Глава 10
Линн глубоко вздохнула и провела дрожащей рукой по юбке платья Белль для верховой езды. Никто не вышел, когда она подъехала к дому и, очевидно, никто не слышал, как вошла в холл. Белль сказала, что Браггетты сидели в гостиной, когда она уехала. Линн стояла, прислонившись спиной к стене в нескольких шагах от распахнутой двери. До нее доносились голоса. Очевидно, они все еще там.
В уголках глаз застыли слезы, а от сковавшего страха девушке было трудно дышать. Она сжала руки в кулаки. «Возьми себя в руки! Вы с Белль и прежде выдавали себя друг за друга, и никто не угадывался. У тебя нет причин бояться», – приказала она себе.
Из гостиной долетел незнакомый мужской голос, оторвав Линн от размышлений.
– Надеюсь, эта проклятая неразбериха скоро кончится и мы сможем забыть о нем и обо всем остальном.
– И займемся более приятными делами, например моей свадьбой.
– Ты определенно хочешь выскочить замуж за этого парня, Тесси.
– Трекстон, я люблю Джея и не понимаю, почему случившееся с папой должно что-нибудь изменить.
– Я тоже так считаю. Просто хотел сказать, что ты, похоже, слишком торопишься выскочить замуж, вот и все.
– Будет здорово снова устроить здесь званую вечеринку.
Линн узнала голос Трейса, произнесшего последнюю фразу и, вопреки сковавшему ее страху, почувствовала, как екнуло сердце. Конечно, она знала Трейса недостаточно хорошо, и Белль права, предостерегая ее. Однако Линн сильно сомневалась, что он может оказаться убийцей. Возможно, она ошибается, но будет надеяться и молиться, чтобы первое впечатление не подвело.
– Ну, сейчас или никогда, – она распрямила плечи и широко улыбнулась, входя в гостиную.
– Белль, – Тереза поднялась со стула и направилась к ней. – Где вы были?
– Немного покаталась верхом, – ответила Линн с улыбкой. С определением, кто из них Тереза Браггетт, проблем не возникло.
– Надеюсь, дорогая, вы не чувствовали себя покинутой, – сказала Евгения. – Но мы так давно не собирались вместе.
– О, что вы, миссис Браггетт, я все прекрасно понимаю, – Линн окинула быстрым взглядом каждого из братьев.
Брови Евгении удивленно поднялись.
– Вы же обещали называть меня Евгенией, помните?
Линн почувствовала, что начинает волноваться, и постаралась взять себя в руки. Говорила ли Белль, что миссис Браггетт нужно называть Евгенией? Линн не могла вспомнить и улыбнулась.
– Извините, Евгения, я забыла.
От миссис Браггетт не ускользнул тот факт, что глаза девушки задержались на Трейсе немного дольше, чем на остальных сыновьях, включая Трекстона.
– Мы как раз собирались выпить кофе, дорогая. Вы присоединитесь к нам?
– Ах, я… – глаза Линн перебегали с одного брата на другого. Могла ли она принять предложение? Трейс стоял у камина. Трекстона Линн узнала без труда. Он сидел развалившись на диване и был одет именно так, как описала Белль: кожаные брюки, жилет и сапоги. Его шляпа лежала поблизости на столике поверх сложенного кожаного ремня и кобуры. Линн посмотрела на остальных двух братьев. Она не помнила, что рассказывала Белль. Ее начинала охватывать паника. Был ли Тревис картежником? Или картежник Трейнор? Или Трейнор – пират?
Вопреки своему грубоватому внешнему внешнему виду, Трекстон очень изящно, хотя и лениво встал с дивана.
– Ваше место, мэм, – произнес он с усмешкой.
– Трекстон, веди себя прилично, – предупредила Евгения.
Линн прошмыгнула мимо него и заняла предложенное место, старательно избегая его взгляда. Белль права. Трекстон Браггетт казался негодяем. Но очень симпатичным.
На замечание матери брови Трекстона удивленно приподнялись.
– Но я так и делаю. Всего лишь уступил место. Евгения не могла сдержать улыбки.
– Просто веди себя хорошо.
– Слушаюсь, мэм, – Трекстон снова ухмыльнулся. Он опустился на диван рядом с Линн и вплотную занялся ею.
– Надеюсь, вы не слишком устали, чтобы проехаться со мной?
– Ах, я… – Линн вдруг почувствовала себя беспомощной и неуверенной. – Я не думаю, что это прилично, мистер Браггетт.
