Глава 9
Джордан несколько раз постучал по стеклу камнем. Стекло треснуло. Он осторожно вынул зазубренные осколки и влез внутрь. Через минуту он открыл дверь коттеджа и жестом пригласил Клеа войти.
Она очутилась в старомодной и изящной комнате, обставленной старинной мебелью. Над головой нависали массивные потолочные балки; оштукатуренные стены были до половины обиты полированными деревянными панелями, которые тускло поблескивали в полумраке. Если бы еще не холод и не сквозняки, здесь было бы совсем уютно… Клеа подумала: у англичан должны быть изотермические убежища!
Хотя Джордан тоже промок, он первым делом обошел весь дом и закрыл изнутри ставни.
– Непременно возмещу старине Монти выбитое стекло. Думаю, он не обидится. Он редко приезжает сюда, разве что летом. По-моему, сейчас он проводит время в Сент-Морице. Пытается подцепить там очередную миссис Монтгомери Дирборн.
Клеа захотелось спросить, сколько всего было жен у неизвестного ей Дирборна, но говорить она была не в силах, так у нее стучали зубы. Руки и ноги, уставшие после долгого пути, совсем онемели. Она понимала, что нужно сбросить мокрую одежду и попробовать развести огонь в камине, но не могла заставить себя пошевелиться. Стояла на месте и дрожала, с нее на деревянный пол натекла лужица воды.
Джордан включил свет и заметил, что она совсем окоченела.
– Боже правый, – сказал он, касаясь ее лица, – ты как кубик льда!
– Огня! – прошептала она. – Пожалуйста, разведи огонь!
– Это займет слишком много времени, а тебе срочно нужно согреться.
Он потащил ее в ванную и включил душ. Когда с шипением полилась вода, он начал стаскивать с нее промокший шерстяной жакет.
– Электрический обогреватель согреет тебя за минуту! – Он отшвырнул жакет в сторону и расстегнул молнию у нее на юбке.
От холода у нее не было сил думать о таких пустяках, как скромность; она позволила ему снять с себя и юбку. На полу росла бесформенная груда одежды. От воды шел пар; Джордан попробовал ее рукой и, не сняв с Клеа белье, толкнул под душ. Хотя ее омывали струи горячей воды, ей показалось, будто прошла целая вечность, прежде чем она перестала дрожать. Клеа долго стояла под душем в каком-то оцепенении. Она согревалась постепенно. Когда кровообращение восстановилось, она наконец почувствовала пальцы ног и рук.
Джордан окликнул ее:
– Клеа!
Она не ответила. Так приятно ей было просто наслаждаться теплом. Вздохнув, она развернулась, подставив под воду спину. Сквозь шум воды она смутно слышала зов Джордана.
– Как ты?
Она не успела ответить – занавеску резко отдернули в сторону, и она посмотрела в лицо Джордану.
А он смотрел на нее.
Они долго молчали и слушали шум воды и гулкое биение собственных сердец. Хотя Клеа стояла полураздетая, а мокрое нижнее белье стало почти прозрачным, Джордан не сводил взгляда с ее лица. Охваченный страстью, он пытливо смотрел ей в глаза словно завороженный.
Клеа провела кончиками пальцев по его небритой замерзшей щеке. Ее ласковый жест мигом растопил все выросшие между ними преграды. Ей стало жарко, но не оттого, что она согрелась… Она склонилась к нему. Их губы встретились.
Дрожа, они прильнули друг к другу. По ее голым плечам на него стекали струи горячей воды.
С той самой ночи, когда они познакомились, он подавлял в себе желание, и вот оно наконец прорвалось наружу.
Она прижалась к нему всем телом и, почувствовав, как он откликается на ее близость, тихо вздохнула от удовольствия.
– Ты еще одет! – прошептала она, расстегивая на нем рубашку.
Он стряхнул ее на пол, обнажив грудь, которую она еще совсем недавно перевязывала. Золотистая поросль у него на груди намокла и потемнела от воды. Он рывком расстегнул ремень, часто дыша от возбуждения.
Она не помнила, кто из них выключил воду. Каким-то образом им удалось выйти из ванной. Они оставляли за собой сброшенную одежду: под дверью ванной – его брюки, в коридоре – ее бюстгальтер, на пороге спальни – его трусы. Когда они добрались до кровати, снимать было уже нечего. Осталась только влажная плоть, нежные слова и горячее желание слиться воедино.
