Глава 17

Они ехали не очень торопясь, но и не мешкая. Дорога предстояла неблизкая, а потому гнать лошадок смысла не имело. Тем более что других купить будет негде. После Змеиной балки, лежавшей в двух днях пути от Кемта, дальше на восток поселений не было вплоть до Радужных лесов и Порубежных гор, где и жили таинственные ларги. Говорят правда что по ту сторону гор в непролазных лесах живут некие мороги – племена столь ужасные и кровожадные, что соваться к ним – верная смерть.

– Скажи, толстый, а ты что-нибудь знаешь о ларгах? – Гроздана продолжала так называть Горана, но тот никак на это не реагировал.

– О ларгах? Так, кое-что, обрывки легенд, слухи.

– Расскажи, – попросила она, – надо же знать, к кому в гости едем.

– Ты ведь и сама знаешь, – буркнул он.

– Я только знаю, что их именем пугают детей на востоке империи. И если кто попадет к ним, то живым уж точно не выберется. Расскажи, какие они, эти загадочные ларги, – еще раз попросила она.

– Многие считают, что они потомки какой-то древней, давно исчезнувшей нечеловеческой расы. Они не очень похожи на нас. Они… – монах задумался, – не такие они, вот и все. Очень искусные воины, но не чураются колдовства. Говорят, их колдуны очень даже умелые. Живут ларги в обширных лесах у подножия Порубежных гор. Леса эти часто называют Радужными.

– Странное название, откуда оно взялось?

– Никто уже и не помнит. Ларги жили в этих лесах еще во времена Старой империи. Кстати, они единственные, кто не участвовал в Войнах Цветов. Даже йара присылали своих воинов на помощь то одному, то другому герцогу, а они остались в стороне. Правда, многие считают, что йара просто продавали свои мечи и копья. Империя пыталась присоединить эти земли, но так ничего и не вышло. Они живут по своим законам и чужаков не любят. Живут кланами. У каждого клана есть свой тотем – из лесных обитателей. Кабан, медведь, лис. Хотя есть и общий правитель.

– Империя воевала с ними?

– Об этом не любят вспоминать. Я знаю три попытки захватить эти земли. Последняя была чуть больше ста лет назад. В итоге империя получила три потерянные армии. Ларги так просто не хотят отдавать земли предков.

– А зачем императору их леса, что там ценного?

– В этих горах полно драгоценных камней, да еще, говорят, где-то есть золотые жилы, так что сама понимаешь.

– Да уж, – протянула наемница, а ты их видел?

Горан задумался, а потом нехотя кивнул:

– Один раз. Я сопровождал магистра, когда он посещал их.

– Так ты был там?

Горан еще раз кивнул.

– Одно могу сказать точно: нам очень повезет, если мы вызволим Татьяну.

– Объясни мне, монах, зачем ты ввязался в это дело? Я понимаю, поручение магистра и все такое, но я иногда ловлю себя на мысли, что и без приказа магистра ты бы продолжил искать ее.

– Она необычная женщина, – произнес он после долгой паузы. – Пуститься ради сына в столь опасное путешествие… Ты бы смогла шагнуть за грань мира, чтобы найти близкого тебе человека, наемница?

– Не знаю, – честно ответила девушка, – я росла сиротой, да и сейчас у меня никого нет, так что семейные истории не по мне.

– Так не должно быть, – серьезно сказал монах, – человек не сорняк, у него должна быть семья.

– И это говорит мне монах? У вас же нет семей! – воскликнула она.

– Служителем Единого может стать только тот, у кого уже родился сын, – сказал монах.

– Да ну? – Для Грозданы это было открытием. – Слушай, толстый, – радостно завопила она, – значит, у тебя есть сын?!

– Есть, – зло огрызнулся он и послал коня вскачь. Вторая лошадь, навьюченная поклажей и привязанная к его седлу, вынуждена была рвануть следом.

– Да постой, ты что, обиделся? Так это я так, я же не со зла, – прокричала она ему вслед. – Видать, у нашего святого братца не все так просто в жизни, – пробормотала она почти смущенно и хлестнула коня, посылая его вдогонку за Гораном. Это был их самый длинный разговор.

Как и ожидалось, к вечеру следующего дня они добрались до Змеиной балки. Здесь ютилось небольшое поселение, и именно здесь проходил самый известный в империи тайный торг. То бишь незаконный. Сюда привозили контрабандные товары, здесь торговали те, кому не стоило показываться в городах, а еще сюда заезжали торговать те, с кем империя официально была не в ладах. В основном, конечно, дикие. Они всегда были врагами. И по закону въезд для диких на территорию империи был запрещен. Но, как назло, кочевники выращивали лучших коней на Скапеле. Люди поговаривали, что именно из-за диких и их лошадей власти терпят незаконное торжище.

Горан и Гроздана устроились на единственном здесь постоялом дворе под названием «Веселый толстяк». Несмотря на глушь, место было вполне приличное. Хозяин – веселый дядька лет пятидесяти – принял их как старых друзей. Неплохие комнаты, отличный ужин и никаких лишних вопросов. Что еще нужно путнику? А вот у путников к хозяину, который, между прочим, совсем не был толстым, вопросы были. Однако на них разговорчивый корчмарь по имени Домаш отвечал охотно и даже с удовольствием. Как выяснилось, ларги действительно посетили Змеиную балку что-то около двух недель назад. Да, и Гаркуна, парня Пузана Боло, здесь видели. Ларги у них редкие гости и приезжают не столько за товарами, сколько за новостями. Здесь к этому привыкли. Хотя всегда что-нибудь покупают. В основном коней. Вот и в этот раз они купили с десяток лошадей. У кого? Да у диких, у кого ж еще. Те, как ларгов увидели, сразу к ним прилипли. Всем известно, странный народ хорошо платит чистым золотом и никогда не торгуется, если, конечно, коняшки им нравятся. Но в этот раз ларги удивили, потому как кроме лошадей купили несколько рабов, да почитай всех, кто был, и забрали. И сразу уехали. Гаркун? Ну да, он был с какой-то молодухой; да, наверное, ларгам же и продал, хотя сам корчмарь не видел. Да кому ж ее еще продавать, как не ларгам. Я же говорю: как те приезжают, так торговцы лошадьми и живым товаром сразу к ним. Да точно вам говорю, с молодухой был, а уехал сам. Из здешних никто не купил. Это корчмарь точно знает. И дикие не купили. Те рабов в этот раз не покупали. Он еще почему запомнил, девка эта, молодуха, связанная была, хотя обычно женщин никто не вяжет. И зыркала так – недобро. Мы еще шутили, что, мол, могла бы так глазами Гаркуну дырку в брюхе просверлила бы. А позвольте полюбопытствовать, что это господа интересуются? Может, молодуха та господам не чужая? Ах родственница дальняя. Ну да, ну да. Это дело, конечно, святое. Да только послушайте совета старого Домаша – гиблое это дело. Ларги, они чужаков не любят, а в своей земле так и подавно. Ах Единый защитит? Тогда конечно.

Утром странные гости уехали.

– Наемница! – безошибочно огласил вердикт старый одноглазый Изеч. – Последний глаз отдам, наемница; причем не простая фифа, а из лиги.

– И чего ее сюда занесло? – Корчмарь в историю про родственницу не очень поверил.

– Зуб даю, она из дома умелых, – изрек Изеч.

– Что за дом такой?

– У господ мастеров-наемников каждая компашка домом зовется, ну вроде как артели у ремесленников. И у каждого дома свой профиль. Есть дом молчащих, есть дом заботливых. А вот эта краля из дома умелых. Точно тебе говорю, не раскурить мне больше ни одной трубки.

– Да я это уже услышал, что за умелые такие? – Домаш начинал вскипать.

Но старого Изеча это нисколько не волновало.

– Заботливые – это, к примеру, телохранители.

– Да дзорги с ними, с заботливыми, ты мне про наших гостей говори!

– Умелые всякие поручения исполняют – найти игрушку какую древнюю, разузнать что-то, достать вещицу редкую или там еще чего. Большие мастера.

– А-а-а, – протянул Домаш, – вроде понятно. Слушай, Изеч, а молчаливые?

– Молчащие, – поправил Изеч. – Убийцы, – бросил он и стал раскуривать свою трубку.

– Тьфу ты! – Домаш сотворил охранный знак.

– Вот у меня знакомец был, так тот даже в проклятый город ходил, – продолжал старик, раскурив трубку. Но корчмарь его перебил:

– А монах?

– Что – монах?

– Он тоже из этих… домов?

– Ты чего, Домаш, совсем свихнулся? Монах он и есть монах. Из храма Единого он, из северного.

Корчмарь посмотрел в сторону уехавших странных гостей и пошел на свою кухню. Выпить винца. Он не любил непонятного. А эта парочка была непонятной. Впрочем, еще пару деньков новость пообсуждали, а потом как-то забылось.

Гроздана скучала. Больше всего она не любила такие вот спокойные переходы. Сидишь верхом на лошади, та не спеша перебирает ногами, ты мерно подпрыгиваешь в седле. А вокруг тянется одинаково неинтересный пейзаж. Скучно. Пошел уже четвертый день, как они покинули Змеиную балку. Единственным небольшим развлечением за все это время стала встреча со стадом диких туров. Вообще-то обычно они паслись немного юго-восточнее, но эта группа решила забрести сюда. Огромный бык уставился на них исподлобья, густо протяжно заревел и чуть повел из стороны в сторону внушительными рогами. Горан не обратил на него никакого внимания, Гроздана слегка напряглась, но тоже особо не волновалась. Человек опаснее зверя, даже такого гиганта. Бык, наверное, тоже был знаком с людьми, поэтому дальше угроз с его стороны дело не пошло. Благополучно миновав стадо, они продолжили свой путь.

К середине следующего дня выехали к небольшой речушке. На другой стороне начинался лес.

– Все, приехали, – заявил монах, – это пограничная река; на том берегу – Радужный лес.

– Как думаешь, здесь глубоко?

Монах отрицательно покачал головой:

– Здесь брод, даже с коней слезать не придется.

– Так чего же мы ждем? – Гроздана тронула коня.

– Постой. Послушай меня внимательно, наемница, потому что там, – он кивнул на лес, – на том берегу… уже идут их земли, и потерять там голову куда легче, чем по эту сторону.

– Они что же, так сразу и набрасываются на всех, кто пересекает реку?

– Нет, но чужаков ларги не любят. Послушай. Я тебе говорил, что они очень умелые воины, все, даже женщины.

Гроздана хмыкнула.

– Но не это главное. Ларги очень быстры, любой из них двигается раза в полтора быстрее, чем обычный человек. А подготовленный воин раза в два. Он успеет выпустить пять стрел, пока ты один раз спустишь тетиву. Они очень выносливы, хорошо прыгают, плавают, способны очень долго обходиться без пищи и воды и являются признанными следопытами и мастерами маскировки. Я склонен верить тому, что они не совсем люди. Их способности фантастичны. И еще – они очень обидчивы, так что хорошенько подумай, прежде чем что-нибудь сказать.

– Хорошо, я все поняла; вот только думаю, если они такие непобедимые, почему они не правят этим миром? – Гроздана не привыкла легко признавать чужое превосходство, особенно со слов.

– Мой дед мог спокойно сломать подкову, но за свою жизнь не сломал ни одной, – сказал монах.

– Ладно. Так что будем делать?

– Сейчас мы спокойно переберемся на тот берег, остановимся, отдохнем и подождем. Они сами к нам выйдут.

– И сколько нам придется ждать, пока нас заметят?

– Думаю, нас уже заметили, а сколько ждать, – Горан пожал плечами, – посмотрим. – И он тронул своего коня.

Они шагом перешли реку вброд, вода даже не доставала лошадям до брюха. Попав на тот берег, спешились, стреножили лошадей, и монах принялся разводить костерок.

Гроздана только посмотрела на него и переключила внимание на густые заросли. Лес как лес. Те же сосны и дубы, тот же терновник, те же звуки, запахи. Радужный лес ничем не отличался от обычного.

– Слушай, монах, а сколько еще здесь бродов?

– Этот единственный.

– Вон оно как, – протянула Гроздана. Теперь стало понятно, почему их «уже заметили»: в таком месте точно должен быть пост. Вполне возможно, что они и сейчас на нее смотрят, а она вот ничего не видит. Брр, – девушке стало немного не по себе. Не очень приятно знать, что за тобой наблюдают и в любой момент из-за этих чудных деревьев может вылететь стрела. – Они сейчас на нас смотрят? – спросила она у Горана.

– Наверняка, здесь постоянный пост.

Ларги появились часа через три. Они просто вышли из зарослей на берег и молча приблизились к их костру. Черт! Гроздана, которая только что осматривала как раз эту часть леса, ни за что бы не подумала, что там кто-то прячется. Она во все глаза уставилась на легендарных ларгов. Их было трое. Все высокие, почти как Горан. Только в отличие от широкоплечего монаха, напоминавшего фигурой медведя, эти были стройные и даже какие-то тонкие, что ли. Довольно смуглые, но не так, как вольные сыны Такеша. Кожа была с красновато-бронзовым отливом. Лица удлиненные, с мягкими чертами, тонкие носы и губы. Особо выделялись глаза. Немного узковатые, формы миндального ореха, внешние уголки чуть приподняты, отчего глаза смотрелись косыми росчерками от носа к вискам. И цвет. Насыщенно-синий, цвет ясного, чистого осеннего неба, с едва заметной золотой искоркой вокруг зрачка. Гроздане почему-то вспомнился кормчий с «Ласточки». Волосы цвета темной меди у двоих были собраны сзади в конский хвост. Третий имел такую же прическу, только сбоку на щеку падала тоненькая косичка. Его волосы имели цвет пепла. Еще одно отличие этого парня от своих спутников – это рукояти двух мечей, торчащих за спиной. У остальных было только по одному мечу, в руках луки. Луки тоже привлекли внимание наемницы – сложносоставные, из дерева, металла и рога неизвестного ей зверя, покрытые черным лаком, они были хороши, уж она-то знала в них толк. Тот, что с косичкой, подошел к ним, двое остались стоять в нескольких шагах. Гроздана отметила, что главный (она так окрестила обладателя косичек) встал так, что, по крайней мере, одному из своих людей закрывал ее. Тоже мне! Или он настолько уверен в себе? Посмотрим. Гроздана не то чтобы собиралась драться, она отмечала это скорее по привычке.

– Я и мои спутники приветствуем тебя, серый брат. – Носитель косички обратился к Горану. – Что привело тебя в наши земли?