Трекстон, удивленный столь не в меру стыдливым ответом, уставился на гостью во все глаза. «Прилично» – не то слово, которое он ожидал услышать от Белль Сент-Круа.
Линн застенчиво улыбнулась Трейсу и переключила внимание на его мать.
– У вас очень красивый дом, миссис… я хотела сказать, Евгения. И если до сих пор я этого не сделала, – а зная Белль, Линн не сомневалась, что так оно и есть, – хочется поблагодарить вас за приглашение погостить и присутствовать на свадьбе вашей дочери.
– Моя дорогая, мы вам очень рады, – ответила Евгения.
– Вокруг не так уж много красивых девушек, – заметил Тревис и подмигнул Линн.
Она почувствовала, как зарделись щеки, и быстро отвела взгляд. Тревис. Белль сказала, что Тревис картежник и дамский угодник.
– Вы поможете мне подготовиться к свадьбе, – вставила Тереза. – У меня столько дел!
– С удовольствием, – Линн снова обвела взглядом братьев. Темноволосые, хорошо сложенные. Черты лица настолько похожи, что с первого взгляда невозможно отличить их друг от друга. Но если приглядеться, то и без учета одежды различие становилось заметным. У каждого свое выражение лица, свои особенности и характер. Но, конечно, если бы все были одеты одинаково, Линн вряд ли бы сумела отличить их, разве только Трейнора, выглядевшего моложе остальных. Линн чуть не засмеялась, вспомнив, как в юности они с Белль одевались одинаково, чтобы дурачить друзей.
– Трейс представляет меня на свадьбе, – сказала Тереза.
Линн нахмурилась.
– Представляет?
– Джею, моему жениху. Обычно это делает отец, но…
– О да, я поняла. Ваш отец убит всего лишь несколько недель назад.
В комнате вдруг стало очень тихо. Линн бросила быстрый взгляд на Трейса, словно искала поддержки. Хотелось услышать от него слова, способные рассеять подозрение и доказать невиновность ее отца. Но его взгляд стал вдруг холодным и устремился на что-то за ее спиной.
Она почувствовала, как напрягся Трекстон, чуть наклонился вперед и, положив руки на колени, уставился в пол. Линн обернулась и проследила направление взгляда Трейса. За ее спиной между двумя высокими окнами висел написанный маслом портрет, которого она раньше не заметила. Линн инстинктивно поняла, что это Томас Браггетт, хотя дети совершенно не были на него похожи. Браггетт оказался огромным сильным мужчиной, и больше годился для физического труда, чем на роль сенатора. У него были светлые волосы, а в голубых глазах отсутствовал даже намек на душевность и теплоту.
Линн снова посмотрела на Трейса и почувствовала, как ее захлестнуло отчаяние. Она физически ощутила исходящую от него враждебность, когда он смотрел на портрет своего покойного отца.
– Да, – наконец произнесла Евгения, – это правда. Но мы решили больше не вспоминать об этом, – она улыбнулась своим детям, хотя их лица так и стались мрачными. – Я не видела необходимости откладывать свадьбу Терезы и приезд сыновей.
– Возможно, мисс Сент-Круа не станет осуждать нас за несоблюдение приличий, – заметил Трекстон низким, грубоватым голосом. Он снова выпрямился и обратил на Линн суровый взгляд.
– Я не хотела… – Линн встала. – Простите, Евгения, я не хотела вызвать у вас неприятные воспоминания. А теперь, если позволите, я поднимусь в свою комнату переодеться.
– Дорогая, вам вовсе не нужно так поспешно покидать нас, – заметила миссис Браггетт.
– Мне бы хотелось прилечь, – Линн улыбнулась. – Наверно, каталась дольше обычного.
Трейс выпрямился, Тревис и Трейнор поднялись, только Трекстон остался сидеть. Все наблюдали, как Линн выходит из гостиной.
– Ну, мальчики, – через несколько секунд сказала Евгения. – Думаю, вам всем тоже пора переодеться. Уверена, на вас скопилось столько дорожной пыли, что на ней можно разбить сад. Так что разбегайтесь. В ваших комнатах все осталось по-прежнему. Я ничего не стала менять.
Тревис и Трейнор поцеловали мать в щеку и вышли. Тереза побежала распорядиться, чтобы Занна приготовила им ванны.
Евгения посмотрела на Трейса, который так и остался стоять перед камином. По глазам было видно – его мысли за сотни миль отсюда. Она перевела взгляд на Трекстона, все еще сидевшего на диване.
