Глава 15
Клайд Бичер открыл дверь, собираясь выйти из своего небольшого домика; в то же мгновение глаза его удивленно округлились: прямо перед ним стоял Блейк Хастингс. Комната тускло освещалась отблесками пламени от горящей печи, и крепкая фигура Блейка четко вырисовывалась в дверном проеме на фоне темного неба.
— Блейк?! Что тебя привело сюда? — стараясь подавить страх, спросил Бичер, решив не говорить ничего такого, что увеличило бы подозрения Хастингса. — По-моему, ты впервые решил навестить меня.
Блейк заметил страх, промелькнувший в глазах Бичера, но затем лицо этого человека приняло одновременно приветливое и печальное выражение. Бичер отступил в сторону и пропустил Блейка в дом.
— Я не виню тебя за жестокие слова, которые ты бросил мне утром. Я понимаю, тебе пришлось многое пережить, а в эти тяжелые времена люди перестают доверять друг другу. Говорят, что то, что произошло той ночью…
— Я не отказываюсь от своих слов и не собираюсь извиняться, — оборвал его Блейк.
Он не стал заходить в дом, но окинул внимательным взглядом это двухкомнатное сооружение, сделав вывод, что Клайд Бичер — довольно неряшливый человек. Судя по всему, здесь редко убирали: возле горящей печи лежала большая куча золы, а воздух в комнате был пропитан запахами кухни, которые исходили также от самого Бичера и его одежды.
Улыбка исчезла с лица Бичера, сменившись оскорбленным выражением.
— Сегодня утром ты заявил, что я шпион, Блейк. Как ты мог предположить, что я мог иметь какое-то отношение к событиям прошлой ночи, не говоря уже о том, что я виновен в смерти такого великого человека, как Говард Уолтерс? Тебе известно, что все свободное время я посвящал делу аболиционизма.
Блейк прислонился к косяку двери.
— Лучше скажи мне одну вещь, Бичер. Чем ты зарабатываешь себе на жизнь? Насколько мне известно, у тебя никогда не было какого-то постоянного занятия. А на случайные заработки вряд ли можно прожить.
Бичер сжал кулаки.
— Это не твое дело, Блейк, но ты же сам видишь, что я веду очень скромный образ жизни. Мне много ненужно. Я отказываюсь от обеспеченной жизни, чтобы отдавать все силы нашему общему делу. Тебе хорошо известно, сколько времени я тратил на проповеди. Кроме того, я распространял газету «Свободная Земля», ездил по поручению церкви. Все, что мне нужно, это еда и немного одежды.
— О, ты даже за это умудрялся не платить, в основном обедая у Уолтерсов.
— Только по приглашению, — возразил Бичер. — Когда человек посвящает себя Христу, сам Бог заботится о нем. Иисусу Христосу тоже не нужна была постоянная работа, ибо он доверял себя Богу.
Блейка чуть не затошнило от такого лицемерного сравнения.
— Возможно, ты прав. Однако, я думаю, Бичер, что не Бог заботится о тебе, а кто-то другой.
Бичер был готов в эту минуту убить Блейка, и Хастингс отлично понимал это.
— Не знаю, откуда у тебя такие мысли, Блейк, — Бичер покачал головой и притворно вздохнул. — Посмотри, — он указал на корзину, полную Библий, — ты хочешь знать, как я зарабатываю деньги? Недавно я нашел для себя новое занятие, которое дает мне возможность распространять слово божье и одновременно обеспечивает средства к существованию. Я рискую собственной жизнью, разъезжая по приграничным районам и продавая эти Библии несчастным людям, пострадавшим от рук бандитов. Именно этим мне пришлось заниматься последние несколько дней, как раз перед тем, как произошло ужасное несчастье с Лоренсом. Ты, известный аболиционист, ездил по приграничным районам совершенно один и вернулся целым и невредимым?! — Блейк шагнул в дом, казалось, его огромная фигура буквально заполнила собой всю комнату. — Мне этому трудно поверить. Странно также, что твой дом не сожгли прошлой ночью, несмотря на то, что ты — самый близкий друг Говарда Уолтерса. Бичер недоуменно приподнял брови.
— Очевидно, кто-то просто ошибся.
Блейк схватился за ручку двери и наклонился к Бичеру, угрожающе сверкнув глазами.
— Ты совершенно прав; это ты ошибся. Если тебе хотелось выйти из этой истории святым, ты должен был сказать им, чтобы они вместе с другими сожгли и твой дом.
Глаза Бичера сверкнули ненавистью.
— С меня довольно, Хастингс! Как ты смеешь так говорить, когда я столько отдал нашему делу! Боже мой, я же потерял своего лучшего друга! Ты представления не имеешь, как я страдаю!
Блейк схватил его за перед рубашки и с силой рванул к себе.
