Глава 22

Рус с Пиренгулом «выпрыгнули» на привычную поляну в гоштовом саду.

— Заметил, Пиренгул, как ни бодрись, не меняй токи, а все равно полноценного сна это не заменит. Тело — не обманешь. И чувствуешь себя хорошо и голова светлая, а чего-то не хватает, — балаболил он, пока они с князем подходили к дому. Тот молчал, но соглашался со сказанным, — сейчас поедим. Соскучился уже по настоящей еде! О, Серенгул бежит… быстро его Целители подлатали.

Стояло ранее утро. Солнце оторвалось от горизонта едва ли на диск, а ночной прохлады как и ни бывало. Сухая мелкая пыль, привычная и незаметная для местных, четко различалась двумя пришельцами из пятна, в который раз заставляя удивиться различию погоды. В Кальварионе она была несравнимо «мягче», будто город находился не в горах, а на берегу моря. Словом — рай для переселенцев. Чертоги Богов и Долина Предков вместе взятые.

Асмальгин, стараясь накормить самого князя лучше, чем в его дворце, гоняла служанок, как борков на пахоте и при этом вела себя в лучших тирских традициях — скромно и незаметно, мастерски сочетая эти несовместимые крайности.

— Вот ты, Пиренгул, утверждаешь, что нашел расслоение со свойствами Звездной Тьмы, — Рус продолжил болтовню во время неспешного движения в Эолгул. Позади и впереди ненавязчиво маячили десятки охраны. Они поджидали государя у ворот «Закатного ветерка».

— Нашел, Рус, — коротко ответил князь. Он, мысленно выстраивая завтрашнюю встречу с представителями «центральных» земель, не был расположен к пустым разговорам.

— Да что ты такой напряженный, папа? Расслабься. Готов поспорить, что ты все уже выстроил, а сейчас просто повторяешь, вертишь в голове одно и то же! Ох, уж эти Пылающие — не горят, так тлеют! — и зацепил-таки тестя!

Чего скрывать — Рус сам отвлекался этим бессмысленным словестным потоком. Планировал сразу после встречи с жрецами идти в Кагантополь. Вроде то же Тир, а будто в Этрусию собрался.

— А вы, Хранящие — не стоите, так катитесь! Замолчал бы ты, сынок. Не раздражай меня.

— Хм. Я-то замолчу, а твой мешок, — кивнул на завернутый в каганскую ткань Золотой доспех, тщательно притуленный к седлу, — так и будет болтаться, отбивать бедному животному бока. Не желаешь спрятать его в «пространственный карман», то бишь в расслоение?

— Ты бы лучше сам поразмыслил кого из своих этрусков посылать будешь, а кого оставишь! Примут ли они командование Мамлюка? А ты все о фокусах своих мне толкуешь! Если уж заговорил о расслоениях, так хотя бы о «тропе»! — Пиренгул позволил себе «вспыхнуть». Не буквально, без «огонька».

— Вчера подумал. Примут, не переживай, — спокойно ответил Рус, — Мамлюк — всяко лучше Танагула, но и ему бы подчинились. Они дисциплину разумеют, — «до первой грубой ошибки твоего сына, — добавил мысленно, — а после уже они командовать станут». — А «тропу» ты сам освоишь, я верен. Набросок структуры готов, мне Отиг сказал, так что дело в твоем усердии. А вот «карман»! — Рус повысил голос, не давая себя перебить, — о нем я магистру не говорил, а самостоятельно ни за что не догадаешься!

— Ты считаешь меня глупее себя!?

— Нет. Просто я тоже не сам догадался. Подсказали, — это слово выделил с намеком на Самого. Правда, непонятно на кого именно, — там слишком просто. Эта легкость и мешает сообразить.

— Вот даже как? — Пиренгул, наконец, заинтересовался, — и в чем простота?