– А мужчины в Техасе разве не принимают ванну?
Его губы медленно растянулись в улыбке.
– Да, ма, техасские парни часто принимают ванну, но по чуть-чуть, – он ухмыльнулся и медленно встал. – Таким образом ты пытаешься намекнуть, что я грязный, или просто стараешься выпроводить?
– И то, и другое, – честно призналась Евгения. Он кивнул и вышел.
– Никогда не думала, что опять увижу это выражение в твоих глазах, Трейс, – тихо заметила миссис Браггетт, как только убедилась, что осталась наедине с сыном.
Трейс посмотрел на мать.
– Какое выражение?
– Свидетельствующее, что тебя заинтересовала женщина, вот какое.
Он покачал головой.
– Как всегда, стараешься сыграть роль свахи, верно, ма?
Евгения подошла и прикоснулась к руке сына.
– Трейс, все в порядке, его больше нет. На этот раз отец не сможет тебе помешать.
* * *
Трекстон задержался у двери в комнату гостьи. Он хмурился, черные брови сомкнулись на переносице. Сегодня утром Белль произвела на него сильное впечатление. Он решил, что это пылкая маленькая злючка, способная доставить много проблем. Трекстону еще не доводилось встречать такую женщину. И, определенно, ему не терпелось затащить ее в постель, если только она не станет посягать на его свободу.
Трекстон отошел на шаг от двери и снова остановился, услышав, как девушка тихо запела. Не веселую мелодию, чего следовало ожидать, учитывая впечатление, которое она произвела на него утром, а тихую, прекрасную и немного грустную. Трекстон всегда действовал основываясь на первом впечатлении, но теперь все больше убеждался, что первое впечатление о Белль Сент-Круа оказалось ошибочным.
– Огонь в крови, – с издевкой заметил он. – Скорее, теплое молоко.
У дверей в свою прежнюю комнату Трекстон снова остановился. На него нахлынули воспоминания о другом Трекстоне Браггетте, маленьком мальчике, который постоянно пытался сопротивляться суровому диктату отца и постоянно страдал из-за своей отваги. В двадцать лет Трекстон обручился. Он планировал жениться и уехать как можно дальше от «Шедоуз Нуар». Менее чем через год отец чуть не уничтожил его. Тогда он уехал из дома и до сих пор ни разу не возвращался. Но сейчас Томас Браггетт мертв и уже ничем не может повредить сыну.
Трекстон вошел в комнату, огляделся по сторонам и сразу же почувствовал, как начинает расслабляться. В комнате все осталось точно так, как сказала мать. Его комната. Трекстон подошел к открытому окну, распахнул скрытую дверь и вышел в галерею.
Колонна напротив была увита жасмином. Он склонился над перилами. Растение закрывало всю решетку, по которой они с Трейсом в детстве убегали из дома после того, как мама укладывала их спать. Они никогда не отваживались пользоваться наружней лестницей из страха, что отец может поджидать внизу. По какой-то причине им никогда не приходило в голову, что отец может поджидать у решетки, но этого никогда не случалось.
Достав из кармана жилета сигару, Трекстон откусил кончик и выплюнул его за перила. Сунул сигару в рот и полез в карман брюк за спичками. Достал одну, чиркнул серной головкой по неровной поверхности колонны. Тонкая спичка вспыхнула, прикрыв ее рукой, Трекстон поднес огонек к концу сигары и быстро сделал несколько затяжек, чтобы раскурить табак.
Прошлой ночью у него был долгий и тяжелый путь. Он мог бы сесть на пассажирское судно в Батон-Руж, но решил этого не делать. Морские суда считались отличным способом передвижения, но только не для Трекстона. Он никогда не путешествовал по воде, если можно было ехать другим транспортом. Однажды он чуть не погиб, путешествуя по Миссисипи, когда взорвался котел парохода. Трекстон оказался одним из счастливчиков, кому удалось спастись. И в дальнейшем он не испытывал желания рисковать жизнью. По крайней мере, на пассажирском судне.
– В сумерках поет Лорелле, поет Лорелле мне…
Внимание Трекстона привлекла распахнутая в галерею дверь… дверь в комнату Белль.
Медленно, не совсем понимая, зачем это делает, он подошел к окну. Оно было открыто, но плотные портьеры задернуты. Вдруг одна из них отодвинулась, и Трекстон оказался нос к носу с Белль Сент-Круа, которая при виде его замерла с протянутой рукой, вцепившись в ткань портьеры.