— Сколько тебе заплатил Ник Вест за то, что ты указал, какие дома нужно сжечь? — прорычал он.
— Боже мой, о чем ты говоришь? Наверно, ты сошел с ума!
— Я узнал одного из тех, кто напал на меня: он работает у Веста! Пока у меня нет твердых доказательств того, что ты служишь Весту, пока нет, Бичер, ноя их обязательно добуду. Однако, сейчас я пришел не за этим. Мне нужно сказать тебе, что я не желаю, чтобы завтра ты присутствовал на похоронах Уолтерса!
От удивления у Бичера даже опустились руки и на миг перехватило дыхание.
— Ты не имеешь права указывать мне, что делать. Говард Уолтерс был моим лучшим другом! Это самый замечательный человек, которого мне пришлось встретить в жизни. Я собираюсь поговорить с Самантой, чтобы прочитать панегирик, посвященный моему другу. Это же просто абсурд, если меня не будет на похоронах!
Блейк слегка встряхнул Бичера.
— Ты должен сначала хорошенько подумать, прежде чем явиться на похороны! Я уверен, что ты виновен в смерти родителей Саманты и не позволю тебе стоять над их могилой и произносить лицемерную речь, распинаясь о том, как много значил в твоей жизни Говард Уолтерс!
Лицо Бичера покраснело от гнева.
— Как ты смеешь так со мной разговаривать?! Что подумают люди, если я не приду?
— Меня совершенно не волнует, что они подумают! Можешь сказать, что заболел. Мне все равно. Но предупреждаю тебя в последний раз, если ты покажешься на похоронах, я всем скажу, что о тебе думаю! Возможно, многие не поверят этому, но у них может зародиться сомнение. Сейчас, когда люди в городе настроены против бандитов-расистов, вряд ли тебе захочется, чтобы они хотя бы заподозрили тебя в шпионаже! Если собираешься оставаться в Лоренсе, лучше не приходи завтра на похороны. Мы уже договорились с другим священником на проведение отпевания.
Их взгляды встретились. Бичер стиснул зубы от злости и унижения.
— Ваша жена согласна с вами?
— Моя жена находится сейчас в слишком деликатном положении и очень страдает из-за смерти родителей, чтобы думать об этом!
Она не верит вашим подозрениям, не так ли? — Бичер гордо вскинул подбородок. — Безусловно, Саманта твои обвинения абсурдны. Она давно знает меня и никогда не поверит, что я мог предать ее семью! Это Саманта должна решать, а не ты!
— Она разрешила мне делать то, что я посчитаю нужным.
— Но Саманта не согласна с тобой!
— Оставь мою жену в покое. Это касается только тебя и меня, поэтому я еще раз повторяю: не приходи на похороны, иначе пожалеешь об этом.
Бичер задержал дыхание и расправил плечи.
— Хорошо. Я уступлю твоим требованиям, несмотря на боль, которую мне это доставляет, но только из уважения к Говарду и Милисент Уолтерс и, конечно, к Саманте. Очевидно, что ты устроишь мне сцену, если я приду на похороны. К чему омрачать и без того печальную церемонию? Саманта и так в большом горе. Но ты не прав, Блейк. Ты очень ошибаешься в отношении меня.
Блейк внимательно посмотрел на Бичера.
— Мне бы очень хотелось ошибиться.
С этими словами он повернулся и вышел. Бичер закрыл за ним дверь и так стукнул кулаком по столу, что одна из тарелок упала на пол и разбилась.
— Ублюдок! — прорычал он, затем повернулся и взглянул на дверь. — Скоро ты узнаешь, на чьей я стороне, Блейк Хастингс. Стоит тебе допустить оплошность, и ты тут же окажешься в руках Ника Веста, а значит, ив моих! Тогда ты не будешь таким сильным и высокомерным, сукин ты сын!
Саманта застегнула пуговицы на черном муслиновом платье, которое одолжила ей Лоретта, старшая дочь Хэнкса. Девушка была полнее Саманты, поэтому этот наряд оказался впору миссис Хастингс, а жакет скрывал ее большой живот. Присборенная ярусами юбка и в тон платью жакет несколько скрадывали располневшую фигуру женщины.
— Ну, как я выгляжу? — спросила она мужа, который в это время стоял у окна и читал письмо.
— Хм, — Блейк внимательно осмотрел Саманту, — прекрасно.
Он снова вернулся к письму, а Саманта невольно залюбовалась им. Блейку очень шел черный костюм, взятый напрокат в магазине одежды Меннана. Однако, его глаза были усталыми, а лицо — непроницаемым. Обычно Саманта всегда догадывалась, о чем он думает, но последние два дня это было просто невозможно сделать. Очевидно, всему виной ее состояние, подумала она. Они оба изменились. Потеря всего, что у них было, смерть родителей — все это заметно повлияло на их отношения. Но Саманта надеялась, что это постепенно пройдет. Время лечит раны.
