Глава 23

По возвращении из тирского плена, Бориса посадили под домашний арест. Поездка с зятем Пиренгула не осталась без внимания. Его же подчиненные «кололи» шефа на предмет предательства, но он, разумеется, выкрутился. Не на того напали! Знал, что будут искать «жертвенного борка» и соответствующе подготовился. Сумел-таки свалить часть вины за поражение на своего старого недруга — Главного Следящего Ольвии. Мол, это он давно ел с двух, а то и трех рук, и вполне мог сдать и время выхода эскадры, и численность войск и порты назначения. Знал и имел возможность передать, в отличие от столичного Бориса.

Что интересно, проверка ольвийских Следящих вообще и их начальника в частности — подтвердила его предположение! Максад в числе прочих «подкармливал» и местного начальника корпуса Следящих. Тем не менее, Бориса сняли с официальной должности, оставив «консультантом». Его это конечно задело, но он перетерпел. Деньги за долгую службу скопил, детей на ноги поставил… чего еще желать в его возрасте? Так что царские пороги оббивать не стал, а с удвоенной страстью окунулся в литературную деятельность, надеясь изредка «развлекаться» на «консультациях».

В один из вечеров, буквально на следующий день после снятия домашнего ареста, Бориса отвлек старый слуга Филоний:

— Господин, тебя спрашивает какой-то молодой человек. Назвался купцом Максимом из Кафарии. И по виду — небогатый купец или приказчик…

— Передай ему, что я занят. Пусть приходит завтра с утра, — бывший Следящий не хотел отрываться от только-только пришедшей мысли, грозящей украсить сюжет «Приключений». Имя Максим — ни о чем ему не говорило.

— Хорошо, передам, — Филоний шаркающей походкой направился к выходу из кабинета и вдруг на его лице проступила досада, — прошу прощения, господин Борис, но он тоже просил передать тебе какое-то простое имя или прозвище… Чик, господин! Совсем меня память подводит.

— Что? — поэт отвлекся от пергамента и повернулся к слуге, — повтори…

— Чик… вроде бы…

— Зови немедленно! — Борис нервно вскочил.

— Ага… — старый слуга удивился перемене решения. Обычно хозяин так не поступал, — я пошел?

— Как можно быстрее, Филоний, — подогнал его нетерпеливый литератор. Когда он находился в ипостаси Следящего, терпения хватало с избытком, а тут…

Борис принял гостя там же, в кабинете. Убрал в выдвижной ящик все записи и распорядился принести вина.

Увидев незнакомца, сделал заключение:

«Не купец, не приказчик, а скорее охранник. Движения четкие, на ладонях мозоли. Посмотрим, зачем ему легенда…», — он полностью взял себя в руки и выглядел безразлично-спокойным.

Поприветствовали друг друга, сели, пригубили вина и Максим, смущенно кашлянув, заговорил:

— Прошу прощения за поздний визит, но дело не терпит отлагательств.

Терпело. Полдекады прождал снятия ареста, мог бы подождать еще день-два. А как он обрадовался, когда по Месхитополю пролетел слух о снятии Бориса с должности Главного Следящего! А то и не знал, как подступиться.

Максим заторопился потому, что случайно натолкнулся на знакомого, знающего его как раба. С трудом удалось убедить кафарца в ошибке, но до конца в том уверен не был. Надо быстрее уходить из города. А планировал зайти завтра с утра, как принято у приличных людей.

— Дело в том, что я занимаюсь беглыми рабами. Неблагодарное это занятие, скажу я тебе, уважаемый Борис… — чувствуя спокойный взгляд умных глаз, которые видят тебя насквозь, Максим терялся. «Кажется, ухмыляется краешком губ… нет, это кажется… не верит ни единому слову…», — нарастала неуверенность, переходящая чуть ли не в панику и неожиданно для себя, бывший раб, в конце концов, заявил:

— Тебе передает привет Сергий. Помнишь такого философа-раба, уважаемый?

— Из школы уважаемого Саркита? Помню. Ему от меня ответный, — в голове Бориса всё сложилось. Склерозом он не страдал, дела помнил, а то, связанное с его героем — особенно. — Сумасбродный наставник. По-моему школа многое потеряла. М-да. Так в чем, собственно, дело?

Ни грана удивления не мелькнуло на его лице. А ведь перед ним сидел первый человек из Леса: беглый раб, заимевший смелость явиться в Месхитополь, где их активно ищут и казна обещает награду за любые сведения.

Царь жестко боролся с непрекращающимся бегством, которое уже подорвало экономику многолюдного царства. Цены на любые товары неуклонно ползли вверх… а на «одушевленное имущество» падали. Их теперь клеймили, часто приковывали, но… невероятным образом побеги не прекращались. В обществе набирало ход «движение за освобождение», возглавляемое влиятельными археями, сообразившими, что лучше платить малую толику свободным, чем терять всё. Они первыми официально освободили собственных рабов. Половина, конечно, ушла в манящее пятно, зато половина осталась и выполняла ту же работу.

Жрецы и ордена объявили о появлении на благословенной Гее нового Бога, вобравшего в себя Силу пятен и благосклонно принятого богами — «старожилами». Его имя узнали из уст тех же самых рабов — Эледриас. Это их божество: «Защитник и Освободитель» (так он им представлялся во снах) и с его помощью бежали прикованные невольники — иного объяснения Следящие не находили.

Царь пока упорствовал. Слишком грандиозный шаг — отмена рабства, шаг, ломающий коренной уклад жизни целой страны с тысячелетней историей.

— Мне нужен Чик, — прямо сказал Максим, а в уме лихорадочно мелькали варианты бегства, если бывший Следящий надумает его сдать.

