Глава 10
Закутавшись в мягкие шерстяные одеяла, Лаура сидела в доме Кавалли у окна. День только начинался. Над лагуной клубился густой туман и белыми змейками струился вдоль каналов и улиц, подбираясь к серым высоким зданиям. Шпили церквей будто плавали в облаках. Из тумана, подобно призракам, появлялись уборщики улиц со своими метлами на изогнутых ручках. По Большому каналу скользили несколько барж, груженых пресной водой и лесом. Трубы каминов дымились.
Лаура прижалась щекой к прохладному камню. В этот час Венеция, действительно, оправдывала свое прозвание — Наиспокойнейшая. Город был похож на безмятежную, исполненную достоинства мадонну, кутающуюся в плащ тумана. Лауру тянуло запечатлеть все на бумаге, изобразить плывущие в облаках шпили и трубы каминов, но она сдерживала себя. Стоит карандашу коснуться листа, как вихрь мыслей и чувств вырвется из души и превратит мирный рассвет в ад, где царят жестокость и насилие.
Она поежилась и бросила взгляд на Ясмин, преспокойно спящую на кровати в комнате для гостей. Сама Лаура так и не сомкнула глаз, опасаясь, что кошмар станет преследовать ее и во сне.
Из окна, расположенного ниже, донеслись сердитые голоса. «Это голоса Сандро и Марка-Антонио!» — узнала Лаура. Страж Ночи застал сына на месте преступления — отвратительного, мерзкого преступления, поэтому их отношения уже никогда не будут прежними.
Лаура не питала жалости к юноше: он заслужил гнев отца, да еще и кое-что похуже! Но боль за Сандро терзала сердце девушки. Как, должно быть, ужасно узнать, что родной сын способен на подобную жестокость!
Лаура облачилась в узорчатое шелковое платье тускло-золотистого цвета, найденное в сундуке возле кровати, и, не обуваясь, поспешила вниз, по холодным мраморным ступенькам в кабинет Сандро. Может быть, ей удастся хоть немного успокоить его, сообщив, что Марк-Антонио намеревался всего лишь припугнуть жертву и что Адольфо явился причиной неожиданного изменения задуманного. Кроме того, Лаура считала необходимым рассказать Стражу Ночи, что юнцы напечатали те отвратительные листовки в мастерских Альдуса.
Она тихонько постучала и, не дожидаясь ответа, вошла в кабинет. Сандро стоял, опершись руками о стол. Он был в ярости. Оба, отец и сын, выглядели уставшими, оба были небриты и под глазами обоих залегли темные круги.
И Кавалли-старший, и его отпрыск посмотрели на девушку.
Лаура не удостоила Марка-Антонио взглядом и обратилась к его отцу:
— Мой господин, — сказала она, — мне нужно кое-что рассказать вам относительно прошлой ночи.
Лицо Сандро смягчилось.
— Вам, наверное, следует оставаться в постели!
— Мне не спится! Я поспешила прийти, мой господин, полагая, что вам совершенно необходимо знать: Марк-Ант…
Произнести имя до конца Лаура не смогла.
— Ваш сын не намеривался причинить мне… э… зла, — закончила она фразу.
Марк-Антонио облегченно вздохнул.
— Я же говорил!..
— Молчи! — оборвал его Сандро. — Он утверждает, что хотел лишь напугать вас. Это правда? — Кавалли перевел взгляд на девушку. Теперь его взгляд был другим — испытывающим, пронизывающим насквозь, зорко отмечающим малейшую фальшь.
— Это так, — подтвердила Лаура. — Когда… дело приняло… э… неприятный оборот, он, действительно, стал возражать.
— Видишь, отец?
Марк-Антонио явно обрадовался неожиданной поддержке.
— У меня были самые лучшие намерения! Я лишь хотел, как и ты, чтобы Лаура отказалась от принятого решения стать куртизанкой, — поспешно добавил он.
Удивленный таким оборотом дела, Сандро смотрел на сына широко открытыми глазами. «Интересно, — подумала Лаура — а действительно ли Марк-Антонио руководствовался столь благими побуждениями? Или же…»
Ей вспомнились его слова: «Я хочу, чтобы она пережила… все в полной мере, испив чашу страданий до дна». Нет, юноша хотел наказать ее, отомстив за то, что она посмела его отвергнуть! Украдкой от приятелей он шепнул ей тогда на ухо: «Пожалеешь, сука, что не приняла мое предложение!» Нет, не спасти ее от публичного дома мечтал прошедшей ночью Марк-Антонио!
