Добралась, слава Господу! Слишком этот Питер большой, а по сравнению с родными Сланцами – так и вовсе огромный. Анастасия Петровна вздохнула, поежилась и направилась к общежитию, виднеющемуся вдалеке. Пришлось-таки смирить гордыню, дочь оказалась не менее гордой – нашла коса на камень. В мать, в мать характером пошла, отнюдь не в бесхребетного отца. И слава богу! Вспомнив покойного мужа, старая учительница досадливо поморщилась – и угораздило же за такую тряпку замуж выйти! Ни на что был не пригоден, только ныть и умел. Так и помер, скуля, вместо того чтобы хоть что-нибудь толковое в жизни сделать.

На память пришли события, произошедшие год назад, и Анастасия Петровна снова вздохнула. Эх, Ленка-Ленка! Дура ты, дочка, если разобраться. Хорошо, втрескалась по уши – с любой бывает, дело житейское. Дала парню, опять же случается, хоть лучше до свадьбы этого и не делать. Впрочем, сама в свое время такую же ошибку совершила. Ладно, залетела – снова дело обычное. Но парня убили. Жаль, конечно, кем бы он там ни являлся, красив, сволочь, был, как мало кто. Только на кой ляд рожать-то понадобилось?! Неужто не знает, каково ребенка одной растить? Помнит ведь, как с хлеба на воду перебивались после смерти отца. Не может не помнить! Так зачем?! Увы, уперлась рогом. Буду, мол, рожать – и все тебе тут. Дурочка несчастная! Анастасия Петровна долго убеждала Лену сделать аборт, давила логикой, авторитетом матери, только не помогло – та не желала ничего слушать. Мать в сердцах наговорила много такого, о чем потом не раз жалела. Да и дочь в долгу не осталась, высказала все, что думала, хлопнула дверьми и вообще перестала появляться дома. Долго Анастасия Петровна ждала, что она одумается, приедет, извинится перед мамой, которая ее любит. Не приехала. Не извинилась. Даже не позвонила. Встревоженная и глубоко обиженная мать окольными путями узнала, что Лена родила девочку. Она долго не находила себе места, нервничала, беспокоилась, но дочь так и не объявилась. Чужие люди ей помогали, от них помощь принимала, а к родной матери обратиться не пожелала. Глубоко, видно, обиделась. И угораздило же в гневе ляпнуть: «Дома с байстрюком не появляйся!..» Вот и не появилась, запомнила жестокие слова. Окончательно поняв, что Лена так и не простит, не сделает первой шага навстречу, вышедшая этим летом на пенсию старая учительница собралась в Питер. Извиняться. Эх, Леночка, за что же тебе судьба такая выпала-то, дурочка ты маленькая? Анастасия Петровна очень надеялась, что дочь не станет рвать с ней окончательно, поймет, что те слова были сказаны в сердцах.

Она на секунду остановилась перед дверьми, передернула плечами и вошла. На проходной сидела пожилая женщина и что-то вязала. Спицы так и мелькали в ее руках. Мастерица! – уважительно подумала Анастасия Петровна – сама она толком вязать так и не научилась.

– Здравствуйте! – подошла она к стойке. – Я мать Елены Станцевой.

– Леночки? – улыбнулась вахтерша. – Знаю, как же. Хорошая девочка, добрая. Только что ж вы с дочкой-то так, а? Разве ж так можно? Она, бедная, из-за вас столько плакала…

– Рассердилась я сильно, – вздохнула Анастасия Петровна. – Не хотела, чтобы она, как и я, ребенка сама растила. Только что уж теперь… Извиняться вот приехала. В какой комнате Лена живет?

– А она съехала, – развела руками вахтерша.

– Как съехала?! – встревожилась старая учительница. – Куда?!

– Не знаю, не сказала она. Телефон вот только оставила, коли кто спрашивать будет. Где он у меня тута был? А, нашла. Записывайте.

Анастасия Петровна достала из сумки блокнот и записала продиктованный номер. Странно, мобильный. На какие шиши Лена мобильник купила, интересно? Уж не подалась ли девочка на панель? Упаси Господи от такой беды! Дочь ведь на все пойдет, чтобы ребенка прокормить. Она и сама такая, понимает.

– Да вы прямо отсюда позвоните. – Вахтерша поставила на стойку старый, разбитый телефонный аппарат. – И не нервничайте так, Леночка вчерась звонила, справлялась как здесь дела. Не забывает нас.

Анастасия Петровна поблагодарила и принялась дрожащими руками накручивать диск телефона. Она с волнением слушала длинные гудки. Хоть бы только девочка отозвалась!

– Алло! – раздался в трубке до боли знакомый, родной голос. – Я слушаю.

– Леночка… Это мама. Прости ты меня, дуру старую…

– Мамочка! – придушенно ахнула Лена. – Родная моя! И ты меня прости! У меня тут такое…

Она как-то обреченно всхлипнула.

– Что случилось? – вскинулась Анастасия Петровна.

– Не по телефону. Ты приезжай, мам, ладно?

– Куда? Адрес говори!

– Петроградская сторона, улица…

– Уважаемая госпожа! – ворвался в разговор чей-то посторонний голос. – Приношу свои извинения за то, что помешал, однако дело важное. Насколько я понимаю, вы говорите со своей матерью?

– Да… – растерянно ответила Лена. – А что?

– Ей может угрожать опасность – вы не подумали об этом?

– О, Господи! – вскрикнула она. – Господин Акутогава, миленький, сделайте что-нибудь, умоляю!

– Машина за Анастасией Петровной уже вышла.

– А может, по нити? – неуверенно спросила Лена. – Вы ведь сами понимаете…

– Пожалуй, вы правы. Я ощущаю концентрацию потоков внимания на общежитии. Странно, что вашу мать до сих пор не трогали. Видимо, надеялись через нее разыскать вас.

– Боже ты мой! – в отчаянии вскрикнула Лена. – Да за что же мне все это?!

Ее мать в ошеломлении слушала непонятный разговор и понемногу начинала понимать, что ее дочь попала в очень неприятную историю. Господин Акутогава какой-то… Машина вышла… Опасность… Что все это значит?

– Анастасия Петровна, – обратился к ней голос из трубки. – Ровно через две минуты выходите из общежития, за вами придет машина, чтобы отвезти к дочери. Черный джип марки «Лендровер». Если проще, то большая черная машина. Водителя зовут Виктор. Ни в какую другую машину не садитесь ни в коем случае! Это опасно!

– Но…

– Госпожа, вам все объяснят, когда окажетесь здесь.

– Мама, слушайся господина Акутогаву – если бы не он, то меня бы уже убили! – вмешалась Лена. – Пожалуйста!

– Хорошо, – нехотя согласилась Анастасия Петровна, дав себе слово разобраться во всем. Девочку явно нужно спасать. А к кому можно обратиться за помощью? В милицию? Старая учительница не слишком-то верила, что купленная бандитами на корню милиция способна что-нибудь сделать. Разве что одному из бывших учеников позвонить, он нынче полковник ФСБ и может помочь. Если захочет, конечно.

Она положила трубку, снова поблагодарила вахтершу и вышла из дверей общежития. С этого момента события сорвались с места и понеслись вскачь. К порогу на бешеной скорости подлетели, едва сумев затормозить, две роскошные иномарки, из которых посыпались крепкие парни в камуфляже с автоматами в руках. К Анастасии Петровне подошел высокий блондин лет сорока в хорошо пошитом, дорогом костюме.

– Вы поедете с нами, – холодно сказал он. – Не советую поднимать шум, будет хуже.

Однако в ту же секунду голова незнакомца разлетелась облаком кровавых ошметков, забрызгав Анастасию Петровну с ног до головы. Она не успела даже испугаться. Происходило какое-то безумие. Парни в камуфляже куда-то стреляли, непонятно в кого, и падали один за другим. Мелькали какие-то странные зеленоватые вспышки. Не прошло и двух минут, как перед порогом общежития лежали десять обезображенных трупов. Неподалеку остановился огромный черный джип, из которого выскользнул невысокий азиат в кимоно.

– Анастасия Петровна! – помахал он рукой. – Я от Лены! Садитесь быстрее! Нужно срочно уходить, сюда стягиваются бойцы иерархий.

Анастасия Петровна, находясь в ступоре, обошла безголовое тело самоуверенного блондина и, как сомнамбула, двинулась к джипу, окончательно перестав что-либо понимать. Она все еще не верила, что это происходит в реальности, что это не кошмарный сон. Ее усадили на заднее сиденье между двумя невозмутимыми азиатами, и автомобиль сорвался с места. Только тут она опустила взгляд на свои залитые чужой кровью руки, и ее вырвало. Кто-то из сопровождающих сразу же дал ей что-то понюхать, еще один подал платок, чтобы обтереть губы. Немного придя в себя, Анастасия Петровна разрыдалась. Смерть она, конечно, видела – муж умирал от рака на ее руках, – но не такую, не кровавую. На глазах десятеро совсем молодых людей распрощались с жизнью. Почему, из-за чего? Из-за нее? Господи!

– Что это было?.. – глухо спросила Анастасия Петровна, дрожа всем телом.

– Вас пытались похитить, чтобы заставить госпожу выйти из укрытия, – безразлично ответил сопровождающий. – Выпейте это лекарство, вам станет легче.

Он протянул пластиковый стаканчик, куда накапал немного какого-то зелья из крохотного глиняного кувшинчика. Анастасия Петровна послушно выпила. Действительно, вскоре полегчало, дурнота прошла. Однако перед глазами все так же стояла разлетающаяся кровавыми ошметками голова блондина.

– Наденьте этот медальон, пожалуйста. – Сопровождающий протянул учительнице белый овал на серебряной цепочке. – Без него находиться на территории поместья невозможно – охранные системы, собаки и гепарды воспринимают как своих только людей с такими медальонами.

Анастасия Петровна озадаченно покачала головой, однако позволила надеть себе на шею цепочку.

– А кого вы называете госпожой? – поинтересовалась она, в душе зародилось нехорошее подозрение.

– Вашу дочь, Елену Сергеевну.

Подозрение превратилось в уверенность. Куда влипла глупая девчонка?! Во что? Явно во что-то очень нехорошее и грязное. Во что-то такое, из-за чего убивают. Анастасия Петровна всегда отличалась редкой решительностью, вот и сейчас твердо решила вытащить дочь из беды любой ценой.

– Мы на месте, – проинформировал сопровождающий. – Елена Сергеевна живет здесь.

Анастасия Петровна подозрительно уставилась из окна джипа на медленно открывающиеся ворота в массивной фигурной решетке. А высота-то в два человеческих роста будет, пожалуй. Ничего себе! Еще сильнее она удивилась, увидев огромный трехэтажный особняк. Внимательно осмотрев его, пришла в недоумение. Кому принадлежит этот роскошный дом? Явно какому-то несусветному богатею, миллионеру, а то и миллиардеру. Какое отношение может иметь к нему Лена?

– Чей это дом? – не выдержала она.

– Елены Сергеевны, – ответил сопровождающий. – Повелитель оформил три дома в разных концах города на ее имя.

– Повелитель? – нахмурилась старая учительница.

– Вам все сейчас объяснят, уважаемая госпожа. Не спешите.

Увидев вышедшую из дома Лену, Анастасия Петровна выбралась из машины и поспешила к ней. Та кинулась навстречу. Не видевшие друг друга больше года, мать с дочерью замерли в объятии. Обе плакали, слезы текли сами по себе, как будто кто-то открыл кран.

– Прости меня, Лен… – шептала мать. – Я сдуру сказанула…

– Да я сама не лучше, мам, – виновато улыбалась дочь, поглаживая ее по морщинистой щеке. – Еще б?льшая дура. Давно надо было тебе позвонить, а я все обиду и гордость свою глупую тешила. А потом все это началось…

– Что началось?! – отстранилась Анастасия Петровна. – Рассказывай!

– Не здесь же? – скривилась Лена. – Пойдем в беседку, сядем, попьем чего-нибудь холодного, и расскажу.

Анастасия Петровна внезапно почувствовала, как что-то большое и мягкое потерлось сзади об ее ноги. Она обернулась, вскрикнула и схватилась за сердце, увидев огромного пятнистого то ли леопарда, то ли ягуара.

– Марико! – возмущенно вскрикнула ее дочь. – Не пугай мне маму! Иди сюда лучше.

Она присела и потянула к себе за ухо огромную пятнистую кошку. Та охотно подошла и рухнула на спину, задрав вверх все четыре лапы и подставив живот. Лена хихикнула и почесала подставленное место.

– Мр-р-р-р? – Усы гепарда вопросительно дернулись.