Тон ларга был вежливым и даже дружелюбным. Вообще эти ребята не производили впечатления агрессивных. Они стояли спокойно, в расслабленных позах; казалось, что они даже скучали. Насколько это спокойствие обманчиво, можно было только догадываться.

– Мое имя Горан, я служитель Единого из храма Северной Звезды, это Гроздана – наемница, из дома умелых, мы идем с миром.

– Довольно странная компания: монах и наемница, хотя это не мое дело. Мое имя Арм-дир, мои спутники Ан-мор и Ан-гил. У меня нет оснований не верить в добрые намерения перешедших рубеж, но мой долг все же уточнить, зачем им это понадобилось. Могу я спросить, по делам ли храма путешествует серый или это его частная прогулка? – Он снова обращался к монаху, игнорируя Гроздану. Ее это начинало злить.

– И я, и мои братья не покидаем стен храма по личным делам, это должно быть известно высокородному. Только поручение великого магистра подвигло меня переступить рубеж. Но я знаю правила, потому и ждал на берегу. Прошу простить мою дерзость, но я просил бы встречи с наместником.

«Дипломатия! – зло подумала Гроздана, – дзорги сожри их печень!»

Она ожидала дальнейших расспросов, но ошиблась. Главный ларгов что-то быстро проговорил одному из своих воинов. Тот кивнул и быстро удалился в сторону леса.

– Хорошо, – сказал Арм-дир, снова поворачиваясь к монаху, – вы можете переступить черту леса, я сам провожу вас! – Последняя фраза была произнесена с таким видом, точно они удостоились высокой чести. Гроздана хотела было ответить, что она думает по этому поводу, но сдержалась.

Лошадей они оставили на берегу, ларги заверили, что позаботятся о них. Гроздане очень не нравилась эта идея, но Горан так на нее зыркнул, что она сдалась. Было понятно, что монах знает, как общаться с этими ребятами. Значит, будем помалкивать и делать то, что он скажет. В конце концов, гордость наемницы дешевле, чем человеческая жизнь. Она здесь из-за Татьяны.

Гроздана часто вспоминала странную женщину, спасшую ей жизнь. Она казалась такой беспомощной и никчемной. В том путешествии из проклятого города Гроздана считала ее обузой. Макс был покрепче, и именно на его помощь она рассчитывала. Кстати, интересно, что случилось с парнем? Нападение дикарей оказалось очень неожиданным. И как они только сохранились в тех краях? Вокруг империя, цивилизация, храмовая обитель опять же, а тут на тебе! Ошибка природы. Но эти еще ничего, дальше в дебрях старого леса жили людоеды правда лично с ними Гроздана никогда не сталкивалась. Может, парня уже давно зажарили и съели? Жаль, неплохой вроде паренек. Гроздана вспомнила свой разговор с монахом. Она как-то пристала к нему с расспросами о незнакомцах. Действительно ли они пришельцы из другого мира и как они попали на Тайаму. Горан тогда сказал, что да, они действительно рождены не под нашим солнцем. А как это случилось, никто не знает. Такое просто бывает иногда, вот и все. Раньше знали, а теперь нет. Многие знания были утеряны в череде Войн Цветов. Многие. Да и магов, считай, не осталось. Это Гроздана знала и сама. Проклятый город забрал почти всех знающих. Те, что сейчас носят витые браслеты, – не мастера, и даже не подмастерья. Так, мелочь. Интересно, а знает ли наш братец о тех поручениях, которые последние три года выполняла Гроздана? Или магистр не особо посвящает братию в свои дела?

Последние три года она работала только по поручениям великого магистра храма Северной Звезды. Поручения эти были весьма необычны. Она искала магические артефакты. За два года она четырежды побывала в проклятом городе и один раз на Южном материке. Та еще поездочка, чуть к предкам не отправилась. Но работа того стоила. И деньги, конечно, тоже. Но главное другое, главное – это состояние непрекращающегося приключения. Риск, разгадка тайн, поиск ответов на труднейшие вопросы – вот что влекло наемницу.

Путешествие по Радужным лесам продолжалось недолго. Уже к вечеру следующего дня лес отступил в сторону, открывая их взору поселение ларгов. Оно, как пояснил Горан, принадлежало клану вепря. Ларги жили именно кланами, каждый из которых имел свой тотем. Правил кланом совет вождей во главе с наместником. Наместник всегда был представителем другого клана и присылался от лица единого правителя, которого сами ларги называли скоршем. Титул был не наследственным, а выборным.

Поселение не представляло собой ничего особенно интересного. Небольшой городок правда хорошо укрепленный. Он стоял на просторной поляне, скорее всего рукотворной; несмотря на это, он настолько естественно вписывался в лесной пейзаж, что казался продолжением самого леса. На гостей не обращали особого внимания, хотя жители попадались на каждом шагу. Они сдержанно приветствовали их провожатых и вскользь бросали взгляды на пришельцев. И только небольшая стайка мальчишек неотступно следовала за ними, тыча в них пальцами. Дети везде дети.

Горана и Гроздану устроили в просторном доме, принесли еды в большой корзине и сказали, что завтра утром они смогут встретиться с наместником. Их не заперли, не приставили охрану, только сказали, что за стены лучше не выходить. Причем прозвучало это как предостережение, а не как запрет.

– И что ты скажешь? – спросила Гроздана, открывая корзину. Мясо, сыр, мягкий белый хлеб, очень душистый, кувшин с вином, фрукты, соты с медом, какие-то длинные овощи светло-зеленого цвета. Выглядело все аппетитно.

– Это клан вепря, самый западный; скорее всего, Татьяну купили они. Этот Арм-дир из высокородных, остальные двое – простые воины.

– А как ты это узнал? – Наемница отрезала аппетитный ломоть окорока, принюхалась, осторожно откусила. – У-у, а местные ребята знают в этом толк. – Она помахала ломтем в воздухе.

– Отличить высокородного ларга легко – по имени. У всех высокородных семей приставка Арм, у простых воинов Ан, у женщин – Ам.

– А что, женщины не бывают высокородными?

– Бывают, но на имени это не отражается, власть здесь передается по мужской линии.

– Ты же говорил, их главный не наследует титул, он выбирается?

– А вожди? А члены совета? А те, кто выбирает скорша, и, главное, те, из кого выбирают скорша?

– Понятно, – пробубнила она с полным ртом и кивнула на стол, заваленный едой: – Присоединяйся, мне одной не управиться.

– Да тут и двоим-то тяжеловато придется. – Монах окинул взглядом яства. – Но мы попробуем, – добавил он, расплываясь в улыбке.

Еда была превосходной, вино тоже не подкачало. Наевшись, они вышли на прогулку. Уже совсем стемнело. Гроздана подняла голову, любуясь звездами.

– Вот смотрю я на тебя, толстый, и удивляюсь. С чем мы ни столкнемся – все-то ты знаешь, и там побывал, и там у тебя знакомцы. Один этот Хорс, мастер меча, чего стоит. Я вот всю Скапелу объездила, да и на Южном материке бывала не раз, а таких знакомств не завела. Кстати, вот Хорс – сразу видно, обходительный человек.

У Грозданы было прекрасное настроение, и ей хотелось поболтать.

– Подарок мне сделал, не то что ты, увалень. Я ведь все-таки женщина. – Она вытащила кинжал – полюбоваться и замолчала, тупо уставившись на клинок. – Он поменял цвет! – воскликнула она. – Клянусь святой дюжиной! Он поменял цвет! Лезвие было почти черным, а теперь оно синеватое и светится!

– Просто он близок к тому месту, где его ковали, вот и все. Игристые клинки всегда себя так ведут, – спокойно сказал Горан, чуть скосив глаза на кинжал.

– Игристые клинки? Я никогда о таковых не слышала. – Она зачарованно смотрела на клинок.

– Еще бы. Думаю, что во всей империи клинков такой работы не наберется и десятка.

– Ты это серьезно? – Гроздана была очень удивлена. – В таком случае это очень дорогая вещь, зачем же он мне его подарил? Мы ведь едва знакомы.

– Чтобы разглядеть человека, не нужны века.

– Ты удивил меня, монах. Очень. А твой друг… Я у него в долгу. – Глаза Грозданы сияли.

– Ничего ты ему не должна, игристые клинки не любят валяться без дела, им нужна свобода. Береги его!

– Постой, постой. Ты сказал, что он недалеко от того места, где его ковали, значит… это они его сделали?

Монах просто кивнул. Гроздана была поражена еще больше. Она молча сидела, поглаживая клинок. Так, в тишине, они посидели еще немного, а потом отправились спать.

Утром за ними пришел все тот же Арм-дир.

– Наместник примет вас, – просто сказал он, – я провожу.

Гроздана шла и пыталась представить, каким окажется наместник и как он их примет. Горан, по своему обыкновению, шагал молча, не реагируя на ее реплики и вопросы. Казалось, его ничто не волновало.

Они прошли городок насквозь, выйдя за стены укреплений. Но городок не закончился, дальше опять тянулись здания, только уже иной архитектуры, а еще здесь было огромное количество статуй. Они прошли по вымощенной пятиугольными плитами дороге, которая заканчивалась у довольно странного строения, стоявшего несколько особняком. По всему периметру его высились статуи воинов-ларгов, держащих на своих плечах крышу. Под ней находилась открытая площадка, в центре которой кругом стояло больше дюжины массивных, вырезанных из камня кресел. В одном из них сидел пожилой воин. У него тоже была косичка, как и у Арм-дира, только никаких мечей при нем не было, в руках он сжимал небольшой жезл с массивным набалдашником. Гроздана уставилась на навершие жезла. Золотой диск с ладонь в поперечнике, в центре которого зеленым огнем горел многогранный камень. «Если это изумруд, я с ума сойду! Да за один этот камень можно купить весь Кемт вместе со всеми жалкими корытами, что болтаются в его порту!»

Арм-дир представил наместнику гостей и удалился. Сдержанные кивки в их сторону. Никаких эмоций. Выражение полного безразличия на лице. Наместника звали Арм-нур.

– Дело, по которому мы решились побеспокоить наместника, весьма щекотливо, – осторожно начал монах. – Но вначале я хотел бы засвидетельствовать свое почтение и передать эту скромную вещицу в подарок.

Он достал из складок своей рясы-хламиды небольшую коробочку и протянул ее наместнику. Тот принял с вежливым кивком и открыл ее. В коробочке лежал небольшой черный полупрозрачный камень каплевидной формы. Гроздана чуть не присвистнула. Это была слеза дракона, очень редкий самоцвет, который можно было найти только на Темном материке. Он обладал чудодейственной силой, знатоки утверждали, что с его помощью можно даже залечивать раны. Это был поистине царский подарок. Наместник осторожно вытащил камень. Тот стал стремительно менять цвет, от него явственно стало исходить сияние. Он сделался почти бесцветным, несколько раз мигнул и стал снова наливаться черным, постепенно возвращая свой первоначальный цвет. Камень настроился на руку того, кто его взял. Губы наместника тронула улыбка. Он положил слезу обратно и закрыл коробку.

– Поручение великого магистра заставило меня пересечь рубеж и явиться сюда. Могу ли я изложить суть своей просьбы? – Монах снова обратился к наместнику.

– Давненько вы не посещали наших глухих мест, – тихо сказал тот, уголки его рта чуть тронула усмешка. – Наверное, уж очень важные дела заставили магистра серых послать к нам одного из братства. Я слушаю тебя.

– Моя дорога не лежала специально к вам, так уж случилось, что данное поручение завело меня в Радужные леса. Недавно наш храм посетила женщина, и великий магистр почтил ее своим покровительством. Она не захотела остаться в стенах храма. Но, покинув нас, она попала в беду. Ее захватили разбойники, а затем продали.

Наместник кивал, будто знал всю историю. Горан продолжал:

– Купец из Кемта сказал, что продал пленницу кому-то из народа ларгов. Я хотел бы выкупить эту женщину, если она здесь, конечно.

– Да, мы недавно покупали рабов, и среди них были женщины, – сказал наместник, – но есть ли среди них та, которую вы ищете?

– Мы могли бы узнать ее.

Наместник задумался. Гроздана напряглась, сейчас от решения этого человека зависла судьба Татьяны.

– Хорошо, – сказал он, – я позволю вам осмотреть рабов, храмовники не враги нам. Если эта женщина здесь, я подарю ее вам. – Он поднялся, монах и наемница тоже. – Могу я предложить моим гостям вина? – спросил он и, не дожидаясь ответа, хлопнул в ладоши.

Неизвестно откуда возник его соплеменник и почтительно поклонился.

– Ан-сор, распорядись принести вина моим гостям, и пусть сюда приведут тех женщин, которых купили в Змеиной балке.

Тот поклонился и быстро исчез, а наместник провел гостей в небольшой изящный домик, стоявший рядом. Здесь все было по-другому. Низкие широкие кресла, укрытые шкурами, вазоны с цветами, небольшие столики с резными ножками и столешницами, украшенными затейливой резьбой со вставками из малахита. Стены были украшены гобеленами и резными панно. Здесь было намного прохладнее, чем на улице, и в воздухе летал едва уловимый запах полевых цветов. Они едва успели присесть, как в домик впорхнули девушки, и на столиках появились вино, высокие серебряные кубки и фрукты.

– Прошу вас. – Наместник приглашающе взмахнул рукой, когда кубки оказались наполненными.

Гроздана сделала осторожный глоток, Горан едва пригубил свой бокал. Вино, кстати, оказалось отменным. А вскоре опять появился Ан-сор. За ним в комнату вошло пять женщин, выстроившись в одну линию напротив гостей. Гроздана стиснула зубы. Татьяны среди них не было.

– Этих женщин Ан-сор купил по моему распоряжению в Змеиной балке. Есть ли среди них та, которую вы ищете?

– Сожалею, господин, – сказал Горан, – но среди этих женщин нет той, которую мы ищем.

– Мой господин, – подал голос Ан-сор.

– Да.

– Была еще одна женщина, но ее жрецы отобрали для праздника игр.

– Будет ли нам позволено увидеть ее? – так же спокойно спросил монах.

На этот раз Ан-сор ответил раньше наместника:

– Жрецы уже провели первую часть обряда, она уже в облаках.

Гроздана встрепенулась, но Горан кивком головы остановил ее.

– Мог бы достославный описать ее?

– Ростом примерно как она, – воин кивнул на Гроздану, – волосы светлее, цвета зрелой пшеницы, глаза темные, карие. Немного худовата.