Блейк тяжело вздохнул, сложил письмо и засунул его в карман.
— Когда ты оправишься, я сниму в банке оставшиеся деньги, и мы купим тебе новую одежду.
Он повернулся к ней лицом, и Саманта с удивлением подумала о том, что человек, стоящий перед нею, не похож на прежнего Блейка Хастингса. Господи, как давно они лежали рядом друг с другом накануне нападения на город!
— Что случилось, Блейк? От кого письмо?
— Я получил его сегодня прямо на почте. Они не знали, куда доставить письмо, потому что наш дом сгорел, — он провел рукой по волосам. — Мы позже поговорим об этом. Пусть закончится сегодняшний день, — Блейк окинул жену взглядом. — Тебе очень идет черный цвет.
Саманта почувствовала какой-то необъяснимый страх, ей не понравилось выражение его. Интересно, о чем было письмо? От кого? Блейка сейчас переполняют горечь и ненависть. Он стал так похож на людей, которые в последние месяцы активно участвуют в насильственных действиях. Неужели Блейк присоединится к ним?
— А мне кажется, что я выгляжу плохо, — громко произнесла Саманта, подходя к зеркалу и поправляя выбившуюся прядь волос, которые были высоко заколоты по бокам.
Затем она надела черную соломенную шляпку и опустила на лицо вуаль, прикрыв покрасневшие, припухшие от слез глаза.
— Теперь я понимаю, почему женщины на похоронах носят вуаль: чтобы никто не видел, как они плохо выглядят. Слава Богу, что у миссис Хэнке оказалась еще одна черная шляпа.
Блейк подошел к жене сзади и обнял ее.
— Ты не можешь плохо выглядеть. Прости меня, Сэм, что тебе приходится носить чужую одежду, но это не навсегда. Я постараюсь купить для тебя самое необходимое, но со временем обязательно найду способ заработать деньги.
Последние слова встревожили Саманту. Блейк сказал их так, словно, действительно, знал, как это сделать. Как глава семьи, он должен был быть ее защитником и опорой, зарабатывать им на жизнь. Саманта понимала, что ее муж страдает от того, что не может обеспечить ни того, ни другого, хотя и по не зависящим от него обстоятельствам.
— Самое главное, Блейк, что мы вместе, живы и здоровы, — она протянула к нему руки. — Видишь, я уже сама сумела застегнуть платье. Ожоги на руках оказались не такими уж страшными и болят меньше, чем вчера. Кроме того, у нас есть друзья, кров над головой и немного денег в банке.
Саманта посмотрела на Блейка в зеркало и сразу же догадалась, что муж прекрасно понимает, что она пытается как-то успокоить его и приободрить. Их глаза встретились, и они снова ощутили весь ужас постигшего семью несчастья. Им хотелось заплакать, но сейчас было не время для слез, да и что бы это изменило?
— Блейк, а если Бичер все-таки появится на похоронах? Он ведь обязательно должен прийти.
— Не придет. Я уже позаботился об этом. Саманта нахмурилась.
— Что ты имеешь в виду?
— То, что сказал, — Блейк отошел от зеркала и взял с постели шляпу. — Бичера не будет на похоронах. Если кто-нибудь спросит о нем, скажи, что он заболел.
— Саманта прижала к животу руки.
— Ты ничего с ним не сделал? Не избил?
Блейк надел шляпу.
— Просто я нанес Бичеру визит, предупредив, чтобы он не появлялся на похоронах.
— И Бичер согласился?
— Не сразу, но потом решил, что лучше избежать некрасивых сцен. Кроме того, я припугнул его, что всем расскажу, что он шпион.
— Блейк, это нехорошо. Мистер Бичер должен был присутствовать на похоронах.
Глаза Блейка недобро сузились, и Саманта второй раз за эти дни увидела его с неожиданной стороны: муж разозлился на нее и вовсе не собирался уступать. Всем своим видом Блейк показывал, что хотя он и уважает ее независимость, но будет непреклонен, когда дело касается этой темы.
— Я не хочу больше говорить об этом и не желаю, чтобы ты извинялась перед Бичером за действия своего мужа.
Саманта нахмурилась.
— Ты хорошо знаешь, Блейк, я всегда подчинялась твоим решениям, но это еще не значит, что я согласна с тобой.
— Я понимаю. Однако, когда-нибудь ты убедишься, что я прав. Надеюсь, это произойдет не слишком поздно. А пока делай так, как я тебя прошу, и держись от этого человека подальше. Ты меня поняла?
Саманта тяжело вздохнула и подняла вуаль.
— Я поняла, — ее глаза наполнились слезами. — Блейк, ты очень нужен мне сегодня. Я так нуждаюсь в том Блейке, за которого выходила замуж, а не в сердитом и требовательном человеке, который передо мной сейчас.
