Глава 25

Ничего невероятного или примечательного в открывшемся зрелище не было. В центре круглого сводчатого зала, похожего на перевернутую донышком вверх чашу, находился круглый каменный постамент, на котором возлежал плоский камень, покрытый толстым слоем пыли. Под ним с трудом можно было разобрать стертые, наполовину сколотые и оплавленные руны. Столб света падал на камень из отверстия в потолке, странным образом не распыляясь. Это был единственный источник освещения, не считая магического огонька в навершии посоха молодого мага. От камня и постамента исходили такие мощные волны магии, что их можно было сравнить с волнами, идущими по воде от брошенного в нее камня. Даже невосприимчивые к ней тролль, орк и альфар зажмурились и заморгали чаще, словно на глаза у них внезапно навернулись слезы. Они становились, не в силах идти дальше, и последние несколько шагов Эльфин одолел в одиночестве, если не считать его двойника. Но юноша был так взволнован, что вряд ли бы заметил, даже если его спутники и друзья вовсе решили повернуть назад и оставить его одного. Цель, к которой он стремился столько времени, была достигнута.

Он тихо подошел к самому камню. Волны магии тут были настолько ощутимы, что ему казалось, будто он находится в просторах невидимого моря, теплого и ласкового, но сильного и непредсказуемого, как любая стихия. Он сам словно растворялся в этом «море», сам становился его частью. Каждая клеточка его тела сейчас наполнялась энергией, куда-то исчезла усталость, боль в мышцах и все помехи. Чистая Сила текла сквозь него, омывала его со всех сторон, как целительная сила воды, унося все лишнее. Хотелось одновременно петь и спать, двигать горами и просто сидеть, глядя на плывущие в небе облака. Хотелось всего и сразу — и не хотелось больше ничего. Он достиг могущества, вершины, и сейчас в его власти было абсолютно все. Даже не шевеля пальцем, он мог бы воздвигнуть гору — и стереть с лица земли целый город. Мог повелевать погодой и приказывать самим богам. Он и был богом — с такой-то Силой!

Да, это была Сила. И в ней была опасность, но сейчас Эльфин не чувствовал ничего. И ничего не помнил. Даже его собственное имя — то, которое он взял себе несколько недель назад, — и то куда-то растворилось. Эльфин — теперь было просто набором звуков, не имеющих смысла. Да, собственно, больше ничего вокруг не имело смысла, смытое огромной Силой, которая текла сквозь него и которая стала частью его самого. И он тоже стал частью этой Силы и с радостью позволил ей увлечь себя в ослепительный полет, распахивая навстречу ей разум и душу и растворяясь в ней.

А потом легкая рука легла на плечо, и реальность вернулась так легко и быстро, словно не было этого сна-полета наяву. Юноша оглянулся, хлопая мокрыми ресницами, и встретил взгляд своего двойника. Взгляд настолько трезвый, что он окончательно пришел в себя, вспомнил все и крепче стиснул посох.

— Ты чувствуешь? — Двойник выглядел слегка озабоченным. — Чувствуешь Силу?

— Д-да, — кивнул юноша, начиная понимать, что слишком глубокое погружение в эту стихию может оказаться губительным и что призрак Покровителя Эля только что спас ему рассудок.

— А ты чувствуешь, что с нею что-то не так? Что она какая-то… ну… странная?

Эльфин нахмурился. До сих пор он не имел дела с какой бы то ни было Силой в чистом виде и просто не знал, какой она должна быть. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, что имел в виду его двойник.

В Силе был гнев. Затаенный, безысходный гнев существа, которое в бессильной ярости посылает проклятье своим врагам, зная, что никто и никогда не отомстит за него, поскольку его смерть пройдет незамеченной и никому не нужной.

В Силе было отчаяние: неужели это конец? Неужели все?

В Силе был страх. Самый банальный страх смерти. Это в Обители-то боевых магов? В Цитадели воинов?

