41

Мать Линды находилась в своем летнем домике на острове Сиркён на озере Оснен, в паре десятков километров к югу от Векшё. Она была не одна, а с подругой, по словам которой матери Линды тяжело давался каждый новый день. Но поскольку она прекрасно понимала, что у полицейских снова может возникнуть желание поговорить с ней, выражала готовность оказать любую посильную помощь.

— Передайте ей наш привет и благодарность, — сказал Рогерссон. — Я и мой коллега будем у вас примерно через час.

— Вам объяснить, как доехать? — поинтересовалась подруга.

— Мы разберемся сами, — сказал Рогерссон. — В крайнем случае потом позвоним вам снова. Передайте ей нашу огромную благодарность за ее желание помочь.

Бекстрём решил составить Рогерссону компанию. Он чувствовал, что ему надо сменить обстановку и развеяться. А что могло быть лучше, чем в удобной служебной машине с хорошим кондиционером в спокойной обстановке поболтать с Рогерссоном обо всех отсутствующих идиотах, которые обычно омрачали ему жизнь. Кроме того, его слегка одолевало любопытство относительно матери Линды.

— Там внизу слева видишь озеро? — спросил Рогерссон полчаса спустя и кивнул в направлении голубой водной глади, мелькнувшей между березами в солнечной дымке. — Осталось где-то десять километров до острова Сиркё. Классическое местечко для таких, как мы с тобой, Бекстрём.

— А я считал, что весь шнапс делают в Сконе, — заметил Бекстрём, который чувствовал себя значительно бодрее, несмотря на все незаслуженные удары судьбы, обрушившиеся на него в последнее время.

— Вспомни истории из шведской криминалистики, — пояснил Рогерссон. — Здесь произошло одно из самых сенсационных исчезновений за последнее столетие. Одного уровня с историей Виолы Видегрен 1948 года. Алвар Ларссон исчез из родительского дома холодным и ветреным апрельским утром, — заговорил Рогерссон несколько высокопарно. — Я читал интересную статью об этом деле в скандинавской криминальной хронике несколько лет назад. Есть сомнение, что вообще имело место убийство. Возможно, он упал в озеро и утонул, когда гулял и играл на берегу.

— В это я ни на секунду не поверю, — отмахнулся Бекстрём. — Понятно, что его прикончил какой-нибудь педофил. Их наверняка полно в тех краях. Сидят в своих красных домиках и качают детское порно из Интернета.

— Хотя вряд ли — в 1967 году, — заметил Рогерссон. — Я имею в виду Интернет.

— Ну, тогда они занимались каким-нибудь другим дерьмом, — стоял на своем Бекстрём. — Сидели в своих клозетах и онанировали на старые газетенки с купающимися голяком скаутами. Откуда мне знать?

— Тебе, похоже, известно почти все на свете, Бекстрём, — едко усмехнулся Рогерссон. — Хотя больше всего я ценю, конечно, твой взгляд на вещи. Ты невероятно сердечный человек.

«А что это случилось с Рогерссоном? — подумал Бекстрём. — Похоже, он с похмелья, вот и вся причина. Остается надеяться, что мамочка Линды будет столь же щедра на пиво, как и ее папаша».

Маленький красный домик с белыми углами, большое старое дерево перед ним, а в его тени гравиевая площадка, где они припарковали свой автомобиль, флагшток, сиреневая беседка, пристройка с уборной в торце, причал, лодочный сарай с баней и собственная полоска озерного берега. Аккуратно выровненные граблями дорожки через большой земельный участок, где полоски тщательно подобранной по размеру и цвету гальки обозначали границы хорошо подстриженных газонов.

Обычный шведский летний хутор, и, само собой, они сидели на улице, вокруг стола в беседке. Естественно, никакого пива, и столь же естественно, большой графин с домашним соком из черной смородины с большим количеством льда, высокие бокалы на ножке, вне всякого сомнения, из какой-нибудь близлежащей комиссионки по цене нескольких упаковок крепкого пива.

«Если бы не отпечаток горя на твоем лице, ты была бы чертовски аппетитной женщиной, — подумал Бекстрём и почтительно кивнул матери Линды. — Лотта Эриксон. Сорок пять лет — и при других обстоятельствах наверняка выглядит значительно моложе».

— Ты сможешь прекратить разговор, как только он покажется хоть чуточку тяжелым для тебя, — сказал Бекстрём как можно мягче.

— С этим не возникнет проблем, — ответила мать Линды достаточно непринужденным тоном, и, если бы не глаза, он никогда не догадался бы, что творится в ее душе.

«Интересно, как много валиума ты приняла с тех пор, как проснулась, старушка».

В течение трех следующих часов инспектор Ян Рогерссон во всей красе продемонстрировал свою дотошность, о которой ранее говорил комиссар Левин.

Сначала он спросил о Линде. О ее детстве и юности. О годах, проведенных в США, о разводе и как все было, когда они вдвоем вернулись в Швецию.

— Веселая и живая девочка, которая любила всех, и все любили ее. Такой Линда была всегда, даже после того как выросла…

Это был трудный период нашей жизни… Опять оказаться в новом окружении… У Линды появились новые друзья, она стала ходить в новую школу… Я сама начала работать учительницей, что было в новинку для меня, и одновременно продолжала свое образование… До встречи с мужем я трудилась простой секретаршей… Потом, когда мы поженились и родилась Линда, жили в США… Я была супругой богатого человека, скучное занятие для меня в любом случае. А Хеннинг чувствовал себя как рыба в воде, и мы с Линдой почти его не видели — он появлялся и исчезал как дым…

Хотя это понятно. В финансовом плане я была привилегированной. У нас, конечно, имелся брачный контракт, но первое, что он сделал, до того как мы с Линдой переехали домой в Швецию, — так это передал мне дом, где… все случилось… И там мы жили, пока Линда неожиданно… В ту пору она уже ходила в гимназию… но решила, что теперь, когда ее отец соблаговолил вернуться домой, ей будет лучше жить у него в деревне… Хотя, как только она оказывалась в городе, все равно жила у меня…

Друзья?..

