Глава 16
Распрощавшись с Хорсом, они двинулись к порту искать судно Пузана Боло.
Гроздана, промолчав полпути, наконец обратила внимание на монаха.
– Скажи мне, брат Горан, кто этот человек для тебя? Он твой друг, учитель, может, родственник?
– И друг, и учитель, и родственник, – ответил монах, не сбавляя шага. – А может, все это вместе, а может, и больше.
– Тебе, я вижу, он тоже преподнес подарок. – Она кивнула на что-то длинное, укутанное в чехол и висевшее за плечом монаха.
– Нет, он просто хранил это для меня.
– А что там? Оружие? По форме, похоже, топор или секира.
– Еще один друг, – одними губами улыбнулся монах. – Мне кажется, мы пришли, наемница. – Он указал на крутобокий корабль, стоявший у первого же причала.
– А дела у этого Боло идут весьма неплохо. – Гроздана внимательно осматривала корабль. Он был большой, с двумя мачтами, боевыми площадками на носу и корме, гордыми изгибами мощного тела и фигурой морской девы впереди. Сейчас на судне вовсю шла погрузка. Полуголые грузчики вкатывали по наклонной доске массивные бочки. На них нехотя покрикивал надсмотрщик, помахивая плетью. Ему явно было скучно. Монах и наемница подошли к тощему, абсолютно лысому человеку. Тот заметил их и настороженно смотрел в их сторону.
– Скажите, почтеннейший, это корабль славного купца Боло?
– Да, а вы те самые пассаззыры? – прицокнул он. – Знаю, знаю, вцера с вецера целовецек от Боло прибегал, так цто здем, здем. Эй, Дэрек! – крикнул он, повернувшись к кораблю.
– Чего тебе! – недовольно буркнул крепкого вида парень, показавшись над бортом.
– Принимай гостей, Боло велел! Да цевелись, цевелись.
Ужасающая непроизносимость шипящих лысого не смущала.
– Пусть поднимаются, – так же недовольно крикнул парень.
Монах и Гроздана поднялись.
– Меня зовут Дэрек, я кормчий этого корабля. Вы можете расположиться в каюте, вон там, будете путешествовать рядом с этой крысой Черепом.
– Меня зовут брат Горан, я служитель Единого, а это моя спутница – Гроздана.
– Рад знакомству. А сейчас прошу меня извинить, святой брат, мне надо проследить за окончанием погрузки. Никуда не уходите, скоро отходим.
На рассвете корабль Боло покинул порт Кемта, унося с собой Горана и Гроздану. Кроме них и команды, которой заправлял Дэрек, на корабле находился Череп, тот самый лысый цокающий тип – смотритель грузов. Еще десяток солдат-наемников во главе с Зуем, их старшим, которого за глаза все называли Крысой. И было за что. Такой же заостренный нос, такие же острые, выпирающие вперед зубы и такой же несносный характер. Один из наемников, решивший от безделья приударить за Грозданой и назвавшийся Красавчиком, поведал, что старший у них – как побывавшая в капкане крыса: хитрый и злющий, а неприятности и засады за милю чует.
Плыть было скучно. Моряки были заняты делом, наемники целыми днями играли в кости. Зуй сверлил всех своими злющими глазенками, а Череп жаловался на судьбу или расхваливал своего хозяина – Пузана Боло. И то и другое вызывало тошноту. Гроздане, облазившей корабль сверху донизу еще в первый день их плавания, заняться было определенно нечем. Она попробовала было подвигнуть на беседу Горана, но легче было разговорить медузу. Монах целыми днями сидел на носу корабля и смотрел на воду, думая о чем-то своем. Некоторое время наемницу забавляли неуклюжие ухаживания Красавчика, но вскоре ей и это наскучило. Тем более что ухажер из Красавчика был ужасный. Никакой фантазии. Единственная вещь, которая по-настоящему заинтересовала Гроздану, располагалась на кормовой боевой площадке. Наличие боевых площадок на купеческом судне и десяток наемников никого не удивляли: эти воды были полны пиратов.
Но то, что стояло на корме, закрытое чехлом, было большой редкостью на купеческих кораблях. Да что там, Гроздана впервые видела на «купце» настоящего боевого «шершня». Такую штуковину она вообще видела второй раз в жизни. Больше всего эта установка напоминала большой странный арбалет с воротом на конце. Ворот, вращаясь, приводил в движение механизм, который натягивал тетиву, подавал из специального короба стрелу, укладывая ее на ложе и, на очередном обороте, спускал тетиву. Обычно «шершня» обслуживали два человека. Один вращал ворот, а заодно ворочал машинку на станине, поворачивая ее вправо-влево. Задачей второго было укладывание стрел в короб и помощь первому при установке высоты стрельбы. Периодически они менялись местами. При обороне крепостей «шершень» был страшным оружием, да и на кораблях он был весьма эффективен. Гроздана стояла, широко расставив ноги и любуясь изящными формами, представляя, как он разит врагов. Ее раздумья прервал Зуй-Крыса. Он накинул обратно чехол и вслух объяснил, что он думает про всяких дур, которые шастают там, где не надо. Гроздана уже собралась ответить нахалу, кто он и где ему самому подходящее место, но Горан, возникший у нее за спиной, остановил ее.
– Моя спутница приносит свои извинения, она искренне сожалеет, – коротко бросил он и уволок Гроздану на нос.
– Не ссорься с ними. Только драки нам не хватало.
– Драки! Ха! Да я одна голыми руками разорву этих объевшихся ослов вместе с их кретином-командиром!
Горан спокойно выслушал ее, а потом еще раз посоветовал не ввязываться в неприятности.