– Мама это моя! – пояснила молодая женщина. – Ты ее охраняй, как меня саму. Поняла?

– М-у-у-у-р-р-р… – согласилась пятнистая кошка.

Лена рассмеялась и снова почесала ей живот.

– Что это? – ошеломленно спросила Анастасия Петровна.

– Это Марико, – улыбнулась Лена. – Я ее очень люблю, даже спать с собой забираю. Знаешь, как приятно засыпать, зарывшись носом в мех? Такая большая грелка, да еще и мурлыкает! А вообще она – гепард. Тут они по всему поместью бегают, десятка три, наверное. Охрана своеобразная. Если им попадется человек без алеана, особенно незнакомый, то пиши пропало. Сожрут.

– Господи! – поежилась Анастасия Петровна. – Как же ты во все это встряла?

– Для начала можно сказать, что Виктор оказался очень богат, а моя Ирочка – его единственная наследница. Хотя деньги тут играют едва ли не последнюю роль, дело куда как сложнее. Мне очень повезло, что первым меня нашел родственник Виктора, а не его враги.

– Ах, вон оно что… – покивала Анастасия Петровна. – Понятно, нежданную наследницу хотят убить.

– Ты права, эти самые враги очень хотят добраться до нас с Ирочкой… – тяжело вздохнула Лена, потерев висок. – Да ты сама с ними сталкивалась, видела. За территорию поместья лучше не выходить, здесь они нас не достанут. Если и выбираюсь иногда, то с такой охраной, что не дай бог. А по поводу денег… Мне мистер Гарвельт маленький, по его мнению, подарок сделал. Счет в Швейцарии, на который двести миллионов долларов легли. Понимаешь теперь уровень?

– Бог ты мой… – Старая учительница побледнела. – Вот уж не повезло тебе. В дела сильных мира сего лучше не соваться.

– Если бы только мира сего… – Лену передернуло. – Здесь все настолько больше, что… Дело о власти идет, мам. О власти в мировом масштабе, как минимум. Мистера Гарвельта, например, эти самые сильные мира сего зовут палачом и боятся до поросячьего визга.

– Да кто же он такой? – удивилась Анастасия Петровна.

– Тот самый родственник Виктора. А точнее… Ты просто не поверишь.

– Но…

– Сейчас я тебе кое-что покажу – будет проще принять остальное. Дитрих, вы не могли бы подойти на минутку?

– К вашим услугам, госпожа! – рыжеватый верзила под два метра ростом с поклоном приблизился к ним.

Анастасия Петровна только головой покачала – редко когда видела людей подобных габаритов. Огромен, по настоящему огромен. И силен, как бык, вон как мускулы под рубашкой перекатываются. Одет, как ни странно, на удивление элегантно. Черные обтягивающие брюки и свободная шелковая сорочка. Белая. Шея повязана темно-красным платком, заменяющим галстук.

– Дитрих, будьте так добры, покажите моей маме, кто вы есть, – попросила Лена. – А тебя, мама, еще раз прошу не пугаться.

Бескровных губ верзилы коснулась легкая улыбка, в зеленых глазах на секунду мелькнула ирония. Он приоткрыл рот, и Анастасия Петровна увидела, что его клыки начали на глазах расти, становясь длинными и игольно острыми. Зрачки стали желтыми и вертикальными.

– Дитрих – вампир. – Лена улыбнулась, смотря на оцепеневшую мать и вспоминая собственную реакцию на такое же событие. – Ему девятьсот сорок два года, если не ошибаюсь.

– Не ошибаетесь, госпожа, – прошипел немец, склонив голову. – Но я, как и все арвады, уже не вампир. Служение Повелителю изменило нашу сущность.

– Благодарю вас, Дитрих, – кивнула Лена.

– Госпожа, прибыли женщины клана. Вы обещали избрать из них себе горничных.

– Ну, зачем мне горничные? – простонала она. – Я что, безрукая, сама не оденусь?

– Каждая из них, помимо всего прочего, еще и боец не из последних. Все до единой старше тысячи лет, имеют огромный опыт в любом деле, способны оказать любые услуги.

– Хорошо… – Лена обреченно махнула рукой. – Только не сейчас, ладно? Вечером.

– Как скажете, госпожа. – Дитрих снова поклонился и отошел, вернув себе человеческий облик.

– Что это было, дочка? – почти неслышно спросила Анастасия Петровна, проводив вампира испуганным взглядом.

– То, что я говорила, мама. Оказывается, и вампиры, и маги, и ведьмы существуют на самом деле. Все эти существа делятся на светлую и темную иерархии. Но я расскажу подробно немного позже. Идем.

Лена отвела мать в недалекую беседку, увитую плющом. Две миловидные японки в разноцветных шелковых кимоно без промедления принесли туда соки, фрукты и пирожные. Они, постоянно кланяясь, споро накрыли стол и исчезли. Анастасия Петровна проводила восточных красавиц изумленным взглядом и озабоченно покачала головой, пытаясь хоть как-то осознать увиденное. Похоже, дочь права. Но фактов для того, чтобы делать окончательные выводы, было пока недостаточно, и она потребовала рассказать все. Лена повздыхала и начала со встречи с незнакомцем в белом. Когда она закончила, старая учительница задумалась. Случившееся ей очень не нравилось, но Анастасия Петровна понимала, что никуда от этого не деться. Не отпустят эти непонятные люди ее девочку. Никак не ждала, что дочь попадет в такую беду.

– Приношу свои извинения, но юной госпоже пора кушать! – чей-то голос заставил мать с дочерью подпрыгнуть.

Перед ними стояла японка в темно-синем шелковом кимоно, держащая на руках ребенка. Лена радостно улыбнулась и взяла кроху. Обнажив грудь, дала малышке. Та радостно зачмокала.

– Копия отца! – удивленно покачала головой Анастасия Петровна. – Месяц всего, а уже не отличишь!

– Она у меня красавица! – Молодая мать польщенно улыбнулась. – И на меня похожа. Нас с Витькой ведь часто за близнецов принимали. Да ты помнишь.

– Помню. – Учительница вздохнула. – Все думала, что родственник наш какой-то.

– Если разобраться, то родственник. – Лена то и дело нежно целовала ребенка в макушку. – Только очень-очень далекий. Древняя кровь, как мне мистер Гарвельт сказал. Все, в ком она есть, будут похожи на меня или тебя. Или на самого мистера Гарвельта. Такая у нас родовая особенность. И дети мои все будут на одно лицо, даже если отец негром или китайцем окажется.

– Интересно… – Анастасия Петровна прикусила губу. – А ведь точно, Петькиных хоть детей возьми – оба на него похожи, от матери ничего нет.

Петром Петровичем звали дядю Лены, живущего в Киеве. Последний раз она видела брата мамы года три назад, когда тот приезжал в Питер по каким-то своим делам.

Ирочка тем временем насытилась и мгновенно уснула. Лена долго с любовью и жалостью смотрела на малышку. Не хотелось ни на минуту расставаться с ней, но все равно не получится. В первые дни она спорила с японцами, пыталась доказать, что ребенку лучше быть с матерью, однако все ее аргументы разбивались об одно – о вопрос: «Вы хотите, чтобы девочка умерла, госпожа?» Как она может такого хотеть?! А японцы только и твердили: если Ирочку не обучить всему необходимому, то она вскоре погибнет. Лена не знала, верить в это или нет, но если был хоть один шанс на то, что они правы, то… Скрепя сердце, она отдавала дочь и не видела ее до следующего кормления. Все время беспокоилась, нервничала, не находила себе места, особенно когда видела, что делают наставники с ребенком. Читала когда-то, что подобным образом воспитывали с младенчества юных ниндзя, но никак не думала, что такому воспитанию может подвергнуться и ее дитя.

Вот и в этот раз уснувшую девочку сразу забрали, несмотря на возражения матери, разбившиеся все о тот же страшный вопрос: «Вы хотите, чтобы юная госпожа умерла?» Анастасия Петровна не вмешивалась в спор, она внимательно слушала его, пытаясь сделать хоть какие-то выводы. Хоть что-нибудь понять в происходящем. Только когда японки унесли младенца, спросила:

– Неужели от этого никак не избавиться?

– Боюсь, что нет…

– Бежать отсюда надо.

– Ирочку мне все равно не отдадут… – обреченно вздохнула Лена. – Она каким-то особым даром Господним обладает, мистер Гарвельт из нее смену себе растить собирается. Да они уже сейчас такое с девочкой творят, что слов нет. Я поначалу возмущалась, а потом поняла, что бесполезно. Кланяются, извиняются, но продолжают гнуть свою линию. В конце концов, махнула рукой, тем более что малышке самой нравится – такая кроха, а уже вовсю смеется. Японцы ее за ножку подвешивают на дереве, друг другу как мяч перебрасывают, постоянно каким-то диким массажем мучают, а она хохочет. Представляешь?

– Не представляю. – Анастасия Петровна поежилась.

– Ничего, еще сама увидишь. А уж когда мистер Гарвельт с ней занимается, то… О, Господи!

– Да что он такого делает-то?

– Возьмет Ирочку на руки, выйдет во двор, подымет малышку к небу, а оттуда в нее молнии лупят. Разноцветные. Я как в первый раз увидала, так едва с ума не сошла. А ведь я здесь всего пять дней, мам! Но за эти дни столько всего невозможного произошло, что я совсем запуталась.

– Бедная ты моя девочка! – Анастасия Петровна встала и обняла дочь, Лена уткнулась ей в живот и с явным облегчением расплакалась.

– За что все это на мою долю выпало, мам? – сквозь слезы простонала она. – Я ведь Ирочку не брошу, что бы там ни было, не брошу. Она моя, я ее родила, я ее люблю. Потому буду рядом, пока ей нужна. И… Ты останешься с нами, мам?

– Раз ты хочешь – конечно, останусь, – согласно кивнула мать, поглаживая дочь по голове. – Я уже на пенсии, на работу ходить не надо.

– Вот и хорошо! – Лена немного успокоилась. Потом она боязливо покосилась на застывших метрах в ста японок. – Мам, ты только с ними поосторожнее, а то…

– Что?

– Знаешь, читала я о порядках в древней Японии, того же «Сёгуна», но не особо верила. Мне сейчас так стыдно… Представляешь, я на что-то рассердилась, на одну девушку накричала, а она пошла и харакири себе сделала. Мне потом ее голову на подносе принесли и спросили, удовлетворена ли я принесенными извинениями. Как я только с ума не сошла, не знаю. Теперь боюсь им слово не так сказать, вдруг снова… Это же какой-то кошмар!

– Голову принесли?! – У Анастасии Петровны перехватило дыхание. – Они что, сумасшедшие?

– По-своему – нет. – Лена поморщилась. – Ниндзя какие-то, только те ниндзя, что в фильмах, нашим японцам в подметки не годятся. Воинами Пути себя называют. Мало мне их, так вчера тибетцы приехали, те еще страшнее. А мистер Гарвельт… – Она поморщилась, досадливо махнула рукой и продолжила: – Сволочь он, если честно. Сейчас все девушки и женщины из общин, которые моложе тридцати, а их больше сотни, беременные от него ходят.

– Больше сотни?! – Рот старой учительницы приоткрылся в непритворном изумлении. – Да как же это? Он у вас что, половой гигант?

– Да нет, мам, – криво усмехнулась Лена, – он с ними не спал, его вообще женщины не интересуют. Живой труп какой-то. Искусственное оплодотворение, насколько я поняла. Вчера шла по коридору, слышу – плачет кто-то, тихонечко так, будто щенок скулит. Я подошла, смотрю – Юкио. Свернулась в клубочек на полу, лицом в колени уткнулась и всхлипывает почти неслышно. В голосе такое отчаяние, такая обида, что мне не по себе стало. Милая девочка, добрая, красивая, как куколка, до этого дня все время улыбалась. Пятнадцать лет едва исполнилось, мне до подмышки не достает. А этот бледный подонок оплодотворил ее каким-то приспособлением, слова доброго не сказал и выгнал. Дите после этого забилось в уголок, сидело там и плакало, страшно боясь, что кто-нибудь из старших увидит – накажут ведь. Как же, величайшая честь – ребенка Повелителя выносить! Только ему эти дети не нужны, у них магических способностей нет. Обычай у воинов Пути такой, видишь ли. Старейшины всех женщин детородного возраста скопом на оплодотворение погнали, а те слова против сказать не осмелились, привыкли подчиняться. Я Юкио к себе забрала, жалко мне девочку, она хоть на человека немного похожа, а не на улыбающегося робота, как остальные.

