33
«Война!» – Мысль тяжелым камнем упала в душу, вызвав волну возмущения и негодования.
«Хотите – будет! И перевернет застоявшийся мир!» – решил я.
На моей планете всегда воевали, и так страшно, что здесь и не представляли. Уничтожали тысячи, миллионы людей ради веры, земель, завоеваний, ради идеологии и демократии, создавая превосходные машины для убийства и уничтожения всего живого.
«Сторонняя сила – не принят ни черными, ни белыми. Я всколыхну болото местного мирка, используя свои знания, создам новое, невиданное и могучее государство! Синтезирую скудные познания истории и веры, разгоню мелкое стадо божков и идолов! Создам совершенную государственную машину! Никто больше не сможет диктовать людям волю и нести мнимое просвещение! Дайте добраться до крепости Орлиное гнездо, и вы очень пожалеете, что из-за амбиций не оставили в покое чужака! Искореню рабство и подарю людям свободу и закон, равенство и порядок!» – негодовал и злился я.
Перевернув стол с едой и ударом затушив светильник, я, не сняв доспехов, упал на ложе так, что подпрыгнул мирно дремавший Адольф и испуганный часовой заглянул поинтересоваться, все ли в порядке. Я укутался в шкуры, но сон не шел. Вампал, видя состояние хозяина, не лез с репликами и замечаниями.
Война требовала приготовлений и спокойствия. Светильник обидчиво фыркнул, неохотно принимая искры кресала. Веселый огонек поселился на фитиле, отбив у мрака необходимое пространство. Пузатый рейдовый рюкзак, заботливо поставленный Роганом у изголовья, – последняя нить, связывающая с современным миром.
Ничто так не успокаивает, как чистка и перекладывание драгоценного имущества.
Усевшись поудобнее, я вывалил добро на ложе и принялся приводить в порядок, решая, что может понадобиться в походе. Вычистил любимый АКМ, заботливо перебрал каждый патрон. Восемь полных магазинов – двести тридцать девять патронов (один выстрел сделал в пещере, испытывая на прочность панцирь), две пузатые гранаты для подствольника, одна ручная осколочная.
Негусто. Но лучше, чем ничего.
Повозившись, старательно проверил крепление подсумка на поясе и плотно запихал четыре магазина. Поправил ремешки кобуры с пистолетом и ножа разведчика. Гранты, тщательно обмотав промасленными тряпицами, пришлось уложить в карманы плаща. Старинный 5МР-40 заботливо положил в рюкзак, вместе с шестью пеналами. Патроны россыпью, аккуратно завязанные в тряпичный узелок, покоились на дне мешка.
Время старого оружия еще не пришло. Пусть полежит.
Накидка, фляжка с остатками спирта, порядком опустевшая аптечка, заботливо выстиранные бинты, спальник, теплоизоляционный коврик, полупустая газовая горелка, фонарик, бинокль и планшетка – остатки былой роскоши.
Сортировка сокровищ принесла успокоение, и я, задув обиженный светильник, не раздеваясь уснул.
Утром, быстро сделав моцион и погрузив имущество, отряд тронулся в путь. Погода обещала невыносимую жару. Чистейшее, без тени облачка небо полыхало ярким рассветом. Ветер, взяв выходной, отдыхал в безмолвной листве деревьев. Я трясся в седле, терзаясь тяжелыми мыслями и чувствуя себя загнанной в угол мышью.
«Сторонняя сила» – изречение Адольфа терзало разум.
Я перестану быть сторонней и стану главенствующей. Война так война!
Все встало на свои места: есть мы, и есть враги. Наш маленький отряд и силы нерасторопного мира.
Необходимо быстрее добраться до спасительных каменных стен крепости, начать реформы и зарождение новой веры, нового государства.
Первой целью будет объединение несчастных, но богатых земель герцогства, ставших жертвой войны света и тьмы – как ни парадоксально звучит. Вечная драка мифических и непримиримых врагов, не желающих понять, что нужны друг другу. Плохо лишь одно: жертвы – люди, принимающие одну из сторон.
Сколько зла принес вечный раздор?
Почему нельзя оставить в покое несчастное человечество, для которого дарованная Господом возможность свободного выбора стала карой, и теперь оно слепым котенком тычется, набивая шишки?
