ЧАСТЬ 3
АНГЛИЯ
Глава 11
— Ну что ж, дорогая моя, мы почти прибыли, — буднично сказал Хэмптон как-то утром за ленчем.
— Что? — задохнулась от волнения Кетрин.
— Сегодня после обеда мы будем в Ливерпуле.
— В Ливерпуле? Я думала, мы плывем в Лондон.
— В Лондон я отправлюсь поездом, когда мы пришвартуемся. В Ливерпуле я обычно продаю и покупаю товары. Ты можешь поехать со мной в Лондон, если пожелаешь.
— Я… я полагаю, что это как раз то, что мне надлежит сделать. В Лондоне я схожу в американское посольство, — сказала она неуверенно.
— Почему ты думаешь, что я позволю сходить тебе в американское посольство?
— Но ты ведь отпустишь меня, когда мы доберемся до Англии! Неужели ты всерьез собираешься и дальше держать меня в плену?
— А почему бы и нет?
Она в изумлении уставилась на него:
— Но… корабль — это одно дело, но как можешь ты удерживать меня насильно в густонаселенной стране? Поверь мне, я не собираюсь сидеть себе спокойно.
— Очень просто. Если ты хочешь сойти с корабля, все, что тебе нужно сделать, это дать мне слово, что ты не попытаешься бежать. Я доверюсь твоему слову. В противном случае, я оставлю тебя запертой в этой каюте и поставлю Пелджо сторожить тебя.
— Я примусь кричать, пока кто-нибудь не заинтересуется, в чем дело, — пригрозила Кетрин.
Хэмптон преспокойно чистил апельсин:
— Во-первых, думаю, маловероятно, чтобы кто-нибудь услышал тебя в этих шумных доках. Во-вторых, сомневаюсь, чтобы в Ливерпуле кто-либо обратил на это внимание, если б даже и услышал тебя. В-третьих, у Пелджо будет мое позволение при необходимости связать тебя и заткнуть тебе рот кляпом.
Кетрин побелела от ярости.
— Ты чудовище! Если б я только знала, то и пальцем бы не шевельнула, чтобы спасти тебя от болезни. Боже, прости меня, но мне нужно было позволить тебе умереть!
— Полагаю, это больше соответствовало бы твоему характеру. Хочешь дольку апельсина?
— Не хочу я твоего апельсина… и вообще ничего от тебя не хочу! Ты самый жестокий, закоренелый и бездушный злодей, какого я когда-либо встречала!
Хэмптон не отрывал глаз от пористой апельсиновой кожуры в своей руке. Он не мог заставить себя посмотреть Кетрин в лицо. Он понимал, что сейчас уничтожает все то доверие и те дружеские отношения, что начали было складываться между ними. Она была столь заботлива, когда он болел, а он теперь же отплатил резкой грубостью и новым насилием в ответ на ее бескорыстную помощь. Не было сомнений, что она считает его порочным человеком, заслуживающим лишь презрения. Но он не мог ее отпустить. Этим утром он решил было, что должен освободить ее. Но вслед за этой мыслью пришло мучительное осознание того, что ему невыносимо даже предположение о том, что они могут расстаться.
Не имело никакого значения, была ли она груба, вызывала ли у него раздражение, дело было в другом: с каждым днем она становилась все более желанной, интересной, вызывающе дерзкой и смелой. Он понял, что ему не будет покоя, пока он не покорит ее душу и волю, так же, как и ее тело.
Если ему удастся удержать ее, то он добьется успеха, он был в том уверен. Он уже обнаружил в ней некоторые признаки ослабления ее враждебности к нему. Все, что ему требовалось — это время. Ему опять придется удержать ее силой, но зато у него появится время. Если же он отпустит ее, она просто-напросто исчезнет из его жизни, и он потеряет всякую надежду когда-либо завоевать ее. Он не знал сам, почему ему было так важно иметь рядом с собой именно эту женщину, а не какую другую. В прошлом он легко и не задумываясь менял женщин и никогда не сожалел о том, что кого-то бросил. Но теперь он точно знал, что об этой женщине он будет горько сожалеть. Нет, невзирая ни на что, она должна принадлежать ему.
