Книга: Вера изгоев
Назад: 4
Дальше: 6

5

Сладко потянувшись, Лена открыла глаза. Солнце поднялось уже высоко, бодро светя в окна. О, надо же – японцы не разбудили ее на рассвете, как обычно, а дали поспать почти до полудня. Что-то случилось? Последний медведь в лесу подох? Или что? Вчерашнего отчаяния как не бывало, его место заняла веселая злость. И обида, глухо клокочущая где-то на дне души. Значит, так, господа хорошие? Что ж, посмотрим кто кого. Вспомнив о предстоящей тренировке, она поежилась и тяжело вздохнула. Ладно, пора вставать.
Не успела она вскочить, как буквально из воздуха материализовалась Эдна с пушистым махровым халатом в руках и накинула его на госпожу. Датчанка была одета в строгий женский костюм, чепчик и кружевной белый передничек, являя собой пример классической английской горничной. Строгое, непроницаемое лицо, каштановые волосы заплетены в тугую косу. Таких женщин обычно называли ледышками. Радостно улыбающаяся Мари, одетая точно так же, подкатила стеклянный столик с парящим кофейником. По спальне разнесся потрясающий аромат, заставивший крылья носа затрепетать в предвкушении. Лена осторожно приняла крохотную чашечку из рук горничной и отпила глоток. Какое чудо! Такого кофе она не пила никогда.
– Сатиа кофе варит, как никто. – Француженка прыснула при виде потрясенного лица госпожи. – Доброе утро!
– Доброе утро! – Лена улыбнулась егозе – при виде нее нельзя было не улыбнуться. – Передайте ей мое огромное спасибо. Это не кофе – это чудо какое-то!
Имя персиянки заставило вспомнить о вчерашнем вечере. Лена мгновенно залилась краской смущения. Слава Богу, что ничего такого не произошло, обошлось массажем, а ведь могло. Чертовы вампирши! Одновременно она была им благодарна, понимая, что вчера ей здорово помогли. Надо будет как-нибудь попросить еще раз сделать этот чудный массаж. Но только массаж, ничего больше! А что делала Юкио? Что-то странное, водила над ней руками, а она сходила с ума. Представить себе подобного раньше не могла, удовольствие оказалось столь острым, что молодая женщина при одном воспоминании едва не застонала. Вот тебе и милая девочка, кто бы мог подумать, что японочка такое умеет.
Выпив кофе, Лена отправилась в туалет, имевший столько приспособлений и такого размера, что она до сих пор изумлялась. Вслед за ней внутрь с какой-то стати скользнула Эдна и застыла у входа с обычным для нее непроницаемым лицом.
– Э-э-э… – смущенно протянула Лена. – Мне это… Вы не могли бы выйти?
– Пусть госпожа не обращает на меня внимания. – Датчанка поклонилась. – Госпоже могут понадобиться мои услуги.
– Не понадобятся!
Эдна снова поклонилась, однако не ушла. Да что же это такое?! Опять издеваются?
– Может, вы мне еще и задницу подтирать станете?! – вспылила Лена.
– Если госпожа пожелает, – бесстрастно сказала датчанка, беря в руки рулон туалетной бумаги.
Лена собралась бросить ей в лицо еще несколько обидных слов, предложив сделать что-нибудь совсем уж несуразное, но вдруг с ужасом осознала, что если она сейчас ляпнет что-то, то замороженная девица, ничтоже сумняшеся, сделает. Все сделает. А затем поклонится и спросит, не хочет ли госпожа еще чего-нибудь.
– Извините… – Лена покраснела. – Я…
– Госпоже не за что извиняться, – тем же ровным голосом ответила Эдна. – Любое желание госпожи – закон.
– Пожалуйста, уйдите… – «Госпожа» едва не заплакала. – Я не могу при ком-то…
– Госпожа, мой долг всегда находиться при вас.
– Боже мой… – простонала Лена, поднимая глаза к потолку. – Дай мне немного терпения…
По губам Эдны скользнула почти незаметная улыбка, и она все-таки вышла. Лена поспешила запереть за вампиршей дверь, с облегчением выдохнув. Ну, и как прикажете с ними говорить? Это же ужас какой-то! Сумасшедшие, полностью сумасшедшие.
Когда она, умывшаяся и почистившая зубы, вышла, ее ждал накрытый стол. Далеко не обильный – тосты с джемом, теплое молоко и овсянка. Чисто английский завтрак. Нет, они точно издеваются, сволочи такие. Впрочем, черт с ними, перед тренировкой лучше не наедаться, вот после нее надо будет поесть от души – после сильного физического напряжения ее всегда одолевал голод. Эх, борща бы… С чесночными пампушками. А потом маминых вареников с картошкой, да с луковой зажаркой. Увы. Хотя, стоп! Мама ведь здесь. Что, если попросить ее?
Быстро покончив с невкусным завтраком, Лена метнулась в спальню за мечами и тренировочным кимоно, понимая, что вскоре придет наставник с палкой. Очень не хотелось – больно бьет, зараза. И плевать ему на то, что перед ним женщина, что она не хочет учиться драться, что у нее что-то болит. Да вообще на все ему плевать!
Подобранное по руке Лены оружие вампирши трогать не решались, зная, что запретно. За это любой воин Пути мог и убить, а из их госпожи постепенно делали такового. Это пока она стеснительная и неловкая, совсем скоро станет такой же хладнокровной убийцей, как и японцы с тибетцами.
Проходя через дальние комнаты покоев, Лена услышала чей-то горький плач и остановилась. Опять здесь кто-то плачет… Она осторожно приблизилась. В соседней комнате на диванчике скрутилась какая-то черноволосая девушка. Решив узнать, в чем дело, Лена направилась туда, но ее заставило остановиться появление Сатиа из дверей напротив. Лена осторожно отступила за шкаф, не желая, чтобы та снова кланялась, – надоело. Персиянка взглянула на плачущую девушку и сказала:
– О, вот она где! Ты где шлялась, подруженька?
– Только отпустили… – сквозь слезы выдавила Даяна, Лена узнала ее слегка хрипловатый голос. – Только отпустили…
– Это одна пятнадцатилетняя девочка тебя столько времени пользовала?! – изумилась Сатиа.
– Одна?! – вскинулась критянка. – Да их там больше тридцати было! Твари…
– Ого! – весело вздернула бровь персиянка. – Неужто всех обслужила, подруженька?
– Сука ты! – снова заплакала Даяна. – Сука… Ты не представляешь, чего они со мной творили… А напоследок…
Она глухо завыла, вцепившись в собственные волосы.
– Почему же не представляю? – довольно осклабилась Сатиа. – Помню, как ты со своими сучками над Леей три дня подряд измывалась и что ее делать заставляла. Хорошо помню. По заслугам, подруженька, по заслугам. Побывала теперь на ее месте? Хорошо, может, умнее станешь. Может, не станешь больше над бедной девчонкой так издеваться.
– Сука ты… – глухо повторила Даяна, продолжая рыдать. – Какого хрена я им сделала? За что?!
