ГЛАВА 9
Февраль, 1817
— Я вижу, ты уже готова для верховой прогулки у Эстонов, Сабрина. Кажется, они начинают проявлять к тебе слишком большое внимание… Ты серьезно относишься к этому?
Голос Джайлза был спокоен, но за этим спокойствием скрывалось настороженное внимание.
Сабрина села за стол и жестом попросила его подать тарелку.
— Если ты спросил только для того, чтобы узнать о моем отношении к нему… я не собираюсь прощать его, Джайлз.
— Вы не виделись…
— Четыре года. Знаю, я тогда еще была маленькая… — со смехом сказала она.
— Не совсем. Но у тебя не было подходящего поклонника… Неужели никто так и не тронул твоего сердца?
— Никто, Джайлз, — ответила Сабрина со спокойной улыбкой. Пока это было правдой.
Ни один их ее воздыхателей не смог завоевать сердце леди Уиттон. Лишь Эндрю Мор смог произвести на нее впечатление. Но сам он никогда не видел для себя другой роли, кроме старого друга ее брата. Сабрина надеялась, что Эстон, бывший не только подходящим поклонником, но и довольно красивым мужчиной, сможет пробудить в ней чувства.
— Я всегда думал, что из вас с Эндрю могла бы получиться прекрасная пара, — задумчиво произнес Джайлз, как всегда, без труда проникая в мысли сестры. — Но он так редко появляется нынче в обществе.
— Эндрю Мор никогда не проявлял интереса ни к одной из женщин, — беспечно отозвалась Сабрина и сменила тему разговора. — Папа с мамой уже просмотрели почту?
Джайлз взглянул на маленькую стопку писем:
— Точно не знаю… Наверное, да.
— Там есть что-нибудь для меня?
Брат со вздохом отложил газету и с подчеркнутым терпением стал просматривать почту.
— Какая же ты нетерпеливая, сестренка… Ну, вот приглашение к Блантсам на следующую среду… Приглашение для меня от Франклина, он приглашает меня провести неделю в Линкольншире.
— Ты поедешь?
— Возможно. Мне нравится общение с ним, да и обстановку хочется сменить…
— А как же ты оставишь Люси? Она ведь зачахнет без тебя… — поддразнила Сабрина.
— Ну, день, когда Люси Киркман зачахнет от любви… Да она с Рождества не оставляет меня в покое ни на минуту.
— Хотя… Ты, кажется, не принадлежал к ее компании, Джайлз?
— Нет, — усмехнулся он. — Но признаюсь, что она хороший друг. А мне нравится женщина, которая знает, чего хочет, и добивается этого.
— Как скромно, Джайлз, какое смирение, покорность…
— Хорошо… Но только ты одна предостерегаешь меня против нее, Сабрина. Да, совершенно ясно, что я ей нужен, и надо быть дураком, чтобы не видеть этого.
— А она получит то, что ей так хочется, Джайлз?
— Она, конечно, считает, что так оно и будет, — с раздраженной улыбкой ответил он, передавая оставшуюся почту Сабрине.
«В конце концов, он просто шутит», — подумала сестра. Она знала, каких усилий ему стоило видеть во время малого сезона постоянно Рейнсборо и Клер. Но время уже начало излечивать Джайлза от его мечтаний. Что же касается Люси, то Сабрина надеялась, что ей не удастся заполучить ее брата, хотя она уже давно нацелилась на него.
Но если ее преследования хоть немного развлекают брата и уводят от тоскливых мыслей о Клер, — тогда бог с ней, с этой ведьмой…
— О, письмо от Клер… Как я рада! Уже давно не слышала ничего о ней, — не думая ни о чем, громко вскрикнула Сабрина. Правда, сразу умолкла, посматривая на брата.
— Надеюсь, она здорова? — иронически улыбнувшись, поинтересовался брат.
— Кажется, она счастлива… — Сабрина быстро просмотрела письмо. — И она действительно ждет ребенка.
Она вовсе не хотела говорить это, но он все равно узнает об этом рано или поздно.
— Это прекрасно! Уверен, она станет примерной матерью.
Сабрина достаточно хорошо знала своего брата, чтобы понять, что новость нанесла ему смертельный удар. Если даже это событие в жизни Клер не сможет ему помочь, тогда она бессильна.