— Кетрин, я даже не буду пытаться объяснить тебе все сейчас. Ты слишком разозлена, чтобы понять меня… или хотя бы выслушать. Позже я постараюсь объяснить тебе свой поступок и надеюсь, что ты поймешь меня. Но пока что, пожалуйста, просто принимай мое решение как данность.
— Я не могу согласиться!
— Ты должна, — его голос был лишен всяких эмоций.
Кетрин стояла молча, испепеляя его взглядом, слишком захлестнутая волной гнева, чтобы не потерять дар речи. Он слегка поклонился ей и ушел. Как только дверь захлопнулась, она в приступе ярости стала метаться по комнате, плача, ругаясь, швыряя все, что ни попадя, в молчаливую и безразличную дверь.
Вся ее прежняя неприязнь к нему вскипела в ней с новой силой, сгущаясь и пуская пузырьки, как при изготовлении карамели. Она презирала его. Человек зла, он был начисто лишен всех добрых человеческих качеств. Он не имел никакой жалости к девушке, которую обесчестил. Он даже не раскаялся в том, что натворил. Он не испытал благодарности к ней за то, что она так возилась с ним во время его болезни.
Но вскоре ее гнев улетучился, и она успокоилась достаточно, чтобы сесть и подумать. Хотя отказ Хэмптона вернуть ей свободу удручал ее, так как она ожидала, что прибытие в Лондон даст ей возможность наконец самой решать свою судьбу, все равно, ее положение теперь было гораздо лучше прежнего. Если бы ей теперь удалось бежать, то она нашла бы, к кому обратиться за помощью, в то время как прежде ее окружал лишь бескрайний океан. Она раздумывала, давать ли ей обещание не пытаться бежать и поехать в Лондон, чтобы затем нарушить это обещание, или же остаться на корабле. Если она поедет с ним в Лондон, наверняка он будет присматривать за ней и поймает ее прежде, чем она доберется до посольства, и тогда уж нельзя предсказать, что он предпримет. Нет, лучше ей остаться на корабле в надежде, что представится случай сбежать.
В дверь постучали и послышался голос доктора Рэкингхэма:
— Мисс Девер?
Кетрин спрыгнула с постели. Как могла она забыть о нем? Он поможет ей! Она подбежала к двери, но не смогла ее открыть. Хэмптон запер ее!
— Доктор Рэкингхэм, дверь заперта. Вы меня слышите?
— Да. Почему дверь заперта на замок?
— О, доктор! Вы должны помочь мне! Капитан не собирается отпускать меня по прибытии в Англию. Он сообщил мне это сегодня за ленчем.
— Я должен буду поговорить с этим молодым человеком! — возмутился доктор.
— О, нет! Пожалуйста, не надо. Он не послушает вас, и я боюсь, что он может помешать вам помочь мне. Думаю, вам следует просто сойти на берег, а затем рассказать обо всем в полиции и вернуться на корабль с полицейскими. Не станет же он воевать с Англией!
— Не беспокойтесь, Кетрин, мы спасем вас. Сейчас я уйду, чтобы никто не заметил, что мы разговариваем. Успокойтесь!
— Постараюсь, — сказала Кетрин и почувствовала торжество.
Она щелкнула пальцами. Ну и поделом ему будет! Она перехитрит его. В восторге Кетрин засмеялась и бросилась на кровать, где легла на спину, предвкушая свою победу.
