Книга: Витой Посох. Время пришло
Назад: Глава 10 Зов
Дальше: Глава 12 Между небом и землей

Глава 11
Путь в завтрашний день

«Долгое время моими единственными спутниками являлись лишь воспоминания, они давали пищу для размышлений, но не могли дать обычного человеческого внимания. Несколько дней назад в дверь дома неожиданно постучался незнакомый молодой человек, он назвал свое имя и сообщил, что разыскивает отца – Элианара ло’Райди. Хозяин сильно удивился, а я с надеждой и сомнением вглядывался в лицо гостя. Юноша был очень похож на мою жену – его мать. Я не верил своим глазам и своему счастью. Но когда Эрсиан рассказал, что за время поисков, отыскивая и расспрашивая очевидцев, прошел по моим следам большую часть Дойна и северный Дор, то я убедился, что он похож не только на мать, но и на меня в юности. «Только вперед, потому что лишь впереди нас ожидает что-то новое!» – таков был мой девиз в те годы. Это позже я погрузился в прошлое, потому как считал, что все лучшее осталось там, но жизнь показала мою ошибку. Лучшее всегда впереди. Однако теперь, дополнив древнюю пословицу, я могу сказать: «Нельзя жить в прошлом, иначе будущее не наступит никогда, но если забыть о нем, можно сбиться с пути, ведущего в завтрашний день».
Элианар ло’Райди. «Записки»
Однажды вечером, после помощи Райдену в тренировке недавно запечатленных пар, Релио, отдыхая, прогуливался по долине. На самом деле был еще день, но уже темнело. В этом году зимние дни стали еще короче, чем он помнил по своему детству, или это только казалось, ведь нынче молодой человек был занят делами почти все время, кроме отведенного на сон. Именно это Релио считал причиной ощущения, что время идет слишком быстро и он постоянно куда-то не успевает.
У дальних скал Релио углядел группу карайнов и услышал человеческий голос. Наверно, Лаег опять обсуждает с карайнами какие-то дела. Он улыбнулся. За последнее время они как-то незаметно сошлись с этим странным парнем. Разговоры между ними до сих пор толком не клеились, но нередко молодые люди стали понимать друг друга без слов, и им нравилось находиться вместе.
Релио решил не мешать и отправился вниз по долине. Первые звезды на темнеющем небосклоне мерцали, предвещая усиление мороза. Юноша медленно шел между скал, неожиданно его охватило странное состояние, схожее с тем, какое Релио однажды ощутил прошлой зимой. В глазах потемнело, ноги ослабли, звуки слышались как сквозь вату, а время стало вязким.
«Ты слышишь меня?» – внезапно раздался в его мозгу женский голос.
Релио не смог понять, кто к нему обращается, и только ответил: «Да». Он едва держался на ногах, но сознание не отключилось.
«Иди ко мне!»
Юноша протянул руку и почувствовал под пальцами мягкую шерсть.
«Садись!»
Кое-как Релио вскарабкался на спину лежащей карайны, она поднялась и медленно пошла. Он судорожно вцепился в ее шерсть, даже не в силах нащупать и закрепить упряжь, если она вообще была. Признаться в своем плачевном состоянии юноша стеснялся, но неизвестная карайна, кажется, и сама понимала все.
Сколько продолжался путь, Релио не осознавал – несколько минут или несколько часов. Внезапно подул резкий порывистый ветер, такой бывает только на вершинах гор, хотя подъема молодой человек не ощутил.
«Держись крепко. Еще немного», – услышал он и вцепился изо всех сил, как в детстве цеплялся за Хальдру, прижавшись к спине неизвестной карайны.
Потом возникло впечатление, что они несколько раз прошли сквозь стены из воздуха, иначе это ощущение не описать, причем воздух был то горячим, то обжигающе холодным. Наконец карайна остановилась.
«Открой глаза!»
Релио послушно открыл глаза, поняв только теперь, что до этого они почему-то были закрыты. Из глаз от представшего взору брызнули слезы восторга. Одновременно он видел день и ночь, над головой были солнце и звезды. Релио смотрел на мир с какого-то из высочайших горных пиков, ниже тут и там проплывали пушистые облака, где-то на юге, судя по положению светила, гремели грозы, а на севере тяжелые тучи осыпались снегом. При этом юноша чувствовал весь видимый мир, как свое тело. И все, что происходило в нем, отзывалось в душе болью или радостью.