В спальне было холодно; дрожа, они нырнули под пуховое одеяло. И тут же тела их сплелись, губы принялись жадно исследовать, пробовать друг друга на вкус. Их согревал внутренний жар. Клеа перестала дрожать. Ее накрыла волна новых, острых ощущений. Там, где проходили его губы, ее словно покалывали маленькие иголочки, принося несказанную радость. Соски отвердели, сладко заныло между ног.
Она села сверху и начала не спеша ласкать его. Губы двигались сверху вниз – от груди к животу и еще ниже. Когда она отыскала самую горячую точку, он со стоном схватил ее за плечи и перекатил вниз. Ее голова оказалась на подушке, а он лег сверху и тоже начал ласкать ее.
Их взгляды встретились, они не сводили друг с друга глаз, даже когда он вошел в нее и заполнил ее целиком… Даже когда она закричала от удовольствия. Он брал ее медленно и нежно, глядя на нее широко раскрытыми глазами.
Потом он задышал чаще и крепче прижал ее к себе. Они по-прежнему не сводили друг с друга глаз. Их объединила не просто плотская связь, но нечто гораздо более сильное.
И только когда она почувствовала, что сладкая боль скоро найдет выход, она закрыла глаза и отдалась на волю бушующих в ней чувств. Из ее горла вырвался слабый крик – незнакомый и чудесный. Через несколько секунд к нему присоединился его стон. Волны накатывали на нее одна за другой… Он дошел до пика удовольствия и наконец затих.
Она положила его голову себе на плечо и поцеловала его влажные волосы. Неожиданно она почувствовала такую нежность, что ей стало страшно.
«Мы занимались любовью… Что это значит?»
Они наслаждались друг другом телесно. Они доставили друг другу удовольствие и – на несколько секунд – даже счастье.
«Что это значит?»
Она снова поцеловала влажные завитки у него на голове, и от нахлынувшей нежности у нее на глазах выступили слезы. Смахнув их, она отвернулась от него, но почувствовала, как его рука ласкает ее щеку и нежно поворачивает назад.
– Ты самая удивительная! Я такой еще не встречал, – сказал он.
Она сглотнула подступивший к горлу ком и рассмеялась:
– Да, я такая… полна неожиданностей.
– И удовольствий. От тебя не знаешь, чего ожидать. Похоже, я потихоньку схожу с ума. – Он снова прильнул к ней и нежно пощекотал ее губы своими, дразня, наслаждаясь.
Она почувствовала, что он снова возбуждается, опустила руку и помогла ему, поглаживая и дразня.
– Ты тоже полон неожиданностей, – прошептала она.
– Да нет… – он вздохнул от удовольствия, – я самый обычный.
– Неужели? – Она обхватила губами его сосок и провела по нему кончиком языка.
Он откинул голову и тихо застонал.
– Некоторые даже называют меня… чертовски предсказуемым!
– Иногда, – прошептала она, – предсказуемость – это хорошо. – Она лизнула его по груди, провела кончиком языка по коже, оставляя за собой влажный след.
Еле сдерживаясь, он обнял ее за талию.
– Погоди. Клеа…
Он ласково приподнял ее, заглянул в глаза.
– Скажи мне… Почему ты сейчас плакала?
– Я не плакала.
– Плакала… Только что.
Она жадно смотрела на него, запоминая его лицо. Лунный свет играл в его взъерошенных волосах. Длинные ресницы отбрасывали тени на щеки – длинные полумесяцы. Он смотрел на нее очень нежно и настойчиво, как будто она – какое-то незнакомое, неведомое создание.
– Я думала, – сказала она, – как сильно ты отличаешься от всех, кого я знаю.
– А! Ничего удивительного, что ты плакала.
Она рассмеялась и игриво шлепнула его ладошкой:
– Нет, глупыш. Я хотела сказать, мужчинам, которых я знала, всегда… что-то было от меня нужно. Они чего-то хотели. Все рассчитывали заранее…
– Как, например, твой дядя Уолтер?
– Да. Как мой дядя Уолтер.
Едва он упомянул ее прошлое, ее криминальное детство, желание в ней вдруг остыло. Она отпрянула от него и села, поджав под себя ноги. Если бы можно было отделиться от собственного прошлого! Если бы можно было родиться заново… Чистой, безгрешной. Ничего не бояться!