— Находишь расслоение с обычными свойствами. Это чтобы не жарко и не холодно. Обычно. Ставишь в нем метку. Любой значок из Силы. Я, например, пишу название вещи. Потом берешь вещь и пишешь на ней ту же самую метку. Готово. Надпись Силой пропитывать не надо, достаточно самой надписи. Она же из нити Силы состоит. Мысленно представляешь метку в том расслоении, это в самом легком трансе надо делать, желаешь эту вещь спрятать и всё — она в «кармане». Представляешь метку на руке, хочешь, чтобы вещичка «вылезла» и она возникает там, где представил. Сила не тратится. Проверишь — убедишься.

— Интересно… — сказал Пиренгул через некоторое время. Русу показалось, что он ищет подходящее расслоение.

«Тесть у меня, оказывается, воин-маг, — подумал он, — а ведь никому об этом не говорит и никто не видел его с мечом в руке. Но так легко в «личном астрале» сидеть и беседовать как ни в чем не бывало — только они могут…», — кстати, себя Рус тоже относил к воинам-магам.

— Действительно очень просто, догадаться практически невозможно… особенно если орденскую школу прошел…

— Точно! Особенно нам, школярам… я вот сейчас подумал. На рынках, в балаганах часто выступают факиры… — это слово почему-то кольнуло его в сердце, но он не обратил на это внимания, — конечно, в основном у них ловкость рук, но кто знает… бывают у них и склонные к Силе… в основном слабенькие… А вдруг, Пиренгул, они знают о «карманах» и хранят этот секрет. Передают из поколение в поколение, как главную семейную тайну… — закончил самым заговорщическим шепотом.

— Ты у Андрея страстью к балаганам заразился, что ли? — недовольно ответил князь, — Но возможно ты и прав… Слишком просто получается… надо внимательней отнестись к бродячим актерам, проверить на контрабанду. Это же так удобно!

— Не трогай артистов, Пиренгул! — шутливо-патетически воскликнул Рус, — особенно факиров! Им больше всех достается… — конец фразы скомкался и перед внутренним взором вдруг возник камень.

Обычный небольшой булыжник. Он легко мялся в руках факира: «Моих!?», — удивился Рус, четко ощущая в пальцах податливый камень. Вдруг с возгласом «О-оп!» камень «перетек» в живую напуганную лягушку. Послышался счастливый детский смех и чей-то веселый и не менее счастливый голос произнес: «Так может каждый! Надо только поверить!», — и Рус готов был поклясться, что этот голос — его!!!

Видение разрушил Пиренгул. Он тряс зятя и кричал чуть ли не в ухо:

— Эй! Рус! Рус! Очнись! Да что с тобой!..

— Все… я в порядке, — отстранился «пасынок Бога», а в голове все еще продолжал звенеть голос, удаляющийся, словно горное эхо: " Надо только поверить… надо только… поверить… верить… верить…», — звук медленно затухал и только через долгий статер пропал окончательно.

«Не в первый раз эта фраза… — подумал, все еще пребывая в легкой прострации и мучительно пытаясь вспомнить что-то важное… — да пошла она! Сколько можно!», — наконец, полностью очнулся и выкинул её из головы. Но связь между «факиром» — «пространственным карманом» и этой фразой, отметил и запомнил.

— А что было-то!? — князь серьезно испугался за здоровье зятя, — ты замер и побледнел. Оставьте нас! — скомандовал сгрудившейся вокруг них охране.

— Все, все в порядке, Пиренгул, — Рус поспешил его успокоить, — всплыло одно видение… Сам послал, — добавил, чтобы избавиться от вопросов, — поехали, чего встали. Хорошо всё у Гелинии, — сказал, когда тронулись, — скоро у неё будет много подданных. Рабы подойдут, несколько тысяч. Да, Эледриас мне тоже иногда видения посылает…

— А… — хотел было поинтересоваться князь, но в ответ на жесткий взгляд Руса осекся. До дворца доехали молча.

Со жрецами Рус закончил быстро. Им лично Пиренгул пообещал выделить пустующий эолгульский храм Эребуса под переустройство на культ Френома. Уверил, что выделит столько работников, сколько потребуется. «Пасынку» их бога осталось только посоветовать:

— Приглядывайтесь к шаманам, братья. Они все непосвященные и некоторые могут принять посвящение Френому. По крайней мере, Он со своими Духами им ближе, чем другие боги без оных. Ну и вообще, делайте добрые дела и люди к вам потянутся.

