Глава 7

Лето. Что такое лето? На севере это надежда на жизнь. На юге это приоткрытая дверь в преисподнюю. Такой жары на севере не бывает, зато Эдэльвайс может похвастаться такими температурными скачками в это время года, что в огне покажется прохладней, чем в этом городе. Единственное время, когда можно было находиться на улице, не обливаясь потом и не прячась в тени деревьев — это раннее утро. Вот и это утро мало чем отличалось от ему подобных, разве что на сегодня Орэну необходимо было отъехать в город. Ким, услышав об этом, напросился в сопровождающие мага, мотивируя это тем, что вот уже три года он живет в окрестностях Эдэльвайса, а в самом городе побывать ему так ни разу и не удалось. Честно сказать, я была с ним согласна. Интересно было бы посмотреть на столицу нашей родины, но напрашиваться с магом я не стала. Куда приятней было бы немного отдохнуть дома, сходить в кои-то веки на пруд, что находился в сердце парка, разбитого вокруг поместья мага. Или пойти погулять с моим котиком опять же таки по парку. А если уж совсем быть честной, то я побаивалась большого города и просто не отваживалась отправиться туда. Мне казалось, что стоит войти в городские ворота, как все тут же начали бы пялиться в мою сторону. Тыкая пальцами в белоснежные волосы и тихо посмеиваясь, в кого я такая юродивая получилась.

'Дура ты', прервал мои размышления знакомый голос.

— Что, прости? — оторвалась я от созерцания содержимого моего шкафа.

'Я, что, шепелявлю или, может быть, страдаю от мысленного заикания?', а ехидство-то так и прёт. 'Я сказал, что ты дура', размеренно повторил Каа'Лим.

— И чем же на этот раз я заслужила столь лестный эпитет в свою сторону? — извлекая из недр шкафа белое легкое платье из какой-то воздушной ткани, вопрошала я.

'Ты, глупая женщина, даже не представляешь, как бы на тебя смотрели эти людишки, если даже эльф с трудом взгляд отводит', заявило моё усатое чудо.

— Теперь уже я начинаю переживать за твоё умственное здоровье, — хихикнула я, скидывая с себя ночнушку и аккуратно натягивая платье.

'Женщина, возможно, ты и слабоумна и, быть может, даже зрение твоё тебя подводит, но я-то точно всё вижу и понимаю абсолютно правильно и верно'.

— Ну, и чего ж ты там такого разглядеть успел, поделишься? — старательно расчесывая свои длинные, ниже пояса, бесцветные волосы, ехидно спросила я.

'Они цвета белого серебра', мысленно поправил меня Каа'Лим.

— Они, — выразительно ткнув себя пальцем в макушку, — цвета безцветия!

'Я не стану повторяться', обреченно вздохнул кот.

— Вот и помолчи, я тоже, знаешь ли, не первый день на свете живу и помню, как меня воспринимали люди в Пограничье…, таращились словно я чумная какая, несмотря на то, что прожила у них под боком двенадцать лет. А что же будет с неподготовленными зрителями, страшно даже представить, — гневно швырнув расческу на столик, закончила я свой монолог.

'Понимаешь ли, Майэ'раами…, то есть Марами', быстро поправил себя дэйург, а меня от такой трактовки имени невольно передёрнуло, 'не всё так, как кажется на первый взгляд. То, как ты воспринимаешь окружающих и их отношение к тебе, не всегда бывает таким, каково оно на самом деле'.

— О, я прошу тебя, только не включай мудреца! Только не этим прекрасным солнечным утром, хочешь мы пофилософствуем, но только вечером, я под это дело засыпаю хорошо, — а если серьёзно, то меня просто невероятно смутили его слова. Захотелось на воздух.

— Ты со мной?