– А тебе Лея что сделала? – Персиянка наклонилась над ней оскалившаяся, ее глаза горели злым желтым огнем. – Ничего. Ты даже не хотела ее. Ты просто развлекалась. А теперь Юкио с подружками развлеклись. Над тобой. Так что все правильно, дорогая. Жаль, мало – ты, как я вижу, так ничего и не поняла. Что ж, я им подскажу, что ты у нас вообще по этим делам мастерица. Ты у меня, тварь такая, Лею попомнишь…
– Не надо! – взвыла Даяна. – Не говори! Пожалуйста…
– Она тоже просила. В ногах у тебя валялась. Ты ее послушала? Нет, смеялась. А теперь я посмеюсь.
Сатиа немного постояла над диваном, удовлетворенно улыбаясь, а затем ушла. Глаза критянки, смотревшей ей вслед с отчаянной надеждой, погасли. Она скрутилась клубком и захлебнулась безнадежным, хриплым плачем, переходящим в подвывание.
Ошарашенная Лена стояла за шкафом и не знала, что ей делать со всем этим. Сатиа-то с Даяной, оказывается, враги, и враги давние. Да и от Юкио она такого никак не ждала. Лена прекрасно поняла, что заставили делать критянку, и ее едва не вывернуло от отвращения. Представив себя на месте бедняжки, она содрогнулась – кошмар ведь, страшное унижение. На ум пришли слова Сатиа о какой-то Лее, над которой Даяна издевалась точно так же, как этой ночью поиздевались над ней самой. А ведь действительно справедливо получается, хоть от того и не менее гадко. Почему-то не хотелось даже утешать критянку, хотя ту буквально корчило от рыданий. Однако Лена пересилила себя – раз Даяна связана с ней клятвой, то именно она несет за вампиршу ответственность. Перед своей совестью прежде всего, а потом и перед Богом. Пусть пока еще не связана, но будет, никуда от этого не деться, как ни жаль. Тяжело вздохнув, Лена подошла к дивану, села и осторожно погладила плачущую мулатку по спутанным волосам. Та вскинулась. Увидев госпожу, сдавленно охнула, слетела с дивана и рухнула на колени, лихорадочно вытирая слезы ладонями.
– Госпожа, простите!
– Я попрошу Юкио, чтобы тебя не трогали… – глухо сказала Лена. – Но ты должна дать мне слово, что тоже больше ни с кем не поступишь так, как сегодня поступили с тобой. Согласна?
– Госпожа… – с ужасом простонала Даяна. – Спасибо вам! Но…
– Что?
– Лучше не надо. Раз они на меня глаз положили, то все равно найдут способ издеваться, не нарушая вашего запрета…
– Многое зависит от твоего слова, – холодно сказала Лена. – Я ничего тебе не обещаю, но постараюсь помочь.
Она сама не узнавала себя – казалось, глубоко внутри нее рождается совсем другой человек, жесткий и сильный, мало чем походящий на нее прежнюю. Хотя стальной стержень в ней всегда имелся – если уж она принимала какое-нибудь решение, то свернуть с дороги ее не могло заставить ничто. Именно потому и не послушала никого, когда все вокруг уговаривали сделать аборт.
– Я даю слово, госпожа… – срывающимся голосом выдавила Даяна. – Даю…
– Надеюсь, ты его сдержишь. – Лена встала. – Потому, что если нет…
Вампирша с немым изумлением смотрела в горящие холодной угрозой глаза госпожи и не верила тому, что видит. Эта решительная женщина ничем не напоминала то рыдающее нечто, которое они вчера выводили из ступора. Такой госпоже можно и послужить. По-настоящему. Такая не предаст и всегда спасет, если ты попадешь в беду. Понятно теперь, почему Повелитель обратил на нее внимание и решил делать из обычной русской девушки воина Пути и высшего иерарха Равновесия. Даяна долго смотрела вслед госпоже и удивленно покачивала головой. Да, теперь она даст клятву с чистым сердцем.
Лена вылетела из дома, чувствуя, что безнадежно опаздывает. Снова наставник палкой отходит. Вот гадство! Она неслась к оборудованной метрах в пятистах от дома тренировочной площадке и тихо ругалась про себя. Почему-то предстоящая тренировка совсем не пугала – наоборот, даже стало интересно, чему еще ее за сегодня научат. Не зря ведь вчера тибетцы устроили тот унизительный осмотр.
Не успела Лена выскочить на площадку, как сбоку что-то мелькнуло. На полном автомате она выхватила катаны из ножен за плечами и встретила ими мечи наставника. Тот с ходу взял ученицу в оборот, все ускоряя и ускоряя темп атак. Молодая женщина отбивалась изо всех сил, изумляясь про себя, что кое-как справляется. Палач, видимо, вбил навыки владения мечами в ее рефлекторную память – Лена использовала множество приемов, знать которые никак не могла. К сожалению, не хватало практического опыта и четкости движений. Ради достижения последней ее и гоняли как сидорову козу.
Резкая боль заставила вскрикнуть и рухнуть на колени. Лена выронила мечи и схватилась руками за вспоротый живот. Господи, как больно-то! Невероятным усилием воли она заставила себя не кричать – и только глухо стонала, пока рана не зажила. Все. Она потрясла головой, подобрала катаны, встала и поклонилась наставнику.
– Ты поняла, в чем ошиблась? – негромко спросил невысокий коренастый японец средних лет, последние два дня обучавший Лену.
– Нет… – вздохнула она.
– Смотри.
Наставник принялся медленно показывать последние движения схватки. Лена напряженно следила за ним, повторять неприятный опыт не слишком хотелось – больно. Ах, вот оно что! Сошла с волны, прервала атаку раньше времени, чем немедленно воспользовался наставник, вспоров нерадивой ученице живот. Ох, дура-дура… Давно пора было понять, что волну прерывать нельзя, что она сама выведет в нужную позицию. Лена тихо вздохнула – умом-то поняла, а вот как добиться этого во время боя? А пес его знает! Наверное, только тренировками. Постепенно разбирал злой азарт – достанет она эту узкоглазую сволочь хоть раз или нет? С каким бы наслаждением Лена насадила его на меч!
– Теперь полчаса разминки. Ты уже знаешь упражнения, покажи их новой ученице.
С этими словами наставник исчез в окружающих тренировочную площадку густых кустах, оставив Лену наедине с девушкой лет двадцати на вид. Та явно чувствовала себя неловко в новом кимоно, а на мечи в своих руках вообще смотрела с искренним недоумением – это что, мол, за непонятные железки? На кой ляд они вообще нужны?
– Привет! – подошла к ней Лена. – Ты как в этот гадюшник попала?
– Здравствуй, Леночка! – расплылась в улыбке незнакомка. – Как спалось?
– Хорошо. А что?
– Правду ты мне вчера говорила – я здесь такого насмотрелась, что ни в одной книге не прочесть.
– Я? Вам? Разве мы знакомы?
– Не узнала! – весело рассмеялась незнакомка. – Не узнала! Да я и сама себя не узнала, как в зеркало увидела. Куда только мои пятьдесят семь лет подевались, а?
Она кинула мечи на траву и очень знакомым движением отбросила назад прядь волос, упавшую на глаза. Лена потрясла головой – мамин жест. Только сейчас она поняла, насколько похожа на нее эта девушка. Любой сторонний наблюдатель принял бы их за сестер-близнецов. Только прически разные. Кто она такая? Лена недоуменно поежилась, продолжая во все глаза смотреть на улыбающуюся незнакомку. Черт, и улыбка мамина… Это что за наваждение такое?
