Глава 16
Очередной корабль противника стал медленно погружаться в воду.
– Дай, я ему напоследок еще ядро пошлю, – не терпелось Павлу. Он навел пушку и произвел выстрел. Ядро ушло в воду и пронзило борт тонущего корабля.
Снова началась ружейная стрельба. Добивали противника уже в воде.
Подбежал командир и, радостный, прыгал, как ребенок.
– Кто утопил корабль? – спросил он.
– Да вон тот пацан, – указал старый моряк на Жана, который стоял в стороне в окровавленных бинтах.
– В трюм, быстро, к фельдшеру, – скомандовал командир, и Жана подхватили чьи-то руки, потащили вниз.
Там в трюме его уложили на носилки, и фельдшер стал делать перевязку.
– Тебе полежать немного надо, – сказал он. – Много крови потерял.
– Я так и уснуть могу, – тихим голосом ответил Жан, чувствуя, как стал слабеть.
– Я дам тебе лекарства, поспи немного, если хочешь.
Жан закрыл глаза и сжал зубы от нестерпимой боли, пока его голову обрабатывал фельдшер.
– Ты у нас герой, – твердил он. – А герои нам нужны. Государь будет знать о тебе. Сам командующий доложит.
– Слава тебе господи, что командующий, а не рыбы на морском дне, – прошептал Жан.
В трюм спустился командующий и присел рядом с раненым.
– Болит голова? – спросил он и положил свою тяжелую руку ему на грудь.
– Немного, – ответил Жан. – Но, граф, мне некогда лежать. Надо наверх.
– Я тебе приказываю только лежать, – сказал командующий. – Шведы, с потоплением своего корабля, притихли и отступили, так что лежи спокойно. Тебя как зовут, юноша?
– Жан.
– Опять какой-то иностранец? – не понял командующий. – Имени такого у нас нет. Наемный вояка?
– Что-то вроде этого, – улыбнулся через силу Жан.
– Надо же. Я и не знал, что государь сюда добровольцев направил из-за границы. Будет незамедлительно доложено Петру Алексеевичу о твоем подвиге.
– Нас здесь трое, – сказал Жан.
– И все иностранцы? А, это вы в такой интересной одежде были? Говорил мне о вас командир. Молодцы! Доложу немедля государю!
Жан немного успокоился и закрыл глаза.
– Сделать все, чтобы жил, – приказал командующий.
Фельдшер вытянулся перед графом и снова занялся раненым.
– Это тебе, брат, война, а не игрушки, – приговаривал фельдшер, забинтовывая его голову. – Здесь пули не разбирают ни храбрецов, ни трусов. Ей все равны. Поэтому самого себя беречь надобно. Ну вот, теперь порядок, – фельдшер взглянул на свою работу. – Полежи немного, нужен будешь, командир сам тебя позовет наверх.
Жан вытянулся на носилках. Рядом лежало еще около десятка раненых, которым врачи оказывали помощь. Кто-то из них кричал от боли, ругая шведов крепким матом, кто-то плакал или стонал.
Жану стало невыносимо здесь находиться. Пахло сыростью и кровью. Он начинал нервничать, ворочаться и попытался встать.
– Вам лежать надо, – подбежал к нему фельдшер и снова уложил его на место. – Врач велел не двигаться.
– Я тогда умру, – схватил его за руку Жан.
– Не бойся, мы тебе не дадим этого сделать, – он мило улыбнулся и, подмигнув, поспешил к другому раненому.
Жан проводил его взглядом, снова закрыл на мгновение глаза, почувствовал, как стала кружиться голова.
Там, наверху, снова загрохотали пушки, бой начался с новой силой.
Северная война, начавшаяся еще в 1700 году, была в самом разгаре.
Царь Петр не хотел отдавать земли, на которые претендовали шведы и финские поселения. Он считал, что если не иметь превосходства на Балтике, то соседние государства будут представлять угрозу северным границам России и бороздить балтийские воды, захватывая все новые и новые государственные земли.