'Нет, не люблю водные процедуры без необходимости, и, потом, надо бы повара проконтролировать, а то совсем распустился! Зачем, скажи мне, портить мясо овощами?' ну вот и мой любимый Каа'Лим вернулся. Кстати, киска моя теперь доходила мне до пояса в холке, а головой упиралась в подмышку. Так как Каа'Лим наотрез отказался переезжать на пол или в отдельную комнату, мне поменяли кровать, и теперь она занимает добрую половину комнаты, но мне ни тепло, ни холодно от этого. Я как спала у стеночки, так и продолжаю, а остальное пространство давно отвоевано этой наглой усатой мордой.

'Я всё слышу', донеслось до меня из комнаты, когда я уже направлялась к выходу из поместья.

Выйдя на парковую аллею, ведущую к пруду, где я планировала наконец-то поплавать, я всё ещё размышляла над нашим с Каа'Лимом разговором. Возможно, я и не права, как знать, но это лишь только возможно, а факты говорят сами за себя. В Пограничье меня недолюбливали, относились либо с презрением, либо снисходительно, но никак не иначе. Единственные, кто меня воспринимал такой, какая я есть — это моя семья и Дирк. Воспоминания о нашем друге вновь кольнули сердце, заставив его болезненно сжаться. Если бы на тот момент рядом был такой маг, как Орэн, как знать, всё могло бы сложиться по-другому. Если бы…

Я так погрузилась в свои размышления и воспоминания о друге, вероятности, как всё могло бы сложиться, что, совершенно машинально подметив, что добралась до места, расшнуровала платье, швырнула его на ветку дерева и начала спускаться в воду. Естественно, я и не подумала о том, что кроме меня здесь ещё кто-то может быть, и даже не потрудилась накинуть на себя сверху хотя бы сорочку.

Вот уже год прошел с тех пор, как Лиамиэль согласился выплатить свой долг. Когда он только приступил к своим обязанностям, то решил, что неважно, какие мотивы подвигли его на этот шаг, если эр Каэль дал своё согласие, значит необходимо выполнить обязательства с полной отдачей. И не только по отношению к девочке, но и мальчик получит от него все знания о воинском искусстве эльфов, какие способен воспринять человек за два года от Эркаи'Аль, эльфийского мастера. Сначала эльф полностью контролировал своё отношение к подросткам, но постепенно начал ловить себя на мысли, что ему нравится обучать их. Ким оказался весьма способным и старательным учеником, а также относился к эльфу, как и положено юному Эркаи'Миэль, ученику мастера. Казалось, он ловит каждое его слово, движение с таким восторгом, что это даже в какой-то степени льстило Лиаму. Мара же была просто мечтой для любого мастера эльфийского боя. О таких учениках мечтают, правда, несмотря на это, отношение к самому Лиамиэлю оставалось прохладным и даже немного презрительным. Это задевало эльфа, хотя он и понимал, почему так происходит. Будучи эмпатом, как и большинство эльфов, Лиам улавливал её эмоции. Да и дэйург периодически разъяснял ему, что творится с ученицей. Оказалось, девочка подсознательно чувствует себя оскорбленной и никак не может простить этого эльфу. Подобное заявление слегка озадачило эльфа, ведь такого рода злопамятность редка для людей, да и нелюди редко бывают настолько мелочны, чтобы на протяжении многих лет помнить мелкие обиды. Но не все. Гномы, например, весьма злопамятные создания. На это дэйург многозначительно фыркнул и сказал, что если Мара и гном, то уж точно с дефектом. Быть такой дылдой для гномихи просто неприлично. А Лиамиэль впервые задумался, что это существо знает куда больше, чем говорит. Но думать над тем, к какой из рас принадлежит девушка, пока было рано. Все особенности проявятся лишь по достижении половозрелости. А пока, он будет рядом и поможет ей тем, чем в состоянии это сделать. Шло время, и проницательный эльф замечал все физические и моральные изменения своих подопечных. Ким из угловатого подростка превращался в весьма интересного молодого человека. Он заметно возмужал, поменялось и его отношение к сестре. Если раньше парень относился к ней, как к такому же сорванцу, как и он сам, то теперь он всё больше старался позаботиться о ней. Иногда, вовремя особенно жестоких тренировок с эльфом, его глаза злобно сверкали в сторону Лиама, как бы предупреждая: 'позволишь себе, что-нибудь лишнее, и ты не жилец, приятель'. В таких случаях эльф просто посылал Киму успокаивающий импульс, и парень приходил в себя. Мара же превращалась в настоящую красавицу, даже на предвзятый вкус Лиама. Всё, начиная от её кожи и заканчивая кончиками волос, было совершенным, её тело становилось не по-человечески изящным и точеным. И когда Лиамиэль брал в руки меч и начинал тренировку с девушкой, то периодически ловил себя на мысли, что не сражается с ней, а рассматривает её. Как она движется, как её волосы, словно белое пламя, летят вслед за ней, как гибко и сильно её тело. Глаза Мары в такие моменты наполнялись серебряными искрами, заточенными в темный ободок радужки. На бледных щеках проступал светло-розовый румянец, а губы, наоборот, становились алыми, будто бы кровь. Но стоило эльфу поймать себя на подобных сравнениях, как он, начинал выкладываться в полную силу, и девушка в скором времени теряла своё оружие. Молодой парень (да-да именно молодой, хотя по человеческим меркам и не такой уж молодой, а скорее, пожилой. В сравнении с человеческими годами Лиаму было бы двадцать один год, не больше. Эта раса, как и большинство бессмертных, не только долго жила, но и медленно взрослела. Когда Орэн встретил Лиама, тот выглядел как пятнадцатилетний пацан, чувствовал себя так же, хотя в летоисчислениях превосходил мага уже тогда) гнал от себя подобные мысли, считая их лишними и несвоевременными. Со стороны могло показаться, что эльфы весьма меланхоличные и апатичные существа, но то была лишь видимость. Проживая долгую жизнь, эта раса не была порывистой и скоропалительной в решениях, а ценила истинные чувства, стараясь не размениваться на то, что уже завтра потеряет всякое значение. Это и было их главным отличием от людей.