– Мне стыдно, что он мой родственник, – сказала она.
Джордан рассмеялся:
– Мне все время стыдно за своих родственников!
– Но ведь из твоей родни никто не сидит… или сидит?
– Сейчас – нет.
– А дядя Уолтер сидит. И Тони сидел… – Она помолчала и тихо добавила: – И я тоже.
Он потянулся к ее руке. Он ничего не говорил, только смотрел на нее и слушал.
– Какая ирония судьбы! Целых восемь лет я вела честную жизнь. И вдруг совершенно неожиданно ко мне явился дядя Уолтер… Он залил мне кровью все крыльцо. Я не могла не пустить его. Он запретил везти его в больницу. Вот мне и пришлось самой с ним возиться. Я сожгла его одежду. Набор отмычек увезла на другой конец города и выкинула в мусорный контейнер. А потом ко мне нагрянула полиция. – Она пожала плечами, как будто последняя подробность едва ли стоила упоминания. – Самое странное, я вовсе не ненавижу его за то, что он со мной сделал… Нисколечко! Дядю Уолтера нельзя ненавидеть. Он такой… – Она снова робко пожала плечами. – Он такой обаятельный!
Смеясь, он прижался губами к ее ладони:
– У тебя самое необычное отношение к жизни… Я такого не встречал ни у одной женщины!
– Со сколькими бывшими заключенными ты переспал?
– Должен признаться, ты у меня первая.
– Да, ты, наверное, предпочитаешь порядочных женщин.
Он нахмурился:
– При чем здесь так называемые порядочные женщины?
– Не подумай, что я навешиваю ярлыки…
– Порядочные скучны. А с тобой, моя дорогая мисс Райс, не скучно.
Она откинула голову назад и расхохоталась:
– Спасибо за комплимент, мистер Тэвисток!
Он притянул ее к себе.
– Ну а что касается печально известного дяди Уолтера, раз он твой родственник, должно быть, характер у него тоже самый подкупающий.
Она улыбнулась:
– Он и правда само обаяние!
Он обхватил ее лицо ладонями и поцеловал:
– Не сомневаюсь.
– И очень умный.
– Могу себе представить.
– А дамы говорят, что он неотразим…
Губы Джордана снова нашли ее губы. Его поцелуй, горячий и страстный, прогнал из головы все мысли о дяде Уолтере.
– Ты совершенно неотразима, – шептал Джордан, лаская ее бедра.
Она сразу же забылась, и ее завертело в вихре желания; она хрипло выкрикнула его имя. Она раскрылась ему навстречу, предлагая себя, и он с благодарностью взял ее. Когда все было кончено, когда его силы наконец истощились, он заснул, положив голову ей на грудь. Гладя его спутанные волосы, она улыбнулась.
– Когда-нибудь ты вспомнишь меня добрым словом, да, Джордан? – прошептала она.
Клеа понимала: это лучшее, на что она смеет надеяться. Все, на что она смеет надеяться.
Джордан проснулся, уловив слабый аромат женщины; ее волосы щекотали ему лицо. Он открыл глаза и в сером предрассветном сумраке, проникающем сквозь щели в ставнях, увидел, что Клеа спит рядом с ним. На лице ни следа косметики, волосы разметались по подушке. Сейчас она казалась сказочной принцессой фей, которая спит волшебным сном. Ее нельзя разбудить, ее нельзя трогать. Она показалась ему какой-то неземной, бесплотной. Потом он вспомнил, что ночью она была очень живой, пылкой и страстной! Не сказочной принцессой, но искусительницей, полной сладкого озорства и еще более сладкого огня. Даже сейчас ему трудно было устоять против нее. Он нежно поцеловал ее в губы. Она вздрогнула всем телом и рывком подняла голову с подушки.
– Все хорошо, – прошептал он. – Это всего лишь я.
Она долго смотрела на него, словно не узнавая. Потом тихо вздохнула и покачала головой:
– Я… Мне последнее время плохо спится. Не говоря уже о… – Она снова свернулась калачиком и заснула.
Он смотрел на спящую Клеа и думал: как ей удалось не сойти с ума за те несколько недель, что она бежит и прячется? Он и жалел ее, и восхищался ее мужеством и жаждой жизни.
Когда Клеа проснулась, на улице был уже день. Выглянув в окно, она воскликнула:
– Нас, наверное, повсюду ищут! Мы не можем здесь долго оставаться!