Доктор, однако, не был настроен столь оптимистично, потому что понимал, что вряд ли все будет обстоять так просто, как полагала Кетрин. Он не думал, что английская полиция станет из кожи вон лезть, стараясь попасть на борт корабля одного государства, чтобы освободить подданную другого государства, находящегося в состоянии войны с первым. Может, этим займутся военные? Представителям федеральных властей не разрешат подняться на это судно в нейтральном порту. Ситуация грозила перерасти в международный конфликт, если учесть неукротимый и горячий нрав обоих, как Хэмптона, так и Кетрин.
Свались эта проблема на голову британским властям, доктору представлялось, они будут неприятно поражены и не будут спешить принимать радикальное решение.
Он пришел к выводу, что сначала ему стоит поговорить с капитаном. Возможно, все не так скверно, как то обрисовала молодая леди.
Он нашел Хэмптона на носу корабля.
— Ну что, капитан, — жизнерадостно заявил Рэкингхэм, — мы уже почти что в Англии, а?
— Да. После обеда мы пришвартуемся к причалу Ливерпуля.
— Отлично. Отлично. Буду рад сопроводить мисс Девер в Лондон.
— О? Это очень мило с вашей стороны, но вряд ли ей понадобится ваше сопровождение.
— Ах, так значит, вы сами будете сопровождать ее?
— Никто ее сопровождать не будет, потому что она не едет в Лондон.
— Вот как? Почему ж? Вы решили силой задержать ее? Не может быть, капитан!
— Отчего же? — холодно ответил Хэмптон. — Она сама решила не сходить на берег.
— Она сама решила?
— Женщины часто меняют свои решения, как вам известно, даже такие постоянные, как Кетрин. Она осознала, что ей нечего терять.
— Понятно, — Рэкингхэм замолчал.
Чтобы припереть капитана к стенке с его ложью, Рэкингхэму пришлось бы открыть свою подлинную осведомленность об истинном положении дел. Кетрин была права: если Хэмптон был способен изнасиловать ее, похитив, то, вне всяких сомнений, он не поколеблется перед тем, чтобы обезвредить ради своего спасения старика. Если же он это сделает, то Кетрин и вовсе не на кого будет надеяться.
Рэкингхэм притворился, что поверил словам капитана. Он сказал:
— Ну что ж, сдается мне, придется одному сходить на берег. Вы были очень внимательны и заботливы ко мне, капитан, хоть и оказался я на корабле под вашим командованием против своей воли, должен признать. В будущем с удовольствием встречусь с вами, когда война не будет больше разделять нас.
— И я тоже, — вежливо ответил Хэмптон. — Ваше общество доставило мне большое удовольствие, и я признателен вам за оказанные вами врачебные услуги моему экипажу и лично мне.
Пожилой доктор степенно поклонился и отошел. Хэмптон наблюдал, как он спускается по трапу, и его серые глаза сузились. Он не доверял доктору. Слишком уж подозрительно быстро поверил он в его выдумку и ни единым словом не выразил свой протест или требование поговорить с Кетрин. Он даже не пожелал попрощаться с ней! Достопочтенный доктор явно что-то затевал. Благоразумно будет присмотреть за ним.
— Пелджо! — гаркнул Хэмптон и, когда человек с вечно ухмыляющейся добродушной физиономией обезьяны появился перед ним, сказал:
— Думаю, следует расстроить кой-какие планы Рэкингхэма. Ничего серьезного! Когда он будет выходить из порта, нужно оглушить его слегка по голове и подержать где-нибудь взаперти несколько дней.
— Будет сделано, капитан! У меня в Ливерпуле есть дружок, который как раз подходит для этой работенки.
— Я не сомневаюсь, ты справишься, — сухо сказал Хэмптон, — но запомни, доктору не должно быть причинено никакого вреда!
— Да, капитан!
Мэттью и Кетрин провели вместе довольно неприятный вечер. У Кетрин было отвратительное настроение, и она хранила ледяное молчание, но Хэмптону показалось, что в выражении ее лица появился оттенок самоуверенности и самодовольства, что подтвердило его подозрения: она и доктор что-то замышляли.