Этим утром старый маг отправился в Эдэльвайс, прихватив с собой Кима. Пора было оговорить подробности поступления ребят в Межрасовую Академию. Несмотря на всю экономическую отсталость человеческих земель, именно это место было выбрано для размещения Межрасовой Академии Магии как нейтральная территория, где представители различных рас могли не только обучаться магии, но и узнавать друг друга непредвзято. Будущие правители, высшая знать и просто магически одарённая молодежь стекалась в этот человеческий город со всех концов света. Некоторые проходили обучение здесь не по одному разу, и это считалось нормальным. Учиться можно было по различным направлениям и не только магическим. Так, например, оборотни в совершенстве владели своей магией с рождения и отправлялись в данное учебное заведение не столько учиться управлять своими силами, сколько обучаться дипломатии и международному праву. Хотя направлений было множество, цель для высших рас была одна — это общение и заведение полезных знакомств, ну, и как следствие — усовершенствование уже имеющихся навыков. А что касается представителей расы людей, никакого официального запрета на обучение дворянства не было, но благодаря некоторым шагам, предпринятым в прошлом, среди человеческого дворянства уже давным-давно не рождались сильные маги. Конечно, некоторые дети знати обучались в стенах Академии, но представителями высших рас они не расценивались хоть сколько-нибудь существенными представителями магического сословия. Из сильных людских магов остались лишь такие 'раритеты', как Орэн и ещё несколько десятков столь же 'древних' ребят. И вот теперь появляются никому неизвестные близнецы, племянники Проклятого мага, как на это отреагируют в Академии, Лиам боялся даже представить. Потенциально высшие человеческие маги, ученики Проклятого…и даже больше — его племянники. Отношение к Орэну у эльфа за этот год не поменялось, как уже говорилось, эта раса не любила быстрых решений, но вот его ученикам эльф, несмотря ни на что симпатизировал…, и ему очень хотелось, чтобы Мара, то есть, близнецы поступили учиться. Да и он сам решил пройти обучение вместе с ними. Как оказалось, это решение вопреки всему возникло в его голове в считанные секунды и показалось самым естественным, что может быть.

