Глава 21
– Я вижу его! – возбужденно проговорила девушка.
В густом тумане вырисовывались очертания родового замка де Готье, гордого и одинокого, будто плывущего на облаке. Стен, окружавших его со всех сторон, не было видно, но если хорошо присмотреться, то можно увидеть их зубчатые оконечности. Деревню, о которой когда-то упоминал Люсьен, тоже поглотил жадный утренний туман.
Прибыв в Англию, Александра не переставала восхищаться красотой земли предков. Конечно, по сравнению с Алжиром здесь довольно сыро и холодно, но новизна впечатлений утолила ее ненасытную страсть к переменам.
Корабль встал на якорь в лондонском порту. Переполненные людьми улицы и удивительные лавочки манили девушку, обещая несбыточное. И если бы Люсьен так не спешил, она бы побродила по улицам столицы, вдыхая запах незнакомой, непонятной, но почему-то уже ставшей родной земли предков. К ее глубокому разочарованию вскоре после покупки лошадей и провизии неугомонный де Готье собрался отправиться на север. Николас сопровождал их до окраины Лондона. Счастливый донельзя Жиро – его корабль сумел первым прибыть в порт – поцеловал на прощание руку девушки и долго смотрел им вслед.
Молодые люди ехали так быстро, что Александра не успевала как следует рассмотреть красоты природы. Таверны с их обитателями, говорящими на грубом для ее уха языке, предоставляли на ночь постель, давали еду, казавшуюся странной и плохоусваеваемой, от которой часто болел желудок.
Их рискованное путешествие, полное опасности, явилось для привычной к монотонной жизни гарема девушки настоящим приключением. Но все хорошее рано или поздно кончается. Завершится и оно, когда де Готье выполнит условия сделки, заключенной с Сабиной, и передаст ее Джеймсу Байярду.
От этой мысли Александре стало трудно дышать и она судорожно сглотнула. Если бы ей удалось хоть ненадолго продлить путешествие, остаться еще на несколько дней с Люсьеном. Если бы он только уступил и взял ее в Фальстафф, свое родовое поместье.
Посмотрев на него, девушка увидела тоску, появившуюся в его аметистовых глазах при взгляде на замок. Внезапно оглянувшись и заметив ее пристальный интерес, Люсьен отогнал мысли о доме и заглянул Александре прямо в глаза.
– Люсьен, я не думаю, что готова поехать в Корберри.
Де Готье улыбнулся.
– Скорее Корберри не готово принять тебя.
Он уже не раз говорил это с легкой насмешкой, но на этот раз его замечание покоробило Александру.
– Может быть, – процедила она сквозь зубы, отводя взгляд.
Последовало неловкое молчание, затем де Готье, пришпорив лошадь, поравнялся с ней.
– Мы уже обсуждали эту тему.
Девушка гордо запрокинула голову.
– Да, но мне хочется сначала поехать в Фальстафф. Неужели это может кому-нибудь навредить?
Он ответил незамедлительно, решительно и твердо.
– Нет. Не знаю, что ждет меня там, но с уверенностью могу сказать, что не хочу, чтобы ты видела это.
Его упрямство и собственный страх прибыть незваной в Корберри подтолкнули девушку на необдуманный поступок.
– Чего ты боишься? – проговорила она и тут же пожалела о сказанном.
Лицо мужчины потемнело.
– Боюсь? Такие чувства могут испытывать дети, Александра, а я ведь уже взрослый.
В эти дни их отношения переживали новую фазу. Исчезло дружелюбие и взаимопонимание, а на смену им пришло нетерпение и напряженность. Их отношения не были основаны ни на дружбе, ни на любви, а на странном синтезе этих чувств. Теперь они и вовсе стали рушиться.
Пытаясь спасти положение и загладить вину, девушка храбро проговорила:
– Ой, прости меня. Я знаю, о чем ты говоришь.
Согнутым указательным пальцем Люсьен приподнял ей подбородок.
– Нет, ты не можешь этого ни знать, ни понять, но скоро увидишь, что так лучше.
Не поверив ему, Александра тем не менее согласно кивнула, затем пришпорила коня.
Собираясь с духом, прекрасно зная, что ждет его в Корберри, Люсьен догнал ее. Через несколько часов они будут на месте.
Корберри представлял собой настоящую крепость воздвигнутую из громадных каменных плит – молчаливых свидетелей вековой вражды Байярдов и де Готье. Внушительные ворота и стены носили следы этих конфликтов. Заделанные другими камнями пробоины и щербины ярко выделялись на общем фоне монолитных блоков.
В центре сооружения выделялась смотровая цилиндрическая башня, показавшаяся Александре нелепой. Точно в таком же замке, наверное, проживает и семья Люсьена.
Огорчение и тоска камнем легли на хрупкие плечи девушки, когда она смотрела на землю отцов, на серые громадные, неуклюжие английские замки, стены, окружающие их, и на мрачных грубых людей. Вот, значит, какую судьбу уготовила ей мать... Ласковая, милая, нежная Катарина Байярд искренне полагала, что здесь ее дочери будет лучше, а сама Александра теперь в этом сомневалась. Путешествие, полное приключений и опасностей, позади, а что ждет впереди? «Зови свой день сегодняшний вчерашним, день завтрашний ты первым днем сочти!»