Со своей стороны он не подал вида, что подозревает, и придал своему лицу совершенно отстраненное от каких бы то ни было забот выражение. Ночь они провели в одной постели, повернувшись друг к другу спинами.
Однако, у доктора Рэкингхэма выдался еще более неприятный вечер. Сначала Хэмптон задержал его на корабле на целый час или даже дольше под надуманным, по мнению доктора, предлогом, а затем ему пришлось в сумерках пробираться по шумному и многолюдному порту.
Внезапно дорогу ему заступила пышнотелая и раскрашенная пожилая проститутка и, покачивая бедрами, попыталась соблазнить его.
— Эй, мистер, не хочешь ли побаловаться? — закаркала она, еще сильнее завиляв задом.
Сделав шаг в сторону, чтобы обойти противную бабенку, доктор вдруг почувствовал боль от удара по затылку и мешком осел на землю.
Придя в себя, он обнаружил, что лежит на скомканной постели в тесной и грязной комнатенке. Застонав, Рэкингхэм медленно сел, стараясь собраться с мыслями.
Осторожно встав с кровати, он на цыпочках подкрался к двери. Она была заперта с обратной стороны на ключ. Повернувшись, он подошел к маленькому оконцу, но оно также не поддавалось и было покрыто таким толстым слоем копоти, что через него ничего не было видно.
Доктор вздохнул и, вернувшись на кровать, снова бесславно заснул.
* * *
Кетрин обнаружила у себя новые способности: она могла причинить бедному Пелджо страданий куда больше, чем капитану. До последнего времени ее отношения с Пелджо были дружескими. Он был искренне расположен к ней и считал ее первой встретившейся ему и капитану женщиной, которая по всем статьям подходила Мэттью. Они прежде смеялись и шутили. Он научил ее пользоваться ножом и поклялся умереть за нее, если понадобится. Но теперь Пелджо был ее тюремщиком по повелению того, кому он хранил еще большую верность, нежели ей, и потому Кетрин обратила против него весь запас своего гнева, который до поры до времени она приберегала для капитана.
Каждый раз, когда он отпирал дверь и вносил поднос с едой, она приветствовала его ледяным молчанием, несмотря на все попытки Пелджо затеять с ней беседу. Она лишь смотрела на него, будто он был ядовитым грибом или змеей. Пелджо старался подлизаться, извинялся, шутил, но все было бестолку. Три дня подобного обращения еще более улучшили мнение Пелджо о своем капитане — каким же мужеством, терпением и стойкостью должен был Мэттью обладать, чтобы так долго выдерживать все это.
Однако, через три дня Кетрин начала беспокоиться и решила изменить свою тактику, чтобы заставить Пелджо разговориться и выкачать из него нужные ей сведения. Она опасалась, что с доктором Рэкингхэмом приключилось какое-то несчастье. Иначе ведь полиция наверняка была бы уже здесь на судне и выручила бы ее. Ей пришло в голову, что, возможно, доктор сглупил и показал капитану, что знает обо всем. Если так, то она нисколько не удивится, узнав, что Хэмптон безжалостно расправился со стариком.
Многие бессонные часы провела она в тревоге за жизнь Рэкингхэма, сожалея, что вовлекла его в свои заботы. Ей не следовало просить кого бы то ни было вступать в борьбу с капитаном, учитывая свой печальный опыт.
Через некоторое время, однако, она поняла, что отсутствие вестей от доктора, какова бы ни была тому причина, означает, что ей опять придется полагаться только на собственные силы. Ах, если бы ей точно было известно, что случилось с Рэкингхэмом!..
— Пелджо, — впервые со времени швартовки в Ливерпуле она обратилась к нему по имени, когда он принес ей ужин. — Надолго ли уехал капитан Хэмптон?
— Не знаю, мисс Кейт, — ответил Пелджо, очень обрадовавшись неожиданно хорошему расположению Кетрин. — Это зависит от того, сколько времени он будет доставать новый корабль.
