ГЛАВА 26
Развращенный тьмой
На мгновение я подумал, что Лиззи сейчас отрежет мои пальцы и заберет кости, и тогда мои руки напряглись, и я приготовился кинуть в нее соль и железные опилки. Но вместо этого она вернула свой клинок в ножны на поясе и поднялась на ноги.
— Для начала я позволю баггейну забрать то, чего он хочет, — сказала ведьма, поворачиваясь и направляясь обратно к туннелю.
Я позволил себе расслабиться и медленно выдохнул. Даже имея при себе соль и железо, я все равно не смогу ничего поделать и окажусь в полном распоряжении баггейна, а Лиззи, убив меня, только позволит мне умереть без мучений.
Ведьма исчезла в туннеле, но баггейн продолжал завершать свое дело. Я видел, как он открывает свою широкую пасть, обнажая ряды треугольных зубов, а затем впивается в глотку Стэнтона и с удовольствием начинает тянуть из его тела всю кровь. Когда же баггейн покончил с кровью, то начал со страшными звуками разрывать его тело на части. Я заткнул уши, лишь бы не слышать этого ужаса, однако потом баггейн добрался до костей, и я уже стал думать, что это не кончится никогда. Но, наконец, насытившись, баггейн забрался обратно в свой туннель, оставляя на земле кровавые следы своих лап, и вскоре скрылся из виду.
Я с ужасом задался вопросом, когда он вернется за мной?
И долго ждать не пришлось. Через несколько мгновений в моей голове появился тихий шепот, и мое сердце от страха стало биться еще быстрее. Сначала он был таким слабым, что я его почти не слышал, но постепенно навязчивый звук нарастал, и вскоре я уже мог различать отдельные слова вроде «гниль», «кровь» и «черви». И тогда я испытал такое, чего и вовсе не ожидал… чего никогда еще в своей жизни не испытывал. Темное облако будто спустилось с потолка и накрыло меня густым ледяным одеялом. Отдаленный звук капающей воды мгновенно исчез, а все вокруг — что еще хуже — потемнело. Я больше не видел горящие факелы. Я ослеп.
Сердце колотилось в груди, с каждым ударом все больше отдаваясь в ушах. Я начал дрожать от холода, словно баггейн вместе с жизненной силой вытягивал из меня и тепло. Шепот с каждой секундой становился все громче, и хоть я не мог связать все его слова вместе, но в голове стали с болью возникать образы из моего прошлого, как будто я вновь вернулся в те ужасные моменты своей жизни.
Я стоял на горной тропе. Вечерело. Свет медленно угасал. Я слышал, как всхлипывает женщина, слышал полные гнева голоса. Мне казалось, я летел по воздуху, не способный ни двигаться, ни контролировать направление своего движения. Впереди проступал силуэт скалы, походящей издалека на зуб гигантской крысы, а вокруг него столпилась группа людей, среди которых я заметил и старого врага мамы — ведьму Вюрмальд. До меня донесся ряд тяжелых ритмичных ударов кувалды, и за каждым таким ударом следовал крик боли.
Тоска сжала мое сердце. Я знал, где был, и что происходило на моих глазах. Я был свидетелем того, как враги моей мамы прибивали ее левую руку к скале. Кровь стекала с ее запястья на траву. После того, как в камень был забит последний гвоздь, они связали ее обнаженное тело серебряной цепью, обернув ее несколько раз вокруг скалы. Я видел, как она вздрагивала от боли, а по ее щекам текли слезы.
— Мы вернемся за тобой через три дня, — голос Вюрмальд был наполнен жестокостью и злобой, — и тогда мы вырежем твое сердце.
Они оставили ее во тьме дожидаться солнца, что скоро взойдет над морем на востоке: оно сожжет ее кожу и тело.
Я хотел остаться с мамой, хотел успокоить ее и сказать, что все будет в порядке, ведь мой папа найдет ее на рассвете и закроет собой от палящих солнечных лучей, и они создадут семью и воспитают семь сыновей. Хотел сказать, что она будет счастлива…
Но я не мог двигаться и вдруг вновь погрузился в абсолютную тьму. Счастлива? В этом мире счастье никогда не длится долго. Даже для мамы.
Жизнь мамы оборвалась, и я был свидетелем того, как она закончилась. Я вернулся в Орд и наблюдал за ее битвой с Ордин. Я смотрел, как мама атаковала врага, размахивая своими белыми пернатыми крыльями Ламии, которые делали ее похожей не на насекомое, а на настоящего ангела. Она приказала нам уходить, и я повиновался, выбегая из цитадели древней богини вместе с другими — всеми, кроме Билла Аркрайта. Я наблюдал, как рушилась цитадель, как обваливались каменные башни, а затем все затянуло во тьму через огненный портал, унося с собой и маму, и Аркрайта.