— Чик… Чик… это прозвище или номер?

— Ты должен его помнить, господин Борис, ты разыскивал его по какому-то громкому делу, — Следящий никогда не посвящал сторонних «консультантов» в причину розыска, поэтому Сергий не знал характера преступления, — тогда не видел, но может позже встречал? Невысокого роста. Сухощавый, мускулистый… нет, скорее жилистый. Лицом… типичный этруск, только кожа смуглее, но и не такая, как у нас с тобой…

— Ты же его знаешь, — перебил Борис, сразу поняв, что такое неуклюжее, но точное словесное описание можно рассказать, только встретив человека лично, — где-то разошлись? — спросил очень доверительно.

— Он ушел от Дигона в гладиаторы и больше я его не встречал… — «Какого дарка! — думал Максим во время ответа, — я на допрос попал?».

— Вот это да! — Следящий обрадовался очень искренне и придвинулся поближе к гостю, чем совсем запутал «лесного посланника», — А до этого купчишки он настрадался, — сказал, сочувствующе вздыхая, — м-да… не позавидуешь парню…

— Еще бы! — согласился с ним Максим, — в рабстве у лоосок ничего хорошего нет…

Ни один мускул не дрогнул на лице Бориса. Он, как и любой хорошо образованный человек, знал, что лоосское рабство необратимо. Однако поверил сразу:

«Рус, я знал, что ты по-настоящему божественных кровей. Так… выходит, что и «Ссора Богов» прошла с твоим участием? Невероятно! Да кто ты на самом деле? Только ли «пасынок Френома», как уверяешь сам с изрядной долей юмора? Я полагал, что разобрался в тебе, ан нет! Последняя глава еще не написана… хитрец», — думал он, еще больше влюбляясь в своего «персонажа».

— Да что ты, Максим! Успокойся, присядь. Я давно это знал. У жрецов и магов это, возможно, и перевернет мировоззрение, но я воспринял вполне нормально. Сергий просвещал меня, у него любопытная теория. А Гея как стояла, так и стоит, и не думает разваливаться.

— Так ты знаешь, где его можно найти? — лже-купец со стыдом спрятал кинжал в ножны. «Совсем я дерганым стал, — подумал он, — столько дней в напряжении и ту сволочь встретил… но как я мог сболтнуть такие сведения? Ох, если бы я попал к нему на настоящий допрос! Палача не надо…».

— Знаю, Максим, и скажу. Только ответь на один вопрос: вам-то он зачем нужен? — при этом выделил слово «вам».

— Точно не ведаю, но Сергий и сам Аригелий связывают с ним какие-то надежды. Считают, он нужен… Сильвалифирии! — это уже выдал сознательно, гордо подумав: «Пора уже Месхитии знать своего соседа!». Правда, не по адресу высказал. Всего лишь отставному Следящему.

— Э-эх, молодой человек, — досадно протянул Борис, — учиться тебе и учиться. Ну да ладно, будет на то воля богов — научишься. А пока… во-первых, переночуешь у меня, во-вторых, тебе надо переодеться и изменить внешность. Ты наверняка много дней в Месхитополе, а горгонских купцов у нас полно… путь тебе предстоит дальний…

История любит повторяться. Есть такой грешок у престарелой дамы. А еще она ничему не учит. Но это как сказать. Рус, например, внял её уроку и стал входить в «яму», обязательно закрываясь «пыльной стеной»…

Только не в этот раз. Не хотел портить эффект от «браслета невидимости». Могли его встречать? Вполне. Те же служанки-уборщицы или нетерпеливые секретари, на коих и рассчитывал, активируя браслет. И о засаде немножечко думал. Для злодеев тоже сюрприз: «яма» есть, а никто не выпрыгивает. Вот смеху-то! Сомнений в том, что справится — не испытывал. На случай, если Духов снова «изгонят» — в «личном астрале» висела полу наполненная «пыльная стена». Миг — и она окутает. К счастью, не понадобилась. Одних только Духов хватило за глаза — заговорщики не удосужились организовать шаманский «круг изгнания».

Когда Руса пронзило острейшее чувство опасности, то он не испугался, а с ленивой досадой подумал: «Опять!?», — причем с сильным ощущением дежа вю. Его тело пыталась оплести рыбацкая сеть, пронизанная мощными структурами из Силы Гидроса, а он с чувством легкого сожаления о судьбе заговорщиков, грустно вздыхал: «Да сколько можно-то!..».

Скучающие, уставшие ждать злоумышленники несказанно обрадовались, когда на ковре появился долгожданный желтый круг, да еще и точно под крепкой рыболовецкой сетью. Четверо взялись за концы, готовясь затянуть «крупную рыбешку», лучники встали и натянули луки, а маг принялся вливать Силу в давно заготовленную структуру «ледяной стрелы». Каналы решил не жалеть, лил «по полной» — придется пробивать этрусских Духов. Дело знакомое и в успехе не сомневался. Тем более сеть, в которой сидела дружественная «ледяной стреле» структура «обездвиживания», усилит воздействие. Какого же было его удивление, когда сеть поймала… пустое место, отдаленно напоминающее тело человека. «Маскировочный плащ?..», — удивился маг и пропустил пару сердечных сокращений. Дело в том, что изделия из шкуры Засадника становились видимыми, едва их касались посторонние структуры и тем более они не могли сохранять активность в Звездной тропе. Было от чего открыть рот. В итоге, «стрела» сорвалась слишком поздно и полетели в ревущее пламя Духа Огня. Возможно, и пробили бы, но… «неизвестно кто» ушел с линии поражения, причем с совершенно нечеловеческой грацией: как-то плавно и одновременно стремительно. И лучники, тоже прошляпившие первый момент, промахнулись с пяти шагов — стыд и позор! Обугленные остатки сети остались лежать на дорогущем ковре, обещая безнадежно испортить искусно вытканную шерсть, а тот, кто попадался в рыбацкую снасть — исчез. А попадался ли?..