— О, так теперь он собирается украсть корабль англичан? — не могла не спросить она.
Пелджо ухмыльнулся:
— Нет, мэм, если, конечно, в том не будет необходимости.
Против своей воли Кетрин расхохоталась.
— Ему нужно получить инструкции и, возможно, корабль, который строили для нас англичане и за которым мы и плыли, когда нас по пути перехватили и бросили в тюрьму. Но это похоже на плавание в тумане, из Англии нельзя ни передать, ни получить никаких сведений с Юга. Капитан ведет свою собственную маленькую войну.
— Я уверена, ему это нравится, — нахмурившись, она помолчала. — Пелджо, что он сделал с доктором Рэкингхэмом? Что-то нехорошее?
Пелджо напустил на себя невинный вид:
— С доктором Рэкингхэмом?
— Пелджо, пожалуйста, скажи мне! Он убил этого старого джентльмена?
— Силы небесные, да что вы, мисс Кейт! Разве вы не знаете, что капитан не способен на такое?
— Нет, не знаю! Мне кажется, что от него всего можно ожидать.
— О, мисс Кейт! Вы слишком несправедливы к капитану. Он никогда бы не убил доктора, особенно после того, как тот спас наших раненых и его самого, да и он знал, что доктор — ваш хороший друг.
— Вот я и думаю, что из-за дружбы со мной он и оказался в опасности.
— Значит, вы с ним и в самом деле что-то затевали?
— Пелджо, — сурово сказала Кетрин, — скажи мне правду!
— Со старым доктором все в порядке, мэм. Просто он в таком месте, откуда не добраться до властей. Не успел он сойти с корабля, как вдруг какой-то бандит похитил его, и теперь он сидит взаперти, но в целости и сохранности.
Колени у Кетрин стали словно ватные, и она тяжело села на стул. Значит, то, что она подозревала — правда.
Помощи ждать теперь было неоткуда. В своем противостоянии Хэмптону она должна отныне полагаться лишь на собственные силы. Отчаяние охватило ее. Она не могла и надеяться ускользнуть от капитана. Каждый раз он побеждал ее.
Пелджо малость перепугался, увидев, как она неожиданно изменилась в лице и побледнела.
— Мэм, — начал он было.
— Я ненавижу его, — прошептала она. — Я ненавижу его. Зачем он меня так мучает? Я не вынесу этого заточения! Я сойду с ума! Он презирает меня, он унижает и оскорбляет меня.
— Мисс Кейт, это не так! — воскликнул потрясенный Пелджо.
— Разве? Он же ведь знает, каково это — сидеть в тюрьме. Он знал, как я буду себя чувствовать здесь взаперти. И как же иначе можно назвать его обращение со мной, если не жестокостью?
— Едва ли эта каюта похожа на ту тюрьму, где сидели мы с капитаном!
— Тем не менее, это тюрьма! — вспыхнула Кетрин. — Как ты можешь его защищать? Он обращается со мной, словно я его вещь, его собственность, вроде лошади, участка земли или раба. Он украл меня! Он изнасиловал меня! А теперь он отказывается отпустить меня, запирает здесь, как собаку в конуре!
— О, мэм, он не хотел…
Кетрин метнула в своего собеседника испепеляющий взгляд.
— Полагаю, кто-нибудь заставил его сделать это, — едко сказала она.
Прилив гнева придал ей новые силы, прояснил ее разум. В конце концов, не Хэмптона должна она обхитрить сейчас, а Пелджо. Капитан был далеко, в Лондоне. К тому времени, как он узнает о ее побеге, она уже доберется до полиции и будет в безопасности, и он не сможет дотянуться до нее. Все, что ей нужно сделать — это провести Пелджо. Ее ум лихорадочно работал, в то время как лицо не выражало ничего, кроме усталости и горького разочарования.
— Он просто не мог отпустить вас, мэм! Я никогда не видел, чтобы он так увлекался какой-нибудь женщиной.
