Для деда Михаила и Сашки вторая часть пути по болоту закончилась быстрее. По мере приближения к лесу все чаще попадались островки, поросшие кустарниками и деревцами. Корт все время рвался вперед, натягивая поводок. Он почуял материк и выказывал свое нетерпение. Для охотничьей лайки, живущей вольной жизнью, такая прогулка бывает в тягость и Михаил, чувствуя, как собака изнемогает на поводке, приговаривал:

— Ну-ну, мой хороший, потерпи, скоро твои мучения закончатся.

Саша хотел спросить деда, далеко ли еще идти, но услышав, как он успокаивает собаку, про себя обрадовался: «Значит, скоро выйдем на сушу».

Дед Михаил глядя на внука, почему-то подумал: «Некоторых людей, привлеченных романтикой, неудержимо тянет в тайгу, но как правило, переспав ночь под открытым небом или помотаясь день в накомарнике по лесу или еще хлеще помесив ногами болотную жижу, у многих путешественников пропадает охота от такого рода общения с природой. Понятное дело: полежать на бережку лесного ручья, половить рыбку, прогуляться по окраине леса и насладившись уединением с природой, под жареное мясо и водочку, вечером крепко заснуть. А такие путешествия не каждому под силу».

Да, действительно, только опытные таежники или люди, вроде деда Михаила, способны ощущать в душе комфорт от сложных переходов, тем более, когда это сделано сотни раз.

Дед, грешным делом размышлял, что Сашка был разочарован этим путешествием или почувствовал смертельную усталость. Хотя внук так не думал, он в свое время мечтал об этом, даже пытался упросить деда взять с собой. Но пройдя сложный путь, Саша понял, что дед был прав и три года назад, ему было бы не под силу одолеть такое путешествие.

Выйдя из болота, они первым делом насобирали сушняк и развели костер. Дед, сняв с себя и Саши одежду, развесил сушить ее на натянутую между веток веревку. Корт, получив полную свободу и зная эти места, убежал в тайгу.

— Ну, вот Сашок, можно поздравить тебя с почином. Если б ты знал, как я мечтал об этом дне, что мы с тобой обойдем вверенные мне владения.

— Ты об этом думал?

— Да внучек, порой мне становится тоскливо. Когда была жива твоя бабушка… Михаил на миг замолчал, — ты помнишь ее?

— Да, помню, мы с мамой тогда приезжали к вам.

— Мы всегда ждали вас. Баба Даша любила тебя, ведь ты единственный у нее внук и у меня тоже. Я вспоминал, как ты маленький приезжал к нам в гости. Помнишь, тебе было шесть лет, и ты забрался на крышу во дворе, а потом сорвался вниз.

Сашка прекрасно помнил тот случай, и что крыша двора была покрыта толстыми круглыми жердями, а на них было навалено сено. Он забрался на крышу двора и стал прыгать на сене, как вдруг бревешки раскатились и он свалился на землю.

Ох! И напугал он всех родственников своим падением, как он только не напоролся на черенок от вил, воткнутых в сено и, слава Богу, ничего не сломал себе.

— Да дед было такое и еще один случай помнишь: я ушел далеко в лес и сделал себе шалаш.

— Ну как можно это забыть, мы с ног сбились, разыскивая тебя по тайге, чего уж только не подумали, а он спит себе в шалаше, хорошо хоть бывшая наша собака Тайга тебя отыскала.

Вот так и сидели возле костра, пили чай, и вспоминали о прожитых годах и о случаях, особенно памятных. Одежда высохла, а кирзовые сапоги, нанизанные на колышки, еще были сырые. Дед не любил ходить в резиновых сапогах, потому — что в них сильно потели ноги, несмотря на то, что надевал портянки. Вот доберутся до дальней избушки, там и высушат все основательно.

Сашка свистнул пару раз, подзывая Корта, но он еще долго не возвращался. Они уже отошли от бивака вглубь тайги, только тогда лайка настигла их.

Дед снова пристегнул Корта. Сашка удивленно посмотрел на него.

— Смотри внучек, — и Михаил показал на кучку помета, какого-то животного или зверя, — видишь присутствие волоса, веточек от деревьев — это медведь, недалеко проходит его тропа. Он метит свои владения, оставляя следы когтей и зубов на деревьях. Нам лучше пройти по верху распадка и выйти на более просматриваемую местность. Закончится этот участок, можно быть уверенными, что избежим встречи с «бурым».