Таким образом, проснувшись на рассвете, как раз после отъезда мага и его ученика, Лиамиэль решил воспользоваться свободным утром и отправиться в парк, так напоминающий ему родной лес, что раскинут вдоль всех владений Эльфийского королевства. Лиам, как и все его сородичи, испытывал особую связь с природой. Иногда казалось, что его дыхание это дыхание всего живого вокруг, он чувствовал течение жизни, что заключалась в каждом дереве, травинке, цветке во всем. Люди не понимали, что их окружает целая вселенная разнообразия форм жизненной силы, ему же это осознание было доступно, и это делало каждый день неповторимым.

Так, растворяясь в собственных ощущениях, эльф вышел на лесную поляну, в центре которой расположилось небольшое лесное озеро. Аккуратно сложив свои вещи в стопку, Лиам разбежался и рыбкой ушел под воду. Сколько времени он провел под водой, эльф не мог сказать, стараясь отстраниться от всего окружающего, он замедлял биение своего сердца, всё больше погружаясь в себя, очищая разум и сознание. Его медовые волосы развевались в потоках воды, а безупречное тело, словно вышедшее из-под руки талантливейшего скульптора, замерло в позе лотоса на дне озера. Воздух был не нужен, он дышал жизнью вокруг, впитывая в себя ощущения мира.

Так было, пока к ощущению всеобщей гармонии не добавилось что-то ещё, чуждое…и такое родное. Лиам разомкнул веки, оттолкнулся о дно ногами и с невероятной скоростью устремился на поверхность. Вынырнув на поверхность, он оказался в каких-то миллиметрах от неё…

Мара замерла с широко распахнутыми глазами, её белоснежные волосы, намокнув, облепляли шею и небольшую грудь. Губы её едва приоткрылись, и на них потерялся удивлённый вскрик. Лиам смотрел на неё, не находя в себе сил, чтобы отвести взгляд. Её хрупкие на первый взгляд, для тех, кто не видел её в бою, плечи подрагивали. Сам того не понимая, эльф поднял руку, чтобы большим пальцем, практически лаская, провести по щеке девушки. От этого прикосновения она вновь вздрогнула, и сама неосознанно наклонилась навстречу Лиаму. Их губы соприкоснулись, мужчина почувствовал, как к его груди прикасаются её твёрдые соски, и от этого застонал. То, что испытывал в этот момент Лиам, было бы сравнимо с падением древней цивилизации. Невозмутимый, вечно рассудительный эльф терял контроль, понимал, что это неправильно, и от этого приходил в ещё больший восторг. Должно быть, это чувствуют люди, хотя нет, у людей всё слишком дёшево, а его эмоции сейчас были бесценны. На протяжении всех веков, которые для эльфа были такими же, как годы для людей, Лиам не испытывал такого пожара внутри. Её мягкие тёплые губы, так неумело двигающиеся вместе с его, рождали в душе даже не страсть, а что-то большее… Для него новое и непонятное. Руки девушки осторожно накрыли его плечи, а Лиам жестко притянул за талию к себе. Та жажда, что была в нём столько лет, которую не могла удовлетворить даже самая искусная любовница в мире, обуздала эта девочка просто тем, что обняла его сейчас.

Но всё же за плечами эльфа были не только годы, но и осознание собственной ответственности. Кто бы знал, каких трудов ему стоило сейчас сделать вдох и отстраниться от неё. Девушка, тяжело дыша, разомкнула глаза, и по её взгляду прошло осознание того, что сейчас произошло. Щеки залило алой краской, и она попыталась вырваться из объятий эльфа.

— Нет, нет, — как можно спокойнее и ласковее заговорил Лиам, — всё хорошо, нам нечего стыдиться, но сейчас рано для тебя…для нас, — тщательно подбирая слова, продолжал эльф, сам, еле управляясь с дыханием — Не бойся, хорошо?

— Я…,-выдохнула девушка, — мне так стыдно.