Петру этого было не нужно. Он сам пытался прибрать кое-какие острова и установить там свое господство, заселив их военными и укрепив так, чтобы каждый из них мог давать самостоятельно отпор любым вражеским проявлением.
С новыми реформами Петра произошло много изменений как на море, так и на суше. Быстрыми темпами строился город. Государь уже давно мечтал перевести всех своих родных из Москвы, но все оттягивал, торопясь выстроить город полностью.
Петербург должен был стать одним из крупнейших городов России. Здесь планировался порт для торговых кораблей, военные базы, как вдоль берегов Невы, так и в отдалении. Кронштадт был для этого основной точкой, и на него Петр делал особую ставку. Гроты, что были вдоль берегов, играли особую роль в охране границ и безопасности на суши. Практически он отправлял туда смертников, потому что помощь в решающий момент им прийти не могла. В случае чего гроты просто подрывались и топились, чтобы не достались врагу, который с них мог вести целенаправленный огонь по берегам.
Вдоль берегов постоянно курсировали сторожевые корабли, и, по их команде, основной флот в любой момент мог выйти в море и начать бой.
Государь и сам неоднократно выходил в море, брал командование на себя и вел бой.
Сейчас он был необходим здесь, на постройке города, и руководил всеми делами сразу, мало доверяя своим приближенным.
О боевых событиях он был очень хорошо осведомлен и давал указания своим посыльным на флагманский корабль, где находились штаб и командующий.
С последней сводкой он получил известие о боевых подвигах на кораблях своего флота.
– Это не те ли молодые люди, которых я желал отправить учиться морскому делу? – спросил Петр князя Гагарина.
– Те, государь. Поговаривают, они бьют шведов не хуже наших обученных.
– Дай бог, останутся живы, всех их ко мне. Сначала на губу посажу за ослушание, потом вознагражу. Хочу взглянуть на этих героев. Они откуда набирались? Из Пскова или Новгорода?
– Ваше Величество, вы забыли – это те самые невидимки, – напомнил князь, – которые рассказывали о будущем.
– А, вспомнил. Все равно ко мне. Это я их тогда, значит, видел на корабле? А что вы мне врали? «Кажется, тебе, государь, мерещится, кажется…» Ох, займусь я вами однажды, допрыгаетесь вы у меня.
– Будет исполнено, государь, все как один будут у вас.
– Не все, а только трое. Помню, помню. Они мне еще какой-то бред несли о будущем Петербурга.
– Как сказать, – заметил Меньшиков. – Мне однажды приснился наш будущий город, и я его увидел именно таким, как они сказывали.
– Поживем, увидим, – склонился Петр над картой на столе.
– Не дожить нам, государь, до их рассказов. Это будет лет через триста.
– Ну, памятник нам уж точно поставят. Вот и будем созерцать наше сокровище с высоты.
Жан позвал фельдшера и встал.
– Ты куда это собрался?
– Что там наверху?
– Опять затишье, лежи, – сказал он.
Вниз снова стали спускать раненых, и у Жана сжалось сердце.
– Все, – сказал он вслух и решительно встал. – Надо идти.
Пока врачи занимались новыми ранеными, Жан выбрался наверх. Голова закружилась, и он чуть было не повалился на палубу.
Он быстро нашел своих. Они сидели под орудиями и из котелков ели кашу. Увидев Жана, Ин вскочила и подбежала к нему.
– Уже выпустили?
– Да, сказали, годен, – ответил Жан. – Обед что ли?
– Что-то вроде этого. Война войной, а обед по расписанию. Будешь? У них тут перловка на обед.
– Нет, не буду.
– Правильно, – сказал Ник. – Злее будешь. Если что, твой котелок вот здесь, под пушкой. Я припрятал – может, захочешь.
Жан подошел к борту корабля и посмотрел на вражеские корабли, стоящие вдалеке.
– Это мы отошли? – спросил он.
– Нет, это они отплыли подальше, – объяснил Павел, облизывая ложку. – Хотят нанести последний удар.