– И уйти прямо сейчас тоже не можем… Нам нужна помощь.
– Ох нет! Не звони больше друзьям и родным. Вчера они наверняка вычислили нас через них… Должно быть, твой Ричард Вулф что-то кому-то сказал.
– Он бы ни за что нас не выдал!
– Значит, за ним следили незаметно. А может, поставили прослушку на твой телефон… – Клеа схватила свои трусики. Обнаружив, что они еще не высохли, она в досаде швырнула их на кресло. – Придется идти голой!
– Говоришь, тебе не хочется привлекать к себе внимание?
– Из тебя не очень хороший помощник. Мог бы хоть из постели вылезти!
– Я думаю, а лучше всего мне думается именно в постели.
– Большинство мужчин в постели вообще не думают. – Клеа подобрала бюстгальтер. Он тоже оказался влажным. Она повесила его на дверную ручку и в досаде огляделась по сторонам. – Ты говоришь, владелец этого дома – холостяк?
– Да, в основном. Периоды брачного блаженства у него не затягиваются.
– Может, у него найдется какая-нибудь женская одежда?
– Я никогда не задавал Монти столь нескромных вопросов.
– Ты прекрасно понимаешь, о чем я!
Джордан встал из постели и подошел к шкафу. Внутри он нашел два летних костюма, дождевик и несколько тщательно отутюженных рубашек. Он сам оденется без труда, но на Клеа такой наряд покажется нелепым. Джордан достал купальный халат и набросил ей на плечи.
– Вещи Монти, – сказал он, – подойдут тебе только в одном случае. Если удастся превратить тебя в великана-здоровяка. И даже если мы найдем здесь женскую одежду, придется что-то сделать с твоими волосами. Ярко-рыжие волосы, знаешь ли, не самые неприметные.
Она потянула себя за прядь и нахмурилась:
– Терпеть не могу этот цвет! Давай все срежем.
Он с сожалением вздохнул, полюбовавшись ее густыми локонами.
– У Монти где-то есть краска для волос – он освежает поседевшие виски. Можно покрасить то, что останется от твоей гривы.
– Пойду поищу ножницы.
– Подожди, Клеа, – попросил он. – Нам надо поговорить!
– О чем? – Она обернулась к нему, решительно сжав губы.
– Даже если мы изменим тебе внешность, бегство, возможно, не лучший выход.
– Другого у меня нет.
– Можно все-таки обратиться в полицию.
– В прошлый раз мне там не поверили. Почему поверят сейчас? Мое слово по сравнению со словом Ван Уэлдона ничего не весит.
– Кинжал «Око Кашмира» многое изменит.
– У меня его нет.
– Зато он есть у Делэнси.
Клеа покачала головой:
– Ван Уэлдон уже, скорее всего, осознал свою ошибку – он не должен был так быстро продавать «Око Кашмира». И его подручные попытаются вернуть кинжал.
– А если нет? Возможно, кинжал по-прежнему в доме Делэнси и только и ждет, когда его выкрадут… Когда его выкрадем мы!
– Мы?! – оцепенев от изумления, спросила Клеа.
– Да, мы! – Он улыбнулся; его улыбка не вселила в нее уверенность, судя по выражению ее лица. – Поздравляю! У тебя новый напарник, – сказал Джордан.
– Я должна радоваться?
– Разве нет?
– Я как раз вспоминаю твою последнюю попытку кражи со взломом. Из-за тебя на нас обоих едва не надели наручники!
– Тогда я пошел на дело первый раз в жизни. Теперь я уже, можно сказать, опытный домушник.
– Ага… Готов за решетку.
– Что такое? Ты мне не веришь? Сама ведь говорила, что в детстве обчищала богатые дома просто так, удовольствия ради!
– Тогда я ничего другого не знала. Я была ребенком.
– Теперь у тебя есть опыт… Ты искуснее меня.
Раздраженно выдохнув, Клеа начала мерить ковер шагами.
– Влезть в дом – не проблема. Я без труда вскрою любой замок… Мне известно, что кинжал на втором этаже. Но где? В спальне, в гостевых комнатах? Мне нужно время!
– Вдвоем мы обыщем второй этаж гораздо быстрее.
– Или нас гораздо быстрее схватят, – буркнула Клеа и вышла из комнаты.