– Что-то не так, – голос де Готье прервал ее размышления. Плотно сжав губы, отвернувшись от замка, он прикоснулся сначала к рукоятке кинжала, затем к мечу.
Девушка взглянула на мужчину.
– Не так? О чем ты?
Он даже не посмотрел в ее сторону.
– Я могу пересчитать по пальцам стражников, охраняющих стену.
Она перевела взгляд на замок, быстро сосчитав количество вооруженных людей. Их было всего четверо.
– Сколько обычно пальцев занимает подсчет?
Невинный вопрос заставил де Готье повернуть голову – жесткие линии его рта несколько разгладились.
– Много, Александра. Джеймс Байярд не любит рисковать.
– В отличие от тебя, – произнесла она, напоминая ему о многочисленных случаях, когда он рисковал жизнью, чтобы вывезти ее из Алжира.
Люсьен нахмурился, но затем морщины на его лбу разгладились.
– Да, в отличие от меня.
Чувствуя себя неловко под его пристальным взглядом, девушка отвернулась.
– Думаешь, это ловушка?
– Похоже на то.
Люсьен удивлялся не только малочисленности охраны, но и ее бездействию – их пока еще никто не окликнул и не остановил. Раньше он и его родственники могли только украдкой, незаметно подойти так близко, не встречая сопротивления.
– Наверно, обитатели замка отдыхают от мирских забот, – высказала предположение Александра. – Кроме всего прочего, сегодня суббота.
Эту фразу она произнесла как истинная англичанка, допускающая в речи некоторые небрежности, – сказались уроки Люсьена, но все еще чувствовался легкий гортанный акцент, выдающий в ней иностранку.
– Тебе еще многому нужно учиться, – проворчал де Готье.
Девушка за словом в карман не полезла:
– Тогда научи меня, – вызывающе сказала она. Мужчина направил лошадь в сторону замка.
– Нет уж, пусть этим занимается твой папочка, – бросил он через плечо.
Александра следовала за ним, и скоро замок предстал перед их взорами во всей своей красе, и ей удалось как следует рассмотреть его вблизи.
– Набрось накидку на волосы, – приказал де Готье.
Девушка дотронулась до локонов, рассыпавшихся по плечам.
– Зачем? – Хотя ей трудно было привыкнуть к английскому обычаю не накрывать лицо чадрой, она уже начала привыкать к свободе и полюбила ее. Все было хорошо, за исключением неудобной одежды, которая стесняла движения.
– Делай, как я сказал! – рявкнул Люсьен. Вспыхнув от негодования, Александра, тем не менее, промолчала. Она достала накидку и спрятала под нее волосы.
– Лучше?
Даже не посмотрев в ее сторону, чтобы убедиться, что его приказ выполнен, Люсьен молча кивнул.
Девушка вздохнула. Ей очень хотелось, чтобы он снова стал таким, как на корабле, – нежным, ласковым и заботливым. Сейчас он снова превратился в бунтующего Сейфа – тревожно просчитывающего все ходы, хищного, а джентльмен в его душе как будто умер.
Подозрительность его все росла по мере продвижения к замку. Люсьен становился все более осторожным. Он постоянно думал о том, откуда на них нападут, откуда ждать беды, наблюдая за стражниками и пытаясь вычислить, где находятся остальные. Де Готье ничего не мог понять. Хотя решетка была на месте, закрывая вход в замок, подъемный мост оставался опущенным, и не было сделано ни одной попытки поднять его в целях защиты. Почему? Мир? Он фыркнул, отказываясь верить, что за два года его отсутствия произошли такие удивительные перемены. Однако ничего другого он придумать не мог.
Люсьен потянул поводья, останавливая лошадь прямо перед подъемным мостом и не обращая внимания на Александру, подъехавшую и вставшую рядом с ним.
Бородатый мужчина на стене подошел к решетке.
– Кто там?
Вглядываясь в его лицо, Люсьен узнал человека, с которым судьба свела его много лет назад, совсем юного, десяти лет от роду.
– Ты не узнаешь того, из-за кого ты вот уже столько лет хромаешь, Салли?
Последовало напряженное молчание.
На лице де Готье появилась недобрая улыбка. Он ведь чуть не убил этого ублюдка той сырой, ужасной ночью. Да, его воспитывали в ненависти к Байярдам, но тогда он был еще слишком юн, чтобы взять на душу убийство. Однако уже через год он и к этому оказался готов.
– Люсьен де Готье, – хрипло произнес мужчина, истово перекрестившись.
– Да, я пришел навестить твоего чертова лорда. Доложи ему.
Салли вцепился в решетку и прижал к ней свое бородатое лицо.
– Ради демонов ада, ты – призрак? Признайся!
Все обстоит именно так, как говорит Николас. Друзья и враги считали его мертвым.
– Я человек из крови и плоти, такой же, как твоя, которую немного подпортил мой кинжал, – не сдержался де Готье. – А теперь иди и скажи старому Байярду, что я пришел.
Похоже, что Салли ему не удалось убедить, тот все еще подозрительно поглядывал на являющегося источником его страданий человека и женскую фигуру, видневшуюся позади него.