К лицам десятка странновато одетых бородатых людей прилипло выражение полнейшего недоумения, в том числе и к четверым лучникам, застывшим в углах комнаты на импровизированных возвышениях — трюмо, тумбах и стульях.

Никто не увидел злой улыбки Руса, но все почувствовали себя крайне беззащитными. Словно явился Дух Возмездия и скоро достанется всем… и нет от него спасенья… Чуть позже навалился смертельный ужас. «Призрак!!!», — возможно, подумали люди. Увы, у большинства из них этого уже не спросишь.

«Потеха» закончилась за десять ударов сердца, оставив после себя два трупа со стрелами в глазницах, семерых с перерезанными горлами и одного оглушённого. Рус даже пожалел, что активировал браслет.

«Избиение младенцев, в натуре! А этого Текущего надо бы поспрашивать. Одет приличней всех… тьфу, если это можно назвать приличным…», — мысль додумать не успел.

С шумом распахнулась двустворчатая дверь, влетела еще пятерка «воинов» и… открыв рты, замерла. Рус, не поднимаясь, выстрелил «быстрыми сталактитами». Получилось так мощно, что трупы вынесло из комнаты и перекинуло через перила второго этажа. Через несколько мгновений откуда-то снизу донесся стук упавших тел. «Летящие сталактиты» — уровень высокого мастера, если не бакалавра Хранящих. Это широкий рой «каменных стрел», который в отличие от «каменных ос», действует в одном направлении и стены не пробивает. Зачем портить собственное имущество? Чувство опасности, наконец-то, притупилось.

Странновато — наиболее подходящее слово для описания одежды незнакомцев. Плотные широкие штаны, сапоги, рубахи из парусины — нормально для моряка только что сошедшего на берег. Разномастные шлемы, широкие кожаные ремни, железные и бронзовые панцири, короткие абордажные сабли — не совсем нормально, но приемлемо. А вот яркие разноцветные платки на шеях, от фиолетового до оранжевого, огромные золотые серьги с камнями — совершенно неприемлемо. Понято, что для них это писк моды, но для Руса — совсем не комильфо. Пусть мир и носит название Гея, но это не определяет ориентацию подавляющего большинства мужского населения, зато вид пышно повязанных платочков как раз-таки и навевает эти мысли. По крайней мере Русу именно это пришло в голову. «Пираты» — только вторая мысль. «Как такое стало возможным, зачем?» — третья.

«Допрос подождет… противный», — жеманно подумал он и Духом Жизни вогнал мага в еще более глубокий сон. Лезть ему в память, когда еще раз оглядел убиенных, расхотелось еще категоричней, чем ранее.

С улицы доносился шум обычного непотревоженного города, поэтому версию о масштабном нападении Рус отверг и поспешил заняться поиском раненых сотрудников. Это — первоочередное, а не какой-то там спящий Текущий.

Духи — умные Стихии вообще, а Дух Жизни в частности. Он мог усыпить любого склонного к Силе, даже если тот умел бессознательно управлять своими жизненными энергиями на уровне магистра. Пожалуй, посильнее… нет, умнее каганского «каменного сна» будет. Если, конечно, он до оного мага доберется и если достаточно времени найдется.

Возможно, у некоторых читателей возникла мысль: «А чего это Рус не убивает при помощи Духа Смерти?». Что ж, пора объяснить. Дело в том, что ему, Духу Слияния со Смертью, необходимо проникнуть в тело при помощи какого-нибудь носителя и желательно, чтобы этот «носитель» (клинок, стрела и так далее) повредил токи жизни как можно сильнее. Тогда — да, вероятность умерщвления возрастает практически до абсолюта. Но без повреждения, увы, не справиться Духу. Тем более с магом, у которого жизненные энергии сбалансированы гораздо лучше, чем у «простых смертных». Причина банальна: большинство людей хотят жить и категорически отказываются умирать. Воля-с. Зато Дух Смерти мастер «пробирать до печенок». Правда, в бою, когда противник разгорячен, это малоэффективно, поэтому Рус применяет его «исподтишка» — подло, но намного интересней.

Вот и в этом скоротечном бою Дух Смерти «порезвился». Невидимый противник и мистический страх… в нем не только фирменная Русовская «улыбка» виновата, которую никто не заметил.

Однако не успел Рус выйти из спальни, как услышал хлопок далекой входной двери, топот ног и приближающиеся голоса. Тихо отступил назад, к спящему Текущему, стараясь не вляпаться в кровь. Он рефлекторно уходил от медленно, как ему казалось, брызжущей жидкости и не оставил следов. Браслет продолжал работать идеальной «шапкой-невидимкой». А крови кругом хватало. Рус резал глубоко, до позвоночника, и целил чуть выше фасонистых платочков, брезгуя задевать их именными мечами.

Из-за дверей послышался взволнованный крик:

— Князь!!! — и комната сразу наполнилась десятком тяжело дышащих стражников-кушингов.

Ну как наполнилась. Первые двое, пораженные увиденным, застыли, а остальные набегали на них, бились в спины, сдвигая передних вглубь комнаты, ругались и тоже открывали рты. Вскоре сквозь эту кучу-малу протиснулся взволнованный Кирт — помощник русовского «зама» Пирка.

— Это… это… что же… — промямлил он, — а где князь?