Неприятности нашли их сами через два дня. Они прошли уже большую часть пути между Кемтом и Хлисой. Гроздана задремала, примостившись у борта. От скуки она стала рассматривать волны, пытаясь увидеть какую-нибудь морскую живность, и сама не заметила, как задремала. Проснулась она от довольно грубого тычка в бок. Над ней стоял, довольно скалясь, Красавчик.
– Ну что, красотка, погуляем? Посмотрим, на что ты годишься! – заржал он.
– Ты что, сдурел? – Гроздана ничего не понимала спросонок, но тут ее привлек шум на носу корабля. Наемники перестали играть в кости и нашли себе другое развлечение. Один из них повис на шее брата Горана и пытался придушить того удавкой. Монах, наклонив подбородок, вцепился обеими руками в удавку, пытаясь оттянуть ее. Остальные наемники расположились вокруг и яростно улюлюкали, подбадривая товарища. Все они были вооружены. Впрочем, вокруг монаха столпились не все. Двое – Красавчик и еще один, стояли над Грозданой. Все это промелькнуло у нее перед глазами за какой-то миг, а потом ее щеку ожег сильнейший удар. Красавчик со всего маху залепил ей увесистую оплеуху, отчего она упала на доски палубы.
– Значит, я тебе не нравлюсь, сука, – выкрикнул он, наклоняясь над поверженной девушкой, – да?!
Он схватил ее за жилет, пытаясь сорвать его.
– Ничего, сейчас мы попляшем! Сейчас мы…
Он не договорил, потому что Гроздана, ловко извернувшись, одним быстрым движением выдернула из ножен подарок Журавля-Хорса и всадила подонку под левую грудь. Наемники недооценили девушку. Как и монаха. Они, получившие от Черепа недвусмысленный приказ расправиться с пассажирами, решили поразвлечься. Никто из них не принял всерьез храмовника и его девку. Гаюр даже поспорил, что в одиночку завалит здоровяка. Ставку приняли. Это было их ошибкой. Скука, скука, как ты коварна. Красавчик, который не стал смотреть, как Гаюр валит монаха, и отправился к Гроздане, предчувствуя не менее интересное развлечение, первым поплатился за свою неосторожность. Второй, который потащился следом за ним, пережил его ненадолго. Он выхватил кривой меч, дико оскалившись и собираясь преподать наглой девке урок. Гроздана не стала соревноваться в фехтовании. Она резко развернулась и бросилась к корме. Тот, рыча, помчался следом. Вскочив на боевую площадку, Гроздана развернулась и метнула нож. Наемник, не ожидавший ничего такого, только булькнул горлом и рухнул на палубу. Никто не обращал на них внимания. Никто, кроме кормчего, стоявшего, как всегда, у руля. Гроздана выхватила еще один нож и приготовилась к броску. Но тот спокойно поднял одну руку, вторая осталась на кормиле.
– Не трать силы, я не стану вмешиваться, терпеть не могу этих ублюдков на моем корабле. – Он зло сплюнул.
Гроздана ему поверила. Убрав нож, она стала лихорадочно расчехлять «шершня». Пора было выручать Горана. Конечно, стрельбе несколько помешают мачта и снасти, но ничего.
Тем временем ситуация на носу тоже изменилась. Горану все-таки удалось сбросить с себя Гаюра, и тот покатился к ногам сотоварищей, а монах диким кабаном кинулся в каюту, где лежали их вещи.
– Хватит! – рявкнул Зуй-Крыса. – Повеселились, убейте его, – бросил он своим, кивнув в сторону каюты, а сам развернулся к корме посмотреть, что там делают Красавчик и Хлыщ. Он еще успел удивиться, увидев, как прямо ему в лицо летит большая стрела. Выстрел оказался удачным. Стрела, получив свободу, рванула вперед и мощно влепилась прямо в лоб Зуя, который, на свою беду, повернулся. Удар отбросил его назад, свалив одного из его людей.
– Что за… дзорг тебя сожри! – До наемников дошло, что случилось. Еще не совсем понимая причину, они повернулись к Гроздане. И еще двое успели встретить смерть, прежде чем остальные с диким ревом бросились вперед. Гроздана запустила еще пару стрел, но те ушли впустую. И в этот момент из каюты вырвался Горан. Он взревел, как раненый тур, и бросился на повернувшихся к нему спиной наемников. В руках у него была здоровенная боевая секира на длинном древке. Наемники, которых оставалось шестеро, услышав крик сзади себя, на долю мгновения остановились, после чего трое бросились обратно, а трое продолжили путь к Гроздане. Девушка выждала момент и еще раз пустила в ход «шершня». Страшное оружие собрало очередной урожай, отправив еще двоих наемников в лучшие миры. Причем второй свалился уже на самой площадке, получив стрелу в упор. Но последний из тройки добрался до Грозданы. Он прыгнул вперед, налетев на нее и сбив с ног. У Грозданы оставался еще один метательный нож и кинжал Хорса. Свой меч, после долгих уговоров монаха, она еще до прихода на корабль спрятала в мешок, и сейчас он бесполезным грузом валялся в каюте и ничем не мог помочь своей хозяйке. Сбитая с ног Гроздана быстро перекатилась и вскочила на ноги. Ее противник уже стоял напротив. Наученный горьким опытом, он не спешил, видя перед собой не легкую добычу, а противника, который способен защищаться. Гроздана резко выкинула руку, метнув нож. Но солдат был начеку, и бросок пропал впустую. Положение девушки казалось незавидным. У нее остался только короткий кинжал, в то время как у ее противника был меч. Он хищно оскалился и стал потихоньку приближаться к сопернице. Исход поединка не вызывал у него сомнений. И тут вмешался кормчий. Он просто и без заковырок долбанул наемника по темени. Тот охнул и медленно осел к его ногам. Дэрек сплюнул и убрал кастет.
