37

Бекстрём для начала взглянул на труп.

«Все сходится», – подумал он, когда убедился, что не кто иной, как вроде бы совершенно посторонний негритенок, сейчас появился в его расследовании убийства. Настоящий черномазый, и он выглядел даже еще более грустным, чем когда Бекстрём видел его на лестничной площадке перед квартирой Даниэльссона.

Потом он заметил Тойвонена, который стоял немного в стороне, засунув руки в карманы, и зло смотрел на него. Бекстрём подошел к шефу и подкинул ему пищу для размышлений:

– Как думаешь, Тойвонен, убийство, самоубийство или несчастный случай?

– Ты болтаешь слишком много всякой ерунды, Бекстрём, – оборвал его Тойвонен. – Попытайся сделать хоть что-то полезное в виде исключения. Поведай мне, как получилось, что парень закончил жизнь таким образом. – И он зло посмотрел сначала на Бекстрёма, а затем на сумку с телом.

– Сейчас, по-моему, ты заблуждаешься, Тойвонен, – возразил Бекстрём и улыбнулся дружелюбно. – Ты имеешь в виду, что наша бедная жертва оказалась замешанной в какой-то нехорошей истории или даже преступной деятельности?

– А ты сам как думаешь? – спросил Тойвонен и кивнул в сторону стоявшей у самой воды сумки.

– Ничто не указывает на это, – парировал Бекстрём и покачал головой. – Судя по всему, негритенок был очень честным и трудолюбивым молодым человеком. Он работал велокурьером. И по ночам разносил газеты в качестве дополнительного заработка. Несмотря на свое прекрасное академическое образование. Он выглядел чуть ли не филантропом. Акофели мог пойти очень далеко. Я готов поспорить, что, продолжая в том же духе еще двадцать-тридцать лет, он вполне смог бы заработать на мопед с грузовой тележкой и с шиком разъезжать на нем.

– Я предложил бы тебе заткнуться, Бекстрём, если не хочешь искупаться, – пригрозил Тойвонен. – Речь ведь идет об убитом парне, а ты стоишь здесь и несешь всякую чушь.

– Теперь мы все знаем, – сказал Бекстрём Аннике Карлссон четверть часа спустя. – Может, ты отвезешь меня домой?

– Естественно, Бекстрём. Я понимаю, тебе же не терпится на пробежку.

На пути назад к его уютной берлоге они разговаривали о своем деле.

– Скажи Ниеми и Фернандесу, пусть еще раз осмотрят жилище парня, – распорядился Бекстрём. – Проследи, чтобы они сделали это надлежащим образом и не откладывая.

– Я понимаю, о чем ты, – сказала Анника Карлссон. – То, что он лежал в собственной тележке для газет, ты имеешь в виду.

– Ты хорошо соображаешь, Анника, – ухмыльнулся Бекстрём. – Мне трудно поверить, что он таскал ее с собой в свою доставочную фирму. Наверное, заезжал домой в промежутке и оставлял там.

– Мне тоже так кажется, – согласилась Анника Карлссон. – Он обычно заканчивал разносить утреннюю прессу около шести. А работу курьера начинал в девять. Наверное, успевал поспать часок между сменами. Ты не угостишь меня кофе, кстати? – спросила Анника, когда они остановились перед подъездом Бекстрёма. – Кроме того, я хотела бы поговорить с тобой еще об одном деле.

– Конечно, – сказал Бекстрём.

«Женщины без ума от меня, – подумал он. – Даже такая, как Анника Карлссон, не исключение».