Свадьба Клер была самым тяжелым переживанием в жизни Джайлза. В своих мечтах он видел их вместе… А теперь еще одна новость: у нее будет ребенок от Рейнсборо. Казалось, его мечта должна умереть…
Джайлз страдал. Впрочем, этого следовало ожидать. Но каждый раз, когда ему казалось, что еще немного — и он забудет ее, что-то удерживало его.
«И слава богу, — думал он, — что она беременна. Теперь она не сможет часто появляться в свете. Возможно, к весне Люси Киркман удастся вызвать у меня интерес… Впрочем, это не так уж важно».
За чаем с пирожными у Гунтеров Люси спросила:
— Сабрина, ты случайно не знаешь, лорд и леди Рейнсборо сейчас в городе?
— Не имею представления, — с обеспокоенным и хмурым видом ответила Сабрина. — Я пыталась выяснить, но не получила ответа ни на одно из моих писем. Скорее всего, Клер неважно себя чувствует… Впрочем, несколько строчек могла бы написать…
Голос Сабрины дрогнул.
— Ах да, она, кажется, беременна. Очень рада за нее, — заявила Люси, слизывая крем с очередного пирожного.
— Рада за Клер, Люси? — спросила Сабрина с насмешливой улыбкой.
— Ну, конечно. Но все-таки больше за себя. Теперь-то Джайлз не сможет целыми днями грезить о женщине с толстой талией и распухшими лодыжками!
Сабрина засмеялась:
— Ох, Люси, ты невыносима.
— Я знаю, ты не очень-то хочешь видеть меня своей невесткой. Ты считаешь, что он заслуживает кого-то более ласкового и привлекательного, как, например, Клер. Но только она обошлась с ним так, как я и подумать бы не смогла. Ты должна это признать… И я всегда честно говорю о том, чего хочу… Ему нужна та, которая любила бы его, а не только хотела заполучить его, словно какой-то приз…
— Уверяю тебя, Сабрина, ему вовсе не нужна такая женщина, как Клер. О, она возвела его в ранг рыцаря… Ну, а если бы это были леди Элен или эта заносчивая Сьюзен Максвел, матери которых всегда старались навязать ему своих дочек… А у меня нет мамы, поэтому мне приходится самой навязываться, — со смехом заключила она.
«Возможно, если бы твоя мать не умерла, когда тебе было всего три года, тебе тогда бы хватило решительности, чтобы выбрать свой собственный путь», — подумала Сабрина. «Но ты не нужна ему… Ему нужна более нежная и любящая, более сильная».
При этой мысли Сабрина почувствовала что-то похожее на предательство Клер. Но если она действительно не любила его, тогда ему просто повезло, что сейчас она не с ним.
Этот вечер был самым большим сбором сезона, поскольку герцогиня де Уинстон обожала, чтобы каждый дюйм зала был чем-нибудь занят; все равно чем — людьми или экзотическими растениями. Поэтому ни Джайлз, ни Сабрина не ожидали вдруг увидеть в этой давке супругов Рейнсборо. Услышав, как сразу вслед за ними объявили о прибытии лорда и леди Рейнсборо, брат и сестра попытались скрыться в толпе. Почувствовав, как напрягся Джайлз, Сабрина ободряюще взяла его за руку.
Когда они добрались до кружка друзей и знакомых, леди Уиттон, смешавшись с толпой, стала наблюдать за Джастином, который, выделяясь высоким ростом, был хорошо заметен даже среди огромной массы людей. Увидев с ним рядом Клер, Сабрина удивилась: она была все так же хрупка. Та, которой всегда приписывали стройность Венеры, была почти отталкивающе худа.
— Она, должно быть, была больна, — не раздумывая, заявила Сабрина.
Брат с удивлением посмотрел на нее:
— О ком ты говоришь?
Так как их разговор могли услышать, сестра потянула его ближе к себе и показала рукой туда, где стояли граф со своей женой.
— Но ведь она говорила, что ждет ребенка… Может, она потеряла его? — прошептала Сабрина.
Джайлз побледнел:
— Она выглядит ужасно.
— О, Джайлз, отведи меня к ней.
— Конечно.
Извиняясь, Джайлз прокладывал себе путь, держа сзади за руку Сабрину. Когда они наконец добрались до Рейнсборо, она быстро выступила вперед и обняла Клер. Почувствовав ее худобу и скованность, Сабрина быстро осмотрела Клер. Джастин Рейнсборо поздоровался достаточно вежливо, но им обоим показалось, что больше всего он желал бы их видеть в другом конце зала. Джайлз завладел вниманием графа, задавая вопросы об имении, а Сабрина подвела Клер к одной из находящихся поблизости колонн и заговорила.
