ГЛАВА 21

Когда Малькольм Уэзерли спускался вниз по реке, чтобы встретиться с Калебом и потребовать выкуп за Рэн, девушка пыталась освободиться от веревок, которыми была привязана к стволу огромного дерева. Рэн плакала от боли, потому что при любом движении веревки еще глубже впивались в тело вместо того, чтобы ослабиться. Хорошо еще, что Малькольм спрятал ее в тени дерева-гиганта, недалеко от воды. На палящем солнце она не дожила бы до конца дня. Рэн уже страдала от жажды, ведь Малькольм не оставил ей ни капли воды. Во рту все пересохло, губы потрескались и кровоточили. Рэн сходила с ума при виде сверкающей речной воды, которая была недосягаема.

Устав от борьбы, Рэн пребывала на грани бодрствования и сна. Внезапно она проснулась, почувствовав, что кто-то ползет по ее ноге. В голове сразу же пронеслись образы ужасных многоглазых насекомых. Рэн попробовала дотянуться до ноги, но не смогла наклониться вперед: мешали веревки. Когда она увидела, что по ноге шествует целая колонна рыжих муравьев, от отвращения ее чуть не стошнило. Рэн постаралась стряхнуть их, потерев ноги одна о другую, но гадкие твари невозмутимо продолжали атаку. Из горла девушки рвался беззвучный крик ужаса, а бесконечная вереница блестящих рыжих муравьев, шевеля усиками, продвигалась все выше и выше. С каждой минутой все отчетливее становилось жужжание их двигающихся жал.

В то время как муравьи размером с дюйм мучили Рэн, Малькольм продолжал путь вниз по реке. Он громко пел, весело работая веслами. Скоро он увидит поселение, дело его займет час, даже меньше, а потом он снова вернется в лес. Малькольм был очень доволен собой, потому что все складывалось так, как он задумал. Он найдет Фаррингтона и заберет свою половину драгоценных камней. Уэзерли давно решил, что не станет дожидаться, пока старик продаст их на Мартинике. Драгоценности были нужны ему прямо сейчас. Он сам сможет продать их, где захочет и когда захочет. А с выкупом, полученным от Калеба, появятся деньги, на которые он может жить. Наконец-то его существование войдет привычное русло.

А вот и форт. Малькольм быстро прикинул расстояние и пришел к выводу, что без труда доберется туда пешком. Он причалил к берегу, вытащил ялик, надежно спрятал его, наломав веток, и пошел к поселению. По дороге ему встретилась свежая могила с крепким деревянным крестом, но Уэзерли не обратил на нее внимания.

Войдя в ворота форта Сейбрук, он стал искать контору Голландской Вест-Индской компании, где можно было увидеть Калеба. Когда эти поиски увенчались успехом, Малькольм улегся в высокой траве у стены конюшни за конторой компании и приготовился ждать, вперив в небо свой единственный глаз.

Уэзерли очень повезло, потому что где-то через час он заметил Калеба, который передавал коня маленькому мальчику с наказом почистить и накормить животное. Малькольм, как призрак, возник из своего укрытия и позвал:

– ван дер Рис!

Калеб повернулся на голос, но не сразу узнал Малькольма в этом жалком уроде.

– Уэзерли?!

– Чем ты так удивлен? Именно на твоем корабле я добрался сюда. Естественно, без помощи Фаррингтона у меня ничего бы не вышло, но, если хочешь знать правду, я прятался в камере для узников. Я был бы тебе очень признателен, если бы ты подсказал, где я могу найти старика.

Калеб был поражен в самое сердце. Он слегка потряс головой, пытаясь прояснить мысли.

– Ты все плавание находился на «Морской Сирене», а никто из нас даже не подозревал об этом?!

Он снова покачал головой, вспоминая странные исчезновения Обри. Почему же он ничего не заподозрил? Нечего сказать, обвели капитана вокруг пальца…

– Наш с тобой друг покоится вон там, – произнес Калеб, указывая в сторону могилы.

– Хватит заливать, ван дер Рис! Где этот старый грешник? У нас с ним есть одно дельце, которое нужно закончить.

– Спроси кого хочешь, – Калеб махнул рукой в сторону поселения. – За день до того, как мы высадились на землю, кто-то ударил его дубинкой по голове и убил. Мы похоронили его три дня назад.

Малькольм искренне удивился.

– А драгоценности? Где они? Эта старая лиса не могла умереть, не оставив никакого намека на их местонахождение!

– Так вот что он прятал! Ты ответил на вопрос, почему его убили. А я-то никак не мог найти причину, по которой кому-то понадобилось убивать безобидного старика. Тебе придется поискать свои драгоценности в другом месте, Уэзерли. Тот, кто убил Фаррингтона, забрал их, – солгал Калеб глазом не моргнув.