– А кого ты привел с собой? – задал вопрос бородач, тщетно пытаясь разглядеть лицо спутницы де Готье, скрытое густой вуалью.
– Скажи своему лорду, что я привез его потерявшуюся родственницу.
– Потерявшуюся родственницу... – задумчиво повторил Салли, глядя на платье Александры, затем посмотрел на ее грудь. – А у нее есть имя?
– Это сначала узнает твой хозяин, – проворчал Люсьен, теряя терпение. – Не трать напрасно время, лучше доложи старику.
Невнятно ругаясь, бородач повернулся и, прихрамывая, скрылся из вида.
– Ты ему так и не сказал, – упрекнула девушка. Люсьен взглянул на спутницу.
– Он скоро удовлетворит свое любопытство. Они долго смотрели друг на друга, затем девушка отвела глаза и уставилась на замок. Пути назад нет, спорить бесполезно.
Салли вернулся через несколько минут.
– Леди Байярд просит вас пройти.
«Леди Байярд? – не желая верить своим ушам, подумала Александра. Кто это может быть?» Но тут же упрекнула себя за глупость. Почему то раньше ей не приходило в голову, что отец вновь может жениться. В сердце что-то больно кольнуло, но боль быстро отпустила.
Люсьен размышлял над приглашением бородача. Всего один-единственный раз, будучи совсем юным, он попал за эти стены, но в качестве пленника. Неужели Байярд настолько глуп, что надеется затащить его добровольно в это змеиное гнездо? Это следовало бы знать и леди Байярд, кто бы она ни была.
– А где лорд Джеймс?
– А.., а... – Салли поковырял землю носком сапога. – Лорд скоро будет.
«Должно быть, его нет дома. Он наверно занимается своим любимым делом, грабя и творя бесчинства в деревнях Готье», – подумал Люсьен.
Он махнул рукой.
– Мы подождем здесь.
Решетка поднялась с ужасающим визгом, заставившим коня Александры встать на дыбы. Сделав шаг назад, жеребец закинул голову и сбросил бы девушку, если бы Люсьен вовремя не схватил поводья.
Она уже открыла рот, чтобы поблагодарить его за помощь, но он остановил ее. Возвращая ей поводья, де Готье вытащил меч и стал наблюдать, как Салли нырнул в ворота и побежал по мосту.
Широкоплечий, с хорошо развитой грудью, но довольно низкорослый бородач теперь находился футах в десяти от де Готье. Поглаживая кинжал, висящий у пояса, он не отрывал глаз от меча, а затем перевел их на покрытое шрамами лицо де Готье.
– Вернулся из небытия, а? – произнес он и только по округлившимся щекам можно было догадаться, что под бородой прячется улыбка. – Подумать только!
Его противник молчал и, судя по всему, вовсе не собирался отвечать. Салли пожал плечами.
– Ты никогда не был красавчиком, парень, а уж сейчас и подавно.
Александра поражалась самообладанию Люсьена. Рука, сжимавшая рукоятку меча, побелела от напряжения, а от его гнева, казалось, раскалился воздух, но тем не менее он даже не пошевелился.
– Тебе повезло, впрочем, как и мне, ведь от того, насколько хорошо мужчина умеет владеть оружием, настолько он способен сохранить свое лицо.
Салли рассмеялся.
– Это ты и доказал во Франции?
Седло под де Готье заскрипело, но и на этот раз он сдержался.
Александра посмотрела на бородача и удивилась разочарованию, появившемуся на его лице. Неужели он провоцирует Люсьена и хочет сразиться с ним?
Грохот, раздавшийся сзади, заставил повернуться все три головы. Сначала девушка видела только пустой луг, затем па холме появилась большая группа всадников.
– Вот и лорд Байярд вернулся с соколиной охоты, – объявил Салли.
Де Готье развернул коня, желая встретиться с давним врагом лицом к лицу.
Справившись с волнением, девушка сделала то же самое, только с меньшим умением и грацией.
Интересно, кто из этих людей ее отец, размышляла она, вглядываясь в приближающихся всадников. Догадываясь, что он должен быть среди скачущих впереди, девушка сосредоточила внимание на шестерых, оторвавшихся от остальных. Это оказалось бесполезным, потому что они были еще очень далеко. На таком расстоянии Александра не могла различить их черты и по описанию, данному матерью, узнать отца.
– Там, – произнес Люсьен, словно прочитав ее мысли, – слева, одет в зеленое.
Когда всадники приблизились, она смогла разглядеть высокого статного мужчину, чьи каштановые волосы еще не успели поседеть.
Де Готье удивил девушку тем, что наклонился и сжал ей руку.
– Молчи пока, – шепнул он и выпрямился. Александра согласно кивнула.
В непосредственной близости от подъемного моста всадники замедлили – все, кроме одного, Джеймса Байярда. Пришпорив коня, он помчался вперед.
Если даже старый лорд и изумился, увидев перед собой де Готье, то виду не показал. Владелец замка остановился перед посетителями, наклонился и безмолвно смотрел на врага, восставшего из праха.
Взирая на мужчину, что зачал ее, не ведая об этом, Александра начала дрожать, однако не страх был тому причиной, а глубокое потрясение. Этот красивый мужчина – ее отец, человек, любивший ее мать, добрый, как уверяла Катарина, но вынужденный, согласно неписанному закону предков, ненавидеть ближайших соседей – де Готье.