– Что это?! Где мы?!! – изумленно прошептал молодой денери.
Карайна повернула голову – мудрость веков сквозила в ее опаловых глазах. Да и карайна ли это в общепринятом смысле?!
«Неважно… – ответила она на последний вопрос. – Мы в центре мира, на Вершине Вершин. Отсюда видно и слышно все, что происходит в каждом его уголке. Люди не могут пройти сюда, но некоторые из твоих предков бывали тут. Тот, кто станет князем, обязательно должен побывать здесь, иначе не поймет, за что он в ответе. Мы были бы рады, если бы и правители других земель увидели мир отсюда, но не все способны на это. Остальным придется поверить словам тех, кто попал сюда. Они должны быть готовы хотя бы к этому».
– Но почему ты говоришь и показываешь это мне, ведь я не буду князем! – в растерянности воскликнул Релио, но в то же время восторг от увиденного продолжал переполнять его.
«Да, не ты будешь князем, – подтвердила карайна. – Но у тебя еще более важная роль. Тебе предстоит найти всех, кто связан пророчеством, и заставить их поверить твоим словам».
Ужас, восторг, непонимание – все смешалось в душе юноши.
«Не обязательно знать пророчество, тем более что оно далеко не одно. Слишком многое забыто. Но у тебя есть чутье, и в тебе останется образ этого места, как в открытой книге. Любой, даже самый слабый маг, каждый видящий и ведающий сможет прочесть его. Те, кто сможет, найдут дорогу сюда, остальные сохранят образ в своей памяти, и он не даст им оступиться при выборе пути».
– А Лаег, он был тут? – неожиданно задал вопрос Релио и смутился, настолько он показался мелким и неуместным.
«Конечно, был. – В голосе карайны сквозила добрая усмешка. – Ему здесь понравилось».
«И это все?!!» – захотелось воскликнуть удивленному Релио.
«Не суди его. Он совсем другой. Не ему идти в бой. Его сила в его чистоте. Он способен сделать то, что любой другой не сможет, поскольку уверен в невозможности этого». – В голосе карайны уже чувствовался откровенный смех, правда, без всякой обиды или презрения к тем, кто сам поставил себе пределы возможного.
– У каждого свой путь, и каждый сделает все, что может, – прошептал Релио в пространство, не обращаясь ни к кому.
Пока они находились в этом месте, молодой денери осознал слишком многое, и многие непонятные события заняли подобающие места в общей картине бытия. Но Релио понимал, что это только начало. Внутри, вне пределов осознания, продолжало перерабатываться все виденное и слышанное в течение жизни, чтобы со временем так же занять свое место. Юноша даже не подозревал, что кое-кто согласился бы отдать даже свою душу хоть за половину подобных осознаний. А неизвестная карайна мысленно улыбалась.
«Пора возвращаться, – сообщила она через некоторое время. – Тебе лучше зажмуриться, хотя на этот раз переход будет уже не столь тяжелым для тебя».
Релио нестерпимо захотелось взмолиться и задержаться здесь хотя бы ненадолго, но он услышал твердую уверенность спутницы, что время вышло.
«Ты еще побываешь тут, и даже не один, – добавила она, – но позже».
Релио кивнул, закрыл глаза и снова почувствовал упругость ветра на своем лице. На этот раз путешествие закончилось быстро. Когда он открыл глаза, покинув карайну по ее команде, то обнаружил себя на заснеженном поле невдалеке от входа в ущелье с запрудой. Ни единой живой души не было рядом, и ни один след не нарушал покров свежевыпавшего снега.
Что это было? Видение? Но его собственных следов, ведущих к этому месту, не было тоже. Релио глубоко вздохнул и потряс головой. В отдалении он увидел группу карайнов, они находились там же, где собрал их Лаег. Неужели юный си до сих пор говорит с ними?! Интересно, сколько времени прошло на самом деле? Релио медленно направился в ту сторону, по пути осознавая, что одним из тех, кого он должен найти, является Лаег. Более того, их пути связаны каким-то странным образом. Или это сказала ему сама карайна? Впрочем, неважно.