И все же если эта ложь хоть немного смягчит страдания Сандро, пусть именно так он и думает.
— Довод весьма сомнительный, — сказала девушка, — и ваш сын заслуживает осуждения. Но вот, что касается… э… неприятного оборота дела…
— Неприятного оборота дела? — взорвался Сандро, и на его скулах заиграли желваки. — Вы едва избежали изнасилования, но все же подверглись зверскому нападению, свидетелем которого я стал. Вы могли умереть, Лаура, это вы понимаете? И каковы бы ни были мотивы недостойного поведения, мой сын несет за него ответственность.
Лаура опустила глаза.
— Вы должны выдвинуть против напавших на вас юнцов обвинение, — грозно приказал Страж Ночи. И для моего сына, пожалуйста, не делайте исключения.
Марк-Антонио насторожился, в глазах его вспыхнула обида.
— Требовать смертного приговора для отпрысков таких знатных семейств Венеции безнадежно, но изгнания добиться можно, — добавил Кавалли-старший.
Глаза Сандро сверкнули, когда он обратился к сыну:
— Независимо от приговора, ты немедленно отправишься в Швабию, чтобы заниматься там торговыми делами.
— В Швабию? — Марк-Антонио подался назад, словно отец стал угрожать ему ножом. — Да это же на окраине мира!
— Вот именно! — подтвердил Сандро. — Только там тебе сейчас и следует находиться.
Сын бросил на отца злобный взгляд.
— А если я откажусь поехать туда?
Тень набежала на лицо Сандро, в лице появилось нечто страшное, глаза загорелись. Казалось, от гнева он внезапно стал выше ростом — так безобидное, на первый взгляд, облако превращается в грозовую тучу.
— Попробуй только, Марк-Антонио! — негромко и зловеще произнес он. — Попробуй меня ослушаться! Я тебя свяжу, суну в рот кляп и брошу на борт судна!
Из легких юноши словно выкачали воздух. Он съежился и побледнел. Марк-Антонио по-прежнему был красив, но его красоту уже тронул тлен увядания, подобно тому, как холод заставляет увянуть свежий цветок. Жизнеутверждающая сила отца только усиливала это впечатление.
— Отправишься сегодня с вечерним приливом, — принял решение Кавалли-старший. — Иди к себе и собери вещи!
Сын сделал над собой усилие. Он уже собирался отказаться, но что-то в выражении лица Сандро остановило его. Резко повернувшись, Марк-Антонио вышел из кабинета. Проходя мимо Лауры, он шепотом выругался, но девушка и бровью не повела, хотя похолодела до мозга костей. Его брань, оскорбление, резкий запах пота, вина и моря вызвали в памяти страшные воспоминания о прошлой ночи. «Держись, — сказала она себе. — Стоит только хоть немного дрогнуть, поддаться чувствам, и ужас пережитого сломит тебя окончательно». Девушка вспомнила, как старинные фрески рассыпались вскоре после появления первой, едва заметной трещинки.
Лаура смотрела на Сандро и вспоминала, как он выложил целое состояние за ее девственность и как она испугалась его страстных объятий. Бесцеремонностью обращения он пытался ее запугать!
Девушка вспомнила его необыкновенную нежность, жар его ласк, сладкое вино поцелуев… Вспомнила, как из требовательного развратника он превратился в нежного соблазнителя. Если бы им не помешали, она отдалась бы его ласкам совершенно. От этой мысли у Лауры перехватило дыхание.
—… необходимые для ареста бумаги, — проговорил Сандро.
Ничем ни примечательные, хотя и не совсем привычные фразы вернули ее к действительности. Лаура покраснела. — Извините, мой господин. Я не слушала вас, думая о своем.
— Я говорил, нужно составить необходимые документы, чтобы арестовать ваших похитителей.
Девушка закрыла лицо руками.
— Нет!
— Что?!
— Я не стану выдвигать против них обвинений.
— Эти юнцы — злодеи, негодяи… Они же пытались…
На миг Лаура представила юных аристократов прикованными к веслам галеры. Все они числом тридцать один зло смотрели на нее, кроме того девушка представила, как она пытается добиться справедливого суда над сынами Венеции.