Но на этот раз я не смог вырваться. Я был там, во мраке, наблюдая, как заживо сгорает мама, слышал ее мучительные крики, когда она мертвой хваткой вцепилась в Ордин и увлекла ее за собой.
Огонь окружил меня, и я по-настоящему почувствовал, как плавится моя кожа. Хуже того, я еще мог видеть, как пламя охватило тело мамы, покрытое волдырями от жара, и как она погибает в агонии.
Я снова рухнул во мрак.
Снова вспыхнул свет.
Я с удивлением обнаружил, что стою на кухне нашей фермы. С верхнего этажа послышался шум, и следующее, что я осознал: я стою на вершине лестницы. Трое мужчин скрутили моего брата Джека. Один из них избивал его, кровь размазалась по стене. Теперь я оказался в том времени, когда ведьмы ворвались на ферму: они хотели заполучить мамины сундуки, но комната, в которой они находились, была заперта, и ведьмы не могли попасть внутрь. Джек открыл дверь, и люди стали перетаскивать сундуки вниз.
Он плакал от ужаса и боли, а я не мог ему ничем помочь. Я был вынужден молча наблюдать за его страданиями.
Так продолжалось еще, казалось, целую вечность. Баггейн заставил меня заново переживать все самые ужасные моменты моей жизни за последние несколько лет. Я вновь взглянул на могилу моего отца и ощутил на себе всю боль утраты. Я ведь даже не успел на его похороны. Все слилось в один вихрь страданий. Я постоянно оказывался в тех ужасных мгновениях своей жизни и не мог ничего сделать, не мог все исправить.
Снова тьма. Мое тело онемело, мне становилось все холоднее и холоднее, а жизненные силы стремительно меня покидали. Я чувствовал, что нахожусь на грани жизни и смерти.
Но потом… Потом я ощутил нечто новое. Я услышал голос из тьмы:
«Борись, иначе не выживешь! Просто делать то, что говорит Старик Грегори, недостаточно! Ты умрешь, как и другие!»
Это был голос Алисы. Она сказала это, когда я остановил ее, не дал сжечь старую Мамашу Малкин. Сжигание заживо казалось мне слишком ужасным наказанием, и я просто не смог бы этого сделать.
«Ты можешь противостоять тьме, Том. Вставай и сражайся с баггейном. Ты сможешь! Ты сможешь сделать то, что должно быть сделано!»
Когда Алиса прокричала эти слова, я оказался в очередном видении — еще одном фрагменте моей жизни. После первых недель моего ученичества у Ведьмака я вернулся на ферму. И Мамаша Малкин объявилась там в качестве нежити, ее тело было мягким и податливым. Она просочилась в голову Рыла, мясника, и завладела его телом, управляя каждым его движением. И теперь он прижимал лезвие ножа к горлу Мэри, дочки Джека и Элли.
Я заново переживал те мучительные мгновения, думая, что ребенок уже мертв. Алиса сорвалась с места и ударила мясника в живот своей ногой в остроносой туфле. Я видел, как Мэри падает на землю. Но прежде чем она долетела до травы, Алиса поймала ее и унесла прочь в безопасное место. Теперь настала моя очередь: я бросил в мясника соль и железные опилки. Его голова окуталась облаком адской смеси, и он без чувств свалился к моим ногам.
Это происходило вновь и вновь.
Рыло лежал без сознания на земле, глаза его закатились, а фартук был окрашен кровью только что забитых свиней. Я взглянул на Мамашу Малкин, которая вытекла у него из уха и приняла свою прежнюю форму, только стала раза в три ниже, и от этого платье волочилось за ней по траве. Она пыталась ускользнуть.
Моя кровь вскипела от гнева. В прошлый раз я позволил ведьме уйти, а Алиса погналась за ней с горящей головешкой, но я остановил ее. Мне казалось, что Мамаша Малкин не заслужила такой тяжкой участи. Никто не заслужил. И я не мог позволить Алисе сделать подобное. Но на этот раз моя ярость оказалась сильнее меня самого. Как и прежде, я поймал Алису за руку, когда она пробегала мимо, но внезапно сам выхватил у нее из рук факел и последовал за Мамашей Малкин через скотный двор.
Недолго думая, я поджег подол ее платья. Через считанные секунды пламя охватило ее всю, а ведьма завопила, когда огонь стал медленно пожирать ее заживо. Да, я не должен был этого делать, но тогда меня это мало волновало. Я должен стать жестоким, чтобы выжить. Чтобы стать таким ведьмаком, каким мне судьбой суждено было стать. И тогда я услышал чей-то голос. Но он не шептал, голос был громким и настойчивым.
