КРАСНЫЙ РАЙ
Ну вот мы и вышли на финишную прямую.
Когда я говорю «мы», это просто фигура речи, потому что я предпочел бы, чтобы они вышли из комнаты. Никто из них не захочет сопровождать меня туда, куда я собрался.
И все же я говорю «мы», потому что об этом думают все и потому что все мы там будем.
Почему мои руки сложены на груди? Откуда я знаю? Так мне удобнее. Вообще-то, я атеист, значит, дело не в религии. То есть, конечно, я мог бы быть и верующим, потому что, хотя и считается, что души не существует, что мы разумные существа и отъявленные дарвинисты, что мы испробовали все виды опиума, кроме опиума для народа, и что наши милые личики послужат местом грандиозного пиршества червей, любой человек, лежа на этом одре, все-таки думает о том, что с ним будет после.
Сожалею, но это так.
А впрочем, я ни о чем не сожалею. Именно это я и скажу на Страшном суде Всевышнему — в случае, если меня туда вызовут. Я не проявлял неблагодарности к своим родителям, не заставлял страдать женщину, с которой прошел немалый отрезок жизненного пути, старался как можно лучше воспитывать своих детишек. Никого, насколько мне помнится, не обокрал, а если что и тащил, то какие-нибудь жалкие мелочи.
И вот теперь, когда я лежу на этом одре, настал миг, который уже не повторится — миг, когда нужно быть до конца честным и не омрачать свои последние мысли ложью. Нет, не нужно считать меня святее папы римского. Какие-то подлости есть и на моей совести. Может быть, за них меня и будут поджаривать на багровеющих углях, потом бросят в палящее адское пламя, где корчатся грешники, а дьяволята с раскрасневшимися от жара рыльцами станут кусать меня за ноги, под сардонический хохот Сатаны. Красное… всюду красное. Если предположить, что эта метафизическая чушь существует на самом деле, я бы предпочел голубой цвет. Лазурь, небесную лазурь. Почему бы и нет, в конце концов, разве я не заслужил ее?
Ба… Я знаю, что все это — дурацкие выдумки свихнувшегося старика. Который, честно говоря, слегка дрейфит.
* * *
Черт подери!..
И впрямь все красное!
Даром что я ни с кем не заключал пари, а вот поди ж ты, выиграл, мать твою… Но что ж я такого натворил, чтобы сгинуть в этой душегубке?
И ведь все кругом сплошь красное, куда ни глянь. В настоящий момент здесь до странности пусто, но я полагаю, они должны прислать кого-нибудь, чтобы оформить мое появление.
Вот сейчас самое время вспомнить, о чем вещал старый священник на уроках катехизиса. Лучше бы уж я пропускал гражданский кодекс, чем его проповеди. Если честно, то кое-кто, с рожками и хвостом, имеет полное право насадить меня на вилы. Ангел тьмы, как выражается мой младшенький. Сам он, при той музыке, которую слушает в свои четырнадцать лет — хард-рок, кажется, — давно уже их человек.
А вот и встречающий…
Ну так и есть, мой Hell's Angel как две капли воды похож на того типа с постера моего младшенького…
Он протягивает мне руку.
— Здравствуйте, меня зовут Энгельс. Фридрих Энгельс.
Я пожимаю ему руку. А что мне остается делать, скажите?
— Ну вот вы и прибыли, — это он мне.
— В ад?
Кажется, я сморозил глупость: он морщится, и ему явно не по душе то, что я ляпнул.
— О нет… В рай, конечно!
— Как это?..
— В рай для коммунистов и пролетариев. Ад расположен этажом ниже, там все в голубых тонах — голубой либеральный, голубой королевский, голубой прожигателей жизни, тиранов, олигархов, капиталистов. Вы прекрасно сделали, что не ходили на уроки катехизиса!
Мне жутко захотелось спросить его: а Бог в раю действительно бородатый? Но я не посмел.
— Да вы не робейте, спрашивайте! Конечно, бородатый! Великий бородач. Впрочем, те, что сидят одесную и ошую от Него, также бородаты. Вы никогда не замечали сходства между Карлом Марксом и Его портретом в Сикстинской капелле? Микеланджело был истинным провидцем.
— И сколько же времени тянется вся эта история?