— Прирезал всю барракудскую мразь и ушел, — решительно заявил незнакомый стражник, — эй, парни, чего застыли? Трупов не видели? Ну-ка, быстро разложите всех в ряд. Может, кто кого узнает. Я кому сказал!? — скомандовал, и кушинги медленно зашевелились. Среди них, стражников, встречались и такие, кто за всю свою службу не сталкивался с насильственной смертью. Кушинар был спокойным городом. Тем более удивительно, как в спальне самого князя оказались «вольные» пираты по прозвищу Барракуды — головорезы, не признающие неписаных правил «пиратского братства».

— Как здесь могли оказаться Барракуды? — задал, наконец, правильный вопрос стражник-десятник, обращаясь к Кирту.

— А я откуда знаю, Рист! — ответил он, взвизгнув от возмущения, — это надо у тебя спросить! Ты — охрана! И вообще, — Кирт словно опомнился, — я — наместник князя! Пирк, когда уходил, поставил меня на свое место!

— Фыр! — десятник фыркнул совсем не уважительно, — наместник нашелся! Князь назначит, как назначал Пирка, станешь. А пока ты — никто. А я отвечаю только за внешнюю охрану. Внутри служили этруски, но князь их убрал… ну-ка, посмотри на того. По-моему, он живой… что вы копаетесь, как сонные мухи! — обернувшись, прикрикнул на подчиненных, неохотно стаскивающих трупы.

Кирт оказался у спящего мага первым. Незаметно сверкнул стилет, нацеленный под затылок лежащего человека (шлем скатился, когда Текущий падал) и… уперся в невидимую преграду. Убил бы — никто бы не заметил: голова «барракуды» повернулась волосами к стене, а «наместник» склонился над ней, закрывая обзор. Вряд ли кто обратил бы внимания на маленькую ранку в густых волосах пирата.

Рус возник ниоткуда. Не было — и вдруг есть. Левой рукой крепко держал кулак Кирта с зажатым в нем узким острым стилетом. Выпрямился, заставив подняться и несостоявшегося убийцу, поднял его руку и оглядел остальных.

Стражники замерли в позах, характерных для «море волнуется…» — в самых причудливых. Повисла давящая тишина. Кирт бледнел, словно ему не хватало воздуха, будто он тонул в этом молчании, как в морской пучине.

— Рист, — спокойно скомандовал князь и эти слова прорвали плотину. Раздался дружный облегченный выдох и люди зашевелились. — Молчать! — Рус остановил готовые сорваться из уст стражников крики. То ли радостные, то ли недовольные — осталось невыясненным.

— Рист, — обратился непосредственно к десятнику.

Он отозвался, вытянувшись по стойке смирно и заученно вложив саблю в ножны:

— Я слушаю, князь! — гаркнул четко, как на параде.

— Вольно, — усмехнулся Рус. Рист не понял. В уставе кушинарской стражи такая команда отсутствовала. Новый князь хоть и выучил язык, но устав, разумеется, не читал. — Расслабься, десятник, не на смотре, — уточнил властитель Кушинара.

— Этих двоих связать и перед… нет, оставить здесь. Трупы тоже оставить. Я долго буду ждать?.. — стража развила бурную деятельность.

Внимательно, стараясь не запачкаться в крови, служивые подтащили трупы один к другому, связали двоих спящих людей и получили следующее указание:

Встать на обычное дежурство, будто ничего не случилось. Если кто-нибудь поинтересуется событиями во дворце, то они должны послать его подальше. Если тот предложит денег или какую-нибудь услугу, то следует нехотя и по большому секрету сообщить, что князь поубивал невесть откуда взявшихся пиратов, которые в свою очередь зачем-то прирезали Кирта, и ушел обратно. А может вовсе не князь убивал — неизвестно. Следящие разберутся — Рист лично пошел за ними.

Десятник остался для приватного разговора и сразу, как только вышел последний стражник, нехотя предупредил Руса, что не может ручаться за каждого.

— Уж если Кирт такое сотворил, то я не гарантирую, что кто-нибудь из моих не замешан… — сказал, стыдливо отводя глаза.

Глава 24

В отсутствие князя дворец всегда впадал в спячку, а после распоряжения Кирта и вовсе опустел (за исключением пятерки служанок-горничных). Так продолжается уже больше декады. Представитель этрусского царя (бывший комендант) вместе со своими пятью десятками воинами-Призывающими в местные дела не вникает. Ограничивается тем, что иногда спрашивает у формально подчиненного ему Главного Следящего: «Не появлялся ли князь?».

Налаженная жизнь идет своим чередом. Таможня взимает пошлины, Следящие бдят за порядком, стража им помогает. Ловят воров и редких грабителей. Кого садят, кто откупается. Куда идут таможенные сборы, платятся ли налоги — неизвестно. Фактически власть вернулась к Гильдии.

Услышав этот рассказ, Рус решил пока не выходить из спальни, окна которой смотрели на море. Еще раз бросил взгляд на спящих заговорщиков и решительно отмел, подступившее было желание снять память. И так кошмары достали. Знания эльфов лезли по ночам, создавая такую мешанину, что Рус «сортировал по полочкам» едва ли треть, смачно матеря Эледриаса. После его визита началась эта сумятица, при которой он, как ни странно, все же высыпался.

— Как мог так поступить Пирк? — поинтересовался Рус.

— Всему городу известно, что он прискакал в коменд… в царское представительство и написал там отказ от своих обязанностей. Порекомендовал этого пройдоху Кирта вместо себя. А этрускам, прости князь, какая разница? Налогов они у тебя не берут. Их кормят, лебезят перед ними — они и рады.

— Так, а с Пирком что? Ты так и не ответил.

