Зак

Я иду к дому Бекки, и тут откуда ни возьмись на моем пути возникает мама. С каких пор она пропалывает тыквы в восемь утра?

– Зак! Ты куда в такую рань?

– Да я так… ужасно приятное утро, решил размяться, – отвечаю я и потягиваюсь. Получается слегка фальшиво, и мама щурится с подозрением.

– Как там «Гордость и предубеждение»?

Такие допросы похуже некоторых медицинских процедур.

– Ну… я пока в процессе.

– То есть, до сих пор не дочитал? Чем же ты вчера весь день занимался?

Капец. Мама принялась засекать мои занятия и передвижения. Поход к Мии придется отложить.

– Я на восьмой главе. Там до сих пор ничего не происходит.

Мама смеется.

– Хочешь динамики – давай возьмем в прокате фильм по книге?

– И что, ты будешь его смотреть вместе со мной?

– Почему нет? Мальчики заняты урожаем, Бекки собирается красить детскую… А мы засядем смотреть кино. Я попкорн сделаю.

Подозрительная мама – это полбеды. Настоящая беда – это мама, которой скучно.

Мы смотрим чертово кино, но я даже на нем не могу сосредоточиться. Какое мне дело до Киры Найтли и чувака из «Призраков»? Как изобразить интерес к великосветским сплетням, если Мия где-то в пятидесяти метрах от меня? Если, конечно, она не сбежала. Под предлогом, что мне надо в туалет, я запираюсь там и звоню Бекки, но она не отвечает. У Мии врубается автоответчик.

Если она сбежала, то я ее уже не найду.

Входная дверь Бекки, вопреки обычному, заперта. Я даже не знал, что у нее есть замок! Приходится обогнуть веранду и зайти за угол, чтобы заглянуть в гостиную через окно. Бекки сидит там, забравшись на диван с ногами и водрузив на живот ноутбук.

Я стучу в стекло, она лениво поднимает взгляд и несколько секунд не может меня разглядеть, а потом подскакивает и восклицает:

– Мать моя женщина!

Затем она открывает мне окно и шипит:

– Ты дурак – пугать женщину на третьем триместре?

– А зачем ты дверь запираешь?

– Ну… мало ли какой бабайка приблудится.

– И как, я похож на бабайку?

– Я тебя не ждала. Ты же вроде как занят внеклассным чтением.

Ее бойфренд, Антон, машет мне из окошка скайпа. Я перевешиваюсь через подоконник и машу ему в ответ.

– Так, все, иди домой, – говорит мне Бекки.

– Может, хотя бы скажешь, как дела?

– Отлично, отлично! Давай не сейчас.

– Я про Мию спрашиваю, если ты не поняла.

– Да все я поняла. Давай не сейчас, правда.

– Бекки, ну что ты в самом деле!

Она опускает экран ноутбука и снова шипит:

– Ты сам просил держать ее в секрете!

– Не от меня же! Где она?

– Ты боишься, что я ее съем? Она слишком костлявая.

– Она там, в комнате? Ты к ней заглядывала?

– Сегодня еще нет.

– А зря! Мия существует в двух режимах: башку в песок или ноги в руки. Если решит свалить, то свалит так, чтобы мы не заметили.

– Девочка еле ходит, куда она может «свалить»?

– Она в этом смысле фокусница. Короче, зайди к ней, а?

– Оставь ее в покое, – говорит Бекки. – И вообще кыш, а то мы с Антоном зря тратим трафик, – с этими словами она посылает мне воздушный поцелуй и захлопывает окно. Ничего себе.

Я доверился сестре, надеясь на помощь, но никак не рассчитывал, что она начнет командовать положением.

Оставь ее в покое. Ну ладно, вроде бы это подразумевает, что Мия все-таки у нее. Или уже нет?

Я мучаюсь этим вопросом целый день: ни Мия, ни сестра не отвечают на звонки; входная дверь остается запертой, а когда я стучусь, то слышу: «Уймись и читай свою книжку». Только к вечеру удается получить что-то вроде ответа на мои страхи: в гостевой задернуты шторы, но там горит свет. Значит, она еще здесь. Значит, все хорошо.

Джей крутится вокруг меня на тыквенных грядках, лупя меня хвостом. Я сижу на земле и смотрю на этот свет в окне, пока он не гаснет. Потом какое-то время сижу и смотрю в темноту.

Бекки протягивает мне ведро и розовые перчатки.

– Доброе утречко!

– Ну что?

– Ну, что-что…

Я протягиваю малышам соски.

– Ты заглядывала к Мии?

Она неопределенно пожимает плечами. Вот зараза.

– Мама что-нибудь знает?

– Маме не все нужно знать.

Мне, по-видимому, тоже: она опять целый день игнорирует мои вопросы. Ее дом превратился в неприступную крепость. Когда я стучусь в окно кухни в обед, Бекки требует, чтобы я ушел, потому что Мия спит.

– В четыре часа дня?!

– Она вообще много спит, – шепчет Бекки, словно боясь разбудить ребенка. – Наверное, ей важно отоспаться.

Я крадусь вокруг дома к окну гостевой, но не чтобы постучать, а чтобы просунуть записку сквозь створки рамы.

Привет, соседка!

Может, тебе что-нибудь нужно?

Бекки готовит не очень, так что, если хочешь, могу принести тостов или какао. Только скажи.

Если сестра тобой пользуется как рабской силой, тоже свисти, и я тебя спасу.

Короче, я тут рядом.

Зак.

Прошло два дня. Почему она не отвечает?

Молчание не на шутку действует мне на нервы. Следующие два дня я не вылезаю из сарая: занять руки – хороший способ опустошить голову.

Мастерю детали для колыбельки. Пилю и шкурю доски. До конца отвлечься не получается: не могу понять, что за бойкот мне объявили.

На пятый день я не выдерживаю. Бросаю инструменты и направляюсь к дому Бекки с твердым намерением брать его штурмом, если меня опять прогонят.

Бекки стоит на веранде и мажет руку антисептиком.

– Представляешь, эта стерва меня укусила.

– Как это укусила?

– Не приближайся к ней больше. Может, она бешеная.

– А что случилось-то?

– Хотела проверить ее на блох…

– Мию?

– Да нет, альпаку! Твою любимую дуру Дейзи.

Я растерян. Бекки цокает языком.

– Ты чего вообще? Я думала, вы с Мией друзья.

Вот это уже нечестно.

– Я тоже так думал! Бекки, что за издевательство, пять дней прошло, черт возьми!

– Зак, успокойся.

– Успокоиться? Как мне успокоиться? Она, может, уже полстраны пересекла…

– Не выдумывай. Она все это время здесь.

– Ты так думаешь или знаешь наверняка? Мия! – кричу я.

– Тише ты! Она в ванной. Зак, не надо… – Бекки хватает меня за плечо, но я вырываюсь и бегу вокруг дома. Стучу в окно ванной, но звук получается слишком глухой, поэтому я снова зову ее.

– Мия!

Я дергаю окно.

– Мия?

– Я здесь, – отвечает тихий голос, затем слышен всплеск воды. Это она.

Я закрываю глаза и кладу руки на стекло. Оно шершавое и холодное.

– С тобой там все хорошо?

– Я в порядке.

Теперь я чувствую себя идиотом-паникером, но зато я больше не мучаюсь неизвестностью. Пусть избегает общения. Главное, пусть не убегает от меня.

А она до сих пор не убежала. И это очень круто.