— С начала времен. Я вам изложу ее коротенько: Бог создал человека и предоставил ему выбор. И человек выбрал феодализм. Тогда Бог послал на землю своего сына, дабы нести людям Его слово и Заповеди. Да вы, наверное, слышали, они кончаются словами «Пролетарии всех стран…» и так далее.
Ну еще бы, конечно, слышал. Я даже подсовывал это своим детишкам, чтобы прочли и узнали, отчего так трудно зарабатывать на жизнь в этом поганом мире. В результате мой старшенький вступил в фан-клуб «Black Sabbath».
Ладно, пусть так, но не это главное: я ведь угодил сюда надолго, и лучше сразу взять быка за рога. Если бы он выдал мне брошюрку с программой пребывания, это значительно облегчило бы нам задачу.
— О нет, извините, все не так-то просто, — откликнулся он. — Вы еще не совсем в раю. Понимаете, ваш случай — особый. Можно даже сказать, проблема. Мы ведь еще не выяснили досконально, были ли вы проклятьем заклейменным на земле или станете таковым там, внизу.
— Но… я же всегда был порядочным человеком… Конечно, не работал как каторжный и с голоду не подыхал, но и сам никогда никого не эксплуатировал.
— Ах так? А малышка Мирей? Это разве не эксплуатация? Бросить девушку с ребенком во чреве…
— Да, верно… Но я был молод… И, поверьте, я раскаиваюсь…
— И вы еще не знаете, что этот ребенок, лишенный отцовской любви и опеки, стал самым страшным фашистом, какого носила земля начиная с шестидесятых годов. Ясно вам?
Господи, ну почему это свалилось именно на меня!
— Все мы в молодые годы делаем глупости…
— Знаю-знаю, все их делают, и все раскаиваются — после. Не стану скрывать от вас судьбу, уготованную прожигателям жизни: работа в шахте, конвейер, надсмотрщики — и все это навечно. Вы Данте читали?
— Избранные отрывки, в популярном изложении «Лагарда и Мишара».
— Ну вот примерно то же самое. У нас имеется чистилище. Некоторые грешники искупают там свои безбожные деяния в течение двух-трех веков, затем их дело рассматривает центральный комитет, и, как правило, им даруется прощение. Именно этой процедуре мы и намерены вас подвергнуть.
— Это правда? Значит, меня не отправят сразу туда… вниз?
— Ба… Мы пока не решили. Честно говоря, мы колеблемся. Сами не знаем, что делать. Вы ведь все-таки прятали у себя двоих товарищей во время войны, рискуя быть расстрелянным. И, нужно признать, ничего не просили взамен. А это дорогого стоит.
Ах ты дьявол!.. Знать бы заранее, я бы с них пылинки сдувал, с тех двоих. Тот, что потолще, конечно, индекса Доу-Джонса не выдумал бы, это уж точно… Но зато он не храпел во время обысков, спасибо и на этом. А второй — ой-ой-ой! Такой болтун, такой доктринер — уши вянули его слушать. Не знаю, что с ним стало после Освобождения.
— Это я могу вам сообщить: он уехал в Соединенные Штаты с намерением устроить революцию в Нью-Йорке, но что-то у него там не заладилось.
— Ладно, значит, этот поступок — очко в мою пользу?
— Верно, но чистилища вам в любом случае не миновать. Единственное, что я могу сделать — это слегка сократить испытательную программу.
— И в чем же это выражается?
— Ну… в целом, у нас имеется пять кругов. От самого легкого до самого тяжелого. Первый предназначен для людей вашего типа; впрочем, там всего понамешано, и неверующих, и мусульман. В основном это круг обучения и перевоспитания. Затем следует круг для лентяев и бездельников, тех, кто пропускал собрания партячеек, кто валялся в постели по воскресеньям, кто не платил партвзносы, плюс те, кому поручено шефство над грешниками первого круга. А все прочие вас не касаются, с ними вы никогда не пересечетесь.
— Расскажите все-таки.
— Три последних круга оставлены для ренегатов. Маоисты там работают с пистолетами-краскораспылителями, так что у них не остается времени на самокритику. Троцкистов приговаривают слушать речи представителей других партий, без права вставить хотя бы слово (они говорят, что предпочли бы малярные пистолеты). Ну и наконец, анархисты. С этими целая проблема… Никак не можем подобрать им занятие.