Она встала и принялась рассеянно ходить по комнате, поглядывая вокруг себя отстраненно, словно в забытьи. В действительности же, ее зоркие глаза выискивали какой-нибудь предмет потяжелее, чтобы оглушить им своего тюремщика. Ее взгляд упал на хрустальный графин, стоявший на письменном столе. Она потихоньку стала придвигаться к нему, все еще разыгрывая вид отчаявшегося человека.
— Но тогда почему же он так со мной обращается? О, Пелджо, мои силы покидают меня, — она повернулась к нему лицом, украдкой нащупывая за спиной горлышко увесистого сосуда.
— Пожалуйста, не судите его столь строго. Никогда еще не встречал он женщину такого сильного духа, как вы, и он не знает, что ему с вами делать.
Кетрин, якобы обессиленная, прислонилась к столу. Ее лицо выглядело совсем осунувшимся.
— О, хватит! Я не желаю слушать, как ты оправдываешь его. Уходи и оставь меня в покое! Забери же этот поднос с ужином, я не голодна.
Пелджо вздохнул. Она с капитаном были прямо как пара одинаковых сапог: оба упрямые, как мул, и оба слепы к своим подлинным чувствам.
Он подошел к столу и наклонился, чтобы забрать поднос, оказавшись спиной к ней. Молниеносным движением Кетрин взметнула руку с зажатым в ней графином и ударила Пелджо. С глухим призвуком тяжелого удара графин врезался в его череп. Пелджо обмяк и рухнул на пол среди лужи вина и осколков хрусталя.
Кетрин нагнулась и пощупала его пульс. Она испугалась, что от страха ударила его слишком сильно. Удостоверившись, что Пелджо не умер, а потерял лишь сознание, она взяла один из носовых платков Мэттью и прижала его к ране, чтобы остановить кровотечение.
Сняв с его пояса ключи, она быстро подхватила свой плащ и выскочила из каюты. Остановившись, чтобы запереть дверь снаружи, она бросила затем ключи у порога.
Это давало ей не так уж много выигрыша во времени, если Пелджо очнется и станет призывать на помощь, но она опасалась, что, брось она ключи в воду, матросы не смогут его выпустить.
Она поспешила к трапу, но достигнув его, была остановлена моряком, дежурившим на трапе. Мысленно она стала клясть себя за глупость. Ей следовало подумать, что у трапа обязательно будет часовой! Почему она нe забрала у Пелджо пистолет?
— Простите, мэм, — волнуясь, сказал моряк, — но капитан приказал, чтобы вы не покидали корабль.
Кетрин устремила на него свой надменный и ледяной взгляд:
— Прошу прощения?
Часовой откашлялся. Черт возьми! Он оказался между двух огней. Если он отпустит ее, капитан снимет с него шкуру, но и настраивать против себя любовницу капитана было тоже неразумно.
— Мэм, я не могу позволить вам пройти. Извините.
— Ваша верность весьма похвальна, моряк, но капитан Хэмптон ждет меня в Лондоне. Он прислал телеграмму Пелджо, приказывая ему доставить меня в Лондон. Я не думаю, что он будет очень доволен, узнав, что из-за вас я опоздала на поезд.
— Простите, — упрямо сказал часовой, — но я должен услышать подтверждение ваших слов от самого Пелджо.
Кетрин испустила нетерпеливый вздох.
— Тогда почему бы вам не сходить и не спросить его об этом? Он в каюте капитана собирает мой багаж.
Часовой повернулся было, чтоб уйти, а Кетрин уже сделала небольшой шаг по трапу, как моряк, обернувшись, заметил ее движение и метнулся назад, ступив на трап, чтобы загородить ей дорогу. Совершенно бессознательно Кетрин толкнула его изо всех сил, и он, потеряв равновесие, опрокинулся назад, размахивая руками, постоял секунду на краю трапа и бесславно кувыркнулся в воду. Кетрин подобрала подолы своих юбок и быстренько засеменила вниз.