– Спасибо, Ан-сор, я сам разъясню все гостям. – Наместник кивнул, и Ан-сор удалился. Женщины-рабыни тоже исчезли. Они вновь остались наедине с наместником. – Ты слышал о празднике игр? – вопрос адресовался Горану. Тот кивнул. – Тогда тебе должно быть известно, что центральным обрядом великого праздника является прохождение палат вечности. Для этого всегда выбираются двое: мужчина и женщина. Они не должны принадлежать к нашему народу. Именно для этого Ан-сор и купил рабов. Двоих выбрали из них. Мужчину и женщину. Через три дня они войдут в палаты вечности. И это нельзя отменить. Мне очень жаль, поверьте. Вы опоздали.

У Грозданы все похолодело внутри. Они опоздали! А все из-за этого жирного ублюдка! Великие массаны, ну почему? Она разорвет его собственными руками. Изрежет его на куски!

– Да простит наместник мое любопытство, Ан-сор сказал, что они уже в облаках, что это значит?

Наместник задумался, внимательно глядя на Горана, решая, отвечать или нет.

– Видишь ли, досточтимый. Палаты вечности – это… – Он замолчал, подбирая слова. – Хорошо, я расскажу вам. Я делаю это из уважения к храму. Палаты вечности – вместилище духов предков. Их очень трудно пройти. Практически невозможно. Духи великих предков встречают тех, кто переступит порог. Боги заглядывают в глаза идущим. Чтобы облегчить путь, наши жрецы проводят специальный обряд. И идущие отстраняются от страхов и телесных мук, они парят высоко в облаках, в то время как тела их идут сквозь палаты.

– Это же обычное жертвоприношение! – воскликнула Гроздана, и в этот раз Горан не успел ее остановить. – Вы просто приносите в жертву людей! А с остальными? Что будет с теми, которые не войдут в палаты вечности?

Наместник посмотрел на Гроздану.

– Я прощу тебе твои слова, женщина-убийца, – спокойно сказал он. – Ты назвала наш обряд жертвоприношением, мы называем его по-другому. У нас считается большой честью войти в палаты вечности.

– Что же вы сами тогда туда не входите? – язвительно спросила она.

– Не забывайся, – наместник чуть сузил глаза, – ты в моем доме, и не тебе, пришедшей с прошением, судить о наших традициях.

Гроздана опомнилась и взяла себя в руки.

– Прошу простить мою спутницу, эта женщина спасла ей жизнь, – наконец вмешался Горан.

– Я сказал, что палаты вечности практически невозможно пройти, но шанс есть. Были люди, которые проходили через палаты. Я не оправдываюсь. Мне нет нужды в этом. Но ты, кого я назвал своей гостьей, задала вопросы, а у нас принято отвечать на вопросы гостей. Сильный духом может пройти палаты. Поэтому мы и выбираем кандидатов. Туда входят только те, у кого есть шанс.

– А как вы считаете, господин наместник, я достаточно сильна духом? – вдруг спросила наемница, у нее родилась идея.

Горан посмотрел на нее, он понял, чего хочет Гроздана.

– В тебе есть сила, женщина-убийца.

– У меня предложение для вас и ваших жрецов. Если та, что теперь уже в облаках, – Татьяна, я прошу оставить ее, а вместо нее в палаты вечности войду я. По своей воле. И никаких облаков мне не надо.

Наместник удивленно смотрел на нее.

– Такого на моей памяти еще не было, – наконец сказал он, – чтобы кто-нибудь пошел туда по своей воле. Это усилит обряд. Ты удивила меня, женщина-убийца, я поговорю с нашими жрецами.

– Усилит обряд? – спросил Горан. – Тогда спроси у жрецов по поводу двух человек. Туда ведь входят двое: мужчина и женщина.

Наместником овладело возбуждение, и хотя он старался скрыть его, но оно явно бросалось в глаза.

– Да, – сказал он, – мог ли я ожидать, что увижу, как люди по собственной воле входят в палаты вечности? И вновь скажу – вы удивили меня. – Он встал. – В любом случае праздник через три дня.

– И нам нужно убедиться, что та, которую вы собрались запихнуть в эти ваши палаты, – Татьяна, – бросила Гроздана.

Наместник больше не обращал внимания на ее манеру говорить.

Это действительно была Татьяна. Она сильно похудела, к тому же сейчас была явно не в себе. После разговора с наместником Ан-сор проводил их к дому уходящих. Так называлось строение, где жили те, кто должен был войти в палаты вечности. В остальное время дом пустовал. Этот обряд, как оказалось, проводился только раз в три года, хотя сам праздник игр проходил ежегодно. Татьяна сидела около окна и молча смотрела в одну точку. Ни монаха, ни Гроздану она не узнала.

– Ее душа сейчас не здесь, – пояснил Горан, когда они вышли оттуда. – Ее состояние чем-то похоже на наркотический транс. Жрецы ларгов проводят специальный обряд, а потом в течение пяти дней поят выбранных особым отваром. Все вместе это и дает такой результат. Они ничего не боятся, не чувствуют боли и выполняют все требования жрецов. Сказали идти – идут, сказали стоять – стоят. Входящий в палаты вечности должен вести себя спокойно, иначе боги не примут дар. Вот они и отправляют выбранных к облакам, чтобы те не портили праздник. К тому же в таком состоянии легче принять смерть.

Гроздана только кивала, слушая монаха. И откуда он это знает?

К вечеру пошел дождь. Тучи собрались как-то неожиданно быстро. Только что небо сияло синевой, и вдруг на тебе! Вот уже к солнцу подползает мифический зверь, вот он раскрывает огромную пасть и в один миг проглатывает небесное светило. Росчерк молнии Ханата, хлопо́к лопнувшего барабана – и первые разведчики дождя осторожно падают на крышу дома. Цок! Одна капля. Цок! Другая. Тишина. И вдруг водяная гвардия набрасывается на землю. Тяжелые капли, словно панцирная конница, обрушиваются на крыши домов и спины зазевавшихся прохожих.

Гроздана стояла на пороге дома и смотрела на льющиеся струи. Она любила дождь. Ту свежесть, которую он приносил. Девушка закрыла глаза и сделала маленький шажок вперед, оказавшись на границе дождя и недождя. Влага приятно обволакивала ее лицо. Она вытянула руки, подставив их под струи. Через три дня она войдет в загадочные палаты вечности. Здесь. Посреди земли ларгов. Войдет по своей воле, войдет, чтобы отплатить долг жизни. Что ее толкнуло на такой поступок? Она не знала. Знала лишь одно: если бы Татьяна погибла в этих палатах, она бы себе никогда этого не простила. Но она пойдет не одна. Монах увязался следом, хотя мог и не делать этого. Для спасения Татьяны хватило бы одной жертвы. Странно, но Гроздана была рада этому. За минувшие дни она привязалась к вечно спокойному, как первозданный океан, человеку в монашеской рясе. Хотя не вечно. Она вспомнила его с секирой на корабле. Да уж. Не повезло наемникам. Хотя так им и надо, нечего было ввязываться. Она еще раз посмотрела на дождь и вернулась в дом. Монах точил секиру.

Три дня прошли как во сне. Их кормили, поили и не трогали. Ларги, уже знавшие о решении монаха и наемницы, смотрели на них внимательно и уважительно. Специально приставленные к ним двое слуг постоянно околачивались неподалеку и готовы были выполнить любые их просьбы.

Об устройстве общества ларгов ей рассказал все тот же монах. Все мужчины были поделены на три сословные группы, которые сами ларги называли гетейтами. Первая группа – жрецы. Вторая – воины. Третья – слуги. Последняя – самая многочисленная, однако, как поняла Гроздана, входящих в нее хоть и называли слугами, но таковыми они в общепринятом понимании отнюдь не являлись. В нее входили купцы, земледельцы, в том числе и землевладельцы, мастера, солдаты – короче, все, кроме родовой знати. Родовая знать объединялась в гетейте воинов. Именно они носили приставку Арм. Со жрецами было наиболее интересно. Жрецом мог стать любой мужчина. В возрасте одного года мальчика осматривали жрецы, и если находили девять особых признаков – его забирали у матери и воспитывали в храме. Для семьи это было очень почетно. Женщины составляли отдельную группу, которая не делилась на знать и не знать. Просто женщины. Вот так. Воины могли иметь трех жен, слуги – двух, жрецы – одну. Кстати, женщины, после того как рожали ребенка, получали такие же права, как и мужчины. Весьма интересно.

Монах с наемницей еще раз ходили проведать Татьяну. Той перестали давать отвар, и теперь она просто спала. Жрецы заверили их, что через три-четыре дня она будет в полном порядке. Но они вряд ли увидятся, потому что к этому времени створки ворот палат вечности закроются за ними. Гроздана уже выяснила все, что могла, об этих палатах. Так ларги клана вепря называли особое сооружение, вырубленное в небольшой горушке сразу за городком. Как оказалось, это была единственная такая святыня ларгов, у других кланов ничего подобного не существовало. Поэтому сюда раз в три года собиралась вся знать ларгов, включая правителя и вождей всех кланов. Палаты вечности были построены еще на заре этого мира. Они были древнее Старой империи, старше Войн Цветов и всего человечества. Ларги уверяли, что их строили боги, когда те еще бродили по Тайаме. Ну боги так боги. Проходивший раз в три года обряд был посвящен именно им.

С обрядом все просто. Двое избранных, мужчина и женщина, входят в палаты вечности, створки ворот за ними закрываются, и все. Что происходит внутри – никто не знает. Старики говорили, что там их ждут жуткие испытания. И если они их пройдут, то смогут выйти, открыв другой вход, с противоположной стороны горушки. Вход этот открывается только изнутри. В книгу вечности вписываются имена всех, кто вошел в палаты, а на особой странице – красной – имена тех, кто сумел выйти. Всего таких оказалось десять человек. Негусто. Причем последний раз люди, точнее, один человек – мужчина – вышел оттуда больше ста лет назад. Звали его Буй, и был он из числа военнопленных. Женщина, что вошла вместе с ним, осталась в палатах. Интересно, что в империи никто особенно не знал об этом обряде. Во всяком случае, Гроздана о нем никогда не слышала, а она знала многое. Ну что ж. Теперь будет знать больше. Гроздана не боялась. Совсем. Ее состояние скорее можно было называть азартом, предвкушением боя, но страха она не испытывала.

И вот наступил последний вечер. Им принесли особенно изысканный ужин, но трапезничали они опять вдвоем, как и в предшествующие дни.

– Послушай, Гроздана, – Горан смотрел куда-то в стол, – я должен тебе кое-что рассказать.

Он поднял глаза.

– Перед уходом магистр сказал, что храму больше не понадобятся твои услуги и что я должен позаботиться о тебе.

– А я все думала, когда старый лис решит избавиться от меня?

– Ты догадывалась?

– Да, догадывалась; правда, не думала, что это произойдет так быстро, думала, еще годик у меня точно есть. Очень хотелось подзаработать.

– Обычно магистр не отказывается от наемников, с которыми долго имел дело, ты чем-то насолила ему?

– Нет, что я, дура? Специально нет, но кто его знает, – Гроздана задумалась, – кто его знает…

– Вчера он интересовался, нашел ли я Татьяну, – сказал монах.

– Вчера? – Теперь Гроздана действительно удивилась. – Как вчера?

Вместо ответа монах достал большой продолговатый камень желтоватого цвета и положил его на стол.

– Это то, о чем я думаю?

– Да, трижды его можно использовать для связи с тем, на кого он настроен. Вчера был второй, – добавил он.

– Знаешь, толстый, – сказал она, – когда мы выберемся из этих палат, дзорги их сожри, у меня к тебе будет несколько вопросов. А сейчас у нас есть что обсудить помимо этого.

– Ты права.

– Тогда давай выложим еще раз все, что знаем про эти чертовы палаты.

– Как тебе уже известно, палаты – это подземный дворец, даже, можно сказать, небольшой город, в котором множество переходов, залов, разных помещений и даже несколько уровней. Некоторые считают, что их девять. Нам нужно пройти палаты насквозь, найти обратные створки, открыть их и выйти. Вот и все. Мы можем взять с собой оружие, факелы, еду и воду. А так как мы идем туда по своей воле, нам дадут подсказки. И даже карту первого уровня. Правда, никто не ручается, насколько она верна.

– Немного. Но все же лучше, чем ничего. Сколько может занять путь от одних створок к другим?

– Не знаю. Думаю, все зависит от того, как нам повезет. Буй, например, вышел через пять дней.

– Что еще ты знаешь о палатах?

– Там полно ловушек. Как самых обычных, типа копья в бок или камня на голову, так и магических. Ларги утверждают, что в палатах можно заглянуть в глаза богу. Тот, кто проходит сквозь них, совершает особый обряд очищения. Причем очищения всего народа ларгов.

– А что же ларги сами не ходят?

Монах пожал плечами.

– Ладно, что-нибудь еще?

– Это все, что я знаю. Хотя есть еще один момент. Главную опасность прохождение палат представляет для разума. Ан-сор сказал, что вообще-то их проходит почти половина тех, кто туда отправляется. Но большую часть из них после этого уже нельзя считать людьми. Они скорее напоминают растения, только с руками и ногами. На красную страницу как раз попадают те, кто сумел сохранить свой разум и свое «я». Теперь все.

– Ну что же, толстый, завтра мы покажем этим кичливым баранам, на что способны монах и наемница, а теперь я иду спать.

За окном продолжал барабанить дождь.

Такого Гроздана еще не видела. Две радуги одна над другой раскинулись над городком ларгов. Они висели так близко, что казалось – протяни руку, и можно ухватиться за край. Цвета были настолько яркими, что с трудом верилось в то, что это обычная радуга, какая бывает после дождя, а скорее дело рук неизвестного художника. Нарисовал радугу и выставил ее на небосвод для всеобщего обозрения.

– Радужные леса, – сказала Гроздана, любуясь на эту красоту.

Монах неслышно вырос рядом.

– Пора, – сказал он.

– Пора, – не стала возражать Гроздана.

Они направились к палатам. Странно, но улицы были совершенно пусты. Только у восточных ворот, куда они должны были подойти на рассвете, их ждали двое жрецов. Они молча поклонились в знак приветствия и пошли впереди, указывая дорогу.

Идти пришлось прилично. Они миновали город и двинулись по старой мощеной дороге, ведущей строго на восход. Поднимающееся солнце било в глаза. Листва на деревьях и трава вдоль дороги приобрели ярко-изумрудный оттенок, казалось, зелень даже светится изнутри. Это было здорово. В такое утро как-то не думалось о плохом. Они протопали пару лиг, прежде чем подошли к цели своего путешествия.