– Я же сказал, что они мне порядком надоели, – улыбнулся кормчий. – Я честный моряк, а это падальщики, подонки.
Гроздана только кивнула и обернулась к Горану – как он там? Но монаху помощь уже не требовалась. Он стоял, спокойно опираясь на свою секиру, лезвие которой было в крови. Живых наемников на корабле больше не осталось.
– Как думаешь, это они со скуки или как? – Гроздана подошла к монаху.
– Сейчас узнаем. – Он неотрывно смотрел на кормчего.
– Мне кажется, ему можно доверять, – сказала Гроздана. – Он мне помог.
– Ну-ну, – буркнул монах и скрылся в каюте.
– Цто, цто такое? Как ты… – раздался цокающий говорок Черепа, которого Горан выволок за шкирку и бросил на палубу, дав хорошего пинка. Тот прокатился кубарем и упал, уткнувшись носом в один из трупов. Заорав, он отпрянул как ужаленный и, спотыкаясь, отполз к борту.
Горан покрутился, подкатил какой-то бочонок и уселся напротив лысого. Тот прижался к борту.
– Я буду задавать вопросы, а ты – отвечать, и я очень расстроюсь, если ты станешь врать. – Лысый часто закивал, не отрывая глаз от лезвия секиры, которую монах держал на коленях. – Это Пузан приказал нас убить?
– Да, да, это все он, он сказал, да, нехоросый целовек Пузан, – зачастил Череп.
– И что же это вам, недоумкам, взбрело в головы убить служителя храма Северной Звезды. Вы что, порождения гиены и шакала, не подумали, что с вами будет, когда об этом узнают?
– Ты собрался в Гурак, за этой бабой, а там, там мало ли циго, никто бы не подумал.
– А чего это вообще Пузану захотелось нашей смерти?
– Боло не любит, когда лезут в его дела.
– Вы действительно тупы, – изрек вердикт монах, – и ты, и твой Пузан. Ладно. И что мне с тобой делать?
Череп затрясся и настороженно переводил затравленный взгляд с монаха на Гроздану.
– Ладно, посидишь пока под замком. – Он тщательно связал его и закинул в каюту.
– Что-то мне это не нравится, – буркнула Гроздана, когда монах снова вышел на палубу. – Сколько нам плыть? – обратилась она к кормчему.
– До Хлисы остался день ходу, – ответил тот.
– Что думаешь делать? Ты ведь тоже влез в это. – Она кивнула на трупы.
– Доведу корабль до Хлисы, а потом посмотрим.
– Это корабль Пузана или твой? – спросил Горан.
– Куда мне; Пузана, конечно. Вообще-то я никогда не имел с ним дела, а тут… В общем, задолжал я ему, вот и пришлось. Я первый раз пошел на его корабле и, клянусь великими массанами, в последний. Но довести корабль до порта я должен, что бы ни творили его наемники.
Брат Горан сверлил кормчего глазами. Но того не смутил взгляд монаха.
– Не серчай, святой брат, но я следую кодексу. Если уж я взялся доставить груз, я его доставлю и передам человеку заказчика, иначе никто не будет иметь со мной дела.
– Хорошо, – монах кивнул, – а матросы?
– Команду же набирал я. – Он расплылся в белозубой улыбке.
– Кстати, ты ведь в курсе основных торговых дел Кемта?
– Конечно.
– Что это за большой заказ от черных вождей Такеша?
– Большой заказ? – Кормчий удивленно глянул на Гроздану. – Я ничего не слышал о большом заказе.
– Ну как же, черные вожди Такеша сделали большой заказ, тысяча невольниц… – Гроздана осеклась. – Этот гад надул нас! Эта жирная пивная бочка нас обманула! Он никому не продавал Татьяну! Ты понимаешь! – Она обернулась к монаху.
Горан только сузил глаза.
– Не торопись с выводами, я ведь не купец, а кормчий, я далеко не всегда в курсе торговых дел.
– Но большой заказ – это ведь не обычная торговая сделка?
– Да, так точно. Ладно, мне нужно идти, мои ребята, конечно, справляются, но все-таки. Да и прибраться здесь не мешает. А что делать с оружием?
– Мне оно ни к чему. – Горан уже снова думал о чем-то своем.
– Из всего этого хлама только «шершень» заслуживает внимания, но не потащишь же его на горбу, – хмыкнула Гроздана.
Утром их ждали две новости. Во-первых, сбежал Череп. Только веревки остались. Эх, зря не обыскали! Ну и демон с ним! А во-вторых, они подошли к Хлисе. Череп потому и драпанул, что до берега было рукой подать. Гроздана внимательно смотрела вперед, так как никогда здесь не бывала. Городок был небольшим. По сравнению с тем же Кемтом он смотрелся небольшой деревушкой, хотя у причалов стояло множество кораблей.
– Надеюсь, в этой дыре, которая лишь по недосмотру богов считается портом, найдется постоялый двор без клопов. – Гроздана брезгливо оглядывала грязную узкую улицу, по которой они шли с Гораном. Тот не ответил. Весть об их приключениях быстро облетела городок и вызвала серьезные волнения. Причем неоднозначные. Если корабельщики, кормчие и моряки в один голос поносили Пузана Боло, то купеческое сословие отнеслось к новости куда как сдержаннее.
– Мало ли что говорят эти бродяги, это еще проверить надо; может, они просто захотели ограбить Боло.
– Но корабль пришел в порт, и местный управляющий принял весь груз по описи, ничего не пропало. Да и монах к тому же. И не просто монах, а служитель Единого, храма Северной Звезды.
– А что они о себе возомнили, эти служки Единого? Тоже мне пупы мироздания!
