ГЛАВА 22
Калеб плыл на лодке с «Морской Сирены» на встречу с Уэзерли. Рэн занимала все его мысли. О Боже! Он-то думал, что никогда больше не увидит ее! Но теперь, всего лишь через несколько часов, исполнится его самое заветное желание. Не будет отныне бессонных ночей и взаимных обвинений. Он станет делать и говорить все, что она только пожелает. Если захочет, он отдаст за нее жизнь! Эта мысль ошеломила Калеба, но была чистой правдой. Если это принесет ей счастье, он, не задумываясь, расстанется с жизнью. Боже, как он завидовал Ригану, который самозабвенно любил Сирену! А теперь и с ним случилось то же самое, то же прекрасное перевоплощение, которое превратило Калеба в цельного мужчину, полного жизненных сил. Он заключит Рэн в объятия и станет нашептывать ей на ухо самые нежные слова, какие только знает. Он снова и снова будет повторять их, пока она сама не взмолится, чтобы он остановился. Боже, как же он любит ее!.. И как ненавидит Малькольма Уэзерли!
Калеб лениво ковырял носком сапога комок земли на дороге и наблюдал, как Баском Стоунхам вел своих прихожан по форту. Он слегка прищурился, заметив, что Баском по-собственнически ухватил за локоть молодую девушку. Потом Калеб увидел, как молодой парень с решительным выражением лица целенаправленно пробивается сквозь ряды пуритан, причем не для того, чтобы присоединиться к молитве. Даже с такого расстояния было понятно, что молодого человека интересует только девушка, которая идет рядом со священником. Не составляло труда догадаться, как будут развиваться события дальше, но голландца больше не интересовали проблемы верующих. Все его мысли занимала Рэн.
Калеб повернулся спиной к колонне пуритан и стал напряженно всматриваться в береговую линию и лес, чтобы не пропустить появления Малькольма.
«Опять этот ужасный туман застилает мои глаза, – внутренне застонал он. – В один из этих дней…» Он не закончил мысль, потому что взгляд его прояснился и оказалось, что в десяти шагах от него стоит Уэзерли.
Калеб не ждал, что тот приведет с собой Рэн, но втайне надеялся, что Малькольм решит на месте обменять девушку на выкуп. Нет, эта тварь не собиралась уступать ни на йоту, а крепкая палка в его руках красноречиво показывала, что Уэзерли не желает оставлять Калебу никаких шансов проявить свои эмоции.
Калеб изнывал от желания убить Малькольма, задушить его голыми руками, услышать, как он будет молить о пощаде, в которой, естественно, ему откажут. Наконец, взяв себя в руки, Калеб мрачно спросил:
– Где Рэн?
Малькольм рассмеялся.
– Сначала деньги и драгоценности. Немедленно! – нагло потребовал он, поигрывая своей дубинкой. – И никаких шуточек, иначе никогда не увидишь ее живой! Бросай сюда обещанное, чтобы я убедился…
Калебу ничего не оставалось делать, как кинуть Уэзерли кожаный мешочек. Малькольм снова засмеялся, засовывая мешочек за пазуху и радуясь, что голландец выполнил свою часть сделки.
– Отлично, ублюдок. Ты получил то, к чему стремился. Теперь отвечай: где Рэн? Предупреждаю: если с ней что-нибудь случилось, я убью тебя!
– Она в лесу вверх по реке. Поезжай вдоль берега моря, а когда доберешься до бухты, у песчаной насыпи сверни направо. Там и найдешь место моей стоянки. Рэн привязана к дереву и с нетерпением ждет тебя.
При этих словах у Калеба замерло сердце.
– О нет, мы пойдем вместе! И если ты солгал, тебе конец!
– Премного благодарен, ван дер Рис, но у меня совершенно другие планы. Если тебе нужна сестра, придется самому ехать за ней. Будь я на твоем месте, я бы уже двинулся в путь, потому что в лагере полно рыжих муравьев, которые могут сожрать человека заживо. Я бы на твоем месте не стал терять времени, – безразличным тоном добавил он.