Двойник мягко, но сильно сжал плечо… Юноша снова, теперь уже осторожно, окунулся в волны Силы. Но если сначала он походил на юнца, впервые в жизни ныряющего в бурное море, то теперь он погружался с расчетливостью искателя жемчуга, умеющего не только плавать, но и подолгу оставаться под водой, становясь частью мира рыб и кораллов. Сила перестала быть просто стихией, развернувшись ему навстречу другой стороной, и он покачнулся, придавленный тяжестью и яркостью внезапно нахлынувших образов.

Каждого подводили к краю колодца, связывали и сталкивали вниз, не разбирая, был ли это адепт, облеченный властью и Силой, или послушник, мальчишка, только что присланный сюда в обучение из отчего дома и еще не сделавший своего выбора. Одни шли на смерть с гордо поднятой головой, другие — с ненавистью в глазах, третьи — со слезами отчаяния и дрожа от страха. Но на их чувства и мысли победители не обратили внимания, не слушая ни проклятий, ни просьб, ни отчаянных криков и стонов. Сверху навалили тела убитых. И оставили умирать в темноте, среди разлагающихся тел, постепенно захлебываясь в Силе, которая вскоре снова начала наполнять родник. И запечатали его сверху каменной плитой, чтобы никому и ничему не было возврата из небытия.

— Эльфин? Эльфин, ты чего? С тобой все в порядке? Юноша открыл глаза. Его тряс за плечо Норрик, заглядывая в лицо. Почему-то в глазах альфара плавал страх.

— Ты в порядке? — в который раз спросил он.

Юноша поморгал, озираясь. Он стоял на коленях перед колодцем, и сзади его поддерживали чьи-то сильные руки. «Орк или тролль», — догадался он. Двойник обнаружился рядом. Выражение его лица было трудно описать.

— Я тоже это видел, — сглотнув, произнес он.

— Что вы видели? — развернулся к нему Норрик. — Что это было? Ты вдруг так закричал. — Эти слова опять относились к Эльфину. — Словно тебя убивали!

— Отвалите камень. — Что?

— Отвалите этот камень! — громче повторил юноша. — Освободите родник и отойдите подальше! Я хочу кое-что сделать.

Отстранив державшие его руки — это оказался орк Брехт, — он встал и достал нож некроманта. Порез на левой руке, который он получил, отводя жертвенный нож от горла орка, уже затянулся, и юноша примерился, осторожно расковыривая рану, чтобы заставить кровь снова течь.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь? — шепнул ему двойник, оказавшись рядом.

— Не знаю, — пожал плечами Эльфин и посмотрел на своих спутников. — Надо открыть этот люк!

Татва и Брехт переглянулись и, смерив друг друга взглядами, одновременно шагнули к толстому камню, заходя с двух сторон. Орк опустился на одно колено, оберегая вывихнутую лодыжку, и подставил под плиту плечо, а тролль навалился на другой край всем своим весом. Норрик потоптался тут и там, а потом осторожненько взялся с третьей стороны, вопросительно глядя на своего друга.

Расковыряв рану, Эльфин встал над крышкой и, присмотревшись к рунам, высеченным на ней, вогнал окровавленный нож в щель.

— Давай!

Не только собственный вес держал камень на месте — черная магия мертвых не давала сдвинуть его с места. Очевидно, убийцы опасались, что адепты Меана найдут способ выбраться на свободу, поддев крышку колодца изнутри. И стоило ножу со свежей кровью коснуться камня, изо всех щелей его ударил яркий белый свет.

Норрик пискнул и отскочил, пряча руки за спину, но Татва и Брехт не дрогнули. Они одновременно надавили, каждый со своей стороны, пытаясь сдвинуть камень с места. Эльфин двумя руками обхватил рукоять ножа, не давая ему выскользнуть из щели — его словно выдавливала оттуда невидимая рука. От напряжения рана закровоточила, и кровь темными каплями стала стекать на пол.

— Я помогу. — Двойник встал рядом.

Он ничего не сделал — не пошевелил и пальцем, не произнес и слова, — но нож внезапно задрожал и нырнул в щель до рукояти, словно его кто-то дернул за кончик. Свет вспыхнул еще ярче. Эльфин зажмурился и услышал надсадный стон.

А потом был грохот и приглушенная ругань тролля, который не успел отскочить и получил плитой по колену. Каменная крышка рухнула на пол и раскололась от падения на три части.