Сначала ее единственной мыслью было уйти от преследователей. Она бежала как можно быстрей, постоянно оборачиваясь. Наконец, ей пришлось остановиться, чтобы перевести дух, и она осознала, что становится темно, а она заблудилась где-то на причалах Ливерпульского порта и не имеет никакого представления, куда ей дальше идти.
Она сурово подавила в себе страх. Если она потеряет голову, из этого ничего хорошего не выйдет. Осмотревшись, она выбрала произвольно направление и двинулась в путь.
Наступил вечер. Темнота сгустилась. А она все еще шла по извилистым и грязным улочкам. Ей становилось все труднее сдерживать свой страх. Однажды из пивной вывалился пьяный и столкнулся с ней. Она ускорила шаг. Сердце ее забилось еще быстрей, словно соревнуясь с ногами. Какой-то матрос выкрикнул ей неприличное предложение, и она пустилась бежать. Обогнув угол, она врезалась в двух стоявших рядом мужчин.
— Эй, девчонка, куда торопишься? — весело сказал один из них, хватая ее за руки.
— Отпустите! — она попыталась вырваться.
— Ой, да ты хорошенькая маленькая цыпочка, а?
— Едва ли я маленькая цыпочка! — огрызнулась она мужчине, который был ростом не выше нее.
Его товарищ хихикнул:
— А она ничего! Я бы сказал, тут у нее всего хватает!
И он ущипнул Кетрин за зад. Она возмущенно взвизгнула.
— Как вы смеете! Ах вы… — она вырвалась из рук коротышки и бросилась бежать, но они ее легко догнали.
Она бешено защищалась, царапаясь, брыкаясь и кусаясь, но с двумя ей было не справиться. Они втащили ее в темный и скользкий переулок и опрокинули наземь, прямо в мусор и грязь. Кетрин отчаянно пыталась высвободиться, сходя с ума от страха. Но один прижал ее плечи к земле, второго же она тщетно пыталась отогнать ударами ног. Он уже расстегивал брюки, и слабый свет луны освещал его искаженное похотью толстое лицо.
— Вот это драчунья! — сказал толстолицый и осклабился. — Ну что ж, посмотрим, останутся ли у тебя силы драться, когда мы потешимся с тобой. Я не против немного подраться, так даже забавнее.
Другой засмеялся, и его руки, скользнув на ее груди, больно их сжали. Кетрин осыпала его ударами кулаков и попыталась встать, но он снова прижал ее к земле. Толстолицый нагнулся, схватил ее за ноги и раздвинул их, задрав ей юбки. Он пытался стянуть с нее панталоны.
— Какое зрелище! Ну прямо картинка! — замурлыкал он хриплым от похоти голосом.
— Давай-ка побыстрее, не задерживай! — поторопил его другой насильник. — А то я уже наготове!
— Я быстро, — ответил толстолицый. — В следующий раз я поработаю подольше, сейчас кончу поскорей.
Он провел руками по ее бедрам, и она сжалась от страха. Зачем только она сбежала, о Боже!
— Мэттью, — прошептала она, — спаси меня, Мэттью. О, спаси меня!
Внезапно на лице толстолицего появилась странная гримаса, и Кетрин почувствовала, как его тело, придавившее ее к земле, обессилело и обмякло. Не веря своим глазам, она уставилась на него, подумав, что ее молитву услышал Бог и чудом перенес Мэттью из Лондона в Ливерпуль, чтобы он спас ее.
Но затем она взглянула вверх и увидела высокого и худого мужчину, державшего в руке трость, из конца которой торчало длинное лезвие, запачканное кровью.
Приятель убитого вытаращил глаза и со всех ног бросился улепетывать.
— Я вам сочувствую, мадам, — произнес ее спаситель, вежливо протянув Кетрин руку, чтобы помочь ей встать на нога.