А двумя взбесившимися псами дерутся свет и тьма, преследуя корыстные цели. Душа – частичка Бога – стала разменной монетой в схватке. Различные религии так тесно переплелись, что давно перестали являть собой эталон, а стали страшным симбиозом, смешавшим зло и добро. В современном мире – отринуты, как не оправдавшие надежд, и за каждой тянется кровавый след фанатиков и невинных жертв.
Пути Господни, как и замыслы, непостижимы – давно известно.
Теперь я прикоснулся к сокровенным знаниям устройства окружающего мира и понял – все намного сложнее, чем объясняли религии. Негодование и недовольство сложившимся положением разрывало меня на части. Я не хотел быть проводником чьей бы то ни было воли. Вернуться в счастливое ничегоневедение, не ощущать и частички противоестественного – неосуществимо. Само мое существование – капля, взбаламутившая омут здешнего мира, катализатором усилила противостояние старых идейных врагов, поставив меня между баррикад.
Дверь и выход – подождут.
Спокойно уйти мне не дадут, а бросить ставших мне близкими несчастных доверившихся людей я не мог. Разведка своих не бросает!
Приходилось выбирать одно – войну против всех. Цель – обеспечить людям хорошее будущее, загнать глупых здешних мнимых повелителей в такие рамки, чтобы почувствовали себя так, как сейчас чувствую я, и поскорей помогли покинуть планету.
Сделать это добровольно не пожелали, хотели одного – скорейшей моей смерти, а с этим условием я категорически не согласен.
Видя угрюмое настроение герцога, сержанты безмолвствовали, и Адольф держался подальше в обозе. Я жаждал битвы, хотел разметать и рассеять врагов и показать – они не правы, и лучше бы жить в мире или умереть и больше не мучиться. Но нестись сломя голову и нападать на ни в чем не повинные деревни, ища смерти, я не хотел. Чувство самосохранения, как ни странно, не было мною утрачено и сдерживало сиюминутный порыв.
Судя по карте, сегодня караван перейдет границу Харифского виконтства и приблизится к краю Дикого леса, а там до крепости рукой подать.
Может, и решатся проблемы сами собой…
Безжалостное солнце поднималось по кристально чистому небосводу, неумолимо укорачивая тени и накаляя железные доспехи. Дорога, неторопливо пыля, вползала на лысую сопку. Назойливые насекомые, тучей облепившие караван, не улучшали настроения. От мрачных мыслей меня отвлек Тюрик.
– Мой лорд, дозор доложил, в нашу сторону движется небольшое конное войско под флагами виконта Артира!
Наконец-то началось!
– Ускорить движение! Необходимо быстрее подняться на вершину сопки! – крикнул я, пришпорив коня.
Освежающий ветер ударил в лицо. Конь перешел на галоп, выбивая копытами темные куски почвы. Первым оказавшись на вершине и ожидая воинов, на ходу берущих тяжелые копья с телег и выстраивающихся в линию, я оценивал обстановку.
Сопка, слегка пологая в сторону врага, давала небольшое преимущество и могла незначительно снизить скорость наступающей конницы. В километре от нас неторопливо и уверенно разворачивался вражеский отряд, приблизительно около сотни конных воинов с небольшим обозом, груженным каким-то имуществом и связанными людьми. Вдали, прячась за горизонт, стелился черный дым пожара. В груди кольнул страх.
«Слишком много!» – мелькнула мысль, и рука коснулась висевшего под плащом верного АКМа.
– Мой лорд, точно Артир! Разорил деревню соседа и движется домой. Некстати оказались мы на его пути, – осадил рядом лошадь Трувор.
Сержант успел взять с телеги копье, толстое древко вздымалось к небу, блестя на солнце стальным тяжелым наконечником.
– Нет, неспроста… – промолвил я, рассмотрев среди всадников знакомую фигуру в сером одеянии.
Монах то и дело показывал рукой в нашу сторону, и всадники неспешно перестраивались в боевой порядок, плотно смыкая ряды. Видать, уверенность в легкой победе позволяла не торопиться, растягивая удовольствие, а может, простая неорганизованность?
Но и мои воины не зевали, тренировки даром не прошли.