— Я так удивилась, увидев тебя в таком состоянии, — без предисловий начала она.
Клер пустыми глазами посмотрела на нее и вдруг покраснела.
— О… Ребенок… Я потеряла его сразу же после того, как написала тебе. Мне, конечно, следовало бы сообщить тебе, но я была очень слаба. Думаю, я и сейчас пока еще не совсем здорова…
— Ты так худа, Клер…
Клер посмотрела вниз, пытаясь взглянуть на себя со стороны.
— Да, я немного похудела, но скоро приду в норму.
Она нервно теребила воланы туалета, пытаясь прикрыть свои худенькие руки.
— Можно завтра навестить тебя, Клер?
Она заколебалась, ее глаза искали взгляд мужа, который был занят разговором с Джайлзом.
— Почему же и нет… Конечно, Сабрина. Я принимаю после часа.
Они поговорили еще несколько минут, и Сабрина отвела ее к мужу.
— Этот контрданс наш, — беря брата под руку, сказала она. — Неправда ли, лорд Рейнсборо, герцогиня нынче превзошла саму себя?
— Да, в самом деле, — ответил он и покровительственно обнял Клер. — Действительно, такая толпа… Думаю, надо пораньше отвезти Клер домой.
И он сдержал слово: Сабрина за весь вечер больше не видела свою подругу.
На следующий день леди Уиттон нанесла обещанный визит, но нашла Клер в обществе двух женщин, по всей видимости, приятельниц.
Доверительного разговора не получилось, и Сабрина уехала рано, договорившись с Клер в конце недели прогуляться верхом.
Их поездка не удовлетворила леди Уиттон: Клер была замкнута и не распространялась о своей жизни в Девоне и потере ребенка. Сабрина не хотела слишком допытываться, и они расстались с грустью.
Когда через несколько недель положение не улучшилось, она решила посоветоваться с братом. Как-то дождливым вечером Сабрина прервала его занятия в библиотеке.
— Джайлз, я очень беспокоюсь за Клер. Он оторвал взгляд от книги.
— Почему же, Сабрина? Когда я ее видел на музыкальном вечере, она была уже не так бледна и, кажется, немного поправилась, — уклончиво ответил он.
Сабрина колебалась.
— Я понимаю, тебе, возможно, больно говорить о ней, но я очень хочу все выяснить. Это не что-то физическое… Она, кажется, не принадлежит себе…
Джайлз закрыл книгу и тяжело вздохнул. Сабрина права. Он действительно не хотел думать о Клер. Так ему было гораздо легче. Джайлз тихо сидел несколько минут, слушая шум дождя за окном. Снова думать о Клер… Это же просто мучение. Но как он может не обращать внимание, если она в беде?
— Расскажи мне все, Сабрина, — спокойно произнес он.
— Это сложно описать… Я чувствую, что она находится вне времени…
В глазах Джайлза промелькнуло беспокойство.
— Женщины иногда впадают в такое состояние после рождения ребенка. Я знаю… А может, это после выкидыша?
— О, нет, Джайлз. Я думаю, Клер в таком состоянии не из-за этого. Помнишь миссис Крейн и ее слабость после рождения второго ребенка? Но здесь что-то совсем другое. Кажется, ее будто что-то заставляет танцевать, быть обходительной, делать визиты… И в то же время ей, кажется, совсем не хочется меня видеть. Может быть, это всего лишь ослабление тесных дружеских чувств… Впрочем, начинать нужно с мужа, не так ли?
— А как они друг с другом? — спросил Джайлз. Он старался как мог, чтобы не встречаться с графом.
— Как будто ничего не изменилось, Джайлз. Хорошо, хоть эти ужасные пари прекратились, — прибавила она с улыбкой. — Но они производят впечатление счастливой пары.
— Наверное, так оно и есть. Клер выросла, теперь ей не нужны старые друзья. У нее есть муж и своя собственная жизнь в Девоне.
— Знаю, знаю… И все же меня что-то беспокоит.
