ГЛАВА 9
Облаченная в прозрачный пеньюар, подаренный Диабло, Девон стояла у окна и задумчиво смотрела на звездное ночное небо. Горела одна свеча, и таинственный мерцающий свет выхватывал из темноты контуры ее фигуры в золотистом ореоле распущенных до пояса волос и воздушной газовой дымки. Скрип двери заставил ее вздрогнуть и насторожиться: должен был прийти Диабло. Но приветственный возглас замер у нее на устах.
— Вы! Что вы делаете в моей комнате? Где Диабло?
Скарлетт злобно смотрела на Девон, прекрасно понимая, что это прелестное создание дожидалось Диабло и собиралось украсить собой его постель, будучи единственным предметом его обожания. Она стояла, гневно сжав кулаки, Скарлетт бросилась бы на Девон и разметала бы ее в клочья, если бы поблизости не находился Диабло, готовый мгновенно прийти на зов своей возлюбленной.
— Хочу кое-что сообщить тебе, — огрызнулась Скарлетт.
— Как ты нашла путь на Райский Остров? — спросила Девон, отойдя от окна.
— Я не чужая на острове Диабло, — ехидно сказала Скарлетт, — Он доверяет мне.
— Говори, что хотела, и уходи, — сухо заметила Девон.
— Будь готова к отъезду завтра. Диабло снимается с якоря на рассвете, а Ле Вотур велел тебе ждать его.
Девон побелела. Очевидно, Скарлетт была посвящена в ее планы о том, чтобы покинуть Диабло, ибо именно к ней Ле Вотур обратился за помощью. Что же это могла Скарлетт сообщить Диабло такого, что он столь поспешно срывался с места? Девон доверяла Скарлетт еще меньше, нежели Ле Вотуру.
— Буду готова.
— Мне пора, иначе не сдобровать. — Крадучись, мягкой кошачьей походкой Скарлетт подошла к двери, взялась за ручку, но помедлила, прежде чем открыть дверь. — Почему? — с любопытством спросила она. — Почему ты хочешь уйти от Диабло? Вряд ли ты отыщешь другого такого красавца. Я никогда не знала столь утонченного и изобретательного любовника, как он, тем более что он по уши влюблен в тебя. Возможно, ты считаешь себя выше его?
— Тебе не понять, — ответила Девон отрешенно. Она не только не собиралась изливать душу перед Скарлетт, но и не хотела лишний раз рассуждать на тему своих переживаний и отношений с Диабло. Эта сокровенная тайна, которую Девон хотела сохранить в святая святых своего сердца.
Скорчив гримасу отвращения, Скарлетт медленно развернулась и вышла из комнаты так же неслышно, как вошла.
Диабло потер онемевшую от долгого сидения за столом шею и задумчиво посмотрел на звезды. После ухода Скарлетт он направил слугу в деревню с сообщением для Кайла. Вскоре тот прибыл, и Диабло принялся излагать все услышанное от Скарлетт об испанских военных кораблях. Недовольно ворча, Кайл отправился собирать команду и готовить корабль к немедленному отплытию. Кайл нисколько не обрадовался тому, что Диабло просил его остаться на острове. Несмотря на решительные протесты своего друга, Диабло оставался неумолимым: он больше никому не мог доверить Девон на время своего отсутствия.
Отдав все распоряжения, Диабло теперь готов был присоединиться к Девон в постели и предаться медленной, страстной любви до самого утра. В два шага миновав лестницу, Диабло тихонько вошел в спальню. Девон, закутанная в черный бархат ночи, не спала, как он и думал, а смотрела на звездное небо, сидя на стуле у окна.
— Могу я надеяться, что столь грустный взгляд туманит Ваши черты из-за меня? — поддразнил Диабло.
— Диабло! — Девон вскочила со своего места и бросилась в раскрытые навстречу объятия. — Уже так поздно. Я ждала тебя.
— Идем спать, дорогая! Ночь на исходе. Не могу уйти в море, не насладившись любовью с тобой.
— Уйти в море? — В голосе появилась нотка удивления и сожаления. — Ты возьмешь меня с собой?
— Нет, не сейчас, любимая. Дело — прежде всего. Кайл останется с тобой, и будет развлекать тебя в мое отсутствие.
— Мне совсем не хочется развлекаться, — огорченно сказала она. Как она сможет покинуть остров, если повсюду за ней по пятам будет ходить Кайл? — И сторожевой пес мне не нужен. Кроме того, насколько я знаю Кайла, он, наверняка, захочет остаться с тобой.
— Тем не менее, он останется. Он получит свою долю добычи, как остальные.
Не успела Девон возразить, Диабло поднял ее на руки и уложил в постель. Она завороженно смотрела, как он снимает одежду. Тусклое мерцание свечи осветило вздувавшиеся мускулы его могучего торса. Его крепкое тело двигалось с удивительной грацией, когда он стоял перед ней, гордый и дерзкий. Девон восхищенно смотрела на соблазнительное тело, остро ощущая властное влияние его мужской притягательности и силы. От него исходила мощная аура сексуальности. Его мужское достоинство, предмет, доставивший ей столько несравненного удовольствия, возвышался из темноты густых зарослей, притаившихся в основании его стройных ног. Девон невольно потянулась, чтобы осыпать ласками крепкого красавца, в котором пульсировала сама жизнь.
— Нет, любовь моя, — Диабло остановил ее руку, — не хочу, чтобы ночь закончилась, не успев даже начаться. Ляг на спину и позволь мне любить тебя.
Девон знала, что это происходит в последний раз между ними. В последний раз она вместе с Диабло наслаждается восхитительными мгновениями любовных утех. Возникшее в ней желание разгоралось все сильнее. Она хотела оставить свое клеймо на этом мужчине так, чтобы пребывать в его памяти вне времени и пространства.
— Теперь моя очередь, Кит, — сказала она решительно, — позволь мне любить тебя.