— Тебе нечего стыдиться, прошу тебя, — Лиам не удержался и вновь провел своей ладонью по щеке девушки, от его прикосновения она снова вздрогнула и покраснела, кажется, ещё больше, наклонилась и положила свою голову на плечо эльфу. От этого прикосновения вздрогнул уже он. Было так приятно ощущать её хрупкую фигурку в своих объятиях. Стоило подумать об этом, как пожар в его груди и внизу живота, только обузданный, начал разгораться с новой силой.

— Не бойся, я всё понимаю и не сделаю так, что ты почувствуешь неловкость за этот поцелуй, поверь, — насколько мог судить эльф, именно это должно было волновать девушку.

— Я не этого боюсь, а того, что захочу поцеловать тебя ещё, — сказала, скорее для себя, девушка куда-то в плечо Лиама, надеясь, что эльф не услышит её. Но, конечно же, Лиам услышал и улыбнулся. Пусть не сейчас, когда он учит девушку, но когда они будут оба студентами, у него будет шанс быть с ней ближе, чем просто как наставник с учеником.

— Хочешь, я выйду первым и отвернусь? — нехотя спросил эльф. Осознание того, что надо разомкнуть их объятья, приносило почти физическую боль.

— Я…, а может, постоим так ещё немножко, — робко предложила девушка, а парень на это лишь широко улыбнулся, продолжая поглаживать спину девушки, шепча ей на ухо ласковые слова. Мара же выводила пальцами по спине эльфа замысловатые узоры, боясь даже вздохнуть, чтобы не нарушить то волшебство, что обретало жизнь в её сердце.

Так они стояли так долго, что на вскидку и не скажешь, и лишь когда оба просто начали дрожать от холода, Лиам вышел из воды, оделся, подождав пока Мара тоже будет готова, протянул ей руку. Девушка, пряча счастливую улыбку в уголках губ, приняла её. Не сказав ни слова, они, держась за руки и пытаясь запомнить то тепло, что исходит от их соприкосновений, проделали обратный путь к поместью. Лиам проводил девушку до комнаты, возле которой повернул её к себе лицом и просто сказал:

— Не мучь себя мыслями о том, что произошло, время для нас ещё придёт, но не сейчас, — не удержавшись он поцеловал девушку в лоб, и, отпустив её руку, отправился к себе, так и не обернувшись, чтобы увидеть слезу, что медленно сползала по её щеке.

Бывают моменты, которые разрывают жизнь на две части: деля её на прошлое и будущее. Тот миг, когда Дирк сказал нам об Орэне, был первым, когда моя жизнь изменилась кардинально, когда Орэн забрал нас из дома, это же произошло во второй раз, когда Лиам поцеловал меня…я поняла, что жизнь моя приняла какое-то единственно верное направление. Словно весенний горный ручеёк, что так долго искал свою единственную реку, наконец-то попал в нужное русло. Так это было странно не враждовать с ним, не удерживать удар под давлением его меча, а просто ощущать тепло его тела под кончиками пальцев. Когда его губы просто целуют мои, даруя не просто ласку и тепло, а какую-то странную нежность для сердца, что никогда не испытывало подобного чувства.

Смотря ему вслед, стоя практически на пороге своей комнаты, я понимала, что что-то сегодня изменилось для меня.

Позже я называла этот момент переломным для себя. Моё детство уходило шаг в шаг с эльфом. Я стала девушкой, и я впервые влюбилась. Конечно, я понимала, что этот поцелуй не принесёт кардинальных изменений в мою жизнь. Скорее всего, Лиам завтра на тренировке или уже сегодня, за ужином, и виду не подаст, что что-то не так, нацепив на себя свою любимую маску легкого отчуждения. Ну, а для себя я тоже решила, что буду хранить это светлое чувство у себя в сердце очень бережно, столько, сколько смогу. А лучше всего действительно не думать, не вспоминать, отстраниться…только, как это сделать?

'Ты знаешь, какой на самом деле сегодня день?', раздалось из комнаты знакомое урчанье.

— Ну? — как-то отстранённо, всё ещё пребывая в своих мыслях, поинтересовалась я.

'Этого дня я ждал и боялся со времени нашей встречи, а знаешь, почему?', как-то совсем уж апатично поинтересовались у меня.