Дорога вывела их на просторную площадь, покрытую цветной мозаикой. Серебристые пятиугольники фоном окружали выложенную кроваво-красным камнем замысловатую фигуру. Отсюда было не понять какую. Чтобы ее рассмотреть, требовалось забраться повыше. Вот как тот орел, например, который описывал плавные круги над площадью.

Площадь прилегала к невысокому пологому холму, постепенно переходившему в нагромождение гранитных глыб разного размера, которые дальше превращались уже во внушающие уважение скалы. Все это складывалось в ту самую горушку, под которой и находились палаты вечности. Деревья по странной прихоти полностью игнорировали холм, уступив место лугу. Он был весь усеян красными и белыми цветами, чем-то похожими на лесные колокольчики, только больше и с немного другой чашечкой. Специально их здесь сажали, что ли?

Вокруг площади плотным кольцом стояли ларги. Их тут собралось, пожалуй, несколько тысяч, и все, как один, смотрели на Гроздану и Горана. Стоявшие впереди все имели косички. Особо выделялась группа справа от входа в палаты во главе с высоким седым воином, одетым во все белое. Это и был правитель. Скорш. Император ларгов, так сказать.

Жрецы сделали Горану и Гроздане знак остановиться, а сами неспешной рысью направились к входу, где их встретил вычурно разодетый жрец, весь измазанный красной краской и в крылатой шапке на голове. Они обменялись приветствиями, что-то прошипели друг другу, после чего двое рванули обратно к Гроздане и Горану. Добежав, они остановились и резко развернулись, вытянув руки в сторону входа. Монах медленно пошел в указанном направлении, Гроздана двинулась следом, отставая на один шаг. Так было нужно. В полной тишине они подошли к входу. Створки впечатления на Гроздану не произвели. Она ожидала чего-то монументального, а вместо этого увидела самые обычные деревянные ворота в рост человека высотой. Монаху, пожалуй, придется наклониться, чтобы пройти. Те же два жреца, что их провожали, открыли створки и замерли у порога. Перед Грозданой и Гораном зиял черный провал прохода. Они остановились на пороге, повернулись лицом к собравшимся.

– Я, Горан, служитель Единого из храма Северной Звезды, встаю на этот путь по своей воле. Да очистится великий народ ларгов.

– Я, Гроздана, мастер из дома умелых лиги мечей, встаю на этот путь по своей воле. Да очистится великий народ ларгов.

Все. Вступительная часть закончилась. Теперь, когда закроют створки, все собравшиеся совершат ритуальный марш к городу, но они его не увидят.

Горан и Гроздана медленно повернулись к проходу в палаты, замерли на мгновение и перешагнули порог. Створки сразу же замкнулись за ними.

Монах зажег факел. Если верить Ан-сору, то дальше, когда они пройдут сквозь тоннель и попадут в сами палаты, факелы не понадобятся. Там достаточно света. Но здесь, в тоннеле, было темно. Гроздана осмотрелась. Высокий сводчатый потолок из гладко обтесанного гранита. Такие же стены, между которыми спокойно разъехалось бы двое всадников. Пол из таких же плит, что устилали площадь перед входом.

– Ну что? Пошли, толстый?

– Надо все время держаться вместе. Что бы ни происходило, не упускай меня.

И они двинулись по тоннелю. Если верить карте, он был не очень длинным и проходил как раз под самым холмом, поросшим цветами. Так и оказалось. Минут через пять он закончился, и они попали в просторный и хорошо освещенный зал. Свет в нем пробивался сверху. Скорее всего, там были устроены световые окна. На первый взгляд зал не вызывал опасения. Справа и слева двумя рядами шли круглые изящные колонны, на стенах были барельефы с изображениями зверей и птиц. Тем не менее монах и наемница не спешили выйти из тоннеля.

– Что там у нас с подсказками? – спросила Гроздана. – Ты мне так и не сказал, а эти олухи не посчитали женщину достойной разговора.

– Ничего особенного. Нам посоветовали остерегаться света, звона и ветра.

– Здорово! Теперь все ясно! Да с такими подсказками мы пройдем эти палаты и даже не вспотеем! Эти женоненавистники что-нибудь более существенное не изложили?

– Они не женоненавистники, – ответил Горан. – Ну что, будем пробовать?

– А что, есть варианты? Только давай сначала я. Если здесь есть какие-нибудь механические ловушки, мне будет проще, чем тебе.

Монах согласно кивнул.

Гроздана осторожно сделала шаг. Еще один. Ничего. Еще несколько шагов. Ровным счетом ничего не происходило. Горан начал двигаться за ней. Наемница была на боевом взводе. Все ее чувства обострились, она была сосредоточена и напряжена, словно струна. Шаг. Еще один. Остановка. Спешить не будем. Первые шаги самые сложные. Сначала мы тебя пощупаем, посмотрим хотя бы на пару твоих ловушек, потом можно будет и ускориться. Она представляла себе палаты как огромное разумное существо. Этакий зверь, с которым она вступила в противоборство. И должна выйти из него победителем. Она замерла, вскинув руку. В двух шагах сзади застыл монах. Что-то насторожило ее. Что – она не могла сказать. Все осталось, как было. Никаких звуков. И все же… Ладно. Пойдем дальше. Она сделала следующий шаг, и пол ушел у нее из-под ног. Гроздана вскрикнула от неожиданности, умудрилась крутануть тело вокруг своей оси и, развернувшись, уцепиться руками за край. Она повисла, болтаясь над пропастью. Монах, надо отдать ему должное, не мешкал, но и неосторожных движений не совершал. Он лег на живот и подполз к ней, схватил за руку.

– Держишься?

– Да.

– Сейчас я тебя вытащу. – Он потянул на себя. Гроздана заработала ногами, помогая ему, и выбралась обратно.

– Фу-ух. – Она смахнула со лба бисеринки пота и глянула назад. Ничего. Никакой пропасти. Такой же ровный пол, как и везде. – Она что, закрылась?

– Там ничего не было.

– В смысле?

– Было такое ощущение, что ты провалилась прямо сквозь камни. Знаешь, ровный пол и из него руки торчат, а потом и ты появилась. Со стороны никакой ямы не видно. Пол и пол.

– Вот так штука. Интересненько. И как они до такого додумались?

Она легла на пол, посмотрела, встала, отошла чуть в сторону, глянула под одним углом, под другим. Ничего. Ровный пол. Тогда снова легла и стала медленно ползти, щупая впереди руками. Есть. Да. Картинка была забавная. Ее рука просто ушла в камень, словно в воду погрузилась. Она видела ту часть, которая сверху, и не видела ту, что оказалась в дыре. И пол. Все тот же пол, который плотно облегал ее руку.

– Забавная яма, тебе нравится?

– Ты не успела увидеть, она большая?

– Не очень, где-то до колонн доходит, да и шириной шагов пять, не больше, а вот дна я что-то не заметила. Видать, очень глубоко.

– Тогда пойдем обходить.

Они прошли за колонны, двигаясь очень осторожно и нащупывая ногой пол перед собой. Но все обошлось. Невидимый глазу провал был единственным сюрпризом в зале.

– Если я что-нибудь понимаю в устройстве таких заведений, то по два раза один и тот же сюрприз не повторяется, хотя нужно быть осторожным. Поэтому я иду впереди, а ты уж, тяжеловес ты наш, сзади топай. Пока.

– Почему ты думаешь, что повторов не будет?

– Те, кто это строил, были хорошими мастерами. Творцами с большой буквы. Для них неповторяемость и разнообразие – вопрос чести.

После зала они прошли по широкому коридору, миновали две небольшие комнаты и еще одну не очень сложную ловушку. Гроздана, благодаря своему звериному чутью и кошачьей изворотливости, успела упасть плашмя, услышав тихий щелчок, и стальной диск, выскочивший справа, прошел над ней. Монах преодолел опасный участок ползком.

– Остерегайтесь света, – сказал он, вставая. – С этим понятно. Ты заметила?

– Да. Щелкнуло после того, как я попала в световой луч. Осталось выяснить, что у них тут за звон и что за ветер. Кстати, обрати внимание, этот луч отличается от других. Он более четкий и пересекает коридор от стены к стене, а остальные рассеянные и ложатся как придется.

– Угу, – кивнул монах, соглашаясь.

И они двинулись дальше. Миновали еще одну комнату, заваленную всякой рухлядью, и вошли в еще один коридор. Опа! Коридор дальше разделялся на три.

– И куда нам сворачивать?

– На карте здесь один проход, – пробормотал Горан.

– Да, немного толку от этого клочка кожи, ох и затейники твои ларги.

Монах, как всегда не отреагировав на издевку, подошел к выходам, осторожно заглянул в каждый. Гроздана рассматривала издалека. Она очень надеялась, что неведомый создатель палат оставил какие-нибудь указания или подсказки. Ведь эти палаты строили для того, чтобы через них пройти. Ларги не были заинтересованы в том, чтобы здесь гибли все. Значит, должно быть что-то такое. Она подошла ближе и стала рассматривать стены рядом с проходами. Ничего. Вдруг откуда-то из очень далекого далека послышался едва различимый звук. Они замерли. ЦГОК! ШАРХ! ЦГОК! ШАРХ! – странные звуки стали учащаться и явно приближались.

– Похоже, что к нам кто-то идет, – прошептала наемница.

Монах кивнул и указал на крайний справа проем. Девушка прислушалась и согласилась. Отсюда стоило убираться как можно скорее, что бы там ни двигалось. Добрые дяди здесь не ходють.

– Давай в центральный, – шепнула она.

Монах пожал плечами. Разницы он не видел. И они нырнули в центральный проем. Здесь было темнее, и чем дальше они продвигались, тем больше тянуло сыростью.

– По-моему, впереди вода, смотри – на стенах появляется плесень. Да и пахнет гнилью. Фу!

Они прошли еще немного и остановились. Все. Дальше хода не было. Коридор резко нырял вниз и исчезал под водой, заросшей какой-то грязной и вонючей пакостью.

– Я не собираюсь туда лезть, – сказала Гроздана, закрывая нос.

– Сзади наш шаркающий дружок, – напомнил Горан.

Но делать было нечего, пришлось возвращаться. Цокающе-шаркающие звуки исчезли, зато появились другие. Там, откуда они ушли и куда теперь возвращаются, кто-то сопел и ворочался.

– Нас ждет, тварь!

– Вот что, дева, давай-ка теперь я вперед. – Монах отстранил Гроздану, обгоняя ее, и поудобнее перехватил свою секиру.

Они все ближе и ближе подходили к развилке. Вот и она! Их там, ясное дело, ждали. Существо было мерзким до невозможности. Пузатое, лысое и склизкое, оно стояло на четырех корявеньких ножках, раскачиваясь из стороны в сторону. Тупая круглая морда, с которой на пол капала то ли слюна, то ли еще какая гадость, неспешно повернулась в их сторону. Глаз на морде не было. Вместо них бугрились отвратного вида складки, поросшие редкими волосками. Тварь довольно улыбнулась, и это было самым гадким из всего. Пасть у нее оказалась широченной – от уха до уха, как говорится, хотя самих ушей и не существовало, – и вся усеяна мелкими треугольными зубками. Из-за них выскользнул широченный длиннющий язык, и тварь облизнулась, роняя на пол тягучую слюну. Гроздана не выдержала, и метательный нож вырвался из ее рук. Тварь резко захлопнула пасть, и нож застрял у нее в зубах. Она недовольно хрюкнула, забулькала и неспешно потрусила к ним. И тут в дело вступил монах. Он вдруг издал совершенно ни на что не похожий очень низкий звук и шагнул вперед. Звук подействовал. Тварь споткнулась и удивленно-жалобно заскулила, а монах был уже рядом, и полулунное лезвие его секиры с хрустом врубилось в шею мерзкого существа. Как Горан оказался сбоку от него, Гроздана так и не поняла. Она успела вытащить меч и даже сделать два быстрых шага к месту схватки, но не опоздала. Секира еще раз взлетела вверх, еще раз опустилась, и голова твари упала на пол. Следом рухнуло и тело.

– Ну ты даешь, толстый! – восхищенно улыбнулась наемница. – Вон как ухайдакал зверушку, та только и успела, что хрюкнуть. – Она брезгливо двумя пальцами подобрала испачканный в слюне нож, вытерла его о подошву, потом платком и убрала на место. Платок пришлось выкинуть. – Ну и вонючая, зараза!

– Надо быть очень осторожными, ручаюсь, что эта тварь ядовита. Хорошо, что она была одна.

– Думаешь, много тут таких?

– Кто его знает. Пойдем. – Он шагнул к левому проходу.

– Пойдем.

Пока ничего не происходило. Сюрпризы не спешили себя проявлять.

– Стоп! – вдруг остановилась наемница. – Кинжал нагревается!

– Какой кинжал?

– Мой кинжал. Игристый. Тот, что подарил Хорс. Он стал теплее. Слушай! Так он же в курсе! – радостно воскликнула Гроздана.

– Чего в курсе? – не понял монах.

– Ты понимаешь, я сначала думала, что мне показалось. А теперь точно знаю. Там, в первом проходе, он как будто стал холодным, и мы зашли в тупик, а теперь он потеплел. Ты когда-нибудь в «горячее-холодное» играл? – Горан непонимающе смотрел на нее. – А! Ну да! Откуда у сурового воителя детство! Есть такая игра – один что-то прячет, а второй ищет. И если тот, кто ищет, приближается к месту, где спрятан предмет, то другой, кто спрятал, говорит: «Тепло». А если тот, наоборот, удаляется, то говорит: «Холодно». Так и здесь. Мы пошли в проход, который заканчивается тупиком, и кинжальчик стал холодным. Он сказал мне: «Холодно». А теперь он теплеет! Значит, мы идем правильно! Вот! – Она была явно довольна своей догадкой.

– Посмотрим, – буркнул монах. – Когда выйдем из этого прохода.

– Вот ты… ворчун!

Из прохода они вышли.

– А так хорошо шли. – Настроение Грозданы резко ухудшилось. Перед ними был мост. Узкий, один человек пройдет. Перила отсутствовали.

– Чует мое сердце, на мостике нас ждут сюрпризы.

– Тише! – Монах предостерегающе поднял руку. Так и есть. ЦГОК! ШАРХ! ЦГОК! ШАРХ!

– Дзорги! Опять эта мерзость!

– Второй раз у меня так просто не получится ее завалить. Сил на рев крови у меня сейчас нет.

– Рев крови?

– Потом объясню, давай на мост! Другого пути, похоже, нет.