Несмотря на свои сорок или чуть больше лет, ее отец был в хорошей форме, а морщинки в уголках рта и лучики у глаз появились явно от смеха, а не от гнева.
До этого момента Александра не желала иметь с ним ничего общего, но теперь в ней появилось любопытство и стремление узнать его получше. Кроме всего прочего, этот человек – единственная родная душа, которая у нее есть, если, конечно, он примет ее.
Джеймс Байярд посмотрел на женщину в вуали, сидевшую на лошади позади де Готье, попытался разглядеть черты ее лица, затем опять взглянул на Люсьена. За спиной лорда собрались все его люди, они удивленно переговаривались, узнав человека, которого все считали мертвым.
Почувствовав настороженность хозяина, покрытый колпаком сокол разволновался на руке лорда, его блестящие перья затрепетали. Не отрывая глаз от де Готье, Джеймс ласково погладил птицу.
– Я знал это, – произнес он, и слабая улыбка заиграла на его губах. – Если уж Байярд не смог с тобой справиться, то уж французы подавно не смогут этого сделать.
– Значит, не все думали, что я умер, и это радует, – парировал де Готье.
Джеймс перевел глаза на его меч.
– Ты явился сюда вооруженным. Я понимаю так – ты требуешь удовлетворения.
– Мое двухгодичное отсутствие не настолько все изменило, что бы ты мог ожидать чего-то другого.
– Но ведь все-таки кое-что изменилось. Люсьен не ответил.
Махнув рукой в направлении всадников, столпившихся за его спиной, Джеймс произнес:
– Только тебе придется противостоять большому количеству противников.
– Для меня это не впервые.
– Да, и ты чудом не умер.
– Чудом.
С большим сожалением Байярд покачал головой.
– Ирония судьбы... Наконец-то воцарился мир между нашими семьями, а тут ты вернулся.
Де Готье крепче сжал рукоять меча.
– Перемирие? – переспросил он. Байярд изумленно уставился на него.
– Ты что же, еще не был в Фальстаффе?
– Нет, сначала я прибыл сюда.
– Почему?
Салли протиснулся между лошадьми Люсьена и Александры.
– Родственница, милорд, – произнес он, кивком головы указывая на покрытую вуалью фигуру. – Де Готье говорит, что она принадлежит к семье Байярдов.
Сдвинув брови, Джеймс снова взглянул в ее сторону.
– Из Байярдов, да? Дай мне взглянуть на тебя. Настал ее час, сердце бешено застучало, и Александра подняла руку, намереваясь отбросить вуаль. Де Готье остановил ее.
– Нет, – сказал он Байярду, – не сейчас, прежде я хочу услышать о мире.
Его недавний недруг хотел было возразить, но затем пожал плечами.
– Давай поедем домой, здесь ужасно холодно, – бросил он, пришпорив лошадь.
Увидев нерешительность Люсьена, он добавил:
– Как Байярдов приветствуют сейчас в Фальстаффе, так и де Готье рады видеть в Корберри. Оставь свои подозрения и давай вместе посидим у огня.
Александра не видела в этом приглашении ничего опасного, однако чувствовала, что ее спутнику это явно не по душе. В конце концов он уступил настоятельным просьбам Джеймса и направил лошадь к подъемному мосту.
– Да, Люсьен... – Байярд повернулся в седле, чтобы видеть его лицо.
– Что?
– В оружии нет необходимости.
Немного помедлив, де Готье вложил меч в ножны.
Она молча ехала рядом с нахохлившимся, полным самых скверных подозрений Люсьеном, восхищаясь внутренним двором замка. Как верно заметила ранее девушка, был субботний день, люди отдыхали, но двор представлял собой целый мир, полный житейских забот: огромное зернохранилище, покрытые соломой сараи и конюшни, загоны для свиней и кузницы. Любопытство не давало ей покоя, не терпелось все это посмотреть.
Часть процессии отделилась от основной группы, спешилась, а другая продолжала шествие.
Переезжая через второй подъемный мост, Александра огляделась в поисках выложенных мрамором дорожек, фонтанов, роскошных садов с деревьями, изобилующими фруктами и разноцветьем кустарников и цветов. Однако ничего этого не было видно, лишь одни здания и смотровая башня приковывали внимание. «Отцовскому дому еще очень далеко до изящной роскоши дворца Джаббара», – разочарованно подумала она. Она подумала, что внутри дома, наверно, все очень красиво. Девушка уже забыла, когда в последний раз видела красоту, – роскошный сад, прекрасные цветы, великолепные дома. Александра была уверена, что красота – неотъемлемая часть человеческой жизни и она должна сопровождать существование людей всегда.
Легко скользнув на землю, Джеймс передал поводья в руки подбежавшего к нему оруженосца и стал терпеливо поджидать Люсьена. А тот не торопился. Он слез с лошади, отвязал три из притороченных к седлу четырех больших тюков, затем, обойдя свою лошадь, помог слезть с коня и девушке.
– Помни, что пока надо молчать, – тихо проговорил мужчина, опуская ее на землю.
– Он мне кажется не таким уж плохим, – прошептала в ответ Александра, тут же заслужив неодобрительный взгляд де Готье.