— Да говори уже, — сколько можно тянуть кота за…ммм…хвост!?

'Ты втрескалась! ТЫ ВТЮРИЛАСЬ!!!', начало громыхать у меня в голове, 'А как же я? Ты обо мне подумала?! Думаешь, мне своих мыслей мало, а теперь ещё весь этот твой сопливый бред слушать и днём, и ночью, и даже в обед, мать его! Я этого не вынесу! Ах, Лиам, как он посмотрел на меня! Ах, какие у него губы, как лепестки розы! И ещё тысячу таких вот 'ах', и я сойду сума!'

'Так не слушай, я не против', мысленно огрызнулась я, чтобы не кричать на весь коридор.

'Если б я мог, если б я только мог', как-то совсем обречённо произнесла моя киска.

'Но, ведь ты можешь закрываться от Орэна и других, я знаю'.

'От них могу…, но не от тебя', кажется, мой котёнок совсем приуныл.

— Как так? — уже вслух спросила я.

'Мара', в дверной проём просунулась голова моего мохнатого товарища, 'я объясню тебе, но ты не просто пообещаешь, ты поклянёшься, что не станешь задавать вопросов, ещё не время'.

— Что ж, ты меня заинтриговал, пойдём в комнату что ли, а то я как-то притомилась.

Что-то типа 'пффф' было мне ответом.

Когда, я улеглась на свой плацдарм в виде кровати, моя киска залезла сверху и опустила свою огромную пушистую голову на мой живот. Дышать сразу стало как-то тяжелее.

'Знаешь, тогда в ущелье я ведь должен был умереть', уже спокойным голосом заговорил Каа'Лим.

— Прости, что? — не совсем осознавая, к чему клонит дэйург, спросила я.

'Да, девочка, умереть, несмотря на то, что ты вытащила меня из пропасти, смерть моя стояла уже на пороге. Я знал это и был готов, если к этому вообще можно подготовиться…', Каа'Лим сделал глубокий вдох, от чего мой живот обожгло горячее дыхание, и продолжил, 'Что ты знаешь о моей расе?'

Он не спросил 'виде', так как эти создания считались одной из мудрейших рас моего мира, не животные, а разумная раса. Вот, наверное, и всё, что я потрудилась узнать за всё это время. Стало немного стыдно за своё невежество.

'Ну, от тебя я большего и не ожидал, живешь в своем мирке, как курица на насесте, никого больше не замечаешь', в своей излюбленной манере заворчало это несносное создание. А вот я решила обидеться! Тоже мне, мудрейший!

'Ладно, не дуйся', первым вывесил белый флаг дэйург. 'Пожалуй, я буду милостив и немного помогу тебе окунуться в историю высших рас, заметь, не перворожденных, а высших, разница, поверь мне, есть'.

— Ну, лично для меня особой нет, людей, как я поняла, вообще за отбросы считают.

'Так было не всегда, Мара, не так давно человечество процветало, его уважали и даже завидовали'.

— Что? Чему, Великая Богиня, можно завидовать созданиям, которые всё время болеют, рано умирают, грызутся друг с другом да ещё ко всему прочему не успевают стать подростками, как превращаются в сморщенные овощи! — недоумевала я.

'У людей есть искра, они живут эмоциями, и, поверь, для тех из нас, кому это недоступно, это действительно причина для зависти. Да ещё ко всему прочему, люди могут возвращаться из-за Грани…'.

— Грани? — это слово, что-то всколыхнуло в груди.

'Все мы после смерти отправляемся за Грань, откуда вернуться могут лишь люди, пусть обретая при этом новую жизнь, тело, семью, а такие, как мы, растворяемся там, наверное…, точно тебе смогут ответить на этот вопрос лишь её хозяева, демоны'.

— Демоны, — что-то мне совсем как-то поплохело, какие, к шертовой бабушке, демоны?! Едва овладев дыханием, я решила задать следующий вопрос, — Они существуют? — робко спросила я.