И они быстрым шагом двинулись к мосту.

Гроздана снова пошла впереди монаха, то и дело поглядывая назад. Первые десять шагов дались легко. А потом Гроздана услышала тихий, пока еще далекий и чистый звук колокольчика. Она остановилась. Огляделась вокруг. Ничего. Оглянулась – монах на месте. А из проема как раз высовывалась лысая склизкая башка уже знакомой им зверушки. Правда, эта была раза в два больше первой. «Надеюсь, на мост она не полезет». Гроздана двинулась дальше. И тут все вокруг стало стремительно меняться. Звук колокольчика сделался ближе и отчетливее, а потом стал превращаться в один высокий монотонный писк. Все вокруг заволокло черным туманом, и стало абсолютно темно. Двигаться в такой мгле было совершенно невозможно.

– Горан, – позвала она, – дай факел, не видно ничего! – Ответа не последовало. – Горан! – еще раз позвала она. Тишина. Да что же это такое, дзорги сожри их печень! «Надо двигаться! Надо двигаться!» Наемница сделала крохотный шажочек, не отрывая ноги от моста. Визг становился невыносимым. Он давил на уши, проникал настырным буравчиком в голову, заставляя напрягать все силы. Гроздана остановилась, сжав руками виски. Великие массаны! Да когда же это кончится! И вдруг прямо перед ней загорелась яркая маленькая точка. Она стала стремительно увеличиваться в размерах. Вот это уже огненный клубок размером с кулак, вот он набухает, полыхая огненными росчерками. От него отделяются и отлетают в стороны десятки маленьких огоньков. Он пульсирует, живет, меняя форму от идеального шара до капли, вытягиваясь острием то в одну, то в другую сторону.

Это был своеобразный танец, завораживающий и жуткий одновременно. Гроздана смотрела на пляшущий шар, не в силах оторвать глаз. Она чувствовала, как ее воля подчиняется неведомой силе, она сопротивлялась, но все слабее и слабее. У нее в голове умостился некто и сейчас осваивался в ее сознании, словно рачительный хозяин, который только что купил усадьбу и знакомится со своими новыми владениями. Перед ее глазами вспыхивали картины прошлого. Вот она совсем еще ребенок, бежит босой по траве, сбивая утреннюю росу. Вот она подросток. Отбивается от грязного вонючего громилы, который пытается залезть ей под юбку. Вот морщинистое лицо старого Невера, который только что свернул громиле шею, а теперь протягивает ей руку. Вот она передает совету гильдии янтарную чашу, которую добыла на Южном материке. Это ее выпускная работа. И тот же Невер, все такой же морщинистый, самолично накалывает ей на плечо бумеранг на фоне солнца. Знак их дома. Символ умелых. Символ тех, кто всегда возвращается.

Она собрала волю в кулак и вынырнула из своих видений, как изможденный пловец выныривает из глубины на поверхность. Сквозь пелену, застилающую глаза, она увидела, как шар приближается к ней, в ее сторону потянулись тоненькие светящиеся щупальца. «Ну уж нет! Дудки!» Этого она не допустит. Она собрала остатки сил и вытащила меч. Гроздана понимала, что железо не поможет, но ощущение оружия в руках придало ей уверенности. Она продолжала бороться. Некто, угнездившийся в ее голове, засуетился. Ему стало некомфортно. В ушах Грозданы звенело, перед глазами все плыло, шар колыхался из стороны в сторону, виски стиснула острая боль. Она закричала, вспоминая всех демонов, живущих и не живущих, и искренне желая тому, кто поселился в ее голове, встретиться с ними как можно скорее. Вдруг шар застыл. Гроздана почувствовала, как тот напрягся.

– А-а, не нравится, ублюдок? – наемница сделала шаг вперед.

Шар вздрогнул.

– Пойди найди себе кого другого! Урод! – Она плюнула в сторону шара и крутанула мечом, будто это могло его напугать. Она еще что-то кричала, размахивала клинком, поражая несуществующих противников. Вдруг откуда-то издалека появилось лицо старого Невера. Он внимательно посмотрел на свою ученицу, покачал головой. В его глазах промелькнуло сожаление.

– Мастер! – закричала она, но слова потонули в густом кисельном воздухе. – Мастер! – она рванулась вперед к такому близкому и родному образу. Но он отдалился, стал таять. И вот тут Гроздана по-настоящему разозлилась. Она перестала кричать, перестала хаотично размахивать оружием. Она вообще убрала верный меч в ножны. Собрала всю волю в кулак и ударила по незримому противнику, выбрасывая его из сознания. – Я здесь хозяйка! – зло шептали прокушенные губы. – Я, и только я! Может, мне и суждено подохнуть, но только я буду решать где и когда! Так! И только так!

Шар вдруг замер, немного сжался, потом стал снова стремительно раздуваться и вдруг лопнул с оглушительным хлопком. Яркая вспышка бело-зеленого цвета ослепила удивленную неожиданным поворотом дел наемницу, в нос ударил резкий запах гнили, и она почувствовала, что падает. Вот и все.

Очнулась она оттого, что кто-то гладил ее по щеке. Гроздана с трудом разлепила тяжеленные веки. Все тело ныло. Она лежала на груде камней и каких-то обломков, а над ней склонился Горан. Лицо его было исцарапано, в волосах запеклась кровь, но он был вполне живой и улыбался.

– Я рад, что ты жива, наемница.

– Я тоже рада, что ты жив, толстый, – сказала она. Свой голос она едва узнала. Он больше походил на хрип с прорывающимся писком, а не на звук человеческой речи. – Что это было?

– Не знаю, мне-то проще пришлось, я с нашими милыми слюнявыми знакомцами разбирался. Ох и упертые твари. А с чем столкнулась ты, я так и не понял. Когда мы вошли на мост, эти слюнявые ребята, которых оказалось трое, словно с цепи сорвались. Они ринулись на мост, хорошо он узкий был, и те только по одной могли подходить. Но намахался я вдоволь. А с другой стороны шарик этот подкатил. С ним уже ты разбиралась. Это тебе лучше знать. Ну и орала же ты. – Он довольно оскалился.

Гроздана только сейчас заметила, что голова ее лежит у него на коленях и он осторожно придерживает ее рукой. Она приподнялась. Вокруг них валялись какие-то обломки и груда камней.

– Где мы?

– Под мостом. Когда тот шарик лопнул, мост и рухнул. Я как раз вторую тварь приканчивал. Думал – все. Но, как оказалось, тут совсем неглубоко. Мастера здешние строители иллюзии наводить. Вон проход, из которого мы вышли. Действительно, невысоко: ярда два, не больше.

Гроздана встала. Немного кружилась голова, а так она была в порядке. Вроде бы. Горан выглядел помятым. Она увидела, что один рукав почти оторван и на плече рваная рана.

– Дай посмотрю, – сказал она. – Да, святой братец, зашивать надо.

– Брось, некогда с этим возиться.

– Если сейчас не обработать и не зашить, то к вечеру свалишься с жаром, а я тебя нести не смогу, тяжеловат ты, толстый, да и устала я, – незлобно сказал она.

– Да чем же ее обработаешь?

– Эх, что бы ты без меня делал.

Она полезла в свой мешок, выудила оттуда небольшой кожаный мешочек и деревянную бутыль.

– Что это?

– Пойло местное, они его зеленым вином называют. Крепкая, зараза, что-то типа солдатской самогонки, как раз то, что надо. А здесь игла и нити. Я без них никуда. Иди-ка сюда, святой братец, лечить тебя будем.

Она обработала рану и, как могла, зашила. Монах терпел, только пару раз зубами скрипнул.

– Надо поскорее отсюда выбираться, а то рана может загноиться.

– Я не прочь, чтобы поскорее.

Но скорее не получилось. Все-таки последняя схватка сильно их измотала. К тому же у обоих оказалось приличное количество ушибов, синяков, хорошо хоть переломов не было. Но отдохнуть следовало.

Они осмотрелись и выяснили, что находятся в круглом зале в полстадии в поперечнике и четырьмя выходами. Отдыхать расположились здесь же. Немного поели, поспали по очереди.

– Будем считать, что отдохнули. – Гроздана поморщилась, вставая. Полноценного отдыха здесь получиться и не могло.

– Давай осмотримся – и вперед. Выползем на поверхность – отдохнем.

– Пойдем, глянем на выходы.

Один они отвергли сразу, потому что он был завален почти сразу, как войдешь. Из второго тянуло такой гнилью, что они полезли бы туда в последнюю очередь. Осталось выбрать из двух, которые совершенно не отличались друг от друга. Пошли наобум. Через некоторое время игристый кинжал Грозданы заметно похолодел.

– Не туда, – она остановилась, – кинжал похолодел, надо возвращаться.

Вернулись. В зале, слава Создателю, ничего не изменилось и не появилось никаких чудовищ. Они направились в другой проход. На этот раз, судя по теплеющему кинжалу, они шли куда надо.

– Стоп! – Наемница вдруг резко остановилась, словно на стену налетела. – А если кинжал ведет нас не к выходу? Его ведь ларги делали. А если он ведет нас к какому-то особому месту, нужному для этого ритуала?

– Вряд ли. Игристые клинки служат хозяину, а не тем, кто его сделал.

– Ладно, а что карта говорит?

Горан достал кусок кожи, на который была нанесена карта.

– Мосток обозначен. За ним должен начинаться коридор, который проходит все палаты насквозь и выводит к обратным створкам. Но мы-то пошли по другому. Вход там был какой-то, но до него нам не добраться, высоко. Мост шел, сильно забирая вверх.

– А если я на плечи тебе стану?

– Все равно высоко, я смотрел, там ярдов шесть, не меньше.

– Значит, будем надеяться на кинжал. Смотри, коридор заканчивается.

Они вышли в круглую комнату. Прямо посередине нее торчал куб, поставленный на один из углов. Материал, из которого он был сделан, больше всего напоминал вулканическое стекло. Вдоль стен стояло четыре массивных кресла, вырезанных из цельного камня. Над каждым виднелась корона. Видимых выходов из круглой комнаты не было.

– И что это значит? – вслух осведомилась Гроздана. – Что ж нам, горемычным, назад возвращаться?

– Постой. – Монах подошел к кубу.

– Слушай, толстый, не нравится мне эта штука, ох не нравится. Неправильно это.

Монах остановился.

– Ты права. Странная вещь. Есть в ней что-то такое… даже сам не знаю. Пойдем-ка обратно.

Они нырнули обратно в проход. Видать, кинжальчик ошибся. Но выйти не смогли. Что-то невидимое перегородило выход. Первой на невидимую стену налетела Гроздана. Шагнула в проем, уперлась во что-то, неразличимое глазу и отлетела назад.

– У-у-у! – заревела она. – Ловушка! Это ловушка! Нас заперли! Демоны! – Она добавила пару фраз, совсем не красящих юную девушку. Но Гроздану это беспокоило меньше всего.

Монах молча вышел вперед. Для глаза ничего не изменилось. Вот проход. Видно, как он уходит вдаль, плавно поворачивая влево. Шаг вперед и… назад. Что-то мягкое толкнуло в грудь, заставив отступить на несколько шагов. Проход закрыт.

– Как будем выбираться?

– Что твой кинжал?

– Теплый.

– Значит, выход где-то здесь. Будем искать.

Следующие полчаса они обшарили всю комнату, выстукивая стены и внимательно рассматривая каждый пятачок поверхности. Ничего.

– Может, выход за одним из кресел? – вслух размышляла Гроздана.

– Может. Но если это так, то его открывает какой-то механизм. А где то, что запускает механизм, мы пока не знаем.

– Может, магия?

– Тогда нам придется провести остаток жизни здесь.

– Не согласна. Сомнительное удовольствие – провести остаток дней в компании с мрачным монахом.

– Угу, – согласился тот самый мрачный монах. Но думал он о чем-то другом. – Зачем здесь этот куб?

– Думаешь, разгадка в нем?

Горан в ответ пожал плечами. Они подошли к кубу почти вплотную, внимательно рассматривая его. На первый взгляд поверхность казалась идеально гладкой и чистой. Никаких надписей, неровностей, знаков и тому подобного. На второй взгляд тоже.

– Может, его надо сдвинуть с места, или потереть одну из граней, или еще что-нибудь?

– В наших архивах есть старые записи, еще времен Войн Цветов.

– А я думала, все ваши книги утеряны.

Монах внимательно посмотрел на наемницу. Уж больно много она знает о делах храмовников. Ладно, не сейчас, с этим потом разберемся.

– Не все. Так вот. Там говорится о черных камнях. Их называли камнями пространства и времени. Они были творениями древних магов и помогали тем перемещаться. Но как они действуют – я не знаю. Там только говорится, что камень оживает от руки.

– И ты думаешь, что этот черный куб из вулканического стекла – один из них?

– Я не сказал этого. Но похож.

– Тогда давай пробовать. – Гроздана протянула руку к камню, но монах поспешно перехватил ее.

– Не торопись. Если это действительно камень времени и пространства, то мы можем запросто оказаться на другом материке или вообще в другой эпохе.

– Ты мне руку сломаешь, – зашипела она.

– Прости. – Он отпустил ее. – Давай на всякий случай привяжем веревку к поясам.

Гроздана подумала и согласно кивнула. Связавшись, они подошли к кубу вплотную, став напротив одного из углов. От него отходило три грани. Горан аккуратно положил на верхнюю грань свою ладонь. Вначале ничего не происходило. Но потом грань, на которой лежала ладонь монаха, стала светлеть, и на ней начал проявляться знак в виде трех переплетенных колец. Монах постоял немного и убрал руку. Знак медленно потух.

– И что это значит? Версии есть? В ваших архивах по этому поводу что-нибудь сказано?

Горан отрицательно помотал головой и перешел к следующей грани. Там история повторилась. Ладонь. Ожидание. Знак. На этот раз два треугольника, один более вытянутый, а в центре его острием к основанию другой, жирнее и короче. Горан убрал руку, и через какое-то время знак тоже потух. Они подошли к третьей верхней грани куба. Там произошло то же самое, только теперь высветился круг, поверх которого лежала четырехлучевая звезда.

– Ну и что это нам дает? По-моему, мы нисколько не продвинулись. Ты зачем отвязываешь веревку?

– Я сейчас буду класть ладони на грани по очереди, а ты наблюдай за комнатой. Что-то должно происходить.

– Хорошо. – Гроздана решила положиться на монаха.

