ГЛАВА 10
— Вы с Люси поедете с нами в театр, Джайлз? Брат только что откусил кусок тоста и, запивая его кофе, что-то промычал, кивая головой.
— Это, видимо, означает согласие, дорогой? — слишком нежным тоном спросила сестра. Точно так же спросила бы мама, если бы находилась в это время не в Париже с отцом «второй медовый месяц», а в Лондоне.
Джайлз проглотил кусок.
— Да и есть да. А ты думаешь… следует?
— Конечно, нет. Кстати, я очень удивлена твоей… дружбе с Люси Киркман.
Брат улыбнулся:
— Моей… дружбе? О, и ты так просто говоришь об этом, Брина?
— Так ты собираешься сделать ей предложение?
— Ставка три к одному в твою пользу, Сабрина. А как ты думаешь?
— Я думаю, что ты сошел с ума, Джайлз. Конечно, мне, твоей сестре, положено знать все о твоих чувствах…
— Я очень серьезно думаю об этом… Мы с Люси провели вместе много времени, она прекрасный товарищ. А, кроме того, мне нужна жена, да и земли Люси граничат с нашими.
— Вы провели столько времени вместе, потому что Люси так хотела, Джайлз.
— Сабрина, я не такой уж бестолковый. Да, я знаю, Люси выбрала меня. Но это именно то, что мне и надо. Мне нужна женщина, которая бы хотела меня.
— А ты любишь ее?
— У меня к ней большое влечение… К тому же сейчас мы уже хорошо знаем сильные и слабые стороны друг друга. Думаю, нам будет очень хорошо вместе.
— Ну и…
— Я пока еще не решил окончательно. Но уж если ставка сделана…
— То, что?
— Мои шансы на выигрыш выше, Сабрина, — сказал он, вставая из-за стола. — Ты не хочешь сегодня поехать прогуляться верхом?
— Конечно, хочу.
— Тогда увидимся… Меня сегодня вызывают в Министерство внутренних дел.
— Чтобы исправить очередную дипломатическую ошибку?
— Кажется, я единственный, кого они смогли найти и кто может переводить с персидского и понимать смысл дипломатических документов.
После того как брат ушел, Сабрина углубилась в размышления. Люси Киркман — ее невестка… Конечно, Сабрина видела, что это скоро может случиться. Она была готова к этому, но… не совсем. Сабрина так хотела, чтобы у Джайлза была любовь: он заслужил ее после потери Клер… Люси хочет его, он ей очень нравится; ее всегда тянуло к нему. Но Сабрина видела, что Люси не способна на более глубокие чувства. «Конечно, он не один потерял Клер», — подумала она. Еще до поездки Клер в Лондон той весной шел разговор о том, чтобы Сабрина приехала к ней летом. Но во время сезона речь о визите больше не заходила; Сабрина не получила ответа на свои два коротеньких письма, которые послала еще в августе.
Лорд и леди Рейнсборо, прибыв на малый сезон, редко появлялись в свете. Сабрина раза два заходила к Клер. Но казалось, что подруга как бы прячется за высокой стеной условностей и правил поведения в свете. Видимо, Клер и Рейнсборо еще больше сблизились и не желали, чтобы им кто-нибудь мешал. Задолго до праздников они уехали из Лондона в Девон, ни с кем не попрощавшись.
Сабрина очень хотела, чтобы Джайлз обрел покой и утешение, поэтому избегала разговоров о Клер. Брат, казалось, начал забывать о ней, и Сабрина не хотела, чтобы старая рана вновь открылась. Она не сомневалась, что в конце концов он полностью излечится. Также Сабрина не сомневалась в том, что брат, избавившись от бесплодных мечтаний, начнет искать новую любовь, но никак не ожидала, что ею окажется Люси Киркман.
Вечером в театре Сабрина думала о Люси. Конечно, из нее выйдет привлекательная жена… Но… ничего больше.