Прежде чем он успел возразить, Девон притянула его к себе, сбросила с себя пеньюар. Он замер от восторга, не смея даже дышать.
— Я весь твой, любовь моя, — выдохнул он, когда она всем телом прижалась к нему.
Пустив в ход свои руки, губы и рот, Девон воспользовалась всеми секретами, которым обучил ее Диабло, чтобы доставить ему величайшее наслаждение, какое он никогда не знал прежде. Итак, она оседлала его стройные гладкие бедра и впустила его в свой влажный гротик. Диабло чуть не обезумел от восторга и охватившего его желания. Отважная наездница задавала ритм и ловко управляла движениями двух слившихся тел. Диабло следовал в такт лихому галопу. Кровь стучала в висках от напряжения, вены готовы вот-вот взорваться. Отчаяние охватило его. Затем он вдохнул в себя ее губы, не давая ускользнуть. Нетерпение нарастало с каждым мгновением. Извержение бурной страсти становилось неминуемым, когда он усиливал любовную гонку.
Девон издала гортанный крик в сладкой агонии, как только его взвихренная страсть подняла ее и закружила в бешеном водовороте. Вся она в этот момент превратилась в единый образ огня, страсти и любви. Затем она закричала, содрогаясь всем телом в упоительном экстазе:
— Кит!
Диабло не остановился, продолжая свою пытку до тех пор, пока последние угольки ее страсти не угасли в упоительном блаженстве неги. Никогда он еще не чувствовал себя таким сильным, исполненным мужской зрелости, желающим, чтобы наслаждение длилось вечно. Однако вскоре его тело сдалось, и он излил свой бурный поток сладострастия в надежное укрытие Девон.
— Ты не спишь, любимая?
— Нет. Тебе уже пора?
— Нет пока. Еще есть время предаться любви снова, но сначала я хочу тебе кое-что рассказать.
Девон напряглась. Действительно ли она хотела услышать слова Диабло? Интуитивно она почувствовала, что он хочет сказать, хотя про себя думала, что лучше бы это осталось невысказанным. Она хотела, чтобы их расставание прошло без нежностей и слезливых прощаний, чтобы ни один из них не раскрывал своих истинных чувств, которые никогда не превратятся в реальность.
— Кит, а может, не стоит? Едва ли сейчас самое подходящее время для этого.
— Лучшего времени не представится, родная. Я люблю тебя, Девон. Никогда не думал, что скажу это когда-нибудь женщине, но ты не похожа ни на одну, с которыми мне довелось встретиться прежде, и к которым меня влекло. Я хотел бы провести остаток жизни с тобой. Хотел бы иметь детей. Я бы хотел, Господи, хотел бы, чтобы мы остались вместе навсегда. Неважно, что для этого потребуется. Я найду способ.
— Не надо, Кит, ты не ведаешь, что говоришь. — Слова Диабло повергли Девон в трепет, и она не понимала, что же он имел в виду, говоря это. Ее собственное сердце истекало любовью. Ей хотелось плакать, но она готова была откусить язык, чтобы не дать словам и чувствам вылиться наружу.
— Я точно знаю, что говорю. Ты не представляешь, как я тебя люблю, как мне нравится звучание моего имени, слетающего с твоих губ. Моего настоящего имени. Ведь я почти забыл, что у меня совершенно другое имя, а вовсе не Диабло.
— Кит! Послушай! — взмолилась Девон. — Мы должны расстаться. Наша привязанность обречена. Здесь больше, чем просто любовь. Нужно подумать о других людях. Здесь мой отец и жених. Ты и я — мы из разных миров. Ничего хорошего никогда не получится. Как я смогу остаться с тобой, сознавая, что не за горами тот день, когда мне придет сообщение о том, что тебя схватили или повесили?
— То, что я чувствую по отношению к тебе, выходит за рамки простого увлечения, — признался Диабло. — Если бы мы принадлежали к одному сословию, были равными, изменило бы это что-нибудь?
— Возможно, — помедлив, согласилась Девон. — Но что же хорошего в этом стечении обстоятельств, когда мы оба представления не имеем, кто ты и как закончится твоя жизнь?
— Как только я вернусь, любовь моя, мне нужно обязательно рассказать тебе одну длинную историю. С одной стороны, она шокирует тебя, а с другой, — заставит по-другому относиться ко мне.
— Очень сомневаюсь, что существуют какие-то причины, способные изменить мое отношение к тебе.
— Я открою перед тобой свою душу, Девон. Я — Диабло, человек, хранящий свои страшные тайны и гордый завоеваниями представительниц прекрасного пола. Кто бы мог подумать, что я склоню колени перед маленькой хрупкой женщиной, которая может любить, как кроткий ангел? Господи, Девон, почему ты не можешь полюбить меня так же сильно и страстно, как я полюбил тебя?
Девон вспыхнула, прикусив кончик языка, чтобы не закричать во весь голос о своих чувствах, однако остереглась, поскольку это может принести обоим много горя.
— Если тебе станет легче, то ты не безразличен мне, Кит. Более того, могу признаться, что интерес мой намного глубже. Однако какой смысл говорить о том, что обречено, не успев начаться.
— Согласен, — дерзко ухмыльнулся Диабло, — в особенности тогда, когда я снова отчаянно хочу заняться с тобой любовью. Только подумай о том, что я сказал, после моего отъезда. Когда я вернусь, возможно, мое объяснение убедит тебя думать иначе.
— Может, ты и дьявол, но как только даришь свою любовь, я улетаю на небо, — вздохнула Девон, растворяясь в его горячем теле. — Возьми меня на небо, Кит.
— С великой радостью, любимая, если ты прихватишь меня с собой.