– Ты знаешь его не так хорошо, как я, – проворчал он.
Бесспорно, это так. Но Катарина, ее мать, лучше всех знала Джеймса и уверяла дочь, что он бесконечно добр. Однако девушка ничего не сказала Люсьену, чтобы разубедить его. Она посчитала, что не место и не время спорить и потому молча проследовала за мужчинами.
Разочарование девушки возросло, когда человек, которому скоро суждено будет узнать о существовании дочери, отступил в сторону, чтобы она могла рассмотреть громадный зал замка Корберри.
Он был чистым, и все вещи находились на своих местах, однако комната вовсе не выглядела красивой. Единственным ее украшением были гобелены на стенах. Они были довольно яркие и многоцветные. Все остальное было безликим и темным, включая и обитателей замка, одетых в серые тусклые одежды, скользящих, словно тени, по комнатам.
Печаль охватила Александру при воспоминании о гареме, кишащем веселыми, оживленными людьми. Как же скучно живут эти англичане, неужели никто не говорил им о цвете и форме? И где радостное щебетание и смех, которые согревают комнату лучше всякого огня?
На борту корабля и позднее, в гостиницах и тавернах, где им с Люсьеном приходилось останавливаться, царило веселье и оживление, хотя иного сорта, чем в гареме. Почему же в Корберри так безрадостно?
Она лихорадочно искала подходящие объяснения. Может, здесь кого-нибудь недавно похоронили?
Когда массивная тяжелая дверь, через которую они только что прошли, закрылась со звуком, напоминающим стон, лестница в дальнем углу холла оживилась разноцветием красок. «Женщины, – поняла Александра, – наверно, леди Байярд».
Джеймс, казалось, не заметил се. Ступив на возвышение, он поднял руку с сидящим на ней соколом и, усадив птицу на спинку огромного кресла, плюхнулся в него сам.
Остановившись в двадцати футах от возвышения, Люсьен схватил руку девушки и заставил ее обойти себя слева. Она восприняла это как немую готовность отбить нападение – свободной рукой выхватить из ножен меч, если возникнет непредвиденная ситуация.
Свита лорда, сопровождавшая его на охоте, расселась; однако далеко они не отходили, все были здесь, поблизости. Предвидя осложнения, мужчины рассредоточились по залу.
– Присаживайтесь рядом, – пригласил Байярд.
– Нет, я постою, – проговорил Люсьен, наблюдая за ярко одетой женщиной, стоящей рядом с креслом Джеймса.
– Леди Байярд, – представил ее лорд.
Де Готье склонил голову, тем самым подсказывая своей спутнице сделать то же самое.
Гордо выпрямив спину, женщина подняла лицо и приветствовала посетителей движением выщипанных бровей. Несмотря на ее надменное поведение, девушке пришло в голову, что леди Байярд выглядит взволнованной, даже расстроенной.
– Кажется, де Готье восстал из мертвых, дорогая жена, – объяснил ей Джеймс, и странная улыбка заиграла на его лице.
Совершенно очевидно, что женщина не разделяла веселье мужа, это было заметно по ее сжатым побелевшим губам.
– О каком мире шла речь? – спросил Люсьен, игнорируя правила хорошего тона.
Джеймс взмахом руки подозвал служанку и взял у нее из рук огромную кружку с откинутой крышкой, наполненную элем.
– Не хочешь ли эля, друг?
Александра видела, как у Люсьена резко обозначились скулы, а впалые виски побелели и набрякли вены на шее.
– Мир, – напомнил он гостеприимному хозяину.
Пожав плечами, Байярд поднес кружку к губам и сделал большой глоток.
Думая, что ей показалось, девушка моргнула и вгляделась пристальнее. Нет, она не ошиблась, дно кружки Джеймса было сделано из стекла, так что он имел возможность наблюдать за Люсьеном и одновременно наслаждаться элем. Не именно ли для таких ситуаций и была сделана эта кружка?
Лорд поставил кружку на ручку кресла и откинулся, сложив руки на животе.
– Мы живем в мире с твоей семьей вот уже год. Борьба, сопротивление, стычки – все прекратилось. Нет больше ненужного кровопролития. Твоя семья...
– Как же был достигнут мир? – перебил Люсьен.
– Наши семьи живут, как им хочется, без угроз и оскорблений, – продолжал Байярд, не смущаясь. – Деревни и поля процветают, дети играют на лугах, куда они еще недавно опасались ходить. На наши земли пришел мир, Люсьен.
Взглянув на своего спутника, Александра подумала, что он сейчас способен совершить убийство. С возрастающим беспокойством она наблюдала, как его рука схватилась за рукоять меча.
Люди Джеймса тоже видели это и выступили из углов, готовясь к возможной схватке.
– Какой ценой завоеван мир? – процедил де Готье сквозь стиснутые зубы.
Джеймс еще больше откинулся назад, вытянув ноги и скрестив их на уровне лодыжек.
– Ты намереваешься разрушить то, что было достигнуто такими усилиями?
– Посмотрю еще, это зависит от...
– От?
– От твоего ответа.
Какой-то звук, то ли стон, то ли вздох, сорвался с губ лорда.
