Год одиннадцатый

Сегодня Эльвира сообщила, что Лео больше не обязательно приходить к ней, поскольку он теперь прекрасно справляется сам и вполне может обходиться без ее помощи. Вместо этого она в который раз предложила прийти на сеанс мне. Хоть она и специализируется на детях, но ради нашей дружбы готова сделать исключение. Приятно, что она так печется обо мне, но я в очередной раз предпочел отказаться.

— Уверен? — переспрашивает она. — Судя по тому, что рассказывает о тебе твой сын, у тебя серьезные проблемы. Я же вижу, тебе просто необходимо выговориться. Все твои проблемы оттого, что ты до сих пор не смирился со смертью Алисы.

— Да потому что с ней невозможно смириться. Мы должны были жить долго и…

— Послушай, смерть всегда несправедлива. Но несколько сеансов терапии тебе помогут, вот увидишь. Посмотри на себя, ты никуда не выходишь, нигде не бываешь, кроме своей работы. Тебе нужно отвлечься.

— У меня нет ни малейшего желания что-либо делать со своей жизнью. Ее не вернешь, она разбита вдребезги. А на работе я, по крайней мере, обязан думать о других вещах, и это успокаивает. Будь моя воля, я бы вкалывал по шестнадцать часов в сутки. Но на мне бедняжка Лео…

— Перестань называть его бедняжкой! С ним все в порядке, и я бы на твоем месте перестала ему постоянно напоминать о том, что…

— …его мать умерла, знаю. И все же я обойдусь без твоих сеансов. А за Лео спасибо, он в полном порядке.

— Не скажу, что в полном. Просто в порядке. Он всего лишь маленький шестилетний мальчик, которому все интересно, который любит свою собаку, друзей и своего отца. Он просто хочет жить и получать от этого удовольствие.

Лео и впрямь держится молодцом. Стыдно признаться, но порой его жизнелюбие меня раздражает, мне кажется, он совсем не скучает по маме, в то время как я с ума по ней схожу. Эльвира посоветовала подарить ему щенка и попала в самую точку. Лео с утра до ночи возится с ним, играет, выгуливает его и кормит. Однажды он заявил, что пес его лучший друг. Иногда, проходя мимо его комнаты, я слышу, как он с ним разговаривает:

— Скажи, Кактус, у тебя есть мама? Вот у меня есть, только она мертвая. Она меня очень сильно любит и все время смотрит на меня сверху, а когда я грущу, посылает мне воздушные поцелуи. Если тебе вдруг станет грустно, ты мне только скажи, и я попрошу маму, чтобы она и тебе послала поцелуйчиков. И все сразу пройдет, вот увидишь.

Стараясь не шуметь, я на цыпочках возвращаюсь в свою спальню. Там я падаю на кровать и беззвучно рыдаю, уткнувшись лицом в подушку, боясь, как бы он меня не услышал.

Иной раз я недоумеваю: мой сын считает лучшим другом собаку, а я таковым считал Бога. Забавно, но что-то общее в этом есть. Однако я уверен, что этот пес ни за что не бросит моего Лео, он скорее жизнь за него отдаст. А вот Бог за меня своей не отдал, а вместо этого забрал жизнь моей жены. Собака отдает — Бог отнимает. Неплохая бы вышла пословица. Кстати, я где-то слышал, что мы имеем тех друзей, которых заслуживаем. Точнее не скажешь. А ведь до того, как он забрал ее у меня, я и сам был готов отдать за него жизнь. Серьезно.

Со смертью Алисы я утратил вкус к жизни, зато взамен приобрел страсть к алкоголю. Правда, напиваюсь я, только когда Лео нет дома. В такие дни мне удается по-настоящему расслабиться. Даже не верится, но, опрокидывая в себя рюмку за рюмкой через равные интервалы и от раза к разу увеличивая дозу по отработанной схеме, я постепенно забываю о своих проблемах. На исходе седьмого или восьмого часа непрерывных возлияний я приближаюсь к состоянию абсолютного блаженства и перестаю осязать собственное тело. Со временем я научился растягивать это ощущение на два дня кряду и вдобавок ко всему выходить из запоя без каких-либо видимых признаков похмелья.