– Да я это, Леночка! – продолжала смеяться девушка. – Я! Не сомневайся. Вечером в кресле заснула, просыпаюсь, а мне одежда велика – едва только встала, юбка на пол свалилась. Не поняла я, что это со мной сталось. До ванны добралась, в зеркало смотрю, а оттуда на меня ты глядишь. Не сразу сообразила, что это я за ночь помолодела. Лет тридцать себя такой не видела. Не солгал мистер Гарвельт, вылечил от старости.
– М-мама? – недоверчиво спросила Лена. – Это ты? Ты?! Но как?!
– Я, Леночка! – Анастасия развела руками. – Именно я. Никогда бы не поверила, если бы с самой такое не случилось.
– Вот это да… – восторженно протянула ее дочь. – Вот это да…
– Смотри, – обнажила плечо ее помолодевшая мать. – Узнаешь родинку?
Да, эти три почти слившиеся воедино родинки не узнать было невозможно. Мама. Все-таки мама… Молодая! Господи, да как же это? В этом доме что, вообще все возможно? Похоже на то. Лена всхлипнула и бросилась обниматься. Они всласть поплакали друг у друга на плече, напрочь забыв о тренировке. С раннего детства Лены они были с Анастасией Петровной очень близки, ссора из-за беременности оказалась у них первой серьезной размолвкой. Потому их отношения как-то очень легко стали отношениями сверстниц. Через несколько минут девушки почувствовали себя совершенно непринужденно, Лена даже стала называть маму Настей. Та ведь никогда не могла примириться с собственной старостью, оставаясь в душе совсем юной. Потому вернувшаяся молодость всего лишь сбросила с нее потрепанную шкурку, снова сделав озорной и красивой. Только благоприобретенная решительность никуда не делась, да и жесткость тоже.
Настя рассказала о ночном разговоре с палачом. Не все, конечно, – о многом дочери говорить пока не стоило. Рано. Лена поведала о своих утренних приключениях и конфликте с Эдной. Только о Даяне предпочла умолчать, хорошо зная мамино отношение к подобным вещам. Она сразу бы пошла скандал устраивать и требовать справедливости, а здесь так действовать нельзя. Тем более что все в общем-то справедливо, если по большому счету.
– Бог ты мой! – Настя зажала рукой свой рот. – Неужто действительно задницу тебе готова была подтирать?
– Угу… – мрачно буркнула Лена. – Ума не приложу, что мне с ними делать.
– Знаешь, Сатиа о тебе искренне беспокоится, я вчера в этом убедилась.
– Ох, не знаю… Мне трудно их понять. Возраст-то у них невероятный, а хуже детей малых. Та же Сатиа на все готова, чтобы только Даяне гадость сделать. И наоборот. А со мной они как? Делают вид, что служат, а на самом деле играют. Вот утром играли в английских горничных. Даже завтрак, заразы такие, подали английский. Жуть, какой невкусный! Пока ела, все твой борщ вспоминала.
– Так в чем проблема? – Настя улыбнулась. – Сегодня сварю, надо только найти, где у них здесь кухня. Не подскажешь?
– А черт ее знает! – Лена развела руками. – Мне как-то не до кухни было в эти дни. Ой! Мам, вставай! Давай разминаться, а то сейчас наставник придет! Попадет же!
Поздно, наставник уже стоял на площадке и весьма неодобрительно поглядывал на сидящих на траве учениц. Подняв бамбуковую палку и похлопывая ею по руке, японец направился к ним. Лена обреченно вздохнула, встала и повернулась к нему задом, зная, что уворачиваться, плакать и просить бесполезно. Хлесткий удар по ягодицам заставил подпрыгнуть и взвизгнуть, из глаз брызнули слезы. Перенеся обычные пять ударов, она облегченно вздохнула. Настя попыталась, было, возмутиться, но ничего не вышло – отхватила вместо пяти десять горячих. Визжала она на удивление пронзительно, Лена никогда не слышала, чтобы мама так визжала.
Потирая руками ноющие ягодицы, девушки покорно поплелись за наставником в дальний угол парка. Настя зло шипела и тихо ругалась сквозь зубы, только теперь начав понимать, на что согласилась. Но раз согласилась, то винить некого, кроме самой себя. Поскольку здесь приняты физические наказания, никуда от них не деться. К сожалению. Однако больно и унизительно, лучше постараться избегать такого. Ее никто и никогда не порол за все пятьдесят семь лет жизни, первый опыт бывшей учительнице совсем не понравился. Но даже после этого она продолжала пребывать в эйфории от вновь обретенной молодости. Давно забыла, что мир может быть таким ярким и многоцветным. Что чувства могут буквально обжигать. И на встречных молодых мужчин поглядывала с явным интересом, несмотря на то что те были вампирами.
На очередной площадке, оборудованной какими-то совсем уж дикими приспособлениями десятиметровой высоты, им приказали раздеваться. Лена успела привыкнуть тренироваться обнаженной, только грудь подвязывала, зато Настя почувствовала себя крайне неуютно, покраснев до корней волос. В огромной пентаграмме неподалеку кто-то установил два белых каменных кресла, в которые девушкам и приказали усаживаться. Сиденья оказались неровными, усеянными острыми выступами – Лена едва сумела заставить себя остаться сидеть, вместо того чтобы вскочить с возмущенным воплем. Да что они опять делают? Больно же! Не кресла, а пыточные приспособления какие-то.
– Здравствуйте! – раздался слева знакомый безразличный голос.
Вот теперь Лена покраснела – японцев как мужчин она не воспринимала, зато мистер Гарвельт нравился ей, несмотря ни на что. Возможно, потому, что очень походил на Виктора. Находиться перед ним голой оказалось на удивление неприятно. Настя же вообще стала в этот момент похожей на индианку цветом кожи, настолько ей было стыдно.
– Елена Сергеевна, Анастасия Петровна, – снова заговорил палач. – Сейчас я проведу вашу инициацию.
– Какую инициацию? – подозрительно спросила Лена.
– Пробужу силу, дремлющую в вас обеих – вы древней крови, потому на многое способны. Только не знаете об этом. Грех хоронить Божий дар.
– Ясно… – тяжело вздохнула Лена, понимая, что деваться ей все равно некуда.
– Не расстраивайтесь, Елена Сергеевна, – мягко улыбнулся мистер Гарвельт. – Неужели вы считаете, что слепцу лучше оставаться слепым? А может, стоит прозреть и хоть одним глазом взглянуть на окружающий прекрасный мир? Вам не кажется?
– Наверное, лучше… – Лена поежилась. – Только много всего этого для меня, понимаете?
– Понимаю. – Он снова улыбнулся. – Но вы не сразу станете зрячей, этому нужно долго учиться. Прозревший слепец тоже не сразу смотрит на солнце, а постепенно привыкает к свету.
– Делайте, что хотите… – Лена обреченно махнула рукой. – Я за эти несколько дней к столькому невозможному привыкнуть успела, что еще что-то картины не изменит.
