Глава 14
Полицейский, посмотрев на Райдела, положил руку ему на плечо и проговорил по-английски:
— Пожалуйста, подойдите сюда.
По другую сторону от трапа стоял второй полицейский и также оглядывал пассажиров, спускавшихся на берег. Около тридцати пассажиров первого и второго классов уже высадились. Пассажиры третьего класса и те, что провели весь рейс под открытым небом, сходили с нижней палубы.
Райдел послушно отошел в сторону. Полицейские продолжали внимательно осматривать медленно движущуюся мимо них цепочку пассажиров. Райдел был пока единственным, кого они остановили, но вскоре он заметил рядом со вторым полицейским молодого человека крепкого телосложения, с курчавыми светло-каштановыми волосами. Молодой человек щурился, явно пытаясь разглядеть кого-то на пирсе. Затем помахал рукой и улыбнулся. Снизу донесся громкий голос, спросивший о чем-то.
— Non so! — крикнул в ответ молодой человеке каштановой шевелюрой. — Non so! — И, смеясь, добавил также по-итальянски: — Похоже, меня приняли за контрабандиста. Неужели я похож на контрабандиста? Подождите меня! Не уходите!
В дверях кают-компании показался Честер. На нем была кепка. Он вышел на палубу и огляделся. Заметил Райдела, стоявшего рядом с высоким худощавым полицейским, и по его губам скользнула злорадная ухмылка. Конечно, он все понял. Честер посторонился, пропустив вперед себя нескольких пассажиров. Он нес сумку, в которой держал бутылку виски. Сейчас Честер сделает заявление полиции, подумал Райдел, изложит свою версию случившегося и подтвердит, что Райдел Кинер тот самый молодой человек, которого продавец билетов в Кноссе видел в понедельник днем. Честер явно прокручивал это в своем мозгу, но, поравнявшись с высоким полицейским, он отвел глаза в сторону и проследовал вместе с другими пассажирами по сходням. Видимо, Честер решил не испытывать судьбу. Райдел проводил его взглядом. Честер остановился в ожидании, пока носильщик спустится с его чемоданами. Водители такси расхватывали багаж пассажиров и тащили к своим машинам прежде, чем ошарашенные туристы, придя в себя, начинали кричать на них на полудюжине языков, чтобы они убрали руки.
Молодой человек с темными курчавыми волосами, которого направили к Райделу, посмотрел на него широко открытыми, встревоженными глазами и встал рядом возле лееров.
Первым полицейские допросили молодого человека. Он говорил по-итальянски и немного по-французски, но не знал греческого. Один из полицейских, желая проверить это, обратился к нему с издевкой на греческом:
— У тебя что, не хватает мозгов, чтобы выучить греческий? — И захихикал.
Лицо молодого человека стало бледным и растерянным. Он беспомощно посмотрел на другого полицейского, также спросившего по-гречески, не был ли он в Кноссе. Не получив ответа, полицейский повторил свой вопрос на ломаном французском.
— Si, domenica dimanche, je visite, — ответил молодой человек, глядя прямо.
— Combien de temps est-ce que vous êtes dans Crète? — спросил один из полицейских.
Молодой человек объяснил, что провел в Ираклионе три дня. Останавливался в гостинице «Астир» вместе со своими дядей и тетей, которые уже спустились на пирс. Полицейские попросили показать паспорт, перелистали его и поинтересовались дальнейшим маршрутом.
— Nous allons à la Turquie demain, — ответил молодой человек.
— Bien.
Полицейский закрыл темно-зеленый паспорт и вернул шатену. Взяв его, молодой человек радостно сбежал по сходням.
Полицейские повернулись к Райделу.
— Вы американец? — спросил один из них.
Райдел кивнул:
— Да.
Он достал из кармана пальто паспорт в коричневой обложке из воловьей кожи, раскрыл его и протянул полицейским.
Они посмотрели на фотографию и поинтересовались, останавливался ли он в Ираклионе. Райдел ответил, что провел там четыре дня.
— Вы пробыли в Греции более двух месяцев. Вы знаете язык? — спросил один из полицейских по-гречески.
Райдел не подал вида, что понял вопрос.
— О чем вы спросили?
— Говорите ли вы по-гречески? — повторил вопрос другой полицейский тоже по-гречески.
— Знаете ли вы греческий? — подсказал молодой человек справа от Райдела и улыбнулся.
— Будьте добры, — одернув его, строго сказал полицейский по-гречески.
— Всего лишь несколько слов, — ответил Райдел. — «Калиспера», «эфхаристо». — И, как бы извиняясь, пожал плечами.
