39

В ночь с субботы на воскресенье, когда Бекстрём спал в своей оставшейся без перемены постельного белья кровати в номере городского отеля, всего в нескольких сотнях метров от него, в центре Векшё, произошло новое нападение на женщину.

Жертвой стала девятнадцатилетняя девица, возвращавшаяся в одиночестве с какого-то празднества. Когда около трех часов ночи она открыла дверь подъезда дома на Норгатан, где жила, на нее сзади набросился неизвестный мужчина, втолкнул внутрь, опрокинул навзничь на пол и попытался изнасиловать. Жертва кричала и сопротивлялась. Несколько соседей проснулись от шума, а преступник сбежал.

Через пятнадцать минут все уже были подняты по тревоге. Пострадавшую доставили в больницу. Место преступления оцепили, туда незамедлительно прибыли дежурные детектив и эксперт из криминальной полиции, чтобы опросить свидетелей и попытаться отыскать какие-то следы. Три экипажа патрульной службы объезжали район в поисках подозрительных лиц, подкрепление уже находилось в пути, и сразу же зазвонили телефоны охотников за убийцей Линды.

Комиссар Олссон стоял в своем летнем домике, прижимая к уху телефонную трубку, в то время как свободной рукой пытался натянуть на себя брюки и одновременно вспоминал, куда положил ключи от машины. Комиссар Бекстрём продолжал спокойно спать. Наученный прежним опытом, он отключил свой мобильный и набросил куртку на телефон в номере.

Когда утром он спустился на завтрак и Рогерссон рассказал ему о случившемся, все уже, по сути, закончилось, и при ближайшем рассмотрении сама история выглядела довольно странной.

— Я разговаривал с коллегой Сандберг некоторое время назад, — сообщил Рогерссон.

— И что она сказала? — спросил Бекстрём.

— По ее мнению, потерпевшая в чем-то лукавит, — поведал Рогерссон. — И Сандберг считает, что она вроде бы во всем разобралась.

«Малышка Сандберг ничего себе, — подумал Бекстрём. — Да она просто бесподобна».

Вечером Бекстрём позвонил радиорепортерше, но так же, как и в предыдущие выходные, смог послушать только ее автоответчик.

«Значит, она у мамочки?» — подумал он и за неимением лучшего заказал еду и пиво в номер, а потом полночи лежал в кровати и переключал телеканалы, прежде чем заснул.

Ян Левин снова стал видеть сны.

Швеция середины пятидесятых. То самое лето, когда Яну Левину исполнилось семь лет, осенью ему предстоит пойти в школу, и он получил свой первый настоящий велосипед. Огненно-рыжий «Крессент Вэлиант».

Летний домик дедушки и бабушки на острове Блидё в шхерах Стокгольма, папа и он сам. День за днем с безоблачного неба ярко светит солнце. Настоящее индейское лето, и как раз в тот год, казалось, папин отпуск никогда не закончится.

— Почему оно называется индейским, папа? — спрашивает Ян Левин.

— Обычно так говорят, — отвечает отец, — когда выдается по-настоящему теплое и долгое лето.

— Но какое оно имеет отношение к индейцам? — не унимается Ян. — Почему его именно так называют?

— Тогда погода лучше, чем обычно, — отвечает отец, а потом он громко смеется и треплет его за волосы, и в качестве ответа этого вполне достаточно. В то самое лето отец научил его кататься на велосипеде.

Грунтовые дороги, заросли крапивы в кювете. Запах креозота. Папа бежит за ним и придерживает велосипед за багажник, в то время как он сам сжимает руль потными ручонками и изо всех сил давит на педали загорелыми тонкими ножками.

— Я отпускаю, — кричит отец, и, пусть Ян прекрасно знает, что ему надо рулить и крутить педали одновременно, ничего не получается. Он либо правильно держит направление, либо крутит, и иногда папа не успевает вовремя поймать его. Разбитые в кровь колени, синяки на ногах, жгучая крапива, чертополох и шиповник, которые колют его шипами.

— Сейчас мы попробуем снова, — говорит отец и треплет его по волосам, и тогда Ян опять сидит в седле.

Рулит и давит на педали, рулит и давит, и отец отпускает его, и на этот раз не успевает подхватить. И Ян валится в кювет.

А потом он поворачивается, и больше нет уже никакого отца, который сейчас вроде должен прийти ему на помощь, а перед ним стоит коллега Бекстрём и широко ухмыляется.

— Насколько же глупы бывают люди, Левин, — говорит он. — Ты просто не сможешь остановиться без моего чуткого руководства.

Потом он проснулся, пошел в ванную, открыл кран и, пока не пошла холодная вода, массировал себе глаза и виски.