— Я ее не… избегал, иногда, случалось, даже танцевал. Возможно, мне следовало вести себя так, как вел бы себя старый товарищ, а не отвергнутый возлюбленный… Может быть, я и смог бы предложить ей то, в чем она нуждается…
Сабрина была права: Клер жила как во сне. Беда заключалась в том, что она так не думала и не знала, кто стоял на самом деле за всеми ее поступками. Конечно, Клер Дайзерт не была такой раскованной и уверенной в себе молодой дамой, как Сабрина Уиттон. Но вот Клер Рейнсборо была той, которую любят и холят, берегут и лелеют, пусть даже в самом начале брака. И она уже больше не была той, о ком думают в последнюю очередь. Она узнала страсть, узнала, как стать частицей другого человека. Клер научила Джастина быть чутким и страстным любовником.
Он научил ее… Нет, не он… Она сама убедилась в том, что стала центром всей его жизни. Но так было до первой пощечины, которая, конечно, была случайностью. По крайней мере, так думала она. Но снова…
Теперь ей стало ясно, что алкоголь ломает его личность и вызывает в нем странные чувства. Стоило ему прекратить пить, как он вновь становился нежным и любящим мужем.
Странность заключалась и в ней самой. Она начинала чувствовать, что живет в двух параллельных измерениях, что. у нее две жизни. Одна, в которой муж Клер был добр, нежен, страстен… Такой жизнью она жила большую часть времени. Другая, где муж превращался в ревнивого, злобного мучителя…
Чем был ее брак? Месяцами блаженства? Или адом, который мог возникнуть по самой пустяковой причине? Порой Клер казалось, что ей было бы легче, если бы Джастин постоянно избивал ее, если бы она знала, что он просто не выносит ее, что он злой от рождения… Тогда бы она, возможно, возненавидела бы его, а может быть, и оставила бы. Но как Клер может ненавидеть его, если Джастин искренне ее любит? А как он извиняется после всех страшных дел, на которые его толкает алкоголь… В любви он дает ей наслаждение, которое раньше она и представить себе не могла.
Она ни с кем не могла поговорить об этом. Ее родители никогда бы не поняли ее. Ведь они всегда хотели, чтобы она вышла замуж за Джайлза. Клер ушла от доверительного разговора с Сабриной. Да и как рассказать ей обо всем? Слишком стыдно…И как бы подруга могла понять, каким прекрасным мужем бывал порой Джастин? Ведь ей, конечно, ближе Джайлз.
Может быть, как-нибудь все уладится? Вот уже месяц, как они в Лондоне, Джастин за это время не прикоснулся к спиртному. Они оба приходили в себя от потери ребенка. Муж долго не решался подойти к ее постели, но Клер убедила его, что она снова здорова, так что последние две недели они переживали новый медовый месяц. Таким образом, она вновь была счастливой женой лорда Рейнсборо.
Джайлз не тратил времени на то, чтобы добиваться общества Клер. Лишь на вечере у леди Питеррсхем он решил пригласить ее на танец.
Рейнсборо отнесся к этому весьма вежливо. Впрочем, граф всегда обращался с ним весьма холодно.
Джайлз пристально посмотрел на Клер, когда следующая фигура танца свела их вместе. Она стала чуть розовее, чем была в начале сезона, и было видно, что ей спокойно с ним. Когда пришло время идти к столу, он выбрал место с краю, чтобы хоть немного побыть с ней наедине.
— У меня не было возможности выразить тебе свое сочувствие, — сказал Джайлз. — Представляю, сколько нужно сил, чтобы оправиться после такой потери.
Клер почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Она вновь была вместе со старым другом, все беды последнего года ушли…
— Спасибо, Джайлз. Было очень тяжело, но Джастин поддерживал меня.
— Не сомневаюсь, хотя Сабрина почему-то волновалась, — как можно мягче произнес он.
— О, не надо, Джайлз… Знаю, я была немного не в себе… Надеялась провести весну, благословляя господа, а пришлось пройти через все это. Мне понадобится время, чтобы ожидания перестали мучить меня…
— Я не думаю, что твоя потеря означает… что ты… Я верю, что ты снова сможешь…
Впервые Клер увидела, что Джайлзу неловко. Это тронуло и даже немного рассмешило ее.
— Если ты хочешь узнать, смогу ли я иметь еще детей, то да. Доктор уверен, что последствий не останется.
Джайлза удивило, что в глазах Клер промелькнула глубоко спрятанная печаль, несмотря на то, что новость должна радовать ее. Это произошло так быстро, что он не смог понять, действительно ли он видел это или ему просто показалось.
— Я не хотел донимать тебя расспросами, Клер. Просто мы с Сабриной хотели удостовериться, что наша старая подруга счастлива.
Джайлз выпрямился и нежно взял ее за руку.