– Как все запущено, оставить нельзя ни на минуту команду, – возмутился в шутку Жан. – Вот уйдешь по делам на пять минут, так дело все и встанет. – Он осмотрел свое орудие, провел ладонью по стволу, похлопал. – Ну, что, родная, постреляем еще?
Снова на палубе засуетились моряки и солдаты. Подошел командир.
– Одно орудие вчетвером сможете осилить? – спросил он. – Людей маловато у нас, убитых много, да и раненых хватает.
– Не вопрос, боярин, – ответил Жан. – Осилим.
– Какой я тебе боярин, – вспылил командир. – Нахватался слов, а приладить к делу не можешь.
– Хорошо, товарищ, – исправился Жан.
Командир посмотрел на него с удивлением.
– Стрелять метко, снаряды беречь, – приказал он и добавил: – Себя тоже беречь.
Где-то с другой стороны началась пальба.
18-ти пушечные шнявы двинулись в бой. За ними пошли корабли более крупного ранга. Флагманский корабль оставался стоять на месте.
– Эй, товарищ! – кричал командиру Жан. – Так и будем здесь торчать? Тогда лучше, может, домой поплывем? Что-то к земле потянуло?
– Командующий знает, что делает, – ответил командир, отдавая распоряжения на поднятие парусов.
Наконец корабль сдвинулся с места. Моряки стояли у своих орудий в ожидании нового приказа. С этой позиции стрелять было бесполезно: очень далеко, и снаряды не долетают.
Ник с тревогой устремил взор на корабли, которые уже вели бой. Клубы дыма заволокли весь горизонт, и становилось трудно различать, где свои, а где чужие.
Вдалеке, со стороны острова Котлин, появилось еще два корабля, которые быстро приближались к флагманскому. Взоры всех устремились теперь в их сторону.
– Это наши? – прошла молва среди моряков. – Государь послал подкрепление.
Действительно, два огромных корабля 80-пушечного ранга остановились по обе стороны флагманского, но паруса не опускали, готовясь в любую минуту по команде двинуться в бой. Это были огромные укрепленные корабли со свежими силами и множеством снарядов. Зловещие пушки торчали со всех сторон, и личный состав в любой момент готов был принять бой.
– Поднять якоря, – приказали командиры, и флагманский корабль качнулся на волнах. Набирая скорость под парусами, он двинулся вперед, в гущу боевых действий. Вновь прибывшие корабли заняли позицию слева и справа, отошли на значительное расстояние друг от друга и взяли курс на противника.
– Государь не хочет рисковать своими кораблями, – заметил Павел. – Поэтому прислал подкрепление. Теперь мы их отделаем до конца.
Корабли шли быстро, разрезая воду и нагоняя страх на шведов.
Корабли малых рангов стали расходиться в стороны, занимая фланги и обходя противника с разных сторон.
– Весь удар будет на нас, – заметил Ник. – Сейчас начнется!
Рассекая дым, они просто мчались вперед. Первый, оглушительный залп дал левый, потом правый корабли. Грохот был такой силы, что снова заложило уши и зазвенело в голове. Запах пороха, что висел в воздухе, просто одурманивал и резал глаза.
Ин стояла рядом с Павлом, наблюдая, как противник отчаянно отбивается. Некоторые его корабли начинали разворачиваться, занимая другие позиции, но получали с флангов очередные удары. Несколько кораблей просто повернули назад и, набирая скорость, уходили за горизонт. Но основная часть стояла, неподвижно ведя непрерывный огонь. Жан наводил орудие то на одно судно, то на другое и нервно ждал команды.
– Не пори горячку, – заметила его нервозность Ин. – Все делай только по команде.
Когда расстояние уменьшилось и снаряды могли поражать цели противника, флагманский стал разворачиваться, подставляя левый борт, где были готовые к бою орудия.
Команда «огонь», прозвучала неожиданно, даже Жан вздрогнул. Он облизнул потрескавшиеся от ветра губы и стал наводить орудие на цель.