Диабло ушел. Она больше никогда не увидит его обворожительной улыбки. Горькие слезы обиды и огорчения брызнули из глаз Девон, когда в ее памяти всплыли картины их страстного расставания при первых лучах забрезжившего рассвета, окрасившего небо в золотисто-розовые тона. Она понимала, что Диабло не имел ни малейшего представления о том, что она собирается сбежать от него. На прощанье он еще раз заверил ее в своей бесконечной любви. Девон не смогла сдержать горьких рыданий и пожелала ему попутного ветра и удачи, не в силах сказать большего. Если бы она только открыла рот, то бурной лавиной хлынули бы слова признания в любви, клятвы о том, что она никогда не забудет его, что Винстону никогда не занять в ее сердце места, завоеванного Диабло. Но Девон молчала. Как она могла остаться с Диабло, если знала наверняка, что в один прекрасный день судьба навеки разлучит их, а ее, наверняка, заставят смотреть, как он будет болтаться на виселице одного из военных кораблей? Лучше расстаться теперь, пока их жизнь не обременена заботами о детях. Как у нее сможет повернуться язык рассказать обо всем отцу? Что она влюбилась в мерзкого пирата, на счету которого бесчисленная вереница смертей и преступлений?
Несмотря на полное отсутствие аппетита, Девон появилась в столовой вовремя, чтобы не вызывать подозрения и пересудов среди прислуги. Тара была крайне любезна и предупредительна. Кроме того, она могла встревожиться и предупредить Кайла, если заподозрит что-нибудь неладное в поведении Девон.
Девон подносила ко рту последнюю ложку, когда в столовую вошел Кайл. Вид у него был грустный и подавленный. Без лишних объяснений Девон поняла причину его мрачного состояния. Остаться на берегу охранять женщину — занятие, несомненно, не из достойных для столь бравого, привыкшего к приключениям и борьбе с морской стихией мужчины, как Кайл.
— Мне очень жаль, Кайл, что доставляю вам столько хлопот, — искренне сказала Девон. — Знаю, как вам хотелось остаться рядом с Диабло. Если бы я могла хотя бы чем-то вам помочь, то вы обязательно остались бы на борту «Дьявольской Танцовщицы»
— Да, — мрачно согласился Кайл. — Но Диабло ни за что не оставил бы меня заботиться о вас, если бы ему было все равно. Он питает к вам сильный интерес.
Лицо Девон вспыхнуло. От смущения она не смела поднять глаза на Кайла. Что бы он сказал, если бы знал о ее намерении сбежать от Диабло через несколько часов? Внезапно в ее мозгу шевельнулась тревожная мысль. Что предпримет Ле Вотур, когда обнаружит, что Кайл стережет ее? Уж, наверняка, разбойник не захочет причинить ему вред?
Извинившись, Девон поднялась наверх собрать вещи, необходимые для предстоящего путешествия. Кайл смотрел, как она медленно поднималась по лестнице. Поведение девушки показалось ему странным. Он надеялся, что она задержится за столом, чтобы поддержать разговор, но ошибся в своих догадках. Непривыкший к женским причудам, Кайл пожал плечами и вышел из дома познакомиться со своими новыми обязанностями, возложенными на него Диабло в отношении новой плантации.
Ле Вотур, притаившийся в крошечной бухте у соседнего островка, с нескрываемым злорадством наблюдал, как «Дьявольская Танцовщица» и «Красная Ведьма», расправив паруса, отплывали от Райского Острова. Скарлетт блестяще исполнила отведенную ей роль, уводя Диабло от его гнездышка. Ле Вотур подождал, пока корабли скрылись из вида, прежде чем направил свое судно к прогалу рифа, через который можно было попасть к Райскому Острову. Когда «Виктория» бросила якорь в бухте, люди Ле Вотура устремились на берег, нисколько не смутившись тем, что напугали находившихся там женщин и детей.
Ничто теперь не могло помешать Ле Вотуру направиться к логову дьявола. Он нагло и открыто пошел к дому Диабло.
Подойдя поближе, он проявил большую осторожность, решив притаиться до поры до времени, чтобы осмотреться на месте и проверить, не оставил ли Диабло кого-нибудь сторожить его бесценное сокровище. Его предусмотрительность не оказалась напрасной, поскольку именно в этот момент француз увидел, как из дома выходил Кайл. Ле Вотур предположил, что тот направляется к тростниковым плантациям, и подождал, пока Кайл скрылся из виду. Только тогда коварный разбойник решил выйти из своей засады. Убедившись, что поблизости никого нет, Ле Вотур вошел в парадную дверь.
К счастью, Тара хлопотала на кухне, соединенной с домом небольшой пристройкой, а остальная прислуга занималась своими делами еще где-то. Зная от Скарлетт, в какой из комнат помещается Девон, Ле Вотур поднялся по лестнице и без приглашения вошел в спальню.
Девон к тому времени закончила упаковывать последние вещи в саквояж, когда неожиданное появление постороннего в комнате заставило ее обернуться. Ле Вотур стоял у нее за спиной.
— Могли бы и постучать, — выпалила она, скорее рассердившись, нежели испугавшись.
— Я не хотел беспокоить слуг. Вы готовы?
— Диабло оставил Кайла присматривать за мной, — сказала Девон.
— Знаю, — с тревогой ответил Ле Вотур. — Он только что вышел из дома, поэтому надо поторапливаться. Мои люди ждут команды поднять якорь, как только мы поднимемся на борт. — Он схватил ее за руку и потащил к двери.
— Подождите! Мой саквояж! Я кое-что собрала в дорогу.
Ле Вотур обыскал саквояж, порывшись в его содержимом, и подтолкнул ее к лестнице. Девон хотела было оставить Диабло медальон, который носила на шее, но в самую последнюю минуту передумала, решив, что не сможет расстаться с ним, поскольку он напоминал ей о матери. Ему ничего не оставалось, кроме трепетных воспоминаний о счастливых мгновениях, которые они провели вместе.
Рука Ле Вотура уже схватилась за дверную ручку, как вдруг внизу появился Кайл, вошедший с черного хода. Не успев сообразить от растерянности, что нужно делать, не сумев даже защититься, Кайл превратился в мишень для Ле Вотура. Француз метнул в него саквояж Девон, а затем следом — кинжал. Хотя француз метился в самое сердце, у огромного ирландца хватило самообладания отклониться в самый последний момент чуть в сторону, так что лезвие пронзило руку и воткнулось в бок.