Вчера звонила Эльвира. Она поинтересовалась, как идут дела у Лео, а заодно поделилась одной внезапно возникшей у нее идеей:

— Ты имеешь полное право отказаться от моих консультаций, это твое решение, и я его уважаю, но думаю, мы могли бы найти компромисс.

— Какой же?

— Допустим, мы могли бы время от времени встречаться и просто болтать о том о сем. Я буду выслушивать тебя не как врач, а как друг. Как друг, который работает врачом.

— Не вижу особой разницы.

— Клянусь, я не буду заставлять тебя обсуждать темы, которых ты не хочешь касаться. И потом, ты же два года ни с кем не видишься…

— Я не хочу никого видеть.

— Послушай, тебе нужно сделать первый шаг. Приезжай ко мне завтра вечером, я приготовлю домашнюю пиццу. Лео говорил, ты ее обожаешь. Ему будет приятно узнать, что ты сдвинулся с мертвой точки.

Попрепиравшись с ней еще немного, я в конечном итоге соглашаюсь. Исключительно ради Лео. Однако, уже поднимаясь в лифте на ее этаж, я начинаю сожалеть о том, что позволил втянуть себя в эту историю. Слишком поздно. Вот уже она открывает дверь и первым делом радостно целует меня в щеку.

— Молодец, что пришел! Тебе что-нибудь налить? Может, виски?

— Да, пожалуй.

— Ну-с, что скажешь хорошенького?

Она садится рядом и весело щебечет со мной как ни в чем не бывало, как если бы все, что случилось когда-то, следовало забыть навеки. Мне сразу становится не по себе, но я понимаю, что она всего лишь делает свою работу, изо всех сил стараясь развлечь меня. Так и не придумав, что же ей рассказать, я пытаюсь, по крайней мере, заставить себя уследить за ходом ее собственных мыслей и время от времени подаю короткие реплики.

Не умолкая ни на секунду, она выкладывает мне все подробности своей сплошь насыщенной — по ее собственному мнению — событиями жизни, наивно полагая, что они могут меня хоть сколько-нибудь заинтересовать. За то время, что я здесь сижу, я успел узнать, что она без ума от своей работы, потому что обожает детей, а вот на личном фронте полный швах, потому что ей, видите ли, попадаются одни жалкие трусы, не способные на серьезные отношения. С целью поддержать разговор я выражаю надежду на то, что, возможно, не все так плохо и не перевелись еще на свете стоящие мужики, а она говорит, что уж такие парни, как я, на дороге точно не валяются. Я позволяю себе заметить, что, возможно, дорога — это не то место, где их следует искать, однако, похоже, она не оценила моей шутки по достоинству. Жаль. Видимо, я уже настолько пьян, что не могу как следует сострить… Хорошо, что она постоянно мне подливает, иначе я бы не выдержал.

Пицца ей и вправду удалась, но, даже несмотря на это, я еле досидел до конца ужина. Выждав еще какое-то время, чтобы не показаться совсем уж невежливым гостем, я сообщил ей, что мне пора домой.

— Ты что, с ума сошел, садиться за руль в таком состоянии?

— Сказать по секрету, я принял на грудь еще до того, как отправиться к тебе.

— Тогда тем более. Ты же уговорил здесь целую бутылку виски! Не говоря уже о вине!

— Да брось, мне не привыкать…

— Ну уж нет. Даже не думай. Я тебя никуда не отпускаю. Где ключи от машины?

— В кармане куртки, а что? Постой, что ты делаешь?

— Я их временно конфискую. Я не хочу, чтобы очередная авария была на моей совести.

— Эльвира, перестань…

— Послушай, ты устал, я же вижу. Отправляйся-ка спать в мою комнату, а я устроюсь на диване в гостиной. Ведь Лео уехал на каникулы, верно? Не отказывайся, прошу. Останься, ради своего же блага. Поедешь завтра, да и мне будет спокойнее.

— Эльвира, я уже не мальчик…

— Знаю. Спальня там.