— Да! — обернулся уже практически в дверях их дворцового покоя.

Два жреца согласились жить исключительно вместе. Поразил их дворец своей броской красотой и сложным внутренним устройством. Не то, что заробели оставаться по одному, а как-то… неуютно.

— В Тире, к сожаленью, еще остались рабы. Князь не может своим указом в одночасье отменить рабство. Традиция, бунт и все такое. Но я попрошу, чтобы территорию нашего храма он объявил «без выдачи». Так он поступил с пятном. Так что вам, братья, надо жить при храме уже с завтрашнего дня, с начала перестройки.

— Мы так и хотели, брат Рус, — ответил пожилой и старший по должности жрец, — но князь уговорил. Сказал, ты все равно с ним сюда явишься.

— Хм. Он угадал. Явился, помолились, обсудили и хватит, братья. Нам дворцов заманчивые своды не заменят никогда свободы! Я загляну к князю и иду в Кагантополь. А вы отправляйтесь в бывший храм Эребуса.

Рус вышел не в самом городке, а недалеко от его главных врат, в степи. И сразу, как незабвенный Остап Бендер, «попал под лощадь». В геянских условиях стоит уточнить: под борков. Они тащили крытую тентом повозку — фургон. Или кибитку — не поймешь. В видах кочевых телег не разберешься.

«Вот черт, в городе не хотел выпрыгивать из-за столпотворения и здесь попал под раздачу! — подосадовал он и пораженно оглядел степь, — ёшкин кот! Да тут орда собралась!».

Меж тем с облучков соскочил хозяин и набросился с руганью:

— Ты куда лезешь, отрыжка Предков! Зашибить мог ненароком… — его пар стравливался по мере разглядывания незнакомца, который стоял, скрестив на груди руки, и задумчиво смотрел на огромное кочевье. Застывшие перед ним борки, мало-помалу пятились назад, невольно двигая и фургон. — Да ты кто такой! — все же смог выдавить пожилой тиренец, больше всего пораженный поведением его смелых и наглых быков.

Перед ним стоял тридцатилетний воин, одетый в тирскую походную одежду, которую покрывала добротная этрусская кольчуга без нагрудных пластин. На голове удобно сидел червленый железный шлем с откинутыми щеками и переносьем. Шею и подбородок закрывала кольчужная бармица. Из-под небольшого козырька на хозяина повозки глядели серые этрусские глаза. И вообще, лицом незнакомец сильно походил на типичного этруска. Но вот рост… он пол локтя не дотягивал до самого низкого из их воинов. И оружие, парными мечи, больше подходили редким «любителям» из просвещенных стран, чем варварам-этрускам…

— Этрусский князь Рус Четвертый из рода Нодаш, — ответил неизвестный на чистом тирском языке, чем еще больше запутал кочевника, — а ты кто будешь, уважаемый?

— Балтагул я… из рода Турнидов… — растерянно ответил пожилой.

— В поход, вижу, собираешься. Всей семьей?

— Нет, старший сын остается… я уже из возраста вышел, а то бы сам… князь самых умелых воинов оставляет… — тут до него дошло: а чего это он отчитывается? — а почему, уважаемый, я тебе отвечать должен? — его голос окреп, осанка выпрямилась.

— Не должен. Захотел — ответил, нет — не отвечал бы. Ну ладно, я пошел. Да не забудут тебя Предки! — с этими словами повернулся и зашагал в сторону недалеких городских стен.

— И тебя! — по привычке выкрикнул Болтагул и подумал: «Вот гули проклятые, это же этруск! Они Предков не чтят, Френом у них… а откуда он взялся?..».

Руса встретили восторженно. Даже более чем. Позабыв о дисциплине, из казарм, устроенных в бывших орденских общежитиях, из походных шатров, поставленных на центральной площади, выбегали все новые и новые этруски. «Пасынок» давно лежал на руках рослых воинов и плыл над их головами, приближаясь к самому большому шатру — штабу корпуса.