– Скотство какое! – гадливо скривилась Анастасия Петровна. – И ты никуда от этого, как ты там говоришь, бледного подонка, уйти не можешь?

– Убьют… – глухо сказала Лена. – Да и Ирочку мне не отдадут, я уже говорила. Здесь хоть изредка дают за ней поухаживать, хоть покормить, когда надо, а в ином случае я ее больше не увижу. Попала я, мам, как и представить себе никогда не могла. Напиться хотя бы до беспамятства, так даже этого не позволяют – они, видишь ли, о здоровье моем заботятся, спиртное забрали! На тренировки свои дурные гоняют, там избивают, мечом насквозь несколько раз протыкали – мол, я должна уметь отбиваться сама. И не умерла ведь! Что-то такое со мной сделали, что все раны мгновенно заживают, кровь какой-то гадостью заменили, что ли. Не знаю!

– Боже… – Анастасия Петровна побледнела. – Бедная моя девочка… Но разве так бывает?

Лена зло усмехнулась, взяла со стола нож и проткнула им себе левую ладонь. Не прошло и нескольких секунд, как от раны не осталось даже шрама. Анастасия Петровна не успела испугаться, как все закончилось. Только кровь на лезвии ножа говорила о том, что здесь произошло.

– Видела, мам?

– Видела… Способность, конечно, полезная, только вот цена великовата.

– Вот именно, что великовата. Я схожу с ума, мам. Этого для меня слишком много!

– Ничего, мы со всем справимся, девочка. – Анастасия Петровна прижала дочь к себе. – Справимся, моя хорошая!

Лена продолжала самозабвенно рыдать. Все предыдущие дни она держала себя в руках из последних сил, но неожиданный приезд мамы заставил расслабиться, немного отпустить до предела сжатую в душе пружину. Казалось бы, подруги рядом. Да только Тайка не отходит от сухощавого, пожилого японца по имени Хироси Идзиро, слушая его с открытым ртом и широко распахнутыми глазами. Мастер-целитель! И только об этом проклятом целителе и говорит. Валентина занялась любимым делом – охотой на мужчин, перепробовала половину, наверное, охранников. Да и на японок поглядывала похотливыми глазами. Однако те делали вид, что не понимают намеков. В итоге Лена осталась одна среди чужих и совершенно непонятных людей. Обычаи и законы воинов Пути возмущали ее до глубины души, особенно после вчерашнего рассказа Юкио. С вампирами Лена старалась не пересекаться, побаивалась их все-таки. А как мучилась после того, как ей принесли голову женщины, на которую она накричала, раздраженная ее навязчивостью! Потом чувствовала себя виноватой в смерти несчастной, ничего особо плохого и не сделавшей, всего лишь стремившейся по-своему угодить госпоже и настаивавшей на том, чтобы собственноручно искупать Лену, чего той никак не хотелось. Кто мог подумать, что маленький скандал так страшно закончится? Уж никак не она. В голову подобное не приходило. Да и не могло прийти. Только теперь Лена полностью поняла смысл выражения «разница менталитетов». После случившегося она старалась соблюдать с японцами крайнюю вежливость, не желая стать виновницей еще чьей-нибудь гибели. Правда, вчера повела себя по-другому – уж очень жалобно и отчаянно плакала маленькая Юкио. Девочка сквозь слезы рассказала о случившемся, и Лена пришла в ужас – никак не ждала от Гарвельта такой жестокости, такой черствости, такого равнодушия. Ведь он так ласково относился к Ирочке…

– Госпожа, покои для вашей уважаемой матери готовы, – чей-то нежный голосок заставил Лену взять себя в руки.

– Спасибо, Юкио, – кивнула она, украдкой вытирая слезы.

– Госпожа, вы плакали? – Глаза девочки расширились. – Что-нибудь случилось?

– Нет-нет, – поспешила заверить ее Лена. Не дай Бог дурочка еще посчитает себя виноватой и побежит харакири делать, с нее станется – никогда не знаешь чего от этих сумасшедших японцев ждать. – Просто обрадовалась встрече с мамой.

– Может, вам еще что-нибудь нужно, госпожа? – с надеждой спросила Юкио, смотря на Лену с собачьей преданностью.

– Принеси, пожалуйста, немного брусничного морса, – попросила она с улыбкой. Японочка буквально просияла и со всех ног кинулась в дом.

После вчерашнего девочка преисполнилась к госпоже благодарностью и готова была ради нее на все. Странно, неужели никто до сих пор не относился к Юкио с добротой, по-человечески? Вчера Лена всего лишь обняла несчастную девочку и долго утешала, пока та не уснула, уткнувшись носом в грудь своей госпожи. А утром вскочила с рассветом и принялась увиваться вокруг Лены так, что той мгновенно стало неудобно.

Анастасия Петровна смотрела вслед японке и укоризненно качала головой. Дите же совсем! И вот эту девочку подвергли искусственному оплодотворению? Какая подлость! Действительно куколка, иначе и не скажешь. Выглядит в своем цветном шелковом кимоно и с подведенными тушью вздернутыми вверх бровями как какой-то сказочный персонаж, а не живой человек.

Старая учительница даже не подозревала, что хрупкая на вид девочка все с той же робкой улыбкой на губах вполне способна легко перерезать полсотни вооруженных взрослых мужчин и даже не запыхаться. Не говоря уже о том, чтобы испытать после того какие-нибудь угрызения совести. Что она способна сутками пытать человека, не обращая никакого внимания на его крики. Что Юкио не раз приходилось делать подобное, и девочка не считала это чем-то из ряда вон выходящим. Самое обычное ведь дело. Она очень удивилась бы, если бы ей кто-нибудь сказал, что причинять другому боль или убивать – нехорошо. Да что там, она таких глупых слов просто не поняла бы. Но к Лене после вчерашнего японочка относилась иначе, чем к остальным, и искренне надеялась стать со временем близкой подругой госпожи. Жаль, что той не нужно никого убивать – Юкио с большим удовольствием убила бы ее врага, хорошо помучив его напоследок! Хотя если Повелитель прикажет заживо содрать с госпожи кожу, то Юкио немного поплачет. Но исполнит приказ. Конечно, исполнит, а как же иначе?

Когда принесшая графин с холодным брусничным морсом девочка растворилась в кустах, Лена жадно выпила пару стаканов, в такую жару ей всегда страшно хотелось пить.

– Вот такие дела, мам… – хмуро сказала она.

– Почему они именно к тебе привязались? – спросила Анастасия Петровна, задумчиво потирая подбородок.

– Потому что у меня родилась Ирочка. Она – потомок двух линий. Я тебе уже говорила, что мистер Гарвельт похож на Виктора, как родной брат. И я похожа. И ты. Кто-то из наших предков был либо плетущим, либо мастером Пути. Наша встреча с Витькой – вообще чудо, потомков древних очень мало. К тому же как-то так хитро сложились гены, что Ирочка обрела полную силу с момента рождения. Способности мага. Или не мага, а чего-то другого. Я не знаю чего, мам! Если бы на Земле не появился мистер Гарвельт, то мою девочку убили бы. И меня, конечно, – за компанию, чтобы не рожала больше «отродий». Они редко рождаются, где-то раз в пятьсот-шестьсот лет, но все же рождаются. Обычно их убивают в первый год жизни. Я даже понимаю почему.

– И почему же?

– Слишком опасны. – Лена скривилась. – Сила огромная, а дите ведь ничего не понимает. Оно плачет, а где-то далеко ураган подымается, люди гибнут. Я сама до конца не верю, но так мне объяснили. Господин Акутогава говорил, что если Ирочку не обучить контролировать себя, то она до десяти лет не доживет и половину мира выжжет, сама не сознавая, что творит. А я уже видела, что она делает, мама! Играя! Это страшно, поверь. И это сейчас, когда ей едва полтора месяца от роду. Что дальше-то будет? Пусть уж мистер Гарвельт ее обучает – может, и научит чему-нибудь толковому. Хоть какая-то надежда.

– Ты сказала, что он пришел на Землю? – Анастасия Петровна закусила губу. – Что это значит?

– Он не отсюда, – мрачно ответила Лена. – Таких, как он, называют палачами. Ангелами возмездия. Они приходят в мир, чтобы судить его, если этот мир нарушает божий замысел. И карают. Мне страшно представить, что мою девочку ждет такая же судьба, мама! Судьба Палача.

Оставив мать отдыхать в выделенных ей комнатах, Лена с тяжелым вздохом направилась на тренировку, понимая, что японцы все равно не отстанут, будут стоять над душой, пока она не сдастся. Или пока не придет старый сэнсэй и не погонит строптивицу палкой, что пару раз уже случалось. Ничего приятного, между прочим! Больно и обидно. Лучше до такого не доводить. Она зло зашипела, как кошка, которой прищемили хвост. И чего им надо? Отстали бы уже…

Слава Господу, этим вечером над Леной долго не издевались – всего каких-то полтора часа, не больше, – зато ей пришлось подвергнуться унизительному осмотру в обнаженном виде. Тибетцы потребовали – чтоб им, гадам плосколицым, сквозь землю провалиться! Едва со стыда не сгорела. Корову на рынке, наверное, так не щупают.

Кое-как смыв с себя пот и грязь, Лена неохотно поплелась на первый этаж особняка, где расположились вампиры, – выбирать себе горничных. Было очень не по себе от мысли, что придется делить жилье с кровососами, которых она все еще боялась до одури. Встреча с мамой помогла немного расслабиться – выговориться, рассказать о наболевшем. Только этого оказалось мало, слишком все вокруг выглядело диким, каким-то странным, да что там – попросту безумным. Откровенно говоря, в глубине сознания Лена удивлялась, что еще не сошла с ума, что сумела принять хотя бы кое-что из своего нынешнего житья-бытья, а к некоторым вещам так даже привыкла. Уже не удивляли постоянно происходящие в этом доме чудеса, существование магии стало для нее достоверным фактом. Перемещаться по нитям оказалось на удивление просто и удобно: всего-то и требовалось, что представить себе, куда хочешь попасть, скользнуть в ментал, найти ближайшую ведущую в нужное место нить и потянуть за нее. Выходить в ментал мистер Гарвельт научил ее в первый же день. Приложил на секунду палец ко лбу, затем недолгая дурнота, потеря координации – и вот она уже получила множество разных необычных знаний и умений. В том числе и навыки владения мечом, которые были ей совсем ни к чему. Однако наставники воинов Пути так не думали, сразу взяв возмущенно пищавшую молодую женщину в оборот. На все ее протесты жуткие старики не обращали внимания. Надо! Это был их единственный аргумент. А почему надо? Для чего? Кому? Этого никто так объяснить и не удосужился.

Тяжело вздохнув, Лена поежилась, вспомнив испытанную ею адскую боль, когда ее впервые проткнули мечом. Никак не ждавшая такого исхода, она рухнула на землю, едва успев вскрикнуть, а проклятые японцы молча стояли вокруг, безразлично смотря, как она корчится на залитой ее же кровью траве. Однако через пару минут Лена поняла, что боль прошла, а рана зажила, не оставив и следа – только дыру в кимоно. Потрясению Лены не было предела, она долго рыдала, уткнувшись лицом в колени. Ужас! Увы, даже выплакаться всласть ей не дали – стоящий рядом господин Акутогава принялся менторским тоном разъяснять, как нужно правильно ударить, чтобы сразу убить человека. Как правильно его зарезать или задушить. Как пытать, чтобы быстро получить необходимую информацию или чтобы подольше продержать жертву живой. Лене от его объяснений захотелось повеситься. А уж когда проклятый японец предложил перейти к практике – это касалось пыток! – она не выдержала, взвилась и кричала, наверное, добрых полчаса, высказывая в соответствующих выражениях свое мнение о нем самом и его предложениях. Несколько удивленный воин Пути подождал, пока она немного успокоится, и тем же менторским тоном продолжил объяснения, уже не предлагая, правда, перейти к практическим занятиям. И то слава Богу! Однако тем же вечером маленькая Юкио великодушно предложила госпоже опробовать искусство пыток на ней. Лена шарахнулась от этого предложения с ужасом, вызвав тем самым искреннее недоумение миниатюрной японочки.