Девон завизжала, когда Кайл стал медленно оседать на пол.
— Ты убил его! Бессердечная скотина, убил его!
— Нет, моя дорогая, — возразил Ле Вотур, стараясь успокоить Девон. Ему не терпелось поживее выбраться из дома, пока не поднялась суматоха. — Он выживет. Я настоятельно советую вам прекратить вопли, иначе сейчас сюда сбежится весь остров. Я же думаю, что вы хотите бежать.
— Я — да, но я никому не хотела причинять зла. Вы уверены, что с ним все будет в порядке?
— Что все это значит, малышка? — Кайл нашел в себе силы говорить. — Вы собираетесь покинуть Диабло? Как Ле Вотур нашел путь на остров?
— Простите меня, Кайл, — зарыдала Девон. Сердце ее разрывалось на части, когда она увидела, как складываются события. — Я не хотела, чтобы так произошло. Я хотела скрыться отсюда тихонько, чтобы никто не знал. Ле Вотур берет меня, чтобы доставить в Англию, куда стремится мое сердце.
— Вы не должны доверяться ему, милая, — предупредил Кайл из последних сил. Он истекал кровью. — Помяните мои слова. Диабло не отпустит вас вот так легко. А ты, Ле Вотур, готовься к смерти, ибо дни твои сочтены.
Ле Вотур отвратительно засмеялся.
— Мне никто не страшен: ни бог, ни дьявол. — Затем он подхватил саквояж Девон, вцепился в ее руку и поволок за собой из дома.
— Девон, не уходи, ты не знаешь, что творишь, — умолял Кайл, пытаясь из последних сил подняться.
— Я не могу оставить его вот так, — воспротивилась Девон, пытаясь вырваться из рук Ле Вотура и вернуться к Кайлу.
Однако Ле Вотур не привык, чтобы ему отказывали. Он вожделенно хотел Девон, равно как и обещанного ее отцом вознаграждения. Он тянул, волочил и толкал ее до самой деревни. Ее силенки не могли сравниться с его могучей хваткой хищника, ослепленного жаждой наживы.
В укромной бухте на якоре стоял только один корабль — «Виктория». Девон видела сновавших по палубе людей, готовившихся к отплытию. Когда они достигли берега, островитяне беспомощно смотрели, как Ле Вотур насильно загонял избранницу Дьявола в шлюпку. В мгновение ока шлюпка очутилась возле судна, и Девон бесцеремонно водрузили на борт. Вскоре «Виктория» заскользила по ровной глади воды, а Ле Вотур отдавал распоряжения, как безопасно пройти по узенькой речушке и миновать коварный барьер рифа, защищавшего остров.
Как только они вышли в открытое море, Ле Вотур передал штурвал своему лейтенанту и подошел к Девон, стоявшей на палубе и отрешенно смотревшей, как удаляется и исчезает за горизонтом Райский Остров. На очень короткий срок этот остров превратился для нее в настоящий рай.
— Не грусти, дорогая, — успокаивал ее француз. — Через две-три недели — все зависит от ветра — ты будешь вместе со своей семьей, а мне привалит богатство. Мне будет приятно доставить тебе удовольствие во время нашего путешествия. Пойдем, покажу тебе каюту.
Ле Вотур хитро и с вожделением посматривал на девушку. Его косые взгляды заставляли ее стискивать зубы, но она решила не обращать внимания на его гнусные намеки. За эти две недели, которые займет путь до берегов Англии, Девон зареклась, что ни разу не останется наедине с мерзким пиратом и сделает все возможное, чтобы не дать ему поставить себя в двусмысленное положение.
К досадному разочарованию, Девон убедилась в том, что каюта, куда ее поместили, принадлежала капитану судна. Богатое убранство подчеркивалось исключительно мужскими принадлежностями. Миниатюрные вещицы вряд ли могли принадлежать кому-то другому, кроме капитана. Когда Ле Вотур вернулся на мостик, чтобы проверить курс и распорядиться в отношении их путешествия, Девон внимательно осмотрела свое новое временное пристанище.
Невинная наивность! Она верила, что Ле Вотур намеревался занять другие апартаменты, ибо главной задачей для него все-таки было получение богатого выкупа за благополучное возвращение Девон в лоно ее семейства. По этой причине Девон могла чувствовать себя в безопасности от его похотливых приставаний. Пока он не совершил ничего ужасного, способного уверить ее в обратном, поэтому Девон отчаянно уцепилась за эту надежду.
Поужинав в одиночестве, Девон удалилась на покой очень рано и, обнаружив, что дверь каюты не запирается, решила на следующий день обязательно попросить поставить замок. Перед тем как лечь в постель, она прочитала молитву за скорейшее выздоровление Кайла и погрустила о Диабло, человеке, которого любила больше своей жизни, но никогда не могла иметь рядом.
Ле Вотур долго стоял перед дверью Девон, все в нем содрогалось от желания обладать этой прекрасной светловолосой богиней, занимавшей сейчас его постель. Считая себя достаточно мудрым человеком, чтобы не поддаться низменным позывам плоти, он, в конце концов, отступил. Время играло ему на руку. Сначала он попытается соблазнить Девон, а если не удастся, то придется предпринять более жесткие методы. После того, как ему довелось наблюдать их с Диабло животное соитие прямо на земле, Ле Вотур определенно решил, что Девон будет принадлежать ему такая же страстная и горячая, какой он ее видел в руках дьявольского любовника.