Они провозились часа полтора. Первое, что заметила Гроздана, – это вспыхивающие знаки над тронами. Как только на грани куба загорался знак, сразу такой же вспыхивал на спинке одного из тронов. И так же исчезал, когда монах убирал руку. Все оставшееся время они потратили на то, чтобы заставить знаки не тухнуть. В конце концов у них получилось. Оказывается, всего-то нужно было, пока горит знак, тронуть корону, висящую над троном, и знак застывал.

– Есть! У нас получилось! – вскрикнула Гроздана, радостно пялясь на горящую звезду в круге, которая не думала исчезать со спинки трона. Как и с грани куба.

– Получилось, – подтвердил Горан, – а дальше что?

Ответить никто из них не успел. Потому что оба знака вдруг начали мерцать, а потом трон стал исчезать. Он таял, как утренний туман. А на его месте проявился проход. Они стояли, не решаясь ничего предпринять. Куда ведет проход, еще неизвестно, и неизвестно, смогут ли они оттуда возвратиться. Проход не спешил исчезать. Он только стал немного подсвечиваться, будто приглашая их войти. А может быть, им это показалось.

– Рискнем?

– Давай сначала заглянем.

Они заглянули, но ничего особенного не увидели. За проходом, который тянулся шагов на десять, находился просторный зал с колоннами, очень похожий на тот, в который они попали в самом начале.

– Я думаю, стоит посмотреть, что скрывается за другими знаками, – почему-то шепотом сказал монах.

– А если этот больше не откроется?

– Откроется, – уверенно сказал он.

На том и порешили. Открытый проход через некоторое время закрылся, и в комнате все стало так, как было. Они по очереди активировали следующие два. За первым, с пересеченными кругами, был длинный коридор, тонувший в полумраке, а вот за треугольниками плескалось море. Самое настоящее море. Туда-то им точно не надо.

– Куда пойдем, толстый? – весело спросила наемница, когда проход к морю закрылся. – Я бы, конечно, поплескалась в водичке, да только не время сейчас. Остаются зал и коридор.

– Я бы пошел в зал. Не спрашивай почему. Просто мне больше нравится зал, чем коридор.

– Я ничего не имею против. Зал так зал.

Монах уже привычно подошел к кубу, Гроздана к трону. Горан положил ладонь на грань куба. Но… ничего не произошло. Знаки не появились.

– А! Демоны! Я так и знала! Ну почему всегда все усложняется! – И тут куб исчез. Нет, он не растворился и не растаял, просто ушел в пол. Был – и нет. Все. А вслед за этим две противоположные стены начали двигаться навстречу друг другу. А вместе с этим стал таять четвертый трон. Без знака.

– Похоже, кто-то решил, что если мы сами не можем выбрать, куда идти, то он сделает это за нас.

– Знаешь, это не самое плохое развитие событий, – бросила наемница, заглядывая в открывшийся проход. – По крайне мере, оттуда есть выходы. Идем! – И она решительно сделала шаг. Монах отправился следом.

Зал как зал, длинный, прямоугольный. Вдоль стен большие кованые сундуки. И скелеты. Несколько штук. В самых разных позах.

– Только их нам и не хватало. – Это были первые скелеты, которые они увидели в палатах.

– Это, наверное, те, кому не удалось выбраться, – рассеянно произнес монах, наблюдая за тем, как проход, через который они покинули комнату с кубом, затягивается черным туманом, и вот на его месте уже просто стена. Он тщательно ощупал ее. – Да. Скорее всего, назад в комнату с кубом не попадешь. И раздумывать особо долго не дают. Открыл – шагай. Не хочешь, мы тебе поможем.

– А что у нас в сундучках? – Гроздана откинула массивную крышку и ахнула: – Великие массаны, Отец-Вседержитель! Да на это можно полмира купить!

Она принялась откидывать крышки. Монах заглянул в сундуки. Камни. Драгоценные камни. Рубины, сапфиры, алмазы, изумруды. Их было столько, что сознание отказывалось воспринимать. Гроздана захватила горстью изумруды, подкинула на ладони и с полным безразличием на лице бросила обратно в сундук.

– Тебе не кажется, что все это как-то… ну не так, слишком наигранно, что ли, – сундуки с сокровищами, скелеты.

– Пожалуй, ты права. – Он присел над одним из скелетов. – Ну-ка, дева, подойди сюда.

Гроздана подошла.

– Потрогай. – Он указал на скелет.

Гроздана скривилась, но возражать не стала. Наклонилась, дотронулась.

– Так это же не кость! – воскликнула она.

– Вот и я о том же. Игрушка. Искусно сработанная, но игрушка. Пойдем отсюда!

Они опять почти успели. Почти. Им не хватило самую малость. Едва они вышли в соседний зал, как на пути у них возникли трое в одинаковых кроваво-бордовых длинных балахонах с накинутыми на головы капюшонами. Руки их были скрещены на груди, кисти терялись в широченных рукавах. Лиц их видно не было.

– Я так и знала, – процедила Гроздана сквозь зубы, вынимая метательный нож. – Экие ребята, очень на тебя похожи, толстый.

Горан не ответил, он что-то быстро зашептал и поудобнее перехватил секиру.

– Сдается мне, миром мы с этими ребятками не разойдемся, – прошипела Гроздана.

Трое резко рванулись к ним, и наемница метнула нож. Тот ушел точно под капюшон одного из бордовых. Он словно споткнулся, откинулся назад, раздался звук осыпающегося песка, и балахон упал на пол. Пустой. Двое других просто исчезли.

– Что за… – Гроздана вертела головой, отыскивая исчезнувших противников. Они появились неожиданно. Теперь их было уже пятеро. Они встали клином, острием к Гроздане. Те, что находились сзади, резко раскинули руки в стороны, по залу пошел гулять сквозняк. А первый, стоявший на острие, поднял голову. Гроздану словно молотом ударило. Из-под капюшона на нее невыносимо ослепительным белым светом сверкнула пара раскосых глаз. Больше ничего. Ни рта, ни носа, вообще лица нет. Только глаза. Они жгли, давили, слепили. Гроздана упала на колени, сил сопротивляться не было. Такой боли она не испытывала никогда. Эта боль была везде. Она раздирала кожу на лице, дробила кости и рвала мышцы. Наемница закричала. И тут сбоку на нее налетел ураган в серой рясе, смял, стоптал и отбросил прочь. Бордовые монахи разочарованно пискнули, недовольные тем, что у них забрали жертву. Горан подоспел вовремя. Стараясь не смотреть в ослепляющие глаза, он широко размахнулся и запустил в клин свою секиру. Та, недовольная таким с собой обращением (чай, благородное оружие, и летать ей вовсе не пристало), дико засвистела, стараясь как можно быстрее добраться до виновников. Гроздана, корчась на полу, сквозь пелену слез, заливавших глаза, видела, как та вращается, с каждым витком приближаясь к бордовым. Полулунное лезвие сверкнуло, попав в луч света, и секира врубилась в пятерку бордовых. Видимого вреда она им не нанесла, но страшный клин распался. Первый из них мотнул головой и отлетел назад, сбивая второго и третьего. Последние двое устояли на ногах, но отшатнулись в сторону. Боль, разрывавшая Гроздану на части, немного отпустила, девушка до крови закусила губу и метнула ножи, три подряд, один за другим. Безрезультатно. Горан уже несся на бордовых, размахивая своей страшной цепью с шаром. При этом с его губ срывались какие-то совершенно непонятные Гроздане фразы. Он налетел на рассыпавшийся клин, крутанул шаром, отбрасывая от себя двоих поднимающихся бордовых, запустил его вперед, заставляя отступить еще двоих, и схватил за грудки того, что стоял на острие клина. Одним мощным рывком он поднял его и, почти прижав свое лицо к темному провалу капюшона, вцепился в него взглядом. При этом он продолжал нести свою тарабарщину.

Все вокруг замерло. Замерли четверо бордовых, замерла Гроздана, в чудовищном напряжении замерли двое противников в рясах: серой и бордовой. Даже крупинки пыли, весело крутившиеся в лучах света, проникавших в зал сквозь световые окна, замерли в ожидании. И только непонятные гортанные фразы отделялись от монаха и впивались в бордового.

И тут все кончилось. Голос Горана достиг предела, взвился к потолку и ужасным молотом обрушился на противника. Бордовый несколько раз дернулся, пытаясь вырваться из цепких рук монаха. Потом раздался полувздох-полустон, и бордовая ряса обвисла пустым мешком в руках храмовника. Остальные моментально исчезли. Гроздана попыталась встать. С трудом, но ей это удалось. Она подошла к монаху, который так и стоял столбом, сжимая в руках кусок ткани, только что служивший рясой. Ничего не говоря, на это просто не было сил, она подошла к напарнику и похлопала его по плечу. Тот вздрогнул, сразу как-то обмяк и медленно опустился на пол. Гроздана хотела его подбодрить, наклонилась, и слова застряли у нее на языке. Она едва сдержала крик. Лицо монаха покрывали ожоги, из глаз и ушей, заливая лицо и шею, текла кровь.

– Горан, Горан, ты меня слышишь? – Она встряхнула его. – Ты меня слышишь, монах? Ответь мне! Скажи хоть что-нибудь! Не пугай меня! Не надо!

– Я… я слышу тебя, наемница, – прохрипел он, – слышу. Только вот… не вижу ничего… – И огромное тело монаха тяжелым кулем повалилось на пол.

Следующие полчаса дались Гроздане очень тяжело. У нее все ныло от боли, глаза продолжали слезиться, и невероятно хотелось спать. Но она гнала сон прочь. Ей удалось влить несколько капель воды в рот Горана. Подумав, она пожертвовала частью драгоценной воды и обмыла его лицо. Ожоги были не так страшны, как показалось сразу, но глаза продолжали оставаться закрытыми, веки были неестественно малинового цвета и очень сильно набухли. Она не знала, сможет ли он когда-нибудь открыть их. Монах спал. Гроздана знала это точно. Дыхание его постепенно успокоилось, он перестал хрипеть, и беспамятный провал сменился сном. Гроздана позволила себе сделать пару глотков из фляги. Ей спать никак нельзя. Сейчас монах беспомощней ребенка. А значит, надежда только на нее.

Наемница очнулась, резко сев. Миллион иголок тут же пронзил ее тело, и она застонала, но упасть себе не позволила. Она заснула! Демоны! Заснула! Быстро огляделась. Вроде бы все спокойно. Они все в том же зале, и здесь ничего не изменилось. Чувствовала она себя немного лучше. Глаза больше не слезились, и резь исчезла. Она осмотрела монаха. Тот спал. Припухлость век немного спала, и цвет их стал более естественным. Гроздана поднялась на ноги. Прошла по залу, пытаясь найти свои ножи. Не нашла. Услышала, что завозился Горан, и вернулась к нему. Тот проснулся и сейчас сидел, шаря вокруг себя руками.

– Горан, – тихо позвала наемница.

– Гроздана? – Он повернулся на голос. – С тобой все в порядке?

– Да. А как ты?

– Где моя секира?

– Вот. – Она подала ему оружие, и он жадно схватил его, прижав к груди.

– Я ничего не вижу, – устало сказал он.

– Ты молодец, – зачем-то сказала она и увидела, как монах попытался улыбнуться.

– Я знаю!

Гроздане захотелось сказать что-нибудь нежное и ласковое, но нужных слов она не нашла. Не специалист она по ласковым словам.

– Ты сможешь идти?

– Если ты пойдешь впереди.

– Конечно!

Они поднялись. Горана качнуло.

– Что-то я устал.

– Ты точно сможешь идти?

Монах кивнул.

– У меня много планов на будущее. – Он снова попробовал улыбнуться. Ожог на щеке, который уже стал прихватываться корочкой, лопнул, и там проступила сукровица. – Здорово меня отделали, – печально сказал он. – Пойдем, наемница.

И они пошли – Гроздана впереди, Горан вплотную за ней. Он ориентировался на шум ее дыхания, во всяком случае, так он сказал. Передвигались они довольно медленно, но все-таки передвигались. После зала, в котором они столкнулись с бордовыми монахами, они прошли еще несколько комнат, а потом попали в широкий коридор, который тянулся далеко вперед. Ловушек пока не было. От коридора то и дело отходили ответвления, но они решили никуда не сворачивать. Им почему-то казалось, что они попали в тот самый тоннель, который пронизывал палаты насквозь. Возможно, эта мысль просто облегчала им путь. Возможно. Да и кинжал – игристый клинок был теплым, а ему Гроздана верила, она и сама не знала почему, но была уверена в том, что он не врет. Тот случай в комнате с кубом единодушно было решено считать личной ошибкой. Сами виноваты. Может, это и были самые безопасные выходы из проклятых палат. А не захотели – возьмите, пожалуйста. Вот вам приключения по полной.

Гроздана остановилась, резко повернувшись вправо. В одном из боковых проходов стояла маленькая девочка и молча смотрела на нее. Коротенькое платьице с нелепыми цветочками по подолу, спутанные, давно не мытые волосы, перепачканная и оттого по-особому милая мордашка. И глаза, большущие карие глаза с пушистыми ресницами. Наивно-просящие, они вызывали только одно желание: прижать ребенка к себе, согреть, пожалеть, приласкать. В общем, сделать все, чтобы из этих глаз навсегда ушли тоска и печаль. Наемница неспешно вытащила меч. Девочка улыбнулась, наблюдая за ней.

– Ты правда думаешь, что это понадобится? – Улыбка девочки была настолько милой, что хотелось отбросить в сторону эту глупую железку и потискать очаровательного ребенка. Но Гроздана понимала, что здесь, в этом дурацком подземелье, ее может ждать только опасность. – Отдай мне своего мужчину, – так же мило улыбаясь, попросила девочка и сделала маленький шажочек в сторону наемницы. Гроздана молчала, пытаясь предположить, какой еще сюрприз приготовил ей этот чертов лабиринт. Она внутренне собралась, приготовившись к атаке. Бросила взгляд на Горана. Монах стоял словно статуя, вообще не шевелясь.

– Зачем он тебе? Отдай.

От милого такого тихого голоска по спине поползли мурашки. Было в нем что-то донельзя неправильное. Нечеловеческое.

– А тебе зачем? – Звук собственного голоса слегка взбодрил наемницу.

Она вдруг вспомнила свое единственное путешествие на Темный материк. Они искали молочный камень – редкий минерал, очень полезный в искусстве, который только и можно было раздобыть на забытом всеми богами материке. Их отряд углубился в джунгли, и вечером к костру вышли дети. Двое: мальчик и девочка. Грязные, голодные, трясущиеся от страха. Они тогда пожалели их. Накормили. А ночью милые детишки передавили половину отряда. И только случайность спасла остальных. А детишки оказались не детишками вовсе, а какой-то особо древней омерзительной формой нечисти, способной принимать любые формы. Гроздана до сих пор вздрагивала, вспоминая истинную сущность тварей, не имеющих ничего общего с родом человеческим. Вот и здесь – маленькая девочка. Чью сущность ты скрываешь, милое дитя?