— А ничего с ним. Сидит дома безвылазно и семью со двора не выпускает. Запугал его Гранк — это все знают. Это председатель Гильдии…

— Я знаю, — перебил его Рус, — понятно, почему меня хотели убить…

— Ну да, тобой недовольны. Гильдия не привыкла быть на побегушках. Одни десять купеческих судов, на которых ты отправил армию чего стоит. Купцы очень обижались. Их будто по носу щелкнули. И Пирк власть почувствовал… ты вернешь его, князь?

— Ага, Кирта подставили… — «Четвертичный царь» рассуждал вслух, не ответив на вопрос десятника, — его бы Владилант не пожалел… да они бы разгромили весь город за мою смерть!

— Это если бы узнали, — вставил Рист.

— Рано или поздно все равно бы узнали! — заверил его Рус.

— Хм, князь. Я давно служу в страже и уверяю тебя, что тело можно так спрятать…

— А, не понимаешь ты, — отмахнулся местный владетель, — я не просто этрусский князь и не просто отрекшийся царь… короче, узнали бы…

Опытный стражник сделал вид, что согласился. Он, конечно, слышал, что их князь — пасынок Френома, этрусского бога, но… кушинги прагматичный народ. Не то, что не верили, а… сомневались, что ли. Относились к убежденности этрусков скорее иронично, чем серьезно. Искусный маг, овладевший помимо магии Призыва еще и Силой Геи, и научившийся из этой Силы создавать «тропу» — это одно. Божий сын — совершенно из другой легенды. Где Боги, а где люди? Большая разница, знаете ли.

— Ладно, Рист. Гарнизон пока подключать не стоит. Ребята горячие — взбаламутят воду, — десятник мысленно помолился: «Хвала Эйю!». Он представлял, что могли натворить этруски. А сопротивляться им — вызвать вторжение. — У тебя есть знакомый Следящий, который умеет держать язык на привязи и умеет допрашивать? Нет, лучше читать память. Не люблю криков.

— Князь! Да я сам расспрошу! — десятник с рвением подскочил со стула, — я умею не хуже Следящих!

— Память прочесть? — хитро уточнил Рус. Рист не стушевался, а хищно ухмыльнулся, всем видом показывая: «Да они у меня сами запоют!», — Не стоит, — Рус невольно улыбнулся.

Разгоряченный стражник в железном панцире, опоясанный непременным кушаком форменного красного цвета, возвышался над рядком аккуратно сложенных трупов с яркими бантами на шеях. И спящие заговорщики мало чем от них отличались. Сюрреалистическая картина.

— Я - князь или кто? Будем действовать официально, согласно законам. — В вопросах Кушинарского законодательства Рус всецело полагался на Пирка. Сам имел о нем самые смутные представления, — с учетом определенной специфики, — и своим подмигиванием вогнал честного офицера в ступор. Он и так ни дарка не понял.

Прошло всего полчетверти и Рус, дремавший на голой перине (белье таки пропиталось кровью, пришлось скидывать), почуял появление незнакомца. Короткое колыхание отлично смазанных дверей, так и не услышал. «Соскальзывание» взглядом в Силу Эледриаса, дало самый смутный, еле-еле различимый контур. Кушинар находился слишком далеко от пятен, и Сила здесь уже переходила в «фоновую».

«И так по остальной Гее… — с сожаленьем констатировал бывший «Бог пятен», — но и то хлеб…», — он притворился спящим и ждал действий «гостя».

Тот, осторожно ступая, приблизился к трупам. Встал. Чем он занимался в течение целого статера, осталось невыясненным: Рус его практически не видел. Наконец, прозрачный силуэт превратился в пожилого кушинга. Непременный кушак перетягивал заметный животик, то ли подчеркивая это достоинство, то ли стараясь скрыть. Круглое безусое лицо с аккуратной черной бородкой и массивным носом, венчала заломленная на затылок фетровая шляпа с короткими полями. Одном словом — типичный кушинг неопределенного рода занятий, судя по отделке пояса и ножнам кинжала — среднего достатка.

— Кхм, — кашлянул он в кулак, блеснув каганскам браслетом, — прошу прощения, проснулся, князь? Да пребудут с тобой боги!

— Да хранят они и тебя, — поприветствовал его Рус, принимая сидячее положение, — ты…

— Следящий за Порядком Ролт, — человек коротко кивнул, — сначала, как я понимаю, ты хочешь узнать истину, а после оформить её официальную версию.

— Приблизительно, — усмехнулся князь, — а почему не говоришь, что ты Ревущий хорошего уровня?

— А разве тебе и без представления это не видно? — сказал, позволив себе легкую улыбку, — А Ревущими больше не называй нас, пожалуйста. Нам, кушингам, это неприятно. Мы — скромные Проводники Силы Эйя, в просторечии Ветровики.

— Знаю. Просто забылся, — солгал.

Ордена в Кушинаре не сложились, и магическое искусство передавалось по принципу учитель — ученик. Рус проверял: все ли маги-кушинги не могли терпеть, когда их называли на манер общегеянский орденов и хватит ли Ролту смелости сказать об этом самому князю. Хватило и храбрости и наглости, не переходящей границы.

— Сколько у нас времени до подхода основной армии?

Ветровик шутку оценил и вновь позволил себе легкую улыбку:

— Кавалерия прибудет через полчетверти. Уважаемый десятник непозволительно задерживается где-то на улицах нашего славного городка. У него, простите, некстати скрутило живот…

— Печально, но бывает. Поторопись, Ролт, — закончил уже серьезно.

— У этого молодого пройдохи и память читать ни к чему, я и так могу про него рассказать немало, — говорил Следящий, подсаживаясь к головам обоих спящих пленников, — никто не доверит ему серьезные вещи, вряд ли он знает что-либо ценное. Ты настаиваешь? — сказал, подняв взор на князя.