Наутро я просыпаюсь со смешанным чувством усталости и тревоги. С улицы доносятся шум машин и собачий лай, хотя обычно по утрам у нас все тихо. Я продираю глаза и в первую секунду даже не могу сообразить, где нахожусь, однако быстро вспоминаю, что накануне остался ночевать у Эльвиры. И зачем я только согласился? Так, пора отсюда сматываться, и как можно скорее. Правда, для этого понадобится пройти через гостиную, где меня как пить дать будет подстерегать Эльвира с очередной утренней порцией разговоров. А что, если тихонько одеться и попробовать проскочить незаметно? Да, пожалуй, так будет лучше. Вот только полежу еще чуток, а то что-то голова раскалывается. Устраиваясь поудобнее, я переворачиваюсь на другой бок и…

— Какого черта ты делаешь в моей постели?

— В своей постели. И кстати, доброе утро.

— Доброе, говоришь? Может, лучше объяснишь, как ты здесь оказалась?

— Ты же сам меня позвал, ночью, не помнишь?

— Постой, да ты еще и голая!

— Нравлюсь?

— Кошмар… Но… ты же не хочешь сказать, что…

— Ты что, ничего не помнишь? В общем…

— Стоп! Можешь не продолжать, я ничего не желаю знать! Где мои вещи?

— Да погоди же ты!

— Чего еще ждать?

— Ты можешь остаться, если хочешь…

— Эльвира, опомнись, о чем ты говоришь?

— Но… я буду только рада, если ты останешься… И если будешь приходить еще, хотя бы иногда… Обещаю, что не буду торопить события. Все будет так, как захочешь ты. Я… я правда этого хочу и сделаю все, что в моих силах, лишь бы ты был счастлив со мной…

— Да ты вообще соображаешь, что говоришь? Вы же были подругами!

— Пойми ж ты наконец, я всегда любила тебя…

Выслушивать ее дальше у меня не было никаких сил. Я наскоро оделся и пулей вылетел за дверь. Она все нарочно подстроила, ведь наверняка знала от Лео о моих проблемах с алкоголем. Хоть я никогда и не пил в его присутствии, но порой забывал вовремя выкинуть пустые бутылки, а он у меня такой смышленый малыш. Дети вообще многое понимают. Да, на этот раз ее план удался. Я был пьян, измотан, а она притворилась, будто жалеет меня… Подумать только, как легко я купился… Из-за какой-то паршивой бутылки виски я чуть не предал Алису. Решено, с этой минуты больше ни капли. Баста.

Я не перестаю думать о Боге. Хоть я больше и не зову его, но мысли о нем постоянно преследуют меня. Он солгал мне, это факт. Он бросил меня, тоже факт. Но почему? С какой целью? Я же ни о чем его не просил, колупался потихоньку в своем секс-шопе и был, можно сказать, почти счастлив. И надо же ему было свалиться на мою голову со своими разговорами! Какого хрена? Он обещал объяснить, почему выбрал именно меня, но я до сих пор этого не знаю. Он мне все уши прожужжал про свой пресловутый Вопрос, но так и не удосужился мне его озвучить. Что он мне дал в конечном итоге? Новую работу? Допустим, но я уж как-нибудь и без него подыскал бы себе что получше. Или, может быть, Алиса не запала бы на меня тогда, не расскажи я ей всего, чему он меня научил? Вполне возможно, что он нарочно мне ее подослал, позволил познать с ней все возможное счастье, а потом взял и без предупреждения отнял ее у меня. Может, он просто забавляется, ставит над нами эксперименты, а меня выбрал в качестве подопытного кролика? Уж коли ему все про нас доподлинно известно, он должен был заранее знать про Алису. Ему было достаточно сказать мне с самого начала: «Парень, она не для тебя, с ней ты хлебнешь горя», и я бы его послушал, а значит, ничего бы не произошло. И не было бы на свете этого маленького страдальца, чья нераздаренная любовь теперь достается какому-то псу, а я бы нашел себе другую, а может, и не нашел, но, по крайней мере, сердце мое не было бы разбито. Выходит, одно из двух: либо он знал заранее и не предупредил, либо сам же все и подстроил. Как бы то ни было, он больше не достоин моей дружбы.