– Ах, мистер Браггетт… – пролепетала Линн, чуть не лишившись чувств. – Вы меня напугали.
Трекстон улыбнулся в полной уверенности, что она знала о его присутствии.
– Неужели?
Внезапно сообразив, что на ней ничего нет, кроме сорочки и панталон, Линн схватила штору, которую только что отодвинула, дернула на себя и прижала к груди.
– Мистер Браггетт, прошу вас, – она почувствовала, как запылали щеки. – Я не знала, что здесь кто-то есть, – Линн в отчаянии пыталась обернуть портьеру вокруг тела.
Всего лишь несколько мгновений назад, вспоминая свою первую встречу с Белль Сент-Круа, Трекстон ощущал прилив желания, но сейчас определенно этого не чувствовал. Только не к мисс Целомудрие и Скромность, кутавшуюся сейчас в портьеру. Он удивленно уставился на Линн. Что, черт возьми, произошло? Куда подевалась та маленькая фурия, только сегодня утром готовая свернуть ему шею и дать отпор любой дерзости? Трекстону был не по вкусу ее язычок, но пылкость, без сомнения, пришлась по душе. Он даже испытал непреодолимое желание уложить ее в постель.
Но это было тогда. Теперь его кровь была холодна как скованная льдом река. Трекстон нахмурился.
Может быть, дело в нем самом? Он решил попытаться еще раз. В конце концов, исходя из собственного опыта, который, кстати, был очень очень мирным, Трекстон знал: вспыльчивые женщины в постели – настоящие тигрицы, а он просто обожал страстных женщин.
Трекстон шагнул вперед, сократив расстояние между ними до шести дюймов, поднял руку и ласково провел пальцем по обнаженному плечу Линн.
– Вы уверены, что не знали о моем присутствии? – вкрадчиво спросил он.
Линн охнула и возмущенно отпрянула от нахала.
– Мистер Браггетт, прошу вас!
Трекстон убрал руку и отступил назад в галерею.
– Извините, – он развернулся и с оскорбленным видом побрел в свою комнату. Что, черт подери, происходит? Оглянувшись, бросил взгляд на окно Белль. Очевидно, первое впечатление о Белль Сент-Круа ошибочно. Она вовсе не пылкая тигрица. И не дерзкая злючка. Она леди. Чертовски добродетельная, чопорная и целомудренная леди. Но недавний прилив желания оставил в памяти неизгладимый след, хотя сейчас Трекстон охладел. Он плотно задернул портьеры, собираясь принять ванну и размышляя о девочках из «Золотого Руна». В прежние времена они считались самыми красивыми во всем квартале. Трекстон улыбнулся, вспоминая о временах, проведенных в борделе. Может, вечером съездить в город?
Белль прижалась к двери офиса Томаса Браггетта и окинула взглядом лестницу и улицу. Вокруг не было ни души. Никто ее не преследовал. Вздох облегчения сорвался с губ, она расслабилась.
Офис располагался за полдюжины кварталов от отеля. Днем, когда Белль приходила сюда осмотреться, путь показался приятной короткой прогулкой. Но тогда ярко светило солнце. Казино были закрыты, а магазины, наоборот, открыты. Она шла среди порядочных людей, прогуливающихся по тротуарам. Теперь она, казалось, единственный приличный человек на улице, а несколько окутанных тенями кварталов пути показались бесконечно длинными.
Дважды по пути к офису Браггетта к Белль подходили мужчины, вывалившиеся из двери казино. Они были настолько пьяны, что едва держались на ногах, но в то же время не настолько, чтобы не обратить внимания на девушку.
Первого мужчину Белль отшила, стукнув зонтиком по голове. К счастью, она догадалась захватить его именно на такой случай. Второй мужчина, уверенный, что она – именно то, что нужно для чудесного завершения вечера, вообще не нуждался ни в каких возражениях со стороны Белль. Он, покачиваясь, направился в ее сторону, но, не успев ничего сказать, споткнулся и упал лицом на дорогу. Несостоявшийся кавалер так и остался лежать на мостовой, а Белль поспешила вперед.
Девушка покрутила шарообразную ручку. Та не поддалась. Белль снова нажала на ручку и покрутила ее. Опять никакого результата.
– Черт! – одинокое ругательство повисло в ночном воздухе.
Она снова бросила взгляд на улицу и с облегчением увидела, что поблизости никого нет. Очевидно, дверь заперта. Белль обернула кулак накидкой и ударила по стеклу на двери. Стекло разбилось, несколько осколков со звоном упали на пол комнаты.
