ГЛАВА 28
Верховный Паладайн допрашивал пленного. После нескольких дней упорных боев ему доставили некоего незнатного эльфа, который был рекомендован как Мастер Символов. Двое суток ушло на то, чтобы сломить его волю, и теперь можно было приступать к настоящему допросу.
Пленника ввели вместе с Гамой Тихоходом, который тут же привычно опустился на колени перед низким постаментом, на котором, скрестив ноги, сидел император орков. Тот торопливо спихнул на пол наложницу — совершенно нагая девчонка-эльфийка кубарем откатилась в дальний угол и замерла там жалким дрожащим комочком. С начала войны она была у него уже шестой, и не сегодня-завтра ее отдадут солдатам на потеху. Вестей от его настоящей наложницы, которая должна была родить наследника, до сих пор не было, и Верховный Паладайн пребывал в дурном настроении. Злость он срывал на своих временных наложницах — два-три дня издевался над беззащитными девушками, а потом бросал их вечно голодным солдатам.
Пленный эльф вошел, еле держась на ногах после жестокой порки, которой его подвергли только что для острастки. Рубашка на нем превратилась в лохмотья, покрытые пылью пополам с кровью. Локти закручены назад, на шее — толстый ошейник с цепью. Приведший его орк пихнул пленника под колени, чтобы тот склонился перед Паладайном, и вручил властителю кончик цепи.
Верховный тут же дернул за цепь так, что пленник упал, и Гама Тихоход поспешил отодвинуться в сторонку, чтобы его не задели. Император орков потянул за цепь, подтаскивая задыхающегося пленника к самому помосту, и слегка наклонился, заглядывая в выпученные глаза эльфа.
— Это тебя зовут Мастером Символов? — поинтересовался он.
— Да, — прохрипел тот.
— Да — кто? — Паладайн дернул за цепь.
— Надо говорить «Да, повелитель»! — встрял конвоир и несильно ударил пленника по спине. Тот вздрогнул — удар пришелся по свежим рубцам, многие из которых кровоточили.
— Да, повелитель, — воскликнул он.
— Уже лучше. — Паладайн сделал конвоиру знак, что тот может отойти. — Будешь четко и внятно отвечать на мои вопросы, и тебя больше не будут бить. Более того, получишь кое-какие привилегии… как мой чтец!
Он кивнул на Гаму Тихохода. Тот, привыкший иметь дело с самодуром лордом Дейтемиром, уже давно сумел найти к повелителю орков свой подход. Ему даже разрешили свободно ходить по лагерю и выбрать себе постоянную женщину из числа взятых орками пленниц.
— Я… готов служить… по-вели-телю, — выдавил эльф, опуская глаза. Последнее слово далось ему с трудом.
— Тогда приступай!
Этот приказ относился к Гаме, и тот мерным голосом стал читать сказку «Золотая Ветвь». Закончив чтение, он сунул под нос Мастеру Символов рисунок, помещенный внизу пергамента. Вернее, не сам пергамент, а снятую с рисунка увеличенную копию оного.
— Что это означает? — потребовал ответа Верховный Паладайн.
Мастер Символов какое-то время изучал рисунок.
— Сказка сия, — начал он, облизнув губы, — предназначалась для детей, посему рисунок довольно груб и лишен многих черт. Однако он достаточно узнаваем…
— Короче! — Паладайн дернул за цепь.
— Это — генеалогическое древо эльфийских королей, — заторопился пленник, косясь на конвоира, которого явно боялся больше, чем императора. — Золотая Ветвь — сиречь потомок королевского рода. Последние слова сказки ясно доказывают, что принцесса Торандирэль родила сына, который будет назван новым королем, если его признают остальные знатные эльфийские рода. Улетевшее семя странного дерева — это и есть семя новой ветви на генеалогическом древе. Это означает, что ребенок где-то был скрыт. Возможно, его усыновил какой-либо род знатных эльфов или… или кто-то еще.
— Например, род аш-Гарбажей? — прищурился Паладайн.