— Ура! — воскликнул Норрик, подпрыгнув от полноты чувств. — У нас получилось!.. То есть, — мгновенно поправился он, — у вас получилось… От меня все равно там было бы толку мало. Я же…

Эльфин не ответил. Да и остальные не обратили никакого внимания на болтовню альфара. Все четверо, не исключая двойника, во все глаза смотрели на свет, льющийся из колодца. И Норрик тоже замолк, когда с опозданием понял, что заинтересовало его друзей.

Ульвары встали стеной, подняв копья. Камни вырвались из пращей, устремившись к цели, но остановить бегущих волшебниц не смогли. Волна, пущенная боевыми магичками, раскидала охотников, как щепки. Многих опалило жаром. Воздух наполнился криками боли и ужаса, когда обожженные ульвары заметались по лесу, тщетно стараясь погасить вспыхнувшую шерсть. Промчавшись мимо них, Видящие выскочили из леса и оказались в поселении аборигенов.

Здесь им волей-неволей пришлось замедлить бег, поскольку хижины стояли так тесно и вокруг них было навалено столько всякой всячины, что поневоле приходилось следить, куда ставить ногу.

Но тут их подстерегло неожиданное препятствие — в селении оставались многие женщины. Они видели, что случилось с их мужчинами, и, когда между хижинами замелькали синие балахоны волшебниц, они не медлили ни мгновения. Подхватив что попало, ульварки атаковали. С воплями, от которых у рыцарей лорда Эльгидара кровь стыла в жилах, они набросились на Видящих и принялись колотить их изо всех сил.

В первую минуту смешались даже боевые магички — они настолько не ждали этого, что начали отступать, закрываясь руками.

— Бейте их, сестры! — приказала старшая наставница, крепко держа за руку послушницу и заслоняя девушку собой. — Сметите этих дикарей с лица земли! Ну же! Огненный залп! Разом!

Она сунула свободную руку в складки балахона и выхватила горсть амулетов, накачанных магией.

— Не жалеть! Скоро у нас будет столько Силы, что мы сможем весь этот лес превратить в пепелище! Сжечь их! Спалить!

Эти амулеты были едва не половиной того запаса энергии, которым располагал Орден после уничтожения всех медиумов. Но угроза-обещание подействовала, и волшебницы расхватали их в мгновение ока. Встав плечом к плечу, они разом вскинули руки с зажатыми в них амулетами и хором, как на занятиях, выкрикнули коротенькое, как плевок, заклинание.

Огненный вихрь, родившись из воздуха, пронесся по селению, и женщины дрогнули. Побросав оружие, они кинулись спасать детей, но многие падали, мгновенно превращаясь в живые факелы, и принимались кататься по земле, пока не умирали в страшных мучениях. Задрожали от жара, стали рушиться дома, из которых раздавались истошные крики сгоравших заживо стариков и детей. Немногие уцелевшие, которым удалось выбраться из-под обломков, бросились врассыпную. В считаные минуты от трех десятков хижин не осталось ничего, кроме дымящихся развалин. Запах дыма и горелого мяса плавал в воздухе.

Огненный вихрь не остановился, уничтожив селение. Он добрался до стены старого здания и только там опал, оставив черный след на камнях и выжженную полосу земли.

Только после этого Видящие разом опустили амулеты. Волшебницы поддерживали друг друга — этот обряд высосал из них почти все силы.

— Мы победили! — Старшая наставница огляделась по сторонам. Кругом не было ни души — только в чаще раздавались быстро стихающие голоса немногих уцелевших ульваров — они улепетывали со всех ног. — Остался последний рывок. Всего несколько шагов — и мы у цели!

Старшая наставница решительно пошла вперед, все еще волоча за собой послушницу, но девушка неожиданно заупрямилась. Заклятие, парализующее волю, перестало действовать, перебитое другим мощным заговором, и она пришла в себя. Глаза ее широко раскрылись. Она обвела посветлевшим взглядом развалины и вдруг закричала, дрожа от ужаса и отвращения.

— Что вы сделали? Что вы сделали! — кричала она. — Смерть за смерть! Кровь за кровь! Не останется никого! Никого! Вы все погибнете! Погибнете!