 

В эту зиму снег в окрестностях игмалионской столицы выпал по здешним меркам немалый. Местные жители удивлялись, а Лодан только усмехался, когда соседи сетовали на «ужасный снегопад», который замел им калитки выше колена, так что и выйти утром со двора удалось не сразу. После обильных снегопадов в начале зимы погода установилась по большей части ясная, но, на удивление Нэдри, не очень-то холодная. Соседи посетовали, но вскоре приноровились к такой погоде. Ребятишки, кому позволяла одежда, возились в снегу чуть ли не с утра до ночи. А вот сам мастер неожиданно заскучал по родным краям, где снега по зиме достигали пояса, а гораздо чаще и выше.
За прошедшее время ученик Лодана окреп, раздался в плечах и теперь смотрелся не долговязым нескладным юнцом, а уверенным в себе рослым молодым мужчиной с начавшей пробиваться рыжеватой бородкой и ясными глазами. Если бы эти изменения произошли не на глазах мастера, сложно было бы поверить в такое преображение. Жилки лучника в Марни так и не пробудилось, но стрелял он теперь уверенно, кладя стрелы в цель, будто заколачивал гвозди. Кстати, эта уверенность в движениях принесла совершенно неожиданные плоды – плотник с соседней улицы сам пригласил парня в обучение, и за год тот уже стал из ученика подмастерьем.
Марни продолжал приходить на тренировки к Лодану, но уже реже. После работы парень занимался починкой дома, который они с сестрой приобрели неподалеку, продав свою квартиру. Дом был ветхий и нуждался в солидном ремонте, зато садик вокруг него сохранился совершенно изумительный, хотя тоже требовал ухода. В результате всю осень Марни с сестрой провозились с новым хозяйством. Посмотрев, как окреп ученик, Нэдри однажды с доброй усмешкой заметил тому:
– Тебе бы теперь не лук, а меч в руках держать, и потяжелее.
– Успеется… – усмехнулся Марни, приколачивая очередную доску на кровле своего нового дома.
У сестры Марни к зиме появился серьезный ухажер, и дело шло к свадьбе. В общем, молодежь занялась своими делами, и мастер заскучал. Поэтому, не дожидаясь весны, пока не началась распутица, Лодан Нэдри заплатил приютившей его хозяйке вперед, чтобы оставила комнату за ним, и, собрав походные вещи, пустился в дорогу.
За время пути снега кое-где начали подтаивать и проседать, а на Илайском перешейке из-за южных ветров вообще уже началась весна. Однако к северу от Нарита весной еще и не пахло, Великие холмы по обыкновению утопали в глубоких снегах, а жители хуторов еще не закрыли зимние лазы.
Родные края встретили Лодана хмурым небом и сугробами по горло. Сугробы мастера не беспокоили, но что-то тревожное витало в воздухе, хотя встреченные местные жители утверждали, что все спокойно. Со времени смуты бандитов и шалых успели выловить, сожженные дома отстроить, и жизнь вернулась в свое русло. В лесу было очень тихо, лишь иногда раздавался шорох снега, сползающего с ветвей. Нэдри шел на лыжах по знакомым местам и не понимал, что же его тревожит. Связано ли это с новым чувством собственной силы или с чем-то еще?
Лодан попытался успокоиться и открыться окружающему миру, впустить его в себя и стать с ним единым целым. Мир послушно принял мастера, как и прежде. Он шел от дерева к дереву, снег пружинил под ногами, посеребренные инеем не облетевшие с кустов листья ложились в его ладони, как изящные драгоценности, Лодан по-прежнему был дома. Не без опасений мастер попробовал взглянуть на мир через вновь обретенную силу. Опасения оказались напрасны. В отличие от разительно менявшихся при таком взгляде городских улиц, лес остался лесом, даже отдельные подточенные гнилью деревья не бросались в глаза. Мягкий серебристый свет лился словно ниоткуда. Тонкие черные ветви деревьев сплетались на фоне снега и неба в фантастический живой узор. На краю зрения скользили легкие тени, и как звон ручейка, где-то на пределе слуха звучала девичья песня. Мир продолжал жить своей жизнью.