— Дед, а он может наброситься на нас?

— Нет внучек, если его не трогать и не тревожить, он сам нас обойдет, но в тайге нужно уважать коренных обитателей. У медведей тоже бывают разные характеры: одни уже пуганные людьми, а другие отродясь их не видели и лучше, поверь, не сталкиваться с таким, как говорится — от греха подальше. Когда идешь один по тайге, без собаки, то чаще следует смотреть по сторонам и оглядываться, а то не ровен час, станешь добычей зверя, за время моей работы лесником, медведь два раза нападал на людей. Опасно, когда зимой его поднимают с берлоги, ему кормиться нечем, вот он и ищет пищу, такого медведя называют шатуном, в поисках еды он может напасть и на человека. Особенно опасен раненый или недобитый зверь, лучше все-таки пообщаться с охотниками и разыскать его, а то не дай Бог, может и в селение наведаться.

Сашка снял с плеча берданку и, держа ее в руках, продолжал путь. Он зорко осматривался по сторонам и оглядывался. Михаил улыбнулся и подумал: «Ничего, пусть внук привыкает, в тайге беспечность дорого человеку обходится».

По подсчетам деда, оставалось преодолеть примерно еще половину пути до сторожки, как вдруг из леса послышался отдаленный лай Корта.

— Ну-ка, внук, постоим, больно лай у Корта тревожный, никак чужого почуял.

— В смысле, человека?

— Ну конечно, на зверя он так не лает.

— Дед, может кто из охотников?

— Из местных-то? Нет, исключено, наши деревенские в заказник не пойдут охотиться, а на ягоду еще не сезон, скорее всего — пришлые или того хуже, — забеспокоился Михаил.

— Ты что, дед? — Сашка пристально посмотрел на него.

— Капитан на причале помнишь, что говорил?

— Ты думаешь — это они?

— Не знаю, но проверить нужно. Давай сделаем так. Сейчас пройдем немного вперед, ты останешься на месте и укроешься. Постарайся не выходить до моего сигнала. Я же, если кто там есть, обойду их с тыла. Слышишь Саш, не показывайся, сиди тихо.

Сашка утвердительно кивнул и пошел следом за дедом.

Если судить по лаю, Корт находился где-то рядом. Михаил сложил руки лодочкой и причудливо засвистел, подзывая собаку. Лайка кинулась к хозяину. Дед прицепил к ошейнику поводок и отдал Сашке и при этом еще раз наказал:

— Сидите тут и не высовывайтесь, а ты Корт молчи.

При этом дед погрозил ему пальцем. Умная собака поворчала ради приличия, но лаять больше не стала, только повернула морду в сторону, где предположительно находились люди.

Михаил скрылся в зарослях леса. Сашка опустился на четвереньки за большой елью и стал внимательно осматривать пространство между деревьями. Недалеко встревожено взлетела птица, оглашая жителей тайги о приближении опасности.

Лесничий крался, тихо ступая на землю, не одна веточка не хрустнула под его ногами. Пройдя сотню метров, он резко взял вправо и затаившись, прислушался. Раздались отдаленные голоса. Пройдя несколько шагов и укрывшись за деревьями, Михаил увидел сквозь кустарники и ветки человека — вот к нему подошел еще один, они о чем-то говорили и показывали рукой в сторону, где остался внук.

В Михаиле взыграла старая, фронтовая смекалка. Не выпуская из вида двух людей, он стал осторожно пробираться немного левее, как бы обходя их с фланга. Остановился и прислушался. В метрах в двадцати от себя увидел лежащего на земле возле дерева еще одного человека. Теперь у Михаила не было сомнений: «Скорее всего — это те трое, о которых говорил капитан. Только как они могли попасть сюда и где четвертый? Предположительно они направлялись в лес, взяв курс от реки, но наткнулись на болото, а так как оно тянется на несколько десятков километров, были вынуждены идти вдоль топи. Видимо им пришлось заплутать, потому, как они взяли левее. Оружия у них не видно, значит, вооружены ножами или пистолетом», — думал он, неслышно подкрадываясь сзади к незнакомцу. Михаил снял с плеча карабин и приставив ствол к затылку лежавшего человека, тихо произнес:

— Лежи тихо, и отвечай шепотом. Сколько вас?