— Дура! — Старшая наставница рывком привлекла девушку к себе и от души хлестнула по щеке. — Истеричка! — Последовал второй удар. — Кликуша! Тряпка! Заткнись, иначе я не знаю, что с тобой сделаю! Это были враги! Мы на войне, девчонка! Поняла?

Наставница была вне себя от ярости и страха. Еще бы! Только что пророчица предсказала смерть им всем! Но, с другой стороны, смерть когда еще придет, а тут до цели осталось всего несколько шагов! И нет других преград! Встряхнув последний раз послушницу за плечи, она первая помчалась искать вход в Обитель. Остальные устремились за нею.

— Смотрите! — вдруг воскликнул какой-то рыцарь, указывая пальцем. — Наша лошадь!

Под деревом был привязан конь с попоной, на которой был вышит герб дома Наместников Нефритовых. Напуганный вспышками, криками и суетой, он рвался с привязи, вставая на дыбы.

Одного взгляда на коня старшей наставнице было достаточно, чтобы все понять.

— Мальчишка здесь! — прошипела она, стиснув руку послушницы с такой силой, что девушка вскрикнула от боли. — Он нас опередил! Но ничего! Девочки! г- Она бросила на волшебниц злой взгляд. — Мы должны прорваться внутрь во что бы то ни стало! Лорд Эльгидар, пусть ваши воины убивают всех, кого встретят, будь это мужчина, женщина или ребенок! Внутри здания не должно остаться никого живого! А этим… этим… — она сбилась, не найдя достойного определения, — этим… типом займусь я сама! Вперед!

Послушница вскрикнула и чуть не упала, когда ее сильно дернули за руку, увлекая в темное нутро входа.

Свет, падавший с потолка, сталкивался со светом, льющимся из переполненного источника, и там, где они встречались, возникали странные водовороты, сияющие завихрения и противопотоки энергий. Свет странным образом тут разлагался на составляющие, распадался на множество оттенков, и в переплетении их возникали один за другим призрачные силуэты. Их становилось все больше и больше, вскоре они уже теснились плотной стеной, так что трудно было их рассмотреть. Но только Эльфин знал, кого они видят — души тех, кто был заживо замурован в роднике Силы много веков назад. Здесь были все — магистры Ордена Меана, рыцари-воины, ученики, оруженосцы и послушники. Вперемешку, не считаясь с рангом и возрастом, ибо смерть уравнивает всех. Проявляясь один за другим, они внимательно и строго смотрели на мир, из которого их изгнали.

— Кто ты? — прозвучал наконец голос такой силы и мощи, что Эльфина пошатнуло. Ему показалось, что в грудь ему ударило тараном. «Просто удивительно, как уцелели ребра!» — подумалось ему.

— Мое имя…

— Откуда ты пришел? — Новый вопрос прозвучал даже раньше, чем юноша сформулировал ответ.

— Я пришел из…

— Чего ты ищешь?

— Защиты!

На сей раз его услышали. Вздох-колебание пронесся по призрачным лицам. На миг они отразили чувства эльфов, которыми когда-то были: удивление, жалость, сочувствие, понимание, раздумья, недоумение и даже страх.

— Защиты? Но мы не можем дать тебе защиту! — прозвучал громовой голос— Ибо как можем мы спасти кого-то еще, если не смогли защитить себя сами?

— Защита нужна не вам, а вашему роднику] — воскликнул Эльфин.

— Да, сюда идут те, кто осквернил его. Те, кто сделал все, чтобы Орден Меана исчез с лица земли. Те, кто уничтожили даже память о нас. Те, кто обрек нас на посмертные мучения во мраке и одиночестве. Они лишили нас блага вознестись после смерти на Остров Покровителей и предстать перед ними…

Тихо хмыкнул двойник Эльфина, как бы возвращая живых в реальный мир и напоминая юноше, что уж одного-то Покровителя души умерших в любом случае могут увидеть.

Внезапно в тишину разрушенной Обители ворвались новые звуки — нарастающим эхом из коридора донеслись топот ног, позвякивание оружия и голоса бегущих людей. Призраки заволновались, теснее сбившись вместе и даже сливаясь друг с другом.