Лодан долго вслушивался и всматривался, пытаясь понять, что же обеспокоило его в первый момент, пока наконец не осознал, что все вокруг живет в ожидании каких-то важных событий, настолько серьезных, что они коснутся всего и всех.
В результате мастер даже не зашел навестить свой дом, как собирался вначале, а, сделав крюк, направился к жилищу Карады. Уж ведающая должна знать, откуда ветры дуют. Незаметно для себя Лодан за прошедшее время стал иначе относиться к женщинам с этим даром, проникнувшись к ним большим уважением, как и остальные жители Севера. Что с того, что некогда одна из них ничего не смогла сказать о его пути; возможно, дело было не в ней, а в том, что нового пути у мастера тогда еще просто не появилось…
За истекшее время Карада на вид совсем не изменилась, да и лет прошло немного. Усмехнувшись при виде неожиданного гостя, ведающая пригласила Лодана в дом.
– Ну и что там, в столице? – спросила без предисловия она.
– Город как город, только слишком уж большой, – пожал плечами мастер, положив в угол дорожную котомку и вешая на стену лук. Присев на табуретку, он добавил: – Повоевал я немного в ту зиму, потом нашел там кое-кого, а вот нынче решил навестить родные края.
– Ну что ж, навещай, – отозвалась ведающая, пристраивая на плиту котелок с каким-то варевом. – Арен вернется к вечеру, Альна – вот-вот, на соседнем хуторе гостила. Ролан уже дня три не заходил, но тоже вертится в округе.
Мастер посмеивался про себя, Карада и впрямь не изменилась ничуть – такая же сварливая ведьма с горячим сердцем.
– Хм. А где же ребенок? – неуверенно спросил мастер. – Ведь Альна была в положении, когда началась смута.
– Девочка уехала с ней, – кивнула Карада каким-то своим мыслям. – Они отправились на санках. Благо недалеко и погода хорошая.
В ожидании Альны Лодан вышел во двор и огляделся. Хозяйство Карады разрослось, появилось стойло для хранов и новый сарай. Вышедший из сарая Сован поприветствовал мастера, сняв шапку.
– Надолго ль к нам? – густым голосом произнес он.
В уверенных движениях помощника Карады теперь чувствовалась хозяйская жилка, мало что напоминало в нем суетливого мужичонку, каким Сован казался когда-то.
– Вряд ли. Хотя, может, и погощу немного.
– И то дело. Дома лучше, чем на чужбине.
Мастер вздохнул:
– До своего дома я так и не дошел, повернул к вам. Что-то тревожно стало.
– Ну дак это хозяйку спроси, – добродушно усмехнулся Сован. – Она небось все знает…
– Не с дороги вести такие разговоры, да и занята она. Вечером обсудим.
– И то дело. Вечером, чай, да и молодые вернутся.
– Как они поживают? – поинтересовался Лодан.
– Девица все печалится, а хозяйкин воспитанник бегает по холмам, что твой сархан. Не сидится ему на месте. – Сован нахмурился. – Вроде и по-доброму живут, а нет меж ними лада. Может, ты поймешь что…
Лодан покачал головой, такого поворота он как-то не ожидал. Хотя, может, и правда Альна никак не забудет всего, что случилось. Ее душа так и мечется, не в силах понять, откуда в людях столько зла, сколько она успела повидать.
– А ученик твой таки нашел мерзавца, который многим жизнь порушил. Нет его боле, не марает этот мир. – Неожиданно подавший голос Сован сплюнул в снег.
Мастер удивленно посмотрел на него:
– Кого нашел?
– Керт, кажись, его кликали, – пробурчал Сован.
Мастер хмыкнул. Это было хорошей новостью, надо бы расспросить Арена, как тому удалось…
– О, едут красавицы! – вдруг воскликнул Сован и быстрым шагом пошел отворять ворота.
Маленькие санки, которые тянули, отфыркиваясь, два косматых храна, въехали на двор. Сован помог Альне с дочкой выйти и, отведя хранов от ворот, принялся их распрягать. Раскрасневшаяся с дороги молодая женщина бросилась к мастеру в объятия. Девчушка недоуменно смотрела на них серьезным взглядом почти васильковых, даже скорее темно-синих глаз. Мастер, поймав ее взгляд, слегка поежился – детский и недетский одновременно. Но Альна не дала времени задуматься.