Я с гордостью наблюдал за слаженностью действий. Отряды правого и левого крыла, вооружившись копьями, занимали места справа и слева. Сзади повозки выстраивались в колонну по три. Девчонки соскакивали с подвод, спешно треножа запряженных лошадей и завязывая им глаза платками. Животные не должны видеть предстоящую схватку, а то могут испугаться и понести.
– Приготовить луки! – крикнул я, надев на голову шлем.
Т-образная прорезь сузила картину мира до размера бойницы. Отгородив от враждебного мира, шлем подарил мне отрешенность. Мозг лихорадочно работал, ища верное решение. Командир должен думать!
Копья с силой ударили в землю, намертво застыв рядом с всадниками. Мое изобретение – прикрепить на тыльной стороне древка небольшие железные наконечники. Копье хорошо погружается в землю и не падает, оставаясь под рукой воина.
Девчонки, закинув за спину тяжелые ростовые щиты, построились в ряд, сжимая в руках по два снаряженных арбалета. Вампал верным псом замер у ног Эльзы. Эрик с помощниками спешно собирает ежи, выставляя заграждение перед обозом.
Тренировки сделали свое дело! Страх не успел поселиться в душах воинов, тело действовало на автоматизме.
Теперь, когда боевой порядок построен, я почувствовал, как волнение неторопливо завоевывает наши ряды.
Нужно сделать самое важное – не дать задуматься о смерти, не дать страху сковать тело.
– Воины! Я уверен в победе! Никогда эта земля не видела таких солдат! Покажем, на что способна гвардия герцогства Сапсанского! Это говорю вам я, сэр Александр Дрэгон, Черный герцог Сапсанский! – что есть мочи прокричал я.
– За герцога! – подхватили ряды.
– Арбалетчики, вперед!
Девчонки выбежали перед конным строем. Четко и слаженно, без тени паники опустились на одно колено, положив перед собой арбалеты и слегка наклонившись вперед, чтобы широкие щиты, как крыша, закрыли от возможных стрел противника.
– По шесть стрел! – прокричал я, беря в руку тяжелый усовершенствованный лук. Моему примеру последовали остальные.
Сердце колоколом стучало в ушах. Раскаленный солнцем воздух обжигал легкие. Конь нетерпеливо переминался под седлом. Конница врага, построившись в плотный ряд, ощетинившийся копьями, набирала скорость. Впереди – воин, закованный в великолепный доспех, виконт Артир. Рядом с ним скакал пастырь, сучковатый новенький посох копьем смотрел в нашу сторону. Остальные воины снаряжены похуже. Тут и там виднелись кожаные доспехи и простые кольчуги.
Да, видать, вовремя я перехватил караван с оружием.
Адреналин порциями поступал в кровь, барабаня в висках. В груди ворочался проснувшийся демон. Кончики пальцев угрожающе покалывали, за спиной вибрировали от нетерпения кинжалы.
– Держись, не давай тьме волю! – вопил в моей голове Адольф.
– Мой лорд, с ними пастырь, – дрожащим голосом прошептал Тюрик.
– Ну и что? Он тоже не бессмертен! – прорычал я.
– Видите? Пастырь поставил щит! Перед ними играет воздух! Наши стрелы будут втыкаться в марево, падая им под ноги, – продолжил сержант, и я почувствовал панику, запускавшую холодные мерзкие щупальца в души людей.
Побелевшими пальцами воины сжимали ставшими бесполезными луки, то и дело бросая на приближающегося врага тревожные взгляды. Радовало лишь одно – никто не побежал.
Молодцы девчонки! Прекрасно осознавая всю бесполезность арбалетов, спокойно ждали надвигающейся конной лавы.
Так вот почему виконт так неспешно готовился к атаке. Чувствуют – надежно закрыты от наших стрел.
Но мы сейчас это исправим!
Осторожно, стараясь не привлекать внимания, я вытащил из кармана плаща гранату Ф-1 и примотал к тяжелой стреле кожаным ремешком. Усики пришлось ослабить, чтобы кольцо могло легко покинуть чеку. Пришло время выложить один из оставшихся козырей. Зря переживал – за моими манипуляциями никто не следил. Воины, сжимая луки, сосредоточенно смотрели на врага, ожидая команды.
«Как нехорошо пользоваться магией, вас и так больше», – подумал я и, прокричав вслух первое, что пришло на ум:
– Гефест! – вскинул лук и выпустил стрелу.