– Здесь так скучно, – милое дитя повело плечами, – и холодно. – Маленькие ручки обхватили плечи. – Отдай мне его, а я тебя выведу отсюда. Там впереди смерть. И только смерть. Отдай мне его. Он такой большой, такой сильный. – Девчушка посмотрела на монаха взглядом изголодавшейся самки, но никак не ребенка.

– А тебе не рано, детка? – хмыкнула наемница, краем глаза заметив шевеление слева сзади.

– Отдай мне его, женщина-воин. Зачем он тебе? Он ослеп и ничего не видит, а ты выйдешь к свету. Я помогу тебе. – Еще один маленький шажок.

Гроздана напряглась. Все ее внимание было сосредоточено на тени сбоку. Вот та сжалась в комок, словно пружина, замерла и вдруг распрямилась, прыгнув ей на спину. Наемница резко развернулась, одновременно делая шаг в сторону, и полоснула мечом поперек летящей тени. Раздался жалобный, почти человеческий вскрик, и тень рухнула на пол. Гроздана замерла, ожидая повторной атаки. Но ее не было. А на полу тень превращалась в живое существо. Точнее, в умирающее существо. Оно было похоже на большую кошку, только вот морда была уж больно человеческая. Тварь издыхала.

– Ты быстрая. – Девочку совсем не расстроила смерть тени-кошки с человеческим лицом. – А с ними справишься?

За спиной девочки стали сгущаться тени. Две, нет, три. Гроздана бросила взгляд на монаха. Тот продолжал стоять придорожным столбом, никак не реагируя на происходящее. У Грозданы оставался еще один метательный нож, и она рискнула. Нож прошелестел, разрезая воздух, и достиг цели. Хрип, бульканье, стон, и на месте девочки судорожно бьется мерзкая тварь. Тело осталось человеческим, только уже не детским, а старушечьим, а вместо ног дергалось с десяток щупалец. Маленькие кривые руки с загнутыми когтями вцепились в рукоять ножа, пытаясь вырвать его. Гроздана одним прыжком оказалась рядом и ударила. Она вложила в этот удар всю злость, которая у нее была, всю силу, что у нее осталась, все свое желание выбраться из этого мерзкого подземелья. Меч прошел по косой дуге, отделив голову и руку твари от тела. Гроздана крутнулась на месте в поисках новых противников. Сейчас она готова была разорвать любого, кого увидит. Тени, которые начали сгущаться за спиной твари, замерли на мгновение, по-щенячьи заскулили и стали улепетывать. Видимо, смерть хозяйки их расстроила. Гроздана, не помня себя, кинулась следом. Догнать у нее получилось только одну. Остальные смылись.

– А-а, твари! Только суньтесь обратно! – прокричала она вдогонку. Девушка скорее почувствовала, чем услышала, шорох сзади. Резко развернувшись, она увидела еще одну такую тварь с щупальцами вместо ног. Та приближалась довольно проворно.

– Ты умрешь! – Старушечье лицо пылало гневом. Ах как далеко это шипение было от нежного голоска девочки.

– А шиш тебе! Иди сюда, стерва старая! – Гроздану переполняла злость, но она не теряла контроля над собой, приготовившись к бою.

Эта схватка далась ей тяжело. Тварь оказалась проворной. Первая, по всему видать, не ожидала атаки, а эта атаковала сама. Гроздана крутилась волчком, уворачиваясь от щупалец, и била, била, била сама. Тварь уже потеряла пару своих нижних конечностей, уже висела плетью перебитая рука, но она и не собиралась сдаваться. Она бросалась на наемницу, не думая о защите. В ее глазах горела только жажда мести. Гроздане тоже досталось. Одно из щупалец задело ее, легко вспоров куртку и впившись в бок. Гроздана закричала от боли. Ее ожгло, будто ей сунули под ребра горящий факел. Наемница стиснула зубы, загнав боль подальше. Не сейчас! Потом! Все потом! Сейчас надо разобраться с этой тварью! Взмах! Удар! Поворот! Отскочить! Пригнуться! Закрыться! Ударить! Еще! Пот в глаза! Терпеть! Удар! Еще! Еще! Все!

Гроздана устало привалилась к стене. Изрубленная тварь еще шевелилась, но это была уже агония. Вот так и бывает. Если успел быстро оттяпать голову, то даже и не вспотел. А если нет, то – примите, пожалуйста, по полной программе.

Наемница осмотрела себя. На боку широченная красная полоса, по которой уже начали вспухать волдыри, как после ожога. Еще ногу зацепило. «Следующий раз в такую дыру без кольчуги не полезу».

Прихрамывая, она подошла к монаху. Ничего не изменилось. Тот так же стоял, словно окаменел. «И что мне теперь с тобой делать?» Гроздана устало опустилась прямо на пол. Стянула со спины мешок. «А я-то думаю, что мне мешает постоянно?» В запале она даже не успела сбросить его. Полезла в небольшой кармашек на поясе, достала оттуда маленькую серебряную коробочку. Открыла. Захватила пальцем немного бледно-желтой мази и стала аккуратно смазывать раны. Эту коробочку она всегда носила с собой. Рецепт она составила сама. Мазь помогала заживлять раны, приостанавливала действие ядов и вообще часто выручала ее. Тщательно смазав порезы и волдыри, убрала коробочку. Посмотрела на монаха. Никаких изменений. Она уже начала беспокоиться. Гроздана слышала про василисков, которые могли вводить в ступор на несколько часов, но эти старухи-девочки с щупальцами на василисков никак не походили. Что ж, подождем. Горан жив, тут сомнений быть не может. Как помочь ему – наемница не знала, поэтому оставалось только ждать. Немного перекусила. Пища в глотку не лезла, но Гроздана заставила себя проглотить несколько кусков. Монах оставался недвижим. Наемница призадумалась. Оставаться на месте не хотелось. Силы не беспредельны, и она уже чувствовала усталость. Чем дольше они торчат в этих палатах, тем сложнее будет выбираться. Кто знает, что еще им приготовило подземелье.

Была еще одна проблема. Воды осталось совсем немного. Они хоть и растягивали ее, как могли, но все же. Так что надо двигаться. Но как? О том, чтобы бросить монаха и выбираться самой, Гроздана даже не думала; значит, придется тащить. Она встала, закинула за спину мешок, подтянула ремни. Подошла к монаху, взяла его за края рясы, потянула на себя. Монах стал подаваться в ее сторону, причем спина его совсем не сгибалась, будто ему вдоль позвоночника кол забили.

– Ну что, дружок, покатаемся? – Она стала к нему спиной, приноровилась и, захватив рясу монаха руками, повалила его себе на спину. Колени дрогнули, девушка чуть не упала от навалившейся тяжести. Могуч ты, монах-воитель, могуч. – Ох и тяжеленный ты, братец, – выдохнула она. В этот момент Гроздана сильно сомневалась, что ей удастся идти с таким грузом на плечах. Она и стоит-то с трудом. Но все же она пошла вперед. В домах лиги хорошо учили, на совесть. В том числе решать сложные, невыполнимые задачи. Идти там, где нет выхода. И выходить. И возвращаться.

Она двигалась маленькими шажками, постоянно боясь упасть. Падать нельзя. Если упадет, то монаха она уже не поднимет. А так они все же двигаются. Ноги Горана волочились по полу, но взвалить его на спину полностью она бы не смогла. Уж больно здоровый. Не экспериментируя, Гроздана продвигалась вперед по основному коридору. Ей было тяжело, но она терпела. Представляете, каково черепахам? Таскают на себе свой дом-панцирь постоянно. Или он легкий и ничего не весит? Наемница остановилась. Нужно передохнуть. Подползла к стене и осторожно, чтобы не уронить монаха, прислонила того к стене. Тот вдруг стал заваливаться набок.

– Э-э-э! Стоять! – захрипела она и вцепилась в него изо всех сил. Удержала. – Ты мне не шути так больше, святой братец, – устало проговорила она и села на пол, вытянув ноги и опершись на стену. – Фух, и устала я с тобой, толстый, тяжеленный ты, дружок, а нам еще топать и топать.

Немного отдохнув, она двинулась дальше. На этот раз было тяжелее, сказывалась усталость. Она решила идти, пока хватит сил, а потом подольше отдохнуть, а может, и поспать. Интересно, сколько времени прошло с тех пор, как они спустились в палаты? Стоп! За это время ни разу не стемнело!

Гроздана остановилась. «Точно! Но этого не может быть. По ее прикидкам, прошло больше суток, а может, даже двух. Это точно! Тогда почему свет, который падал через световые шахты, никуда не исчезал? Ведь если наверху наступала ночь, то и здесь должно было становиться темно. Или они проспали всю ночь в том темном зале около рухнувшего моста?»

– И часто ты разговариваешь сама с собой?

Гроздана замерла. Если сейчас на нее нападут, то ей конец. Даже если просто бросить монаха, она не сможет дать отпор. Руки устали, да и пока она будет избавляться от своей ноши, ей успеют доставить немало неприятностей. Сзади раздался довольный смешок.

– Боишься меня, дева? Хе-хе! Правильно! Здесь нужно бояться! Такое уж место.

– Может, покажешься?

– А что это у тебя на спине, а, дева? – игнорируя реплику, продолжил голос. – Ты собираешься выйти к свету, таща это на своем горбу? – Снова смешок.

Гроздана чуть развернулась, пытаясь рассмотреть, кто там сзади. И никого не увидела. Только услышала очередной смешок.

– Ты не сможешь увидеть меня, он бы смог, а ты нет.

– Кто ты?

– Я тот, кто может помочь тебе.

– Понесешь монаха? Я с удовольствием поделилась бы с кем-нибудь ношей.

– Так брось его.

– А хрен тебе! – вдруг зло сказала она и двинулась дальше по коридору. Но голос не отстал.

– Ты не особо вежлива. Хотя чего можно ожидать от наемницы, даже если она из лиги.

Гроздана споткнулась. Откуда он знает, что она наемница? Что-то она не припомнит, чтобы кричала об этом.

– Так тебе не нужна помощь?

– Зачем, мне и так неплохо. А мама всегда говорила – не верь, дочка, незнакомцам. – Она продолжала свое движение вперед.

– Мне не надо верить, да и никакой мамы у тебя не было. Откуда у сироты мать? Я предлагаю заключить сделку.

– Сделку? Забавно. Ты купец? – Наемница держалась из последних сил. К физической усталости добавилось еще ощущение, будто что-то давит на тебя со всех сторон. Давит, заставляет спину сгибаться, а ноги подкашиваться.

– Сделка очень простая. – Голос, казалось, даже не заметил ответа Грозданы. – Я помогаю тебе выбраться отсюда, а ты помогаешь мне.

– Чем? Чем я, ничтожная, могу помочь?

– Я тоже хочу убраться отсюда.

– Так в чем же дело? – еле выдавила Гроздана, останавливаясь. Она вдруг поняла, что больше не в силах сделать ни одного шага. Логично было послать невидимого собеседника подальше и молчать, экономя силы. Но она чувствовала, что именно разговор помогает ей держаться. Выталкивая тяжелые слова из пересохшей глотки, она будто получала глоток свежего воздуха.

– Я не могу. – В нотках голоса скользнула усталость.

– Ты ведь только что предлагал вытащить отсюда меня.

– Я могу помочь выбраться тебе, но сам выйти не могу.

И тут Гроздана упала. Ее левая нога неожиданно подломилась, и она рухнула на пол. Тяжелое тело монаха не позволило ей устоять на ногах. Все! Приехали! Скрипя зубами, она столкнула с себя монаха и перевернулась на спину.

– Ты упала. – Проклятый голос никуда не делся.

– Я заметила. Слушай, отстань, а? Я очень устала, не до разговоров сейчас.

– А если я рассержусь и начну метать молнии?

– Хотел бы меня убить, уже бы приступил.

– Это верно. Я наблюдал за вами. Вы способны мне помочь. Но так как твой друг сейчас не может говорить, то я заключу сделку с тобой.

– Не хочу я никаких сделок.

– Отсюда до обратных створок не так и далеко. Тебе понадобится совсем немного времени, чтобы добраться до них. Но выйти ты не сможешь.

Гроздана потихоньку поднялась и села. Отец-Вседержитель, как же она устала.

– Я выйду.

– Нет. Я покажу тебе.

Гроздана не успела ответить. Вокруг вдруг стало темно, и она, словно на живой картине, увидела, как коридор делает крутую петлю и выходит в просторный зал. Здесь было очень красиво, а в конце находились створки выходных дверей. Высокие, двух Горанов нужно поставить на плечи друг другу, чтобы достать до верха. А возле створок те самые склизкие лысоголовые твари. Их было штук двадцать, если не больше. Они стояли, мерно раскачиваясь из стороны в сторону, и ждали. А рядом с ними другие, еще мерзостнее и противнее. Видение угасло.

– Будь ты и твой дружок в порядке, вы бы, пожалуй, убили бы штук пять. Может, больше. Но не всех. А сейчас ты одна, измотана и держишься из последних сил. Никто даже не узнает, как ты умрешь.

– Почему я должна тебе верить?

Голос не ответил. Он снова показал. Гроздана видела саму себя. И Горана. Каждый их шаг, весь их путь по палатам.

– Откуда…

– Я же сказал, что наблюдал за вами. Вы мне сразу понравились. Такие, как он, еще ни разу не входили сюда. Да и ты не так проста, как может показаться.

– Кто ты? – еще раз спросила она.

– Когда-то у меня было имя, но оно так давно не звучало, что я уже забыл его. Я душа этих подземелий. Я их жизнь. Уйду я, и здесь станет так же безопасно, как в любом сельском подвале. Когда-то это был мой дом. Не только мой, конечно. Мы совершили ошибку. А за ошибки нужно платить. Мой дом стал моей тюрьмой, а заодно и погибелью для всех, кто сюда входит. Все эти жуткие существа… Я был в числе тех, кто решился сотворить их. Мы так хотели победить. Любой ценой. Любой. И победили. И проиграли. За все нужно платить.

– Так всеми этими милыми созданиями ты командуешь?

– Не совсем. Какими-то да, какими-то нет. На нижних уровнях живут вовсе не подвластные мне твари. Вам повезло, что вы не попали туда. У тебя очень интересный кинжал. Я помню того, кто его создал. Это было почти десять тысяч лет назад.

