Хаки Яма встал, выпил чашу напитка и снова подсел к сестре, долго молчал, смотрел на огонь.

Генри лежал неподвижно, наблюдая за ними. В голове снова заиграл хмель, и он закрыл глаза.

Пережитое за сегодняшний день давало о себе знать. Скоро утро, а он еще не сомкнул глаз. Наконец, сон его поборол, и он уснул.

Хаки Яма дождался возвращения вождя, встал и направился к Генри на травяное одеяло. Били Зау расположилась рядом с вождем и продолжала молча смотреть на горящий огонь, изредка переговариваясь с отцом.

Генри вздрогнул, когда Хаки Яма коснулся его плеча. Он с трудом пришел в себя и увидел пронзительный взгляд его черных глаз. Такой взгляд он видел тогда, раньше, когда повстречался с ним в джунглях в первый раз. Что было тогда в голове этого молодого воина, Генри и предположить не мог. Он в любую минуту мог сразить его своим копьем, но он этого не сделал. Генри помнил тот взгляд, горящие, возбужденные жертвой глаза, изрисованное лицо и плечи… Теперь он снова видел их перед собой, но они были другими и внушали доверие. Генри взглянул на сидящих к ним спиной вождя и Били Зау.

Ему стало стыдно перед девушкой, что сейчас этот юнец дикого происхождения может себе позволить недозволенное. Но Били Зау не обращала на них внимания, чертила палкой по песчаному полу какие-то рисунки и молчала.

– Юрами сау, – тихо произнес Хаки Яма, прямо на ухо Генри.

– Вот привязался со своим юрами сау, – прошептал ему в лицо Генри. – Может, отложим твой поганый обряд?

Хаки Яма провел по груди Генри своей ладонью и вытянулся рядом с ним, обнял за плечи.

Только теперь Генри заметил его большой и возбужденный член, готовый вонзиться в него и одарить, как говорит Били Зау, святой водой.

Генри и сам готов был сейчас подарить эту свою воду любому, только бы его не трогали, но получалось все наоборот, и Генри приготовился к самому страшному. Как он ненавидел в эти минуты этого дикого воина, этого дикаря! Он готов был его растерзать на маленькие кусочки, оторвать его большое достоинство и бросить в костер. Но Генри понимал, что, скорее всего, сам может там оказаться, а главное, надо было протянуть время, чтобы, если Бог даст, появился корабль и они все были спасены.

«Самое главное, – думал Генри, – чтобы они не пошли его искать. Это будет для них всех катастрофа. Его самого непременно привлекут к тому, чтобы он убивал своих товарищей, как новый воин, который сейчас родится под этим лежащим рядом телом».

Генри не понимал всей сложившийся ситуации. Его мысли сейчас были заняты только тем, чтобы быстрее отделаться от Хаки Яма.

Очень было неудобно перед Били Зау, которая, наверняка, обратит на них свое внимание. Может, это в порядке вещей, и ей не привыкать? Они же полуживотные, раз занимаются таким делом, а самое главное – жрут своих собратьев. Это просто ужасно!

Хаки Яма развернул Генри на живот, и Генри почувствовал, как его рука скользнула между ягодицами.

– Ты должен стать нашим равноправным воином, – проговорила откуда-то из темноты Били Зау. – Завтра мой отец тебя посвятит в нашу священную книгу племени, и ты произнесешь клятву верности нашему народу. Ты должен стать воином, поэтому Хаки Яма вольет в тебя священную воду нашего рода, и ты обязан этим гордиться. Хаки Яма делает это впервые, – объясняла уже в который раз Били Зау. – Ты у нас пока еще один чужеземец, я же тебе об этом говорила… Он тебя очищает, и ты утром будешь гордиться, что стал воином.

– Пока нечем гордиться, – пытался выравнивать свой дрожащий голос Генри. – Мне не очень-то и приятно это ваше посвящение. Это какой-то бред… Мне тоже придется когда-нибудь вот так кого-то посвящать?