— В переводе с эльфийского «аш-Гарбаж» означает «сын кузнеца», — потупился Мастер Символов. — Но рассказанная история не дает точной гарантии… если бы удалось найти пересказ этой легенды для взрослых, мы бы смогли дать более точный ответ… Ведь король Торандир держал в руках это семя. Значит, он не мог не знать, где и куда был скрыт его внук! Следовательно…
Верховный Паладайн дернул за цепь, отчего пленник умолк. Император орков отнюдь не был дикарем и глупцом. Мысли его неслись вскачь.
Итак, аш-Гарбажи. «Дети кузнеца». Потомки того самого орка, который соблазнил светловолосую принцессу. И ясно, чьи предки! Ах, Эрдан, Эрдан! Когда много лет назад Верховный Паладайн пришел к власти в родном племени, он первым принес ему клятву верности — и тем самым спас свой род от полного истребления. И верно служил до недавнего времени. А теперь генерал аш-Гарбаж убит, сын же его неизвестно где прячется…
Его сын! Поросль Золотой Ветви! Бывший капитан Хаук аш-Гарбаж, которого надо было давно уже казнить! Паладайн сжал кулаки и неожиданно заметил, что Мастер Символов все еще что-то бормочет. Что-то про Паладайнов…
— Чего-чего? Повтори! — Он опять дернул цепь. Пленник не удержал равновесия и упал грудью на край помоста.
— Я только хотел сказать… — откашлявшись, помолвил он, — что, согласно историческим записям, в последние годы правления короля Торандира при дворе существовал титул Паладайна Золотой Ветви! Я не помню, каковы были обязанности этого рыцаря точно, но изначально само наименование «паладайн» говорило, что этот рыцарь обязан быть защитником наследника! То есть защитником Золотой Ветви! А отсюда можно сделать вывод, что наследника могли скрыть в землях эльфов, дабы предъявить народу в нужный момент его самого или его сына. Ведь он — полукровка. Его мог усыновить знатный эльфийский род, который должен был воспитать его, как настоящего эльфа, дать в жены чистокровную эльфийку и тогда…
Паладайн опять дернул цепь, вынуждая пленника снова заткнуться. Память сама, как по мановению волшебной палочки, подбросила еще одно имя — лорд Гандивэр, новый генерал вместо казненного аш-Гарбажа. Тоже полукровка, тоже сын эльфийки и орка. Учитывая, как относятся светловолосые к полукровкам, его происхождение тщательно скрывалось… дабы в нужный момент никто не усомнился в том, что он — чистокровный эльф! Возможно, даже сам лорд Гандивэр не подозревает о том, кем является на самом деле!
Но это еще один возможный враг, которого тоже надо держать под контролем. И прикончить при первом же намеке на измену.
— Ты можешь идти, — объявил он Мастеру Символов. — Тебе дадут поесть, обмоют раны, и отныне ты будешь жить вместе с моим чтецом. А там поглядим!
Конвоир принял из рук Паладайна цепь и увел обоих пленников. Император орков остался один. Ему было о чем подумать.
Лорд Тиндар скакал на север. Конечно, негоже знатному лорду путешествовать в одиночку, тем более когда добрая треть Радужного Архипелага охвачена войной, но так уж сложилась жизнь. В замке Ирматула осталось слишком мало воинов, способных сражаться. Тиндар просто не мог рисковать оставшимися там женщинами и детьми. А вести, которые он нес, были слишком серьезны, чтобы пренебречь ими. Проще было бы пуститься в путь с помощью Портала, но, во-первых, в замке Ирматула такового просто не было, а во-вторых, никто там все равно не обладал достаточными знаниями для его правильного запуска.
Вести же, повторим, были слишком серьезные. Во-первых, в городе людей власть захватили орки. Во-вторых, одна из Видящих переметнулась на сторону врагов. Теперь все тайны Ордена Видящих будут доступны противнику! В последнем Тиндар не сомневался. Орден должен как можно скорее защититься от предательницы. Или, наоборот, попытаться наставить ее на путь истинный.
Главным недостатком Тиндара было то, что он практически никогда не бывал в сердце Радужного Архипелага, да и путешествовал по нему в мирное время, частью вместе с опытными проводниками, а частью посредством Порталов. Да и война спутала все карты — в далеком человеческом Ирматуле знать не знали, как далеко продвинулись орки на территорию исконных эльфийских земель. Тиндар скакал в неизвестность. И, как следствие этого, заблудился.