– Как вы?! Мы уже не знали, что и думать! Так долго!..
– Я дошел до самой столицы, даже пожил там немного, – проговорил мастер, улыбаясь и обнимая Альну. – А ты еще красивей стала!
Та смутилась. Она на самом деле превратилась из хрупкой и робкой девушки в обаятельную и статную женщину, только печаль стояла на дне ее глаз. Альна отпрянула от Лодана и, протянув руку дочке, сказала:
– Пойдемте в дом! Нисса, познакомься, это наш большой друг, великий лучник и мастер луков. Он был нам с Роланом почти отцом. Его зовут Лодан.
Девчушка еще раз внимательно посмотрела на мастера и протянула открытую ладошку:
– А меня зовут Ни. Я тебя знаю.
Мастер поперхнулся и протянул ладонь в ответном приветствии.
– Мне папа рассказал… – продолжила девочка.
Лодан перевел дух и направился вслед за дамами в дом, думая про себя: «Ни в мать, ни в отца, да и на Элана или на кого еще из знакомых не похожа. А глаза…» Ненароком вспомнилась деревенская поговорка: «Не смотри ночью в небо – звезды заберут». Кем она вырастет? Что несет в себе?..»
В доме Альна сразу ушла за перегородку и стала возиться там с дочкой. Потом все пообедали, и мастер вкратце ответил на вопросы, отложив повествование до возвращения Арена. После обеда женщины занялись домашними делами, а Лодан вновь вышел во двор. Сован уже ушел к себе. Вечерело, и мастер решил немного пройтись по улице, глянуть, что изменилось за это время.
Неугомонная прежде деревня показалась почти пустой, хотя еще не стемнело. Редко где из труб шел дым и светились окна. Это озадачило мастера, и он решил вечером расспросить Караду, что тут было за время его отсутствия. Походив еще немного, он вернулся, а почти следом за ним, как тень, проскользнул в ворота Арен и остановился, недоуменно глядя на Лодана. Мастер вздрогнул – по движениям ученика учитель понял, что тот так или иначе вошел в контакт с силой. Об этом обязательно стоило поговорить с юношей. Как плохо, что Лодан не сделал этого до своего ухода, кто знает, какие ошибки мог допустить Арен, не имея наставника. Хотя прежде и сам Лодан не горел желанием тесно соприкасаться с силой и уж тем более толкать к этому неокрепшего ученика. Но все сложилось само…
– Мастер?! – Губы Арена непроизвольно произнесли давно забытое слово.
– Я, – усмехнулся Лодан и сгреб юношу в охапку, предваряя дальнейшие расспросы.
Арен не воспротивился.
Вечером за общим столом, к которому пришел и Сован, Лодан долго и подробно описывал свои приключения. Потом остальные рассказали, что происходило в это время в холмах. Лишь Арен был молчалив и отделался всего несколькими общими фразами. Лодан хотел бы поговорить с юношей более откровенно, но тот устал после двухдневной охоты, и мастер отправил его спать, отложив разговор на завтра. Молодые ушли к себе, Сован вернулся в пристройку, а Нэдри решил все же расспросить Караду.
Вначале они сели за стол, но потом ведьма встала и поманила мастера за собой, направляясь к двери во двор. Там они присели на ступеньки.
– Поговорим тут, – повелительным тоном произнесла Карада. – Знаю я, о чем ты хочешь спросить.
– Раз знаешь, так говори! – беззлобно подначил ее мастер.
Ведьма усмехнулась и начала:
– В ту зиму, да и после все шло как обычно. Шалые сюда почти не заглядывали. Арен с друзьями и многие другие охотники сами прочесывали холмы, чтоб никто не прошел незамеченным. Да и прибрежные владетели с дружинами не давали спуску мелким бандам. Раз только прорвались дорцы с налету, да и то не тут, а восточнее; куда потом ушли – не ведаю, может, на юг. Все началось этим летом. Однажды не к сезону разыгрался сильный шторм, а после него и всплыл тот жернов с костями.
Глаза Лодана округлились, но потом он понял. Порой во время штормов из глубин всплывало такое, что и не представить, во всяком случае, легенды об этом ходили.