— Ничего не выйдет! Кто-кто, а уж вы должны это понимать, — уныло произнесла Лаура. — Высокий суд отнесется к показаниям куртизанки с презрением. Моя мечта оказаться принятой в Академию станет невозможной. Но даже если я буду принята, никаких заказов не последует, если я задену интересы знати. Так надо ли променять все свои мечты на сомнительное удовольствие мести? Нет, мой господин! Я не стану выдвигать против них никаких обвинений.
— Но это просто глупо! Вы, что же, желаете покупать себе успех продажей тела и молчаливым покрытием преступных деяний?
В кабинете повисло напряжение.
— Мой господин, давайте больше не будем об этом говорить. Лучше я вам расскажу кое-что об Адольфо.
Сандро стиснул кулаки так, что побелели костяшки пальцев.
— Да?
— Те листовки… их отпечатали в мастерской Альдуса. А что касается Адольфо… это он собирался… э… изменить первоначальный замысел Марка-Антонио, и думаю, этот человек способен совершить и любое другое преступление.
Лаура содрогнулась.
Кавалли стоял неподвижно, но девушка поняла, что мысли собеседника потекли уже совсем в ином направлении — ей удалось заставить его сменить тему разговора.
— Нужно проверить это, — согласился, наконец, он.
Лаура вздохнула.
— Но этим займусь я, — поспешно добавил Сандро, — вам же не стоит беспокоиться, вы еще не оправились от потрясения. События прошлой ночи…
— Да, — сердито перебила его девушка, — давайте поговорим о прошлой ночи. Почему вы ушли? Почему оставили меня?
Лаура и сама не ожидала от себя такой пылкости речи.
Кавалли вздрогнул, вся его поза: опущенные плечи, угрюмые морщины, собравшиеся на лбу, свидетельствовали о том, что Страж Ночи вполне сознает свою вину.
— Лаура…
Он вышел из-за стола и протянул к ней руки.
Девушке вдруг показалось, что это… другие руки… жадные, липкие… касаются ее тела. Она отшатнулась.
Сандро оцепенел, глаза его округлились от изумления.
— Они заплатят мне за вашу боль!
В глазах Лауры читалось страдание.
— Мой господин, я не хотела вас обидеть. Просто… я не могу позволить, чтобы кто-то касался меня сейчас. Может быть, пройдет еще немного времени, я забуду жестокие впечатления случившегося, но пока…
— Простите меня, Лаура, — на этот раз Страж Ночи перебил девушку, — и поверьте: если бы я знал, что именно случиться, ничто бы не заставило меня…
Невероятно, он покраснел!
— Я бы вас не покинул, — закончил Сандро.
— Почему же вы ушли и так долго не возвращались?
Лаура вспомнила озабоченное выражение лица Джамала и его настойчивость.
— Что случилось? — повторила она свой вопрос.
— Браво, напавший на вас, умер.
Черты лица Кавалли напряглись, морщины у рта обозначились резче. Небритое лицо делало Сандро мрачным и угрюмым.
Новость, сообщенная Стражем Ночи, поразила девушку. Пальцы вцепились в ворот платья.
— Нет, — прошептала она. — Боже, это я его убила!
— Вы не виноваты, — поспешил успокоить ее Сандро. — Он выздоравливал, даже пришел в сознание и начал говорить.
Глаза Кавалли потемнели от гнева.
— Его закололи в больнице.
Лаура почувствовала, как от лица отхлынула кровь.
— Но кто? Зачем?
— Не знаю, но меня не покидают подозрения, что это все тот же негодяй, который совершил и два предшествующих убийства. Браво, видимо, знал о готовящемся против дожа заговоре и убийце нужно было заставить его замолчать, прежде, чем он расскажет обо всем мне.
Девушка опустилась в стоящее рядом кресло. Она видела: Сандро недоволен и крайне огорчен бесплодностью своих усилий и тщетностью расследования. Невольно она поддалась унынию собеседника.
— Когда я пришел в больницу, Винченте Ла Бокка находился при смерти, — горько добавил Стаж Ночи.
Лаура вздрогнула. Как же этот человек мучается! Как корит себя! Она знала, о чем думает сейчас ее спаситель: пока он забавлялся с ней в Доме Свиданий, злодей, успешно ускользающий от него уже несколько недель, нанес еще один смертельный удар.
— Он что-нибудь успел сказать вам перед смертью?
Лаура испытывала острую потребность знать обо всем в подробностях.
— Да, но я ничего не смог понять. Что-то о… — Сандро замолк и покачал головой. — Впрочем, это дело Стража Ночи и я не вправе обсуждать его с посторонним человеком.