Эрик иронично посмотрел на нее – наивная девочка. Изменит, еще как изменит! Инициация изменит для нее вообще все, она увидит живой мир в огромном его многообразии, поймет бесчисленные взаимосвязи между не связанными внешне вещами, осознает суть немалого количества непредставимых для нее проблем, научится видеть невидимое глазу обычного человека. Научится сразу понимать, почему человек поступает так или иначе. Научится видеть чужие души. А вот воспринимать окружающее целостно, не разделяя на частности, глупышку еще предстоит научить. Потому, как ни жаль, придется продолжить шоковую терапию – только на грани шока девочка способна будет воспринять концепции, кардинально отличающиеся от привычных ей. До момента просветления Лене осталось совсем немного, она еще ничего не понимает, но сделала несколько очень важных шагов вперед. Пусть для начала разберется хотя бы с взаимоотношениями вампиров, собирающихся принести ей кровную клятву. Интересно, справится? Хотелось бы.
Воины Пути, не спросив согласия Эрика, взялись за выправление кармы этих самых вампиров, тем более что к тем начали возвращаться души. Действуют жестко, даже жестоко, но на редкость эффективно. Молодцы, если разобраться. Покорны как будто, но только как будто. Все равно поступят по-своему, если уверены в собственной правоте, будь ты им хоть тысячу раз Повелителем. Впрочем, они оставались такими всегда и в любом мире. Иначе невозможно. Иначе оказались бы бесполезны и быстро деградировали. Рабы палачу не нужны, ему нужны соратники. Даже эта девочка, когда станет той, кем должна стать, будет действовать сама, по своей воле. Как сочтет нужным. Начнет набивать свои шишки, набираться собственного опыта. Горького и болезненного опыта, без которого истинным мастером Равновесия не станешь. Без помощи он ее, конечно, оставлять не собирался. Но и навязывать эту помощь не будет, пока она о том не попросит. Если попросит. Девочка на удивление самостоятельная и решительная. И чистая, настолько чистая, что осталось только удивляться. Не изгадил ее этот мир корысти, сумела остаться собой. Умничка. Зашорена только, но это преодолимо. Через боль, к сожалению, но преодолимо.
Потоки внимания темных в последнее время начали смещаться к друзьям и родным Лены. Все понятно – хотят выманить, чтобы попытаться, по своему обыкновению, зомбировать. Потому Эрик так и спешил с инициацией. После нее зомбировать девочку не сумеет никто и никогда. За дядей Лены, живущим в Киеве, он тоже присматривал при помощи нескольких фангов, решив пока отдать инициативу противнику. Если решат убить, то успеет спасти. Но, скорее всего, попробуют шантажировать его жизнью матери «отродья». Интересно, сумеет она справиться с этим или нет? Очень интересно. Потому пусть себе темные действуют, надо будет посмотреть на реакцию девочки. Вполне возможно, что стоит дать Лене шанс спасти родных самостоятельно, это сильно поднимет ее самооценку, которая сейчас находится на очень низкой планке, что не есть хорошо.
Пентаграмма вокруг каменных кресел внезапно начала наливаться белым огнем. Лена испуганно вздрогнула, ей захотелось сорваться с места и бежать отсюда куда подальше, забившись в какую-нибудь щель. Одновременно она прятала от самой себя азарт. Жгучий интерес. Что ей предстоит? Этот вопрос, ворочающийся на дне сознания, не давал ей покоя. Значит, слепец должен прозреть? Хорошо, мистер Гарвельт, пусть будет так.
Становилось все жарче, Лена с Настей задыхались, их тела покрылись обильным потом. Встать они не могли – непонятно откуда взявшиеся гибкие щупальца крепко-накрепко прихватили девушек к креслам. Вокруг сиял столб света, над головой стояла тьма. А может, Тьма? Вокруг звучала непривычная, торжественная, пронимающая до глубин души музыка. Лена даже представить не могла себе инструментов, из которых можно извлечь что-либо подобное. Вскоре она забыла о жаре, в глазах стояли слезы, душа трепетала и почему-то стремилась в небо. Хотелось распахнуть крылья и взлететь. Но у нее ведь нет крыльев! «Есть!» – возразил чей-то гулкий голос. А ведь и правда, есть… Она просто забыла о своих крыльях, замотавшись в круговерти обычной, пустой жизни. А крылья пылились где-то далеко и усыхали день ото дня. Лена радостно рассмеялась и распахнула их, взлетая ввысь. Она плыла в лазоревом небе, забыв, что только что сидела в каменном кресле. В вытянутые вверх руки молодой женщины били пучки молний, да что там пучки – потоки огня. С каждым мгновением мир вокруг менялся. То Лена оказывалась в глубинах синего-синего океана. То в открытом космосе. То висела над красного цвета пустыней. То над лесной поляной, откуда на нее потрясенно смотрели сказочные эльфы. И отовсюду что-то вливалось в нее, становилось ее частью, превращая молодую женщину в нечто такое, чему она и названия пока подобрать не могла. Зрение стало объемным, казалось, она видит всей поверхностью кожи. Может, и так. Ее это очень мало интересовало, чувства перехлестывали через край, совершенно разные – от жгучего восторга до яростной ненависти. Она смеялась. А откуда-то издалека вторил такой же торжествующий смех Насти.
Все закончилось внезапно, как отрезало. Лена открыла глаза, поняв, что сидит в том же кресле. Сразу возникла острая тоска по небу, в котором только что летела. Она рванулась вверх и не сразу поняла, что на самом деле поднялась в воздух, зависнув метрах в трех над площадкой. Взвизгнув от восторга, Лена вытянула вперед руки, и между ними забился яростный белый огонь. Что-то вокруг и в ней самой изменилось, и изменилось навсегда, это она понимала четко. В воздух между тем поднялась ее помолодевшая мать, вокруг которой мерцали сотни вьющихся синих разрядов.
– Не спеши, девочка! – раздался снизу наполненный смехом голос мистера Гарвельта. – У тебя все еще впереди! Не сожги себя.
– Спасибо вам! – Лена метнулась вниз и упала, сильно стукнувшись пятками о землю. – Спасибо! Слепой прозрел!
– Еще не совсем. – Палач улыбнулся, помогая ей встать. – Пока только немного приоткрыл один глаз.
– И я говорю вам спасибо! – присоединилась к ним Настя, которая учла опыт дочери, опустившись на землю медленно и плавно. – В жизни такого представить себе не могла! Надо же: я – и вдруг ведьма!
– Это другое, – возразил Гарвельт. – Ведьмы на такое не способны. Сейчас вы прошли по земному конгломерату миров. Каждый дал вам что-то свое, что мог дать только он. Со временем эти знания и умения выйдут наружу, пока рано.
– Конгломерат миров? – удивилась Лена. – А что это?
– Земля не одинока. Каждая населенная разумными существами планета со временем создает вокруг себя сперва призрачные, а затем и реальные миры.
Лена с Настей с немалым изумлением слушали откровения плетущего. Как выяснилось, написанные земными писателями книги – это нечто куда большее, чем они думали. Пишущие не понимали, что создают не просто книги, а миры, которые со временем становятся живыми и самостоятельными, переставая зависеть от материнской реальности. Чем больше людей читают книгу и сочувствуют ее героям, тем реальнее становится описанный в ней мир. С каждым днем. Не со всеми произведениями, конечно, это случается, а только с написанными искренне, без фальши. Бездарные поделки, созданные ради заработка, некоторое время существуют неподалеку в виде серых теней, но вскоре растворяются. Зато талантливые перестают по прошествии определенного времени зависеть от автора и читателей, начинают жить своей жизнью, становясь не менее реальными, чем материнский мир. И перестают поддаваться управлению – автор вскоре замечает, что не в его власти изменить что-либо. Что герои действуют так, как хочется им самим. Даже если книгу вскоре забудут, мир уже существует и знать не знает, что когда-то был кем-то выдуман. Он просто живет по своим законам и своей логике. Развивается. Меняется. Становится иным. И имеющие в душах Божественный Огонь аборигены начинают со временем создавать свои призрачные миры, некоторые из которых тоже превращаются в реальные. Такой вот странный круговорот. Бесконечный круговорот. Чего хотел Создатель, когда сделал так? О том не знал никто.