Утром предстояла очередная тренировка – наставники собрались делать с новой ученицей что-то особое, чтобы ускорить процесс обучения. Именно ради того Лену только что осматривали и ощупывали плосколицые тибетские старейшины, совещаясь между собой на каком-то дико звучащем для уха европейца языке. Боже, эти сволочи даже засовывали руки в самые интимные места! От жгучего стыда она не почувствовала боли, хотя та была довольно сильна. Как это гнусно, как мерзко! Нельзя же так измываться над ничего плохого не сделавшей им женщиной! Лена глухо застонала, не вытирая текущих по лицу слез бессильной злобы и унижения, проклиная тот момент, когда появилась на свет. Почему, ну почему ее не оставят в покое?! Что она такого им всем сделала? Зачем издеваются? Она, понимала, конечно, что японцы с тибетцами по-своему желают ей добра, но не хотела их добра. Хотела только, чтобы они отвязались. Все мышцы, связки и кости многострадального тела болели, ныли и дергались. До ужаса хотелось надраться вдрызг, чтобы забыться, но старейшины запретили давать кормящей матери спиртное. Опять ведь правы, если разобраться, но от их правоты Лена только сильнее злилась. Ее буквально трясло, сознание отказывалось воспринимать новые знания.

Спустившись по широкой застеленной мягким ковром лестнице на первый этаж, Лена направилась в левое крыло огромного дома, где расположился вампирский клан Арвад. Уже на подходе она услышала гомон веселых голосов и несколько удивилась – обычно охранники вели себя тихо, стараясь быть как можно незаметнее. Хотя да, женщины прибыли, а вампиры, несмотря на свою природу, оставались мужчинами. Валентина это проверила в первую же ночь, потом взахлеб рассказывала подругам, что лучших любовников в жизни не встречала. Насколько поняла Лена, едва не сгоревшая со стыда от этих рассказов, рыжую имели сразу трое и до самого утра, отчего та пришла в полный восторг. И пыталась этим восторгом поделиться. Вот ведь шалава! Лена поморщилась – как будто давно знает Вальку, а никак к ее поведению не привыкнет. Вот рыжую «осмотр», прилюдно устроенный старейшинами, только порадовал бы.

Лена вздохнула, поежилась и вошла в небольшой зал, обычно используемый вампирами для вечерних посиделок. Из знакомых охранников там находились Дитрих, Франсуа, Эжен, Руперт и Джон. Помимо них Лена увидела уже знакомого ей главу клана, Арвэ Мак-Ардоу, и добрый десяток, если не больше, молодо выглядящих красивых девушек. Очень красивых. Каждая казалась королевой, снизошедшей до подданных, чтобы явить им свою милость.

– Госпожа! – встал и поклонился Мак-Ардоу. – Вы оказываете нам честь своим посещением!

– Я… – смутилась Лена. – Здравствуйте… Дитрих говорил, что мне нужно горничных выбрать.

– Конечно, – вновь поклонился глава клана. – Для представления вам отобрана дюжина самых опытных. Позволите покинуть вас, госпожа?

– Да, – кивнула Лена.

Вампиры-мужчины быстро ретировались, оставив ее наедине с двенадцатью красавицами, каждая из которых низко поклонилась госпоже. Случившееся затем поразило ее до икоты и едва не заставило снова впасть в ступор. Вампирши почему-то начали раздеваться и вскоре предстали перед ней обнаженными, выстроившись в ряд у стены.

– З-зачем? – едва смогла выдавить из себя Лена.

– Возможно, госпожа потребует от нас интимных услуг, – ехидно оскалилась белокожая брюнетка с озорными черными глазами. – Потому мы хотим показать себя госпоже полностью.

– «Потребует»?! – Лена придушенно ахнула, залившись краской. – Да… я не такая! И как это «потребую»? А если вы не захотите?!

– Наше желание или нежелание не имеет никакого значения. – Кареглазая шатенка с короткой стрижкой поклонилась ей. – Только приказ госпожи. Вы приказываете – мы исполняем. Любое ваше желание будет исполнено. Прошу вас не думать о том, чего хочется или не хочется нам, просто пожелайте, а мы сделаем.

Она с такой томной поволокой на глазах смотрела на свою госпожу, что та сразу поняла – это вторая Валентина. Ну уж нет, еще одной шлюхи под боком ей никак не нужно! От возмущения Лена даже забыла, что видит вампирш, а не обычных девушек. А они бессовестно хихикали, заставляя ее краснеть еще сильнее. Ну на кой ляд ей сдались эти горничные? Как будто японок мало! Господи ты боже мой! С трудом взяв себя в руки, она медленно пошла вдоль ряда выстроившихся у стены женщин, обреченно смотря на них. Все равно ведь не отстанут – потому деваться некуда, лучше выбрать сейчас. Каждая вампирша была редкостно красива, но ни одна не походила на другую, каждая имела какую-то свою изюминку. Блондинки, брюнетки, шатенки, рыжие, русые, даже две то ли мулатки, то ли полинезийки.

Внезапно Лена остановилась, потрясенная видом черноволосой, слегка смугловатой девушки с ярко-зелеными глазами. Невероятная, утонченная красота этой женщины заставила вздрогнуть. Грациозна, как серна. Высокая, полная грудь и идеальная фигура заставили бы любого еще живого мужчину сойти с ума. Да не только их – даже безразличную к прелестям представительниц собственного пола Лену проняло. Нет, она не испытывала никаких нездоровых желаний, просто любовалась, как любуются прекрасной статуей.

– Госпожа избирает меня? – мягким контральто спросила девушка. – Я польщена. Мое имя – Сатиа, мне сейчас тысяча семьсот двадцать семь лет, родилась в Персии. Инициирована в семнадцатилетнем возрасте главой уже не существующего клана Лоон, остатки которого в начале двенадцатого века влились в клан Арвад.

– Да, избираю… – неуверенно сказала Лена, чувствуя себя как-то очень странно.

Красавица удовлетворенно улыбнулась, окинула высокомерным взглядом подруг и отошла в сторону, натянув на себя короткое, полупрозрачное платьице.

Лена потрясла головой, чтобы прийти в себя, и продолжила осматривать вампирш. И как, скажите, здесь выбирать? Первая буквально навязалась. Кого еще взять? Она ведь не мужчина, чтобы рассматривать женские прелести этих явных стерв. Впрочем, а разве вампирша может не быть стервой? Понятно, что нет. Она тяжело вздохнула и уставилась на выглядевшую разбитной белокурую красотку с волосами по плечи. Та не могла стоять на месте, пританцовывала, сверкала глазами, хихикала. Полна жизни, хотя давно уже не живая. Странно, глаза тоже зеленые, как и у Сатиа, горят весельем и иронией. Может, именно такой вот егозы и не хватало рядом, чтобы почувствовать себя лучше? Кто знает? Ладно, пусть будет она. Лена кивнула.

– Я польщена, госпожа! – Вампирша слегка присела, задорно улыбаясь. – Меня зовут Мари, возраст тысяча семьдесят три года, родом из местности, которую сейчас называют Провансом. Это во Франции.

– Я знаю. – Лена кивнула, улыбнувшись в ответ.

– Госпожа, искренне советую вам взять еще и мою подругу, Эдну! Вы не пожалеете. Она датчанка.

– Подругу так подругу… – Лена обреченно махнула рукой.

Вперед вышла и поклонилась строгого вида северная красавица с прямыми каштановыми волосами до пояса. Даже будучи обнаженной, она выглядела одетой и застегнутой на все пуговицы. Явно очень здравомыслящая и себе на уме особа. Даже странно, что столь разные девушки, как Мари с Эдной, стали подругами. Впрочем, противоположностей часто тянет друг к другу.

– Госпожа, – вмешалась высокая мулатка с гривой спутанных, кудрявых волос, с горящими похотливым огоньком глазами, редкостно тонкой талией и широкими бедрами. – Приношу свои извинения, но нехорошо брать нечетное число личных слуг.

– О, Господи! – тяжело вздохнула Лена, внутренне плюнув на все и даже не пытаясь понять, с какой стати вампирши так стремятся служить ей. – Вот вы и будете четвертой, мне все равно.

– Благодарю госпожу за оказанную честь! – Мулатка низко поклонилась. – Постараюсь не разочаровать вас. Меня зовут Даяна, я родом с острова Крит. Возраст – тысяча шестьсот пятнадцать лет.

– Это все?

– Да, госпожа! – отозвалась Сатиа. – Теперь позвольте проводить вас в ваши покои.

– Хорошо, – уныло согласилась Лена и вышла.

Было донельзя тошно, она старалась не смотреть на сопровождающих ее горничных. Впрочем, горничных ли? Трудно сказать, что они такое. Может, охранницы? Насколько знала Лена, вампирши вскоре должны принести ей клятву на крови, клятву личной верности. Зачем? Опять непонятно. Еще пугало то, что эти нежные на вид, прекрасные девушки на самом деле – опытные убийцы, имеющие на своем счету не одну тысячу жертв каждая. Да и возраст их настораживал – это сколько же всего они успели испытать за свою неправдоподобно длинную жизнь? Сатиа хотя бы взять. Тысяча семьсот двадцать семь лет! С ума сойти! Впрочем, еще неизвестно, сколько теперь проживет и она сама – господин Акутогава как-то обмолвился, что в результате проведенных после прибытия в поместье процедур Лена стала практически бессмертной. По крайней мере, смерть от старости ей не грозит. Так это или нет, она не знала, но ничуть не удивилась бы, если бы все оказалось правдой. Скоро она, наверное, вообще разучится удивляться.

Добравшись до своих покоев, Лена рухнула в успевшее стать любимым огромное мягкое кресло в гостиной. Матери юной плетущей выделили добрых двадцать комнат, как будто одному человеку столько нужно. Она облюбовала себе самую маленькую из спален, хотя даже та оказалась впятеро больше ее комнаты в общежитии. Здесь имелось все, что только могла изобрести фантазия богатого и капризного сибарита. Лена и до сих пор не знала, для чего предназначено большинство вещей в ее покоях, да и не стремилась узнать. Не пользовалась тем, потребности в чем не испытывала. Кормили ее как на убой, и такими блюдами, что раньше и представить себе ничего подобного не могла. В любое время дня и ночи в распоряжении Лены были свежие фрукты со всего мира – от клубники и манго до каких-то совсем уж непонятно выглядящих плодов из джунглей Амазонки. А она тосковала по маминому борщу, который Анастасия Петровна варила, как никто другой. Да и вообще – по своей привычной жизни, возврата к которой, похоже, не будет. Лена даже не заметила, что уткнулась лицом в ладони и тихо, безнадежно плачет.

Кто-то присел на подлокотник кресла и принялся ласково гладить ее по голове. Лена продолжала плакать, выливая в слезах свое непонимание, отчаяние, безнадежность. Она прижалась к этому кому-то, даже не поняв к кому именно, – страшно не хватало теплоты и участия. Чужая рука гладила ее волосы, чужой голос нашептывал в ухо какие-то утешающие слова. Понемногу приходило успокоение, всхлипывания становились тише. Но только подняв голову, Лена поняла, кто ее утешал, и от изумления задохнулась. На подлокотнике кресла сидела Сатиа, понимающе и с грустью смотревшая на нее. Никак Лена не ждала такого поведения от прожившей больше полутора тысяч лет вампирши.

– Я… – с трудом выдавила она. – Я… Простите…

– За что, девочка? – печально спросила Сатиа. – Тебе сейчас нелегко, слишком многое на тебя свалилось за каких-то несколько дней. Я хорошо понимаю, каково это, – помню свои ужас и отчаяние после инициации, когда поняла, что жить могу, только убивая других…

– Да… – Лена съежилась. – Спасибо… Я не могу больше так! Не могу!

Сатиа переглянулась с Даяной и вопросительно приподняла бровь. Та согласно кивнула и бросила на остальных двух вампирш требовательный взгляд. Тех как метлой вымело из комнаты.

– Повелитель слишком спешит. – Критянка прикусила губу. – Зря это он.

– Потом… – Сатиа предупреждающе подняла руку. – Придется принимать меры, иначе последствия будут…

Она не закончила, встревоженно глянув на Лену, однако та ни на что не обращала внимания, снова начав обреченно всхлипывать, тоскливыми глазами смотря в никуда. Она вся тряслась, скрюченные пальцы судорожно скребли по подлокотникам кресла.

– Мердэ! – выругалась Даяна. – Да как можно было доводить девчонку до такого состояния? Они что, совсем ни хрена не соображают, эти японцы траханые?

– Действуют, как привыкли. – Сатиа развела руками. – А госпожа ведь не японка, ей все это дико. Бедная на грани безумия, если не вывести ее из этого состояния, то… Что делать-то будем? Не бойся, говори прямо, она нас не слышит, в ступоре.

– А то ты сама не понимаешь… – недовольно проворчала критянка. – Ей сейчас обкончаться надо и уснуть часов на десять. Утром проснется свежая и почти успокоившаяся. Потом с Повелителем поговорить стоит, он должен знать, что происходит.