— Трое, — зашептал он, и закивал для пущей уверенности головой, — начальник, не стреляй, я сдаюсь.

— А где четвертый, что был с вами? — спросил лесничий.

— Он утоп в реке, нас только трое, — трепетал незнакомец.

— Оружие есть?

— Только нож.

— А у тех?

— Нет-нет, только ножи.

— Аккуратно, возьми свой нож пальцами и отбрось в сторону, смотри без фокусов, чуть что — стреляю.

Михаил ловким движением завернул ему руку за спину, затем другую, быстро расстегнул пряжку ремня и, вытянув его со своих штанов, умело сделал петлю. Стянул руки задержанному мужчине. Затем перевернув на спину задержанного, засунул кусок ткани ему в рот.

Увидев Михаила, он замычал, наверно надеялся, что перед ним предстанет кто-то их военных, преследовавших беглецов. Почувствовав под своим носом внушительный кулак таежного мужика — затих.

Лесничий поднял его с земли и подтолкнул в сторону сообщников, находившихся в метрах тридцати. Заслышав хруст сухих веток под ногами, двое обернулись: один из них грубо выразился:

— Ты чё поднялся, я тебе сказал, где лежать? Раз собака здесь, должен быть и хозяин.

Чужаки еще не успели заметить прятавшегося за спиной одного из беглых лесничего.

— А далеко ходить не нужно, я тут — рядом, — сказал Михаил и, выйдя на открытое место, направил ствол карабина на непрошеных гостей.

— Ножи на землю, и без глупостей, я в данной ситуации предупреждать не буду, стреляю сразу. Все поняли?

— Ладно-ладно, мужик — вот ножи.

Они побросали их на землю.

— Подожди, мужик, давай поговорим, — сказал он, что стоял ближе к Михаилу.

— Конечно поговорим, вот только руки вам свяжу покрепче.

— Ну, ты что, мужик, завязывай горячку пороть, — дернулся было второй, но увидев направленный на него ствол карабина, остановился как вкопанный.

Михаил свистнул, и через минуту показался Сашка с Кортом на поводке. Собака сразу же облаяла чужаков. Дед наказал внуку, чтобы он держал на мушке задержанных, а сам достал веревку из рюкзака. Отрезал ножом два куска и связал задержанным руки за спиной.

— Ну вот, теперь и поговорить можно, а то больно вид у вас не гостеприимный. Так куда путь держите и откуда? И как к вам прикажете обращаться? — спросил он у мужиков.

Ответил приземистый крепыш, видимо он был главный в группе.

— Меня Аркадием зовут, если тебе так будет удобно. Ты бы отец, прежде чем вязать нас, напоил бы водой, мы уже который день муть болотную пьем.

— Ну что же, Аркаша, будем знакомы, а меня дедом Михаилом зовут, а это мой внук Саша.

— Саша. Саша с Уралмаша, — ерничал другой чужак, — дед не пей кровь, дай лучше попить, знаешь, как пить хочется, аж переночевать негде.

— Что, говорливый сильно, смотри, а то рот завяжу, как твоему другу. Михаил подошел к третьему, вытащил у него изо рта самодельный кляп, он глубоко вздохнул, и отдышавшись, пошел вразнос:

— Ты что штрибан (на тюремном жаргоне пожилой человек), с башкой совсем не дружишь, что в натуре нас захомутал? Ну, гад, развяжусь, падлой буду я тебе кишки выпущу.

— О-о! — только и произнес Михаил и, взяв снова тряпку, скомкал ее и заткнул рот словоохотливому незнакомцу:

— Вот так-то будет лучше, а то из твоего рта такие помои льются, за километр смрад стоит.

— Короче, утухли все! — гаркнул Аркадий, — дайте с Михаилом поговорить.

Тем временем Сашка открыл походный термос, наполненный питьевой водой и налил в небольшой алюминиевый стаканчик. Он напоил Аркадия со своих рук, затем второго. Дед подошел к словоохотливому мужику и сказал:

— Если еще хоть одно плохое слово произнесешь, заткну твой рот надолго. Ну как, будем молчать? — он закивал головой. Дед выдернул кляп, а Саша напоил мужичка — хама водой.

— Еще, еще хочу, — просил он Сашку.

— Хорошего помаленьку, у нас и так воды мало, тем более вас трое прибавилось, — одернул его Михаил.