Она с трудом поднялась с земли, не сводя с него ошеломленных глаз и не в состоянии вымолвить ни слова. Судя по его манерам, он скорее мог встретиться ей на светском приеме или чаепитии, но никак не спасти ее от изнасилования.
— Ночной Ливерпуль — неподходящее место для леди, которая путешествует в одиночестве. Кажется, вы испытали нервное потрясение. Разрешите мне проводить вас в дом моей тети, это недалеко отсюда. Она предложит вам чашку чая, и вы сможете немного отдохнуть и восстановить силы, а затем я доставлю вас домой.
Донельзя изумленная, Кетрин приняла предложенную ей руку, и они отправились в путь. Мысли блуждали в ее голове в самых разных направлениях. Кто этот человек? Он разговаривал как английский джентльмен, но почему он бродит с тростью, в которой скрыт нож? Постепенно она начала приходить в себя. Сердце перестало бешено колотиться.
— Благодарю вас, — удалось ей вымолвить наконец.
— Не стоит, дорогая моя, не стоит, — сказал он непринужденно. — Не мог же я просто стоять и взирать на это, не так ли? Повезло вам, однако, что я оказался там.
Кетрин кивнула:
— Да, очень повезло.
В самом деле, ей очень повезло. Она знала, что это было бы куда ужаснее, чем то, что ей пришлось вытерпеть от Мэттыо Хэмптона. Вместе с облегчением к ней пришла внезапная слабость.
— Я… я пыталась добраться до полиции.
— С какой целью?
— Я была пленницей на борту американского… то есть корабля конфедератов, который сейчас стоит в порту. Мне удалось бежать, и я искала полицию.
— Вот это да! Вы ведете жизнь, полную приключений! Не так ли?
— Раньше со мной этого не случалось, — сказала Кетрин, готовая вот-вот заплакать или засмеяться.
— Ну что ж, как только мы поможем вам успокоиться, я доставлю вас в полицейский участок.
— Да, да, пожалуйста. Прямо сейчас, пожалуйста. Мне не нужен отдых. Я не буду чувствовать себя в безопасности, пока не доберусь до полиции.
— Глупости! Вы так расстроены, что едва держитесь на ногах. Моя тетя моментально приведет вас в порядок и поможет собраться с силами. И пожалуйста, не спорьте!
Слишком ослабевшая и взволнованная, чтобы протестовать, Кетрин согласилась и покрепче вцепилась в его руку. Ее голова раскалывалась от диких и противоречивых мыслей и образов. Чем занимается его тетя, живущая поблизости? И что делал этот джентльмен, бродя по грязным трущобам? И как только он мог быть таким невозмутимым после всего, что произошло? Одежда на нем была дорогая, но несколько вызывающая. Или ей это только кажется, потому что она слишком привыкла к трезвым и скромным мужчинам Бостона, одетым только в черное и серое?
— Ну вот мы и пришли, — проговорил он, приближаясь к довольно мрачному и не располагающему к себе коричневому зданию.
— Здесь? — с сомнением спросила Кетрин, оглядывая убогий и обветшавший дом.
Не отвечая, он сильно постучал в дверь, которую быстро отворили, и спаситель Кетрин повлек ее за собой. Они стояли в небольшой и тускло освещенной прихожей, но Кетрин смогла рассмотреть темно-красные стены и толстые плюшевые ковры. Что за странное место!
Через полуоткрытую дверь она увидела большую комнату, где находились мужчины и почти голые женщины. Вдруг ей вспомнилось, что рассказывал ей Мэттью.
— Но ведь это же… борд… — не успела она воскликнуть, как рука ее спутника зажала ей рот.
В его руке оказался платок, надушенный каким-то сильно пахнущим веществом. Она попыталась сопротивляться, но все вокруг пришло в движение, в голове у нее зашумело, в глазах стало темно, и она бессильно повисла на приведшем ее сюда человеке.