Казалось, Блейк сразу смягчился. Он обнял Саманту и нежно произнес:
— Извини меня, Сэм. У меня сейчас столько забот: у нас скоро будет ребенок, а нам еще негде жить и нет одежды. Кроме того, я остался без работы и не знаю, кому сейчас можно довериться, за исключением Хэнксов. Не забывай о том, что Джордж находится неизвестно где и, вероятно, не в безопасности, как мы считаем, — Блейк глубоко вздохнул. — Как ты себя чувствуешь? Ты уверена, что выдержишь предстоящие похороны?
— У меня нет другого выхода.
Ты можешь остаться дома. Тебя никто не осудит.
— Нет. Если бы здесь был Дру, это еще было бы возможно. А так я не хочу, чтобы моих родителей хоронили посторонние люди, и никто из их детей даже не присутствовал при этом. Постарайся только быть рядом со мной и не злиться. Мне кажется, что в последнее время между нами возникла стена непонимания, и это пугает меня. С тобой стало так трудно разговаривать.
Блейк погладил жену по плечу.
— Мы все это преодолеем. Помни одно, что бы я не сказал и не сделал, я все равно люблю тебя больше всего на свете и обязательно постараюсь найти выход из этого положения.
Кто-то осторожно постучал в дверь.
— Пора отправляться, Саманта, — раздался голос миссис Хэнке. — Вы уже готовы?
— Да, — отозвался Блейк и взяв Саманту за руку, повел к двери, но остановился и нежно поцеловал ее в губы.
Весь мир вокруг них перевернулся с ног на голову. Они не знали, когда их отношения станут прежними, и снова возникнет желание заниматься любовью…
Блейк опустил вуаль на лицо жены и вывел ее на улицу, где они сели в трехместную коляску Хэнкса, которая должна была доставить их на кладбище. Так как церковь сгорела, то похороны и отпевание проводились прямо там.
Джордж медленно шел за плугом, стараясь твердо держаться на ногах. К ним была прикована тяжелая цепь, которая возле щиколотки закрывалась на замок. Джордж уже привык к своей тяжелой ноше, а стертая до крови кожа постепенно огрубела. Месяц назад его жестоко выпороли по приказу самого Веста, потому что он разговаривал с одной из рабынь, что ему было категорически запрещено. Джордж заболел после этого и до сих пор был слишком слаб. Цепь на ногах позволяла ему делать большие шаги, но никогда не снималась, чтобы он не мог убежать.
Было жарко. Тяжелая работа совершенно измучила Джорджа. Он недовольно ворчал на двух ломовых лошадей, если они пытались отклониться в сторону, и резко дергая вожжи, возвращая их на место. Джордж был без рубашки; мухи и разные другие насекомые безжалостно кусали его потное лицо, еще больше увеличивая мучения. Спину и плечи негра покрывали еще не зажившие раны от последних побоев, которые воспалились на жарком солнце.
Гнев и отчаяние переполняли Джорджа, но он старался не падать духом, надеясь каким-нибудь образом найти способ спасти Джесси. Последняя порка оказалась для него особенно мучительной, потому что Ник Вест привез с собой Джесси. Это причинило Джорджу большую боль, чем удар хлыста.
Его спина и сейчас выглядела ужасно: на теле остались бесчисленные шрамы. После наказания Джорджа бросили в стойло. Три раза в день к нему приходил кто-нибудь из людей Веста и смывал грязь с ран соленой водой. Человеку невозможно забыть эту боль. Джордж провел в одиночестве много дней, придумывая всевозможные способы мести Нику Весту, если когда-нибудь ему предоставится такая возможность.
Но когда это произойдет? Узнает ли когда-нибудь Блейк, что он не в Канаде? Джордж видел на ферме Веста Клайда Бичера. Если Блейк подозревал Бичера в предательстве, то Джордж воочию убедился в том, что это правда. Оставалось надеяться на то, что Бичер допустит какую-нибудь оплошность, например, спросит о нем Блейка. Возможно, это заставит его друга заподозрить неладное.
Вдалеке, справа от Джорджа, на жарком солнце работали несколько негритянок: сажали кукурузу. Однако, он не имел права подходить к ним. Рабам даже не разрешалось петь. На плантации Веста правила были очень жесткие, и Вест строго следил за их выполнением. Все до единого рабы подвергались наказанию плетьми, голодом или цепями.
Недалеко от Джорджа одна из женщин неожиданно потеряла сознание, но он не осмелился помочь ей, а, прикрикнув на лошадей, еще сильнее налег на плуг, не обращая внимания на мух и жару. Ему осталось пройти четыре полосы, и работа будет закончена. Неожиданно Джордж с тревогой заметил, что на дороге показалась красивая коляска Ника Веста. Остановившись в конце полосы, хозяин терпеливо ждал, когда негр приблизится к нему. «Что же на этот раз я сделал не так?» — подумал Джордж, с облегчением отметив, что Вест приехал без Джесси.