Следом за ней Джордан вышел на кухню, где увидел, что она роется в шкафчиках в поиске ножниц.
– Всегда есть другой выход, – сказал он. – Логический выход! Разумный выход! Давай пойдем в полицию.
– Где мне рассмеются в лицо, как в прошлый раз. А Ван Уэлдон сразу поймет, где меня искать.
– Ты будешь в безопасном месте – обещаю.
– Джордан, для меня самое безопасное место – там, куда я смогу убежать. В бегущую мишень не так легко попасть. – Она нашла ножницы и протянула ему. – Особенно когда мишень то и дело меняет внешность. Давай стриги!
Он посмотрел на ножницы и на роскошную рыжую гриву. Глубоко вздохнул. Выбора нет! С сожалением он взял прядь ярко-рыжих волос. Одного их аромата было достаточно, чтобы в нем ожили воспоминания о прошлой ночи. О том, как она прижималась к нему всем телом. Как извивалась под ним, не пытаясь высвободиться, а дрожа от радостного возбуждения, словно дикий зверь… Чувственная. Непредсказуемая. Еще немного – и он совсем сойдет от нее с ума!
Рядом с ней он теряет свое хваленое самообладание. Подумать только – стоило ему вдохнуть аромат ее волос, коснуться ее шелковистой ладони, и он уже готов снова затащить ее в постель. Он тряхнул головой, отгоняя несвоевременные мысли. Взял ножницы поудобнее и начал спокойно, методично стричь ее.
В предрассветном сумраке они долго шли по четким отпечаткам ног на сырой земле. Цепочка следов была двойная; одни следы большие, другие поменьше. Следы вели прочь от дороги. Беглецы пересекли поле наискосок. После ночного дождя следы отпечатались в грязи очень четко. Потом они вышли на асфальтированную дорогу; видимо, здесь беглецы вытерли ноги о траву, потому что следы заканчивались. Они могли пойти куда угодно.
Арчи Маклауд посмотрел на поле и выругался:
– Надо было заранее догадаться, как она поступит! Наверное, только почуяла, что мы напали на ее след, и тут же упорхнула… Она, как лиса, специально путает следы!
– Ее трудно винить, – возразил Ричард. – Разумеется, она ожидает худшего. Вы действуете как-то неумело. Ваши люди должны были поместить ее в надежное укрытие, как ценную свидетельницу. А им вместо того удалось лишь спугнуть ее.
– Им приказали действовать незаметно и не приближаться к ней. Но она все равно их как-то учуяла.
– Или она, или Джордан, – сказал Ричард. – Надо было вчера ночью позвонить ему. Объяснить, что мы задумали. Представляю, как ему сейчас не по себе!
– Вы не думаете, что он сомневается в вас?
– Нет. Просто сейчас он удвоит осторожность. Решит, что Ван Уэлдон выследил меня и что связываться со мной небезопасно. Вот к каким выводам пришел бы я на его месте.
– Как же мы теперь их найдем?
– Мы их не найдем. – Ричард повернул назад, к машине, и сел за руль. – Будем надеяться, что Ван Уэлдон тоже их не найдет.
– По-моему, на это надеяться не стоит.
– Джордан умен. Клеа Райс тоже. Вместе они, скорее всего, справятся.
Маклауд нагнулся к окошку:
– Сегодня утром умер Гай Делэнси.
– Знаю, – ответил Ричард.
– Нам только что сообщили, что Виктор Ван Уэлдон повысил цену за голову Клеа Райс до двух миллионов долларов. Через сутки сюда нагрянет толпа наемных убийц со всей Европы. Если они подойдут близко к Клеа Райс, ей не выстоять. Как и Тэвистоку.
Ричард изумленно воззрился на Маклауда:
– Зачем же вы так долго ждали и не взяли ее под свою опеку раньше? Вы ведь могли еще несколько недель назад поместить ее в надежное укрытие!
– Мы не знали, верить ей или нет.
– Значит, выжидали, пока Ван Уэлдон сделает первый ход? Проверяли? Если он попытается ее убить, возможно, она говорит правду?
Маклауд раздраженно хлопнул дверцей:
– Я не оправдываю наших сотрудников! От ошибок не застрахован никто! Но сейчас я о другом. Мы убеждены, что Клеа Райс говорила правду! – Он нагнулся вперед. – Джордан Тэвисток ваш друг. Должно быть, вы догадываетесь, где он сейчас может быть.