— Я тебе верю, а время дорого. Пирата сломать сможешь?

Вместо ответа маг положил руку на голову Теку… простите, Водника. Через статер нахмурился и вспотел. Силой Эола буквально задуло.

Рус возник рядом со Следящим. Некоторое время о чем-то подумал и решительно взялся за запястье Ролта. Тот, находясь в глубочайшем трансе, повернул к князю голову, и в его мутных глазах мелькнуло уважение.

Через десяток статеров маг, наконец, отнял руку от головы пирата. Еще пару статеров «приходил в себя», одновременно разминая затекшее тело. Потянул еще статер, собираясь с мыслями, и заговорил:

— Князь… я, пожалуй, готов поверить в твое божественное происхождение, — провел эту фразу по тонкой грани между иронией и искренним восхищением, — А «пасынок» и «сын» по-этрусски — разные слова?

— И слова разные и значения имеют такие же, как и принято у кушингов. Только по писаным и неписаным законам — это одно и то же. Полное равенство в обязательствах и правах. Подразумевается, что и кровь одна. Удовлетворит тебя мой ответ? От себя добавлю. Я действовал Силой Геи и ты наверняка это заметил. Получается — я и её сын?

— Где Боги, а где люди, — ответил он любимой кушинарской поговоркой, мол, кто их знает, этих богов. А в целом означает «несопоставимые вещи». — Френом — папа, Гея — мама. От них всего можно ожидать, — и снова непонятно: то ли в шутку сказал, то ли нет, — А если полностью серьезно, князь, то я снимаю перед тобой шляпу (в реальности — не снял, хитрый кушинг). Вставить в водопад каменную трубу, да чтобы она пропустила мои структуры… если бы об этом мне рассказал мой учитель, я бы рассмеялся ему в лицо.

— Не тяни, Ролт.

— Это я так собираюсь с мыслями и выражаю свою благодарность… — кивнул Русу и не стал больше испытывать его терпение, — Начну с того, что главный заказчик — Гранк. Кто бы сомневался!..

Когда в княжескую опочивальню ввалилась толпа Следящих и стражников, то Ролта уже не было. Точнее он, активировав браслет, преспокойно сидел на дальнем подоконнике — чуть ли не единственном месте без пятнышка крови.

Рус встретил прибывших, важно восседая на стуле, как на троне и лицо его выражало крайнее нетерпение.

— Долго же вас пришлось ждать, недостойные! — грозно произнес он.

Если бы дело происходило на земле в не столь далекие времена истинных самодержцев, то все непременно бы бухнулись на колени. В Кушинаре такое не принято. Следящие лишь вытянулись во фрунт и понуро потупили головы. Молчание затянулось. Нарушил его Главный Следящий:

— Мы прискакали, не жалея единорогов, князь! И воздаем хвалу всем богам, что ты жив!

— …князь…хвала богам…хвала князю…хвала Великому Князю Великого Кушинара! — когда оды Русу доросли до «Великого», он их прервал:

— Хватит! И вас хранят боги. Я вижу, как вы мне рады, но я хотел бы знать Что. Это. Такое, — каждое слово припечатывал, показывая на трупы одними глазами.

В живых оставался один спящий Кирт. Пират-Водник по прозвищу «Черный зуб» лежал с остекленевшими глазами и с еще не засохшей у рта пеной. Знающему магу это говорило о смерти от ментального удара, а значит, о неудачном чтении памяти.

— Князь! — воскликнул Главный Следящий, — этого не может быть! Но раз такое случилось, то вся вина на нем! — торжественно провозгласил, указывая на беднягу Кирта. — Он приказал охранить только снаружи и всех служащих разогнал…

Рус его перебил:

— Где мой, — выделил это слово, — наместник.

— За ним послали, — с готовностью ответил Следящий, — вот-вот должны привести.

— Надеюсь… — произнес Рус с угрозой, — как твое имя?

— Дик, государь! — и продолжил верноподданнически, — позволь спросить? — дождался важного кивка и продолжил, — ты уже допросил Кирта?

— Не успел, — правитель Кушинара недовольно поморщился, — та падаль, которая изошла пеной, чуть каналы не прожгла. Надеюсь на тебя, господин Дик и твоих Проводников Силы, а мне надоело охранять трупы. Я пошел в кабинет, — но в дверях развернулся, будто только что вспомнив, — да, раз никого нет, то организуй мне обед прямо в кабинете. Пошли кого-нибудь в царское представительство пригласить ко мне Владиланта. Не затягивайте здесь… и прибрать не забудьте. И запомни, Дик: ты на своей должности до завтрашнего дня, если не раскопаешь мне весь заговор. Слышишь? Завтра днем жду тебя с докладом, — с этими словами, не слушая ответа, вышел

Из доклада Главного Следящего следовало, что во всем виноват бывший князь Ринг, который не смирился с потерей власти. Он запугал Пирка, который, к сожалению, пропал со всей семьей, и принудил его передать власть Кирту. Новый наместник провел во дворец нанятых Рингом «Барракуд». Когда покушение не удалось, то попытался устранить главаря пиратов. Бывший князь, к сожаленью, тоже пропал. Всех ищут. Старшины Гильдии выражают верноподданническую радость по поводу раскрытия заговора, воздают хвалу всем богам за здоровье горячо любимого князя Руса Четвертого. Да чего там, весь народ в едином порыве побежал в храмы.

Внеочередное собрание верхушек всех Торговых Домов, входящих в Гильдию, состоялось через день после «раскрытия» заговора. Относительно небольшой зал заседаний заполнила толпа человек под пятьсот. Такого на памяти купцов ранее не случалось. Но и повода такого не помнили — сам князь должен был почтить их своим присутствием.