Он понял это, лишь когда увидел первые развалины замка. Когда-то кремового цвета стены были покрыты копотью и сажей. В двух местах стена была сломана, превратившись в груду камней. Ворот больше не было, ров завален сушняком и всяким мусором, среди которого молодой лорд заметил тела нескольких павших защитников. Все поле перед замком было покрыто холмиками орочьих могил и следами лагеря. Во внутренний двор Тиндар заезжать не стал — даже ему, мало чувствительному к магии, стало дурно от витавших вокруг эманаций смерти и ненависти.
Тиндар плохо представлял себе географию Архипелага. Так, например, он не мог точно сказать, где находится — на Нефритовом, Сапфировом или Изумрудном Острове. Знал только, что это явно один из них, а значит, ему надо было быть вдвойне осторожным.
Будь с ним вместе местный житель или хотя бы пара-тройка амулетов со встроенными заклинаниями, все закончилось бы по-другому. Решив смотреть в оба и на всякий случай наполовину вытащив меч из ножен, Тиндар поехал напрямик, углубляясь в лес…
И на рассвете второго дня напоролся на орочий разведотряд.
Они заметили друг друга одновременно. Тиндар успел повернуть коня и пришпорить его, но орки устремились в погоню. Разведчики двигались растянутой цепью, словно при облаве, и Тиндар, выскочивший как раз в середину отряда, помчался от одного его крыла к другому. Знай он местность, ему удалось бы уйти. Но внезапно перед его конем вырос лесной овраг.
Жеребец резко затормозил, взвился на дыбы, замолотил передними копытами воздух и, не удержавшись, рухнул вниз. Тиндар еле успел выдернуть ноги из стремян, чтобы не быть раздавленным падающим конем. Ему удалось зацепиться за росшие на склоне стебли крапивы, а потом его поймали за шиворот и подняли на поверхность. Сломавший при падении спину жеребец жалобно ржал на дне оврага.
Орки не стали церемониться с пленником. Огромный кулак врезался Тиндару в скулу, после чего оглушенного эльфа обезоружили, связали и погнали через лес.
Час спустя он стоял на коленях перед мощного сложения орком, одетым добротно, но на взгляд эльфа, слишком крикливо. Он восседал на помосте, скрестив ноги и упираясь кулаками в колени. Над его головой трепетал штандарт — два талгата обрамляли причудливо изогнутую линию, в которой лишь с большой долей фантазии удалось бы опознать стилизованную ветку дерева. Сверху ее защищал боевой шлем, снизу — орочий же череп.
— Скакал через лес, говорите? — поинтересовался орк.
— Налетел на наш отряд, лоб в лоб, — отрапортовал приведший его орк. — Видать, так торопился, что по сторонам не позаботился смотреть!
— Видать, не просто так спешил! Не на подмогу к своим! — высказался сидящий орк. — Его обыскали?
— Так точно, мой Паладайн! При нем ничего нет, кроме оружия и припасов в дорогу.
— А точно все осмотрели?
— Так точно! Разве что в рот не лазили и, — орк наклонил голову, посмотрев на штаны пленника, — кое-куда пониже. Ну да он не баба, чтобы туда чего прятать! Но ежели мой Паладайн отдаст приказ, то мы можем…
Тиндара передернуло, когда он представил, как его будут осматривать.
— Взять! — подтвердил его худшие опасения Верховный Паладайн. — Да обыскать… с пристрастием!
— Хрюма, Такта, Огга! — гаркнул державший его орк. — Работенка для вас есть!
Из толпы зрителей выступили три орка… нет, орчихи. От мужчин их отличали разве что длинные косы, менее торчащие челюсти и явно выпиравшие из-под мундиров груди. Державший лорда орк отступил, и Тиндар оказался в окружении трех орчих. Он попытался сопротивляться, но куда там! Пока две держали, третья ловко стянула с него одежду, после чего все три принялись от души лапать его, отпуская вполголоса непристойные шуточки. Тиндар едва не терял сознание от унижения и отвращения, и когда его наконец швырнули к ногам Верховного Паладайна, он сжался в комок, зажмурившись и отчаянно желая умереть.