Впрочем, последнее заявление встречало мало поддержки. К богам-массанам, а тем паче к Единому, в Хлисе относились серьезно. К тому же старики помнили, что именно храмовники (как называли приверженцев Единого) спасли город от чумы сорок лет назад. И все же на Гроздану и Горана поглядывали настороженно.
Зато в гильдии кормчих к ним отнеслись очень даже хорошо. Едва они успели расположиться на одном из постоялых дворов, как служка сказал, что их спрашивает один человек.
– Кто такой, ты его знаешь? – спросила Гроздана. Монах после того памятного боя проронил не больше десятка слов.
– Конечно, знаю, кто же не знает старину Анзура, это один из лучших кормчих на свете! – воскликнул юный служка.
– Ну раз один из лучших, пусть поднимается.
Служка исчез, а через пару минут в дверь постучали, и в комнату вошел высокий молодой мужчина.
– Рад приветствовать вас. Я Анзур, кормчий.
Гроздана оглядела гостя с головы до ног. Высокий стройный парень с копной рыжих волос и глазами цвета весеннего неба. Он явно был не из этих мест. В отличие от крепко сбитого Дэрека этот был стройный и гибкий, чем-то напоминавший кошку.
– Ты больше похож на циркового акробата, чем на кормчего. – На Гроздану лучший кормчий на свете не произвел должного впечатления.
– И все же я кормчий, – улыбаясь, сказал он. – Я могу пройти?
Девушка кивнула на стул. Тот сел и сразу перешел к делу:
– Я слышал, вам нужен корабль?
– Где это ты слышал?
– А разве это не так? – игнорируя вопрос, продолжил он. – Все дело в том, что завтра я отхожу в Кемт и мог бы взять вас с собой.
– Сколько ты хочешь? – вмешался в разговор монах.
– Один медный грош, – быстро ответил тот.
Монах удивленно поднял бровь.
– Тем, кто надрал задницу прислужникам Пузана Боло, скидка, – усмехнулся он.
– Так вез бы бесплатно.
– Нельзя, – вполне серьезно ответил он, – удача в делах покинет меня, если я буду возить пассажиров или грузы бесплатно.
Гроздана пожала плечами. Моряки – народ суеверный.
– У нас тут есть некоторые дела, мы можем не успеть до завтра.
– Если вы о женщине, которую Боло якобы продал черным вождям, то я вас огорчу. Последний раз большой заказ был полтора года назад. А невольничий торг начнется только через месяц.
– И твоим словам можно верить?
– Мои слова легко проверить, для этого достаточно спросить у любого встречного. В этом городе торговцев и моряков о торговых делах знает каждый мальчишка. Так что если надумаете, пожалуйста, мой корабль зовется «Ласточка». Его легко найти. Любой укажет. Отхожу я завтра после второй смены стражи. Рад был знакомству. – Он встал.
– Послушай, а почему ты так рад, что мы насолили Боло?
– Мы, моряки, не очень-то любим купцов, те постоянно хотят нас облапошить. А Боло? Да он самый гнусный из всей торговой братии! – И, еще раз улыбнувшись, огненно-рыжий кормчий скрылся за дверью.
Вот так и выходит, что два сословия, которые не могли обходиться друг без друга, постоянно враждовали и недолюбливали одно другое. Что, однако, не мешало и тем и другим зарабатывать. Сделки, если они заключались, всегда исполнялись с точностью. Это знали все.
Вечером Гроздана пробежалась по городу, как она сказала монаху. Их опасения подтвердились. Здесь никто даже не слыхал про большой заказ. Боло их просто обманул, отослав из города и решив избавиться от них по пути.
На следующий день они отплыли на корабле Анзура, у которого, кстати, была отличнейшая репутация. Кормчий встретил их радостно, отдал им свою каюту и заверил, что через пять дней они будут в Кемте.
– Однако сюда мы плыли целых восемь, – возразила Гроздана.
– Но сейчас вы поплывете на «Ласточке!» – Он с нежностью погладил мачту и рассмеялся. Хорошо рассмеялся, забористо.
«Ласточка» оправдывала свое название. Корабль буквально летел над волнами. Гроздана стояла на носу рядом с бушпритом, подставив лицо легкому морскому ветру. Она вдыхала запах моря, и ей было хорошо. Позади три дня пути. Анзур действительно знал свое дело, и самое позднее через два дня они должны были снова попасть в Кемт. Сейчас Гроздана старалась не думать о том, что их ждало впереди. Она только молила богов, чтобы Татьяна еще была жива. Пузан мог вполне расправиться с женщиной. В таком случае он умрет. И никакая охрана его не спасет. Конечно, убийство купца, каким бы негодяем он ни был, вызовет шумиху, но им будет что предъявить имперским чиновникам. К тому же в Кемте, который находился на самом краю империи, к законам относились по-своему.
Наемница подошла к брату Горану. Тот методично точил любимую секиру, с которой теперь не расставался. Гроздана залюбовалась. Длинная рукоять была выполнена из неизвестного ей черного дерева и покрыта маленькими бронзовыми бляшками для удобства хвата. Хищное полулунное лезвие благородно изгибалось, демонстрируя свою красоту. С обратной стороны вместо обуха секира имела мощный четырехгранный шип длиной в ладонь, широкий вначале и сужающийся к концу. На самом лезвии скалился разъяренный тигр в окружении древних рун, читать которые она, к сожалению не умела. Очень хорошая работа. И очень хорошая сталь. А в том, что монах мастерски умеет владеть этой штукой, наемница успела убедиться. Уж в этом она понимала. Хороших бойцов воспитывал храм Северной Звезды. Очень хороших. Настолько, что имперские гвардейцы не считали зазорным взять у святых братьев урок-другой, когда те оказывались в столице. Говорят, лет двести назад, когда в империю вторглись дикие, монахи присоединились к имперскому войску. И в разгар битвы на полях Алахавы они прорубились сквозь железную конницу диких, добравшись до золотого шатра. Конг Бакшиш, возглавлявший диких, не был трусом и встретил монахов с саблей в руках. Что его и сгубило. И даже медногрудые, личная охрана конга, не спасли его. Правда, сами монахи тоже полегли все до единого. Но именно смерть конга повернула хрупкую воинскую удачу в сторону имперских войск. В тот день на полях Алахавы остались лежать все воины диких, кроме двоих, которых ослепили и отправили обратно в Великую степь с вестью для Великого кагана. После того разгромного поражения дикие вот уже почти двести лет не отваживаются нападать на империю. Так, мелкие укусы.