В глазах Калеба засверкали гневные искорки, и Уэзерли попятился, выставив перед собой дубинку.
– Чтобы меня поразить, нужно что-либо более серьезное! – прорычал Калеб, выхватывая палку из дрожащих рук Малькольма.
Они дрались как звери. Уэзерли изворачивался и царапался, как женщина. Калеб же орудовал кулаками и метил в здоровый глаз Малькольма. Но на миг голландец был застигнут врасплох, когда Уэзерли пронзительно завопил ему в самое ухо. Этого мгновения Малькольму оказалось достаточно, чтобы стремглав броситься к лесу и исчезнуть из поля зрения.
Калеб вскочил на коня и изо всей силы вонзил каблуки в бока животного. Он пришел в ярость, потому что вынужден был положиться на слово Малькольма, обещавшего, что Рэн жива и здорова. Но он обязан в это верить!
В то время, как конь ван дер Риса скакал по песчаному берегу реки, Малькольм как безумный носился по лесу, в панике не замечая, что бегает кругами. Выбившись из сил, Малькольм упал на землю и зарыдал. Ему необходимо было найти безопасное место и спрятаться от Калеба ван дер Рис убьет его, как только выяснит, что там, куда его послали, нет никакой Рэн. Изо рта Уэзерли вырывались жалкие звуки, похожие на кошачьи крики. Где отыскать надежное место на этой проклятой богом земле? Куда бы он ни пошел, Калеб всюду найдет его – Малькольм нисколько в этом не сомневался. Нужно найти укромное местечко и скрыться от всевидящих глаз Калеба. Ведь если вспыльчивый голландец найдет Рэн и она окажется мертва, он посвятит оставшуюся жизнь охоте на Малькольма, а изловив, убьет медленно и жестоко.
Уэзерли обнял руками колени и принялся раскачиваться туда-сюда, тишину леса нарушали лишь его тихие и мучительные стоны. Он не хотел умирать. Убежище – вот что сейчас ему было нужно, да и то лишь до отплытия Калеба… И вдруг его осенило: однажды его уже надежно скрыли от глаз голландца! Тогда ему помог Фаррингтон, но он и сам мог вернуться на «Морскую Сирену» и затаиться в камере, прямо под носом у капитана ван дер Рису даже в голову не придет заглянуть туда. Надо лишь подобраться к кораблю под покровом ночи и подняться на борт. Уэзерли вздохнул. Этот трюк явился бы решением всех его проблем. Главное сейчас – выжить.
* * *
Калеб низко пригнулся к широкой спине жеребца, чтобы животному было легче скакать по сырому песку. Ему казалось, что он едет уже несколько часов; каждый нерв Калеба был натянут, как струна.
Время от времени он звал Рэн, чтобы дать ей знать о своем приближении.
Ветер хлестал в лицо, и Калеб чуть не проехал мимо песчаной насыпи. Он на ходу спрыгнул с несущейся лошади и несколько раз перекувырнулся. В следующее мгновение он уже встал на ноги и бросился в лес. Калеб сердцем чувствовал, что Рэн здесь нет, но разум отказывался принимать эту мысль.
Плечи Калеба поникли от отчаяния, когда он наклонился, чтобы поднять какую-то черную тряпку. Он часто заморгал, заметив мелкие дырочки и засохшую кровь. От бессильной ярости Калеб заскрежетал зубами. Нет, это просто невозможно, невероятно! Приехать так далеко и лишиться последней надежды… Его состояние было похоже на состояние утопающего, который вынырнул на поверхность, чтобы в последний раз глотнуть воздуха и затем навсегда исчезнуть в пучине морской.
Мысль, которой он старательно избегал, снова пришла в голову: а что если это всего лишь уловка Уэзерли и Рэн никогда не была привязана к дереву на этой поляне? Вдруг она действительно бросилась за борт, как утверждала Сара?
