Глава 19
Саймон поднимался по узкой лестнице вслед за Эмилией. Каждая ступень была высечена из камня, и каждая ступень поднимала его все выше и выше. Вот они поднялись на три этажа вверх. Саймон ощутил в груди знакомое сосущее чувство тревоги — вновь проснулись старые демоны. Саймон почувствовал легкую слабость.
Он поймал себя на том, что не отрываясь смотрит на Эмилию. Ее золотисто-огненные локоны подпрыгивали в такт шагам. Он подумал о ее улыбке, ее радости и надежде на то, что у них двоих все может получиться. Но, заслоняя светлые мысли и образ любимой девушки, из прошлого на Саймона вновь стали надвигаться мрачные видения, опутывая, словно щупальцами, и затуманивая рассудок. Кровь гулко застучала в висках, он снова стал восьмилетним мальчиком, который разбил вазу. Случайно. О небо! Это была просто случайность! Разве он совершил какое-то страшное преступление?
Детали его детской оплошности со временем стерлись из памяти. Но! Он до сих пор не мог забыть наказание. Даже сейчас он чувствовал на себе руки лакея, схватившего его, слышал слова отца, потребовавшего от слуги: «Выбрось этого ублюдка через перила». И эти руки сделали, как им было приказано. Его перенесли через балюстраду второго этажа, и он повис над мраморным четырехугольным холлом.
И каждый раз Саймон ощущал то же самое. Он умолял о пощаде, кровь так стучала в висках, что мальчик думал — его голова сейчас лопнет. И до сих пор Саймон помнит, как отец, улыбаясь, смотрел на сына и в глазах его отражалась вся та ненависть, с которой Саймон столкнулся в детстве. Отец наверняка хотел, чтобы эти руки отпустили его. Он желал, чтобы сын разбился о мраморный пол.
Со временем Саймон начал понимать, в чем состояло его преступление. Это было достаточно просто. Виной всему оказалась его кровь. Его плоть. Хотя Саймон и считался его сыном, этого было не достаточно, чтобы обелить его от вины за мать.
Саймон остановился на верхней ступени. Ветер уныло посвистывал в зубцах стен, осушая капельки пота на лице. Саймон дрожал; страх парализовал его волю, отнимались руки и ноги, он хотел повернуться и броситься вниз по лестнице — прочь от этой головокружительной высоты, прочь от своих воспоминаний.
Эмилия остановилась и стала вглядываться в замшелую стену.
— Вот он, «камень леди Равенвуд».
Саймон сжал кулаки. Теперь он уже не тот испуганный мальчик и не позволит отцу или темному ужасу прошлого взять верх над собой. Ему так и не удалось до конца побороть неприятное ощущение в желудке. Саймон посмотрел в конец прохода, чувствуя, как повлажнели ладони, когда он бросил взгляд на камень.
— Иди сюда, — Эмилия протянула ему руку. — Давай загадаем желание.
Саймон сделал глубокий вдох, стараясь разорвать стальной обруч, который сжал ему грудь. Он сделал шаг в сторону от относительно надежного лестничного прохода и схватил ее руку. Слишком крепко. Эмилия нахмурилась, и он догадался, что она почувствовала влажность его ладони.
— Что мы загадаем? — спросил он, надеясь отвлечь ее.
— С тобой все в порядке? Тебя не беспокоит Рана?
Он заставил себя улыбнуться, пытаясь замаскировать свою унизительную слабость: — Не волнуйся, все нормально.
Эмилия пристально посмотрела на него. В ее глазах светилось понимание.
— Я не подумала, что ты вспомнишь, что боишься высоты.
Саймон напрягся.
— Это не тот страх.
Сквозь облака пробилось солнце, и Эмилия сразу оказалась залита потоком золотистого света.
— А что же это?
Он посмотрел мимо Эмилии на древние камни.
— Похоже, что от высоты у меня кружится голова.
— Так почему же ты пошел сюда?
— Я не желаю становиться рабом своих недостатков.
— Понимаю, — Эмилия схватила его за руку. — Давай спустимся!
Но Саймон покачал головой:
— Единственный путь одолеть демонов — это посмотреть им в лицо.
— Ты в этом уверен? — Эмилия улыбнулась, и по ее глазам Саймон понял, что она гордится им. — Давай каждый про себя загадаем желание, — предложила она.