Малькольм пришел в бешенство.

– Я не верю ни единому твоему слову! Это ты забрал камни! Ну ладно, сейчас я расскажу тебе, какую пользу они могут принести. Слушай меня, ван дер Рис, и слушай очень внимательно, потому что дважды я повторять не намерен. Я хочу получить все драгоценности – все! – и пятьдесят тысяч фунтов стерлингов в придачу… за твою сестру Рэн!

Лицо Калеба окаменело.

– Рэн мертва, – выдохнул он. – Так же мертва, как и ты сейчас будешь! – Калеб бросился на Уэзерли, внезапно вспомнив, какое зло тот причинил Рэн, но Малькольм ловко увернулся. Он нервно рассмеялся и произнес:

– Она не умерла, но, возможно, скоро это случится. В данное время… я пожелал оставить ее целой и невредимой. Она сидела в камере вместе со мной. Что-то у тебя вид неважный, ван дер Рис, – с фальшивым сочувствием сказал Уэзерли. – Даю тебе время до завтрашнего полудня, чтобы ты свыкся с мыслью, что твоя сестра жива. Пока жива, как я уже сказал. Завтра ты принесешь мне драгоценности и деньги и спокойно заберешь ее.

– Если ты лжешь, Уэзерли, я разрежу тебя на куски и скормлю акулам! – стиснув зубы, Калеб сделал несколько шагов в сторону Малькольма, но тот не сдвинулся с места, хотя сердце бешено колотилось от страха.

– Придержи свои руки, ван дер Рис. Я же говори: она жива и здорова. Завтра к полудню ты ее получишь, если, конечно, выполнишь все мои требования. Если ты задумал меня обмануть, ей конец, – он провел рукой по горлу.

Калеб застыл неподвижно, отдавая себе отчет в том, что если сделает хотя бы одно движение или произнесет слово, то убьет человека, стоящего перед ним. В данный момент ему оставалось только ждать. Достаточно было узнать, что Рэн жива. Бог услышал его молитвы.

Калеб сел прямо в дорожную пыль на виду у всего поселения. Ноги не слушались его, руки дрожали. И снова эта проклятая пелена затуманила его зрение. Придя в себя, он осмотрелся по сторонам и обнаружил, что Уэзерли бесследно исчез, словно совсем не появлялся и не произносил слов, которые вернули Калеба к жизни.

В это время Малькольм, задыхаясь, мчался по лесу вдоль берега реки. Да, смерть старика Фаррингтона несколько усложняла дело, но стреляного воробья на мякине не проведешь: ожерелье у голландца, это ясно как божий день! Даже ребенок понял бы это, стоило лишь взглянуть на лицо хитрого морского волка. Но завтра драгоценности будут покоиться в его, Малькольма, кармане.

Он опасливо огляделся, проверяя, не следит ли за ним кто-нибудь, и, уже не торопясь, подошел к своему ялику. Уэзерли убрал ветки и отнес их подальше в лес, намереваясь воспользоваться ими завтра.

Энергично работая веслами, Малькольм взглянул на небо. Он не ошибся в подсчетах: еще до захода солнца он доберется до стоянки в лесу. Малькольм чувствовал себя на удивление хорошо – достаточно хорошо, чтобы немного побаловаться с Рэн. Может быть, на этот раз она будет с ним поприветливее.

Рэн металась в агонии. Рыжие муравьи уже ползали по всему телу: под платьем, в волосах, а один даже запутался в густых ресницах. Девушка издала дрожащий крик и потеряла сознание.

Две маленькие индейские девочки, игравшие в лесу, замерли, когда до их ушей донесся жалобный стон. Не услышав больше ни звука, подружки осторожно, мягко ступая обутыми в мокасины ножками, пошли к тому месту, откуда прилетал странный звук. Девочки взялись за руки и тихонько захихикали, радуясь маленькому приключению. Наверное, это раненая птица, и они вылечат ее и отпустят на волю. А если это маленький зверек, угодивший в капкан, то они освободят его, чтобы он мог вернуться в свою норку. Младшая девочка с яркими веселыми глазами, которая напоминала шуструю белку, слегка подтолкнула подружку, которая была выше и старше, вперед.

Картина, открывшаяся им, заставила детей попятиться назад. Они быстро о чем-то заговорили взволнованным шепотом, размахивая руками и притоптывая ногами. Девочка поменьше приблизилась к Рэн, с любопытством рассматривая ее черное платье. Она взглянула на подружку, и обе молча кивнули друг другу. Старшая девочка сбегала к реке и вернулась с полными пригоршнями ила. Они вместе отвязали Рэн, раздели и намазали илом с головы до ног. Девочки с сочувствием зацокали языками, но тут заметили муравьев и в волосах белой женщины. Снова короткая беседа и поход к реке. Через несколько минут Рэн стала похожа на нелепое речное чудовище.