Лаура вскочила, позабыв обо всех своих ужасных испытаниях.
— Так я для вас, оказывается… посторонний человек! — в ее голосе звучали возмущение и обида. — Я для вас, на самом деле, всего лишь посторонний человек, мой господин?
Сейчас перед ней вновь стоял тот сдержанный и бесстрастный Сандро Кавалли с непроницаемым выражением лица, которого она знала и прежде и который так ее всегда возмущал.
— Да, — ответила он, — вы посторонний человек и не должны вмешиваться в ведомое мною расследование.
— О, понимаю!
Как всегда, когда ее переполняли чувства, Лаура беспокойно заметалась по комнате — как белка в клетке.
— Всего лишь посторонний человек! — не унималась она.
Лаура остановилась перед Сандро и, встав на цыпочки, посмотрела прямо ему в глаза.
— Это же я дала вам первую ниточку, когда вы не знали, что и думать об убийстве Моро! Это же я настолько близко подобралась к правде, что на меня дважды было совершено покушение! Это же благодаря мне вам удалось схватить браво!
— Лаура!
Сандро отступил на шаг, удивленный ее прямотой и, как ни странно, даже обрадованный этим взрывом возмущения. Глаза его сияли, губы расплылись в улыбке.
— Все это правда, но…
— Я еще не закончила, не перебивайте меня! — потребовала девушка и… замолчала.
Чтобы высказать то, о чем подумалось, ей потребовался весь запас решимости и смелости. Но суть заключалась именно в этом.
— Подлинная причина того, что я заслуживаю право знать все о вас и ведомом вами расследования, согласно моему разумению, обосновывается событиями, случившимися прошлой ночью: мы едва не стали любовниками!
Второй раз за это утро, а возможно, и за всю свою жизнь, Сандро Кавалли покраснел, как рак.
— Нет, — ответ последовал слишком быстро. — Подобное не может быть тому причиной.
— О?!
А девушке так хотелось добиться от него признания, что прошлой ночью его железная сила воли уступила глубокому порыву чувства! Еще пять минут — и он впустил бы ее в свое сердце! Навечно!
— Так мне это показалось или приснилось? Вы же касались меня, целовали мои губы, грудь?
Да, его броня дала вчера трещину! Плечи Сандро слегка дрогнули.
— Или это были не вы? — безжалостно продолжала Лаура, — не вы стонали, когда я ласкала вас? И это не вы шептали мне на ухо любовные признания?
— Ничего такого я вам не шептал!
Праведная ярость Стража Ночи заставила Лауру улыбнуться.
— Нет, это были вы, мой господин! Вы говорили, что я вас терзаю и что вы хотели бы взлететь со мной в небо и умчаться туда, где никогда не заходит солнце, и что ни одну женщину вы не желали по-настоящему, пока не встретили меня.
Сандро пребывал в полнейшем смятении. Эти слова вечно будут жечь ему душу и лягут шрамом позора на совесть. Неужели девушка не знает, что в порыве страсти мужчины становятся красноречивы? Такая женщина, как Лаура, никогда не полюбит его искренне. Ее отклик на проявленную им нежность, притворную или неподдельную, неважно — игра мужского воображения, как и ее стоны наслаждения. Как может она желать старика.
«Нет, — подумал Сандро. — Нужно все отрицать». Та ночь была лишь уроком, так необходимым Лауре. Он не сгорал от желания, нет. Этого просто не могло быть. Ему необходимо остановиться, чтобы не влюбиться в эту женщину до безумия. Ей требуется от него лишь мимолетная страсть, способная окупить уплаченные за ночь любви деньги. Если не удержаться сейчас, можно окончательно сойти с ума и безумие поглотит его, он потеряет остатки разума и с чем останется?
Лаура позволила себе зайти слишком далеко. Мужская гордость Сандро требовала немедленно поставить девушку на место.
— Не будьте наивной! — ответил Кавалли. Он повернулся к камину, где догорали последние угольки, потому что не мог лгать ей, глядя прямо в лицо. Слова, которые он собирался произнести, казались ему жестокими, но необходимыми.
— Вы заблуждаетесь относительно мотивов моих поступков. Дорогая моя девственница, в действительности, дело заключалось лишь в том, что мне хотелось показать вам неприглядную, но неизбежную сторону жизни куртизанок. Так что, признаться, цель у меня была такая же, что и у Марка-Антонио. Своим грубым поведением я хотел вынудить вас покинуть публичный дом, отказавшись от принятого решения.