— Ты хочешь сохранить свое в секрете? Она посмотрела на их соединенные руки и покачала головой:
— Только до того дня, когда оно исполнится.
Саймон давно уже не верил в исполнение желаний. Однако теперь, глядя на нее, он вдруг понял, что хочет загадать желание и верит, что его мечты и надежды не превратятся в пыль.
— Когда наши мечты осуществятся, мы откроем друг другу наш секрет.
— Хорошо. — Саймон опустил их руки и прижал к стене. Странно, но при прикосновении камень оказался теплым, будто его целый день грело солнце, несмотря на то, что день выдался облачным.
Саймон посмотрел на Эмилию и попытался догадаться, что она загадала, когда закрыла глаза. Ее лицо стало торжественно-серьезным, она сжала его руку и вся напряглась, будто от исполнения желания, загаданного у «камня леди Равенвуд» зависела вся ее жизнь.
Саймон посмотрел на их переплетенные руки, и на сердце у него вновь появилась тяжесть, но это состояние не было связано с головокружением из-за высоты. Его вызывала близость женщины, которую он полюбил и которую ему однажды придется потерять.
Стоя у камина в бабушкиной гостиной, Эмилия смотрела на черные брикеты, лежавшие на подставке для дров, и по ее лицу пробегали мрачные тени.
— Сегодня утром, когда мы были в Равенвуде, он вспомнил, что боится высоты.
— Он боится высоты? — в голосе леди Геррит сквозило удивление. — Боже мой! Вот уж никогда бы не подумала! Но почему же этот молодой человек, не задумываясь, вскарабкался на дерево в тот раз, помнишь?
Эмилия нахмурилась:
— Меня волнует совсем не то, как он справился со страхом…
— А что же?
— Боюсь, что его память постепенно начинает возвращаться.
Леди Геррит посерьезнела. Немного помолчав, она сказала:
— Думаю, тебе придется примириться с тем, что его память восстанавливается. Эмилия сжала руки.
— А что я буду делать, когда он вспомнит, кто он такой на самом деле?
— Эмилия, он останется прежним, независимо от того, вспомнит свое имя или нет.
— Как ты можешь так говорить! Именно теперь он поверил, что мы любим друг друга.
— Возможно, потому, что он действительно любит!
— Нет, — Эмилия опустилась в бледно-желтое легкое кресло рядом с бабушкой.
— Все это только иллюзия. И ее можно разрушить одним движением пальца.
— Чепуха! Я не верю, что это временно, — леди Геррит обняла Эмилию за плечи и прижала к себе. — Моя дорогая девочка, не говори мне, что ты не чувствовала той божественной искры, которая вспыхнула между тобой и этим сильным молодым мужчиной.
Эмилия опустила голову на плечо пожилой женщины.
— Я люблю его, бабушка, люблю до боли!
— И ты думаешь, что будешь любить его меньше, если он вспомнит свое имя?
— Нет, — Эмилия посмотрела на солнечные лучи, прочертившие золотые узоры на ковре. « А вдруг он думает иначе? Особенно если он вспомнит, что именно я стреляла в него.
Леди Геррит крепче обняла Эмилию.
— Да, но я уверена, что он поймет, что это был просто несчастный случай.
— Мне бы твою уверенность, бабушка.
Геррит убрала локоны со щеки Эмилии.
— Я уверена, время докажет, что твоя любовь к этому человеку достаточно сильна, чтобы выдержатъ и более сильную бурю.
— Надеюсь, ты права. — Эмилия не представляла, как она переживет потерю своей любви.
У Саймона был очень чуткий сон. За годы войны его чувства привыкли всегда оставаться настороже, даже во сне. Он услышал, как Эмилия тихонько выскользнула из кровати. Это было не просто легкое покачивание матраца, лишившегося ее веса, и даже не звук. Саймон ощутил, что ушло ее тепло.
Не поворачиваясь, он смотрел, как она одевалась. Вот она подняла волосы, доставая тяжелые пряди из-под одежды, ее груди соблазнительно качнулись под голубым шелком.
Набросив пеньюар, Эмилия подошла к одному из окон, словно завороженная лунным светом.
Саймону внезапно стало жарко.