— Ничего нет, мой Паладайн, — отрапортовала одна из орчих. — Мы осмотрели везде…
— Кроме его мозгов! Наверняка он везет донесение в себе! Эй! Шамана сюда!
Шаман оказался не старым еще орком, по одежде практически ничем не отличавшимся от остальных. Но в его глазах чувствовалась такая сила, что при одном взгляде на него Тиндара передернуло.
— Приготовьте его! — негромко распорядился шаман, выслушав распоряжение Верховного Паладайна. И три орчихи потащили пленника к дереву, прикрутив его к стволу так, что он не мог пошевелить даже пальцем.
— Слышь ты, светловолосый, — одна из них задержалась и коснулась пальцами его щеки, — ты ничего! Если останешься живым и тебя не продадут в рабство, возьму тебя к себе. Запомни — меня зовут Хрюма!
Она жадно поцеловала его в губы и отошла, облизываясь.
Тиндар уже и так находился в полуобморочном состоянии и, когда шаман вытащил откуда-то из-за пазухи мешочек и дунул в лицо пленника смесью черного порошка, едва не потерял сознание. Он слышал о том, как шаманы орков читают пленников. После этой читки эльфы в лучшем случае теряют рассудок, а в худшем умирают в страшных мучениях. Ему уготована смерть, но все лучше, чем стать игрушкой в лапах той темноволосой. И как только могла Видящая…
Волна ненависти затопила сознание Тиндара. Пусть ему суждено умереть сейчас, он был готов к смерти. Эльф крепко зажмурился, стиснув зубы, и приготовился терпеть страшную боль. Он не должен бояться. Он должен держаться твердо, чтобы показать всем, как умеют умирать настоящие лорды. Этот сброд недостоин того, чтобы лицезреть его слабость.
Если бы он тогда настоял на своем! Если бы просто поторопил Видящую и, если понадобилось, увез бы ее силой! Сейчас они были бы на полпути к Ордену. И ничего бы этого не было…
И он бы никогда не узнал, что этот неистовый орк явится в замок и учинит там бойню! А он бы пришел все равно и, не найдя своей жены, перебил бы всех! Его не остановило бы то, что там были женщины и дети. Эти орки — самые жестокие существа в мире. Они наслаждаются болью своих жертв и радуются чужой беде. И тот орк… как там его звали? Кажется, Хаук… Этот Хаук без трепета прошел бы по трупам. Даже странно, что его могла остановить эта девушка. А ведь ей достаточно было прикрикнуть на него и признаться ему в любви!
Видящая призналась в любви к орку! К убийце, насильнику и… Если бы он знал тогда все! Он бы не допустил, чтобы они встретились. Он бы лучше убил эту девушку. Пусть на него легло бы проклятие Ордена — все лучше, чем знать, что одна из Видящих по доброй воле стала женой орка! Орка!
— Готово, мой Паладайн! — Шаман посмотрел на потерявшего сознание пленника. — Он скакал с донесением к своим правителям о том, что некая волшебница, которую они называют Видящей, стала женой орка по имени Хаук.
— Хаук? — Верховный подался вперед. — Какого Хаука?
— Я видел его в памяти этого светловолосого, — кивнул шаман. — Это капитан Хаук аш-Гарбаж. Несколько дней назад он ворвался в замок светловолосых в человеческом городе под названием Ирматул и разгромил его, чтобы найти и вернуть себе жену.
— Хаук, — медленно повторил император орков. — Вот ты где! Среди людей… И, конечно, не мог просто сидеть на месте. Обязательно надо было высунуться… на свою голову! Эй! Отвяжите этого и приведите в чувство! Он нам больше не нужен!
Тиндар закашлялся, когда ему в лицо выплеснули ведро воды. Он лежал на траве, во всем теле была слабость, голова отчаянно кружилась. Его силой поставили на колени и, оттянув за волосы голову, заставили посмотреть в лицо Верховному Паладайну.