– Проблема, над которой наши семьи бились сто с лишним лет, разрешена. Все права и притязания на Домор Пасс отданы Байярдам.
Рука Люсьена сжала рукоятку меча так, что побелели костяшки пальцев.
– Мой отец никогда не согласился бы на это.
– Да, он не соглашался, – Джеймс выпрямился в кресле, куда-то исчезла его притворная небрежность. – Он не соглашался и не мог этого сделать. Видишь ли, Люсьен, Себастьян де Готье, твой отец, мертв.
Неподвижность сковала члены Люсьена де Готье, затем его обуял страшный нечеловеческий гнев, который бурлил в его крови и требовал выхода. Бросив тюки и оттолкнув Александру в сторону, он выхватил меч из ножен и ринулся на лорда.
Все произошло настолько быстро, что девушка не успела отреагировать. Суматоха, последовавшая за действиями Люсьена, промелькнула перед ее глазами, как страшные ночные кошмары.
Женский пронзительный визг, наверное, это был голос леди Байярд, бряцание оружия эхом разнеслись по огромному залу. Свита пронеслась мимо Александры, один из воинов сбил ее с ног. Подобно рою рассерженных пчел люди Байярда набросились на возмутителя спокойствия секундой раньше, чем тот смог проткнуть сидящего перед ним лорда.
– Ублюдок! – закричал де Готье и, размахнувшись, ударил в челюсть одного из мужчин, пытавшихся удержать его. Человек тут же рухнул на плиты пола. На его место бросились двое других, но и их постигла та же участь. Понадобилось четверо тренированных воинов, чтобы справиться с бунтовщиком. Победа, однако, не была полной и окончательной, потому что они не смогли вырвать меч из его намертво сжатых пальцев.
Лишь слегка взъерошенный и возбужденный, Байярд поднялся с кресла, сжимая в руке кинжал, и подошел к сопернику.
Сверкая глазами и не сводя взора с оружия, девушка поднялась на ноги, не замечая, что вуаль упала с волос. Боже мой, неужели он хочет убить Люсьена? Она не может этого позволить!
– Не трогай его! – бросившись вперед, крикнула Александра. От страха, сама не замечая того, она кричала по-арабски. Проклятые юбки, завернувшиеся вокруг ног, мешали двигаться. Наступая на них, она все же не падала, а упорно спешила вперед.
Если бы отец не остановился на полпути, девушка никогда бы не сумела добраться до Люсьена первой. Изумленно откинув голову, она взглянула на потрясенное лицо Джеймса и только тогда поняла, что ее головной убор упал и волосы роскошными рыжими локонами рассыпались по спине и легли на плечи.
Кинжал выпал из внезапно ослабевших пальцев Байярда и упал на пол, зазвенев на каменных плитах.
– Боже, Катарина, – пробормотал он, – это ты?
Гневные слова, которые она собиралась бросить ему в лицо, выскочили из памяти. Потеряв дар речи, девушка смотрела в глаза такой же формы и цвета, как и ее, и видела, как надежда и неверие ведут борьбу в их глубине.
Благоговейное молчание воцарилось в холле, когда все присутствующие обратили на нее внимание. Леди Байярд не являлась исключением. Широко распахнув глаза, приоткрыв рот, женщина не отрывала взгляда от призрака из прошлого. Все еще пригвожденный к полу четырьмя силачами, Люсьен очнулся первым.
– Это твоя дочь, ублюдок-убийца.
В то же самое мгновение леди Байярд вышла из оцепенения и ринулась к мужу.
– Ты лжешь! – крикнула она, переводя глаза с де Готье на Александру. – Это ловушка, в которую ты пытаешься поймать моего мужа.
– Никакого обмана, никаких ловушек, – парировал Люсьен. – Александра дочь Джеймса и леди Катарины, зачатая около двадцати лет назад.
Байярд заморгал.
– Александра? – прошептал он, вглядываясь в лицо девушки, затем перевел взгляд на ее волосы. – Моя дочь?
Жена схватила его за руку.
– Джеймс, они лгут! – крикнула она. – Катарина не была беременна, когда пропала.
Не обращая внимание на перекошенное лицо и вопли женщины, лорд оттолкнул ее в сторону. Затем, протянув руку, будто опасаясь, что испуганная девушка исчезнет, он провел рукой по щекам, носу, глазам Александры.
– У тебя мои глаза.
– Да. Мама говорила. Байярд судорожно вздохнул.
– Тогда, это правда?
Разум уже не властвовал над ней, и девушка, движимая странными чувствами, слегка повернула голову и прикоснулась губами к ладони отца.
Она хотела стать частью этого человека, гордиться им, быть рядом с ним.
– Да, это правда, – произнесла Александра. Лорд нахмурился.
– Но как? Катарина не была беременна, когда исчезла.
– Нет, была, – не согласилась она, прекрасно понимая, что говорит со странным гортанным акцентом.
– Поверь мне, она лжет, – заверещала леди Байярд. – Может, это незаконнорожденная дочь Катарины, но точно не твоя.
Взбешенная ярлыком, приклеенным к ней этой женщиной, Александра повернулась, чтобы лицом к лицу встретиться с женой отца.
– Я не незаконнорожденная, – она четко выговаривала каждое слово, – а моя мама не...