– О Боже! – простонал Калеб.
Нет, Рэн не умерла! Она где-то здесь, ведь на платье ее кровь. Это именно кровь Рэн, а сама она сбежала от Малькольма и жива, жива! Он должен верить в это!
Калеб сел, скрестив ноги, заставил расслабиться тело и постарался сосредоточиться. Следует опираться на первоначальную версию, что Рэн была привязана к дереву, как и говорил Уэзерли. Она либо сбежала, либо кто-то ее освободил. Естественно, освободил ее не Малькольм… Значит, это был человек, живущий в этой местности. Поблизости обитали только индейцы – пикоты и другие племена. Калеб содрогнулся, вспомнив леденящие душу истории о жестокости индейцев, но постарался выбросить из головы подобные мысли.
Нужно обратиться к Сассакусу, он обязательно поможет. Итак, вперед! К пикотам!
Гнедой конь полетел стрелой, подгоняемый нетерпеливым всадником.
* * *
Въехав в индейское поселение, Калеб остановил коня и замер в ожидании. Он знал, что никто не собирается докладывать вождю о его приезде. Скорее всего, Сассакус еще час назад получил сообщение о приближении бледнолицего к деревне. Когда вождь сочтет нужным, он сам выйдет поприветствовать гостя.
Калеб молча ждал. Взгляд его переходил с одного вигвама на другой, пока не остановился на небольшой группе шумно переговаривающихся женщин. У Калеба появилось какое-то тревожное чувство, даже лоб покрылся капельками пота. Он привык видеть индейцев занимающимися своими делами, с непроницаемыми лицами. Наверное, что-то случилось, раз женщины подняли такой галдеж.
Сассакус откинул парусиновый полог вигвама и вышел поздороваться с гостем. Он проследил за взглядом Калеба и, пожав плечами, изрек:
– Женщины! Наверняка обсуждают какой-нибудь вопрос о детях. Не стоит обращать внимания. Я рад снова видеть тебя так скоро, капитан.
– И я рад встрече с тобой, вождь, – ответил Калеб, пожимая ладонь индейца обеими руками. – Мы должны поговорить, а затем я вернусь в низовья реки. Мне понадобится твоя помощь…
Они вошли в вигвам вождя, и Калеб рассказал все о Рэн и о ее загадочном исчезновении. Сассакус кивнул.
– Мы поможем тебе. Мои воины начнут поиски, как только забрезжит первый свет. Я вижу, что эта женщина много значит для тебя – вот здесь, – он приложил руку к груди.
– Она и есть мое сердце, – согласился Калеб с улыбкой.
Сассакус тоже улыбнулся.
– Я все понимаю. А теперь расскажи о другом деле, которое привело тебя сюда.
– Что решили ваши вожди? Когда начнется война? Ты заметил, что я сказал когда, а не если. Я еще раз сходу к властям и постараюсь убедить их. Больше я ничего не могу сделать. Очень скоро я отправлюсь в обратное плавание в Англию и Голландию.
Сассакус сделал знак Калебу, чтобы тот следовал за ним, и вышел из вигвама. Указав на восходящую луну, он спросил:
– Ты понял?
Калеб ощутил, как его охватывает чувство безграничной печали, взглянув на ярко-желтый шар на небе.
– Я все понял. Война начнется до следующей полной луны.
Сассакус кивнул.
– К тому времени, мой друг, ты уже будешь на полпути к дому. В этой жизни мы с тобой больше не увидимся. Возможно, там, в другом мире, мы будем с тобой стоять бок о бок, вместе охотиться и ловить рыбу, как братья. Я должен выполнить свой долг перед моим народом, а ты – перед своим. Мы оба сделаем это. Ты мой друг, а я твой. Ничто: ни война, ни люди – не сумеет изменить этого.
Любые слова сейчас были лишними, да Калеб и не мог ничего сказать, потому что спазмы сдавили горло. Вместо этого он обнял индейца за плечи, и они вместе вернулись в вигвам.