Последующие дни прошли довольно приятно, за исключением упадка духа, который переживала Девон. Сознание того, что она больше никогда не увидит Диабло вновь, приводило ее душу в полное уныние. Отныне она решила думать о нем как о Ките, а не Диабло, поскольку это имя подходило ему больше. Вряд ли он на самом деле являлся тем дьяволом, в которого его превратила людская молва. Как-то раз Кайл проговорился, что Кит никогда на самом деле никого не убивал. Он главным образом нападал на купцов, запугивая до смерти тем, что утопит их корабли, водя стволами орудий прямо у них перед носом и терпеливо дожидаясь выкупа. Зачастую корабль брали без единого выстрела. Только в тех случаях, когда «Дьявольской Танцовщице» приходилось принимать вызов с морских военных кораблей, начинался настоящий бой, где гибли и увечились люди. Более того, с пленниками Кит никогда не обращался очень жестоко. За некоторых он получал солидный выкуп, но обычно пассажиров отпускали восвояси, отобрав у них только груз.
Имя Кит давало Девон крошечный ключик к разгадке тайны происхождения этого человека. Сначала она думала, что он испанец, но в его речи не слышалось никакого акцента. Он говорил на безукоризненном английском: не на уличном жаргоне, а с прекрасным произношением. Он оставался для нее не только тайной, но и величайшим противоречием. Добрый, нежный, чуткий, любящий. Высокомерный, нетерпеливый, пират с дурной репутацией, на счету которого немало грязных дел. Молва о его страшных преступлениях кочевала из уст в уста, из страны в страну, с континента на континент. Кто же он на самом деле? Очевидно, ей никогда не доведется узнать, поскольку их пути никогда больше не пересекутся.
На четвертый день пребывания Девон на корабле Ле Вотура небо с утра нахмурилось, и поднялся сильный ветер.
— Похоже, надвигается шторм, — заметила она, когда к ней на палубе подошел капитан.
— Сомнительно, — возразил он, глубоко вдыхая воздух. — Может, чуть-чуть покачает, но ничего серьезного. — Так, погремит, но скоро утихнет — обычная летняя гроза.
Ле Вотур и впрямь верил, что надвигающееся ненастье не продлится очень долго, поэтому наступавшую ночь он избрал для обольщения Девон. Каждый уходивший день мучительно испытывал его терпение: или он получит ее, или терпение лопнет, открывая шлюз жестокой силе. Он считал себя образцом кроткости и терпения в данном случае, ибо нужно было еще учесть его галльский темперамент — словом, дольше терпеть ему стало не под силу. Хватит! Пора насладиться красоткой!
Девон оставалась скептично настроенной в отношении менявшейся погоды, несмотря на уверения Ле Вотура о том, что эпицентр шторма останется в стороне от их курса.
— Вы дали слово, Ле Вотур, — с сомнением произнесла она, — я имею в виду замок на двери, его до сих пор не установили.
До сих пор француз упорно игнорировал ее настойчивые просьбы по поводу замка, отделываясь смутными обещаниями, что сделает замок, как только найдет время.
— Дорогая моя, — воскликнул Ле Вотур с лицемерной заботливостью в голосе, — разве кто-нибудь посмел обойтись с вами дурно с самого того момента, как вы ступили на борт моего корабля? Кто-нибудь из людей приставал к вам?
Нехотя Девон призналась, что Ле Вотур держит корабль и команду в ежовых рукавицах. Она знала, что он быстро и жестоко расправляется с неповиновением, так как за эти дни не раз слышала свист кнута, мольбы, стоны и истошные крики. До сих пор она старалась держать язык за зубами и не высказывать своего мнения в отношении обращения Ле Вотура с людьми.
— Нет, ко мне никто не приставал.
— Никто и не посмеет, — надменно произнес он. — Моя команда знает, что я требую беспрекословного подчинения. Но хватит об этом. Я приказал повару приготовить особый праздничный ужин для нас сегодня вечером. Есть маленькое предложение отметить наш альянс.
— Вряд ли это альянс, — возразила Девон.
— А как же его можно назвать, милая? Я бы сказал, что он взаимовыгодный. Ты получаешь свою свободу, а я — то, что хочу, — загадочно произнес Ле. Вотур. — Так как насчет ужина?
Едва ли она могла отказаться, думала Девон про себя. Ей вовсе не хотелось сердить Ле Вотура. Она добровольно поставила себя в весьма уязвимое положение и уже успела об этом неоднократно пожалеть. Она никогда не хотела никому причинять зла, без устали молилась за Кайла, чтобы его рана побыстрее зажила. О Диабло старалась не думать. Как только она вспоминала о нем, боль становилась нестерпимой.
— Разумеется, я поужинаю с вами, — согласилась Девон с великой неохотой, которую попыталась скрыть. — Я вам безмерно благодарна, даже, несмотря на то, что очень сожалею о том, насколько жестоко обошлись вы с Кайлом во время нашего побега. Это был бессмысленный поступок, грозивший закончиться весьма печально.
— Но мы вынуждены были его совершить, иначе бы нам не удалось беспрепятственно бежать с острова. Уверяю Вас, он останется жив. Итак, моя дорогая, до вечера. — Галантно раскланявшись, что вместе с его обращением делало француза необыкновенно странным, Ле Вотур поднес руку Девон к своим губам. Затем резко повернулся и, щелкнув каблуками, поспешно удалился.
В полном отчаянии Девон металась по каюте, не находя себе места. Теперь до нее дошло полностью, какую роковую ошибку она совершила, отдав себя в руки коварного Ле Вотура. Несмотря на то, что он и пальцем еще не посмел дотронуться до нее, его черные глаза всякий раз загорались плотоядным похотливым блеском, как только он видел перед собой Девон. Она презирала этот ненавистный взгляд, который с омерзением ощущала на себе. Кайл оказался совершенно прав. Этому человеку ни в чем нельзя доверять. По крайней мере, она уже знала, чего можно от него ждать, и старалась приготовиться к его выходкам.
Некоторое время спустя Ле Вотур прибыл в сопровождении двух матросов, тащивших подносы с разными блюдами, от которых исходил соблазнительный аромат. Сам капитан оделся словно щеголь: синий бархатный сюртук, белая манишка с пышными кружевами. Величаво расхаживая по каюте, он присматривал за тем, как расставляли блюда и напитки, затем, небрежно махнув рукой, отпустил людей.