— Вы не играли, — тихо произнесла Лаура, словно и не собиралась спорить с ним. — Вы были нежным, ласковым и…
— Проклятие!
Даже не глядя на девушку, Сандро чувствовал ее боль и обиду.
— Лаура! Вы стали жертвой разыгранного мною фарса. Я забавлялся, ваши чувства были для меня в ту ночь игрушкой. Мне хотелось показать вам, что куртизанка всегда зависит от милости того, кто заплатил за ночь с ней. Одни станут вести себя по-скотски, другие проявят нежность, но в любом случае, у вас не будет никаких прав. Как бы не использовали ваше тело, ощущения, чувства, вам останется лишь одно — подчиниться!
— Не верю, — тихо, с отчаянием вымолвила Лаура. — Прошлой ночью были проявлены не только грубость и нежность. Вы желали меня!
— Я не желаю сейчас вас, Лаура, — выдавил из себя очередную ложь Кавалли, — и никогда не желал. Прошлой ночью, повторяю, я разыгрывал фарс, вознамерившись преподнести вам урок.
Несколько бесконечно долгих минут Лаура сидела молча, глядя на угасающее пламя камина. Человек, гасивший на улице фонари, прокричал время. Девушка чувствовала себя так, словно очнулась после тяжелой болезни. Сначала острая боль захватила лишь самый край сознания, но вскоре распространилась и заполнила все ее существо невыносимой мукой.
— Понимаю, — голос Лауры прозвучал на удивление спокойно.
Ее самообладания хватило даже на то, чтобы встать перед ним и сделать реверанс. Будь он проклят! Почему же этот мужчина не смотрит на нее?
— Простите, мой господин, я была столь глупа и легковерна, что не поняла ваших благих намерений.
Внимание Стража Ночи, казалось, было полностью поглощено созерцанием красновато-золотистого гобелена, висевшего на стене.
— Мне не нужны ваши извинения, мадонна.
Лаура заморгала: ее слова были данью вежливости, его же показались грубостью.
— И все же, прошу вас принять мои извинения.
— Я бы предпочел услышать, что вы не вернетесь в Дом Свиданий.
— Я не вернусь.
Наконец-то Кавалли обернулся, удивленный, довольный.
— Это хорошо! — в его глазах девушка заметила искры торжества.
— В сложившихся обстоятельствах это единственное верное решение, — несколько убавила его восторг Лаура.
Сандро помолчал. Казалось, он пребывал в нерешительности.
— Значит, вы из-за трентуно приняли такое решение?
Лаура колебалась. Оставить стезю проституции она решила еще до похищения, подумав, что Сандро прав и ей стоит попробовать найти какую-нибудь другую возможность оплачивать свои занятия живописью. Но если сейчас признать, что это именно он повлиял на ее решение, как же распустит хвост и раздуется от самодовольства этот павлин! Ну уж нет, такой радости она ему не доставит!
Лаура скромно ответила:
— У меня, как у постороннего вам человека, нашлись для этого свои причины, вовсе не связанные с вами, мой господин.
Она обрадовалась, увидев, как померк свет в его глазах.
— В любом случае, оставайтесь в моем доме, — сказал Сандро. — Я вам дам служанку и пришлю компаньонку. В вашем распоряжении будет весь четвертый этаж, и…
— Нет, — спокойно отвергла его предложение Лаура.
Кавалли настороженно уставился на нее.
— Нет? — переспросил он.
— Вы не ослышались, мой господин, именно это я и сказала: нет!
Она направилась к выходу и у самой двери обернулась.
— Как только Ясмин проснется, мы сразу же отправимся в монастырь. Сейчас для нас это самое безопасное место.
— Ну что ж, тоже неплохое решение, — согласился Кавалли.
Казалось, он как-то сразу сник и постарел.
— Так будет лучше, мой господин, постарайтесь понять меня правильно, — добавила Лаура. — Вы здесь живете так… спокойно, у вас такая размеренная жизнь. Все вещи стоят на своих местах и слуги давно привыкли к заведенному порядку, раз и навсегда установленному хозяином. Я буду только мешать вам и вносить путаницу. Я неаккуратна, не придерживаюсь никакого распорядка, случается, бываю одержима работой над какой-нибудь очередной картиной. Вы просто не вынесете моего присутствия в своем доме, я знаю это. Зачем же вам себя обременять?