– Культ смерти? – с сомнением и опаской спросил он.
– Вряд ли, – покачала головой ведьма. – Во всяком случае, не той самой…
Повисла пауза.
– Я долго думала, – продолжила Карада. – Деревенские-то сразу сделались сами не свои. Да и мало где окрест муку мелют. Что-то знали они про себя все эти годы, да помалкивали, но гнилое нутро издали видать. А тут струхнули все, когда всплыло такое.
– Ты думаешь, они до сей поры проводили подобные ритуалы?..
– Ну уж нет! – хохотнула ведьма, ее смешок прозвучал жутковато. – У нонешних кишка тонка. А вот их предки не гнушались, видать, задабривать кого-то чужой жизнью. Но печать осталась на всех. Достаток у них есть и здоровье, да вот счастья им это не принесло…
– И что дальше?..
– А дальше поохали они, да через месяцок первые потянулись прочь. Дальше больше.
– И всё побросали?
– Не всё. Что продали, что родне оставили.
– Но не все же ушли…
– Не все. Иные решили, что бежать бесполезно. И то правда…
Разговор оборвался. Карада сидела, глядя на небо, прояснившееся к ночи совсем. Звезды были крупные, как летом.
– А дочка-то у Альны в кого? – не вытерпел мастер.
Ведающая укоризненно глянула на него и ответила:
– Поди разберись… Сама в себя… – Потом помолчала и добавила: – Что на роду ей написано, не скажу, рано пока.
Она снова надолго замолчала, и Лодан собрался уж было в дом, так как тоже умаялся с дороги, но Карада заговорила вновь:
– Забирай молодых и уходи! Хоть в Игмалион там, хоть дальше.
Нэдри непонимающе воззрился на нее, все же не привык к общению с ведьмами.
– Страшно тут будет, и не потому, что жернова всплывают, – с кривой усмешкой ответила она на мысли мастера. – Тяжелые времена идут и тяжелые испытания. Каждому надо быть на своем месте.
Мастер молчал, обдумывая слова Карады и собственные ощущения последних лет.
– Ты сам пришел сюда лишь повидаться с родными местами, поскольку ведаешь теперь, что твой путь продолжится вдали от них.
Лодан вздохнул, Карада оказалась, как всегда, права. Он чувствовал, что ему нужно вернуться обратно в столицу, хотя пока не представлял зачем, ведь Марни пошел своим путем. А тут оказывается, что и Арен с супругой должны следовать за ним. Но зачем?..
– На месте разберетесь! – прервала его мысли Карада. – Альне не место в этих краях с тех пор, а то сам не знаешь?..
Нэдри начинал так думать, но наверняка не знал.
– Что же Арен будет делать в городе? Он привык к вольной жизни.
– Не всегда он жил в лесу. Да и путь его ведет дальше, чем ты можешь себе представить. Много с кем ему еще предстоит познакомиться и много что совершить…
Карада встала, давая понять, что разговор на сегодня окончен.
– А ты сама? – вдруг спросил Лодан и смутился.
– Боги дадут, так увидимся еще не раз, – усмехнулась ведьма. – Все. Спать пора. Иди отдыхать!
На следующий день мастер поговорил-таки с Ареном и узнал у того все обстоятельства истории с Кертом. Юноша многое недоговаривал, но Нэдри теперь понимал все недомолвки и только задумчиво кивал. Ученик сделал все, что обещал, и сам вошел в силу, не допустив промашек. Теперь на какое-то время их пути вновь сошлись, но время покажет. Что будет дальше, то и будет.
После обеда Карада сама сообщила молодым, что считает необходимым отправиться им вместе с Лоданом в столицу. На удивление, отпирались супруги недолго, Арен сдался первым. Альну пришлось уговаривать дольше, но ведающая убедила и ее, сославшись на то, что такой рукодельнице и певице более пристало жить в приличном городе, чем в захолустье, да и подрастающей дочери в столице она сможет дать хорошее образование. Нэдри поддакивал, хотя не очень представлял, как это можно устроить. Собираться начали тут же, но без спешки.