— Ты восхитительно выглядишь, моя дорогая, — промурлыкал он, как только они оказались одни.
На самом деле Девон не предприняла ни единой уловки, чтобы как-то усилить свою естественную красоту, только надела одно из прихваченных ею с собой платьев.
— Мы будем есть? — предложила она. — Все так вкусно пахнет, что у меня просто потекли слюнки.
— Отлично, — с готовностью согласился Ле Вотур. Его соколиные черты лица заострились еще больше, и он нежно поглядывал на Девон и строил ей глазки, будто хотел отведать ее, а не то, что подано на стол. Несмотря на то, что Ле Вотур не был лишен внешней привлекательности, его откровенно наглое разглядывание ее прелестей выводило Девон из себя. Когда они ужинали, в окна брызнули струи дождя. Поднявшийся ветер не давал возможности есть. Трапеза прекратилась: несколько тарелок свалилось со стола на пол.
— Ничего страшного, — успокоила Девон рассерженного Ле Вотура. — Все равно я уже поела.
— Совсем не так хотелось мне провести этот вечер, моя дорогая, — извинился он, поднимаясь от стола. Стараясь удержаться на ногах в усиливающейся качке, кавалер помог Девон встать и пройти до кровати. — Тебе здесь безопаснее, пока шторм не утихнет. Но вместо того, чтобы выйти из каюты на палубу, как надеялась Девон, он устроился возле нее.
— Разве вам не нужно находиться на палубе? — спросила она охрипшим от волнения голосом.
— Пек во время бури вполне справится с управлением сам. Как я уже говорил, погода испортится ненадолго, и шторм скоро прекратится. Может, нам лучше устроить свою бурю здесь, в каюте? — хитро намекнул он.
— Лучше, если вы уйдете, — негодующе настаивала Девон. — Я не хочу отрывать вас от выполнения капитанских обязанностей.
— Не будь наивной, моя дорогая, ты же прекрасно знаешь, чего я хочу. — На худом лице Ле Вотура появилось хищное выражение, когда он протянул к девушке руки. — Ты знала, чего следовало ожидать, когда согласилась на это плавание в моем обществе. — Схватив Девон за талию, он попытался обнять ее.
— Вы же обещали! — закричала Девон, упираясь кулаками в его грудь. — Вы сказали, что благополучно доставите меня к отцу и не причините зла.
— У меня и в мыслях нет причинять вам зло, — вкрадчиво произнес Ле Вотур, — Я знаю, Диабло наслаждался вами. Мое единственное желание — получить такую же привилегию.
— Пустите меня! Диабло — совсем другое дело. То, что случилось между нами, к вам не имеет никакого отношения. Кроме того, только одно мое слово — и отец не даст вам ни гроша.
— Ваш папочка раскошелится, причем — как следует, — засмеялся Ле Вотур. — Пока вы у меня в руках, и цену буду определять я. Кроме того, вы не увидите своего отца до тех пор, пока вознаграждение не окажется в моих руках. К тому времени я успею далеко уйти, поэтому станет бесполезно кричать о нечестности. Я хочу тебя, моя дорогая. Хочу прямо сейчас.
Несмотря на яростное сопротивление Девон, Ле Вотур так впился губами в рот своей жертвы, что казалось будто собирается задушить ее, лишая доступа воздуха к легким. Внезапно его вездесущие руки принялись лапать ее за бедра, грудь, ягодицы, пока она не закричала от боли. Какая-то внутрення сила придавала Девон смелости, и она возобновила сопротивление, неистово отбиваясь всем своим хрупким телом от обезумевшего француза. Буйство стихии словно сражалось вместе с ней. Силой отброшенная на постель, Девон ощутила на себе тяжесть тела Ле Вотура и прижавшуюся к ней значительно выступавшую часть его мужского тела.
— Скотина! — задыхаясь, выкрикнула она, пытаясь высвободиться от натиска насильника.
— Я не хотел, чтобы все между нами произошло вот таким образом, моя дорогая, — страстно шептал он. — Я надеялся, что ты отдашься мне по доброй воле, а если нет, то готов применить силу. Как лучше?
— Будь ты проклят, Ле Вотур! Теперь понятно, почему ни Диабло, ни Кайл не доверяют тебе. Ты сошел с ума, если думаешь, что я добровольно подчинюсь гнусному мерзавцу, такому, как ты.
— Любовник из меня получше Диабло. Скарлетт смогла бы подтвердить.
Имена Диабло и Скарлетт, упомянутые в таком контексте и в этой ситуации, только подлили масла в огонь. Гнев Девон заставил ее удвоить силы и возобновить схватку за свое достоинство. Однако вскоре она поняла, насколько тщетны попытки защититься в сравнении с разбушевавшейся похотью Ле Вотура. Она почувствовала, как он потянул ее платье. Раздался звук рвущейся ткани. Корсет лопнул и съехал в сторону, обнажив тело. Черные бусины глаз француза засветились огнем сладострастия, когда он уставился на бледные груди, возле которых уродливо растопырилась его когтистая лапа.
— Бог мой! Ты удивительно прекрасна, моя дорогая. Как только я приложу свое клеймо к твоему чудесному телу, ты забудешь обо всех мужчинах, кроме меня.
— Ты — надменная чванливая свинья!
Лицо Ле Вотура стало суровым. Он принялся в клочья рвать одежду Девон, презрительные слова которой срывали маску внешнего лоска с манерного француза и обнажали жестокость, присущую гнусному характеру мерзавца.
— Ах, ты, маленькая сучка, — злобно взвизгнул он. — Или я не очень хорош для тебя? Чем таким обладает Диабло, чего нет у меня?
— У Диабло есть сердце! — выпалила Девон. Слова звучали как приговор. — Оставьте меня, и я ничего не скажу отцу.