– Не хотелось бы палача беспокоить, но придется. – Сатиа поежилась. – Да и в остальном ты права, только выражения у тебя…

– А ты достала своим долбаным снобизмом! – огрызнулась Даяна. – Как хочу, так и выражаюсь! Ясно?! Принцесса, блин, мне тут нашлась.

– Да, принцесса! – Персиянка яростно сверкнула глазами. – И горжусь тем! – Она замолчала и помотала головой, выгоняя из головы несвоевременные мысли. Затем спокойно сказала: – Опять мы с тобой старые песни начали. Не надоело еще? Времени нет, успеем и позже всласть пособачиться.

– Успеем. – Даяна ехидно ухмыльнулась. – Так вот, повторяю: ей нужно обкончаться и заснуть!

– Согласна, это поможет. – Сатиа поморщилась от грубости подруги. – Сделаешь?

– А сама? – Критянка гадливо скривилась. – Не люблю я этого…

– Ладно, могу и я. Мне как-то все равно – могу хоть ей, хоть тебе, хоть кому другому. Когда угодно, где угодно и сколько угодно.

– Да? – Даяна с насмешливым интересом посмотрела на подругу. – Я ж не откажусь, я ж тебе припомню эти слова. Хрен теперь отмажешься! И остальным расскажу.

– Рассказывай. – Сатиа лениво пожала плечами. – Я ведь говорила, что мне все равно. Захочешь – скажешь. Сделаю.

– Ну, ты попала, милочка! – злобно оскалилась критянка, немного выпустив клыки. – Ты ж у меня теперь…

– Заткнись, сделай милость! – оборвала ее персиянка. – Нам сейчас вот ее вытаскивать нужно – хоть клятву мы еще и не давали, ответственность за госпожу лежит на нас. С кого Повелитель спросит, если с ней что плохое случится? Не скажешь часом?

– С нас… – вынуждена была признать Даяна.

– Потому ты будешь делать все, что потребуется. Нравится оно тебе или нет. В том числе и это, и куда худшее. Поняла?

– Поняла… – мрачно буркнула критянка, брезгливо поджав губы. – Ладно, сделаю. Но тебе это припомню!

– Да сколько угодно! – Сатиа довольно осклабилась. – Только не боишься, что клыками кой-куда вцеплюсь? Я ведь этого не делать не обещала…

– Зараза ты! – Даяна скривилась. – Весь кайф обломала. Все, хватит! Давай начинать.

– Давай.

В четыре руки вампирши раздели слабо сопротивлявшуюся, продолжавшую безутешно плакать Лену и отнесли ее на кровать в соседнюю спальню. Там они принялись за расслабляющий массаж, мягко перебирая каждую мышцу госпожи. Та обессиленно распласталась на постели, позволяя делать с собой все, что угодно. Однако плакать вскоре перестала, только тоскливо смотрела в потолок. Руки Сатиа и Даяны продолжали мять ее тело, поглаживать, пощипывать, заставляя иногда вскрикивать. Постепенно дыхание у Лены участилось, она полностью отдалась сладкой неге от этого странного массажа, даже забыв о своем отчаянии. Вот ведь мастерицы! Никогда Лене не доводилось испытывать подобных ощущений, сильные пальцы вампирш забирались всюду, не оставляя не одного уголка ее тела без внимания. Она уже стонала и выгибалась, перестав понимать, что с ней происходит. Далеко не сразу Лена осознала, что ее умело возбуждают, настолько умело, что это даже трудно заметить.

– Не надо… – простонала она, ощутив, что Даяна целует ей живот, постепенно опускаясь ниже. – Я не хочу… Не надо, пожалуйста…

Сил сопротивляться не было, и Лена снова заплакала. Да что же это такое? Они что, совсем обезумели? Нельзя же так!

– Госпожа, – с усталым вздохом подняла голову критянка, – поймите, вам это необходимо. Это как лекарство сейчас. Считайте меня просто вибратором. И не бойтесь, я все сделаю как надо.

– Не хочу… – продолжала бормотать Лена, отчаянно мотая головой из стороны в сторону. – Не хочу…

– Госпожа не хочет! – Чей-то холодный голос заставил вампирш вздрогнуть. – Извольте оставить ее в покое, арвады!

В дверях стояла невозмутимая Юкио. Миниатюрная японочка выглядела куклой, но ее внешний вид ничуть не обманул персиянку и критянку. Они хорошо знали, насколько опасны воины Пути. Эта пятнадцатилетняя девочка вполне способна в одиночку положить их, несмотря на возраст и опыт. Обе вскочили на ноги и низко поклонились.

– Приветствую воина Пути! – Сатиа выпрямилась. – Госпоже это необходимо, она в очень плохом состоянии. Позвольте объяснить, в чем дело.

– Объясняй, – бесстрастно сказала Юкио.

Персиянка прикрыла глаза, затем решила плюнуть на все и говорить правду, как сама ее понимала. Она рассказала японке о состоянии Лены, о том, что та с каждым днем все ближе к помешательству, оказавшись в ситуации, которую сознание принять неспособно. А ее непонимание на пару с отчаянием еще и постоянно усугубляют, окончательно выводя несчастную девушку из равновесия. Не утаила вампирша и состояния, в котором они с подругой нашли госпожу.

– Хорошо, я поняла. – Юкио кивнула, удивленно посмотрев на продолжающую стонать Лену. – Утром я поговорю с сэнсэем. Вполне возможно, что нагрузка на ее психику слишком велика. Однако чем занимались вы?

– Госпожа сейчас даже уснуть не может. – Сатиа вздохнула. – Ей необходимо сексуальное удовлетворение в достаточном количестве, чтобы обессилеть и заснуть. Исхожу из собственного опыта, мне такое всегда помогало в самой тяжелой ситуации. Думаю, поможет и ей.

– Согласна, вполне приемлемый метод для снятия напряжения. – Японка почти незаметно улыбнулась. – Мы тоже часто используем его.

– Однако у госпожи есть предрассудки против занятия этим с женщинами. – Персиянка развела руками. – Я никак не думала, что наши действия вызовут у нее такой отчаянный протест. Ведь ее подруга совсем даже наоборот…

– Ясно, – сказала Юкио, о чем-то напряженно размышляя. – Кстати, не могли бы вы объяснить мне поведение госпожи Валентины? Ей несколько моих подруг намекали взмахами веера, что не имеют ничего против, но она только смотрит и вздыхает, хотя ей ясно сказали – «да».

– Она просто не понимает принятых среди вас символов и сигналов. – Даяна иронично усмехнулась. – Извините, но то же самое непонимание произошло у вас и с нашей госпожой. Все, что для вас привычно, – для нее дико. Она едва с ума от ужаса не сошла, когда узнала, что из-за нее одна из ваших девушек совершила самоубийство. А вы ей еще и голову принесли…

– Так приказал Повелитель. – Юкио пожала плечами. – Его приказы не обсуждаются.

– Да, его приказы не обсуждаются, – согласилась Сатиа. – Не думала, что это он… Но нужно что-то делать, иначе госпожа и в самом деле сойдет с ума. Она на грани того.

– Заставить ее получить удовольствие можно и иначе. – Японка задумчиво посмотрела на Лену. – Я умею делать это бесконтактным образом, хоть оно и не слишком хорошо – куда лучше естественный способ. Стоило бы научить госпожу преодолевать глупые предрассудки, но не сейчас, конечно.

Юкио немного постояла, подошла к кровати и склонилась над распластавшейся на постели Леной, которая продолжала плакать и тихо стонать – вызванное массажем возбуждение никак не проходило. Японка несколько раз провела ладонями над животом молодой женщины и задумчиво кивнула. Затем принялась резко и быстро нажимать на какие-то точки на теле госпожи. Лена изумленно распахнула глаза и вскрикнула от неожиданности, но было поздно – ее накрыла волна звериного желания. Прошло еще несколько секунд – и она закричала от острого наслаждения, пронзившего все тело до последнего нерва. Юкио продолжала колдовать над госпожой, водила руками над ней, иногда легонько касалась пальцами кожи. Сатиа с Дайаной зачарованно следили за японкой – мастерства, подобного мастерству этой пятнадцатилетней девочки, ни одна из них не видела за всю свою долгую жизнь. Многое знают воины Пути, даже слишком… Лена билась в судорогах наслаждения, кричала в голос, умоляла о чем-то, сама не понимая, что она говорит. Добрых полчаса японка не оставляла ее в покое, заставляя снова и снова почти терять сознание от наслаждения. Приводила ее в себя и продолжала.

Лена провалилась в сон, как только удовлетворенно улыбающаяся Юкио отошла. Сатиа низко поклонилась японке, признавая ее превосходство над собой. Та приняла это как должное, однако по бисеринкам пота на ее верхней губе персиянка поняла, что девочка сама до предела возбуждена, однако не показывает этого. Видимо, нелегко далось Юкио сделанное. Вскоре японка ушла, перед тем приказав досадливо скривившейся Даяне следовать за собой. Сатиа долго хихикала им вслед, прекрасно поняв, зачем забрали критянку. Эта юная убийца не станет разбираться, чего там хочет или не хочет какая-то бывшая вампирша, прикажет – и все. Никуда та не денется, не осмелится ослушаться. Не везет мулатке, все время напарывается на то, чего так не любит. А нечего дурью маяться! В ее-то возрасте. Да и по заслугам, если разобраться. На память пришла Лея, самая младшая из арвадов, над которой постоянно измывалась Даяна. Сатиа выпустила клыки и зло зашипела. По заслугам тебе, дорогая подруженька!

Однако следовало подумать о том, что дальше делать с госпожой. Сейчас Лена спит, и будет спать до утра. Это хорошо, это очень даже хорошо, но это далеко не все. Сатиа с удовольствием потягивала из бокала найденное в стенном баре сухое вино и размышляла. Что-то здесь не то. Неужели Повелитель намеренно сводит девочку с ума? Сомнительно что-то. Хочешь не хочешь, а придется идти к нему. Персиянка нервно передернула плечами – страшно ведь, сам палач. И не просто, а плетущий Путь. Ему достаточно лишь пожелать, чтобы от прожившей тысячу семьсот двадцать семь лет вампирши мгновенно не осталось даже пепла. Внезапно в голову Сатиа пришла светлая мысль, и она просияла. Совсем незачем идти одной! Стоит кое-кого захватить с собой. Только сначала надо этого кое-кого уговорить. Персиянка поставила бокал на стол, встала и быстро вышла из спальни Лены, под бок к которой немедленно забрался оглушительно мурлыкающий гепард.

Небольшой кабинет выглядел почти пустым – кроме письменного стола с переносным компьютером, в нем ничего не было. Владелец кабинета – сухощавый мужчина с настороженными серыми глазами. Никто, смотря на человека в свободном сером шерстяном спортивном костюме, не сказал бы, что перед ним глава темной иерархии мира. Возле стены стоял понурый плотный блондин, походящий на профессионального боксера. Он выглядел лет на пятьдесят, хотя давно перевалил за триста.

– И чем ты объясняешь неудачи последних дней, Валерий? – жестко спросил Дэн.

– Господин мой! – вытянулся тот. – Воины Пути обладают каким-то новым, неизвестным нам оружием. И защитой, против которой бессильны наши бойцы. Даже пули из крупнокалиберной снайперской винтовки не долетают до идущих. Падают.

– Знаю! – разъяренно рявкнул темный иерарх. – Вы хотя бы выследили их?

– Да. Они базируются в трех особняках, недавно приобретенных некоей американской фирмой «Гарвельт Индастриз», которая появилась неизвестно откуда меньше месяца тому назад, но власти Штатов относятся к ней так, как будто перед ними их родное детище. Все офисы фирмы защищены пологами, непроходимыми для наших сильнейших магов. И…

– Что?

– Логотипом корпорации является символ инь-янь.

– Проклятье! – Дэн вскочил. – Адепты Равновесия вышли из подполья?! Ты уверен?

– Я ни в чем не уверен, господин мой! – Валерий, уже двести лет бывший начальником тайной службы темной иерархии, набычился. – Но косвенные данные говорят именно об этом – слишком много странного происходит в последние месяцы. «Гарвельт Индастриз» совершенно неприступна, нам не удалось натравить на нее даже налоговую службу. Как только контролирующий инспекторов иерарх отворачивается, те мгновенно забывают о существовании корпорации. А она с каждым днем прибирает к рукам все больше и больше производств. Думаю, вскоре несколько крупных американских фирм станут банкротами, в том числе «Дженерал Электрик», «Боинг» и «Майкрософт».

– Кто владелец? Я имею в виду реального владельца.