На Люси сегодня было бледно-розовое муслиновое платье, которое очень шло к ее темно-каштановым волосам. Глаза блестели радостью и жизнью. Нужно все же отдать Люси должное: ее энергии хватит на обоих, если, конечно, она добьется того, чего давно хочет.
— О, взгляните, супруги Рейнсборо, — сказала Люси. — Неужели они приехали на весь сезон или леди Рейнсборо опять в положении? А он-то какой красавец и так предан ей, не так ли, Сабрина?
Леди Уиттон посмотрела на ложу графа. Даже сейчас загар Джастина еще был заметен, а его темные волосы и холодные глаза производили впечатление исходящей от него силы. Она видела, как резко он повернулся к Клер, схватил стул и усадил ее. Сабрина подалась вперед и взмахнула рукой. Ей почудилось, что внезапно глубокая морщина прорезала ее лоб, но как только он обернулся к Клер, она сразу исчезла, и они оба помахали в ответ всем, кто находился в ложе Уиттонов.
— Она так же бледна и худа, как тогда весной, после потери ребенка. Не кажется ли тебе, Сабрина, что это вновь произошло? — заметила Люси, болтавшая обо всем, что только придет ей в голову. — Я уже так давно ничего не слышала о Клер…
Когда занавес наконец поднялся и представление началось, Сабрина с облегчением вздохнула.
Во время антракта Клер по-прежнему сидела в ложе. Увидев в буфете Рейнсборо со стаканом пунша в руке, Сабрина вместе с Люси подошла к нему.
— А, леди Сабрина. Как приятно вновь видеть вас, — сказал он с улыбкой, в которой не было и намека на приветливость.
— Могу лия пройти с вами и поздороваться с Клер?
— Разумеется.
Сказав Люси, что она скоро вернется и что ей в обществе лорда Рейнсборо ничего не грозит, Сабрина направилась в ложу Клер.
— Дорогая, леди Сабрина хочет тебя видеть, — произнес Рейнсборо.
Клер, которая, казалось, не пошевелилась после того времени, как опустился занавес, вздрогнула и повернулась. Увидев Сабрину, она покраснела и робко улыбнулась.
Она была так же худа и бледна, как и весной. И в том, как она держала себя, было что-то такое, что вселяло в Сабрину беспокойство. Клер была так худа, что, казалось, может рассыпаться от одного прикосновения. Она не обняла Сабрину, а лишь протянула ей руку и с любовью пожала ее теплую ладонь.
— Надеюсь, ты так же весело провела праздники, как и мы. У вас в Девоне много выпало снега?
— У нас был снег, но, знаете, мы ведь живем на побережье, где он сразу же тает.
Сабрине захотелось крикнуть: «Я спрашиваю не вас, лорд Рейнсборо!» Но вместо этого она улыбнулась и спросила:
— Ты завтра будешь дома? Я бы хотела поговорить с тобой?
Глаза Клер почти автоматически устремились на мужа, и он спокойно ответил вместо нее:
— Мы только приехали, леди Сабрина. Может, вы дадите нам несколько дней на то, чтобы мы как следует устроились?
— Конечно. А теперь мне пора. Рада была видеть вас обоих.
«Она ведь ждала его разрешения… Его разрешения, — возмущалась Сабрина, возвращаясь в свою ложу. — Разрешения на то, чтобы увидеть старую подругу! Ну, хорошо… Я непременно в начале недели заеду к ним, позволит мне лорд Рейнсборо или нет. Бояться за здоровье жены — это одно, но не пускать к ней старых друзей — это уж совсем другое».
Спустя четыре недели Клер заметила, что муж просматривает визитные карточки и приглашения. Она начала уже почти смиряться с тем, что он принимает все решения о их светской жизни и даже диктует ей, кого принимать, а кому дать от ворот поворот. У нее перехватило дыхание когда он взял в руки маленькую записочку Сабрины на веленевой бумаге.