– Эй, Чарли, ты слышал звон стекла? Белль затаила дыхание.
– Нет.
– А мне показалось, что-то разбили. Неужто Морт припрятал от нас бутылку и разбил ее?
– Не-е, Морт пошел к Седи, – мужчина проковылял мимо лестницы. – Пойдем, сами купим выпивку.
Белль облегченно перевела дыхание, но, сообразив, что некогда расслабляться, просунула руку сквозь дыру в стекле и отперла дверь. Она быстро шмыгнула внутрь и осмотрелась по сторонам. Лунный свет, проникающий сквозь окно, освещал интерьер комнаты. У дальней стены – огромный письменный стол, перед ним два стула. У северной стены стояли в ряд несколько конторок. Она обернулась. Камин встроен в южную стену, перед ним стол с несколькими графинами и стаканами и два стула. Напротив стены, выходящей на улицу, еще три конторки, между ними втиснут письменный стол поменьше. Место, где стояли конторки, огорожено стойкой.
Белль в отчаянии посмотрела на столы и конторки. Как обыскать их за одну ночь? До рассвета не управиться и с половиной дела. Белль сняла накидку, бросила ее на стул и выдвинула первый ящик. Господи, понадобится целая вечность, чтобы перечитать все материалы, и это при лунном свете! Кроме того, в ящике царила полная неразбериха. Все папки перемешаны. Очевидно, кто-то уже обыскивал офис и, вероятно, ничего не нашел.
Она услышала приглушенный стук, словно что-то ударило в стену, за стуком последовало тихое шуршание. Затем все стихло. У Белль замерло сердце, она чуть не задохнулась от страха. Стараясь сохранить спокойствие, застыла в ожидании.
Больше никаких подозрительных звуков не последовало, и постепенно сердце Белль забилось в нормальном ритме. Дыхание выровнялось, руки перестали дрожать.
– Наверное, крыса.
Белль вытащила из ящика кипу папок, разложила на столе и быстро просмотрела. В них не было ничего, что могло оказаться полезным.
Через полчаса все содержимое ящиков стола Томаса Браггетта было свалено на его крышке. Белль в отчаянии топнула ногой.
– Должно же здесь что-то быть! Этот человек был мошенником, по крайней мере, так говорили, – она занялась конторками, расположенными у письменного стола. Белль выдвинула ящик и принялась просматривать папки. В основном, доверенности, документы о займах и старые квитанции на грузы. Ничего интересного. Просмотрев несколько папок, Белль оставила это занятие.
Она скрестила руки на груди и начала делать то, что делала всегда, когда сердилась или была в отчаянии – расхаживать по комнате.
Вперед-назад, десять шагов на север, девять на юг. Шаги приглушала дорожка, лежащая вдоль стойки.
На двадцать первом шаге носок туфли зацепился за дорожку, и Белль чуть не упала, но успела ухватиться за стойку.
– Черт побери! – она выпрямилась и со злостью посмотрела на дорожку, залитую лунным светом.
– Проклятая штука! – она расправила дорожку ногой. Под ворсистой поверхностью отчетливо ощущался бугорок. Вдруг Белль вспомнила рассказы, которые читала в детстве. В них говорилось, что белые поселенцы, проживающие на индейских территориях, выкапывали под домами погреба, скрывая их дверью в полу. Они использовали их как кладовки, а также как укрытие во время набегов индейцев. Возможно ли такое? На втором этаже? Белль опустилась на колени и отвернула дорожку. Пол под нею был выложен паркетом и покрыт темным лаком. Она провела рукой по гладкой поверхности. Пальцы нащупали выступ, проходящий поперек планок паркета.
– Есть! – Белль зажала рукой рот и в испуге посмотрела на дверь, в полной уверенности увидеть там кого-нибудь. Затем принялась ощупывать пол в поисках запора, чтобы открыть дверцу. Это заняло несколько минут, но наконец она нашла то, что искала. Сидя на полу с задранными юбками, раскинув ноги по обе стороны от маленькой дверцы, Белль потянулась в темную дыру, но помедлила. Рука замерла над темным отверстием. А если Томас Браггетт не пользовался тайником в полу? Вдруг какой-нибудь зверек устроил себе здесь жилище? Или притаился выводок мышей или крыс? Она быстро прочитала короткую молитву и просунула руку в дыру. Пальцы коснулись чего-то холодного и гладкого. Шкатулка. Она царапнула ногтем – небольшая металлическая шкатулка.