– Красивое оружие. – Гроздана зачарованно смотрела на руку монаха, которая плавно двигалась, водя точило. Ш-шик, ш-шик, ш-шик. Это было словно колдовство.
– Я считал, что мне больше никогда не придется убивать, – тихо сказал он, продолжая работу.
– Но ты же воин.
– Я монах, служитель Единого, дело его воинов разить демонов, а не людей.
Гроздана слышала об этом. Монахи – демоноборцы. Говорят, именно для этого строились храмы. Но это было так давно.
– Я хочу, чтобы ты знала. Я обязательно найду Татьяну. Чего бы мне это ни стоило. И приказ магистра здесь ни при чем. Именно такой должна быть женщина, – задумчиво проговорил он, глядя вдаль.
Гроздана подождала продолжения, но его не последовало. Через два дня они были в Кемте. Когда «Ласточка» пришвартовалась, уже начинало темнеть.
– Я могу предоставить вам хорошее место для ночлега, – сказал Анзур.
– Спасибо, нам нужно спешить. – Монах подошел к кормчему и коснулся открытой ладонью его лба. – Да хранит тебя Отец наш Вседержитель, – проговорил он и спрыгнул на брусчатку мостовой. Гроздана поспешила следом.
Впервые за последние полторы недели Боло заснул спокойным сном. До нынешнего дня в голову лезли самые разные мысли, которые никак не давали почтенному купцу уснуть. Он ворочался с боку на бок, ложился то так, то этак, велел привести наложницу, чтобы та размяла ему плечи, выпивал успокаивающего снадобья, но сон не шел. Засыпал он уже далеко за полночь. Сон его был тревожным и совсем не восстанавливал силы. Напротив, он просыпался разбитым и в дурном настроении.
«И дернул меня черт связаться с этим монахом, – думал он. – Чего я? Продал бы ему эту стерву, да и все».
«Ну да, – вмешивался в разговор другой голос, – а если они проверяли тебя? Если они специально все подстроили? Монахи уже давно не влезали в дела «лесных волков», но вдруг они решили изменить свое отношение? Император ведь издал эдикт, ты это знаешь. И эдикт гласит: уличенному в связях с отребьем городских шаек, равно как и лесными разбойниками, – отсечение руки, клеймение лба и отправка в рудники».
Боло нервничал, в рудники не хотелось.
«Что за времена настали, вон в столице, говорят, уже троих судили. У нас, ясное дело, не столица, но все-таки».
«Чего ты испугался? – снова вмешался второй голос. – Это же монахи, а не городская стража».
«Не скажи. Монахи тоже законники, даже в императорском совете заседают. А не они ли подкинули императору идейку? А теперь? Теперь что ты будешь делать? То, что бабу ты купил у «лесных волков», еще доказать надо, а теперь – все, обратной дороги нет. Убить служителя храма! Дурак ты, Боло, ой дурак!»
«Но никто не узнает».
«Ага! Свидетелей-то всего ничего: десяток наемников да столько же моряков. Конечно! Все останется в тайне», – съязвил голос.
«Люди Зуя будут молчать».
«А моряки?»
«Да им какое дело? Должны понимать, что к чему. К тому же они останутся в Хлисе, история забудется, и никто ничего не узнает. Не дрожи, все обойдется. Бабу ты скинул. Монах с девкой уже рыб кормят. – В том, что Зуй справится, Боло не сомневался. – Да! Это точно».
Он успокаивал себя. Еще раз прокручивал все «за» и «против» и в конце концов убедил себя, что все обойдется. Получилось даже лучше, чем он рассчитывал. Гаркун, выполняя приказ Боло, отправился за пределы Кемта, к Змеиной балке, куда частенько приезжали торговать дикие. Никто не станет искать бабу в Великой степи. Но вышло лучше. Потому что Гаркун встретил там ларгов, которых неизвестно каким ветром занесло на запретное торжище. Они и купили пленницу. Уж в их-то дебрях точно никто никаких следов не найдет. Боло успокоился. Сегодня он наконец-то с аппетитом поел и, лично проверив охрану, быстро заснул. Купец всегда держал в доме охрану. При его ремесле это было просто необходимо. Воры, чтоб их дзорги забрали, да и конкуренты не дремлют. Сейчас в доме находилось трое бойцов Гаркуна, лихие ребята, да еще трое сидели в небольшой караулке около ворот. Весь двор был обнесен высоченным забором, а на самом дворе бегало три пары здоровенных бойцовых собак, привезенных Пузану в подарок из Великой степи.
Гроздана и Горан неспешным шагом приближались к дому купца. Об охране они знали, видели собственными глазами во время прошлого визита. Про собак догадывались. Но монах сказал, что собаки – не люди, а значит, бояться их нечего. Наемница и служитель Единого, ставшие напарниками, подошли к дому Пузана Боло.
– Какие будут предложения? – на всякий случай спросила Гроздана, хотя догадывалась, что монах без особых рассуждений начнет крушить все своим чудесным топором. Но Горан в который раз удивил ее.