— Сабрина Уиттон никогда не будет принята, — отрезал Рейнсборо. — Смею полагать, что до нее дошло, что ты не желаешь поддерживать никаких дружеских отношений ни с ней, ни тем более с ее братом.
— Я не буду видеться с ней, если ты этого не хочешь, — пролепетала Клер, изо всех сил стараясь, чтобы ничто в ее голосе не могло бы дать ему возможность обвинить в желании видеть Сабрину.
— Я предвидел, что наши желания совпадут, Клер, — произнес граф, одобрительно улыбаясь. — Но все же тебе лучше увидеться с ней. Если ты будешь игнорировать Уиттонов, то обязательно пойдут сплетни.
— Хорошо, Джастин.
— Какие планы на день, Клер?
— Мне нужны новые перчатки. Думаю утром сходить в Пантенон-Базар за покупками, Джастин. Конечно, Лиза тоже пойдет со мной, если ты не возражаешь, — робко проговорила она.
— Конечно, нет, дорогая. Кстати, будет повод быстрее отвязаться от Сабрины…
Чтобы скрыть разочарование, Клер опустила глаза и кивнула. После всех уверений в верной дружбе Сабрина, конечно же, ждет долгого и приятного разговора. Боже мой, как она скучает по ее советам и по ней!
— Что мы делаем вечером, Джастин? Рейнсборо расшвырял приглашения по комнате.
— Полагаю, бал у Уиттонов… Не так ли дорогая?
— Конечно, дорогой, — кивнула Клер.
— Одень сегодня новое платье, Клер. Сделай это специально для меня…
— Хорошо, Джастин.
Это было чудесное платье с юбкой цвета слоновой кости и бледно-серым лифом, усеянным мелкими камешками горного хрусталя. Когда Клер примеряла платье, ей показалось, что на ней чудесная паутинка, сотканная феями…
— Ты собираешься прогуляться верхом, Джастин?
— Нет, я одел брюки из оленьей кожи просто так, покрасоваться перед тобой, — саркастически улыбаясь, ответил он. — Увидимся позже, Клер.
— Хорошо, Джастин.
Она все еще не могла привыкнуть к сарказму, который все чаще звучал в его голосе при разговоре с ней. Пытаясь не задумываться над этим, Клер встала из-за стола и позвала Лизу.
Всякий раз, видя насмешливое лицо своей служанки, Клер вздрагивала, и ее охватывало чувство одиночества. Лиза прислуживала ей около года, но леди Рейнсборо все еще скучала по Марте, которая заботилась о ней и защищала так, как не смогла бы сама Клер. Джастин, конечно же, не стал терпеть этого и уволил ее. Новую служанку он выбрал сам. В ее обществе Клер чувствовала себя очень одинокой.
В магазине Клер встретила несколько знакомых дам. Они улыбнулись, кивнули друг другу и стали оживленно обсуждать цену шелковых шарфов. Но Клер знала: стоит ей только отойти, как за ее спиной тут же разгорится дискуссия о ее состоянии. Находится ли она в положении или уже потеряла и другого ребенка? Способна ли она вообще подарить Рейнсборо наследника? Нет, ничего она им не скажет. Да и как Клер может сказать, что сейчас она не ждет ребенка и в глубине души очень рада этому. Этой радостью леди Рейнсборо не могла поделиться ни с кем. Никому не было дела до того, что она так плохо выглядит… Клер была совсем одна, живя в том мире, мире без друзей, который сама же создала и в котором ей предстояло жить, пока смерть не заберет ее. За этот год ей не раз случалось молить бога о смерти, но большую часть времени она надеялась, что в дальнейшем не будет так унижена и избита, как обычно… Надеялась, что Джастин сдержит обещание не пить и никогда не прикоснется к ней, разве только в постели… Надеялась, в конце концов, что следующее избиение будет не таким ужасным, как в последний раз.
— Как твой визит к Клер? — спросил Джайлз, помогая Сабрине снять накидку. Сестра удивилась. Насколько она помнит, не было сказано ни слова о решении навестить Клер.