— Ты принес мне хорошую весть, светловолосый! — сказал тот. — Я доволен тобой. И в награду… в награду я дарю тебе жизнь и свободу. Иди, куда хочешь, и делай, что хочешь! Отпустить его!
Совершенно ошеломленный, Тиндар молча опустился на траву.
Ласкарирэль смогла встать на ноги и покинуть землянку орчихи-целительницы только через несколько дней. За это время в Ирматуле произошли некоторые изменения.
Князь Далматий по-прежнему находился между жизнью и смертью. Его лицо, руки и грудь обгорели так сильно, что лучшие целители только беспомощно разводили руками. Все это время князь пребывал в беспамятстве, лишь иногда стонал во сне. Уверенные, что дни его сочтены, многие бароны и знатные горожане уже втихомолку начали раздумывать над тем, кто станет новым князем. Дошло до того, что в соседнюю Великую Паннорию был послан гонец — многие помнили, что когда-то Вольное Княжество Ирматул было частью Паннории. И теперь было решено просить на освободившийся трон кого-либо из представителей Паннорской династии. К счастью, гонец был замечен в виду городских ворот. Ему дали возможность отъехать подальше от города и там меткой стрелой «сняли» с коня.
Власть в Ирматуле временно принадлежала сенешалю и сотнику орков Уртху. Эти двое заправляли всем с такими ловкостью и умением, словно всю жизнь готовились замещать больного правителя. Третьим возле них постоянно отирался юный Терезий, о существовании которого многие бароны знали, но никто не воспринимал всерьез — ведь каких-то семь лет назад князь Далматий публично отрекся от собственного сына, обвинил его в убийстве родной матери и вообще в том, что юноша продался темным силам, и изгнал из дворца. Так что многие были уверены, что это либо самозванец, либо княжич-изгой и подстроил болезнь родителя.
Во дворце был еще один человек, мнение которого никто не спрашивал. А между тем у него были свои планы на будущее.
Стоя на коленях в княжеской часовне, княгиня Иржита молилась о здравии супруга. Часовня была пуста и казалась заброшенной — не горели свечи, не пели на хорах певчие, никто не читал молитв, никто не вел торжественных богослужений. Первосвященник погиб огненной смертью, вместе с ним пострадали и уже скончались от ожогов некоторые его помощники и служители — вера запрещала лечить тех, кто добровольно отрекся от мира и стал священником, — а оставшиеся в живых разбежались и жались по углам, как мыши при виде кота. В часовню уже несколько дней никто не заходил. Только княгиня Иржита, оставив прислужниц на пороге, простаивала на коленях долгие часы, склонив голову перед изваянием Творца. Губы ее непрестанно шевелились — она то повторяла слова молитв, то просто просила Бога о защите, то жаловалась ему на судьбу. Ей было двадцать лет, она всего два года была замужем и вовсе не хотела уходить в монастырь после смерти супруга.
В какой-то момент женщине показалось, что она в часовне не одна. Иржита скосила глаза вбок, туда, где ей почудился какой-то шорох. Точно — в стороне, за колоннами, на коленях стоял мужчина. В отличие от княгини, он держался прямо, хотя и боялся почему-то выйти вперед. И тем не менее она его узнала.
Княжич Терезий! В отличие от большинства придворных, княгиня Иржита предпочитала не сомневаться в том, что этот юноша — сын ее супруга. А вдруг так оно и есть? Тогда одним врагом больше. Так что не стоит сбрасывать его со счетов.
За несколько дней они всего два или три раза сталкивались во дворцовых покоях, но Иржита успела как следует рассмотреть новоиспеченного пасынка. Не то чтобы он был так уж хорош собою — одни раскосые глаза, в которых горело странное нечеловеческое пламя, чего стоили! Но он был молод, силен телом и духом и вполне мог приглянуться какой-нибудь девице. Не было сомнений — став князем, Терезий немедленно изгонит ее.
Но, с другой стороны, а почему это он должен непременно ее изгонять? Она моложе его, у нее нет детей от Далматия, она знатного рода… Они вполне могут стать супругами. Законы это допускают!