— Когда вы были в Кноссе? — Вопрос был снова на греческом.
— Не могли бы вы говорить со мной по-английски? — попросил Райдел. — О чем вы спросили?
— Quand… — Полицейский помедлил. — Vous avez visité Cnossos, sans doute.
Райдел улыбнулся.
— Vous… avez… visité… Cnossos. Конечно. В субботу или в воскресенье. Да, в воскресенье. А почему вы спрашиваете? Pourquoi?
— Почему? Он что, глупый? — фыркнул полицейский и толкнул напарника в бок.
— Dimanche? — переспросил полицейский и опять перешел на греческий. — Кто-нибудь может подтвердить? Вы путешествуете один?
Райдел продолжал стоять в прежней позе, облокотившись на леера.
— Я не понимаю, о чем вы спрашиваете.
— С кем вы путешествуете? — повторил полицейский по-французски.
Райдел нахмурился и попросил повторить вопрос.
— Je… moi… seul… — сказал он. — Ни с кем. — И развел руками.
Полицейский вернул ему паспорт, пожал плечами и повернулся к молодому человеку, стоявшему рядом с Райделом.
— Partir, — сказал другой полицейский Райделу и небрежно козырнул.
— Спасибо, — поблагодарил Райдел, убрал паспорт в карман и, взяв чемодан, спустился по сходням.
Честера нигде не было видно. Райдел поискал его глазами, затем сел в такси и велел водителю ехать в Афины. Райдел был уверен, что Честер не остановится поблизости от «Кингз-палас». Скорее всего, он выберет гостиницу в районе площади Омониа. «Акрополь-палас» или «Эль Греко». Обе первого класса. Честер любил комфорт. Наверняка он постарается поскорее связаться с Нико, но не раньше, чем пристроит багаж. Райдел не мог представить, чтобы Честер сразу направился к «Американ экспресс» и завел с Нико важный разговор посреди тротуара, у обочины которого будет стоять такси с его багажом.
— Куда вам? — спросил водитель, когда они въехали в город.
— В… Высадите меня у «Американ экспресс», — попросил Райдел. Он решил не откладывая поговорить с Нико.
При виде белых фасадов зданий, окружавших площадь Конституции и взиравших на беспорядочное скопление невысоких деревьев и перекрещивающиеся цементные дорожки, у Райдела защемило сердце. Он вспомнил о Колетте. Площадь была похожа на опустевшую комнату, хранившую память о ком-то, кто уже никогда не придет. Внезапно площадь показалась Райделу очень печальной. Машина свернула на улицу Отонаса, и, когда стала подъезжать к месту, где обычно околачивался Нико, Райдел выпрямился и поискал его глазами. Наконец он заметил знакомую фигуру, обвешанную губками.
— Сотни хватит? — спросил Райдел у водителя. Он мог бы сбавить до восьмидесяти, но ему не хотелось торговаться. Райдел протянул водителю сотенную кредитку и вылез с чемоданом.
Нико заметил Райдела, и по его лицу разлилась улыбка удивления.
— Мистер Кинер! Я только сейчас видел ваш друг. — И шепотом добавил: — У него есть ко мне дело.
— Что ему нужно? — Райдел нервно потеребил одну из губок, висевших на Нико.
— Мы должен встретиться сегодня в час на углу Стадиу и Гомера. А что случилось?
— Он убил в Кноссе свою жену, — ответил Райдел.
Нико посмотрел на него ошеломленно.
— Да, да. Вчера видел в газете. Значит, та женщина — его жена?
Райдел кивнул.
— Да.
— Ты прямо из Пирея? Тоже корабль?
— Да. Послушай, Нико. Я могу рассказать, о чем он собирается говорить с тобой, когда вы встретитесь.
— Ну?
— Он попросит тебя найти человека, который смог бы убить меня, — сказал Райдел по-гречески.
— Убить тебя? Какого дьявола? — вспыхнул Нико так, словно не слышал более грязного предложения.
— Он попросит тебя найти какого-нибудь крутого парня и не скажет для чего. Он ведь знает, что ты мой друг. Но попросит именно для этого. А теперь, Нико, о том, что мне нужно от тебя. Место, где можно остановиться. Спрятаться. Понимаешь? У тебя или у кого-нибудь из твоих друзей, кому ты можешь доверять. Естественно, я заплачу…
— Зачем у кого-то? Останавливайся у меня, — улыбнулся Нико радушно. — Иди прямо сейчас. Мне даже не нужно говорить с Анной. Ты ей нравишься.
Райдел кивнул.