— Не дай им зачерпнуть из родника! — воскликнул голос— Не дай коснуться зачарованной воды!

Эльфин стремительно развернулся навстречу быстро приближающимся огонькам — это светились навершия посохов волшебниц. У него оставалось всего несколько секунд, чтобы принять решение. Меч, подарок лорда Шандиара, с легким шелестом выскользнул из ножен.

— Всем отойти назад, — распорядился юноша, крепче сжимая посох. — Не вмешивайтесь!

— Эльфин… — немедленно подал голос Норрик.

— Я сказал — отойти назад!

— Оглянись!

В голосе альфара в кои-то веки раз прорезался металл — тот самый металл, которым когда-то этот парнишка на большой дороге приказывал случайным прохожим: «Кошелек или жизнь!» И Эльфин против воли оглянулся.

И сразу понял, что имел в виду призрак давно умершего адепта Меана, когда говорил: «Не дай коснуться зачарованной воды!»

Ибо родник действительно был полон воды — темной, как нефть, холодной, как лед, и неподвижной, словно смола. Тени призраков стояли на ней, как на настоящем льду, но, когда юноша облокотился на край колодца, она лениво колыхнулась. От нее исходил слабый дурманящий запах и такая Сила, что юноша невольно наклонился к ней, не в силах сопротивляться притяжению. Сила, могучая Сила, которая только что чуть было не завладела им, снова распахнула свои объятия. Великое могущество и власть над миром обещала она, исполнение желаний и отмщение врагам, покой и безмятежность. Но одновременно проснулась и жажда, столь могучая, словно он несколько дней брел по пустыне под палящим солнцем, и Эльфин, не в силах сопротивляться, невольно склонился, почти касаясь ее губами.

Его насторожил легкий приторный аромат, исходивший от воды. Принюхавшись, молодой маг оцепенел, но уже не от очарования, а от страха.

От воды исходил запах тлена, а приглядевшись, он заметил в глубине отражения бледных лиц: суровые мужчины-воины, юноши, его ровесники, и совсем мальчишки. На одних лицах была печать спокойствия, которое дарует только смерть, другие были перекошены страданием и ненавистью. Мертвые глаза смотрели прямо на него, и за те последние доли секунды, которые у него оставались, Эльфин все понял.

В роднике была Сила. Огромная Сила, копившаяся тут тысячелетиями, не находя выхода. И половины было бы достаточно, чтобы сделать ее обладателя величайшим магом всех времен и народов, превратить даже обычного человека, лишенного всяких способностей, в бога, творящего и разрушающего миры по своему желанию одним мановением пальца. Один глоток — и ты всемогущ. Когда-то адептов Меана приводили сюда в день Посвящения, и каждый отпивал один глоток, не столько подпитываясь Силой, сколько приобщаясь к ней. Когда Видящие, уничтожив Орден Меана, осквернили родник, осушив его, он недолго оставался пустым. Прошло время, и Сила снова, капля за каплей, начала заполнять его. Но теперь в недрах колодца лежали тела ее служителей. Некоторые были еще живы, когда Сила заполнила колодец. Они захлебнулись в ней, утонув в энергии, которая пришла слишком поздно.

Потом в ней веками разлагались тела, и, пропитавшись тленом, Сила изменила свою суть. Она стала мертвящей, и даже некроманты бы обходили стороной этот родник. Тот же, кто решится испробовать этой Силы, действительно станет всемогущим, но творить он сможет лишь одно зло. Кровь, страдания и смерть принесет он в мир, погубив всех, кто встретится ему на пути.

И это сюда, к этому роднику стремились Видящие, чтобы восполнить энергию, которой они лишились, уничтожив всех медиумов. Это ради нее они проделали столь долгий путь. Страшно даже подумать, что они бы обрели.

А может быть, они знали, зачем шли?

Убить императора! Выкорчевать Золотую Ветвь!

Эльфин резко выпрямился, отстраняясь от темного стекла воды, и заметил, как разочарованно и зло вздрогнули мертвые лица в глубине. Жертва, которую они предвкушали, сорвалась с крючка.