– Значит, я смогу увидеть толкиеновское Средиземье? – ошарашенно спросила Лена.
– Вы сможете. И вы, Анастасия Петровна. Да и побывать там тоже. Кто-нибудь другой – нет, если только вы не захватите его с собой. Прошу также учесть, что Арда сейчас иная, там прошла не одна тысяча лет. За это время тех же хоббитов вполне могли вырезать эльфы или люди. Когда мир становится реальным, то он одновременно становится куда более жестоким.
– А почему другие не могут видеть эти миры? – нахмурилась Настя.
– Способностью межмировых переходов владеют только полностью обученные мастера Равновесия. – Мистер Гарвельт развел руками. – Не знаю почему, но ни темные, ни светлые этой способностью не обладают. Да и не надо: в каждом дочернем мире есть свои собственные иерархии – нечего земным мешаться в их дела.
– Мне все равно хочется увидеть Средиземье… – почти неслышно пробормотала Лена, обожавшая «Властелина колец», однако палач услышал.
– Увидите, – он улыбнулся, – но не раньше, чем будете к тому готовы. Вы еще ничего не умеете, Елена Сергеевна. И я рад, что вы больше не боитесь.
– Да боюсь… – вздохнула она. – Никуда страх не делся, только вот к нему азарт прибавился. Странная какая-то смесь получилась.
– То ли еще будет, – весело хмыкнул палач. – Но смотрите сами. Если бы вас не швырнуло разом в дикую обстановку, то разве вы сумели бы за столь короткое время принять все то, что уже приняли и поняли? Вспомните себя саму неделю назад и сравните с нынешней. Огромная разница, не так ли?
Лена задумалась. А ведь действительно, та она, что жила в общежитии, перебиваясь от стипендии до гонорара, казалась чем-то далеким, полузабытым, призрачным. Большинство прежних интересов стали скучными, тусклыми, серыми. Да, сейчас ее часто едва не сводили с ума, поражали, приводили в сугубое недоумение, злили до безумия, даже избивали, но… Что еще за «но», красавица? Что вообще можно сказать? Ничего. Лена осознала, что знает и понимает об окружающем мире настолько больше, чем могла представить себе какую-то неделю назад, что оставалось только руками развести. Но все равно не могла смириться со многим. Она все еще злилась на то, что ее вырвали из привычной жизни и швырнули в омут, – но уже как-то глухо. И где-то глубоко в душе шевелился червячок любопытства. А что еще она увидит и узнает? Особенно теперь, после инициации. Лена снова вызвала между ладонями клубок белого огня и долго смотрела в него, ощущая ласковое тепло, но одновременно понимая, что любой, в кого она швырнет этот клубок, мгновенно сгорит. Нет уж, будь что будет, от всего этого она не откажется! Подняв голову, молодая женщина открыто улыбнулась мистеру Гарвельту.
– Рад, что вы поняли, – кивнул он. – Вам многое предстоит. Будет не тяжело, будет очень тяжело. Порой невозможно. Вы еще не раз проклянете и себя, и меня. Но обратной дороги нет, сударыня.
Палач улыбнулся, развел руками – и исчез.
– Бр-р-р… – помотала головой Настя. – Это еще что?
– Да по нити ушел, – отмахнулась Лена. – Пустяки, я тоже так умею. А ты разве нет?
– Откуда бы?
– Вечером научу, это очень просто. Основное мистер Гарвельт тебе в мозг заложил, надо только показать, как делать. А пока…
– Пока вас ждут старейшины тибетской общины, – вмешался в их разговор наставник.
– Господи… – простонала Лена. – Это еще не все?
– Нет. – Японец позволил себе почти незаметную ироничную улыбку. – Ваша реакция оставляет желать лучшего, о реакции вашей матери вообще говорить нечего. Придется пройти одну процедуру. Сразу предупреждаю – очень болезненную и для вас унизительную. Но при том очень действенную. Я сам в детстве через нее проходил, знаю. Следуйте за мной.
– Ой, мам… – Лена поежилась, идя за наставником. – Вот сейчас мы кузькину мать и увидим…
– А что так? – удивилась Настя.
– Если уж он предупредил, что процедура болезненная и унизительная, то это какой-то ужас будет. Все, чего они со мной творили раньше, значит, не болезненное и не унизительное? Я боюсь даже представить, что нас ждет…
Опасения вскоре оправдались. Девушек привязали к двум каменным столам в совершенно диких позах, вывернув им ноги и руки из суставов. Каждая с ужасом смотрела на приготовленные бесчисленные разномастные иглы, ножи, крючки, баночки с разноцветными мазями и вовсе уж непредставимые пыточные приспособления. Затем к столам подошли плосколицые, морщинистые тибетцы – и начался кошмар. Лена орала так, как не орала, наверное, ни разу за всю свою жизнь. Старейшины при помощи острейших ножей обнажали каждое ее сухожилие, смазывая его жгучими мазями, от которых становилось еще больнее. Еще кто-то рылся во внутренностях, что-то помещая в печень. Впрочем, об этом Лене рассказали значительно позже, а для нее в тот момент существовало только одно – боль. Адская, непредставимая раньше боль.
Когда все закончилось, Лена поначалу даже не поверила, что у нее больше ничего не болит. На соседнем столе стонала залитая застывшей кровью Настя, постепенно приходя в себя. В Лениной душе колотился ужас, смешанный со жгучей обидой. Да как можно так пытать? За что?!
– Вставайте, госпожа, – заставил вздрогнуть голос наставника. – Вас никто, кстати, не пытал. Через это проходит каждый воин Пути и каждый иерарх Равновесия. Уже завтра вы поймете, что с вами сделали. Ваше тело теперь куда совершеннее, чем было. У этого есть своя цена – боль. К сожалению, обезболивающие препараты применять нельзя – результат будет непредсказуем. После нескольких неудач мы отказались от их применения. Боль можно и вытерпеть.
– Понятно… – простонала Лена, сползая со станка. – Господи…
– Советую отправиться домой, помыться, плотно поесть и отоспаться. Вечерней тренировки не будет, отдыхайте. Жду вас с матерью завтра в девять утра.
Настя на соседнем станке хрипло рыдала, размазывая слезы напополам с кровью по лицу. Соглашаясь стать иерархом Равновесия, она даже представить себе не могла, что у этого окажется столь страшная цена. Лена кинулась к матери и принялась утешать ее – что вышло далеко не сразу. Она сама, как ни странно, очень быстро пришла в себя. Удивительно даже. Только глухая, звериная ярость не давала успокоиться. Хотелось кого-нибудь убить или хотя бы избить. Хотелось разнести все вокруг.