– Не говори так. Хорошо, что они не понимают твоего языка.

– Я же могу сказать, что об этом думаю. У меня уже вся задница трещит.

– Утром, после того, как ты увидишь нашу книгу и дашь клятву, я тебя поведу в поле наших предков. Там покоятся наши воины и жители нашего племени. Это в будущем и наше место для покоя, – с волнением говорила Били Зау.

– Вот как далеко я зашел! – хрипел Генри под новыми натисками Хаки Яма. – Его тоже можно так трахнуть? Я сейчас на все готов.

– Нет. Он сын вождя, и это сделать невозможно, – возразила Били Зау.

– Вот извращенец!

– Что такое извращенец? – не поняла Били Зау.

– Нехороший человек, вот что это такое, – пояснил Генри, пытаясь повернуться на бок, но крепкие руки Хаки Яма держали его с такой силой, что все попытки его оказались тщетны.

– Да, да, хороший человек, – не поняла Били Зау. – Ты теперь его брат. Можешь с ним быть всегда.

– Мне бы лучше быть с тобой, – возразил Генри.

Хаки Яма лег рядом и смотрел на Генри, который все еще не мог отойти от такого посвящения в воины этого чертового племени.

– Животное, – вырвалось у Генри. – Измахратил, как хотел… Попался бы ты мне там, в Англии, я б оторвал тебе яйца.

– У нас есть белый воин, – громко произнесла Били Зау.

Вождь встрепенулся и встал. Он подошел к лежащим на травяном настиле молодым людям, скрестил свои морщинистые руки на груди и стал читать очередную молитву.

Теперь подошла и Били Зау. Она встала рядом с вождем и смотрела больше на Генри, чем на брата.

Пользуясь тем, что только Били Зау что-то понимала на английском, Генри дал волю своим чувствам:

– Вот паразит, отрастил дубину до колен, чуть насквозь не проткнул. Я тебя еще достану…

Хаки Яма взглянул на Генри.

– Спи давай, извращенец. Я тебя тоже отдеру, если в ближайшее время не сожрете.

Хаки Яма посмотрел на Генри таким дружелюбным взглядом, что Генри снова выразил свои мысли вслух:

– Я тоже найду, во что тебя посвятить. У меня не меньше твоего. Визжать ты у меня будешь, как резаный поросенок.

Били Зау кое-что поняла и улыбнулась.

– Не ругайся. Хаки Яма любит тебя.

– Вот этого не надо. Я знаю, чем такая любовь кончается, – возразил Генри и взглянул на вождя, который стоял рядом с закрытыми глазами. – Ну и папаша… твоему сыну надо девок трахать, а не посвящениями заниматься…

Вождь неожиданно открыл глаза и сурово взглянул на Генри, который не в меру разговорился.

Генри вздрогнул. По его телу пробежала дрожь от такого взгляда, но Хаки Яма поднялся, погладил своей рукой Генри по голове и встал рядом с вождем.

Теперь Генри лежал перед этим диким семейством беспомощный и голый. Тут же пропала его красноречивость.

Хаки Яма тоже скрестил руки на своей груди, и они снова, все вместе, закрыли глаза, забубнили молитву.

Генри не сводил глаз со стройного тела Били Зау и почувствовал прилив новых сил в своем организме. Возбуждение взяло верх, и он тихо сказал:

– Били, а если я тебя сейчас захочу – это будет входить в обряд посвящения в воины?

– Это ты сможешь сделать только завтра, когда вождь тебя посвятит в священную книгу предков, – сказала девушка.

– Черт возьми, сколько еще будет таких посвящений? У меня скоро глаза лопнут от перевозбуждения. У меня еще одна просьба, раз я являюсь, так сказать, членом вашего племени, нельзя ли сделать исключение, чтобы мне ходить в штанах. У нас не принято бродить голым, а я человек чувствительный и боюсь зацепиться своим другом за какую-нибудь корягу.

– Это противоречит нашим законам, – ответила Били Зау.

– В таком случае я вам все джунгли повалю.