— Они не пройдут, — прошептал юноша, опираясь дрожащими руками о каменный край колодца. — Пока я жив, они не пройдут сюда!

Старшая наставница ворвалась первой, таща за собой упирающуюся послушницу. За нею бежали боевые магички. Две другие волшебницы, целительница и собственная Видящая Наместника Эльгидара, смешались с оставшимися в живых рыцарями, но сейчас протолкались в первые ряды.

Эльфин стремительно выпрямился и развернулся, упираясь в край колодца. Норрик рыбкой нырнул поближе к громадному Татве, который встал плечом к плечу с Брехтом, сжавшим кулаки и зарычавшим от ненависти. Двойник остался на месте, всем своим видом давая понять, что здесь он только сторонний наблюдатель.

— Наконец-то, — произнесла наставница. — Вот мы и встретились. А ты неплохой противник, мальчишка! Те ходячие мертвецы — твоя работа?

Юноша только кивнул, не произнося ни слова.

— Ты достойный противник, — продолжила женщина уважительным тоном. — Должна сказать, что недооценила тебя. Ты ведь был когда-то медиумом?

Он снова кивнул. Челюсти словно свело судорогой.

— Ты останешься в живых и даже сможешь снова занять свое место медиума, если сейчас просто сделаешь шаг в сторону. Просто сделай шаг в сторону.

— Нет! — Ему наконец-то удалось открыть рот.

— Глупый мальчишка! — зашипела наставница. — Ты сам не понимаешь, что творишь! Или ты хочешь плату? Чего тебе хочется? Звание мага? Заговоренный амулет? День-другой посидеть в хранилище библиотеки Ордена над тайными манускриптами? Назови свою цену!

— Нет. Ты не пройдешь. Ни ты, ни кто-либо еще! — Он покрепче уперся ногами в пол и до белизны сжал пальцы на посохе.

— Мальчишка, — рассмеялась старшая наставница. — Ты надеешься сопротивляться?

— Я надеюсь тебя остановить!

— Убейте их!

Словно только и ждали этих слов, лорд Эльгидар вместе с оставшимися у него семью рыцарями атаковал орка и тролля. Эльфин даже не бросил взгляда в их сторону — его глаза остановились на фигурах трех боевых магичек, которые разом сделали шаг вперед и встали напротив него.

Эльфы набросились на тролля, альфара и орка, рассчитывая численным преимуществом завоевать быструю победу. Лорд Эльгидар первым метнул копье в тролля, в котором, несмотря на полумрак, признал свою удравшую «дичь», но Татва ловко перехватил копье в полете и, перевернув двумя пальцами, послал обратно. Пущенное со звериной силой с близкого расстояния, оно насквозь пробило щит, который нес перед Наместником один из рыцарей, вместе с рукой эльфа и до половины наконечника вошло ему в грудь. Раненый упал, а поскольку он бежал впереди, то остальные волей-неволей приостановились, чтобы обойти нежданное препятствие.

Двое других рыцарей метнули копья в Брехта, полагая безоружного орка более легкой добычей, чем вооруженный дубиной и копьем Татва. Но Брехт ловко пригнулся и прянул вбок, уворачиваясь от копий, но он слишком устал. Ему чересчур много пришлось бегать прошлой ночью и сегодня днем, он ничего не ел со вчерашнего дня, да и лодыжка еще не перестала болеть. Поэтому орк промедлил миг, прежде чем выпрямился, и над ним тут же навис рыцарь с мечом.

Он уже занес меч для первого и последнего удара, увернуться от которого не было возможности, но орк и не стал уворачиваться. Сложив руки над головой, пригнув подбородок к груди, он поднырнул под опускающееся лезвие, уводя его в сторону и чувствуя, как оно все-таки режет левую руку от запястья до локтя, срезая кожу. Но замаха уже нельзя было ни остановить, ни перенаправить, и, выпрямившись в полный рост, Брехт оказался нос к носу с рыцарем, почти в кольце его рук.