– Некий Эрик Джейк Гарвельт. У него странная внешность, господин мой. Белые волосы, мертвенно бледное лицо, никогда не снимает черных очков. И носит только белое. Думаю, все ясно.

– Палач… – придушенно прохрипел Дэн, падая на стул. – Владыка Бездны, все-таки палач!

– Я тоже так подумал. – Глава тайной службы поклонился. – Судя по всему, идет спешное создание иерархии Равновесия. Нам предстоит Суд, а мы еще не готовы…

– Но почему он действует таким образом? – Темный иерарх сжал кулаки. – Ни тебе символа Суда в небе, ни тебе открытых действий. Да и зачем ему отродье?

– Не знаю… – Валерий развел руками. – Один из магов, Керон, высказал предположение, что отродье – это ребенок палача. Будущий палач.

– Это многое бы объяснило… Но уверенности в том, что Гарвельт – это палач, нет?

– Нет.

– Потому не прекращайте охоту. Найдите всех родственников и друзей этой самой Елены Станцевой. Поставьте их в такие условия, чтобы, кроме как к ней, им обратиться за помощью было не к кому. Мне нужно выманить ее из-под защиты воинов Пути хотя бы на несколько минут. Думаю, смогу зомбировать.

– Займусь, – кивнул Валерий.

– Мать ее упустили? – прищурился Дэн. – Каким образом, позволь спросить?

– Почти взяли. С самого момента исчезновения Станцевой мои агенты не спускали с ее матери глаз. Она очень кстати отправилась в Петербург на поиски дочери. Как только мы засекли их телефонный разговор, группа захвата начала действовать.

– И?..

– Бойцов перебили. Лучших моих людей перебили, как щенят зеленых!

– Кто возглавлял группу?

– Алексей. Мой сын.

– Сочувствую… – Дэн внимательно посмотрел на закусившего губу Валерия – для этого достать Елену Станцеву стало личным делом. Либо сгинет, либо доберется до девчонки. Смерти единственного сына он не простит. Очень хорошо. Пусть работает.

– По крайней мере, теперь мы знаем, где скрывается Станцева. – Глава тайной службы взял себя в руки. – В одном из трех особняков, принадлежащих «Гарвельт Индастриз». Там, что на Петроградской стороне.

– Почему дом еще не взят? – Темный иерарх поднял на него тяжелый взгляд.

– Невозможно. Скрыт в каком-то ином пространстве: ни маги, ни обычные люди проникнуть туда не могут – не раз пытались. Полог пропускает только носящих алеаны. Боюсь, придется обращаться к покровителям, никто, кроме них, не владеет пространственной магией.

– Ясно. Что ж, обращусь. Для них появление палача опасно ничуть не меньше, чем для нас. Но попыток проникнуть внутрь приказываю не прекращать. Каждую вышедшую оттуда машину уничтожать. Любыми способами. Понадобится ради того взорвать в городе ядерную бомбу, взорви. Уяснил?

– Да, господин мой. Но прежде всего стоит заняться ближайшими подругами и дядей Станцевой. Возможно, ее все-таки удастся выманить.

– Едва ли ее выпустят, воины Пути не глупее нас с тобой. А если ими на самом деле управляет палач, то дело еще хуже. Хотелось бы только знать, чего ему надо. Если бы планировался Суд, то он бы уже шел. Может, с Повелителем удастся договориться.

– Когда и кому удавалось договориться с палачом? – Валерий скептически приподнял бровь. – Не верю.

– Иди, работай, – отмахнулся темный иерарх. – Без тебя разберусь. Постарайся меня не разочаровать.

– Сделаю все, что смогу, господин мой. – Начальник тайной службы поклонился и вышел.

Дэн откинулся на спинку стула и принялся размышлять, нервно постукивая пальцами по столу. Дела складывались попросту отвратительно. После массированного уничтожения иерархов все как будто затихло. Правда, охота на мать отродья провалилась, идущие выхватили ее из-под самого носа темных. Да и светлые облажались, Ронтен жаловался. Наличие у воинов Пути неизвестного оружия и неуязвимой защиты тоже оказалось неприятным сюрпризом. Хуже всего, если Землю действительно посетил палач – тогда шансы на выживание резко снижаются. Почему именно сейчас все случилось? Еще десять-пятнадцать лет, и объединившимся иерархиям стал бы не страшен никто, даже сам Господь Бог, не говоря уже о палаче. Но следует исходить из реальности, фантазировать и мечтать он права не имеет. Как узнать точно? Похоже, придется и в самом деле обращаться к покровителям.

Тяжело вздохнув, темный иерарх встал и подошел к стене, без промедления начавшей раздвигаться. Дэн очень не любил обращаться к покровителям, слишком дорого это ему обходилось. Вспомнив еще одно обстоятельство, он поморщился. Куда-то в полном составе исчез вампирский клан Арвад, один из двух еще оставшихся на Земле. А вампиры были крайне полезны, заменить их трудно. Да никто другой и не захочет заниматься столь грязными делами. Надо будет любым способом отловить Мак-Ардоу и сделать так, чтобы паскудный кровосос пожалел о своей опрометчивости. Обнаглел, сволочь. Причем глава клана жив, только не отзывается на ментальные вызовы, насмешливо игнорируя своего господина. Что-то это значит. А что?.. Дэн достал все необходимое для обряда и снова вздохнул. Не хочется, ох, как не хочется. Астарот ведь всласть поиздевается над осмелившимся вызвать его колдуном…

Прошло еще немного времени, и на полу комнаты появилась нарисованная по всем правилам пентаграмма, по углам которой стояли черные свечи из детского жира. Темный иерарх немного помедлил, поежился и начал читать заклятие, открывающее портал в нижние сферы. Поначалу алым огнем загорелись свечи, затем вспыхнули багровым светом линии пентаграммы. Из нее потянуло мертвенным холодом. По мере чтения заклятия в комнате становилось все холоднее, нарисованная пентаграмма превратилась в провал, ведущий куда-то в глубины преисподней.

– Зачем ты звал меня, наглый человечишко? – проскрежетал громовой голос, и на мага посмотрели из Бездны огненные глаза. – Если ты нарушил мой покой из-за пустяков, то ты пожалеешь.

– Владыка Астарот! – Дэн рухнул на колени. – Похоже, Землю посетил палач.

– Что?! – рявкнул демон, в его голосе слышался откровенный ужас. – Что ты несешь?! Ты смеешь смеяться надо мной, тварь?!

– Нет, владыка! – Темный иерарх стукнулся лбом об пол.

Он принялся, захлебываясь, рассказывать о событиях последних двух недель. Дэн отчаянно спешил, боясь, что у демона закончится терпение и он займется любимым делом – пытками. А пытаемым предстоит стать ему самому, никому иному. Это и была плата, которую требовали с темных магов за вызов покровители. Ее еще предстоит отдать. Однако Астарот внимательно выслушал своего слугу, даже потребовал сообщить подробности, чего никогда еще не случалось.

– Ты прав, человечишко, – сказал он наконец. – Дело серьезное. Я свяжусь кое с кем из архангелов – проверим, что происходит в этих особняках. Вы пока сидите тихо, не смейте ввязываться в драку, только попытайтесь выманить мать отродья за пределы поместья.

– Как прикажете, владыка Астарот! – Дэн снова стукнулся лбом об пол.

– А сейчас я буду взимать с тебя плату! – зловеще расхохотался демон. – Приготовься, тварь.

Охранники, стоящие у двери кабинета главы темной иерархии, вздрогнули, услышав вибрирующий, полный отчаянной, нечеловеческой муки вопль шефа. Они понимали, что сейчас происходит там и молили владыку Бездны, чтобы Астарот не обратил на них внимания, чтобы миновала их чаша сия.

Анастасия Петровна сидела в кресле и размышляла, пытаясь разложить по полочкам увиденное за этот невероятный день. Ей выделили огромные покои из восьми комнат, в которых без проблем могли разместиться десятка два человек. Это не считая бесчисленных санузлов, ванн, даже небольшого бассейна. О мебели можно было вообще не говорить, она оказалась настолько непривычной, что старая учительница долго ошалело осматривала покои, так и не поняв, для чего предназначено большинство вещей. От невероятной роскоши обстановки становилось дурно. В гостиной, размером с небольшой зал, накрыли ужин. Она хотела разделить его с дочерью, но постоянно кланяющиеся японки категорически заявили, что госпожа занята, и отказались звать Лену. Анастасия Петровна едва заставила себя выпить чашку чая и съесть пару каких-то незнакомых, но вкусных фруктов – не до еды как-то было.

Бедная Леночка, надо же было ей попасть в такую беду! Кто-нибудь другой порадовался бы нежданному богатству, но Анастасия Петровна прекрасно понимала, что ничего просто так не дается. За это богатство дочери придется заплатить страшную цену. Да, впрочем, она уже платит. Бедняжку можно только пожалеть. Правда, в б?льшую часть рассказанного девочкой ее мать так и не смогла поверить, слишком уж невероятно. Но полностью отбрасывать все не стала, помня слова Лены: «Сама увидишь». Действительно, лучше подождать и посмотреть на происходящее своими глазами, тогда можно и делать какие-то выводы.

К сожалению, Лену не вытащит отсюда даже полковник ФСБ, это ясно. Да и ребенка девочка не оставит, Анастасия Петровна тоже не оставила бы. Значит, придется как-то приспосабливаться. Дочь бросать нельзя, она здесь в одиночестве точно свихнется. Безумный дом. Безумные люди. Японцев тех же взять. На дворе двадцать первый век, а они в свое идиотское бусидо играют. Как дети, ей богу. А вампиры? Анастасию Петровну передернуло при воспоминании. Глупые россказни о кровососах оказались правдой. Смешно? Да, смешно, но факт. И хуже всего, что не расскажешь никому – сразу санитаров из дурдома вызовут. Она тяжело вздохнула, подошла к столу и налила себе немного вишневого сока. Выпив его, принялась мерить шагами гостиную, пытаясь придумать, что делать дальше. Внезапно раздался осторожный стук в дверь.

– Войдите! – откликнулась Анастасия Петровна.

В комнату вошла и низко поклонилась редкостно красивая девушка восточной наружности. Черная спутанная грива волос до пояса, ведьмовские зеленые глаза с искорками затаенной иронии, совершенное лицо, от которого трудно отвести взгляд… Анастасия Петровна только головой покачала – наверное, мужчины под ноги этой красавице снопами валятся, такой достаточно мигнуть, чтобы за ней любой побежал.

– Добрый вечер, уважаемая госпожа! – Девушка поклонилась. – Мне нужно с вами поговорить, это касается вашей дочери. Это очень важно!

– Здравствуйте! – Анастасия Петровна задумчиво посмотрела на нее. – Хорошо. Говорите, раз важно. Присаживайтесь.

– Благодарю! – Красавица снова поклонилась и села в ближайшее кресло. – Я – старшая из личных горничных госпожи Елены. Точнее… мы даже не горничные, скорее подобие личных вассалов, готовых исполнить любой приказ сюзерена, каким бы он ни оказался. И вне зависимости от того, нравится он нам или нет.

– Господи! – Анастасия Петровна тяжело вздохнула, тоже опускаясь в кресло. – Да что у вас здесь за детские игры такие? Вы же взрослый человек!

– А откуда вы взяли, что я человек? – Девушка иронично улыбнулась, выпустив на мгновение игольно острые клыки.

– Ясно… – мрачно сказала Анастасия Петровна, поежившись.

– У нас свои законы и правила, очень жесткие, кстати. Их нарушение карается только одним – заточением в гробу лет на сто без возможности пополнить запас энергии. Это очень больно, уважаемая госпожа! Смертью карают редко – нас слишком мало осталось, меньше двух сотен по всему миру.

– Как же вы стали такой?

– Как? – Девушка погрустнела. – Обычно. Молодая дурочка влюбилась, а любимый оказался вампиром. И укусил, желая, чтобы она осталась с ним навсегда. Она, конечно, умерла. А поскольку дурочка была царской дочерью, то похоронили ее в роскошном склепе. Никогда не забуду своего ужаса после пробуждения там… – Она вздрогнула, досадливо поморщилась и продолжила: – Не будем обо мне, это случилось очень давно, больше тысячи семисот лет назад. Я хотела поговорить о Елене Сергеевне. На мне долг заботы о госпоже, а вы ее мать. Если мы не позаботимся о ней, то кто?

– Вы правы, э-э-э… – Анастасия Петровна вопросительно посмотрела на нее, поежившись при упоминании бездны лет, прожитых этой совсем юной на вид девушкой. – Как вас зовут?

– Сатиа. – Она склонила голову.