Через минуту план был начерно готов, и Иржита, последний раз осенив себя благословением, поднялась с колен и покинула часовню.
Придворные дамы и прислужницы мялись недалеко от входа, придавая лицам постное и благочестивое выражение. Иржита отпустила их, сказав, что хочет побыть одна, и затаилась в зарослях недалеко от входа в часовню.
Ждать ей пришлось недолго — вскоре из распахнутых дверей показался Терезий. Он шел один, в кои-то веки даже верные орки не следовали за ним тенью. Иржита неспешно вышла из кустов и направилась навстречу юноше, глядя в землю и стараясь выглядеть глубоко задумавшейся.
— Ах, — воскликнула она, когда чуть не столкнулась на узкой тропинке с Терезием, — прошу простить меня! Я вас не заметила! Я так рассеяна в последние дни…
— Вы шли в часовню? — Терезий посторонился, давая ей дорогу.
— И да и нет. Я только что была там, молилась о здравии князя.
— Я тоже. Тоже был там. И видел вас.
— О! — Иржита сделала вид, что смутилась. — Простите, если нарушила ваше уединение. Но я так переживаю! Моя судьба висит на волоске! Если князь Далматий умрет, я окажусь в полном одиночестве, среди врагов, без надежды на счастье! А я так молода, я так хочу жить и радоваться жизни!
Это была грубая игра, но, видимо, Терезий был не слишком искушен в общении со знатными дамами — он слушал ее совершенно серьезно.
— Не могу с вами согласиться, — сказал он наконец, — ибо преследую совсем иные цели. Да, я хотел бы, чтобы отец выздоровел, но лишь для того, чтобы подтвердить мой статус. Я — его сын. Однако он отказывается признать меня. Я не виноват, что родился таким, — княжич развел руками, словно у него вместо тела был какой-то бесформенный комок, — и он не должен был так поступать со мной. Я его единственный наследник. Уже хотя бы поэтому он должен узаконить мои права… Ведь если он умрет до того, как подтвердит мои права, я тоже окажусь в полном одиночестве…
Невольно он сказал больше, чем хотел. Иржита мигом увидела в этом свой шанс. Она порывисто схватила юношу за руку:
— Терезий… Можно мне звать вас просто Терезием? Как мы с вами в этом похожи! Мы просто обречены стать союзниками! Скажу по секрету, — она придвинулась к юноше поближе и воровато оглянулась, — что я опасаюсь самого худшего. Мой супруг не приходит в себя все это время. Лучшие целители уже махнули рукой. Я сама слышала, как сенешаль отдавал приказы разыскивать повсюду магов, чтобы они добились колдовством того, чего не смогла сделать лекарская наука. Но пока их найдут, может утечь много воды! Князь может скончаться, и тогда… Что нам тогда делать? Я — вдова без наследника, вы — непризнанный наследник… Нам судьба держаться вместе!
Говоря, она крепко сжимала руку юноши. Терезий сперва пытался отнять ее, но постепенно успокоился. Иржита осторожно пожала ему пальцы и заглянула в странные раскосые глаза. Она слышала об этом парне много такого, что приводило в трепет юных дев. Но на что не пойдешь ради того, чтобы сохранить власть!
— Да, я понимаю, — выдавил Терезий, с трудом отводя взгляд от ее карих глаз, — но не знаю, что мы сможем сделать… Я слишком долго был удален от всего этого. Проще сказать, со мной никогда не считались — отец полагал меня позором и выродком. Он не мог допустить, чтобы я когда-нибудь занял место возле его трона. У меня нет никакого опыта и…
— Положитесь на меня, — улыбнулась Иржита, чувствуя, что судьба наконец-то улыбнулась ей. — Я постараюсь что-нибудь придумать.
Дабы закрепить так неожиданно достигнутый успех, она внезапно потянулась, коснулась губами щеки Терезия и, словно устыдившись своего порыва, тут же ринулась прочь. Внутри у нее все пело — Творец услышал ее молитвы! Ей достался неопытный юнец, который может легко влюбиться в нее. И тогда она станет вертеть им, как угодно, а потом — как знать! — может стать полноправной правительницей Ирматула!