— Понимаешь, Честер убил свою жену по ошибке. Он пытался убить меня. Она совершенно случайно оказалась в том месте, куда упала ваза. Понимаешь, Нико? Ты ведь уже знаешь о случившемся из газет?
— Я слышал об этом по радио. Но зачем ему убивать тебя? Ты же помог ему. — Нико подозрительно покосился на Райдела. — Ты просил слишком много денег?
— Я вообще не просил у него денег. — Райдел едва сдержал себя, чтобы не вспылить. Нервы у него были на пределе. — Его жена испытывала ко мне самые теплые чувства. Я тоже был неравнодушен к ней. Это нельзя было скрыть. — Райдел выдержал паузу, ожидая, когда эта важная часть его рассказа дойдет до сознания Нико. — Мистер Чемберлен, или Макфарланд, — мошенник. А мошенники не доверяют никому. Он боится меня, потому что мне известно о нем слишком много. Понимаешь?
Это было самое важное, что должен уяснить Нико. Конечно, Нико готов на все ради денег, а Райдел не мог потягаться с Честером в весомости аргументов подобного рода, но все-таки Нико был его другом и потому не станет всерьез помогать Честеру найти убийцу. Нико должен быть в курсе того, что случилось, и знать, к чему могут привести его действия, а там пусть выбивает из Честера столько денег, сколько сможет. Это Райдела уже не касалось.
— Он пытался убить меня прошлой ночью на судне, — добавил Райдел.
— Правда? Как?
— Сбил меня с ног и пытался перебросить через борт.
Райдел видел, что эта часть рассказа доверия у Нико не вызвала. Ну и пусть. Главное, что он всерьез отнесся к предыдущей.
— Видишь ли, все может решиться в течение нескольких часов. Наверняка сегодня опознают…
Райдел замолчал. К Нико приблизился низенький мужчина с сигарой во рту.
— Желаете губку? — спросил Нико по-гречески. — Тридцать, пятьдесят и восемьдесят драхм.
— Ну-ну, — хмыкнул мужчина, не глядя на Нико и лишь щупая губки, словно они были разложены на лотке. — Была у меня губка. Месяца не прошло, как разодралась в клочки.
— Что? — хихикнул Нико. — Ну так вам подсунули ненастоящую. Наверняка продавец был из Пирея. — И рассмеялся, обнажив коронку.
— Какие за тридцать?
Райдел отошел и встал поодаль. Мужчина даже не взглянул на него. Отсчитав Нико деньги, он ушел с губкой и потухшей сигарой во рту. Райдел вернулся.
— Договорились. Сейчас я отправляюсь к Анне, — сказал он. — Но мне хочется, чтобы ты знал, почему я не могу остановиться в гостинице. Полицейские уже разыскивают молодого человека с моими приметами. Скоро им будет известно и мое имя. Это несложно. Я останавливался с Чемберленами в двух гостиницах в Ираклионе и Ханья. Мое имя в списках постояльцев рядом с их именами. Так что теперь я не могу сунуться никуда, где нужно предъявлять паспорт.
— Тебе нужен новый? — спросил Нико, придвинувшись поближе.
Райдел, не выдержав, рассмеялся.
— Придешь домой обедать?
— Нет. Я брать бутерброд, — ответил Нико, снова переходя на английский. Из-под губок показалась рука с бумажным свертком, перевязанным грязновато-белым шнурком.
— Приходи. Нужно поговорить.
— Я должен на встреча в час.
— Я хочу, чтобы ты успел. Приходи домой в двенадцать. О’кей?
Нико изобразил на лице колебание, затем кивнул:
— О’кей.
Райдел зашагал в сторону площади Конституции. По пути он купил в небольшой лавке газету. В ней сообщалось, что полиция пытается выяснить в гостиницах Ираклиона, не останавливалась ли в них молодая американка со светлыми рыжеватыми волосами. Одна или с мужем, в день или за день до убийства, которое произошло в понедельник. Сегодня была среда. Следовательно, сообщение передано во вторник днем или вечером. Тело было обнаружено лишь вчера утром. Очевидно, следующим шагом полиции должна стать проверка списков пассажиров, прибывших в тот день в Ираклион морским или воздушным путем, ввиду того что женщина могла направиться в Кносс сразу по приезде на Крит, не успев зарегистрироваться в гостинице. Затем, вероятно, полиция переключит свои поиски на другие города Крита и вскоре выяснит, что женщина, соответствующая описанию, останавливалась в гостинице «Ника» в Ханья вместе со своим мужем Уильямом Чемберленом и в компании молодого темноволосого американца по имени Райдел Кинер, очевидно их знакомого, без сомнения того самого молодого человека, которого видел кассир из Кносса.
