.
– Это мои товарищи, – заволновался Генри.
– Они чужеземцы и наши враги. Так говорят боги.
– Я тоже, получается, ваш враг?
– Нет. Ты становишься воином и будешь жить у нас. Тебя вождь принял благодаря Хаки Яма. Он хорошо про тебя говорил. Ты ему понравился, поэтому ты и здесь. – Она не оставляла Генри в покое, пока он не застонал. Били Зау сжала его член рукой, чувствуя, как она становится мокрой от извержения его плоти. – Это вода богов, – прошептала она, облизывая свою руку.
– Что, это так надо? – заметил Генри.
– Вода богов дает всем силу. Когда она попадает в тело, появляются дети, она убивает внутри всех черных духов и очищает от грехов.
– Не понял – это как? Это же…
– Нет, это вода, и не спорь со мной. Кому она достанется – тот счастливый и любимый, храбрый и сильный.
– У вас все этой водой пользуются? – не успокаивался Генри.
– Да. И воины, и женщины.
– А Хаки Яма?
– Я беру воду богов у него. Пока я молода и нет у меня детей, то должна пользоваться водой воина. Она мне помогает жить.
– Ну и обычаи у вашего племени, – заметил Генри, стараясь не обидеть Били Зау. – Значит, Хаки Яма был с тобой?
– Нет. Я все это делаю руками, как положено женщинам нашего племени. Теперь есть ты у меня, но тебя еще надо очистить от всех черных богов. Это должен сделать только сын вождя.
– Это еще как? – приподнялся на локтях Генри.
– В тебя надо влить его святую воду, и тогда ты станешь воином нашего племени законно.
– Он меня что, должен трахнуть?
– Он должен в тебя влить свою святую воду, тогда тебя вождь примет в воины нашего племени. Сейчас ты наполовину наш враг, – объяснила Били Зау. – Тогда я с тобой могу жить, как положено женщине.
– С ума сойти можно, – Генри сразу представил довольно приличный орган сына вождя, который никогда еще не видел в возбужденном состоянии. Представил, как он будет входить в него, и у Генри потемнело в глазах. – Это обязательный ритуал?
– Да. Утром Хаки Яма должен рассказать обо всем вождю, и он тебя примет в воины.
У Генри даже перестал болеть живот. Он прижал к себе Били Зау и тихо, поглядывая на вождя, спросил:
– А нельзя как-то упростить этот обряд? У нас это не принято в Англии.
– Ты должен быть равноправным воином племени Маори, – сказала Били Зау и снова стала обнимать Генри. – Утром ты будешь настоящим воином, и я тобой буду гордиться.
– Об этом все узнают в племени?
– Да, узнают и будут тебя уважать за то, что в тебе святая вода сына вождя.
– Он такие вливания делает каждому? – спросил Генри.
– Нет. Такая честь только тебе, как белому человеку.
Генри захотелось бежать куда глаза глядят, но он понимал сложившуюся обстановку и снова вспомнил Софию.
«Когда же они увидят какой-нибудь корабль, – подумал Генри. – Я тут за всех отдуваюсь, а они там и не думают ничего… Сам вызвался пойти в это чертово племя, так что нечего кого-то винить. А с другой стороны, давно бы нам всем вертеться на костре и лежать на блюде перед вождем и его дикарями».
Вошел Хаки Яма и что-то долго рассказывал вождю, жестикулируя.
Генри внимательно за ним наблюдал, стараясь по его выражению лица хоть что-то понять.
– Что он говорит? – шепнул Генри.
– Ничего особенного. Ты не беспокойся. Тебя это совсем не касается.
Сын вождя взглянул на Генри, потом снова обратился к старику и продолжил разговор.
Вождь медленно поднялся и направился к выходу. Сердце у Генри с тревогой забилось. Он сел на травяной настил и поджал под себя колени.
– Что с тобой? – спросила Били Зау.
– Не знаю, но мне кажется, что-то случилось.
– Ложись и не тревожься. Вождь сам решит все вопросы.
Через некоторое время вернулся Хаки Яма и присел между сестрой и Генри. Генри попытался встать, но Били Зау его остановила и стала разговаривать с братом. Он ей быстро отвечал, изредка поглядывая на обнаженное тело Генри и на свою сестру.
Генри ждал, что Били Зау сообщит ему какую-нибудь новость, услышанную от брата, но она сосредоточенно кивала на его слова головой, жестикулировала, а потом рассмеялась. На лице Хаки Яма тоже мелькнула улыбка. Он встал и налил еще немного напитка, который тут же стоял у костра, и протянул чашку Генри.
– Выпей, – сказала девушка. – Он тебе ее дает в знак своего уважения.
Генри взял из рук Хаки Яма чашку и выпил хмельной кислый напиток.
За хижиной послышались торопливые шаги, и Генри взглянул на детей вождя. Их лица выражали полное спокойствие.
– Скоро взойдет солнце и надо идти добывать еду, – сказала Били Зау.
Она встала и направилась к огню. Хаки Яма успел провести своей ладонью по ее упругой попке, на что она совсем не обратила внимание. Он повернулся к Генри, и только теперь Генри заметил, что лицо сына вождя чистое, без всяких традиционных рисунков. В полумраке его было трудно разглядеть, а тут он был совсем рядом, и Генри увидел молодое смуглое лицо брата Били Зау. Они даже были похожи друг на друга, кроме цвета кожи. Его небольшой нос и черные с правильным разрезом глаза сверкали от костра. Небольшой пушок над верхней губой говорил о его молодости. Стройное и упругое тело с несколькими царапинами на плече и груди.
Хаки Яма наклонился к Генри:
– Юрами сау бен, – произнес он и, положив на его плечо свою руку, заставил его лечь.
Генри взглянул на Били Зау. Она подкинула в огонь щепок и расположилась в противоположном углу.
– Юрами сау бен, – повторил Хаки Яма.
Генри повиновался и вытянулся на одеяле…