— Остановись, — приказал Вест, когда Джордж закончил пахать полосу.
Он сошел с коляски, протянул негру флягу с водой и с хитрой усмешкой произнес:
— На, глотни. Можешь вылить немного на голову и плечи. Похоже, тебе нужно отдохнуть.
Джордж молча посмотрел на Веста, медленно подошел к нему и взял флягу, ожидая какого-нибудь подвоха.
— Давай, пей. Я разрешаю.
Джордж быстро опустошил чуть ли не полфляги, а остальное вылил на себя, испытав при этом большое облегчение. Вест только посмеивался, наблюдая за ним.
— И даже не поблагодаришь? — спросил он. Джордж подумал, что охотно променял бы воду на нож, чтобы всадить его в Ника Веста.
— Спасибо, — неохотно произнес он низким голосом. Вест поправил шляпу и осмотрел поле.
— Интересно, как вы умудряетесь работать на таком солнце? Очень жаркий май, не так ли? Но для посадки кукурузы погода отличная. Судя по всему, в этом году будет хороший урожай: хватит корма для скота, не говоря уже о продаже.
— Зачем вы приехали? — спросил Джордж. — Ведь не для того, чтобы поговорить со своими неграми о погоде.
Вест весело рассмеялся.
— Правильно. Я приехал сюда, чтобы сообщить тебе кое-какие новости, — он небрежно бросил флягу в коляску, затем уперся руками в бока, приняв гордую позу. — Я решил, что тебе будет интересно узнать, что позапрошлой ночью Лоренс был атакован. Некоторые из моих людей принимали в этом участие и сегодня утром вернулись с хорошими вестями. Они напали на город на рассвете, когда люди, обычно, еще крепко спят. Мистер Бичер оказал им большую услугу, указав, где живут самые ярые аболиционисты. Этот список возглавил известный тебе преподобный Уолтерс, конечно, же, твой лучший друг Блейк Хастингс и его очаровательная женушка.
От этих ужасных новостей и жары у Джорджа даже закружилась голова.
— Что с Блейком и Сэм?
— Ну, похоже, что они мертвы, так же как и преподобный Уолтерс и миссис Уолтерс, — Вест с удовольствием наблюдал, как менялось выражение лица Джорджа: от безумного горя до неистовой ненависти.
Джордж едва сдерживался, чтобы не наброситься на Веста. Ему хотелось обхватить руками его шею и душить до тех пор, пока лицо этого подонка не стало бы багровым, и он бы не умер. Но, возможно, именно этого и добивался Вест, поэтому специально приехал рассказать негру ужасные новости.
— Я вам не верю, — тихо произнес Джордж.
Вест пожал плечами.
— Хочешь — верь, хочешь — не верь. Мои люди видели, как полыхали оба дома, когда все спали. Судя по рассказам, полгорода сгорело дотла. Скоро я получу известия от Бичера и тогда буду знать все точно. Кто знает, возможно, твой друг остался жив. Может быть, они только получили ожоги или обезображены. Это было бы очень плохо, не так ли? Ведь Блейк Хастингс красивый мужчина, а его жена просто красавица. Да, Бичер сказал мне, что она беременна.
— Сэм? Беременна? И вы все равно решили сжечь их дом, несмотря на ее положение?
Вест с невозмутимым видом достал из кармана сигарету.
— Так что теперь не жди, что Блейк Хастингс придет тебе на помощь. Он или мертв, или искалечен, поэтому уже не сможет ничего предпринять. То же самое можно сказать о родителях его жены. А поскольку Хастингс — единственный человек, который может подтвердить, что по закону ты — свободный человек, у тебя нет никакой надежды оставить у меня службу, назовем это так.
Лошади слегка дернулись, и Джордж, схватив вожжи, остановил их. Вест обратил внимание, как при этом играли мускулы этого огромного негра, и представил, что мог бы сделать с ним Джордж Фридом, будь у него такая возможность. А пока Вест наслаждался своей властью над ним: даже такие сильные и рослые рабы были бессильны перед ним.
— Ты — ублюдок! — выпалил Джордж. — Сэм, возможно, потеряла ребенка! Вест закурил сигарету.
— Если только это, то им сильно повезло. Но скоро я все узнаю. Даже если они и спаслись, то это ненадолго. Я хочу, чтобы Блейк Хастингс умер, и обязательно добьюсь этого. Мне казалось, что тебе будет интересно узнать последние новости, — он повернулся и сел в коляску. — Да, между прочим, раз уж мы заговорили о детях. Боюсь, что сейчас твоя маленькая Джесси очень больна. Кажется, она забеременела. От меня, конечно, — Вест нахмурился и прищелкнул языком. — А я не желаю, чтобы возле меня бегал какой-нибудь маленький мулат, поэтому нанял в соседней фермы одну негритянку, которая помогла Джесси избавиться от ребенка. Надеюсь, через какое-то время она снова будет в порядке.