– Так что с Леной, Сатиа?

– Вы заметили, что госпожа в страшном состоянии? – Вампирша помрачнела. – Она на грани безумия.

– Вы уверены? – вскинулась встревоженная мать. – Она много плакала, но…

– К сожалению. Она пришла к нам, выбрала четырех девушек и вернулась в свои покои. Я – одна из этих четырех, самая старшая, потому остальные подчиняются мне. Я сразу обратила внимание, что Елена Сергеевна в неадекватном состоянии. Ее всю трясло, в глазах стояли слезы. В своих покоях госпожа рухнула в кресло и стала плакать. Я попыталась ее утешить, но не смогла – она вошла в состояние ступора, ничего не слышала и не видела вокруг, только тихо выла. Вывести ее из этого состояния не удалось. Тогда мы пошли на крайние меры – заставили госпожу испытать сексуальное наслаждение, довели до изнеможения, после чего она наконец-то уснула.

– Вы что, привели мужчину, чтобы он ее изнасиловал?! – Анастасия Петровна ошарашенно уставилась на Сатиа.

– Ни в коем случае! – Лицо вампирши изумленно вытянулось. – На такое никто не пошел бы! Я бы первая убила любого мужчину, не получившего согласия госпожи! Сперва мы хотели сами – ну, понимаете, наверное, каким образом. Однако этого не понадобилось – пришла госпожа Юкио и сделала все необходимое бесконтактным массажем.

– Слава Богу! – облегченно выдохнула Анастасия Петровна. – Я уж подумала…

– Если госпоже понадобится удовлетворение, то любая из нас сделает все, что нужно.

– Фу, гадость какая! – брезгливо поморщилась старая учительница, поняв о чем речь.

– Гадость, – согласилась Сатиа. – Но если потребуется, любая из нас сделает это – неважно, нравится оно ей самой или нет, – и ничем не покажет своего отношения. Прежде всего – удовольствие и благополучие госпожи, наши желания не имеют никакого значения. Если мы служим, то служим верно. Завтра мы четверо принесем Елене Сергеевне клятву крови, а это очень многого стоит.

– Ясно… – Анастасия Петровна удивленно посмотрела на нее. – Мне трудно такое понять.

– Вот в разнице менталитетов и весь вопрос. – Вампирша позволила себе ироничную улыбку. – Елена Сергеевна тоже не в состоянии понять и принять многого, обычного для нас. Но мы-то как раз это осознаем и не станем делать ничего, что для нее неприемлемо. Зато японцы этого, похоже, не поняли и ведут себя с вашей дочерью так, как будто она – одна из них. У меня даже возникло подозрение, что госпожу намеренно сводят с ума. Именно потому я и пришла к вам.

– Намеренно? – Ленина мать нахмурилась. – Вы так думаете?

– Не уверена, – вздохнула Сатиа, – хотя многое наводит на эту мысль. Вполне возможно, что имеет место недоразумение. Единственный выход – идти к Повелителю и рассказать ему о происходящем. Но…

– Что?

– Я сама не рискнула. Матери госпожи он не причинит вреда, тем более что в вас тоже есть древняя кровь. А я? Что я? Ничтожество. Он пальцами щелкнет – и меня не станет. Те же японцы в подвал отведут и в печь сунут. Живой. Я побоялась…

– В печь? – Анастасию Петровну передернуло. – Живой?! Господи, да куда мы с Леной попали?!

– В дом палача, – горько усмехнулась Сатиа. – Он способен за несколько минут оставить от всего нашего мира только пыль. Насколько мне известно, с многими мирами он так и поступил.

– Что ж… – Анастасия Петровна решительно встала. – Мне терять нечего, Леночка – это все, что у меня есть. Идемте к этому вашему палачу.

– Благодарю, уважаемая госпожа! – просияла вампирша, вскакивая и кланяясь.

Повелитель занимал правое крыло особняка. Долго идти не понадобилось, хотя пришлось спуститься на второй этаж, пройти по длинному коридору, подняться и снова спуститься – прямого прохода между покоями палача и госпожи не существовало. Сатиа еще не бывала здесь и нервно ежилась – даже для нее обстановка оказалась дикой. Что уж говорить об Анастасии Петровне, то и деле шарахающейся от очередной полуживой статуи какого-нибудь чудовища. Стены и потолок мягко плыли, постоянно меняя очертания, как будто состояли из тумана. Мебели, как таковой, вообще не было, только бесчисленное количество разной высоты резных столбиков и висящих то тут, то там прямо в воздухе небольших платформ разной формы, между которыми то и дело проскакивали разноцветные молнии.

– Господи… – ошалело бормотала старая учительница, обводя все это изумленным взглядом. – Да что же это? Это как?

– Повелитель бесконечно древен, госпожа, – Сатиа вздохнула, – и бесконечно силен, он меняет пространство-время вокруг себя усилием воли, лепит из него все, что ему хочется.

Только увидев совершенно нечеловеческую обстановку вокруг, Анастасия Петровна поверила, что этот самый пресловутый палач – не уроженец планеты Земля. Ни один землянин не захотел бы жить посреди этого туманного хаоса. Получается, и в самом деле довелось столкнуться с существом невероятной мощи? Как там говорила Лена? Ангел возмездия? Абадонна? Но ведь это имя связано со Страшным судом… Неужели пришло его время? Не дай Бог!

Возле покоев хозяина дома путь женщинам заступили два невозмутимых японца.

– Мать госпожи желает видеть Повелителя, – вышла вперед Сатиа. – Доложите.

Один из воинов Пути на секунду расфокусировал взгляд, выходя на ментальную связь. Немного подождал и посторонился, жестом давая понять гостьям, что их ждут. Персиянка двинулась вперед, потянув Анастасию Петровну за руку. Не успели они сделать и пары шагов, как все вокруг изменилось – непонятным образом женщин переместило внутрь огромного шара, наполненного клубами непрозрачного белого тумана. В центре полыхало белое же сияние. Из тумана грохотала музыка, хард-рок – Анастасия Петровна даже узнала любимую Леной «Алису», песню «Красное на черном», которую дочь могла крутить часами подряд.

Сияние в центре зала начало постепенно стягиваться в человеческую фигуру. Вскоре взгляду старой учительницы предстал очень бледный высокий мужчина, одетый во все белое. Волосы его тоже оказались белыми. Только узкие черные очки, прикрывающие глаза, выбивались из общей картины. Незнакомец поднял руку – и музыка стихла. Туман сгустился, образовав три кресла и столик, на котором появились бокалы и запотевший графин с каким-то золотистым напитком.

– Добрый вечер! – заставил вздрогнуть мягкий обволакивающий голос. – Искренне рад познакомиться с матерью Елены Сергеевны и бабушкой Ирочки. Мое имя на Земле – Эрик Джейк Гарвельт.

– Здравствуйте, мистер Гарвельт! – Анастасия Петровна взяла себя в руки, решив не обращать внимания на чудеса – иначе в этом безумном доме просто не выжить. – Я хотела бы поговорить с вами о моей дочери.

– Внимательно вас слушаю, – кивнул бледный, затем показал на кресла. – Присаживайтесь, пожалуйста.

Анастасия Петровна села, во второе кресло опустилась напряженная, как струна, Сатиа. Она с нескрываемым ужасом смотрела на мистера Гарвельта и вся дрожала. Анастасия Петровна заметила это и закусила губу – не может быть хорошим человеком тот, кого так боятся.

– Я очень обеспокоена душевным состоянием Лены, – заставила она себя говорить. – Особенно после того, что мне рассказала Сатиа.

– Вот как? – негромко сказал бледный, поворачиваясь к вампирше. – Говори, арвад.

– Повелитель! – Сатиа сползла с кресла, становясь на колени. – Вы можете меня уничтожить, но нельзя поступать с госпожой так, как…

– Как кто?

– Воины Пути. Елена Сергеевна сходит с ума, сегодня нам едва удалось вывести ее из состояния ступора, она перестала на что-либо реагировать.

Сатиа закусила губу, но заставила себя подробно рассказать о происшедшем этим вечером. Палач внимательно слушал ее, иногда задавая уточняющие вопросы. Когда она закончила, его губ коснулась почти незаметная высокомерная улыбка. От этой улыбки сердце персиянки мгновенно рухнуло в пятки, она уже ощущала жар огня, в который ее вскоре швырнут по приказу Повелителя.

– Я доволен твоими действиями, арвад. Передай мою благодарность своей подруге и Юкио.

Неожиданные слова заставили приготовившуюся к мучительной смерти Сатиа облегченно выдохнуть. Не ошиблась! Какое счастье, не ошиблась!

– По моим расчетам, Елена Сергеевна должна была впасть в это состояние только послезавтра, – снова заговорил мистер Гарвельт. – Видимо, свою роль сыграл ваш приезд, Анастасия Петровна. Значит, придется проводить инициацию раньше.

– Так вы все знали? – Ленина мама помрачнела.

– Естественно, – кивнул бледный. – В этом доме ничего не происходит помимо моей воли.

– Но зачем?! Как же можно так?!

– А затем, что иначе спасти ее жизнь невозможно! – жестко ответил беловолосый. – Понимаете? Это единственный на данный момент способ. Если ваша дочь не успеет осознать необходимое, то ее вскоре не станет. Да и Ирочка может погибнуть без матери. Я этого не хочу, потому и приказал воинам Пути заняться Еленой Сергеевной всерьез.

– Но почему она может погибнуть? – растерялась Анастасия Петровна. – Вы же забрали ее сюда, чтобы защитить…

– Именно так. – Мистер Гарвельт приподнял уголки губ. – Но этого мало. Как бы вам объяснить, чтобы вы поняли?

– А как есть, так и говорите! – отрубила старая учительница. – Это моя дочь, я должна знать все!

– Хорошо. Вы уже поняли, что столкнулись с вещами, которые до сих пор считали невозможными? Поняли, что магия существует?

– Поняла… – неохотно буркнула Анастасия Петровна.

– Так вот, Елена Сергеевна принадлежит к людям древней крови, – продолжил мистер Гарвельт. – Обычно они проживают свою жизнь, не сталкиваясь с Силой. Но ваша дочь родила девочку, владеющую этой самой Силой на непредставимом для земных магов уровне. Именно потому они, перепугавшись до смерти, и стремятся уничтожить ребенка.

– Это я уже поняла. Я не понимаю другого: зачем вам понадобилось сводить Леночку с ума?! Оставьте ее в покое, ей и так плохо!

– Рождение такой дочери инициировало саму Елену Сергеевну. – Беловолосый досадливо скривился. – Вот такая аналогия. Представьте себе маленького ребенка с факелом в пороховом погребе. Ребенка, не понимающего, что это за кучи черного порошка вокруг, и все пытающегося ткнуть в них своим факелом. Пока везет – взрыва не произошло. Но долго ли продлится это везение? Как вы думаете?

– Вряд ли долго… – Анастасия Петровна поежилась. – Но неужели дело обстоит таким образом?

– Даже худшим. – Мистер Гарвельт грустно улыбнулся, подавая ей стакан с соком. – Времени катастрофически мало. Или ваша дочь поймет все необходимое в ближайшее время – и научится контролировать себя, или ее сила вырвется на свободу. Ядерный взрыв по сравнению с этим – детская игрушка.

– Господи… – Анастасия Петровна почему-то сразу поверила этому странному существу. – Раз так, то что ж… Но не сведете ли вы ее с ума в самом деле? Выдержит ли она?

– Не стоит нервничать, я держу происходящее под контролем и не желаю Елене Сергеевне ничего плохого, я веду ее к пониманию наиболее коротким путем. Да, этот путь очень трудный, но иначе ей пришлось бы потратить на любой другой не один год, тогда как через шок она достигнет просветления не позже, чем через две-три недели.

– Что вы подразумеваете под просветлением? – требовательно спросила Анастасия Петровна.

– Расширенное состояние сознания. Человек, достигший его, способен воспринимать окружающий мир во всей целостности, а не разделенным на частности, как воспринимают его ваши европейцы. Без этого Елена Сергеевна просто не сможет понять всего, что должна. Не сможет контролировать свою силу. Не сможет научиться тому, чему должна научиться. Она на удивление талантлива, нельзя такой талант закапывать в землю, Господь этого не простит.

– В чем талантлива? – Ленина мать с некоторым удивлением посмотрела на Палача.

– В том, что неучи именуют магией. – Он улыбнулся. – Раз уж ваша дочь инициировалась черед рождение Ирочки и обладает нужными качествами, то ей предстоит стать верховным мастером Равновесия этого мира после завершения обучения. Это нелегкая задача, но Земля на грани гибели. Позволительно ли в такое время тешить свои предрассудки и свои слабости? Думаю, нет.