Гвалт стоял неимоверный. Лейтмотив общего радостного гомона можно было бы описать одной фразой: «Френом нас не забыл — его сын явился!», — в контексте потери терпения. Устали деятельные воины ждать. Приплыли «на край света», а зачем? Воевать-то не с кем.

Рус чувствовал настроение богатырей, поэтому на пороге шатра командующего обернулся и двинул речь:

— Доблестные этруски! — шум над толпой притих, — я ценю ваше терпение. Вы прибыли по моему зову, прибыли сражаться, а оказалось — опоздали. Понимаю вашу досаду. Но скоро часть из вас отправится в пятно, а там есть, как проявить свою доблесть! Часть останется здесь для охраны Тира — княжества моей жены. Варвары из кичливых «просвещенных» земель пойдут по дороге от Далора до пятна всего и тридцати милях от этого городка. От них можно ожидать всё, что угодно. Кто служил в тех странах, тот знает их коварство. Будьте бдительны! Не посрамите Этрусию! А тем, кто будет отдыхать после дежурства, — продолжил, добавив в голос заговорщическую откровенность, — ничто не помешает заглянуть в пятно… вы поняли меня? — И сразу перешел на серьезный тон. — Только я не потерплю ваших пустых потерь и тем более не потерплю справедливых жалоб на вас от воинов из других стран. Понятно!? Но запомните: тиренцы — наши союзники. Ясно!? Не слышу? — и только через долгие полстатера, после нарастающего гула, в котором угадывались споры воинов друг с другом, раздался четкий ответ, прозвучавший слитно, как по команде:

— Ясно!!! Да здравствует Рус — сын Френома! Р-р-а-а!.. — под этот шум Рус зашел в штабной шатер, где его с нетерпением ждали. А с улицы доносились команды полусотников-десятников:

— Разойтись, аргостовы дети!.. Вторая полусотня… — дальнейшее уже не слушал, а обнимался с Леоном.

Если бы «пасынок Френома» присутствовал на давнем совещании Пиренгула с сыновьями, то удивился бы схожести собственной импровизации с коварными замыслами недалекого Танагула. Правда, тот предлагал действовать открыто, а «Четвертичный царь» исподтишка.

— Князь Листвян, — представился ему командующий — воин неопределенного возраста с обветренным и словно вырубленным из камня лицом, которое украшали множество шрамов.

Вслед за ним назвали себя командиры полков, начальники штабов, сотники и четверо жрецов. Последним подошел Домлар:

— А я простой десятник, Рус, но мне позволили, как твоему бывшему телохранителю, — сказал чуточку скромно и чуточку задумчиво. Впрочем, так он говорил всегда.

— Домлар! — воскликнул бывший принц и обнял старого знакомого. Он не отстранился, но и особого восторга не проявил. Рус и не ожидал. Успел выучить философский характер образованного князя — выпускника Академии. Он всегда был себе на уме.

— Первым делом, князь, — Листвян обратился к «Четвертичному царю», после представления всех присутствующих, — объясни мне о твоей речи. Она что означает?

— Ровно то, что я сказал. В свободное от дежурств время, когда воинам становится скучно, а пятно рядом… Я не разрешил трогать чужие войска, но и не запретил. Договор заканчивается на границе пятна. Ты лучше меня знаешь характер воинов, они любят драться…

— Значит действовать скрытно, мелкими группами и не оставлять свидетелей, — спокойно подытожил Листвян. Ни один мускул на его лице не дрогнул.

— Не трогать мирных переселенцев, — добавил Рус, — и не забывать жреца для быстрой связи. Нет, князь, всё это ни в коем случае не приказ! Это так, абстрактные рассуждения о сохранении дисциплины… в специфическом войске.

— Я понял, князь, — Листвян кивнул, как мечом рубанул, — приглашаю за стол, — коротко показал рукой на изобилие еды и питья.

— А эти рассуждения, брат, — подал голос Старший жрец корпуса, — слышали все, кому не лень. Их не скрыть.