Заседание открыл председатель Гранк:

— Да пребудут с вами боги, господа Торговцы! — поприветствовал он присутствующих и в зале повисла тишина.

Выглядел он как обычно уверенным и степенным, но только стоящие ближе к «старшинской» возвышенности (лавок попросту на всех не хватило и во избежание споров их вынесли) могли заметить его тревожное состояние. Если бы, кончено, внимательно присмотрелись.

— Нас пожелал почтить своим присутствием наш всеми любимый князь Рус Четвертый. Встретим его, господа! — и поднялся со стула. Его примеру последовали остальные старшины и через удар сердца распахнулась задняя дверь «сцены». Князь вошел стремительно.

— Приветствую вас, славные купцы Великого Кушинара! — выкрикнул эту фразу и сел на специально отведенный ему богатый стул. В ответ раздалась невнятная разноголосица, постепенно перешедшая в боле-мене слитный выкрик: «Да хранят тебя боги, князь!», — далеко не армия.

Рус поднял руку и дождался тишины:

— Да хранят и вас боги, и пребудет с вами милость Меркурия. Господин Гранк, приступай к собранию, а на меня прошу не обращать внимания. Я просто посмотреть — послушать пришел.

Ожидавшие иной речи купцы загомонили, но их остановил председатель:

— Займемся делом, господа! Не портите мнение князя о вас. О нас, обо всей нашей славной Гильдии! Тихо!

Первым делом Гранк затеял… отчет о работе Гильдии! Все присутствующие ахнули. Князь в зале, а он! По мере его речи настроение купцов снижалось. Председатель вскрыл все утайки таможни, все недоплаченные налоги.

«Он с ума сошел! Теперь же всем придется раскошелиться! Ой, он же всех людей сдает!!! Все сговоры раскрывает! Это что же… князь… да он всё знал! Потому и пришел. Да он же покушение пережил! Ой, что будет…», — купцы стояли бледнее некуда. Зато князь сидел с самым невозмутимым видом, будто всё происходящее его совершенно не касалось.

После обстоятельного доклада, председатель заявил:

— Господа купцы, дорогие товарищи по Гильдии. Меркурий отвернулся от меня, — «да после твоей речи он и от нас отвернется, старикашка!», — подумали некоторые самые озлобленные торговцы, — и Великие Эй и Гид смотрят на меня с укором. Простите меня, Великие!

«Они-то тебя, может и простят, а мы…», — мысль тех же самых купцов.

— Здоровье и совесть не позволяет мне оставаться на посту председателя Совета Старшин. Я… слагаю с себя полномочия и предлагаю выбрать другого, более молодого и более достойного, — закончил тихим голосом, практически шепотом, но эти слова влились в каждого присутствующего. Им отказывались верить…

Гранк сел, вопреки утверждению о старости, очень даже по-молодому. Просушил горло заботливо поданным вином и крякнул.

Не хочется описывать то, что далее творилось в зале. О князе, похоже, забыли. Это войдет в позорную летопись Гильдии, если таковую задумают написать потомки. Хвала богам, по смертоубийства не дошло и то благодаря возникшим на выходах этрускам. Откуда только взялись? Закончил это безобразие тот же Гранк, терпеливо дождавшийся, когда самые буйные выдохнутся. Целую четверть молчал! А внимательные купцы, не такие разгоряченные, как большинство их товарищей, заметили, что молчали все Старшины и князь.

— Хватит устраивать базарную свару! — вдруг рявкнул теперь уже бывший председатель сильным и властным голосом. Уставшие купцы послушались. — Предлагаю кандидатуру мастера Рида, моего заместителя. Рид, поднимись.

Знакомый нам купец поднялся со стула Старшины.

— Достаточно молод, богат, честен. В представлении не нуждается. Ну что, «Рий», господа торговцы? — напористо спросил Гранк.

— Рий! — первыми выкрикнули Старшины, — Рий! — повторили они более громко. И лишь затем из зала последовали одиночные выкрики «Рий!.. Рий!…», которые быстро переросли в сплошной гул. Новый председатель был избран. Если и раздавались выкрики «Вий», то их никто не расслышал.

Наконец, встал князь. Уставший зал замолк.

— Поздравляю Гильдию с избранием достойного председателя. Надеюсь, он приумножит наше богатство. Я не оговорился. Богатые подданные — богатая казна, это всем очевидные вещи (далеко не всем, но купцы предпочли помолчать). Моим наместником остается уважаемый Пирк — все вопросы к нему. Надеюсь на вашу верность, господа и да пребудет с вами Меркурий! — развернулся и вышел. Гранк предпочел последовать за ним.

Ушел князь, ушли и этруски, оставив купцов, под руководством нового председателя, разбираться со своими делами самостоятельно. Вымотанные торговцы надолго не задержались.

Пирка с семьей спрятал в своем доме десятник Рист, прибежавший к нему сразу, как только отдал «браслет невидимости» своему старому знакомому, Следящему Ролту. Его посчитал наиболее надежным из Проводников Силы и не ошибся. О бывшем князе, Рус не то, что подзабыл, хотя и не без этого, но и не исключал его участия в заговоре. А по сему, о Ринге распоряжений десятнику не давал. Тот пропал сам по себе, не соврал Главный Следящий. А Пирка удалось спасти — его активно искали некоторые Следящие и совсем не с целью допроса.

А ночью, после «раскрытия» заговора, ко всем Старшинам нагрянули этруски. К Гранку заглянули и Рус и Ролтом.

— Ну что, господин председатель, будем говорить или хочешь разделить судьбу «Черного зуба»? — с ледяным спокойствием произнес Рус после того, как Следящий чуть ли не слово в слово передал их беседу с главарем «Барракуд».