– Должен предупредить, – скрипучим голосом заговорил один из тибетских старейшин. – Эндокринная система вашего организма подверглась полному изменению. В первые дни довольно часты судороги и резкая боль в животе. Также возможны иные эксцессы, спонтанное опорожнение кишечника или мочевого пузыря, например. Может быть еще многое, даже возникновение непреодолимого влечения, но это зависит от индивидуальных особенностей человека, так происходит далеко не у всех. Во всем этом нет ничего постыдного, вскоре пройдет. Телу нужно некоторое время на адаптацию к своим новым возможностям.
Этого только ко всем прочим радостям и не хватало! Спонтанное опорожнение? Бр-р-р… Лена глухо матюгнулась себе под нос, чего обычно старалась не делать. Да и резкие боли с судорогами ничего хорошего в себе не несли. Вот гадство-то!
Кое-как, поддерживая друг друга и постоянно спотыкаясь, мать с дочерью добрались до покоев Лены. Там их встретили Сатиа с Эдной в уже знакомой одежде английских горничных.
– Госпожа! – Персиянка радостно улыбнулась и вдруг спала с лица. – Ой, их уже две…
– Это моя мама, – поняла ее растерянность Лена. – Мистер Гарвельт омолодил ее.
– Повелитель может все… – едва слышно прошептала вампирша. – Госпожа…
– Нам в ванну срочно нужно! – отмахнулась Лена. – Сами не видите, в каком мы состоянии?
– Одну секунду! – Сатиа куда-то метнулась.
Через несколько минут она вернулась и отвела Лену с Настей в бассейн, постепенно наполнявшийся горячей водой. На этот раз Лена не стала протестовать против того, чтобы ее вымыли, – сил не осталось ни на что. Она нежилась в умелых руках вампирш, натирающих тело госпожи пахучей мыльной пеной, и понемногу приходила в себя. Да уж, порадовали тибетцы, ничего не скажешь. Никакому врагу таких пыток не пожелаешь. Как только с ума не сошла? Одновременно она понимала, что перенесла да-алль, как называли эту гнусную процедуру, на удивление легко, даже не впала в истерику, как обязательно случилось бы еще вчера. Потому, наверное, до инициации они и не рискнули проделать все это. Да, вчера от такого она бы потеряла разум окончательно. Но чего все-таки хочет добиться от нее мистер Гарвельт? И от ее мамы? Чего-то ведь хочет, иначе не гнал бы вперед с такой скоростью.
Одевшись, две молодые женщины накинулись на еду, кишки от голода скручивались в жгуты. Вампирши не стали экспериментировать, подав обычный обильный обед. Несколько видов супов, мясо десятка сортов, массу салатов, паштеты, что-то еще. Лена съела столько, сколько обычно не съела бы и за два дня. И не обращала внимания на то, что именно ест. С трудом встав из-за стола, она хотела было завалиться на кровать и подремать немного под музыку, но увидела в дверях Юкио. Вспомнив об обещанном Даяне, вздохнула и направилась к японке.
– Приветствую госпожу! – Девочка поклонилась.
– Мне надо поговорить с тобой наедине, – буркнула в ответ Лена. – Идем.
Оказавшись в спальне и цыкнув на любопытных вампирш, сунувшихся было следом, она села в ближайшее кресло и уставилась на непроницаемое лицо японки.
– Юкио, – заговорила наконец Лена, – я требую, чтобы ты с подругами больше не трогала Даяну, не заставляла ее снова делать то, что заставила этой ночью.
– Госпожа! – Девочка растерялась. – Но… Я, конечно, выполню ваш приказ, но вынуждена обратиться к Повелителю за подтверждением. Извините, но иначе поступить я не имею права.
– Почему?!
– Госпожа! Неужели вы не понимаете?!
– Нет. – Лена внимательно посмотрела на нее. – Объясни, будь добра.
– Это был урок… – еще более растерянно сказала Юкио. – Тяжелый, жестокий, горький, но совершенно необходимый. Увы, она ничего не поняла. А значит – урок необходимо повторить. Возможно, не раз и в более жестком варианте. Вы думаете, мне приятно делать такое с кем-то? Нет. Но ей это нужно, поймите.
– Не понимаю… – ошалело пролепетала Лена.
– Мы не можем заниматься всеми арвадами, но теми, кто рядом с вами, заняться обязаны. Вампиры перестали быть вампирами, к ним возвращаются души. А значит, необходимо выправить им кармы, иначе будет очень плохо. Они станут опасны и для себя, и для вас, сами того не желая. Потому наставники разработали для каждой из ваших вассалов свою программу развития, исходя из их личных качеств. Даяна – самый сложный случай. Вы не знаете, что она творит на своей половине и как развлекается.
– Я слышала о какой-то Лее.
– Да, госпожа, – кивнула Юкио, – именно Леей зовут самую младшую из арвадов, ей всего двести девяносто лет, по их понятиям – ребенок. Вампирам пока чаще всего нечего делать. Скучают. Так вот, Даяна развлекалась. То, что мы сделали с ней, – ничто по сравнению с тем, что она делала с этой несчастной Леей. И издевается она над бедняжкой десятилетиями, вместе с командой своих подруг. Сейчас мы с вами говорим, а та девочка корчится от боли и унижения. На два этажа ниже. Мы не вмешиваемся, только незаметно наблюдаем. Но поскольку Даяна стала вашим вассалом, то обязаны заставить ее понять, что творит. Теперь вам ясно, почему я так поступила, госпожа? И почему обязана обратиться к Повелителю за подтверждением вашего приказа?
– Ясно… – пробормотала в растерянности Лена, закусив губу.
И что со всем этим делать, позвольте спросить? Неясно, зато ясно другое – именно она сама обязана как-то разобраться в трудной ситуации. Как поступить? Стоп. Есть одна мысль.
– Я потребовала от Даяны пообещать, что она больше ни с кем так не поступит, – сказала Лена. – А Лею могу забрать к себе. Может…
– Госпожа… – девочка тяжело вздохнула. – Даяна ничего не поняла. Она дала вам слово, но ей и не нужно делать этого самой, ее подруги и так справятся. Предположим, вы заберете Лею. Но и помимо Леи найдутся те, над кем можно безнаказанно издеваться. А вскоре вам со своими вассалами предстоит заниматься серьезными делами, носиться по всему миру. Вам что, нужна рядом безумная садистка? Не думаю.
– Не нужна… – Лена поежилась. – Только что изменится оттого, что кто-то станет издеваться над ней? Мне кажется, ничего.
– Она должна понять, что делает. Побывать в шкуре своих жертв, почувствовать то, что чувствовали они. И остановить своих подруг. Сама! Госпожа, над этим вопросом самые опытные наставники работали, поверьте, их методика действенна. Результат будет. И будет именно тем, что нам нужен.
– Я ей, конечно, ничего не обещала, только потребовала слово дать… – уныло пробурчала Лена, понимая, что в чем-то японка права. – Но сказала, что постараюсь помочь. А свое слово нужно держать.
– Естественно. – Юкио несколько смущенно улыбнулась. – Иначе никак, слово свято. Вы ведь приказали мне? Приказали. Значит, вы старались, слова вы не нарушали. Ей вы вполне можете сказать, что мы не прислушались к вашей просьбе. Но умоляю вас отменить приказ! Ведь Сатиа я вчера не позвала? Нет. Ей это не нужно, у нее другая проблема. Повелитель подсказал, что делать. Ей нужно рисовать – ее дар, ее Огонь вытащит карму из ямы. А вот если вы возьмете к себе Лею, то вам трудно придется. Девочка очень забита, до смерти запугана, боится всего на свете, перед каждым готова стелиться и делать все, что от нее потребуют.