– Надо осмотреться. Прошлый раз у Пузана под воротами охрана маячила, сомневаюсь, что он ее убрал.
Гроздана согласно кивнула.
– Пойди глянь, что там, – бросил он ей.
– А самому слабо, толстый? – Не то чтобы ей не хотелось идти, но чего это монах раскомандовался?
Тот отрицательно покачал головой.
– Я не разведчик, а ты ходишь тише кошки, уж лучше ты.
Да, в этом был резон.
– Жди меня здесь. – И Гроздана растворилась в ночной темноте. Уже перемахивая через забор, она вспомнила, как проклятый монах бесшумно подкрался к ней в лесу, и усмехнулась – не разведчик, значит, ну ладно!
Луна еще не выбралась, и улица утопала во мраке. Правда, над воротами Пузана горел ночной фонарь, образуя прямо перед ними небольшое пятно света. Горан напряженно всматривался, пытаясь разглядеть наемницу, но тщетно. Прошло минут пятнадцать, когда она вернулась.
– Трое, – бросила наемница. – Один у ворот, двое в караулке, режутся в кости. Хоть и не спят, но явно ничего не ждут, расслабились. Вряд ли кто-нибудь беспокоит Боло. Одно наличие охраны отбивает охоту. Кстати, по двору бродят псины. Здоровенные такие. Я видела двух, но вполне возможно, что их больше.
– Собака – не человек, ее бояться нечего, – повторил монах. – Они далеко от ворот?
– Да, ближе к дому.
– Хорошо. Надо узнать, где комната Пузана. Думаю, что эти нам и подскажут. Сможешь по-тихому снять того, что у ворот?
– Хм, обижаешь, толстый.
– Тогда давай, дева, потом откроешь мне калитку, – только… – он придержал ее за рукав, – если можно, не убивай, нечего зря кровь лить.
– Как скажете, ваша святость, – съязвила Гроздана и вновь растворилась в темноте.
Ловко у нее получается. Монах пододвинулся как можно ближе к воротам, но так, чтобы не попасть в освещенное пятно. Не прошло и десяти минут, как небольшая калитка в воротах открылась, тихо скрипнув. Горан огромной размытой тенью проскользнул внутрь, прикрыв ее за собой. Они тихонько подошли к караулке и остановились под окном. Двое гаркуновских громил вовсю резались в кости. Один, как водится, выигрывал – его физиономия светилась всеми оттенками радости и удовольствия, второй, как водится, проигрывал. Глядя на его рожу, можно было составлять краткий словарь проклятий.
Гроздана раздумывала, как бы так проскочить в караулку, чтобы успокоить этих двоих раньше, чем они поднимут шум, но тут помог случай. Один из игроков, тот, который проигрывал, встал и направился к выходу. Горан и Гроздана замерли. Детинушка зло хлопнул дверью и направился за караулку, поближе к смоковницам, которые там росли. Все оказалось просто: парень, на свою беду, решил отлить. Горан последовал за ним. Послышался глухой удар и шорох опускающегося в траву тела. Монах вывернул из-за угла, прошел мимо Грозданы и спокойно, как к себе в келью, открыл дверь в караулку.
Второй охранник как раз подсчитывал выигрыш, и, вполне понятно, на звук открывающейся двери не особо обратил внимания, полагая, что вернулся его напарник. Он поднял голову, собираясь что-то сказать, и замер, никак не ожидая увидеть монаха, который к тому же проворно устроил на его плече здоровенную секиру, острое лезвие которой очень ощутимо врезалось в его шею под левой скулой. Из разрезанной кожи потекла первая струйка крови. Охранник вытянулся в струнку, слова застряли у него в горле.
– Здорово, служивый! Поговорим?
Охраник еще сильнее вытянул подбородок и только моргнул глазами.
– Вижу, ты оценил обстановку, – влезла Гроздана. – Давай так – у нас вопросы, у тебя ответы. Если согласен, то после мирно расходимся! Ну как?
Горан чуть отодвинул лезвие, охранник слегка расслабился. А монах молча кивнул Гроздане, отдавая ей инициативу.
– Сколько еще человек в доме, где они и, самое главное, где соизволит почивать наш разлюбезный друг Пузан Боло? Мы тут ему должок принесли. – Наемница расплылась в улыбке.
– Мне Гаркун башку отвернет. – Охранник сглотнул.
– Послушай, по моему скудному разумению, у тебя есть прекрасная возможность лишиться башки раньше. Улавливаешь, куда я клоню? Конечно, умереть от рук святого брата – это ж очиститься от всей скверны. Хотя честно говоря, ты непохож на того, кто мечтает об очищении. Как раз наоборот, твоя рожа говорит о том, что ты совсем не прочь еще погрешить. Кстати, кто такой Гаркун? – Выдав эту тираду, Гроздана уставилась на подопечного.
– За старшего у нас, ему кишки пустить, что тебе помочиться, – брякнул он.
– Так, кто еще в доме?
Охранник задумался, но потом решил, что своя голова все же дороже, чем голова Боло.
– Еще трое: Бич, Сурок и Чалый, они в первой комнате, в правом крыле.
– Гаркун с ними?
– Нет, он спит в комнате рядом с Боло. Это в конце крыла.
– Между комнатой охраны и этими двумя есть еще комнаты?
– Да, две.
– А что в левом крыле?
– Холуи там, девки, потом кухня.
– Куда выходят окна из комнаты Боло?
– Нет там окон. Пузан окон не любит. Там выход в маленький закрытый дворик, он весь стеной обнесен.
– Высокая?
– Локтей семь.
– Ключи от входных дверей есть?
Охранник снова напрягся. На его физиономии явно читалась лихорадочная работа мысли.