– Агнесса, если ты еще раз откроешь свой рот, – перебил обеих лорд, – клянусь самолично вышвырнуть тебя из зала.
Агнесса? Пока женщина негодующе бормотала что-то, девушка во все глаза смотрела на нее. Неужели это кузина матери, которая после ее исчезновения вышла замуж за Байярда? Александра задумалась, вспоминая предупреждения Сабины. Конечно, это так, учитывая давнюю любовь кузины к Джеймсу.
Дождавшись, пока жена покорно замолчала, лорд повернулся к девушке.
– Я должен знать все.
Она взглянула на Люсьена, прижатого к полу слугами. Его глаза горели по-прежнему бешеным, неукротимым огнем.
– Освободите его.
Лорд посмотрел на гневное лицо поверженного противника, затем с иронией произнес:
– И дать ему еще один шанс перерезать мне горло?
– Я не собирался этого делать, – заметил Люсьен.
– А что, выпотрошить меня? – быстро отреагировал Джеймс, крайне удивив Александру.
– Нет, испугать.
Байярд вздохнул. Будто постарев на десять лет за эти несколько минут, он провел рукой по волосам, затем запустил пальцы в подстриженную бороду.
– Моя семья не виновата в смерти твоего отца, Люсьен. Уверяю тебя, Себастьян умер естественной смертью.
– Естественной для кого? – потребовал ответа де Готье. – Для тебя?
– Я слышал, будто у него не выдержало сердце.
– И что, я должен тебе верить?
Джеймс украдкой бросил взгляд на Александру, будто не мог прожить без нее ни секунды, затем вновь посмотрел на собеседника.
– Нет, это не похоже на тебя. Но когда ты вернешься в Фальстафф, твоя семья присягнет, что я не имею отношения к его кончине.
– А что случилось с домочадцами?
Байярд пробормотал ругательство, по крайней мере так подумала девушка – ей еще никогда прежде не приходилось слышать это слово.
– Ты не слышал, что я тебе сказал? – рявкнул Джеймс. – Мы живем в мире, твоя семья жива и здорова.
– Пока не увижу собственными глазами, не поверю.
Байярд воздел руки к небу.
– Освободите его, – скомандовал он. Недовольно ворча оттого, что жертву вырвали из их рук, мужчины осторожно поднялись, отходя от Люсьена, но готовые в любой момент снова наброситься на него.
«Вероятно, не все довольны миром, воцарившимся между Байярдами и де Готье», – поняла Александра, и эта мысль заставила ее похолодеть.
Одним движением Люсьен вскочил на ноги.
– Кто из де Готье заключил с тобой перемирие?
– Тот, кого считали наследником Себастьяна, – твой брат Винцент.
«Ну конечно, – подумал Люсьен. – Безрассудный Винцент, не знающий, что такое чувство ответственности».
Джеймс не все рассказал Люсьену, что-то не сходилось в его словах, в этом де Готье был абсолютно уверен. Если лорд не признается, он все равно узнает правду, вернувшись в Фальстафф.
– На каких условиях вы заключили сделку? Байярд явно не желал дальнейших расспросов, но все же сделал над собой усилие.
– Наша дочь, Мелисса. Мы планировали, что она и Винцент закрепят условия мирного договора своей свадьбой. Это будет весной будущего года.
– Де Готье женится на Байярд? – не веря своим ушам, переспросил Люсьен. – Никакой свадьбы не будет, – решительно проговорил он, раздувая ноздри и напрягая свое мускулистое тело.
Девушка, затаив дыхание, ожидала ответа отца.
– Твоя ненависть угрожает разрушить все хорошее, чего мы достигли, – горько промолвил Джеймс.
Люсьен стоял в позе уверенного в своей правоте человека.
– Не вижу пользы в том, чтобы спать с одной из твоих наследниц.
Вспоминая ночь после шторма, когда они последний раз были вместе, Александра не могла не поразиться жестокости его слов.
– Выгода – это мир, – возразил Джеймс. Де Готье рассмеялся.
– Слишком уж высока цена. Я думаю, что лучше война, чем жена из рода Байярдов.
– Ты отказываешься жениться на Мелиссе? Я правильно понял?
– Да.
Джеймс немного помолчал.
– Ну тогда Винцент, – наконец произнес он. – Это укрепит мир между нашими семьями и свяжет их.
Лицо Агнессы вспыхнуло.
– Моя дочь не выйдет замуж за безземельного дворянина, – воскликнула она. – Мелисса свяжет судьбу либо с наследником всего состояния и земель, либо вообще ни с кем.
– Она ни с кем не свяжет свою судьбу, леди Байярд, – произнес Люсьен. – Я не позволю Винценту жениться на вашей дочери, но и сам никогда не соглашусь на такой безумный брак.
– Ты дерзкий...
– Агнесса! – рявкнул Джеймс. Женщина повернулась лицом к мужу.
– Как ты позволяешь ему разговаривать со мной в подобном тоне?
Лорд указал рукой на лестницу.
– Вон!
Байярд нервно вертел головой, наблюдая, как жена лихорадочно подыскивала гневные слова, однако, в конце концов, промолчала. Негодующе фыркнув, Агнесса пошла по направлению к лестнице.