С обеих сторон открыли огонь, и ему было трудно сосредоточиться. Он вцепился в орудие двумя руками, стараясь успокоиться, и крикнул:
– Пашка, пали!
Снаряд опустился прямо на палубу шведского корабля, сделав там огромную пробоину.
– По корме стреляй, – кричал командир.
Жан взглянул на него, пока Ник снова заряжал орудие, и сквозь зубы процедил:
– Пошел ты… Без тебя знаю. Пусть в панике помучаются.
Другие орудия уже повредили другой вражеский корабль. Он дал крен, и шведы стали отплывать на шлюпках в открытое море.
Снова заговорили пушки, но большой шведский корабль стоял как вкопанный, ведя ответный огонь.
– Жан, пальни по палубе, – кричал Павел.
– Я не попаду, глаза от дыма ничего не видят.
– Дай я, – подскочил Ник и схватился за орудие, стал наводить на цель.
Пушечный снаряд угодил прямо в носовую часть, сорвав закрепленный флаг неприятеля.
– Главное – обезглавить противника, – кричал уже радостный Ник. – Пашка, заряжай!
Ин помогала Павлу: спотыкалась, падала, но подтаскивала бочонки с порохом. Избив колени до крови, она не останавливалась, выбиваясь из последних сил.
Пока Жан протирал глаза, Ник произвел еще один выстрел и снес мачту.
– Кто мою кашу перевернул? – закричал Жан, поднимая пустой котелок.
– Кто-кто – шведы. Иди с ними разберись.
Рядом над головой просвистело несколько пуль.
– Вот утопленники, еще и стреляют, – сказал Жан. – Ин, у тебя готовы мушкеты?
– Готовы давно, но надо вести прицельный огонь, а здесь такая качка.
Корабль с левого борта вновь открыл пальбу по противнику. С правого фланга его поддерживал другой. Противник попал под перекрестный огонь, растерялся и стал поднимать якоря, чтобы сменить позицию.
– Я им за кашу отомщу, – злился Жан.
– Заряжай! – снова закричал Ник, но оглушительный удар в борт, чуть ниже их орудия, откинул его в сторону.
Ник отлетел и ударился головой о мачту, потерял сознание. Ин кинулась к нему.
Жан подбежал к пушке и сам стал ее наводить на противника.
– Зарядил? – спросил он Павла.
– Стреляй, готово!
Пущенный снаряд оборвал у противника якорь. Он рухнул в воду, и корабль закружил на месте.
– По командирскому мостику попадешь? – подбежал командир. – Надо их командование уничтожить.
– Да они уже все дома сидят. Там остались только их манекены, – сказал Жан. – А вообще-то попробую, может, кто и задержался. Заряжай, Пашка!
Ин привела в чувство Ника. Он открыл глаза и тихо спросил:
– Что это было?
– Тебя чуть не убило. Ты чудом спасся.
Он через силу улыбнулся, протянул руку, чтобы Ин помогла ему подняться.
– Кто там, у орудия? Ничего не вижу.
– Да Жан там, посиди немного, передохни. Он шведам за кашу свою мстит.
Ник опустил руку и облокотился на мачту. Она со страшно скрипела, и он поднял голову. Конца ее не было видно. Огромные приспущенные паруса и сотни канатов расходились в разные стороны.
«Да, с таким флотом надо держать только победы» – подумал Ник и на мгновение закрыл глаза, ощущая острую боль во всем теле.
Ин побежала к орудию. Корабль весь трясло от непрекращающейся канонады. Она добралась до Жана, который все еще наводил орудие на капитанскую рубку.
Снова просвистело несколько пуль, и Ин закричала, что было сил:
– Паша! – Ее голос, казалось, был громче пушечных выстрелов.
Жан повернул голову и увидел, что Пашка медленно опускается на колени, судорожно хватаясь руками за борт корабля.
– Паша, милый, – подхватила его Ин под руки. – Что с тобой?
Преодолевая боль, подбежал Ник и помог Ин опустить Павла на палубу.
– Что с ним? – кричал Жан.