— Ну что ж, тогда я хотя бы прослежу, чтобы вас отвезли в монастырь в моей гондоле. И разумеется, я пошлю с вами охрану.
— Нет, этого не требуется, мой господин! Монастырь — место уединенное, там безопасно. Пусть уж ваши люди не оскверняют обитель бряцанием оружия.
Кавалли насупился.
— Полагаю, вы шутите? Будьте уверены, мои люди последуют за вами в монастырь.
Он отвернулся.
Душу Лауры переполнила щемящая грусть. Ей чудилось, что их… знакомство — даже про себя назвать дружбой сложившиеся между ними отношения она не решалась — подходит к концу. Страж Ночи был таким нетерпеливым и легко гневающимся человеком, таким властным и непреклонным… однако — она чувствовала это — ей будет не хватать его глубоко скрытой нежности, его твердого характера, а больше всего — порыва чистого и наивного романтизма.
— Только позаботьтесь, пожалуйста, чтобы охранник был молчалив и не беспокоил приставаниями сестер, — вынуждена была согласиться Лаура с требованием Сандро.
Но ее тревожило еще что-то.
— Ах да, мой господин!.. Что касается Ясмин…
— Слушаю вас.
— Вряд ли мадонне дель Рубия понравится, что ее не будет в заведении несколько дней.
— Она больше не принадлежит мадонне.
Лаура ахнула.
— Откуда вы знаете?
— Ее продали.
— О, нет!
«Какой ужас!»— подумала в отчаянии девушка. Ведь ее подруга может попасть к более жестокому владельцу, нежели мадонна дель Рубия!
— Кому же ее продали? — вопрос дался Лауре с трудом. — О, Боже, только не говорите, что шведу Горвальду!
Впервые за долгое время Сандро улыбнулся. Его слабая неуверенная улыбка все же согрела девушке сердце.
— Ясмин продали Джамалу. Я заплатил выкуп мадонне дель Рубия, а потом передал африканку во владение своему секретарю.
Лаура облегченно вздохнула, прислонясь к двери.
— Он непременно освободит ее, отпустив из рабства на волю.
— Думаю, Джамал решит сам, что ему делать.
— Если он любит Ясмин хоть немного, то, наверняка, ее отпустит.
Лаура прощально глянула на Сандро.
— А теперь вы меня извините, мой господин, но мне нужно захватить с собой Ясмин и…
Из коридора донесся шум. В комнату влетел слуга. За ним тяжелой поступью следовали шесть торжественно-серьезных телохранителей дожа.
— Мой господин, к вам посетители…
— С дороги, мадонна! — приказал один из вошедших, толкнув Лауру плечом.
Алое перо на шапочке охранника означало, что он капитан стражи. Едва войдя в комнату, капитан стал разворачивать свиток.
— Что происходит? В чем дело? — требовательно обратился к нему хозяин дома.
Усталость мигом покинула Сандро, он распрямился, подтянувшись как солдат во время смотра. Его взгляд перебегал от начальника к подчиненным.
Телохранители дожа неловко топтались на месте, стыдливо отводя глаза.
Капитан прочистил горло и передал свиток Сандро.
— Предписание, господин! Вы должны предстать перед дожем, чтобы ответить за совершенное прошлой ночью преступление.
Лаура в изумлении открыла рот, Сандро невнятно пробормотал:
— Преступление?
— Адольфо Урбанский и еще двадцать девять знатных господ обвиняют вас в незаконном задержании.
— Послушайте! — не выдержала Лаура. — Что за нелепость! Эти знатные господа прошлой ночью похитили меня, а господин Кавалли всего лишь исполнил свой долг Стража Ночи Венеции, защищая меня, гражданина республики!
Капитан посмотрел на девушку, как на пустое место.
— А это, мадонна, будет решать суд. У меня же в руках предписание доставить господина Кавалли во Дворец дожа.
«Интересно, — подумала Лаура, — замечает ли этот посланец Андреа Гритти, как Страж Ночи побелел от ярости».
«Наверное, нет», — решила она, потому что незваный гость уже повернулся к двери, бросив на ходу:
— Мы сопроводим вас, мой господин, — он указал рукой на дверь. — Если вы не возражаете…
Как осужденный, которого ведут на виселицу, Сандро последовал за стражей. Уже выходя, он кивком подозвал слугу.