Клер очень приятно было в эту минуту осознавать свою власть над ним. Это была та Клер, которую он дружески любил, та, о которой он всегда так трогательно заботился… Это было так замечательно, что все ее страхи исчезли. И в эту минуту, когда Клер улыбалась, Джастин вместе со своей партнершей по танцу сел за стол почти рядом с ними.
Джайлз уловил, как напряглась Клер, как она быстро спрятала руки и принялась говорить о чем-то совершенно постороннем, пытаясь втянуть Рейнсборо в разговор. Он улыбался и говорил в своей обычной манере, но в глазах не было оживления и радости. «Да, — подумал Джайлз, — неприязнь между нами так никогда и не пройдет». Но он был рад душевному состоянию Клер. В первый раз за много месяцев он начал думать, что с Клер можно будет поддерживать старую дружбу.
На другое утро, за завтраком, Джайлз убеждал Сабрину в том, что Клер очень много пережила, потеряв ребенка.
— Она сказала, что ей пока слишком трудно постоянно выезжать в свет, принимать участие в светской жизни.
— Я рада, что ты поговорил с ней, Джайлз. Думаю навестить ее сегодня. Я уже стала гораздо меньше беспокоиться о ней, надеюсь, наш сегодняшний разговор будет более откровенным.
Сабрину, как и всех других, не приняли ни сегодня, ни в последующие дни.
— У леди Рейнсборо тяжелая лихорадка, — говорил дворецкий всем, кто приезжал к ней. — Она вас примет, как только поправится.
Но и через неделю Сабрина не могла увидеть Клер. Прошло целых десять дней, прежде чем леди Рейнсборо смогла выходить по вечерам, а когда супруги Рейнсборо прибыли на музыкальный вечер к Фарерам, было заметно, что Клер так же бледна, как и в начале сезона.
Все сошлись на том, что со стороны Клер просто было неприлично, едва поправившись после выкидыша, тут же заболеть другой болезнью. Рейнсборо вел себя, как подобает защитнику. В течение первых пяти вечеров он отклонял все приглашения и очень рано уезжал домой с женой, уверяя всех, что Клер нуждается в отдыхе после болезни.
— Удивительно, уже год, как они женаты, а он все еще любящий муж, — переговаривались между собой кумушки. — Какая счастливая женщина…
Несколько раз Сабрина пыталась поговорить с Клер наедине, но все попытки оказались тщетными из-за присутствия мужа. Сабрина испытывала двойственные чувства: с одной стороны, ей нравилась такая забота о Клер, с другой — напоминало очень жесткий контроль.
На третий день, после того как Клер вновь стала танцевать, Джайлзу удалось пригласить ее на вальс.
Он положил руку на талию Клер, и они уже начали делать первые па, как вдруг Джайлз заметил, что она держится на расстоянии и не поднимает глаз. Он немного сжал руку Клер. Она поняла этот сигнал, но не расслабилась ни на минуту в течение всего танца. Делая последний круг по залу, Джайлз случайно прикоснулся к ее ребрам и почувствовал, как она содрогнулась и сдавленно застонала.
— С тобой все в порядке, Клер? Не хочешь ли выйти подышать свежим воздухом? — с беспокойством спрашивал Джайлз.
— Нет, нет, все в порядке. Со мной все хорошо. Действительно все хорошо. Небольшое растяжение… Я такая неловкая: хотела достать книгу с верхней полки…
Клер почувствовала, что он напряжен, как натянутая тетива, готовая вот-вот порваться.
«Что-то здесь не так, — подумал Джайлз. — Только вот что?» Он не мог больше спрашивать, не мог позволить себе это…
— Клер еще не оправилась полностью после болезни, Рейнсборо. Думаю, ей еще рано выезжать в свет…
Джайлз был поражен выражением лица Рейнсборо. Вначале он выглядел обеспокоенным, как и положено мужу. Затем на его лице появилось выражение боли и вины. И тут же глаза приобрели прежнюю жестокость.
— Спасибо за заботу, Уиттон, — с раздражением в голосе, но все же достаточно вежливо, заявил он. — Вы старый друг Клер и принимаете близко к сердцу ее проблемы. А я муж и лучше знаю, что ей нужно.
Джайлз поклонился и, пылая гневом за столь очевидную отставку, отошел в сторону. Граф, как бы Уиттон ненавидел его, был прав. Именно он был мужем Клер и, конечно, больше знал о ней и ее интересах.