Гроздана присвистнула.

– Не знала? Рад, что смог тебя удивить. Ну так как? Сделка?

– А ларги?

– Взявшие кровь? А что они? Они будут только рады избавиться от меня. Думаю, им и самим надоела роль тюремщиков.

– Что ты хочешь? – спросила наемница. Похоже, выбора у нее не было. Стоило рискнуть.

Она услышала вздох облегчения.

– Я принадлежу к тем, кого вы называете первыми. Точнее, когда-то принадлежал. Все ушли. И только я остался. Я обречен скитаться здесь, в подвалах великого города. Я тоже хочу уйти. Ты можешь дать мне свободу. Для этого нужно всего лишь добраться до одного из мест силы и провести обряд. Он очень простой. Я научу тебя. Ты пообещаешь, что в течение одного года ты посетишь такое место и проведешь ритуал. После того как я услышу обещание, я выпущу тебя и твоего друга.

– Он выживет?

– Да, и даже зрение к нему вернется, хоть и не сразу. Взявшие кровь помогут. Они умеют. Я жду твоего слова.

– Я согласна.

– А-а-ах! – Она услышала протяжный вздох облегчения и почти сразу выгнулась от боли, которая пронзила грудь. Гроздана упала, ее тело выгибалось, пытаясь освободиться от захватившей ее боли. Она даже кричать не могла, только хрипела, хватая ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег. Боль ушла так же внезапно, как и пришла.

– Что… что это было?

– Мы заключили сделку. – Голос был доволен.

– Что ты сделал со мной, скотина бестелесная?

– Какая ты грубая все-таки. Я просто поставил печать, которая закрепляет сделку.

– Какую еще, к дзоргам, печать?

– Если в течение года ты не выполнишь условия, то печать убьет тебя. Вот и все.

– Сволочь!

– Должен же я быть уверенным, что ты не нарушишь уговора. Люди весьма вероломны. Когда-то я был столь наивен, что поверил на слово. И что? Меня просто обманули. Ведь там я не могу до вас добраться.

– Ты не сказал, где я могу найти ваше капище.

– У нас нет капищ. Я говорил о месте силы. Оно на Харраоне, вы называете это место Темным материком.

– Сволочь! Чтоб тебя дзорги сожрали!

– Грубо, грубо. Ты справишься. Ведь ты из дома умелых. Из тех, кто всегда возвращается. Ты справишься. Сейчас тебе станет легче. Дальше двигайся по этому проходу. Никуда не сворачивай и выйдешь к створкам. Никто тебе не помешает. Правда, твоего дружка придется тащить. Он очнется дня через два. Ты ведь не будешь столько здесь ждать?

Гроздана уже полностью пришла в себя и увидела валявшийся перед ней свиток.

– Это еще что за…

– Грубо, грубо. Хотя знаешь, в этом есть некая прелесть. Это карта. Тебе ведь нужна карта, чтобы найти нужное место? Харраон весьма велик. Кстати, мне кажется, ты хочешь что-то спросить, так спрашивай.

– Да, – сказала она, – у меня есть вопросы. Два. Почему исчезли первые и почему ты остался?

– Любопытство, любопытство, зачем тебе эти знания? Любопытство не доводит до добра, уж поверь мне. Может, что-нибудь другое?

– Я хочу, чтобы ты ответил на эти два вопроса. Просто хочу.

– Хорошо, раз пообещал, значит, отвечу, хотя это не доставляет мне удовольствия. Впрочем, может, вы избежите наших ошибок. Я покажу.

И он показал. Гроздана увидела огромное поле, на котором расположились две армии. Здесь собрались десятки, нет, даже сотни тысяч людей. Или не людей. Первые. Да, ларги похожи на них. Такая же темная кожа с красноватым отливом, такие же миндалевидные глаза. Только эти, как бы так сказать… В общем, видно, что они не люди. Совсем. Обе армии замерли друг напротив друга. Солнце отражается от зерцал доспехов. Ветер полощет длинные прямоугольные стяги и красные султаны на шлемах всадников. Всадники. Они восседают на странных созданиях, совершенно непохожих на лошадей. Вдруг в одной из армий началось шевеление, ряды воинов расступились, пропуская вперед тяжеловесных четвероногих зверюг с рогом на плосковатой башке. Носороги. Гроздана знала о них, она даже встречалась с ними на Южном материке. Вот уж не думала, что этих свирепых животных, нападающих на все, что движется, можно приручить. По рядам противника пробежал смущенный гул. Над полем раздался звук боевого рога, и страшные носороги, к тому же закованные в броню, бросились вперед. Противник перестраивался. Сомкнулся ряд щитов в полный рост, опустились длиннющие пики с узкими трехгранными жалами. Носороги со всей своей недюжинной силой врезались в ряды противника. Крики, треск, рев, пыль, кровь, обломки копий и куски плоти – все смешалось. В то время как рогатые твари взрезали строй противника, вперед двинулась пехота.

Дальше события стали разворачиваться с неимоверной скоростью. Гроздана устала наблюдать за этой грандиозной битвой. Уже село солнце, а битва все продолжалась. Уже давно добили последнего носорога, уже схлестнулась и успела уничтожить друг друга странная конница, уже перестали бить катапульты и баллисты, частью сожженные, частью разбитые. Уже были введены в бой резервы: тяжелая пехота, вооруженная странным оружием – нечто среднее между алебардой, копьем и мечом, и еще одна группа всадников. Уже давно организованная битва превратилась в свалку всех со всеми. Первые уничтожали друг друга с завидным проворством и остервенением. Наконец на поле осталось совсем немного сражавшихся. Они собрались друг напротив друга, сгруппировавшись вокруг уцелевших полководцев. Жалкие кучки живых среди груды трупов. Обрывки жизни среди поля смерти. Обрывки постояли и бросились друг на друга. Гроздана еще никогда не видела такой ненависти. Они готовы были умереть все до последнего, лишь бы уничтожить противника. Умерли не все. Гроздана не верила своим глазам. В живых осталось трое. Они только что прикончили последнего противника и теперь еле стояли, забрызганные кровью, израненные, в изрубленных доспехах, с иссеченным оружием в руках. Вот один из них, шатаясь, прошел несколько шагов, упал на одно колено, с трудом вырвал из рук мертвого древко с прожженным в нескольких местах стягом, тяжело встал, опираясь на него, и победно вскинул руку с щербатым мечом вверх. Победа! Двое других что-то просипели охрипшими сорванными голосами и тоже вскинули руки в победном жесте. Их лица были абсолютно бесстрастны. Отец-Вседержитель. Такого Гроздана не могла себе представить. Она слышала о больших битвах, тысячах убитых и растерзанных, но там оставались живые. Много. Пленные, раненые с одной и другой стороны. Но так?! Трое! Трое несчастных из многотысячного войска?! Это невероятно! Нелепо! Немыслимо! Кому нужны такие победы?! Кому?!

– Это битва Гнева, – прошелестел уже знакомый голос. – Она продолжалась почти три недели. Погибло больше пятисот тысяч воинов. Это была первая ошибка.

– А вторая?

Он не ответил. Он показал.

Перед Грозданой стали проноситься картины войны. Мелкие стычки, налеты, быстрые захваты городов, казни, пожары и трупы. Это какое-то безумие. Они упорно уничтожали друг друга. Битва Гнева ничему не научила противников. Они только жалели, что не могут больше собрать многочисленные армии. Сумасшедшие. Перевеса нет ни у одной из сторон. Кровь. Смерть. Разрушение. Кровь. Смерть. Разрушение. А потом она увидела, как это произошло. Одна из групп противников решила, что пора переломить ход войны любой ценой. Любой! И тогда они обратились к древним богам и древней магии. Мир наполнился ужасными чудовищами. Это была вторая ошибка. Твари, кстати, с удовольствием охотились как за теми, против кого их создавали, так и за своими создателями. Им было все равно. Они просто были голодны.

Гроздана открыла глаза. Сколько прошло времени? Час? Два? День?

– Ты был одним из тех, кто создал всю эту мерзость?

Молчание. И так понятно.

– Я жалею, что заключила с тобой сделку, ты заслужил наказание.

Молчание.

– У меня есть еще один вопрос: кто запер тебя сюда?

– На этот вопрос я не отвечу. Тебе пора. Ты хотела знать – ты узнала, а теперь иди. Пора выбираться к свету.

И Гроздана начала свой путь к солнцу. Как она дотащилась до створок и как дотащила туда монаха, она помнила слабо. Помнила только неимоверную усталость, отяжелевшие руки, неразгибающиеся пальцы, хватавшиеся за отвороты рясы, боль в пояснице, которая стала такой же привычной, как дыхание. Наконец вот она, цель ее путешествия: обратные створки палат вечности. Она стояла перед ними, пошатываясь от усталости. Стояла, выжатая до предела. Толкнула их руками, и они на удивление легко открылись. Гроздана зажмурилась от дневного света и непроизвольно отступила на несколько шагов в тень подземелья. Постояла, привыкая к свету. Прежде чем выйти, обернулась назад.

– Мне жаль тебя, – бросила она в темноту. – Провести тысячи лет среди тех, кто стал твоим проклятием, – это страшное наказание. Жаль, что я не могу показать то, что увидела, людям. Жаль.

Молчание. Ни слова в ответ. Она и не ждала ответа. Тот, кому предназначались ее слова, услышал ее. Наемница знала это точно. Она повернулась и побрела к выходу. Собрав последние силы, вытащила все еще неподвижного монаха из пещеры, успела увидеть удивленно-радостное лицо жреца ларгов и потеряла сознание.

…Вскоре он подобрался к цели своего путешествия. Перед ним была довольно высокая для окружающего ландшафта одинокая вершина, увенчанная скалистым обрывистым пиком. Конечно, до настоящих гор ей было далеко, но все-таки ее можно было смело назвать царицей здешних мест. «Вот туда-то мне и надо». Он долго раздумывал, в каком обличье идти. То ли остаться просто человеком, то ли войти в боевой режим. Это словосочетание пришло ему на ум недавно. Он все никак не мог подобрать слов для своего когтисто-клыкастого состояния, пока однажды ему не вспомнилось это – «боевой режим». То ли в фильме каком-то услышал это, то ли в книге прочитал, сейчас и не вспомнишь. Что-то вроде о боевых роботах, у которых было два режима: обычный и боевой. Вот и у него так: обычный и боевой. За недолгое время он уже успел достаточно изучить свое новое состояние, чтобы четко понять: там в его мире, чтобы справиться с ним, находящимся в боевом режиме, нужно очень и очень постараться. Даже будучи вооруженным, даже группой. А здесь? У тех людей, которых он встречал, огнестрельного или какого-то другого серьезного оружия он не видел. С другой стороны, он помнил, что учинил Всевид с наемниками, причем вообще без всякого оружия. Так что спешить не стоило.

Все хорошенько обдумав, он решил дождаться темноты и тогда провести разведку. Естественно, в боевом режиме. Дождавшись полной темноты, отправился в путь. Трансформация проходила все легче, даже болевые ощущения уменьшились. А может, привык. Он так и не понял, как это происходит, да особо и не пытался понять. Зато научился делать это по своему желанию в любое время.

Когда темнота легла на уставшую за день землю, в округе началась другая жизнь. Просыпались ночные хищники, выползали из своих укрытий те, кто солнечному свету предпочитал лунный. Они были голодны и предвкушали хорошую охоту. Но сегодняшняя ночь была неправильной. Не такой. Потому что здесь появился чужой. Его никогда не было здесь, никто его не видел и не знал – что он и кто он. Но всех объединяло одно общее чувство по отношению к чужому – страх, переходящий в ужас. Чужой мягко и быстро двигался через ночной горный лес, и все старались убраться подальше с его пути.

Никита не осознавал себя. Он и не был собой. Человек-оборотень быстро и бесшумно двигался к цели. Остановить его сейчас стоило бы большого труда. В доме, к которому он шел, еще не спали. Вот они, цель его путешествия. Мужчина с изрядной долей седины в волосах и мальчишка. Всевид и Сашка. Всевид что-то тихо рассказывал, пацан внимательно его слушал. «Может, плюнуть на осторожность и рвануть сейчас? Нет. Торопиться не стоит». Хотя способность здраво и хладнокровно рассуждать значительно притуплялась в таком состоянии, но все же он смог себя удержать. Что-то его смущало. Звериный инстинкт, вытесняющий разум, шептал ему: «Не торопись, осмотрись, все вывери и точно рассчитай время удара». Всевид продолжал рассказывать, но при этом стал настороженно оглядывать окрестности. «Что-то почувствовал, гаденыш». Вдруг он прервал свой рассказ, что-то зашептал пацану на ухо. Тот встрепенулся, согласно кивнул и встал. «Осторожно, надо действовать очень осторожно, – мысленно предупредил себя Никита. – Пожалуй, следует немного отойти».

Он медленно, стараясь не произвести ни малейшего звука, стал пятиться назад, не спуская глаз с Всевида и мальчишки. И тут ночную тишину прорезал пронзительный крик, несущийся сверху. Он поднял голову и увидел на фоне луны четкий крылатый силуэт. Он быстро снижался, и было понятно, что он приземлится как раз на площадку перед домом. Через пару мгновений летун был на земле. Грифон!

«Вот оно! Вот что смущало. У мальчишки с этим таинственным существом явно неплохие отношения. Дело осложняется». Никита сорвался с места и мгновенно растворился в темноте за секунду до того, как грифон учуял опасность и, мгновенно взлетев, сделал круг над тем самым местом, где только что сидел Никита, но того и след простыл. Покружив еще для порядка, грифон вернулся к дому.

Еще сутки Никита в обычном облике кружил вокруг дома. Подготовку для такого рода дел он имел приличную и сейчас был в великолепной форме. Даже оставаясь человеком, он был и сильнее, и быстрее, и неслышнее себя прежнего. Разведка ничего нового не принесла. Кроме Всевида и мальчишки, в доме никого не было, вокруг на многие километры никакого жилья. Это точно. Грифон больше не появлялся. Видимо, он не жил с ними, а просто иногда прилетал на зов пацана. «Очень интересный мальчик, очень», – бормотал Никита, двигаясь к дому. Он шел, не таясь, оставаясь в облике человека. Это решение созрело сегодня утром. Не стоит сразу пугать ребят, не стоит. Увидев оборотня, они наверняка сразу же начнут драку и грифона своего позовут. А человек… с человеком сначала поговорят. Это уж точно. А там видно будет…