— Во-первых, здесь никто не понимает по-этрусски; во-вторых… Листвян! Немедленно объяви всем воинам мою речь секретной! Разболтают еще… — и неодобрительно посмотрел на Леона.

Это ему он обязан бурной встречей. Сказал всего два слова: «Скоро буду, примерно через четверть», а он не сдержался и поделился с остальными. Друг виновато пожал плечами. Мол, кто бы знал!

А тем временем командующий незаметным жестом подозвал адъютанта, выросшему как из-под земли, и шепнул ему пару слов.

Кстати, после известного разговора с Отигом, Рус при первой же встрече с Фридлантом не постеснялся и спросил у него о методах связи среди Призывающих. Тот ответил:

— Раньше как все использовали «общий астрал», а теперь остались «Вестники». Это особые Духи, их культивируют только жрецы. Не хотят они жить у воинов и воины не любят с ними возиться. Слишком капризные. Тебе отец разве…

— Воин должен…

— Всё правильно, — согласился Верховный, — а «Вестники» летят от жреца к жрецу и передают послание. Только расстояние преодолевают маленькие, не больше сотни миль.

Кагантополь стоял в тридцать милях от границы пятна. Так что можно предупредить, если что.

Рус был сыт, но за стол, конечно же, сел. Выпил огневички, закусил и больше поддерживал разговор, чем ел.

«Зря переживал, — думал он во время ничего не значащей беседы, — сильно друг с другом не ссорятся. А месяц вообще на одних судах плыли и я специально велел садить их вперемежку для знакомства. И ничего, до кровопролития не дошло, слава богу… привыкают грусситы к гросситам, все правильно я поступаю…», — рассуждал не столько «логически», сколько почувствовав «дух» корпуса.

Не совсем еще единый, но из общей массы приязней-неприязней партийные обиды особо не выпячивались. Зато ощущалось недовольство от вынужденного безделья, росло напряжение, готовое вылиться неизвестно во что. Ну не могли воины-этруски не воевать! А тут еще и «личные бои» запрещены, как в настоящем боевом походе.

«Черт, а дальше-то что с ними делать? Пока ладно. Разбираются с остатками кочевников, укрепляют власть в сильно разросшейся стране… в Этрусии войнушки на несколько лет хватит… Жаль, не всем. Да хоть в пятна пусть идут! С Гелькой поговорю…», — с этими мыслями закончился «торжественный обед».

Через полторы четверти состоится «рабочее» заседание штаба, а пока Рус удалился с Леоном и Домларом, который «нащупал» расслоение для «тропы». Дело застопорилось на структуре: «старая» Звездная тропа из Силы Френома не желала работать. Хвала богам, у Леона все шло хорошо — вот-вот выучит.

— У нас структурами занимаются в основном жрецы, — задумчиво произнес Домлар, — но в этом случае разобраться не могут. Понятно, что в расслоении нет Звезд, а значит «тропу» просто не из чего строить. Вариант «песковорота», а точнее сыплющийся в трубу песок, какой используют Хранящие, мне не подходит. Я не могу представить, что может падать в неведомую даль. Вращаясь или нет — неважно Песок, вода, огонь, воздух — не получается. Передо мной возник целый философский вопрос: что представляет собой Сила Френома? К какой Стихии, которую может вообразить маг, её можно отнести? — при этом монологе он смотрел не на Руса, а куда-то вглубь себя.

«Философ! — невольно восхитился «пасынок» и добавил, — чертов…», — Домлар меж тем продолжал:

— Современные жрецы уже лет сто, если не больше, не придумывают новых структур. И ранее не было необходимости размышлять на тему Стихии. Сила — есть Сила. К ней прикладывается Воля, воображается переходный и конечный результат — и готово. Сами жрецы не любят об этом говорить, но большинство структур попросту заимствованы от иных Богов. Та же Звездная Тропа, «невоспламеняемость» и многое другое. Возможно, именно за этим и отправил Френом наших предков основывать ордена в других землях…

— Да, — вставил свое мнение Леон, — вон как Русчика. Разрешил посвятить Гее и тот создает структуры на Её Силе.