Тетива сухо щелкнула, лязгнули ролики, посылая смертельный снаряд в сторону врага. Утяжеленная гранатой стрела взвилась в воздух, убежавшей невестой оставив мне на память блестящую полоску кольца на пальце. Хлопок чеки растворился в лязге приближающейся конницы. Воины завороженно смотрели за удаляющимся оперением. Стрела ударилась в марево, скатилась по мерцающему куполу и тут же исчезла под копытами коня виконта Артира.
– Три! – вслух закончил я отсчет времени замедления взрывателя, и все вокруг потонуло в грохоте взрыва.
Красная вспышка пламени поглотила виконта, пастыря и разметала скачущих рядом воинов, выбрасывая вверх черные куски земли. Кровавые ошметки пробили марево воздуха, разрывая на куски. Не давая противнику опомниться, я прокричал:
– Огонь! – И в воздух взвилась туча стрел.
Воины стреляли на автомате, выпуская приказанное число смертельных пунктиров. Сухо стукнули арбалеты, и тяжелые болты устремились навстречу жертвам. Во вражеском войске царила паника и хаос. Испуганные лошади сбрасывали седоков под копыта, а стрелы находили новые мишени. Девчонки, отстрелявшись, шустро скрылись за нашими спинами под защиту выставленных ежей и принялись заряжать арбалеты.
– Сахиб, копье! – вывел меня из завораживающего транса стрельбы Роган.
Сунув лук в притороченный к седлу саадак, я схватил тяжелое древко, в левую руку беря тяжелый окованный щит и с удовольствием отмечая – на пальцах нет когтей! Демон управляем!
Ткнув стальным концом копья в сторону хаотичной кучи лошадей и людей, я прокричал, пришпоривая коня:
– Клином вперед!
Правое и левое крыло сомкнулись в блестящую стальную линию.
Ветер ударил в прорезь забрала, принося знакомый запах крови и заставляя прищуриться. Картинка заплясала, и я крепче сжал узду, прижимаясь к закованной в броню шее коня.
Отряд лавой понесся навстречу врагу. Уцелевшие и оглушенные воины пытались сплотиться и достойно встретить нас. Но не успели. Разогнавшийся клин ударил в центр потерявшего строй и скорость противника. Грохот ломающихся копий, звук раздираемых доспехов и людской плоти резанул по ушам.
Мое копье насквозь проткнуло замешкавшегося воина, выбив из седла и намертво застряв в теле. Отпустив древко, я выхватил меч. Жажда убийства, перемешавшись с адреналином, окрасила мир в красный цвет. Сладковатый и тошнотворный запах свежей крови ударил в ноздри, дразня метавшегося внутри демона. Безвольным манекеном я отдался звучащей в ушах музыке смерти, погружаясь в упоительную пляску. В узкой прорези шлема метались враги. Меч серым лучом мелькал в воздухе, разрубая доспехи. Окованный железом конь несся вперед, ледоколом разбрасывая противников. Справа и слева ожесточенно рубились мои воины.
Закованные в сталь кони давали волшебное преимущество! Набравшие хорошую скорость скакуны, врубившись в вражеское войско, тяжелым ударом опрокидывали своих более легких, ничем не защищенных собратьев, сбрасывая под несущие смерть копыта их несчастных седоков. Раскаленным ножом сквозь масло клин прошел по вражескому отряду, усеяв свой путь трупами.
– Тюрик, к обозу! Не дай никому уйти! – проревел я в перекошенное лицо сержанта, разворачивая коня. – Трувор, за мной!
Часть отряда блестящей лавиной понеслась к вражескому обозу, догоняя убегающих охранников, а правое крыло развернулось назад. Избежавшие взрыва и копейного удара воины продолжали атаку и гибли под прицельными выстрелами девчат.
Перейдя на галоп, мы понеслись по протоптанному кровавому пути, добивая остатки вражеского отряда. Конь храпел, роняя белую пену на обильно политую кровью землю. Под шлемом становилось невыносимо жарко, глаза слезились. Вонь била в забрало, заставляя бесноваться еле сдерживаемого демона.
– Этот бой мой! – упорствовало сознание.