Сассакус улыбнулся.
– Мы будем есть и пить, ты расскажешь мне о женщине, которая пленила твое сердце, а я стану лгать тебе, что все женщины в деревне хотят взять меня в мужья, – заметив грусть Калеба, Сассакус добавил: – Ты не должен жалеть меня. Когда-нибудь, через некоторое время, если ты захочешь, погорюй обо мне и моем народе. Даже если один белый человек станет оплакивать индейца, это будет большим прогрессом. Я возрожусь в других, которые придут продолжить начатое нами. Разве я не прав, капитан?
– Конечно, прав, вождь.
* * *
Рэн проснулась и долго не могла сориентироваться в полумраке вигвама. Она увидела индеанок, которые внимательно наблюдали за ней. Девушку вдруг охватило чувство невосполнимой потери. Что же она потеряла? Уж конечно, не Малькольма! Из глаз Рэн брызнули слезы, когда она вспомнила имя, сорвавшееся с губ перед самым сном. Калеб! Неужели что-то случилось с ним? Она должна встать, двигаться, что-то делать…
Две индеанки, догадавшись о намерении девушки, ласково толкнула ее назад на постель, знаками показывая, что она должна лежать тихо. Рэн повиновалась. Скрестив на груди руки, она снова задремала. Какими пустыми казались руки… Руки должны кого-то обнимать…
– Калеб! – душераздирающе крикнула она. Женщины переглянулись и снова повторили странное имя – Ка-леб. Скоро вождь начнет обход поселка, и они назовут ему это имя и расскажут, как белая женщина оказалась в их вигваме.
Сассакус вышел на обход поселения с первыми лучами дневного света. Подойдя к вигваму женщин, он терпеливо дождался, когда ему позволят войти. Они что-то хотели ему показать. Сассакус расширил от удивления глаза, когда увидел лежащую на одеяле белую женщину, которая смотрела на него яркими янтарными глазами. Ему пришлось хлопнуть в ладоши, чтобы успокоить стрекочущих женщин, которые указывали то на Рэн, то на детей, постоянно заканчивая фразу словом «Калеб».
Рэн облизнула сухие губы и посмотрела на высокого вождя.
– Думаю, они пытаются объяснить вам, что во сне я выкрикивала это имя. Я Рэн ван дер Рис. Я приплыла сюда из Англии с капитаном ван дер Рисом и была похищена человеком, который рассчитывал получить за меня выкуп. Где я? Назовите это место.
Изумленный Сассакус опустился на колени.
– Вы женщина ван дер Риса? – недоумевающе поинтересовался он. – Мы с Калебом старые друзья. Я Сассакус. Прошлой ночью Калеб был здесь, и мы проговорили несколько часов, Я не подозревал, что вы здесь, – он пожал плечами. – Мои люди не всегда считают подходящим немедленно сообщать мне обо всех новостях. Я не могу наказать их, потому что вижу: они прекрасно позаботились о вас.
Рэн улыбнулась.
– Да, ваши люди превосходно позаботились обо мне, и я чувствую себя гораздо лучше. Я очень рада, что вы с Калебом друзья. Скажите, где он сейчас?
Лицо Сассакуса озарилось улыбкой.
– Вижу по вашим глазам, что вы любите его. Я прикажу своим воинам отвезти вас к нему. Вы вернетесь к своему народу. Мы не желаем вам зла, верьте нам.
– Я верю и хочу поблагодарить всех, особенно девочек, которые принесли меня сюда. Могу я как-то отблагодарить вас за вашу помощь?
– Достаточно того, что вы вернетесь в свой мир. Калеб – мой друг, теперь и вы станете моим другом. А сейчас вы должны позволить женщинам снять компрессы и вымыть вас. Еду вам принесут. Когда отдохнете и будете в состоянии ехать, отправитесь в путь.
Он опять тепло улыбнулся, довольный, что смог услужить своему другу Калебу.