— Это и подтолкнуло меня переосмыслить древнюю историю распространения архейства… — согласился Домлар.

— Стой, Домлар, ты меня запутал, — Рус остановил рассуждения этруска, который, казалось, и не думал закругляться, — то говоришь «заимствованные», то ищешь соответствие Стихии. Брось. Прими как данность, что Сила Френома может стать любой. Посмотри на Духов! Они и есть Стихии и их тысячи! Нет необходимости привязываться к одной…

— Но воображение, Рус! — перебил его «философ», — Надо держать в голове точное представление о процессе, а как это делать, не зная свойств собственной Силы?

— Идем, — решительно сказал Рус, вставая.

— Куда? — удивленно спросил Домлар и увидел «зыбучую яму».

Они сходили на Плато Шаманов и быстро, пока не подлетели «защитники», вернулись обратно.

— Понял, что представлять? Сила сама подстроится, вот увидишь…

— Но я пробовал…

— Ну-ка, покажи мне структуру Звездной тропы, какую ты знаешь. Старую, — перебил его Рус.

Домлар быстро создал структуру и вытолкнул в реальность, не наполняя Силой. Рус внимательно присмотрелся.

«Хрен знает. По-моему я вижу кусочек Слова Эребуса. Бледненький такой кусочек… походу жрецы, хитрованы, нисколько не меняли структуру, оставили как у Ищущих… прав я, Сила подстроилась… точнее «вытянулась» из соответствующего…»

«Духа Слияния с Тьмой, — раздался в голове голос этого Духа, — Сила Френома — наша Сила…», — и замолчал, как бы говоря: «Я всё сказал!».

«Или наоборот, — подумал Рус, — но это неважно…»

— Разрушай, — сказал уже вслух, — смотри внимательно, буду создавать прямо в реальном пространстве. Представляю именно «песковорот» — падение песка по длинной трубе, а вы, — к Домлару присоединился Леон, — краем сознания думайте еще и о «песчаном лабиринте». Обрати внимание, философ, сейчас я использую Силу Френома, а не Геи, — перед «пасынком» возникали нити, которые скручивались в узлы и перетяжки, создавая схематический рисунок «воронки».

Построив структуру, поместил её в нужное расслоение, подставил координаты неподалеку от города (те самые, где столкнулся с повозкой) и снова вытолкнул в реальность, одновременно заполняя Силой Френома.

Хвала богам, «выпрыгнули» на пустое место. На них, конечно, обратили внимание — вокруг горели костры, стояли юрты, паслись борки, но троица быстро «ушла» обратно.

— Этруски, — неодобрительно проворчала пожилая женщина, что-то мешавшая в казане, — нет на них Предков…

— Всё ясно? — спросил Рус. Увидел неуверенные кивки товарищей и закончил, — тренируйтесь, а я отдохну перед совещанием.

Леон, привыкший к «причудам» друга, воспринял произошедшее совершенно спокойно. Зато образованный Домлар поразился. Строить структуру вне астрального транса — нонсенс! Но философ рассудил по-философски: «Френом знал, кого брать в сыновья…».

На заседании штаба Рус предоставил новые вводные.

«Три сотни воинов. Собрать только из грусситов и гросситов поровну. Леон идет обязательно. Листвян, командира полка назначишь сам. Он поступает под начало Мамлюка, который скоро должен привести тысячу воинов. Через полдекады выступаете. Это сын Пиренгула и, пожалуй, самый уравновешенный из них. Правда, реального командного опыта не имеет, так что пусть наш полковник ему помогает. Маршрут такой… — вынул из «пространственного кармана» точную копию карты, которую составляли вместе с Пиренгулом и принялся объяснять, — после еще согласуете со штабом Мамлюка. Остальные семь сотен получат распоряжение лично от Пиренгула. Где, когда, поскольку выезжать в разъезды. Охрана пути в пятно — тоже важная задача. Пусть «просвещенные» туда лезут, а не бродят по Тиру. Пятно большое, место всем хватит. Оно же и опасное», — повторять свою импровизированную речь не стал.