– Вы правы, – вынуждена была согласиться Анастасия Петровна. – Если дело обстоит таким образом, то… Но объясните тогда, что вообще происходит.

– На Земле начала формироваться серая пирамида, – безразлично ответил мистер Гарвельт. – Спайка темных и светлых иерархов, стремящихся к власти и считающих, что способны заменить собой Господа. Формирование пирамиды обычно начинается с возникновения религии поклонения деньгам. Вы жили здесь и знаете, что эта религия не только возникла, но и процветает. За деньги большинство людей готовы на любые преступления.

– Ох, знаю… – тяжело вздохнула старая учительница. – В советские времена было иначе.

– Да, тот строй являлся попыткой сопротивления, но его основа оказалась ошибочной, а ошибка – хуже преступления. Он не мог не рухнуть. Если бы коммунисты не отказались от Бога, то могли и победить. Но они отказались, а значит, виноваты во всем сами. Теперь больше некому противостоять серым, они постепенно преобразовывают все вокруг под себя. Именно потому я начал создание на Земле иерархии Равновесия, которой в благополучных мирах не существует, она там просто не нужна. Зато ваш мир без нее погибнет. Меня это не особо касается, я мог бы забрать Елену Сергеевну с Ирочкой на другую планету и вырастить ребенка там. Но Земля мне чем-то понравилась, мне жаль ваш мир, уважаемая госпожа. Потому и решил помочь.

– А кто вы такой? – спросила потрясенная его откровениями Анастасия Петровна – после всего увиденного она даже не знала, чему верить, а чему нет.

– Палач, – спокойно ответил мистер Гарвельт, снимая очки. – И судья.

Старая учительница только вздрогнула, увидев вместо глаз страшные, блестящие бельма, вскоре превратившиеся в белый огонь.

– Но что такое палач?!

– Если какой-нибудь мир отказывается от Бога, начинает следовать путем саморазрушения, а его темная и светлая иерархии стремятся к власти, вместо того чтобы заниматься душами людей, то в такой мир приходит палач и восстанавливает статус-кво. Мир сам призывает его. Во многих религиях нас называют бледными всадниками, в вашей тоже. Пророки хорошо понимали, что такое Суд, они не зря назвали его Страшным. Но людей мы судить права не имеем, вам дана свобода выбора. Мы судим иерархов и уничтожаем их, если потребуется. В этом случае и создается иерархия Равновесия, способная временно заменить собой иерархии Света и Тьмы.

– Значит, нас ждет Страшный суд?! – задохнулась от ужаса Анастасия Петровна.

– Нет. – Мистер Гарвельт отрицательно покачал головой. – Я пришел в ваш мир с иной целью. Случайно оказался неподалеку и почувствовал рождение на Земле ребенка со способностями палача. Это ваша внучка. Обычно таких детей убивают иерархи еще до достижения ими годовалого возраста, редко случается так, чтобы ребенка первым нашел плетущий и воспитал, как положено. Иерархи правы со своей колокольни – если «отродье», как они называют будущих палачей, не научить контролировать себя и оставить в живых, то планета обречена. Когда Ирочка плачет, то где-то в другом полушарии начинаются катаклизмы. Например, наводнение в Индии месяц назад вызвала именно ваша внучка. Но так было раньше, сейчас я не позволяю всплескам ее силы вырваться наружу и натворить бед. Именно с целью вырастить себе смену я и пришел на Землю. Это величайшая мечта каждого палача – если девочка примет ношу, то мне позволено будет умереть. Как видите, я ничего от вас не скрываю.

– Мне трудно поверить в такое… – хрипло выдохнула старая учительница.

– Понимаю. Но иного выхода у вас нет.

– Похоже, что так… Но раз Суда не будет, то зачем нужна эта ваша иерархия Равновесия, которую предстоит возглавить Лене? Ладно, ей придется стать магом. Согласна, раз уж иного выхода нет, чтобы в живых остаться. Но зачем ей становиться главой иерархии?!

– Я уже говорил о росте серой пирамиды. – Палач вздохнул. – Если ее не разрушить, то через каких-то сто лет Земля превратится в угрозу для всей вашей вселенной. И не только. Миры, в которых выращен серый мессия, спасти невозможно, люди в них теряют души и превращаются во вместилища хаоса. Эти миры подлежат стерилизации, полной стерилизации, госпожа! Мне приходилось уже уничтожать их. Не хочу повторения. Не хочу, чтобы Землю постигла такая судьба. Не хочу, чтобы мне пришлось выжечь здесь даже намек на жизнь. Понимаете?

– А почему не хотите? – Анастасия Петровна прищурилась, внимательно вглядываясь в бесстрастное лицо мистера Гарвельта и пытаясь найти там хоть намек на чувства.

– На вашей планете слишком много людей с удивительным душевным огнем. – Он грустно улыбнулся. – Не знаю, почему так получилось, но получилось. Здешние песни сумели разбудить даже мою – давно мертвую – душу. Вот и захотел помочь. С какой стати люди Земли должны умирать во имя амбиций иерархов? Лучше я уберу этих самых иерархов. Но это нелегко сделать.

– Вы же говорили, что вам это труда не составит…

– Не составит, если полностью уничтожить иерархии. Вместе с ангелами и демонами, являющимися их покровителями и одновременно прикрывающими планету от вторжения Хаоса, который вовсе не разумен, как предположили некоторые из земных писателей. Только вот гуманнее сразу выжечь жизнь на Земле, чем оставить ее без защиты, – все равно гибель, но медленная и мучительная. Потому придется подходить дифференцированно и наказывать только виновных. За что убивать светлого целителя, лечащего людей? Или даже темного колдуна, честно совращающего неокрепшие души? Каждый делает свое дело, возложенное на него Господом.

– Даже совратитель?! – Брови Анастасии Петровны вспрыгнули вверх. – Но разве можно прощать совратителя?!

– У каждого человека есть свобода выбора, – понимающе улыбнулся Палач. – Он может выбирать, быть ему совращенным или нет. И если его душа слаба, то пусть будет совращен как можно раньше, чем падет потом, когда поднимется выше. Тогда его падение нанесет куда больше вреда. Понимаете?

– Кажется, понимаю… Отделяете зерна от плевел?

– Именно, – кивнул мистер Гарвельт. – Очень легко оправдывать свое падение влиянием среды, родителей, друзей, условий жизни. Только вот другой в такой же ситуации почему-то не падает, удерживается. Человек делает свой выбор сам, и сам же несет за него ответственность перед Господом. Людям дано то, чего не дано никому иному, – свобода выбора. Ведь они созданы по образу и подобию Божьему. Только вот кто задумывался, что значит это самое «по образу и подобию»?

– Странный вопрос… – Старая учительница нахмурилась, поняв, что не знает, что ответить. – Вы правы, как-то никогда о таком не думала…

– Вот видите? – Палач вздохнул. – В этом все и дело. Господь ведь не имеет тела, он везде, вокруг нас и в нас самих. В каждой пылинке, да что там – в каждом атоме. Он создал этот мир. Так чем похожи на него люди? Не телом же? Ответ ведь очень прост…

Внезапно до Анастасии Петровны дошло. Она нервно передернула плечами и выдохнула:

– Способностью к творчеству!

– Вот! – Палач поднял палец вверх. – Вот оно, госпожа! Вы поняли! Ни ангел, ни демон, ни кто другой не имеет этой редкой способности. Только люди. И что же большинство людей делают с собой? Рвутся к материальным благам и удовольствиям, забывая, что их век очень короток. А там ведь спросят за все. За каждую подлость и каждую жестокость. Но есть то, за что спрашивают куда строже.

– И что же это?

– Равнодушие.

– Именно по их молчаливому согласию существуют в мире и подлость, и жестокость, и предательство… – процитировала чьи-то слова Анастасия Петровна, не сумев вспомнить, кому они принадлежат.

– Да! – Палач резко кивнул. – Именно по их молчаливому согласию! Задача иерархов – заставлять людей отказываться от равнодушия. Пусть даже творят зло, но не будут равнодушными! А вот серые со своей религией денег как раз и культивируют равнодушие с эгоизмом. Что может быть страшнее равнодушного эгоизма? Я не знаю, хотя прожил почти миллион лет.

– И я не знаю. – Анастасия Петровна внимательно посмотрела на него – удивило ее это существо.

– Потому я постараюсь спасти Землю. Не хочу, чтобы ваша прекрасная планета превратилась в мертвую пустыню. И в этом мне нужна помощь всех, кто может помочь. Это, помимо прочих, вы и ваша дочь, госпожа.

– Я?! – изумилась Анастасия Петровна. – А я-то здесь при чем?

– Вы тоже носительница древней крови. – Палач развел руками. – И вам тоже придется пройти полную подготовку мастера Равновесия.

– Но я-то что могу?! – удивленно спросила старая учительница.

– Сеять разумное, доброе, вечное… – с улыбкой процитировал мистер Гарвельт. – Разве не это составляло цель вашей жизни?

– Когда-то мечтала об этом, – горько рассмеялась Анастасия Петровна. – Да только большинству людей не нужно ни доброго, ни разумного, ни вечного. Им бы урвать себе чего.

– Вот я и хочу предоставить вам реальную возможность изменить ситуацию.

– Не верю, что это возможно.

– Пусть так. Но неужели вы оставите без помощи дочь? Ей ведь так трудно без вас придется…

– Да и рада бы, но я – старуха! Хожу – и то с трудом. Какой с меня толк?

– От болезни под названием «старость» я вылечу вас прямо сейчас, госпожа. – Гарвельт понимающе улыбнулся. – Это вовсе несложно, утром проснетесь молодой.

Он встал, подошел и положил руку на лоб Анастасии Петровны. Она дернулась, но не стала протестовать, растерянно смотря на человека в белом, который совсем недавно был сгустком света. Она, конечно, не поверила в его слова о молодости, но остальное заставило ее сильно задуматься. Если он говорит правду, действительно придется отдать все силы для спасения родного мира, сколько бы там этих сил ни осталось. Да и Леночку одну оставлять никак нельзя, раз уж свалилось такое несчастье на ее бедную девочку.

Внезапно накатила дурнота, в мозгу взорвался огненный шар, и она вскрикнула. Однако вскоре стало легче. Открыв глаза, Анастасия Петровна увидела, что палач снова сидит в своем кресле, как будто и не вставал с него. Она поежилась, понимая, что он только что сделал с ней что-то странное. Но что? Посмотрев на Гарвельта, вздохнула и сказала:

– Раз я могу помочь Лене, то я согласна.

– Тогда прошу вас прийти на утреннюю тренировку вместе с дочерью. – Он снова мягко улыбнулся. – Сами все увидите и поймете. Мне необходимо завтра обучить вас обеих кое-чему важному. Очень важному.

Затем он повернулся к вампирше, все еще стоящей на коленях.

– Ты родилась с даром гениального художника, арвад. Но, став вампиром, потеряла все. Однако сейчас дар начал возвращаться, я вижу разгорающийся в тебе огонь. Не случалось ли в последние дни такого, что тебе страшно хотелось чего-то непонятного?

– Случалось, Повелитель… – едва слышно прошептала Сатиа.

– А ты попробуй порисовать, девочка. Увидишь, что будет.

– Моя душа возвращается?! – На глаза персидской царевны навернулись слезы.

– Возвращается, – подтвердил палач с какой-то непонятной улыбкой на губах. – Не только к тебе, но и к остальным тоже. Скажи им об этом, пусть вспомнят, кем были до того, как стали вампирами.

Сатиа закрыла лицо ладонями и откровенно разрыдалась – не ждала такой новости. Не верила, что такое возможно, не верила, что ее простят когда-нибудь.

Палач встал, подошел и ласково погладил девушку по спутанным волосам. Она подняла голову и неверяще посмотрела на него. Это безжалостный Повелитель ее, ничтожную вампиршу, утешает? Да как же это? Разве такое бывает? Однако ощущала затылком его теплую руку. Значит, бывает. Персиянка долго смотрела на палача и постепенно осознавала, что во многом ошибалась. Она больше не боялась, наоборот – знала, что станет драться за него до конца, отчаянно. Не из страха, а потому, что так надо.

Попрощавшись с Гарвельтом, Анастасия Петровна с трудом добралась до своих покоев. Там рухнула в кресло и долго сидела, обдумывая услышанное. В глубине души она уже знала, что верит, несмотря на все доводы рассудка. И на что такое, интересно, она согласилась? Хотелось бы знать. Прямо в этом кресле она и заснула.