— Расскажи обо всем Джамалу.
И уже из-за двери Сандро крикнул.
— И позаботься о наших гостях.
Кавалли и телохранителей дожа поглотила ночная тьма.
* * *
— С твоим ненаглядным, в конце концов, все будет в порядке, не беспокойся! — сказала Ясмин.
В келье монастыря Сайта Мария Челесте на фоне оштукатуренных и побеленных стен африканка выглядела очень уж экзотично.
— Он вовсе не мой ненаглядный, — возразила Лаура, рассматривая фреску, изображавшую Святую Агнессу.
Она расписала одну стену этой кельи, когда ей было еще двенадцать лет.
Ясмин испытующе посмотрела на подругу.
— Ну так будет им — твоим ненаглядным любовником!
Лаура горько усмехнулась.
— Он ясно дал мне понять, что не намерен становиться моим любовником. И я, в свою очередь, не уверена, что с нетерпением жажду этого.
— Ничего, когда-нибудь и ты захочешь ласки! — уверенно заявила африканка. — Рано или поздно сотрутся в твоей памяти воспоминания о том, что произошло прошлой ночью. Может быть, именно ласки Кавалли и вылечат тебя от ужасных воспоминаний?
Лаура оторвала взгляд от фрески. Неплохая работа, хотя и слишком сдержанная, по-ученически старательная.
— Я не хочу лечиться ласками Стража Ночи. Я хочу, чтобы меня излечила живопись.
— Тебя на самом деле не волнуют обвинения, выдвинутые против него?
Девушка вспомнила, как в ее душе все перевернулось, когда Сандро увели из его же собственного дама. Она припомнила свой гнев, пронзивший все ее существо от такой явной несправедливости.
— Конечно, меня это волнует. Как же иначе? Сандро спас меня от неописуемого кошмара… Я не могу не испытывать к нему благодарности.
— Для христианина он весьма умен, да и законы знает. Выпутается как-нибудь!
— Сандро оскорбил самых знатных особ Венеции!
Лаура подтянула колени к груди, пытаясь унять волнение и тревогу.
— Может быть, мне все же следовало выдвинуть против похитивших меня юнцов обвинение? — спросила она совета у подруги.
— Смотри, не делай глупостей! — ответила Ясмин. — Никто бы тебе не поверил!
Она посмотрела за окно — солнце клонилось к закату. Время для вечерней молитвы! Ясмин была мусульманкой.
Свернув коврик, африканка сунула его под мышку и вышла из комнаты.
Лаура прислонилась к стене. Ясмин права. Сандро Кавалли — знатный человек, со всеми правами патриция, но ведь он… такой особенный! Другие заискивают, выпрашивая милости, Сандро же охраняет мир и спокойствие Венеции, ничего ни у кого не просит для себя. И за это он вполне может поплатиться своей жизнью — слишком уж много за долгие годы борьбы со всякой нечистью нажил он себе врагов.
Солнечные лучи, падавшие на выложенный мозаикой пол, из бронзовых стали пурпурными. Беспокойство Лауры росло.
В коридоре послышались шаги, дверь распахнулась. Магдалена и Челестина, как ветер, ворвались в спальню, их монашеские одежды развевались подобно темным крыльям, бьющимся за спиной.
Всхлипывая от волнения, девушка обняла обеих. Трясущимися руками послушница протянула ей скомканную бумагу.
— Лаура, это правда?
Девушка посмотрела на протянутую бумагу и вздрогнула. Это была одна из листовок, отпечатанных похитителями в мастерской Альдуса. «16 февраля 1551 года Лаура Банделло удовлетворила всех, желавших насладиться ее телом».
— Нет, — по спине девушки пробежала дрожь. — Насильников остановил Сандро Кавалли, прежде чем… до того, как…
Ужас пережитого накатил вновь. Лаура закрыла лицо руками.
— Боже! Было так страшно. Они…
— Трентуно, да? — спросила Челестина.
Ее разъяренный голос встряхнул девушку, придав сил.
— Д-да, сестра Челестина. Никогда бы не подумала, что вы знаете о таких ужасных вещах! Да-да, трентуно.
— Знаю, — мрачно и холодно проговорила монахиня. — Скоты!
Она сжала руку гостьи и с едва прикрытой жестокостью продолжила:
— Мужчины — зло, Лаура. Господь балует их, но ты обернись к ним спиной. Ко всем! Я-то думала, что у тебя хватит сил противостоять, но ошиблась, — Челестина говорила гневно, так близко наклонившись к девушке, что та ощущала знакомый запах серы.