Дисциплинированные воины не поинтересовались, почему «сын Бога» не идет вместе с ними. Надо будет — сам скажет. Или нагрянет неожиданно. Эта привычка «Четвертичного царя» уже вошла в этрусские поговорки.

Рус дождался конца совещания, изредка отвечая на вопросы, и вернулся в комнату друга в местной таверне. Совсем не удивился, застав у него Домлара. Они вместе работали над структурой. Как они могут помогать друг другу в своих личных «астральных трансах» — непонятно.

— Леон, — Рус обратился и тот скосил на него глаза, не выходя из транса, — Хм, похвально, друг. Я пошел в Кушинар, заглянул попрощаться.

Ученик Хранящих, нехотя, полностью вышел из транса. Видимо пришлось развеять почти готовую структуру. Домлар просто кивнул, не отвлекаясь от работы. Рус отвел друга подальше и зашептал в ухо:

— В пятне, если прижмет, не стесняйся, «звони». Опишешь место, я найду и приду.

— Но координаты…

— Не думай о такой ерунде, надо будет — разыщу. Да, помнишь, я рассказывал о «пространственном кармане»?

Вместо ответа Леон ухмыльнулся и в тот же миг в его руке возник его любимый полуторник.

— А латы? — хитро поинтересовался Рус.

— Там лежат. Одевать неохота.

— А вот так не смог догадаться? — «пасынок» для эффекта щелкнул пальцами и мгновенно оказался одетым в вышеописанную кольчугу со шлемом, только без «близнецов» за спиной. В боевых условиях их лучше «перемещать» прямо в руки.

— А без щелчка никак? — абсолютно серьезно спросил Леон.

Рус и не сразу понял, что друг пошутил. Закатился в смехе, хватаясь за живот:

— Ох, дружище! Ну ты как скажешь! Редко, но метко, — выдавливал он через приступы смеха. Леон довольно улыбался. А Домлар по-прежнему сидел наполовину в астрале и наблюдал за всем с воистину философским спокойствием.

— Ладно, друг, — князь Кушинара, хлопнул старшего товарища по плечу, — надеюсь, догадаешься, как это делается…

— Не дурак, уже понял. Там все просто…

— Вот поэтому прошу… Домлар, и тебя это касается. Никому не рассказывайте о секрете «пространственного кармана». Чувствую, может выйти из-под контроля, а это не к добру. Увидишь Пиренгула раньше меня — его предупреди, не стесняйся. Конечно, он со своей паранойей и сам должен догадаться, но все же.

— А я не понимаю, князь, что надо держать в секрете, — Домлар говорил, упорно не выходя из транса.

— Леон объяснит, — отмахнулся Рус, — тебе можно знать. Да хранят вас боги, я пошел, — с этими словами собирал «яму» из Силы Френома. На половине сборки подумал и… получил ответ от «жующего валуны» Каменного Духа, а значит — не уверенного:

«Хватит наших Сил до Кушинара… ты же один идешь, Большой друг… мы свободно переливаем Силы между собой…»

«И каков поток? Можешь сравнить с Силой Геи?», — в ответ — молчание.

«Спасибо, «друзья», что предупредили…», — снова без ответа.

Рус убрал недостроенную структуру и быстро собрал привычную «яму» из Силы Земли. Перед тем, как наполнить структуру, хитро ухмыльнувшись, «переместил» на запястье каганский «браслет невидимости». Активировал его, шагнув в «яму». Товарищи ничего не заметили. Остроумная фраза, да еще и сказанная не умеющим шутить другом (оттого прозвучавшая еще смешнее), подняла и без того хорошее настроение.

Когда Домлар прослушал объяснения Леона о «пространственном кармане», то подумал:

«Зря Рус так переживает, не слишком это просто. Надо сначала понять, что расслоения существуют. Это не каждый маг знает, если не Призывающий. После надо разобраться, где их искать. Потом необходимо найти подходящее, а подойдет далеко не любое, и запомнить его «расположение» в астральном трансе. Дальше действительно просто… а может, он и прав. Слишком заманчивая штука для подлых дел. Сыну Френома виднее…».