– Вот оно, папа, – прошептала она чуть слышно. – Должно быть, это именно то, что я искала, – Белль просунула руку под дно шкатулки, подцепила ее и вытащила из тайника. Поставила на пол, быстро закрыла тайник и положила дорожку на прежнее место.
Белль поднялась на ноги и отнесла находку на письменный стол у окна. Крышка была заперта на маленький замок.
– Черт побери, черт побери и еще дважды черт побери, – девушка оглянулась в поисках чего-нибудь, чем можно сломать замок. Взгляд остановился на каминной кочерге. Белль схватила ее и поморщилась. Не этой ли кочергой убили Томаса Браггетта? Снова посмотрела на кочергу, представила ее всю в крови и чуть не выронила.
– Белль, ради Бога, прекрати, – упрекнула она себя и крепче сжала металлический прут. – Ты ведешь себя как дура, – просунула конец кочерги в тонкую дужку, и замок сразу же сломался.
Белль быстро перебрала аккуратно сложенную стопку бумаг, хранившихся в шкатулке, хотя знала, что у нее нет времени читать их здесь. Прошло уже слишком много времени с тех пор, как она ушла из отеля, а этот проклятый администратор, казалось, следил за каждым ее шагом. Ей вовсе ни к чему вопросы, почему она так поздно разгуливает одна. Этот человек, должно быть, вечно сует нос не в свои дела.
Белль засунула бумаги в карман накидки, поставила шкатулку на одну из полок. Повернулась уйти, но помедлила. Если ее оставить здесь, кто-нибудь обязательно заметит и поймет, что в офисе побывали чужие. Перевела взгляд на гору папок, сваленных на письменном столе Браггетта, на разбитое окно. В любом случае, скрыть проникновение в офис не удастся.
Выйдя из офиса, Белль несколько секунд постояла наверху лестницы, огляделась по сторонам и прислушалась. Из ближайшего казино доносились звуки музыки, но пьяных голосов не было слышно. Она вышла на улицу.
– Эй, малютка, куда ты так спешишь?
Из темноты возникла рука, длинные пальцы вцепились в руку Белль и выдернули из тени, отбрасываемой крышей на тротуар, с такой силой, что девушка чуть не упала.
Белль попыталась вырвать руку из сильной хватки напавшего мужчины. Тот упал вперед и чуть не раздавил Белль, которая попятилась назал под тяжестью его веса, но на ногах устояла.
На мужчину упал свет из окна казино. Угловатое лицо было все изрезано глубокими морщинами, а маленькая голова казалась смешной на могучей шее. Щетина покрывала отсутствующий подбородок и провалившиеся щеки, верхняя губа скрывалась под пышными усами, лохматые брови пучками торчали над глазами, такими маленькими и глубоко посаженными, что напоминали крохотные бусинки.
Белль передернуло от отвращения.
– Отпустите меня, – потребовала она, с силой дернув руку, и снова мужчина потерял равновесие.
– Проклятая шлюха, думаешь, удастся сбежать от меня? – его пальцы сильнее сжали руку Белль.
– Шлюха?! Да ты… ты… – от захлестнувшей ее злости девушка сразу позабыла о страхе и осторожности. Она изо всех сил толкнула мужчину, стараясь вырваться.
– Утихомирься, милашка. У меня есть деньги. Не обращая внимания на боль, Белль яростно задергалась, силясь вырваться.
– Послушай, ты, идиот, я не шлюха! – она снова попыталась увернуться, но ничего не вышло, только запуталась в своих юбках. – Да отпусти ты меня, черт бы тебя побрал! – Белль замахнулась на него свободной рукой.
Мужчина поймал ее за запястье и заломил руку за спину. Боль пронзила Белль. Хулиган рассмеялся, услышав сдавленный крик.
– Вот так-то лучше. Я люблю смирных шлюх. А теперь, – он приблизил к ней свое лицо, – как насчет маленького поцелуя старине Джикеру, прежде чем мы отправимся к тебе?
Белль изо всех сил наступила каблуком мужчине на ногу.
– А этого не хочешь?
– У-у… маленькая сучка! – он притянул Белль к себе и схватил за плечи. – Я же сказал – хочу, чтобы ты меня поцеловала.
От него пахло дешевым виски и табаком. Белль передернуло от отвращения.
– Мне плевать на то, что ты хочешь, урод, – выпалила она, стараясь освободиться. Девушка приготовилась издать душераздирающий вопль, когда из темноты вдруг раздался резкий угрожающий голос:
– Отпусти ее.