Всегда хладнокровная и выдержанная, монахиня впервые проявила перед посторонним человеком яростную страстность своей натуры.
Напряжение, воцарившееся в келье, сняла Магдалена:
— Мама, не надо так! Не волнуйся! Все прошло, Лаура с нами, в безопасности. Бог защитит ее от всех напастей!
«Да, — подумала гостья монастыря, — Бог да еще четыре человека охраны, стоящие денно и нощно у стен обители».
— Теперь, когда ты снова дома, все будет по-прежнему, как в старые добрые времена, — успокаивала Лауру Магдалена. — Когда тебе плохо, когда люди обидят, лучше всего вернуться домой. Вот увидишь, все уляжется, утрясется и тебе вновь будет здесь хорошо.
Лауре не хотелось сейчас думать о будущем. Воспользовавшись случаем, она сменила тему разговора.
— Я-то в безопасности, но вот Страж Ночи — нет!
В глазах Челестины мелькнули искорки любопытства.
— Что ты имеешь в виду?
— Он спас меня от трентуно, но его самого задержали.
— Сандро Кавалли из тех, кто всегда сует нос в чужие дела. Не сомневаюсь, он получит по заслугам!
— Мама, что ты говоришь! — изумленно воскликнула Магдалена. — Этот человек спас Лауру от ужасного насилия. Неужели ты не испытываешь к нему благодарности?
— Конечно, — с присущей ей безмятежностью ответила монахиня. — Но пути Господни неисповедимы. Они недоступны пониманию простых смертных.
Возвратилась Ясмин, держа под мышкой свернутый коврик. Как всегда после молитвы, лицо у нее было спокойное. Лаура поднялась и торопливо представила послушницам свою подругу. Магдалена даже открыла рот, восхищаясь красотой африканки.
— Я узнала вас по рисунку в альбоме, — призналась она.
Ясмин милостиво кивнула:
— И я тоже узнала вас обеих по рисункам из альбома Лауры. Хотя… — она недоуменно подняла брови, —… да, в жизни вы обе кажетесь выше.
— Так это вы та рабыня, которая в заведении мадонны дель Рубия подружилась с Лаурой? — с некоторым сочувствием спросила Челестина. — Я не признаю рабства, даже если оно касается язычников. Нет ничего более отвратительного, чем насильственное подчинение воли одного человека желанием другого. Здесь, в обители, у нас только один хозяин: Бог!
Ясмин, давно привыкшая к невежеству и подозрительности христиан, ничуть не обиделась.
— Таков мой удел! — ответила она.
— О! — Лаура хлопнула себя по лбу. — Как же я могла забыть!
— Что случилось?
— Теперь ты принадлежишь Джамалу!
В глазах Ясмин блеснули грозные огоньки.
— Он купил меня?
— Не он, Сандро! А потом Страж Ночи передал все права на владения тобой Джамалу.
Лаура пристально посмотрела на подругу. Лицо Ясмин напоминало маску из красного дерева.
— Ты что, недовольна? — удивилась девушка.
— А чем я могу быть довольна? Тем, что перешла из одних рук в другие, как верблюд на базаре?
Теперь Лаура все поняла. Африканка страдала не от гнева, от обиды! Ясмин коробило, что Джамал купил ее себе в качестве рабыни. Ей хотелось быть ему равной.
— Он освободит тебя. Вот увидишь! — попробовала предсказать будущее Лаура.
— А правда, что это Марк-Антонио Кавалли придумал весь гнусный план твоего похищения? — поинтересовалась Магдалена.
— Откуда вам это известно? — удивилась Ясмин.
— Марк-Антонио! — Лаура схватила свой плащ. — Магдалена, как хорошо, что ты о нем спросила!
— Куда же ты? — попыталась удержать ее Челестина.
— Разыскать Марка-Антонио, пока он не уехал из Венеции.
— Но зачем? — Магдалена казалась ошарашенной. — Он же пытался унизить тебя! Такой ужасный человек…
— Но дело кончилось тем, что сын навлек неприятности на ни в чем неповинного отца!
Лаура накинула плащ, взятый ею из сундука в доме Кавалли, и захватила с собой листовку.
— Теперь у него появится возможность загладить вину перед Сандро. Если только, конечно, я успею его разыскать до того, как он на галере отправится в Швабию.