Райдел улыбнулся и зашагал дальше. Честер наверняка позаботился о том, чтобы Колетта убрала из сумочки все бумаги, удостоверяющие ее личность. Впрочем, она, будучи весьма практичной, могла это сделать и сама. Интересно, подумал Райдел, понимает ли Честер, что если он остановится в гостинице и зарегистрируется под именем Уильяма Чемберлена, то не пройдет и нескольких часов, как полиция постучится к нему в номер. Он должен сознавать это, даже если был не в курсе сообщений о расследовании. Для этого большого ума не надо. В Афинах выходит утренняя газета «Дейли пост» на английском языке. Наверняка Честер уже купил ее.
Улица, на которой жил Нико, была с односторонним движением. Разрытая для прокладки труб, она так и осталась незаасфальтированной. На углу по-прежнему стоял уличный торговец с тележкой, полной дешевой обуви. Неподалеку расположилась овощная лавка, лоток которой был сложен из деревянных ящиков. Райдел остановился возле двери с выцветшей табличкой, на которой едва различался номер 51, и постучался. За дверью тянулся длинный цементный коридор, который вел в каморку Нико и Анны. Райделу пришлось постучать дважды, прежде чем за дверью послышались торопливые шаги.
— Кто там?
— Здравствуй, Анна. Это я, Райдел.
Лязгнул засов. Анна стояла на пороге, улыбаясь ему. Светлоглазая, розовощекая, невысокого роста, ширококостная. Золотистые с проседью волосы были заплетены в косу и уложены на затылке, совсем как у античных статуй, но черты лица были далеки от классических: широкий нос и маленький подбородок. Зато глаза очень живые и добрые. Анна была хотя и простовата, но не глупа.
Она провела Райдела по цементному коридору в свою комнату, служившую одновременно гостиной, кухней и спальней. Занавеска отделяла небольшой закуток, где стояла кровать Нико и Анны. Детей у них не было. Нико объяснял это бесплодием Анны и использовал как оправдание возможности встречаться иногда с другими женщинами, заявляя, что, если какая-либо из них забеременеет, он с радостью позаботится о ребенке. Райдел чувствовал, что это была ложь. Он согласился на предложение Анны выпить чашку чая и глоток бренди, бутылка которого всегда стояла на кухонной полке возле плиты. В комнате пахло луком и цыпленком. На плите на медленном огне кипел большой черный горшок.
После двух-трех минут обмена шутками лицо Анны вдруг стало серьезным, и она спросила шепотом:
— Ты что-нибудь знаешь о том, что случилось на Крите? Господи! В Кносском дворце убили какую-то американку.
— Знаю ли я об этом? Пожалуй, что да, — ответил Райдел.
Он рассказал Анне обо всем, что случилось, по возможности коротко и ясно, то и дело останавливаясь, потому что она от удивления открывала рот, тихо ахала, крестилась или всплескивала руками. Когда же Райдел рассказал о том, как его допрашивала полиция в Пирее час назад, Анна кинулась к нему и схватила за плечи своими маленькими сильными руками, как бы уверяя себя и Райдела, что он не призрак.
— Думаю, меня спасли три часа, — добавил Райдел.
— Что ты имеешь в виду?
— Вероятно, через пару часов полиции будет известно мое имя. Она могла бы узнать его этим утром, если бы действовала порасторопнее. Мне повезло, вот и все.
— Но кто сообщит полиции твое имя? Чемберлен?
В ее голосе по-прежнему слышалось волнение.
— Нет. Он побоится доносить на меня… Он слишком напуган. Полиция выяснит мое имя в гостиницах, где я останавливался с Макфарландами.
Анна кивнула. Главное, как ему показалось, она поняла. Поняла, что Чемберлен ненавидит Райдела за то, что у того завязался роман с его женой. Это был незамысловатый и вполне убедительный мотив для Честера. Кроме того, Анна знала об убийстве греческого агента Георга Папанополоса. Правда, с того времени прошло уже несколько дней и к тому же это был всего лишь незнакомый полицейский. Скорее всего, подумал Райдел, Анне лучше запомнилось то, что случившееся позволило ее мужу заработать тысячу американских долларов. Райдел оглядел комнату в поисках признаков процветания и заметил новое покрывало с аляповатым рисунком, имитировавшим ориентальный стиль, кричаще яркой расцветки, отчего казалось вытканным только вчера. На столе, за которым обедали Нико и Анна, стоял новый радиоприемник, из которого доносилась тихая музыка.