Эти слова наполнили Джорджа ужасом. Бросив вожжи на плуг, он медленно направился к коляске. Вест схватился за хлыст.
— Эй, Джордж! Неужели ты хочешь снова попробовать это, а?
— Что ты сделал с Джесси? — вне себя от гнева со слезами на глазах спросил негр.
— С ней все в порядке. Но это будет для Джесси хорошим уроком. Надеюсь, больше она не позволит себе забеременеть. А я-то думал, что всему научил ее. Когда мне захочется иметь детей, я женюсь на приличной белой женщине, которая родит белого ребенка. Кстати, я уже подумываю о том, чтобы продать Джесси и поискать себе жену. Джесси уже не нужна мне, но она еще достаточно красива, чтобы за нее дали хорошие деньги. Как ты считаешь? Мне стоит продать ее?
Джорджа охватил страх. Если Вест продаст Джесси, они могут уже никогда больше не увидеться. Но тогда она сможет избавиться от Веста. Правда, неизвестно, будет ли ей лучше у нового хозяина.
Убирайся к дьяволу! — не выдержал Джордж, по его щеке скатилась одинокая слеза. — Позволь мне увидеть ее, Вест, — тут же взмолился он. — Только увидеть, чтобы я убедился, что с ней, действительно, все в порядке?
Не будь дураком. Кроме того, самое худшее для нее уже позади: кровотечение прекратилось, и она чувствует себя гораздо лучше, просто еще слаба. Джесси находится в доме, о ней хорошо заботятся. Когда она полностью поправится, я решу, что с ней делать.
— Ты убил собственного ребенка, — прорычал Джордж.
— Я просто избавился от ублюдка-ниггера, — презрительно усмехнулся Вест. — Что бы я с ним делал? Я купил Джесси для своего удовольствия, а не для того, чтобы она рожала мне детей, — он зажал сигарету между зубов и слегка сдвинул на затылок шляпу. — Продолжай работу.
С этими словами Вест развернул коляску и уехал, оставив Джорджа разбитым и опустошенным.
— Неужели Блейк и Сэм, действительно мертвы? Что пришлось испытать бедной Джесси? Он закрыл глаза и откинул назад голову.
— Джесси… — простонал Джордж.
Господи, Вест нанял кого-то, чтобы избавить ее от ребенка. Джесси могла умереть. Одному Богу известно, что ей пришлось пережить. Возможно, ей все еще угрожает опасность…
Джордж упал на колени, моля Бога о том, чтобы он избавил его от этого ада. Ему не удалось спасти Джесси. А теперь, если Блейк мертв, Джордж не сможет доказать, что он — свободный человек, даже если предоставится такая возможность.
По его щекам струились слезы отчаяния, и Джордж был не в силах остановить их. Ненависть и боль разъедали Джорджа подобно раковой опухоли, доставляя ему невыносимую боль. Он плакал несколько минут, пока надсмотрщик не заорал на него, приказав приступить к работе. Джордж с трудом поднялся на ноги, чувствуя себя измученным и истощенным, и, волоча за собой цепь, вернулся к лошадям. Слезы текли по его лицу, оставляя на щеках грязные следы. Подобрав вожжи, он снова взялся за плуг и начал новую борозду.
«Говорю вам тайну, — читал из Библии пресвитерианский пастор. — Не все мы умрем, но все изменимся: вдруг, во мгновение ока, при последней трубе; ибо вострубит, и мертвые воскреснут нетленными, а мы изменимся… О, смерть! Где твое жало? О, ад, где твоя победа? Жало же смерти — грех, а сила греха — закон. Благодарение Богу, даровавшему нам победу Господом нашим Иисусом Христом».
Священник на мгновение окинул взглядом собравшихся.
— Я уверен, Говарду Уолтерсу очень бы хотелось, чтобы я напомнил вам еще один отрывок из Библии. Хорошо запомните эти слова, друзья мои, так как они придадут силу и надежду тем, кто поклялся продолжить нашу борьбу за уничтожение греха рабства, — он снова обратился к Библии: — «Итак, братья мои возлюбленные, будьте тверды, непоколебимы, всегда преуспевайте в деле Господнем, зная, что труд ваш не тщетен пред Господом.
Священник снова внимательно посмотрел на людей.
— Да, друзья мои. Мы должны быть тверды и непоколебимы и продолжить дело Господа Бога. Мы не должны позволить, чтобы погас свет божий. Мы не должны оставлять победу тем, кто два дня назад совершил это ужасное преступление. Говард и Милисент Уолтерс отдали свои жизни за дело, которое считали правым, так же как и Христос отдал свою. А разве мы тоже недолжны чем-то пожертвовать?