Прошло лишь несколько часов, с тех пор как он держал ее в своих объятиях, любил ее и вместе с нею вознесся на небеса. Они страстно занимались любовью, доводя друг друга до безумия и разделяя общий страх потерять все то, что обрели в объятиях друг друга.
Саймон догадался, что она боится того дня, когда он восстановит память и вспомнит, кто он и что между ними случилось. А он желал разделить с ней правду. Только бы знать, что правда не принесет большой беды.
Эмилия смотрела из окна куда-то вдаль, и он знал, что она видела норманнский замок, как призрак, поднимавшийся из лунного света. Она видела место, полное романтики, легенд и сбывшихся желаний, и была похожа в эту минуту на ребенка, потерявшего свой дом и страстно желавшего обрести его. Казалось, она ищет, где можно сохранить свои мечты. Если бы судьба подарила ему счастье провести остаток своих дней с нею!
— Эмилия! — тихонько окликнул Саймон. Она вздрогнула, услышав его тихий голос.
— Прости, — произнесла она, прижимая рук] к сердцу. — Я не хотела тебя разбудить.
— Ничего страшного. Мне нравится смотреть на тебя. Ты похожа на сказочную принцессу, окутанную лунным светом.
— Я думала о сегодняшнем утре и о том, как ты вспомнил свою боязнь высоты. Ты вспомнишь еще что-нибудь?
Саймон уловил волнение в ее голосе, и его грудь сжалась от страстного желания сказать ей правду и уничтожить ложь, вставшую ними.
— Я вспомнил, что люблю тебя. И этого меня достаточно.
Она бросилась к нему:
— Я надеюсь, что ты всегда будешь помнить. Я об этом. Не важно, что еще всплывет в памяти!
Я надеюсь, что ты всегда будешь помнить о любви, которая объединяет нас.
Саймон поднял покрывало, освобождая для нее место рядом с собой. Эмилия сбросила пеньюар, и лунный свет залил ее обнаженное тело, лаская каждый изгиб. Она смотрела на него, и жар ее взгляда обжигал, как солнечный свет, проникая прямо в его кровь.
— Иди ко мне, — сказал Саймон, проведя рукой по белому льну простыни. Ему хотелось подтверждения того, что они смогут прожить будущее вместе. А теперь это подтверждение состояло в физическом слиянии их тел.
Она уютно устроилась рядом, так, что тепло ее кожи согрело его тело.
— Я часто мечтала вот так лежать рядом с тобой, — сказала Эмилия, проводя рукой по его бедру.
— Мечты никогда не сравнятся с реальностью, особенно с такой. — Он потянулся к ней, прикасаясь к ее руке.
— Не сейчас, — прошептала она, нежно освобождаясь от его прикосновения. Эмилия встала рядом с Саймоном на колени, ее волосы закрыли ей грудь и плечи. Глядя на него сверху вниз, она прошептала: — Теперь моя очередь изучить каждый дюйм твоего тела, мой дракон.
У Саймона перехватило дыхание. В следующее мгновение Эмилия толкнула его в плечо, и он упал на подушку, сдаваясь без боя.
Эмилия улыбнулась, в ее глазах появилось торжествующее выражение. Она наклонилась ниже, и ее волосы защекотали его кожу. А затем ее груди коснулись его тела, упругие соски дразнили. Саймон ахнул, когда она провела своими теплыми руками по его плечам и по груди.
— Что означает это мурлыканье, мой дракон? Он улыбнулся:
— Лишь самый близкий человек может вызвать у дракона этот звук.
— Это мне нравится, — Эмилия прижалась губами к его шее и провела по его коже кончиком языка. — Мне нравится вкус твоего тела.
Саймон протянул к ней свои руки:
— Я тоже люблю вкус твоего тела. Эмилия тихонько засмеялась, отталкивая его руки.
— Я это заметила и должна сказать тебе, что счастлива. Но ты должен придерживаться сегодня ночью моих правил.
— Скажи мне, принцесса, в чем заключаются эти правила?
— Я хочу, чтобы ты лежал тихо, не притрагиваясь ко мне, пока не получишь моего разрешения. — Она провела кончиком языка по линии его шеи к плечам. — Ты согласен, мой дракон?
— Я постараюсь сделать все, что ты мне прикажешъ, принцесса.