— Не надо удивляться, Сабрина. Я наблюдал за тобой сегодня, а лакей сообщил мне, куда ты направилась. Не надо так опекать меня, поверь, хотя я очень ценю твою заботу. Мне и так приходится мириться с ситуацией…
— Знаю, Джайлз. Но что толку говорить о моем беспокойстве за тебя, если никто из нас не может ничего поделать…
Пока они шли к карете, брат молчал, а затем тихо спросил:
— Что тревожит тебя, Сабрина?
— Не только то, что Клер плохо выглядит… Я чувствую, что ее внутренняя хрупкость победила всю ее прежнюю неуверенность в себе. Но казалось, она как будто…
Сабрина заколебалась.
— Ну, говори же…
— …очень счастлива в браке. Но сейчас… Рейнсборо всегда вьется над ней и поэтому, конечно, кажется, что он очень привязан…
— Она сказала что-то такое, что заставило тебя поверить… ну… Изменилась их супружеская жизнь?
— Нет. Она вообще говорила мало. Мы просто говорили о всем понемногу. Но всякий раз, когда я пыталась поговорить о чем-то личном, между нами вырастала стена. У меня возникло странное чувство, что Клер прячется за этой стеной и молит о помощи. Но в чем ей необходима помощь, не знаю.
Выслушав Сабрину, Джайлз не мог не обратить внимание на то, что она ему рассказала. Он очень незаметно следил за Клер в тот вечер. Она несколько раз танцевала с мужем, и в течение вечера они редко виделись друг с другом. Джайлз не мог точно сказать, что отражалось в глазах Клер: любовь или что-то еще… Скорее, это было похоже на осторожность или… страх.
Джайлз не танцевал с Клер. Поэтому не заметил, как молодой граф Бевлей явно оказывает ей знаки внимания и уже дважды приглашает ее танцевать. Бевлей был весьма привлекателен, и Уиттон почувствовал боль, видя, как Клер, вальсируя с ним, несколько раз рассмеялась. Казалось, что такого счастливого выражения лица он давно уже не видел. Впрочем, Джайлз вскоре заметил, что супруги Рейнсборо покидают шумный танцевальный зал. С облегчением Уиттон увидел, что граф заботится о том, чтобы Клер не слишком утомлялась. Похоже, они с Сабриной зря волновались. Даже самых верных друзей жизнь порой разводит в разные стороны. Он вынужден был признать, что именно это и случилось с Клер.
Леди Рейнсборо тихо сидела в карете, увозившей ее домой. Джастин передал хозяевам ее извинения и рано увез домой, что было для нее всегда плохим знаком. Клер попыталась припомнить все, что было на балу. Как бы это ни показалось старомодным, но большую часть времени она провела с Джастином. Клер не разговаривала с Сабриной и едва ответила на поклон Джайлза, с которым не танцевала вот уже несколько вечеров. Правда, он и не просил об этом. Но она разрешила молодому Бевлею подать ей после второго вальса бокал пунша… Может, в этом все и дело? Но не мог же Бевлей соперничать с ее мужем. К тому же он на три года младше ее.
Когда они приехали домой, Джастин с преувеличенной вежливостью помог Клер выйти из кареты, сказав, что очень скоро придет к ней наверх. Она медленно поднималась по ступеням, с тревогой наблюдая, как он идет по холлу, направляясь в библиотеку. Клер вспомнила, что на балу за ужином Рейнсборо пил мадеру и шампанское, а в библиотеке всегда стояла бутылка бренди. Если он пойдет в библиотеку, а потом поднимется наверх к ней…
Лиза помогла Клер снять бальный туалет и облачиться в ночную рубашку.
— Хотите, я расчешу вам волосы, миледи?
— Пожалуйста, Лиза.