Ле Вотур слишком возбудился, чтобы беспокоиться о каком-то графе, находившемся сейчас в Англии, в сотнях миль от него. Придвинувшись еще ближе к Девон, он принялся срывать остатки одежды с ее тела, затем — стягивать свой щегольской наряд.
Когда Девон поняла, что стоит у края пропасти бесчестия и позора, она открыла рот и пронзительно закричала, но отчаянный вопль утонул в завывании бури. Шторм, вместо того чтобы успокиться, разыгрался не на шутку. Стихия, казалось, вступила в схватку с одиноким кораблем: швыряла, словно щепку, грозила разбить вдребезги. Ле Вотур не замечал ничего, кроме своего похотливого безумия. Внезапно на защиту Девон встало само Провидение.
Корабль сильно накренился под натиском ветра и волн, его нещадно качало, грозя вот-вот перевернуть вверх дном. Затем судно само собой начало выправляться… вновь — крен, но в другую сторону. Потом вновь выпрямилось. Два боровшихся тела катались по краю кровати, затем с грохотом свалились на пол.
— Боже мой! — воскликнул Ле Вотур, с трудом вставая на ноги и пытаясь удержаться в вертикальном положении. Он уже схватился за дверную ручку, когда на палубе раздался страшный треск. Капитан обернулся и, перекрывая шум бури, прокричал Девон:
— Мы с тобой еще закончим разборку!
Затем он вышел, с трудом открыв дверь, сдерживаемую порывами ветра и потоками ливня.
Девон всхлипнула, забралась снова на кровать и зарылась под одеяла, натягивая на себя то, что осталось от разорванной одежды и клочьями болталось по бокам. Бог услышал ее мольбу и даровал избавление. Но надолго ли? Что случится, когда Ле Вотур вернется снова? Неужели ей придется пережить страшную сцену еще раз?
Буря не стихала и продолжала свирепствовать вовсю. Девон уже забеспокоилась, выдержит ли судно ужасную схватку со стихией? С морем шутки плохи. Бездна — любовница жестокая. Если уж задумает полюбить на погибель, то делает это беспощадно и ревностно держит тех, на кого положила глаз. Девон покорно приготовилась к неминуемой смерти в морской пучине. Никто и никогда ее больше не увидит и ничего не услышит о ней.
Будут ли по ней скучать, мрачно размышляла она. Отец — наверняка, Винстон — может быть, Диабло — возможно, но недолго. До тех пор, пока кто-нибудь не займет ее место.
Диабло — Кит! Что он подумает, когда вернется и обнаружит, что она покинула его, а Кайл ранен опять-таки из-за нее? Возненавидит ли он ее? Может, это было бы и лучше. Почему он столь поспешно исчез с Райского Острова? Наверняка, не обошлось без участия Скарлетт и Ле Вотура. Их гнусные проделки! Как же должен разозлиться Диабло, когда поймет, что это наглое надувательство! Интересно, что он сделает, как только обнаружит исчезновение Девон? Отправится ли вдогонку? Ради его же безопасности лучше бы он не делал этого. Возвращение в Англию — подписание смертного приговора самому себе.
Ужасный треск моментально вывел Девон из состояния задумчивости. Вопли и крики на палубе перекрывали шум ветра и дождя. Она забыла про все на свете перед лицом опасности, надвигавшейся на судно. Она выскользнула из кровати, накинула халатик поверх жалких остатков своего роскошного платья. Она абсолютно была убеждена, что корабль тонет и нужно быть готовой к чему-то страшному. Ее рука коснулась дверной ручки, когда дверь открылась, отбросив ее назад. Несколько человек, насквозь мокрых, ворвались в каюту, держа на руках неподвижное тело. Девон тотчас же узнала Ле Вотура. Она отступила в сторону, давая им дорогу к кровати. Только теперь она заметила кусок дерева, торчавший из бедра капитана, и странно согнутую правую руку.
— Что случилось?
— Грот-мачта рухнула, а капитан не успел быстро увернуться, — пророкотал Пек, помощник Ле Вотура.
— Он останется жив?
— Кто знает?
— Где доктор?
— Мертв. Убило мачтой. Он тоже не успел отскочить, как и капитан.
Равнодушный ответ шокировал Девон.
— Кто же поможет ему, если доктор мертв?
Вдруг воздух разорвал новый треск мачты, и Пек поспешно сказал:
— Сделайте, что в ваших силах. Я оставлю одного из своих людей вам в помощь, но остальные пригодятся на палубе.
Затем Пек ушел, в каюте вместе с Девон остался только низкорослый седой пират, очевидно, слишком старый, чтобы бороться с морской стихией на палубе.
Девон с ужасом уставилась на неподвижно лежавшее тело Ле Вотура. Он явно был серьезно ранен. За то, что он намеревался с ней сделать, она имела полное право позволить ему умереть сейчас. Но она не могла этого сделать. Он всетаки оставался живым существом, абсолютно беспомощным и несчастным в эту минуту, а она, будучи исполнена человечности и сострадания, готова оказать помощь. Однако она вовсе не обладала искусством врачевания.
— Что будем делать, сударыня? — спросил древний пират, растерянно уставившись на истекавшего кровью капитана.
— Как твое имя?
— Они называют меня Габби, потому что я люблю прясть.
— Итак, Габбй, что ты предлагаешь? Я готова сделать все, что в моих силах, но я никогда ничего подобного в жизни не делала.
— Я иногда помогал доку, сударыня, но меня тоже нельзя признать знатоком в этих делах. Я бы сначала вытащил эту щепку, — сообщил Габби, — остановил бы кровотечение. Затем нужно наложить лангетку на правую руку.
Стискивая зубы от внезапного приступа тошноты, Девон помогла Габби вытащить громадную щепку из ноги Ле Вотура. Затем они промыли рану, щедро сбрызнув ромом, и даже умудрились справиться с кровотечением, пока капитан, к счастью, находился без сознания. Ле Вотуру необыкновенно повезло: кость бедра осталась незадетой. Перевязав рваную рану чистой тряпкой, они принялись врачевать сломанную руку.