Она потянула за простыню с другой стороны от него, пока не показались ее концы.
— Держи и не отпускай.
Саймон не привык отдавать руководство ситуацией в чьи-либо руки, особенно в интимных делах. Но он не мог противиться ей и огню ее глаз, чувствуя себя все же уязвленным.
— Расслабься, мой дракон. — Она нежно поцеловала его в губы. — Я не сделаю тебе больно, обещаю.
Эмилия дотронулась до его шрамов — неровных полос на его плечах, тонкой линии на груди и множества других небольших напоминаний о войне — так нежно и благоговейно, будто хотела стереть эти уродливые напоминания о прошлом. Затем Эмилия провела руками по его груди и опустилась ниже, задержавшись прямо над его затвердевшей плотью.
Саймон затаил дыхание, ожидая прикосновения ее пальцев там, где он желал этого больше всего. Но Эмилия скользнула дальше, по его бедрам и икрам. Ее ладони были теплыми, как прикосновения лепестков розы, согретых солнечным светом.
— Ты так прекрасен, мой дракон! Нежный и сильный, ласковый и грубый. — Эмилия прижалась губами к его груди и кончиком языка коснулась маленькой шишечки его соска. Он застонал от неожиданного прилива чувств.
— Ага, тебе нравится это!
— Да, — прошептал он. — Когда ты так прикасаешься ко мне своими губами и языком, я чувствую себя так, словно во мне заблудилась молния и искры от нее летят во все стороны.
Саймон откинул голову назад и крепче уцепился за простыню, когда Эмилия продвинулась дальше по его груди к животу, продолжая целовать его тело. Еще никогда раньше ни одна женщина не доставляла ему такого наслаждения. К нему еще никогда не прикасались так, словно любят каждый дюйм его тела.
Ее волосы касались его изнемогающей плоти, он посмотрел на Эмилию, борясь с желанием схватить ее прямо сейчас. И в то же время хотелось посмотреть, как далеко она зайдет в этой игре. Он хотел испытать до конца эту сладкую муку. Стараясь сдержать свое учащенное дыхание, Саймон замер в ожидании. Каждый мускул в его теле напрягся, когда Эмилия все же прикоснулась к его восставшей плоти, и Саймон застонал от наслаждения.
— Ты чувствуешь? — прошептала она, глядя на него потемневшими от страсти глазами.
— Да! О небо!
— Странно, но я тоже чувствую вспышку и желание. А ведь ты еще не дотрагивался до меня.
— Освободи меня от оков, дорогая. Разреши, прикоснуться к тебе, принцесса.
Она посмотрела на него, и улыбка появилась у нее на губах:
— Бери, бери все, что хочешь.
Саймон поднялся, рывком схватил Эмилию и повалил на постель, прижав своим телом. Он целовал ее губы, плечи и шею. Она зашевелилась под ним, вытянулась и прижалась к нему, будто хотела раствориться в нем.
Он любовался ее волнующейся грудью, свет луны ласкал плавные линии прекрасных нежных полушарий, их упругие соски. Саймон наклонился к любимой, словно желая выпить до дна сладкий аромат ее кожи. Он ласкал бутоны сосков языком, и с губ Эмилии срывались стоны наслаждения и страсти.
А его губы опускались все ниже, покрывая поцелуями ее живот, проникая в мягкую поросль ее волосков. Эмилия ахнула и вцепилась в его плечи. Саймон ласкал ее, пока она не задрожала от наслаждения. Спустя мгновение женщина сжала его плечи и произнесла:
— Я хочу тебя, мой дракон. Войди в меня! Сейчас!
Ее нежные слова пролились бальзамом на его горящее от страсти тело. Саймон посмотрел ей в глаза и произнес:
— Все что пожелаешь, моя принцесса. Она улыбнулась:
— Ну же, мой любимый дракон, приди в мои объятия!
Он прижался к нежной женской груди, и Эмилия потянулась к нему, не скрывая своего желания. И в следующую секунду он вошел в нее, застонав от удовольствия, когда ее теплое тело приняло его в свое лоно.
Они двигались в упоительном ритме, отвергая все сомнения и страхи и оставляя лишь любовь и страстный огонь, сжигавший их обоих. А когда луна совершила ленивый поворот на ночном небе, они заснули, мирно обняв друг друга.