— Во мне тоже есть тьма! — воскликнул он. — И я могу делать все то, что делаешь ты. Я охотник, не добыча!
Только через несколько секунд я понял, что голос был моим, и кричал только я. Я знал, что это было правдой. Рог оказался прав. Тьма развратила меня, и в моей душе осталась ее частица. И пусть это подвергает меня опасности, но и является источником моей силы. Когда-то мама обещала мне, что скоро настанет тот день, когда я стану охотником. И сама тьма будет меня бояться.
Казалось, прошла целая вечность, пока я находился без сознания. Наконец, я открыл глаза.
Я дрожал, все тело лихорадило, а горло пересохло. Баггейн не уничтожил меня, я пережил свою первую с ним встречу, но много ли времени пройдет, прежде чем он вернется?
Я ослаб и едва соображал. Болезненные воспоминания медленно кружились в моей голове, но я вдруг услышал голос справа от себя.
— А ты счастливчик, — сказал Рог. — Но все равно скоро ты умрешь. Я же буду сидеть здесь и ждать своей очереди.
Я устало повернул голову и глянул на сына Дьявола. Его тело было обнажено до пояса, и даже под тусклым светом факела я видел, как бугрились мышцы рук под его кожей. У меня вдруг возникла идея.
— Железные кандалы причиняют тебе боль? — спросил я.
Он покачал головой.
Не все темные существа боялись железа, и мне казалось, что Рог как раз относился к их числу. Так даже намного лучше…
— Тогда почему бы тебе не освободиться? — предложил я. — У тебя хватит сил это сделать…
— Зачем? — спросил он. — Я все равно не смогу выломать дверь камеры.
— Когда освободишься, выпусти и меня! Вместе мы сможем пройти через туннель, у меня есть оружие против всего, что нам будет угрожать: соль, железо, серебряная цепь. Согласись, это лучше, чем ждать здесь своей смерти.
— Выпустить тебя? Почему я должен тебе верить? Ты мой враг!
— Сейчас мы нужны друг другу, — продолжал настаивать я. — Вместе мы сильнее, а после того, как выберемся отсюда, разойдемся.
Надолго повисла тишина. Рог, видимо, раздумывал над моим предложением. Затем я услышал протяжный стон, а когда он повторился, то понял, что ему вовсе не больно, и он не страдает. Он освобождается от цепей.
Я облизнул свои пересохшие губы, сердце в груди громко колотилось. Меня вдруг наполнила надежда.
Рог встал и подошел ко мне, и я почувствовал мускусный запах пота, но холода так и не последовало: ни намека на то, что рядом присутствовала тьма. Рог даже ближе к человеку, чем он думает, но, тем не менее, я должен быть настороже: несмотря на наше соглашение, мы все еще оставались потенциальными врагами.
Недолго думая, Рог нагнулся и схватился за мои цепи ближе к железному кольцу в стене. Он снова застонал, а его мышцы напряглись.
Звякнули разорванные звенья. Я снова был свободным!
— Так ты не слеп? — спросил я, удивившись тому, как легко он нашел цепь в полутьме.
— Я вижу лучше, чем большинство из вас, но не этим! — он указал на свои молочно-белые глаза. — У меня есть третий глаз, с ним я вижу мир и вещи за его пределами. Я могу заглянуть человеку в самую душу, увидеть его тьму!
Я вскочил на ноги, и мое сердце забилось еще быстрее. Я ощущал себя слабым и вялым, но, по крайней мере, я свободен! Мы встали лицом к лицу, я и мой временный союзник. Вместе с Алисой мы теперь смогли бы победить Лиззи.
Моя трутница осталась в сумке, но огарок свечи все еще лежал в кармане, и я зажег его от пламени факела. Переложив свечу в левую руку, я медленно направился в сторону туннеля, вспоминая, что некоторые пустые клетки оставались открытыми. Может быть, не придется идти через весь туннель…
Когда я дошел до поворота, то повернул направо. Через двадцать ярдов я достиг ветки туннеля, которая вела к следующей клетке, и вновь свернул. В тот миг, когда мы оказались в пустой темнице, моя надежда снова обрела крылья. Дверь была открытой! Теперь мы можем выйти к башне!
Конечно, тогда нам предстоит пройти через караульное помещение. Что если йомены уже вернулись после нападения птиц? А если нет, то кто нес меня из комнаты Лиззи вниз, в подземелье?