Не тратя времени, он левой рукой сдавил, уводя в сторону и едва не дробя кисть, правую руку эльфа, а второй рукой размахнулся и коротко, зло и от души врезал ему в челюсть. Хрустнула кость. Довершив этот удар двумя ударами ноги — сначала коленом в живот, а потом, перехватив за затылок голову, и в лицо, — Брехт, как куклу, отбросил покалеченного эльфа в сторону, не забыв выдернуть из его обмякшей руки меч, и оказался лицом к лицу с волшебницей.

Видящая Наместника Нефритового сунулась в бой вместе с лордом Эльгидаром и его рыцарями, поскольку многие волшебницы поступали так: и чтобы исподволь делиться с воинами энергией, и просто чтобы насылать на врагов порчу и ужас. Упавший рыцарь закрывал ее спиной, и, оставшись без укрытия, Видящая атаковала. Выхватив из складок балахона несколько амулетов — в суматохе некогда было рассматривать, какие именно, — она выкрикнула коротенькое заклинание активации и метнула всю пригоршню в ненавистную физиономию орка.

Брехту показалось, что его голову окунули в горячую смолу, которая мигом забила ему нос и рот, мешая дышать. Внутренности окаменели, живот вздулся, как у дохлой коровы, в глазах потемнело, и он упал поперек тела своего противника, дергаясь в судорогах.

Но так получилось, что именно у него за спиной в данный момент отсиживался Норрик, не успевший добежать до более надежного, в смысле ширины плеч, Татвы. Тоже оказавшись без защиты, бывший грабитель повел себя аналогичным образом. Он выхватил висевший на поясе нож и замахнулся на волшебницу:

— Ах ты, тварь! Да я тебя… с-сука!

Видящая слегка оторопела. Она привыкла к другому обращению — всеобщему почитанию и повиновению. Перепрыгнув через все еще дергающееся тело орка, альфар накинулся на нее, и волшебница чисто машинально сунула руку в складки балахона, нашаривая новую порцию амулетов. Но Норрик был быстрее. Он ударил просто потому, что не успел остановить замаха, а порезал балахон вместе с рукой волшебницы. Два блестящих камешка покатились по полу.

И одного взгляда на них хватило, чтобы Видящая все поняла. По иронии судьбы, у нее остались только целительные и живительные амулеты — кинь она ими в альфара, и у того существенно прибавится сил, энергии и, самое главное, ярости. Трус, который даже сейчас больше думал о своей жизни, превратится в настоящего бойца, с которым будет трудно справиться.

Нет, конечно, у нее оставалась ее магия, но волшебнице необходимо было хотя бы двадцать секунд, чтобы восстановиться, и она бросилась бежать, подобрав полы балахона.

— Ку-уда? — хищно взвыл Норрик, кидаясь следом.

Главный выход перекрывали боевые магички, и Видящая устремилась в боковой проход, которых было всего два, друг напротив друга. На пороге она чуть-чуть замешкалась, чтобы зажечь огонек в навершии посоха, и Норрик нагнал ее. В коридор они влетели один за другим, но волшебница вдруг вскрикнула и исчезла во внезапно распахнувшемся провале.

Не все ловушки были обезврежены временем.

— Ой ё… — Норрик еле успел затормозить на самом краю бездны, куда чуть было не влетел следом за Видящей. Покачавшись немного на носках, он попятился от края и присел на корточки у стены подальше от всех этих ужасов. Ему вдруг расхотелось воевать.

Совсем рядом Татва, отчаянно обороняясь, постепенно отступал перед лордом Эльгидаром и четырьмя последними оставшимися рыцарями. Свое копье он потерял еще в начале боя, когда метнул его вслед за первым. Оно прошило насквозь отставшего рыцаря и застряло в плитах пола, пригвоздив воина, словно бабочку. Но остальные только теснее сомкнули ряды и атаковали тролля так слаженно, что он постепенно пятился, колотя дубиной по выставленным щитам. В то же время мечи рыцарей короткими жалящими ударами уже несколько раз ранили его в ноги и бока. Благодаря толстой шкуре тролль практически не чувствовал этих ран, но из них уже текла кровь. Если битва затянется, а он получит еще несколько таких ранений, то запросто сможет истечь кровью. Другое дело, что его противники могут выдохнуться значительно раньше.

А совсем рядом, возле родника, волшебники все еще стояли друг напротив друга.