— Первым стал маленький цветной парнишка, ходивший в один класс с Линдой, когда мы жили в США… Линде было семь лет, и ему столько же… его звали Лерой, и он выглядел как ангелочек, его просто хотелось съесть… это была первая настоящая большая любовь Линды…

А потом? Парни, с которыми она имела сексуальные отношения?

Не так много, если верить ее матери, и с оговоркой, что Линда не любила распространяться на подобные темы. Ее самая долгая связь продолжалась примерно год и закончилась полгода назад.

— Сын знакомых нашей семьи. Одно из тех немногочисленных семейств, с которыми я по-прежнему поддерживаю отношения после того, как развелась с мужем. Тоже очень приятный парень, называет себя Ноппе, хотя его зовут Карл Фредрик. Но я думаю, Линда просто-напросто устала от него, она получила так много новых впечатлений, когда начала учиться в полицейской школе.

Могла ли Линда быть трудной в общении, устроить скандал, имелись ли у нее враги и не могло ли дело обстоять так плохо, что кто-то просто спал и видел, как бы отомстить ей?

Только не в мире ее матери. Ее любимая дочь очень редко позволяла себе срываться, тогда как для большинства молодых девушек подобное в порядке вещей (это она поняла из разговоров со своими подругами, имевшими дочерей такого же возраста).

Негативные стороны?

Линда могла стать ужасно упрямой. Кроме того, бывала наивной. Чересчур честной, думала о людях гораздо лучше, чем они заслуживали.

За двадцать лет своей работы в качестве специалиста по расследованию убийств Рогерссон провел сотни разговоров с близкими жертв преступления. Поэтому вовсе не случайно вопросы относительно самой матери Линды оказалась последними в его списке, и также вовсе не случайно она реагировала точно так, как и все другие до нее. Почему он захотел поговорить о ней? Она ведь не имеет никакого отношения к убийству Линды. Сама стала жертвой. Кто-то отнял у нее единственную дочь, и ей придется далее влачить мирское существование со своей скорбью в качестве единственного спутника жизни.

Рогерссон дал ей самые обычные ответы. Что его цель найти убийцу Линды. Что он и мысли не допускал о причастности матери к самому преступлению, но с помощью своих вопросов порой мог обнаружить нечто такое, чего мать убитой дочери не видела, поскольку горе застилало ей глаза. И она восприняла это лучше, чем большинство на ее месте.

Были ли у нее новые мужчины после развода с мужем? Не выказывал ли кто-то из них интерес к ее дочери? Встречалась ли она с мужчинами, у которых могло бы появиться желание насолить ей, занявшись ее дочерью?

Конечно, она встречалась с мужчинами после развода. С несколькими даже, но речь шла о краткосрочных или даже случайных связях, и последняя из них имела место несколько лет назад. Один из ее сослуживцев, сослуживец одной из ее подруг, еще кто-то, с кем она сталкивалась по работе, даже разведенный отец ее бывшей ученицы. Вдобавок несколько коротких встреч с другими мужчинами и главным образом когда она находилась в отпуске за границей. В одного из них она фактически влюбилась и какое-то время поддерживала с ним контакт. Но серьезные отношения тоже не сложились, все ограничилось телефонными разговорами, письмами по электронной почте, которые становились все более редкими, а потом и вовсе прекратились.

«Скорее всего, он был педиком, — подумал Бекстрём. — Слепым педиком».

Мысли о том, что кто-то из этих мужчин убил ее дочь, она просто не могла допустить. По той простой причине, что они и близко не укладывались в подобную схему, она же встречалась с мужчинами совсем другого рода, к тому же большинство из них даже не видели Линду, а некоторые вообще не знали, что у нее есть дочь.

— Она, должно быть, случайно столкнулась с настоящим сумасшедшим, — сказала мать Линды. — Я ведь уже говорила это. Линда считала всех людей хорошими. Порой бывала ужасно наивной.

— И что, черт побери, нам с этим делать? — спросил Бекстрём, когда они возвращались в автомобиле в здание полиции. — На мой взгляд, мы не получили ни малейшей зацепки.

«И чего ты добился со своей чертовой дотошностью?»

— Сок ведь действительно пришелся кстати, — возразил Рогерссон. — Опять же в какой-то момент мне показалось, что у нее есть кое-какие догадки и подозрения. В любом случае есть тема для размышления.

— И о чем, черт возьми, может идти речь? — спросил Бекстрём.

«Рогге не только алкаш, а еще и ясновидящий».

— Понятия не имею, — ответил Рогерссон. — Просто у меня создалось такое впечатление. Но раньше мне случалось ошибаться. — Он пожал плечами. — Сейчас у нее ведь тоже полный хаос в голове. Интересно, сколько успокоительного в нее напихали.

— Если ты спросишь меня, отвечу, что она с трудом соображала, — сказал Бекстрём.

«Как и большинство баб, пусть она и посимпатичнее многих».

— Именно поэтому, пожалуй, есть смысл вернуться и поговорить с ней снова, — предложил Рогерссон.

— В любом случае она очень аппетитная женщина, — констатировал Бекстрём. — Как только придет в норму, я имею в виду. И будет выглядеть как обычная баба. Не забудь позвать меня, когда намылишься туда снова, — добавил он.