Под конец месяца, когда все было обговорено и почти все вещи упакованы, в одну из ночей разыгралась страшная буря. Ураганы зимой не более часты, чем снегопад летом, хотя изредка случалось и такое. Возможно, дело повернуло к весне с ее переменчивой погодой. Лодан представил, сколько деревьев повалила буря в лесу, и решил, что затягивать с отъездом не стоит, привычные пути могут оказаться завалены буреломом, и придется искать обходные.
К утру от урагана не осталось и следа, даже ветер у земли почти стих, только рваные тучи мчались по небу, как клубы дыма от лесного пожара, а солнце проблескивало меж них всплесками огня. На душе было тревожно.
После завтрака Лодан решил вместе с Карадой напоследок прогуляться к морю. Пока они шли через деревню, редкие встречные шарахались от них, стараясь скрыться побыстрее, в глазах людей стоял страх. Это показалось странным – ведьму, конечно, слегка побаивались, но давно привыкли к ее присутствию. Мастера в деревне тоже знали, а если кто и не знал, то не было резона бояться немолодого охотника с холмов, каким он выглядел.
Море еще не успело улечься после ночного шторма. Тугие валы катились вдоль берега и били в каменную гряду, уходящую в море западнее поселка. Ледяной припой разломало штормом и выбросило крошево далеко на прибрежную гальку. Даже в сильную стужу море замерзало лишь вблизи берегов, пока волнение было слабым.
На берегу тоже оказалось безлюдно, хотя это как раз не удивляло. Деревня испокон веков жила не за счет морского промысла, а выращиванием злаков и овощей за прибрежной грядой холмов.
– Страх, – внезапно произнесла Карада. – Они всегда боялись чужих людей, чужого уклада, считая, что все чуждое может нести только зло. Боялись и ненавидели себя и всех за этот страх.
Лодан изумленно посмотрел на ведающую, но та, казалось, не заметила этого.
– Из страха перед любой силой они готовы преклониться перед ней, чтобы та не причинила им вреда. Но в глубине души будут ненавидеть ее и себя за этот страх. Страх убивает душу надежнее, чем кинжал убивает тело. В душе пораженного страхом нет ни радости, ни сострадания. Такой человек и живет только потому, что боится смерти. И не зря боится, – криво усмехнулась ведьма. – Чаще всего эта смерть уже навсегда. Подобная душа больше ничего не может дать миру.
Кажется, мастер начинал понимать, к чему клонит этот разговор Карада, но перебивать не стал. Последующие слова подтвердили его догадку.
– Потомки не отвечают за дела предков, если они изменят свой путь. У них был шанс и, видимо, не один за прошлые времена. Но они опять испугались, никто не смог пересилить страх и прийти на помощь чужому. Теперь живут в ожидании конца…
Повисло тяжелое молчание.
– А как же дети? – подал голос Лодан.
– Если родители не успели заразить их своим страхом, они смогут выжить, – пожала плечами Карада. – Как они похожи на дорцев, – бросила она.
– Почему?!
– Не все дорцы таковы, но многие привыкли слепо преклоняться перед силой. Поэтому они и противны мне, – засмеялась ведьма.
Ее громкий смех жутковато прозвучал на пустом берегу.
– Ладно. Пора домой! Вам бы надо собираться. Если погода завернула к весне, недалеко и до распутицы.
– А ты? – решился спросить мастер еще раз.
– Что я? Мне тоже надоело тут. Уйду, как тепло станет.
– И хозяйство бросишь?
– Новое наживу. Ведающую с работником везде примут. Хранов я завела лишь ради Альны с дитем. Вот и послужат заодно.
В конце декады сани с Сованом, Альной и Ниссой, запряженные на этот раз всей четверкой хранов, тронулись в путь. Арен и Лодан поспевали за ними на лыжах. Прощаясь, Карада сунула мастеру увесистый узелок со своими сбережениями. Тот хотел отказаться, но ведьма беззаботно заявила, что это не ему, а детям. Нэдри не посмел противоречить, тем более что у Арена с Альной и правда денег почти не было. В этих краях они не очень и требовались, а в столице как раз наоборот.
Со стороны Нарита снег уже осел, и сани едва дошли до какого-то небольшого городка. Сован налегке отправился в обратный путь, а путешественники пошли искать постоялый двор.
Назад: Глава 10 Зов
Дальше: Глава 12 Между небом и землей