Бледный Гранк схватился за сердце и если бы не помощь Духа Жизни, то… полетела бы вся комбинация Руса в тартарову бездну.

В итоге купец подписал залог на все свое имущество в пользу казны, рассказал обо всех «темных» схемах, сдал всех причастных к заговору купцов, а ими оказались половина гильдейских Старшин и вся верхушка Следящих и таможни. Рус с облегчением узнал, что Рид ничего не ведал. Чем-то он ему приглянулся.

Этой же ночью они с Ролтом наведались к остальным шести замешанным в деле Старшинам и заставили их подписать такие же залоги на имущество. Чуть что — законная конфискация в казну. Рус бил по самому больному месту каждого торговца — по жадности.

Ох и натерпелись же этой ночью влиятельные купцы! В страхе просидели всю ночь под охраной суровых этрусков. Рид — не исключение. К нему усталый Рус заглянул перед самым рассветом. Поздравил его со скорым назначением главой Гильдии, обговорил еще несколько вопросов и попросил не обижаться на вынужденный арест, на что купец возмущенно воскликнул «да как можно!». В искренности сего выкрика Рус уверен не был, но это не суть важно.

Организацию покушения списали на незадачливого Кирка. Вскоре его повесили на центральной площади, а через несколько дней из Кушинара вышел корабль, которой увез всю верхушку Следящих, таможни и других чиновников с семьями. Они сохранили свои жизни только потому, что вернулся Ринг, хвала богам, живым и здоровым. Он, оказывается, сбежал из города на следующий день после «отречения» Пирка. Почуял, чем запахло дело. Если бы предыдущего князя нашли в виде трупа, то полетели бы головы. Рус не потерпел бы крови «помазанника божия». Собственно поисками бывшего правителя и объяснялась столь долгая задержка с отправкой вышеуказанных лиц.

А заговорщики о Ринге попросту забыли, понимая, что кого-кого, а его точно князем снова не сделают. Скорей всего этрусский царь, обрадовавшись избавлению от опасного конкурента, пришлет наместника из столицы, если их «пасынок Френома» «потеряется». Конечно, перевернут весь город, но Старшины надеялись отсидеться. Ведь это купцы нужны правителям, а не наоборот! Они, конечно, согласны терпеть неизбежное зло, но только в том случае, если князья не лезут в их вотчину — в торговлю. Рус сунул свой наглый нос, за что и поплатился.

Так рассуждала купеческая верхушка. Самомнение у Старшин Торговой Гильдии Великого Кушинара — зашкаливало. Князь Рус Четвертый из рода Нодаш поставил их на место.

Он не хотел менять весь уклад полюбившегося ему города, потому и сдержал себя, сдержал весь уполовиненный «Тирским походом» этрусский гарнизон. Рус нуждался в спокойном Кушинаре, как в месте для «душевного отдохновения». Где можно посидеть, глядя на волны, ни о чем не тревожась, не думая, не заботясь. Купаться, загорать, приглашать друзей и говорить только об отвлеченных материях. Мечта! Несбыточная, но от того не менее привлекательная.

Удивительно, но город по соседству с воинственными кочевниками давно жил мирной размеренной жизнью. Если, конечно, не считать излишне влиятельную жадноватую Гильдию. А может и в том была своя прелесть. Важные купцы, отважные мореходы, весь, в целом, небедный народ вели себя так, будто они пуп земли: жили неторопливо, вальяжно и в то же время активно-пронырливо.

Теперь влияние Гильдии уменьшилось, а княжеская власть укрепилась. Рус испугался было, что город потеряет свою привлекательность, но скоро убедился — обошлось. Люди, с месяц пообсуждав неудачное покушение, казнь «жертвенного борка» — умные кушинги понимали что к чему, зажили прежней жизнью.

«Князь не лютует? Прекрасно! Потряс жирных Старшин? Выгнал жадных чиновников? Давно пора! Хватит бездельничать, конкуренты не дремлют!..», — примерно в таком ключе рассудило большинство торговцев и ремесленников — костяк предприимчивого племени.

А еще Рус не забывал, что Кушинар являлся единственным теплым портом этрусского царства. Имел на этот счет весьма интересные планы. Он вообще определил свою жизнь на несколько лет вперед. Это и Кальварион с прибывающими рабами, и альганские пятна, в особенности кафарское с бывшим лоосским гвардейцем Аригелием, о котором так восторженно отзывался Борис. Всплыли знания о Золотых драконах, об интересных узорах, о башнях, в конце концов. Планировал заняться разработкой собственных структур, задумок о коих имел множество. В частности закончить, наконец, создание амулета «абсолютной защиты», совмещающим в себе качества «обтекателя» и «пыльной стены». Много идей нуждались в воплощении. Одним словом — разорваться.

А глубине души Руса лежало пока еще неосознанное желание иметь детей. Он еще не подозревал об этом, но уже решил:

«Хватит Гельке учиться. И так каналы растянулись до подмастерья. Отправлю-ка я её в декретный отпуск. Структуры можно и беременной учить, главное до отката не добираться…».

А еще глубже грелась ностальгия, тщательно заваленная повседневными заботами. Она активировалась сразу, как только он понял, что в координатах есть обозначение мира.

«Земля всяко постарше этого молодого мирка будет, стало быть можно найти о ней запись. Как-то же Флорина на меня вышла…», — рассудил он и перестал об этом думать.

Но мысль подспудно раскручивалась и теперь он давил желание «заскочить» на Землю. Непременно с женой, а можно и с друзьями. Просто в гости заглянуть, удивить их миром без Силы. Впрочем, не то чтобы прямо «давил», не зная как унять зуд желания. Так, мечтал иногда. Ностальгия — штука непонятная.