Впереди, наткнувшись на ежи, вылетали из седел уцелевшие враги, и с ними вступали в схватку, смело орудуя алебардами, девчонки Эльзы. Эрик с помощниками ударили во фланг атакующим, и завязался ожесточенный бой.
– Держитесь, девчонки! – стучало в мыслях.
Увлекшись схваткой со слабыми женщинами, дававшими, впрочем, достойный отпор, и видя перед собой наш обоз – добычу, разгоряченный враг не заметил, как мы ударили в тыл.
Через пару минут все было кончено.
Кровавая пелена упала с глаз. Конь покрыт мелкими каплями крови и какого-то маслянистого серого вещества.
«Мозги!» – гулко щелкнуло в голове, и я сдержал рвотный рефлекс. Подкативший к горлу ком застрял на полпути. Не хватало еще перед воинами опозориться!
Впереди плотным строем, ощетинившись окровавленными лезвиями алебард, застыл с Эльзой во главе женский отряд. Перед ними лежали на части разрубленные трупы врагов. Глаза девчонок возбужденно горели из-под шлемов. Кровь густо покрыла кольчуги, тугими каплями скатываясь на землю.
– Целы?! – крикнул я, выходя из оцепенения.
– Да, мой лорд! – кивнула Эльза, ошалело оглядев отряд.
Смахнув перемешавшийся с кровью пот, рыжая провела ладонью по лицу, превращая его в полосато-красную маску боевой окраски индейцев.
Жуть.
– Подобрать раненых! Врагов добить! – приказал я.
Стряхнув оцепенение, девчонки принялись за дело, лишь Эльза спросила:
– Всех?
– Да, всех! – вынес я приговор.
– Мой лорд, победа! – прокричал, размахивая мечом, Эрик.
– Проследи, чтобы собрали все, что может пригодиться, а трупы и ненужное, включая обломки, сложить в одну кучу! – приказал я.
Кузнец с помощниками присоединились к воинам Эльзы и Трувора, неровным строем шагавшим по полю битвы, обрывая стоны раненых врагов и надрывное предсмертное ржание лошадей.
– Зачем так жестоко? – спросил Адольф, брезгливо запрыгивая на подводу.
Шерсть вампала слиплась, превратившись в сосульки. «Живой!» – теплом отозвалось в груди.
– Хватит! Поплатился за глупость! Вот посмотри, к чему привело! – громко закричал я, показывая на изрубленные тела, и сразу же поймал на себе недоумевающий взгляд Рогана. Сахиб разговаривает сам с собой?!
Пришлось замолчать, сдерживая закипающую ярость и негодование.
Шлем накалился невыносимо, и я снял надоевший убор. Легкий ветерок охладил пылающую голову. Оттягивающий руку щит я прикрепил к седлу, и с шипеньем вошел в ножны меч. От возбуждения слегка подрагивали пальцы.
«Когтей нет!» – радостно голосило сознание.
Спускаться с сопки и присоединяться к пиру смерти не хотелось. Внизу разворачивалась жуткая картина.
Посреди поля рваной раной зияла воронка от разрыва гранаты. Вокруг красными кусками валялись останки людей. Безжалостное солнце поливало лучами огромный расцветший пурпурный цветок смерти. Запахи крови, вывалившихся внутренностей, вспаханной копытами земли, легкий аромат взорвавшейся взрывчатки и вонь испражнений смешивались в густой непередаваемый смрад. Вездесущее воронье собиралось в стаи, предвкушая пир. Стоны, хрипы, плач лошадей терзали слух. Нестройной шеренгой воины обрывали дьявольские аккорды ударами алебард и мечей.
Обоз осталась охранять Цинна. Поваренок положила алебарду на подводу и трясущимися руками принялась гладить насупившегося Адольфа, тщательно вылизывающего кровь из шерсти. Охоту поговорить я у вампала отбил.
С каждым вздохом успокаиваясь, я приходил в себя.
– Роган, возьми в обозе вина и мои вещи. Расстели войлок, скоро принесут раненых, – прошипел я, соскакивая с коня и отдавая поводья телохранителю. – Цинна, принеси мне воды и помоги Рогану!
Мой приказ был выполнен молниеносно. Отстегнув наручи, я закатал рукава и тщательно вымыл руки, потом протер их спиртом из фляжки и, слегка волнуясь, принялся ожидать первых пациентов.