Дождавшись, когда она исчезнет, Джеймс вновь заговорил с Люсьеном:
– Хорошо. Не будет свадьбы, но что насчет мира? Будешь ли ты его соблюдать?
Де Готье ответил не сразу:
– Возможно, – произнес он, оставив искорку надежды у собеседника. – Но до тех пор, пока я не доберусь до Фальстаффа, не буду давать никаких обещаний.
Лицо лорда оставалось непроницаемым, но Александра почувствовала его беспокойство.
– Хорошо, договорились, а теперь иди. Девушка молила Бога, чтобы Люсьен взглянул не нее, дал хоть какой-нибудь знак, что не все кончено между ними, но он даже не взглянул в ее сторону.
Воткнув меч в ножны, он подошел к тюкам и поднял их. Открыв один, де Готье вытащил оттуда сложенное письмо.
– Послание леди Катарины ее тете и дяде, – проговорил он, держа листок так, чтобы Джеймс мог прочитать. – Оно объяснит, как появилась Александра.
«Другое письмо? – удивилась девушка. – И он молчал о нем?» Письмо Сабины, адресованное ей, осталось в доме Жака Лебрека, поэтому она боролась с искушением броситься вперед и выхватить письмо из рук.
Глаза Джеймса загорелись неистовым, страстным огнем.
– А Катарина? Где она?
Люсьен шагнул вперед, положил тюки к ногам Джеймса и вручил ему письмо.
– Она умерла.
– Умерла? – задохнулся Байярд. Все эти годы он лелеял надежду, что она жива.
Сердце Александры потянулось навстречу отцу. С уверенностью можно было сказать, что он очень любил ее мать и жестоко страдал от этой потери.
Отец развернул письмо.
– Что это за буквы?
– Арабская вязь, – ответил Люсьен. – Александра может перевести его для тебя.
– Арабское письмо?
– Да, после похищения из Корберри Катарину продали в рабство, и все эти годы она прожила в Алжире.
Внезапно лицо лорда побагровело, крылья носа то и дело свирепо раздувались, а крепко сжатые губы побелели.
– Тогда де Готье знали о ее местонахождении и ответственны за ее похищение.
Люсьен положил руку на рукоятку меча.
– Нет, нас обвинили ложно, – твердо заявил он. – С Катариной я встретился случайно.
Джеймс вперился в него взглядом.
– Он говорит правду, – произнесла девушка, выйдя вперед и встав рядом с отцом, втайне надеясь предотвратить назревающую ссору. Она посмотрела в аметистовые глаза Люсьена.
– Моя мама никогда не обвиняла де Готье в своем похищении.
– Кто же это сделал?
– Она не знала.
– И это оправдывает де Готье?
– Они невиновны, – убежденно произнесла Александра.
Убедить Джеймса было довольно трудно, судя по недоверчивому выражению его лица, однако, к счастью, он перевел разговор на другую тему.
– Ты сейчас направляешься в Фальстафф?
– Да, но не думаю, что мы на этом поставим точку, Байярд.
– А что нужно еще обсудить?
– Дьюмор Пасс.
Лорд отрицательно покачал головой.
– Это уже решено, Люсьен. Он принадлежит Байярдам.
– Возможно.
Джеймс сжал губы. Сдерживая гнев, он пнул тюки ногой.
– Что это?
– Приданое Александры.
Удивленная тем, что Люсьен ничего не взял себе из вещей матери, девушка заглянула ему в глаза.
– А как же твоя доля?
– Я уже получил ее, – холодно произнес он, скользнув по ее лицу глазами-льдинками.
Понимая, что де Готье сейчас уйдет и оставит ее одну с незнакомыми людьми, Александра шагнула вперед и сжала его руку.
– Поклянись, Люсьен, что ты не забудешь меня, – прошептала она, чтобы ее не услышал никто из посторонних.
Его глаза смягчились, в этом девушка была абсолютно уверена.
– Как же я могу? – проворчал Люсьен, затем немного отодвинул ее и повернулся на каблуках.
Он уже подошел к двери, когда Джеймс окликнул его. Люсьен посмотрел через плечо, не поворачиваясь.
– Ты увидишь, что в Фальстаффе произошли большие перемены. Прими их и будем жить в мире.
Де Готье на мгновение застыл на пороге, пытаясь понять тайный смысл слов Байярда, затем вышел.
Александра чувствовала, что у нее разрывается сердце. Вспомнив, что уже много раз давала себе клятву вести себя как взрослая женщина, а не как неразумный ребенок, она подавила в себе желание побежать вслед за Люсьеном. «Я его еще увижу, – убеждала себя девушка, – даже если мне придется идти к нему самой».
Один из рыцарей, шагнув вперед, встал перед Джеймсом.
– Милорд, когда он обнаружит, что от прежнего Фальстаффа осталась лишь призрачная тень он вернется.
Байярд кивнул.
– Я рассчитываю на это.
Изумленная и заинтригованная их диалогом, Александра дотронулась до руки отца.
– О чем говорит твой человек?
Джеймс повернулся лицом к девушке. Она замолчала, и он обнял ее за плечи и проговорил, не отвечая, однако, на поставленный вопрос:
– Добро пожаловать, дочь, я приветствую тебя в Корберри.