Обе девочки присели на корточки и залюбовались творением своих рук, потом склонили друг к другу головы и зашептались. Через несколько минут девчушки сняли с себя все шнурки, завязки и тесемки, начиная от мокасин и заканчивая ленточками из косичек. Младшая девочка забралась на плечи старшей и наломала еловых веток. Затем они связали ветки и уложили на них безжизненное тело Рэн.

Грязевая «ванна» подействовала: девушка пришла в себя и почувствовала некоторое облегчение. Ей хотелось сказать детям хоть несколько слов, поблагодарить их, но они бы ее не поняли. Рэн попробовала показать, как благодарна им, – глазами, ласковым прикосновением руки. Ей хотелось сказать, чтобы они поторопились и унесли ее из этого леса до возвращения Малькольма. Она с мольбой посмотрела на девочек, указывая на веревку, которой была привязана к дереву.

Первой ее поняла младшая девочка. Она бурно замахала руками, показывая на веревку и взволнованно бегая вокруг Рэн. Ее подружка важно кивнула. Дети взялись за изготовленную волокушу и углубились в лес, уверенные, что это самый безопасный путь. Они часто останавливались, чтобы замести следы сосновыми ветками. Время от времени девочки переглядывались, сознавая всю серьезность своего занятия. Вождь Сассакус будет очень гордиться ими, потому что они оказали помощь бледнолицей сестре. Если повезет, он даже выдаст им по сладкому леденцу. Маленькая девочка уже знала вкус этой чудесной твердой конфетки.

К тому времени, как девчушки добрались до своего поселка, они совершенно выбились из сил. Протащив «носилки» последние несколько шагов, они оставили их под раскидистым деревом, а потом отступили в ожидании, рассматривая волдыри на нежных ладошках.

Женщины племени подошли к «носилкам» и уставились на Рэн и на девочек. Все разом быстро заговорили, размахивая руками. Девочки разочарованно переглянулись, когда одна из женщин сообщила, что Сассакуса нет в поселке. Значит, не будет никаких сладостей… Расстроившись от такой новости, подружки убежали в лес, чтобы нарвать ягод и смочить пересохшие рты.

Все женщины пришли к единому мнению, что дети спасли Рэн жизнь. Но кто она такая и откуда пришла? Никто не мог ответить на этот вопрос, и женщины аккуратно подняли Рэн и унесли в один из вигвамов, где смыли с нее засохший ил и приложили ко всему телу влажные компрессы. Женщины встревоженно переглянулись, увидев красные кровоточащие следы от веревок, но ничего не сказали. Белая женщина, которая была где-то привязана, означала неприятности. Они уложили Рэн на чистое одеяло и сели кругом.

Рэн расслабилась. Она понимала, что попала к индейцам, но, похоже, они не собирались причинять ей зла. Она устало закрыла глаза, и во сне к ней опять пришел Калеб…

Женщины с сочувствием смотрели на спящую беспокойным сном девушку, которая звала какого-то человека по имени Калеб. Они проговаривали и повторяли это имя, чтобы правильно запомнить и передать его вождю Сассакусу, когда он вернется.

Настроение Малькольма было превосходным, когда он пристал к берегу. Завтра к этому времени у него будут выкуп и ожерелье, и тогда он начнет новую жизнь. Он построит великолепный дом, заведет слуг, которые будут смотреть ему в рот и беспрекословно исполнять любые желания, насладится любовью женщин… «Деньги, – думал он, – могут купить все!»

В таких приятных размышлениях Уэзерли подошел к полянке, где оставил Рэн. Единственный глаз Малькольма чуть не вылез из орбиты, когда он увидел на земле ее платье, покрытое мелкими дырочками, прогрызенными рыжими муравьями.

«Черт возьми, что тут произошло? – спрашивал себя Малькольм. – Рэн освободилась от веревок? Нет, не могла, – отвечал он сам себе. – Вероятно, кто-то помог ей бежать. Но кто?»

Уэзерли осмотрелся по сторонам и ощутил в животе холодок страха. Он как-то совершенно не подумал, что здесь территория индейцев.