Саманта смотрела на наглухо заколоченные гробы, и ее снова охватило чувство пустоты и одиночества. Она знала, что уже никогда не увидит мать и отца, не услышит его проповеди, не сможет обратиться к матери за любящим советом. Несмотря на их взаимную любовь с Блейком, его уверенность в себе, потеря родителей породила в Саманте пугающее одиночество, словно вместе с ними исчезла какая-то часть ее самой. Она всегда осознавала себя дочерью Говарда и Милисент Уолтерс и понимала, что понадобится время, чтобы стать совершенно самостоятельным человеком.
Саманта считала себя такой взрослой и независимой, когда осмелилась выйти замуж за Блейка. А теперь вдруг почувствовала, что снова превратилась в беззащитную маленькую девочку. Ей было бы гораздо легче, если бы родители умерли естественной смертью, когда и она бы повзрослела. Но сейчас Саманта понимала, что хотя она и была замужней женщиной, которая ждет ребенка, но так и осталась маленькой дочерью Уолтерсов.
Саманта сожалела, что не осталось ни одного портрета родителей, и молила Бога, чтобы годы не стерли из памяти их родные лица. Она даже содрогнулась при мысли о том, что мать и отца скоро опустят глубоко в землю, в темноту, в вечное молчание… Ее тело снова сотряслось от рыданий. Блейк сочувствующе и успокаивающе обнял жену. Саманта плакала, прижавшись к нему, не представляя, как бы она перенесла это горе, если бы у нее не было Блейка.
Саманта подумала о Дру. Слава Богу, что у нее еще остался брат. Может, у него есть портрет родителей? Дру прислал телеграмму, попросив положить на могилу цветы от его имени и пообещав по возвращении возместить затраты на похороны. Он все-таки решил приехать в Лоренс, несмотря на мольбы Саманты не прекращать учебу. Он хотел выполнить свой долг перед родителями, посетив их могилы, а также познакомиться с Блейком. Но больше всего Дру желал знать, кто виноват в смерти его родителей? Саманту очень расстроило то, что брат прервал учебу как раз накануне начала летнего семестра, но Дру был столь же упрям и непреклонен, как и она сама. Саманта понимала, что спорить с ним бесполезно, и в то же время радовалась его приезду.
Священник произнес очень трогательный панегирик, особо подчеркнув тот факт, что Говард и Милисент Уолтерс пожертвовали спокойной и безопасной жизнью, всем тем, что им было привычно и дорого в своей родной Новой Англии, и приехали в Канзас, неосвоенный, очень опасный район страны, чтобы принести сюда мир и попытаться остановить распространение зла рабства.
— Конечно, — сказал пастор, — они могли бы и в Новой Англии проповедовать идеи аболиционизма. Но Уолтерсы приехали сюда сами и уговорили сделать это своих друзей, увеличив число наших сторонников. И пусть мы проиграли на выборах, но все же предприняли активные и энергичные шаги в борьбе против рабства. Друзья мои, если мы останется верны учению преподобного Уолтерса, то сможем победить на следующих выборах. А когда мы одержим победу, Говард и Милисент Уолтерс будут наблюдать за нами с небес и радоваться за нас вместе с нашим Господом Иисусом Христом.
Присутствующие прошептали: «Аминь!». Саманте было приятно, что сотни жителей города пришли отдать дань уважения человеку, который провел с ними вместе чуть больше двух лет. Это свидетельствовало о том, что ее родители оставили о себе хорошую память в сердцах жителей Лоренса.
— …ибо всем нам должно явиться пред судилище Христово, чтобы каждому получить соответственно, что он делал, живя в теле, доброе или худое, — снова начал читать священник.
Легкий ветерок шевелил его редкие волосы. Вдали, в руинах и пепелищах лежал Лоренс, некоторые здания еще продолжали дымиться. Клайда Бичера не было среди присутствующих. Саманта удивлялась, что мог сказать Блейк этому человеку, и одновременно сочувствовала ему, потому что Бичер был так дружен с ее родителями. Ей хотелось верить мужу: он много повидал в жизни и лучше, чем она, разбирался в людях. Саманта ужасно не хотела ссориться с ним из-за Бичера и переживала, что между ними росла стена непонимания. Тем не менее, ей с трудом верилось, что Бичер — такой подлый предатель, каким представлял его Блейк. Однако, она решила больше вообще не говорить на эту тему, потому что Саманте страшно не нравилось выражение глаз мужа каждый раз, когда упоминалось имя Бичера. Саманта уважала пожелания и мнение Блейка, но ей все же хотелось иметь доказательства виновности или невиновности этого человека.
— «Прах ты и в прах возвратишься», — прочитал священник и бросил горсть земли на гробы, дав знак Саманте сделать то же самое.
Блейк поддержал жену, когда она наклонилась, взяла землю и бросила ее в могилу.