– Разберусь как-нибудь… – проворчала Лена, проклиная про себя все на свете – и за что это на нее свалилось? – Хорошо, я тебя поняла и отменяю приказ. Раз дело обстоит таким образом, то отменяю.
– Не огорчайтесь, госпожа, – попросила девочка. – Я понимаю, вам неприятно то, что делают с Даяной. Но поймите и вы – иначе нельзя, иначе она не поймет. Возможно, понадобится еще только один урок, утром она находилась на грани шока. Еще немного – и Даяну можно будет столкнуть с привычных позиций.
– Это и меня вы с них шоком сталкивали? – ехидно поинтересовалась Лена.
– А то как же! – хитро улыбнулась японка. – И результат я вижу перед собой. Отличный, между прочим, результат!
Молодая женщина рассмеялась – вот ведь зараза юная. Все-то она понимает. Лена и сама понимала теперь, ради чего с ней так поступали. Действительно, оставь воины Пути ее в покое, она бы просто замкнулась в себе и шарахалась от всего необычного и непривычного. Теперь нет. Уже нет. Осознала, что мир куда более многогранен, чем казался раньше, до всего происшедшего.
– Ладно, делайте, что считаете нужным… – Она вздохнула. – Только жалко мне ее.
– А вы посмотрите на эту бедную Лею – жалость сразу исчезнет, – посоветовала Юкио. – Я Даяну, кстати, прямо сейчас и заберу. Не стоит терять времени.
– Но она думает, что над ней просто издеваются, тешат свою похоть – она же не понимает! Не вижу смысла.
– Именно в этом и смысл. – Девочка иронично приподняла брови. – Если сказать, то она просто обозлится и замкнется в себе. Должна сама понять и самой себе сказать, что случившее с ней справедливо. И она поймет, даю вам гарантию, госпожа. Не сразу, конечно, но поймет. Наставники хорошо изучили ее психопрофиль. Даяну наталкивают на определенные мысли, исподволь заставляют о многом задуматься. Она уже сомневается, хотя еще не понимает в чем.
– О, Господи… – Лена поежилась, снова представив себя на месте Даяны. – Скажи мне кто неделю назад, что я буду пытаться разобраться во взаимоотношениях тысячелетних вампиров, я бы только пальцем у виска покрутила. А вот пришлось…
– Не нам судить о данных свыше испытаниях. – Юкио улыбнулась. – Нам важно с честью из них выйти.
И это говорит пятнадцатилетняя девочка? Лена долго, задумчиво смотрела на миниатюрную японочку, постепенно понимая, что мило выглядящий ребенок – на самом деле нечто куда большее, чем кажется на первый взгляд. Ведь права, если разобраться. Она вздохнула, встала и решительно вышла из комнаты. Увидев горящий надеждой взгляд Даяны, покраснела, но подошла к критянке.
– Извини… – глухо сказала Лена. – Я пыталась тебе помочь, но не смогла. Это не в моей власти. Иди и вынеси все положенное тебе с достоинством. Будь сильной.
– Благодарю, что пытались, госпожа… – мертвым голосом ответила пошатнувшаяся Даяна, не вытирая потекших по лицу слез. – Я постараюсь… Я…
Она не выдержала, упала на стул и затряслась в рыданиях. Сатиа при виде этой картины злорадно оскалилась, Мари с Эдной непонимающе поглядывали то на госпожу, то на свою плачущую подругу. Настя заинтересованно наблюдала за происходящим, недовольно хмуря брови. Знакомая картина. Лена с досадой поняла, что мать потребует все рассказать, и заранее приготовилась к неприятному разговору.
– Даяна, следуй за мной, – заставил всех вздрогнуть холодный голос Юкио.
– Не надо… – провыла та, сползая со стула и становясь на колени. – Умоляю, не надо…
– Ты слышала, что я сказала? – в голосе японки появилась угроза. – Мне повторить?
– Нет… – обреченно прошептала критянка, с трудом вставая на ноги.
Юкио быстро вышла из покоев Лены, Даяна уныло плелась за ней, продолжая хрипло рыдать. На прощание она бросила на Лену отчаянный, молящий взгляд, от которого ту передернуло. Ей даже показалось, что в глазах вампирши блеснуло разочарование.
– Что здесь происходит? – поинтересовалась Настя, провожая их хмурым взглядом. – Почему она плачет, Лена?
– Я тебе потом все объясню, мам. – Ее дочь поморщилась. – Тут сложная ситуация, в двух словах не расскажешь.
Потом она повернулась к довольно улыбающейся Сатиа и негромко сказала:
– Пусть она сволочь, но стоит ли так радоваться чужой беде?
– О чем это вы, госпожа? – растерянно спросила персиянка.
– Да все о том же. – Лена скривилась. – Насколько я понимаю, над Леей и сейчас издеваются?
– А откуда вы знаете о Лее? – Сатиа совсем перестала что-либо понимать.
– Неважно, – холодно бросила Лена. – Так вот, я хочу забрать Лею к себе пятой горничной. Здесь ее тронуть не осмелятся. Так?
– Здесь не осмелятся… – подтвердила персиянка, продолжая потрясенно смотреть на госпожу.
– Иди и приведи ее! – приказала Лена. – Не мой, не переодевай, приведи такой, какая она есть сейчас. Поняла?
– Да, госпожа! – с бесконечным уважением поклонилась Сатиа и бегом рванулась прочь из комнаты.
– Лена! – Настя хмуро посмотрела на дочь. – И все-таки, что это значит?
– Да так, разбираюсь с несколькими неприятными вещами во взаимоотношениях моих горничных. – Лена скривила губы. – И беру к себе еще одну девушку, над которой постоянно издеваются. Беру, чтобы защитить.
Бывшая учительница не стала настаивать на подробном рассказе, понимая, что такой разговор лучше вести наедине. Но решила с дочери не слезать, пока та не расскажет все. Каким-то очень нехорошим душком потянуло, надо в этом разобраться. Как там Лена говорила? Сатиа на все готова, чтобы Даяне неприятности доставить? Да, персиянка откровенно радовалась слезам подруги. Но при чем здесь японцы? И что они заставляют делать Даяну? Из-за чего та так страшно, так обреченно рыдала? Все-таки холодная жестокость, царящая в этом доме, сильно не нравилась Насте.
Долго ждать не пришлось, не прошло и десяти минут, как Сатиа вернулась, ведя за руку хрупкую, как тростинка, девушку с перепуганными, большими глазами. Лена внимательно оглядела свое новое «приобретение». Прямые черные волосы, явно семитская внешность – оливковая кожа, нос с легкой горбинкой, пухлые губы. Однозначно еврейка, но очень красивая. Или арабка. Состояние девушки заставило Лену скрипнуть зубами. Избита до синевы, взгляд затравленного зверька, вся дрожит. Обнажена и жутко грязна, да что там, от Леи несло такой вонью, что Лена поморщилась. Ощущение, что бедняжка долго находилась в канализации. При виде госпожи девушка рухнула на колени и принялась целовать пол перед ее ногами.