– Есть ведь, так? Я ведь все равно найду, – ласково прошептала Гроздана.
Бедолага вздохнул и полез за пазуху. Достал небольшое кольцо, на котором висело три ключа.
– Который? – Гроздана приняла связку.
– Посередине.
– Остальные от чего?
– От караулки и от ворот.
– Молодец! Прямо сплошное удовольствие поболтать с таким, как ты, – весело сообщила ему наемница, а в следующую минуту охранник рухнул на пол. Трудно, знаете, усидеть на табурете после встречи с кулачищем Горана.
– Может, дорежем? – спросила Гроздана.
– Какая ты кровожадная, он часа два проваляется.
– Да? Ну ты даешь, толстый! – с восхищением прицокнула она. – Но связать я его все же свяжу. Да и того, что у смоковниц отдыхает, тоже. – И она ловко принялась за дело.
Пузану Боло снился сон. Будто он на большом торгу в Змеиной балке. Дикие пригнали лошадей для продажи и никак не хотят уступить в цене. Дикие не купцы. Они не торгуются. С ними совершенно невозможно иметь дело. Если эти чернявые ублюдки назвали цену, то сдвинуть их невозможно. Они скорее уедут обратно в свои бескрайние степи, но цену не сбавят. Зная это, Боло расстраивался. Но кони действительно были хороши. В империи таких не растят. Огонь, а не кони. Особенно вон тот, вороной. Боло сделал еще одну попытку поторговаться. «Если у тебя нет денег, купец, уходи!» – вот и весь ответ. Ай да вороной! На таком и императору не зазорно ездить. Ай да конь! Ах! Боло проснулся, резко поднявшись и сев на кровати.
– Кто здесь? – Сон как рукой сняло.
Из темноты к его кровати шагнули двое. На их лицах колыхнулись тени от свечи. Боло бросило в жар, потом в холод, мелкие бисеринки пота усыпали лоб. Он тихо заскулил, пытаясь шептать молитву. Они пришли за ним. Пришли. Неправедно убиенные. Монах и наемница, которых он отправил в лучшие миры, спокойно смотрели на него.
– Я вижу, ты узнал нас, торгаш? – Монах встал, широко расставив ноги. В руках он держал окровавленную секиру.
– Что ты там бормочешь? – Наемница стояла чуть сбоку. – Слушай, Горан, да он за призраков нас принял! Нет, дружок, мы еще поживем, а вот ты – сомневаюсь. Орать будешь?
Тот округлил глаза от удивления и лихорадочно замотал головой, слов ему явно не хватало.
– Ты обманул меня, торгаш, – слова монаха падали тяжелыми каплями, – но тебе этого оказалось мало, ты решил убить и меня, и мою спутницу. Значит, так у вас принято вести дела?
– Йя, я н-не…
– Да что мы возимся, – наемница схватила края скатерти и стала вытирать ею свой меч, – давай вспорем это жирдяйское брюхо, да и все. Я еще поспать сегодня хочу. А нам еще его требуху разбрасывать, сам собачкам обещал, – добавила она, зевая.
Боло позеленел. Он был очень храбрым человеком, но только когда имел дело с закованными в цепи рабами. А сейчас… Сейчас по комнате явственно распространялся не очень хороший запах. И в этот момент дверь сзади них открылась, и в комнату вошел новый персонаж. Гаркун, только что вернувшийся домой, решил вмешаться.
– Я так и думал, – протянул он, цепким взглядом ощупывая гостей, – говорил же я тебе, не связывайся с ними, так нет.
– Убей их! – вдруг взвизгнул Пузан, пытаясь вскочить, но меч Грозданы, описав короткую дугу, уперся ему под жирный подборок, остановив его порыв.
Горан развернулся к вошедшему.
– Мне нет до тебя дела, уходи, – обратился он к Гаркуну.
– А мне есть. Видишь ли, этот парень платит мне деньги, так что извини. – Гаркун чуть взмахнул кривым мечом, который держал в руках, и двинулся в сторону монаха. Тот как-то устало вздохнул и остался стоять на месте. Секира смотрела в пол. Гроздана напряглась, наблюдая, что будет дальше. Она чуть подалась вперед, но Горан остановил ее.
– Не дергайся, – бросил он.
Гаркун приблизился еще на один шаг. Монах продолжал стоять как стоял. И вдруг начальник купеческой стражи взвился в воздух в высоком прыжке и, словно коршун, обрушился сверху на монаха. Это был хороший прыжок. Хороший. Но бесполезный. Монах сместился на полшага в сторону, чуть развернувшись; тихо прошелестела секира, и Гаркун, хрюкнув, уткнулся лбом в дорогой ковер. Его правая рука, отрубленная выше локтя, упала рядом, а на боку обозначилась кровавая полоса. Он задергался, захрипел, но монах уже не обращал на него внимания. Старший охраны купца был еще жив, но болевой шок и быстрая потеря крови сделают свое дело. Горан чуть постоял, разочарованно покрутил головой и вновь повернулся к Пузану.
– Опять смерть, и опять из-за тебя.
На Боло жалко было смотреть. Воспрянув духом после появления Гаркуна, теперь он мелко трясся, уже считая себя покойником.
– Где женщина? – Монах сделал шаг вперед.
– Она у… л-ла-р-ргов, – выдавил Боло, ему не хватало воздуха.
– Ах ты ж, стручок! – воскликнула Гроздана. – Ты продал ее ларгам? Давно?
– К-как вы у-уехали.
– Тварь. – Гроздана, не удержавшись, взмахнула мечом. Боло чуть вздрогнул и схватился за живот, пальцы окрасились кровью.
Монах укоризненно глянул на наемницу.