— Я люблю тебя, мама, — тихо произнесла Саманта. — Я люблю тебя, папа. Мы не остановимся на этом. Мы сделаем все, чтобы победить.
Женщины в толпе плакали, мужчины тоже вытирали глаза. Затем миссис Хэнке начала исполнять церковный гимн «В царствии небесном», после чего священник прочитал заключительную молитву, и все стали расходиться.
Миссис Хэнке пригласила друзей-прихожан к себе в дом, чтобы выразить сочувствие Саманте Уолтерс.
— Вы же знаете, она и ее муж потеряли все, — сказала она кому-то. — И пока они живут у нас.
Потеряли все… Эти слова прозвучали так ужасно. Что же теперь с ними будет? Что имел в виду Блейк, говоря, что найдет способ быстро заработать деньги? Кроме того, он так и не рассказал о содержании полученного письма. Не собирается ли Блейк ввязаться в рискованное предприятие? Если она потеряет еще и мужа, то жизнь лишится всякого смысла.
Саманта в каком-то оцепенении стояла возле могил, не замечая ничего вокруг. Джонас Хэнке сказал Блейку, что его семья отправится домой пешком, а коляска будет ждать их с Самантой.
— Нам лучше уйти, — обратился к жене Блейк.
— Я не могу сделать этого. Это значит, что все кончено, что мы расстались с ними навсегда.
— Ты не вернешь родителей, даже если останешься здесь. Их больше нет. И тебе потребуется время, чтобы осознать это и привыкнуть жить без отца и матери.
Воспоминания снова нахлынули на Саманту; реальность произошедшего словно накрыла ее черным покрывалом. На глазах у нее выступали слезы. Блейк поднял жену на руки.
— Не надо, — попыталась слабо сопротивляться она.
— Пора уходить, Сэм. Сейчас мы отправимся домой, ты ляжешь в постель и примешь успокаивающее лекарство, которое прописал тебе доктор.
— Я не могу уйти отсюда.
Но Блейк поцеловал ее в лоб и усадил в коляску. Его сердце разрывалось от боли при воспоминании о простых похоронах своего отца на ферме. Блейк прощался с ним совсем один, не было даже священника, чтобы произнести молитву…
Он взял в руки вожжи и тронул лошадей с места, направляя их к дому Хэнкса. Саманта хотела оглянуться, но Блейк удержал ее.
— Не нужно этого делать. Мы придем сюда опять, когда закопают могилы, и ты немного отдохнешь. Нам еще нужно посадить здесь цветы.
Саманта схватила его за руку.
— Да. Мама так любила вьюнки и маргаритки. Больше всего мне жаль ее, Блейк. Она не ходила по улицам, распространяя прокламации и не произносила речи, а просто молча во всем поддерживала отца, потому что он был ее мужем.
— Твоя мать была прекрасной женщиной. Ты унаследовала ее доброту и верность, а сильный характер и решительность у тебя от отца.
Когда они проезжали по городу, одни прохожие молча кивали им, другие кричали Саманте, что сочувствуют ее горю.
Клайд Бичер издалека наблюдал за ними, стоя в дверях телеграфа, затем вошел внутрь. Служащий, подкупленный Ником Вестом, передавал тайные сообщения между Бичером и Вестом. Телеграммы были зашифрованы и понятны только им двоим, но телеграфист догадывался, что они имели отношение к нападению бандитов на город.
— У меня телеграмма для Веста, — тихо произнес Бичер, предварительно осмотревшись, чтобы поблизости никого не было. — «В. и X. живы. У. и 3. мертвы, сегодня похоронены. Продолжаю следить. Сообщи о дальнейших планах».
Он подписал телеграмму двумя буквами «А. Ч.», используя третьи буквы имени и фамилии. Это было сделано для того, чтобы сбить с толку человека, который мог случайно прочитать послание и заинтересоваться, кто его автор. Буквы В. и X. означали Блейка и Саманту.
Телеграфист кивнул.
— Все, я отправил телеграмму, — он взглянул на расстроенное лицо Бичера. — Будете ждать ответа?
— Нет, я зайду позже. Только держи язык за зубами.
— Конечно, мистер Бичер. Я все понимаю.
Бичер вышел на улицу. Он чувствовал, что Блейк Хастингс что-то замышляет. Человек с таким характером вряд ли оставит случившееся без ответа. Возможно, он захочет отплатить тем же, и Бичер должен был предотвратить это. После того, как Хастингс так бесцеремонно обошелся с ним, больше всего Бичеру хотелось заманить его в ловушку. Интересно было бы узнать, что предпримет Хастингс, когда узнает, что этот ниггер, Джордж, — в плену, на плантации Веста в Миссури? Впрочем, к этому времени он и сам окажется в таком же положении, и Бичер собирался приложить для этого все силы.