– Я даже не уверен в том, что сейчас он выбирает направление… Скорее всего, руководит его спутница.
– Если что-нибудь надумаете, дайте мне знать. Мне будут полезны любые догадки насчет того, куда они могли податься.
Ричард включил зажигание.
– Я знаю, куда бы подался я на их месте. Я бы убрался отсюда подальше и бежал как можно быстрее. И, скорее всего, затерялся бы в толпе.
– В Лондоне?
Ричард кивнул:
– Лучшего места, чтобы спрятаться, и придумать невозможно!
– Должно быть, у этой женщины, как у кошки, девять жизней. А использовала она только три из них, – прохрипел Виктор Ван Уэлдон. Последние дни он совсем сдал, его замучила одышка.
Уже скоро, подумал Саймон Тротт. Виктор умирает. Скорее бы! И тогда не нужно будет являться к нему с докладами. Не нужно будет наблюдать, как этот живой труп борется за жизнь. И все-таки пока старик жив. Пока он жив, необходимо сохранять его благосклонность. Значит, как можно скорее необходимо разобраться с Клеа Райс.
– Ты должен был заняться ею лично, – сказал Ван Уэлдон. – Твои идиоты упустили такую удачную возможность!
– Мы обязательно ее найдем. Мы знаем, что она по-прежнему с Тэвистоком.
– Он еще не объявился?
– Нет. Но рано или поздно он непременно свяжется с родней. А мы будем наготове.
Ван Уэлдон глубоко вздохнул. Ему как будто стало легче дышать после обещаний Тротта.
– Я хочу, чтобы ты сам о ней позаботился.
Тротт кивнул:
– Сегодня же вечером вылетаю в Лондон.
Сидя на корточках за тисовой живой изгородью в парке перед домом Гая Делэнси, Джордан и Клеа ждали, когда в доме погаснет свет. Уитмор своих привычек не менял: в девять проверял двери и окна, заходил на кухню выпить чаю, потом поднимался наверх и шел в левое крыло, к себе в комнату. Интересно, сколько лет старик живет по своему замшелому расписанию? Теперь ему придется привыкать к новой жизни: скоро все переменится.
Клеа и Джордан утром слушали радио и знали, что Гай Делэнси умер.
Вскоре его дом перейдет в другие руки. И старому динозавру Уитмору придется убираться…
Свет в крыле для слуг погас.
– Дадим ему полчаса, – шепнул Джордан. – Надо убедиться, что он заснул.
Еще целых полчаса! Клеа дрожала всем телом. Через полчаса она совсем окоченеет. Она надела черную водолазку Монти и мешковатые джинсы, которые укоротила, обрезав штанины ножницами. Одежда недостаточно защищала ее от промозглой осенней ночи.
– Как мы войдем? – поинтересовался Джордан.
Клеа окинула дом деловитым взглядом. В прошлый раз она проникла в библиотеку через застекленную дверь, ведущую на террасу. Замок в той двери наверняка заменили. Как, скорее всего, и вообще все замки и засовы в окнах и дверях нижнего этажа.
– Через второй этаж, – сказала она. – Поднимемся на балкон и сразу окажемся в спальне!
– Как в прошлый раз туда проник я?
– Если уж тебе удалось туда забраться, – сухо ответила она, – должно быть, это пара пустяков.
– Должен тебе заметить, что оскорблять напарников не очень-то дальновидно!
Она покосилась на него. Его светлые волосы были спрятаны под черной шапочкой, лицо он по ее совету замазал грязью. В темноте ослепительно сияли лишь его белоснежные зубы, которые он обнажил в широкой, как у Чеширского Кота, улыбке.
– Ты уверен, что хочешь пойти со мной? – спросила она. – Там ведь может оказаться жарко.
– Клеа, если что-нибудь пойдет не так, обещай мне одну вещь…
– Какую?
– Беги. Не жди меня. И не оглядывайся.
– Снова изображаешь рыцаря на белом коне? Какую глупость ты задумал?
– Я просто хочу все прояснить – до того, как дела пойдут скверно.
– Не говори так, еще сглазишь.
– Тогда вот – на удачу! – Он схватил ее за руку, притянул к себе и поцеловал.