Девон отправила Габби на поиски дощечки, которую можно было бы использовать в качестве лангетки. Пока тот исполнял ее приказание, Девон определила, что сломано предплечье. Перелом находился где-то между локтем и запястьем. Когда Габби вернулся, они вдвоем, осторожно сложив сломанную кость, привязали руку к дощечке. Затем ввели раненому приличную дозу опия, найденную в прихваченном Габби саквояже доктора.
После этого Девон рухнула на стул и прикрыла глаза, пока старик-пират приводил в порядок Ле Вотура и одевал его в чистое белье. Только теперь она заметила, что буря стихает, и корабль кое-как выбирается из непредсказуемо своенравной стихии. Она несказанно удивилась, что сама осталась живой и невредимой, хотя судно оказалось сильно поврежденным.
В течение последующих дней пиратская команда почти беспрестанно работала и чинила корабль, начисто забыв о присутствии Девон, а она, не желая обращать на себя внимание, оставалась в каюте. Раненый Ле Вотур был не в состоянии двигаться и тоже не выходил из каюты, из-за чего Девон приходилось спать на тюфяке. Габби беспрепятственно приходил и уходил, принося еду и исполняя индивидуальные нужды раненого капитана. Пек появлялся каждый день проверить, как идет выздоровление Ле Вотура, а также получить приказы, как только капитан пришел в себя и обрел способность здраво мыслить. Это обстоятельство являлось хорошим доказательством авторитета Ле Вотура. Пираты предпочитали оставаться под его командованием, нежели выбирать нового капитана.
Каким-то чудом или, возможно, от щедрой ванны из рома рана Ле Вотура не загноилась. Процесс заживления шел медленно, но верно. Через неделю он, опираясь на двух пиратов, был уже в состоянии доковылять до соседней каюты. Самолюбие француза не позволяло ему демонстрировать перед женщиной свою немощь. Его правая рука явно никогда не обретет вновь своей былой подвижности и цепкости. Однако он все равно должен чувствовать благодарность за очень многое. Но, будучи человеком совершенно иного сорта, Ле Вотур чувствовал скорее горечь, нежели благодарность. Он стоял на грани обладания Девон, но судьба распорядилась по-своему и лишила самого желанного, к чему он так стремился и чего добивался. Теперь из-за своих ран он не сможет получить удовольствия от обладания, этим желанным телом, ибо его тело еще долго не придет в свою обычную форму. Поэтому оставалось только надеяться на вознаграждение графа, которое он, наверняка, получит сполна.
Никто не испытывал такого счастья на корабле от ран Ле Вотура, как Девон. Будучи не в состоянии завершить свой план обольщения красотки, однако, по-прежнему сгорая от нетерпения получить деньги от ее отца, он держал свою команду в узде и не разрешал пиратам домогаться Девон. Когда он, наконец, обрел способность передвигаться самостоятельно, опираясь только на палку, он навестил Девон в каюте.
— Итак, моя дорогая, путешествие не получилось по тому плану, который я задумал заранее, — весело начал он. — Я надеялся, что к этому времени мы бы узнали друг друга более близко.
— Я бы не хотела причинять вам излишнюю боль, но не сожалею о ваших ранах. Если бы не они, то вы давно бы изнасиловали меня, — возразила Девон.
Ле Вотур горько поджал губы.
— Насилие — грубое слово. Мне бы хотелось, чтобы вы действовали по доброму согласию.
— Чего вы хотите, Ле Вотур? — спросила Девон прямо.
— Если бы мог, то показал, чего я хочу. Однако по стечению обстоятельств мы прибудем в Англию до того, как я окончательно поправлюсь, — горько пожаловался он. — Через четыре-пять дней мы подойдем к устью Темзы.
Скоро будем дома, с ликованием думала Девон. Окажется ли она в состоянии без усилий вернуться к прежней жизни после того, как она узнала и полюбила Диабло? Посмотреть в глаза Винстону после того, как она по собственной доброй воле легла в постель с Диабло, казалось не так-то просто. Еще сложнее, мрачно размышляла она, заставить себя пойти под венец с постылым женихом, если, конечно, он все еще хочет этого. Единственным светлым пятном в безотрадном будущем была встреча с отцом. Ей только придется научиться жить без красавца-пирата, любовь которого она познала и кого полюбила сама. Неожиданно в голову ей пришла очень беспокойная мысль.
— Как же вы войдете в лондонскую гавань? Разве это не лишено большого риска? Разве вас не арестуют?
— На нашей мачте будет развеваться британский флаг, — нахально ухмыльнулся Ле Вотур. — Это сработает, если мы не совершим никаких подозрительных действий. Я собираюсь войти и выйти из гавани до того, как власти узнают, что я вообще заходил сюда. Где мне найти вашего отца?
— Возможно, в лондонском доме, — задумчиво ответила Девон. — Отец перестал интересоваться поместьями с тех пор, как умерла мама.
— Отлично, моя дорогая, — злорадно воскликнул Ле Вотур.
«Виктория» без всякого труда вошла в Темзу и приблизилась к лондонской гавани. К полному недоумению Девон, она узнала, что ей не будет сразу же разрешено сойти на берег, потому что нужно ждать, пока Ле Вотур свяжется с ее отцом и заберет деньги. Ей ничего не оставалось, как метаться из угла в угол по каюте, пока пират добирался до дома ее отца. Однако перед уходом капитан предусмотрительно выставил охрану у ее дверей, чтобы предотвратить опрометчивый поступок или того хуже — неожиданное бегство.
Единственное, о чем сожалела Девон — то, что пришлось расстаться с медальоном, который она всегда носила на шее, где хранилась фотография матери. Но она знала, что отец никогда не поверит Ле Вотуру без предоставления доказательств. Когда француз попросил ее дать какую-нибудь вещь, которую легко мог бы опознать ее отец, медальон оказался единственным предметом, какой сумела предложить Девон.