Клер согласилась не потому, что слишком любила общество служанки или была в восторге от ее умения расчесывать волосы… Нет, она хотела, чтобы Лиза как можно дольше оставалась в комнате. Иногда только присутствие служанки могло что-то изменить, когда Джастин заходил а комнату Клер. Но стоило Лизе закончить работу, дверь отворилась.
— Вы можете идти, Лиза, — медленно растягивая и как будто проглатывая отдельные слова, произнес Джастин. Клер задрожала, когда он, закрыв дверь, приблизился к ней. Положив руки ей на плечи, он резко вонзил пальцы в ее тело.
— О ком ты задумалась, Клер? Кажется, Уиттон избегал тебя сегодня…
— Ни о ком я не думаю, Джастин. Немыслимо было и думать, что Клер может справиться с ним, но она всегда спокойно отклоняла все его обвинения.
— А может, это юный граф Бевлей? Очень красивый молодой человек, если тебе только нравятся такие лица… Ну, что, Клер, нравятся?
Если она скажет «нет», он немедленно обвинит ее во лжи.
— Да, Джастин, он весьма хорош собой.
— Я бы сказал, что тебе очень понравилось танцевать с ним.
Его руки передвинулись и так сжали ее горло, что, глотнув судорожно воздуха, она почувствовала их дрожь.
— Это был такой же обычный вальс, как и все остальные, — прошептала она.
Взгляд Клер упал на ее туалетный столик. Она увидела щетку для волос, гребень и маленькое зеркальце, несколько следов рассыпанной пудры и без всякой связи с происходящим подумала, что надо не забыть сказать Лизе, чтобы она вытерла ее. Клер не смела поднять глаза и смотрела на стеклянный простенок. Если бы она смогла поднять голову, то увидела бы злые, налитые кровью глаза мужа. С каждым днем его лицо все меньше походило на лицо ее любимого Джастина. За последний год не было ни месяца, ни недели, когда бы не происходили его превращения в человека, мучающего ее и находящего удовольствие в том, чтобы причинить ей как можно больше боли и мучений. Господи, пожалуйста, помилуй ее!
Он сегодня слишком пьян и способен совершить нечто ужасное. Конечно, она не могла больше верить в бога… Да и как ей было верить? Перед лицом господа она поклялась любить, почитать и повиноваться своему мужу, но по закону божьему и человеческому Клер была полностью беззащитна.
Однажды летом она пыталась поговорить с викарием, надеясь, что он побеседует с Джастином и это поможет. Но как только он понял, о чем идет речь, то голосом, каким читает воскресную проповедь, сказал, что ее мужу лучше, чем постороннему, известно, что нужно для их брака. При этом он смотрел на нее так, будто она бросила на его кафедру раздавленную, но еще шевелящуюся змею.
Губы Клер шептали: «Господи, помилуй! Господи, помоги мне!». Она не ждала ответа, да и почему бог должен помогать ей, если она даже у него вызывает отвращение.
— Ты улыбалась ему точно так же, как и мне, Клер. Ты танцевала с ним так же, как и со мной… Он теперь, так же, как и я, думает, что ты любишь его…
Нельзя было ни защититься, ни разгневаться, ни заплакать. Все это еще больше выводило его из себя. С огромным трудом Клер смогла овладеть голосом и спокойно произнести:
— Нет, Джастин. Я люблю тебя одного. Сейчас она уже не была полностью уверена, что говорит правду. Но Клер может сделать это правдой, если будет постоянно повторять эту фразу или делать еще что-нибудь, что поможет спасти ее брак да и жизнь тоже.
Она почувствовала, что его пальцы сжались еще сильнее и сдавили горло.
— Я бы мог очень легко убить тебя прямо здесь и прямо сейчас. Но я не Отелло… Все законы мира будут на моей стороне, если я задушу свою Дездемону.
Уже полгода, как он стал опасен для нее. Сначала она думала, что это бренди и сумасшедшая ревность толкают его на подобные угрозы. Но после того как она уже дважды теряла сознание, когда он в припадке ревности душил ее, Клер стала бояться не только за свой рассудок, но и за свою жизнь.