– Убили его, убили, – в истерике кричала Ин, обнимая его за голову.
– Наводи орудие аккуратней, – приказал Жану стоявший рядом командир.
– Ну, теперь я не промахнусь, – в очередной раз разозлился Жан, утирая слезы с грязного лица. – Видно, не все домой еще ушли. Ловите, гады!
Снаряд разнес капитанский мостик вместе с рубкой в щепки.
Жан бросил орудие и, пригибаясь за бортом, подполз к Павлу.
– Куда? К орудию! – крикнул командир.
– Пока сам постреляй, видишь, мне некогда, – сказал Жан.
Пашка приоткрыл глаза, взглянул на склонившихся ребят. Его губы медленно шевелились.
– Пашечка, я здесь, – плакала Ин. – Не покидай нас.
Жан сжал руку Павла, Ник расстегнул пропитанную кровью рубашку.
– Я так хотел увидеть наш будущий город, – прошептал он. – Видно, не судьба. Бейте врага, отомстите за нас всех! – Он закрыл глаза, его сердце остановилось.
Ин упала на его грудь и громко заплакала.
– Ну, что, все? – подошел командир. – К орудию, ребята.
Бой продолжался до тех пор, пока не потопили этот чертов корабль, который вел сопротивление до последнего.
Жан от усталости просто рухнул на палубу.
– Я больше не могу, – шептал он. – Все, с меня хватит. Домой хочу, к папочке.
– А уже ничего и не надо. Врага больше нет, – сказал командир. – Идем все домой.
Ин не отходила от умершего Павла. Она обняла его за плечи и, обливая слезами, качала на руках.
– Это какое-то сумасшествие, – шептала она. – Такого же не бывает? Как же судьба несправедлива к людям…
– Бывает, – сказал подошедший командующий, – бывает, молодые люди. Это война. А вы молодцы! Государю доложу, он будет доволен.
– Теперь куда? – спросил Ник.
– Идем в Кронштадт, на базу, – сказал граф. – Там нас будет встречать сам государь. Тело в воду, – скомандовал он подошедшим морякам.
– Не дам, – схватила Павла Ин. – Не дам в воду. Он должен быть похоронен, как человек.
– Он должен быть похоронен, как моряк, – обернулся граф. – Здесь свои законы. Море – это наша жизнь и наша могила. Это закон! Мы только к завтрашнему вечеру прибудем на базу, поэтому подчиняйтесь законам нашего государства.
– Убери руки, – сказал Жан моряку. – Мы сами его похороним.
Они втроем подхватили Павла, отнесли на корму, где спускали в воду погибших, положили на палубе и обступили его со всех сторон.
– Прости нас, Пашка, – сказал дрожащим голосом Ник. – Ты совсем немного не дожил до победы. Прости нас. Мы тебя никогда не забудем.
– Если я когда-нибудь буду в этих местах, обязательно приеду на этот остров Котлин и опущу в балтийскую воду венок за тебя, Паша, за всех наших предков, что отвоевывали наши границы. Спи спокойно. – Ник присел к изголовью и поправил его растрепавшиеся от ветра волосы. – Жаль, что мы с тобой так некрасиво расстаемся.
Жан с Ником отошли в сторону, дав возможность Ин попрощаться с Павлом.
– Я тебя не забуду, – шептала она сквозь слезы. – Занесло же меня в эти времена. Как жаль, что я с тобой так мало была. Прости меня, милый! – Она наклонилась и поцеловала его в лоб.
Жан и Ник подняли тело Павла и поместили в специальный деревянный желоб, по которому спускают в море умерших.
Ин до последнего держала его за руку и разревелась еще больше, когда его рука постепенно покидала ее руку.
Они втроем стояли у кормы и смотрели, как его тело медленно уходит под воду.
Ник обнял Ин, прижал к себе.
– Все будет хорошо, – сказал он. – Успокойся и не плачь.
Жан встал рядом, с другой стороны, взял ее за руку.
– Мы все вместе, – сказал он. – И это уже здорово!