— Хороший радиоприемник, — похвалил Райдел.
Это была громоздкая деревянная коробка с блестящими медными ручками. Звуки лились из круглого отверстия, задрапированного темно-красной тканью.
Анна, не сказав ни слова, включила радио на максимальную громкость и повернулась к Райделу, ожидая комплиментов.
— Здорово! Замечательно! Сделай тише.
Анна убавила звук.
— Мы можем ловить Англию! Представляешь?! Англию! Это Англия. — Она показала на приемник, снова игравший тихо.
— Правда?
Райдел подумал о том, что Анна теперь слушает подряд все программы Би-би-си, включая радиопьесы и поэтические чтения, хотя понимала лишь отдельные слова. Анна боготворила все английское, при том что никогда не была в Англии, а старания овладеть языком расширили ее словарь лишь до десяти-двенадцати слов. Он пожалел, что забыл купить Анне пару пачек «Плейера». Надо будет сделать это в следующий раз. Хотя Анна не была курильщицей, но ей нравились английские сигареты, именно потому, что они английские, и нравилось выкурить сигарету после еды.
Анна налила ему еще бренди. Райдел посмотрел на часы. Было одиннадцать тридцать семь. Он кашлянул.
— Анна, я уже разговаривал с Нико. Думаю, мне лучше остаться у вас на пару дней. Во всяком случае, переночевать сегодня. А завтра будет видно.
— Конечно оставайся. Ты ведь знаешь, Райдел, тебе здесь всегда рады. Вот тахта. — Она показала на прогнувшуюся тахту возле кухонного уголка.
Райдел никогда еще не оставался у них на ночь, хотя Нико и Анна приглашали его «остаться на недельку» главным образом потому, что считали, будто с него слишком много берут в гостинице «Мельхиор кондилис».
— Ты позвонишь Женевьеве? — спросила Анна, и в глазах ее вспыхнул озорной огонек.
Женевьева. Райдел устало улыбнулся. Она была дочерью археолога из французской школы археологии в Афинах. Ей было двадцать четыре года, и она закончила отделение антропологии. Однажды, гуляя после ужина, Райдел предложил ей зайти в гости к Нико и Анне. Он и Женевьева тогда встречались. Анна воображала, будто между ними был страстный роман, который должен непременно закончиться свадьбой. Женевьева питала к нему симпатию. Но любила ли она его по-настоящему? Скорее всего, нет. Женевьева была самой красивой девушкой из всех, кого он встретил в Афинах. Они целовались несколько раз, а однажды обнимались минут пятнадцать на софе у нее дома, пока не было родителей. Райдел собирался предложить ей выйти за него замуж и уехать с ним в Штаты (впрочем, он мог поискать работу в Париже в качестве юридического консультанта в какой-нибудь американской фирме), но колебался. Что-то подсказывало ему, что Женевьева совсем не тот идеал, который он ищет, что лучше подождать. И теперь, после Колетты, он окончательно уверился в этом. Женевьева вдруг показалась ему далекой, чужой. Не более чем приключением, за которое он испытывал стыд и вину. Конечно, он не мог уехать из Афин, не повидав Женевьеву, не попрощавшись с ней.
— Ну так как? — Анна ждала. — Или ты встретил кого-то еще?
Анна, видимо, уже забыла о Колетте. А может, его рассказ был неубедительным или же из него следовало, что Колетта больше увлеклась Райделом, чем он ею? Райдел вдруг ощутил щемящее чувство одиночества.
— Ты права, мне следует поговорить с Женевьевой. — Он залпом допил бренди. — Видишь ли, Анна, сегодня вечером мое имя может появиться в газетах. Меня ведь подозревают в убийстве миссис Чемберлен.
Анна нахмурилась, выразив подобающую серьезность.
Райдела охватило мучительное ощущение беспомощности, какое приходит, когда пытаешься объяснить ребенку то, что слишком сложно для его понимания.
Анна заметила состояние Райдела. Взяла бутылку бренди и с радушием хозяйки наполнила его маленькую рюмку до краев.
— Я знаю. Но вот увидишь, все уладится.
— Дело в том, что я виновен в… — Он замолчал, подыскивая нужные слова на греческом. — Я виноват в том, что добровольно помогал убийце. Я имею в виду убийство агента греческой полиции в той гостинице. Виновен в помощи и содействии преступнику, если перевести буквально известное английское выражение. Не знаю, что заставило меня тогда помочь ему. Теперь Честер заявит, что это я убил его жену, и у меня нет доказательств моей невиновности.
— Честер?
— Да. Это его настоящее имя.