Она не в силах была вымолвить ни слова: его руки еще сильнее сдавили горло, в глазах у нее потемнело… Потом хватка начала ослабевать. Клер была жива, сегодня он не убил ее… Теперь она опять несколько дней будет заперта у себя в комнате. Джастин успокоится, придет… Завтра он будет просить прощения и она получит маленькую передышку.
На сей раз Джастину понадобилось три дня. Клер не выходила из комнаты. Лиза помогала ей умываться и приносила на подносе еду.
В любой ситуации лицо служанки оставалось холодным и невозмутимым. Не было даже намека на то, что она попытается поговорить со своей госпожой о причинах ее заточения. Лиза никогда не проявляла ни симпатии, ни гнева, чего никогда не упускала Марта. Всякий раз, видя Джастина, она приветствовала его точно так же, как и все остальные слуги, видевшие в нем только заботливого и преданного мужа.
Наблюдая за служанкой весь первый месяц, Клер поняла, что Джастин, прогнавший Марту, будет платить этой только за то, что она не обращает внимания на то, что происходит у нее на глазах.
Клер сидела в постели и вышивала, когда муж постучал в ее дверь. Шитье не очень получалось, но она пыталась сосредоточиться на нем, чтобы никакие мысли не беспокоили ее.
Когда Джастин увидел Клер, его лицо приобрело обычное в подобных случаях выражение: заботливое, открытое, огорченное… Она уже знала наизусть каждое его слово… Он был не в себе… Он клянется не пить никогда больше… Он всецело зависит от нее, и она ему очень нужна…
Клер и правда была центром его жизни. Но самое странное и трудное для понимания было то, что она верила ему. Верила мужчине, женой которого была… Беда была в том, что он уже давно не был тем мужчиной, а стал кем-то другим… И Клер начала понимать, что и тот и другой были реальны. Она вышла замуж за мужчину, в котором прекрасно уживались два человека: нежный любовник и злобный ревнивый тиран. Чем больше второй из них показывал свое лицо, тем яснее Клер понимала, что очень скоро эти два лица Джастина превратятся в одно: лицо мужчины, который однажды сдержит свое обещание и ночью задушит ее.
— Твой отец заедет сегодня, Клер, — сообщил он после обычного ритуала с извинениями. Она удивилась. Ее родители теперь редко приезжали на сезон и, как всегда, ближе к лету, а не в это время.
— Удивлена, что они будут здесь… в последнем письме мама даже не могла сказать твердо, приедут ли они вообще.
— По-видимому, у твоего отца какие-то дела, которые требуют его присутствия, — сказав это, он замялся. — Я сказал ему, что ты немного приболела и навестишь его через пару дней.
Клер потрогала свой нос. Отек начал проходить, да и синяк под глазом стал уже почти незаметен. Глядя на нее, Джастин поморщился. Она потянулась к его руке.
— К среде я буду в порядке.
— Клер…
— Да, Джастин?
— Думаю, мне нужно обратиться к доктору Шиптону. Я слышал, он успешно лечит людей, пристрастившихся к опиуму… Может, доктор сумеет и мне помочь решить проблему с бренди.
В первый раз Джастин признал, что решение его проблемы находится выше его собственных сил и твердости характера. Клер ощутила, как в ней вспыхнула надежда. Наверное, господь помогает им.
— О, Джастин… Уверена, он поможет тебе. Я сделаю все, что будет нужно, чтобы помочь тебе.
— Я знаю, Клер, — тихо сказал он. Этой ночью в постели Джастин осторожно и нежно начал целовать Клер. Сначала она никак не могла привыкнуть не отклоняться от него. Заметив это, он вздохнул, а Клер застыла от ужаса.
— Я не сержусь на тебя за твой страх, Клер… Не хочу просить того, что ты не можешь дать.
Его слова произвели обычное действие: страх ее исчез, а любовь и страсть вновь овладели ею.