Малькольм наклонился и поднял платье Рэн, превратившееся в лохмотья, пытаясь представить, что же случилось. Это оказалось выше его понимания; он тяжело опустился на землю и прислонился к дереву. Все радужные надежды разбились вдребезги. Не будет красивого дома и слуг. Он потерял не только выкуп – драгоценное колье тоже кануло в небытие. Ничего не осталось. У него никогда ничего не было, кроме несбыточных мечтаний и красивого, привлекательного лица, а теперь уже и не будет…

Здоровый глаз Малькольма наполнился горячими слезами от такой несправедливости. Что теперь делать? Если он не приведет с собой Рэн, ван дер Рис убьет его. Если только (он вытер глаз тыльной стороной ладони)… если только он не придумает план, как провести голландца и забрать у него камешки и деньги! Но как это сделать? Малькольм не мог в данный момент напрячь разум, но твердо знал одно: он не хотел умирать, впереди у него была целая жизнь. Решив, что утро вечера мудренее, он соорудил небольшой шалаш и улегся спать, отложив решение всех проблем на завтра.

Проснулся Малькольм на рассвете. Все тело чесалось и зудело. В тусклом утреннем свете он рассмотрел рыжих муравьев, которые ползали по нему. Малькольм издал дикий вопль и бросился к реке, чтобы смыть с себя насекомых. По крайней мере, теперь он узнал, что произошло с платьем Рэн. Всю ночь ему снилось это платье, покрытое мелкими дырочками.

Возвращаясь к месту ночевки, Малькольм весь дрожал от холода. Никакого одеяла, чтобы согреться, у него не было, а вся одежда промокла. Он сел, обхватил руками колени и начал ругать все, что попадало в поле зрения. Это ничего не изменило, но принесло некоторое облегчение – до тех пор, пока Уэзерли не подумал, как поведет себя Калеб, когда узнает о побеге Рэн. Малькольм хотел найти способ, как уклониться от того, чтобы везти Калеба к месту, где должна была находиться Рэн. Нужно просто нагло потребовать выкуп и дать голландцу координаты своей стоянки, а если этому ублюдку не понравится, то что ж поделаешь! Нет выкупа – нет информации. Но вполне возможно, что Калеб думает точно так же: нет Рэн – нет выкупа. В этом случае они окажутся в тупике, и тогда все будет зависеть от силы желания Калеба увидеть эту сучку Рэн.

Малькольм устроился поудобнее и вскоре снова заснул; теперь ему снился высокий темноволосый голландец, который гонялся за ним по всему Сейбруку, потом поймал и запер в камеру на «Морской Сирене». Малькольм проснулся в холодном поту. Он развел костер, сел рядом, дрожа всем телом, и стал лениво жевать ту скудную пищу, которую захватил с корабля. Затем Малькольм отправился к реке, чтобы умыться, и долго смотрел на свое отражение: по неизвестным причинам лицо, которое смотрело на него из воды, одновременно и нравилось ему, и пугало.

Уверенно и обстоятельно Уэзерли приготовил ялик для поездки в Сейбрук. Он засунул под скамейку мешок с продуктами, вставил весла в уключины, потом отошел, чтобы взглянуть на место стоянки. Огонь погас, остались лишь дымящиеся угли, которые зашипели под его сапогами, когда он растаптывал их. Малькольм решил оставить платье Рэн как доказательство того, что девушка действительно была здесь. Калеб ведь захочет получить подтверждение, а платье лучше всего годилось для этой цели.

Уэзерли сел у кострища и угрюмо уставился на дыру в подошве своего сапога. Протерлась не только подошва, но и носок, и в отверстии виднелась серо-розовая кожа. «У мужчины не должно быть дырок в сапогах», – подумал он. В памяти вдруг всплыли шикарные сапоги ван дер Риса – черные, из мягкой кожи, идеально облегающие ноги. А у него самого что есть? Дырявые сапоги и носки? Первое, что он сделает, как только появятся деньги, – найдет обувщика и закажет ему дюжину таких сапог, как у Калеба. А затем закажет семь пар носков – по паре на день. Если у него будут сапоги без дыр и чистые носки, никто не заметит его уродства.

Уэзерли понимал, что все это ерунда. Зачем дурачить самого себя? Он чувствовал, что жизнь его кончена и ван дер Рис выиграл. Даже эта сучка Рэн победила, сбежав от него. Он остался совсем один… По щеке Малькольма покатилась одинокая слеза, и он сердито смахнул ее. Во всем виновата Рэн! В Уэзерли начала закипать бешеная ярость. Женщины всегда побеждают, им всегда удается подняться на вершину и оттуда смеяться над мужчинами. Или только над ним одним? Над Калебом ван дер Рисом женщины не смеялись, все происходило как раз наоборот! От этой мысли Малькольму вдруг стало невыносимо больно и тоскливо, и он в бессильной злобе покатился по земле, колотя кулаками по теплым углям затушенного костра.