– Немедленно прекрати! – возмутилась Лена. – Не смей унижаться!
Услышав недовольство в голосе госпожи, Лея испуганно запищала, забилась в угол, закрыла лицо руками и принялась дрожать, глухо подвывая.
– Господи, да кто ж это девочку так запугал? – Настя встала, с искренней жалостью смотря на еврейку.
– Даяна со своими суками! – зло бросила Сатиа. – По заслугам ей, паскуде, все! Гадина какая!
– Что с ней делали? – холодно спросила Лена.
– Госпожа, не стоит о таком рассказывать, честное слово… – Персиянка поежилась. – Сейчас я ее из канализационного коллектора вытащила, а до того…
Она снова вздрогнула.
– А почему же ты ее не защищала, раз она твоя подруга? – Лена бросила на нее жесткий взгляд.
– Мак-Ардоу запретил, – неохотно ответила Сатиа, поморщившись. – Сказал, что раз бесполезная тварь не может сама отбиться, то заслуживает своей судьбы. А как кого убить надо, чтобы никто ничего не заподозрил, так все равно Лею посылал. Ни один арвад лучше нее этого делать не умеет. Все так обставит, что не придерешься: сердечный приступ – и никаких улик.
– Убить?! – взлетели вверх брови Насти. – Вот эта вот несчастная девочка – наемная убийца?!
– Госпожа, мы – вампиры. – Персиянка тяжело вздохнула. – Мы все жили чужой смертью. Спасибо Повелителю за то, что снял с нас эту ношу.
– Ясно, – кивнула бывшая учительница. – Приготовьте-ка ванну, ее вымыть надо. И одежду какую-нибудь.
Она решительно подошла к Лее, не обращая внимания на запах, идущий от нее. Села рядом, обняла девушку и принялась нашептывать ей на ухо какие-то ласковые слова. Та сперва замерла, как испуганный зверек, а потом немного расслабилась и снова разрыдалась, уткнувшись в Настино плечо носом. Настя сама отвела Лею в ванну, залезла туда вместе с ней и осторожно вымыла избитую и изрезанную девушку. У той почему-то не заживали мгновенно раны, как у остальных вампиров. Настя только качала головой, начав понимать по характеру этих ран, что творили с несчастным существом. Лена стояла рядом и тоже все видела, горя гневом. Да, Даяна тысячу раз заслужила своей судьбы. Права Юкио. Больше она за эту сволочь заступаться не станет.
Сатиа принесла откуда-то вонючую желтую мазь в стеклянной банке и принялась смазывать кожу тихо скулящей Леи, глухо ругаясь сквозь зубы.
– Почему у нее раны не заживают? – спросила Лена.
– Есть одно паскудное зелье, – зло буркнула персиянка, продолжая осторожно растирать подругу. – Если его скормить вампиру, то потом месяц так будет. Да и чувствительность к боли возрастает в несколько раз. Инквизиторы когда-то придумали. Я им лет пятьсот назад попадалась, на своей шкуре испытала, каково оно. Чудом сбежала. После того в Россию и перебралась – здесь об инквизиции и слыхом не слыхивали.
Лею одели в пижаму и уложили спать в одной из спален покоев. Та все порывалась упасть перед госпожой на колени и униженно благодарила за то, что ее вытащили из рук подруг Даяны. Девушку едва сумели успокоить и заставить выпить чашку грога со снотворным. В конце концов, бедняжка уснула.
– Если Даяна посмеет еще раз ее тронуть, – хмуро сказала Лена, выбравшись в гостиную, – то я сама с этой сукой такое сделаю, что ей небо с овчинку покажется.
– Благодарю вас, госпожа! – Сатиа поклонилась, кусая губы и украдкой вытирая слезы. – Только вы это ей сами скажите, а то мне она не поверит.
– Скажу. Так скажу, что ей навсегда даже приближаться к девочке перехочется.
Лена не узнавала саму себя. Такого всепоглощающего, беспощадного гнева она никогда раньше не знала. Даже представить не могла, что способна испытывать подобные чувства. Хорошо, что Даяну забрали, иначе могло бы случиться что-нибудь нехорошее. Лена даже не заметила, что подбрасывает в руке неизвестно откуда взявшийся клубок белого огня, напоминающий собой шаровую молнию. Вампирши поглядывали на нее с затаенным ужасом, хорошо зная, что если кого-нибудь из них коснется хоть одна искра первородного пламени, то от невезучей мгновенно останется только горстка пепла.
Внезапно Лена вскрикнула и схватилась за живот – внутри, как огромный холодный червяк, шевельнулась боль. Только через пару секунд она смогла разогнуться и обессиленно рухнула в кресло. Похоже, начинается то, о чем предупреждал тибетец, будь он трижды неладен. И что теперь делать? Боль нарастала и нарастала, становясь нестерпимой. Да что же это такое?! Что за издевательство?! Лена рухнула в кресло, не замечая, что глухо стонет и дергается. В соседнем кресле точно так же корчилась Настя.
– Что это с ними? – растерянно спросила Мари.
– Меня предупредили воины Пути. – Сатиа поморщилась. – Последствия операции. Не знаю, что там с ними сотворили тибетцы, но что-то очень мало веселое. Видела я столы после того, как с ними закончили, – все кровью напрочь залиты. У госпожи с матерью теперь около недели такое периодически повторяться будет. Подай-ка вон ту бутыль на шкафу – Юкио сказала, что мы должны заставить каждую выпить по полстакана, полегчает.
– Сейчас! – Француженка метнулась к указанному месту, схватила бутыль, сорвала пробку и налила требуемое количество в один из стоявших на столе стаканов. – Мердэ! Если с ними что не так станет, то Повелитель нам устроит варфоломеевскую ночь! Десять раз подряд. Что еще надо?
– Потом обмыть их, легкий, расслабляющий массаж и сон. Если проснутся, давать теплое молоко, настоянное на вот этих травах. – Персиянка положила на стол бумажный пакет.
– Ясно! – резко кивнула Мари, разжимая Лене зубы ложкой и вливая ей в рот резко пахнущую зеленоватую жидкость. – Эдна, займешься госпожой Анастасией?
– Да уж как-нибудь, – проворчала та, делая то же самое для Насти. Потом подняла ее на руки и унесла из гостиной в ближайшую ванну.
– Справишься сама или помочь? – поинтересовалась Сатиа, озабоченно наблюдая, как Мари раздевает слабо сопротивляющуюся Лену.
– Как хочешь, – отмахнулась та, с тревогой смотря на дрожащее, покрытое холодным потом тело госпожи.
– Ладно, тогда я позже приду.
Утром Лене с Настей было очень стыдно перед вампиршами из-за того, что тем пришлось подмывать их, как малых детей. Одновременно Лена испытывала немалую благодарность по отношению к Мари, провозившейся с ней полночи. С ложечки ведь теплым молоком с какими-то травами отпаивала. Массаж делала, помогала с судорогами справиться. Она не представляла, что могло случиться, если бы не француженка. Так и корчилась бы посреди гостиной, наверное. Зато Настя долго не могла смириться со случившимся, не могла смотреть на Эдну и постоянно мычала какие-то извинения при виде нее. Датчанка этому обстоятельству крайне удивлялась, но, конечно, не показывала госпоже своего удивления.
Назад: 4
Дальше: 6