Она забилась в его объятиях; ей хотелось забыться, целовать его – и в то же время нужно было думать о предстоящем деле. Когда он наконец отпустил ее, они долго смотрели друг на друга. В темноте блестели только его глаза и зубы.
«Прощальный поцелуй!» – вдруг поняла Клеа. На всякий случай, если что-то пойдет не так. Если их разлучат и они больше никогда не увидятся. Задул промозглый ветер, над их головой заскрипели деревья. С каждой секундой ночь делалась все холоднее. Клеа старалась зафиксировать в памяти каждую подробность. Ведь она, так же как и Джордан, знала: один неверный шаг может закончиться катастрофой. Она все же надеялась на благоприятный исход дела и не собиралась попадаться.
Ей казалось, будто их взаимное влечение материально, будто оно мерцает в темноте. Она тряхнула головой. Так дальше продолжаться не может; какие бы чувства их ни воспламеняли, ничто не изменит главного. Они очень разные. Правда, как известно, противоположности притягиваются…
«Будешь ли ты скучать по мне, Джордан Тэвисток? – подумала она. – Будешь ли ты скучать по мне так же, как я по тебе?»
Наконец он отвернулся от нее и посмотрел на дом.
– По-моему, пора, – тихо сказал он.
Она тоже повернулась к дому. Ветер гнал по лужайке палые листья, пахло мерзлой землей. Запахи осени… Скоро, очень скоро наступит зима…
Клеа легко отделилась от живой изгороди и побежала в тень. Джордан не отставал.
Они пробежали по лужайке, туфли утопали в мокрой траве.
Под балконом спальни они присели отдышаться и осмотреться. Было тихо, только ветер шуршал палой листвой. Прежде чем Клеа успела что-то сказать, Джордан уже карабкался вверх по плети глицинии. Она прищурилась, оглядывая густую листву и ожидая, что в любой миг наверху зажжется свет, дверь распахнется и на балкон выйдет Уитмор с дробовиком. К счастью для них, старый Уитмор, видимо, как был соней, так и остался. Джордан беспрепятственно взобрался наверх.
Клеа последовала за ним.
– Заперто, – сказал Джордан, подергав дверную ручку.
– А чего ты ждал? – шепотом ответила Клеа. – Отойди!
Он подвинулся и в почтительном молчании стал наблюдать за ее действиями. Клеа посветила на замок фонариком.
– Еще проще, чем внизу, – сказала она и осторожно вставила в замок импровизированную отмычку, которую изготовила утром из проволочной вешалки с помощью кусачек. – Дата выпуска – приблизительно тысяча девятьсот двадцатый год. Скорее всего, ровесник самого дома. Будем надеяться, он не такой ржавый и не погнет мою… – Замок открылся с тихим щелчком; Клеа усмехнулась от удовольствия. Потом, покосившись на Джордана, деловито заметила: – Самое главное в нашем деле – хорошая отмычка!
Так же деловито он ответил:
– Не мешало бы и мне такой обзавестись!
Спальня оказалась точно такой, как они запомнили ее по прошлому разу: средневековая кровать под балдахином, платяной шкаф и старинный комод, письменный стол и чайный столик у балконной двери. Письменный стол и комод она обыскивала в прошлый раз и теперь начала с того места, где тогда ее прервали.
– Посмотри в шкафу, – шепотом велела она Джордану. – А я пороюсь в прикроватных тумбочках.
Они приступили к работе. В ярком свете фонарика она осмотрела содержимое первой тумбочки. В ящиках валялись журналы, сигареты и другие предметы, которые говорили, что Гай Делэнси в своей постели не только спал. Какое-то движение над головой встревожило ее, и она посветила в потолок фонариком. Над кроватью висело зеркало. Подумать только, она собиралась ограничиться легким флиртом в этой холостяцкой берлоге! В ящиках валялись порнографические фотографии, изображенные на них модели особой красотой не отличались. Наверное, с помощью фотографий Гай утешался в такие вечера, когда не удавалось найти себе живую спутницу на ночь.
Клеа обыскала вторую тумбочку, в ней оказалась похожая коллекция. Она так напряженно искала потайные ящики, что не услышала скрипа половиц в коридоре. Она успела услышать лишь тревожное шипение Джордана. Дверь комнаты настежь распахнулась.
Загорелся свет под потолком.
Клеа, сидящая на корточках у кровати, удивленно замигала глазами, увидев, что ей в голову целятся из дробовика.