– Прости, я не сдержалась. Она была здесь, понимаешь! Когда мы пришли к этой толстой заднице, она была здесь! – Она тыкала в сторону купца мечом. – Ты понимаешь это? Да не скули! – бросила она купцу. – Это царапина, не подохнешь!
Пузан поднял на нее глаза. Да, он все еще был жив. Действительно, меч Грозданы задел его живот, но рана была пустяковой.
– Хотя если по мне, так я бы выпустила твои вонючие кишки, жирдяй, и посмотрела бы, как их будут жрать твои же собаки. Твое счастье, святой брат у нас добрый. Не любит лишних жертв!
– Откуда здесь взялись ларги? – спросил монах.
Боло только пошамкал губами, он переводил ставший полубезумным взгляд с монаха на наемницу, стараясь не смотреть на затихшего Гаркуна.
– По-моему, он со страху дар речи потерял, – Гроздана взяла со стола кувшин и вылила воду ему на голову. Пузан снова вздрогнул и уставился на наемницу.
– Так откуда в Кемте взялись ларги?
– О-они в Змеиную б-балку при… приезжали. – К купцу постепенно возвращалась способность говорить.
– Перестань трястись, ты заслуживаешь смерти, но я не стану казнить тебя. Из какого клана были ларги?
– Я не знаю, это он, – кивок в сторону Гаркуна, – он ее возил, я не разбираюсь в этих дикарях.
– Дикарях. – Монах хмыкнул. Он, по всей видимости, был другого мнения о таинственном племени.
– Все, что угодно, – быстро затараторил купец, – все, что хотите: денег, коней, я отплачу.
– Ты смотри, отплатит он! Эх, жирдяй, что ж ты так опростоволосился? – Гроздана шутя похлопала купца клинком по плечу. Тот снова стал зеленеть.
Через пару часов они покинули дом Пузана Боло и Кемт. Купец, все еще не веривший в то, что так легко отделался, лебезил и заискивал. Он дал четырех коней, еды, теплую одежду и все, что нужно для дальней дороги.
– А теперь внимательно послушай меня, купец, – сказал ему брат Горан на прощанье. – Чтобы добиться каких-то высот в вашем ремесле, нужно быть весьма хитрой бестией. Ты такой и есть. Но если в твою голову еще раз придет глупая мысль обмануть меня или тем более убить, знай – ты умрешь. – Он внимательно посмотрел на купца.
– А от себя добавлю, – встряла наемница, – очень скоро в домах мечей узнают о тебе. Мы не монахи и не так быстро прощаем нанесенные обиды. Ты живешь, пока он этого хочет, – ткнула она пальцем в широкую спину монаха.
– Я услышал тебя, наемница, – тихо проронил купец. Уж он-то знал, что такое дома мечей – своеобразные лиги наемников. Вот только в отличие от тех же наемников, что плавали на его корабле, эти были большими мастерами. Кто-то специализировался на убийствах, кто-то на выполнении щекотливых поручений, где вполне можно потерять голову. Если бы он знал, что Гроздана из лиги, он бы триста раз подумал, прежде чем отдавать приказ убить этих двоих. Да и монах оказался не просто монах. Боло, конечно, слышал россказни про умения братии, да только считал это все выдумкой. На его памяти те себя никак не проявляли с этой стороны. Он трижды проклял тот день, когда решил купить эту бабу у Ворона. Одно он знал наверняка: он был на грани смерти. Если бы не монах, наемница отправила бы его к предкам как пить дать.
«Надо будет заполучить доверие этой парочки», – подумал он. А еще подумал, что странные времена настали, коль уж у наемницы из лиги и монаха Единого завелись общие дела.
…Паника и растерянность, накрывшие Никиту после случая со стариком и мальчишкой, уже давно ушли, сменившись злостью и решимостью. «Вот, значит, какой обрядец ты сотворил, дядюшка родимый! Силы, говоришь, прибавятся? Чувства обострятся? Ты даже представить себе не можешь, насколько я изменился. Но ты сам вырыл себе могилу. Я вернусь. Найду этого сопляка и вернусь. Вот тогда мы и поговорим с тобой, дорогой мой дядюшка».
После расправы над дедом и внуком, охотившимися на своего пещерного хозяина, Никита почувствовал в себе перемены. Исчез туман, исчезли слабость и апатия, исчезло ощущение, что он все время пробирается сквозь вонючее липкое болото. Тело переполнялось силой, вернулась четкость и ясность мысли, понимание того, где он и, главное, зачем. Более того, он стал лучше ориентироваться. В любое время суток он точно знал, где север, а где восток, куда ему надо идти и какую тропку лучше выбрать. Места оставались безлюдными, хотя пейзаж изменился. Скалистых участков становилось все меньше, их сменяли заросшие лесом склоны. Зверья стало не в пример больше. Правда, животные были пуганые и осторожные, что несколько осложняло охоту, но только чуть. Забрав у деда с внуком оружие и большую часть снаряжения, половину он уже выбросил. Был выкинут за ненадобностью арбалет и старое копье – оказалось, что, превращаясь в когтистое создание, он без труда настигал и убивал горных баранов и прочую живность. Один раз ему даже попался хозяин – медведь, и Никита решил испытать себя. После победы над грозным хищником в нем надежно поселилась уверенность в своих силах. Встретились ему и охотники. Заметив их издалека – они пробирались грядой, отделенной от Никиты глубокой расщелиной, – он долго думал, как ему поступить. Почему-то очень хотелось выследить их и всех убить. Всех. До единого. Но он остановил себя. Во-первых, это заняло бы некоторое время, а во-вторых, к чему ворошить осиное гнездо? Ведь убей их, так всякие родичи-соседи всполошатся, искать начнут, а ему толпы возбужденных охотников не нужны. Зачем они ему? И он дал охотникам спокойно уйти…