На свой невинный вопрос я услышала вполне себе такое неприличное 'ха-ха'.

'Мара, ты меня поражаешь, конечно, существуют! Нормальные ребята, кстати! Правда, живут закрыто, к себе особо никого не пускают, единственные, кто вхожи, так это драконы, ну и мы, дэйурги, то есть', не без особой гордости закончил Каа'Лим.

— А остальным почему нельзя?

'Потому, дорогая моя, что эта раса держит нейтралитет и в основном выступает в качестве судейства или третей стороны во всякого рода межрасовых конфликтах. Если демоны начнут вмешиваться и использовать свою силу, боюсь, даже драконов не останется'.

— Почему? Они так сильны? — с содроганием сердца, вопрошала я.

'Они хозяева Грани, что тут не понятного? У каждого демона свой дар, но всех их объединяет одно — Грань, а для большинства, моя милая, это смерть. Поэтому мир не трогает их и их дом, Кайрус, а они в свою очередь, не давят на нас. Лишь следят за порядком, правда, последнее время и тут возникли проблемы…'.

— Какие проблемы?

'Пятнадцать лет назад Кайрус потерял своего последнего истинного правителя', как-то уж совсем печально вздохнул Каа'Лим, 'кстати, его могилу я и искал в тот день, когда так глупо попался…'.

— Что значит, ты попался? Кто на тебя напал? — приподнявшись на локтях, я с тревогой посмотрела на своего друга.

'Ох, милая моя, это такая длинная история, боюсь, тебе ещё рано вникать в её подробности, лишь одно тебе могу пообещать, однажды я тебе всё расскажу, а пока, давай без лишних деталей. Так вот, на меня напали, и я умирал, чувствовал, что это точно конец, пока не ощутил твоё присутствие и не позвал'.

— Но ты звал маму? — вдруг вспомнила я.

Кот приподнял морду, заглянул мне в глаза и подмигнул!

'Материнский инстинкт есть у всех женщин, которым уже исполнилось шесть', выдало это крылатое недоразумение.

— Ты…ты…, - не знаю почему, но мне стало обидно, — гад!

'Да брось, а ты бы стала помогать такой зверюге, как я, не будь ты уверенна, что я дитя, которое страдает и ждёт, что мама его спасёт?'

— Ну, тут ты прав, чего отпираться, видок у тебя тот ещё, — решила я немного подразнить свою кису, не всё же ему надо мной потешаться.

'Это намёк?', притворно грозным тоном спросил Каа'Лим, обнажая свои длиннющие белоснежные клыки.

— Нет, нет, что ты, как я могу? — изобразив полное раскаяние, я в притворном жесте вскинула руки к груди.

'То-то же, и впредь помни, с кем разговариваешь, холопка!', но вот на это заявление кошак получил по полной! Изловчившись, я выкинула руку вперёд, схватила несколько прутиков-усов и дёрнула на себя. Кот издал протяжное 'рряяя', вскочил на все четыре лапы и расправил свои белоснежные в крапинку крылья. Мой Бог, такого Каа'Лима я не видела или просто слишком привыкла к нему. Его мощные лапы промяли под собой матрац, и я начала скатываться по наклонной, оказавшись прямиком под ним. И с этого ракурса он выглядел не просто внушительно, он был огромен! Крылья его, казалось, в размахе были метров пять или, может быть, шесть, а то и все десять (не зря говорят: у страха глаза велики!), мощная грудная клетка, внушительные клыки. На какое-то мгновение мне стало страшно. Я испугалась его и, кажется, даже вскрикнула.

'Ты совсем, что ли дурра, больно же!', ну вот, всё очарование как рукой сняло.

— П…прости, — нервно сглотнула я, потихоньку приходя в себя, — но ты, между прочим, сам виноват! — интересно, пятнами я уже пошла, или не всё так плохо, — Что ты меня доводишь постоянно! Ладно, не важно, давай уже, не отвлекайся от темы. Что там было, когда я всё-таки тебя вытащила?

Дэйург неспешно опустился на кровать и вновь расположил голову у меня на животе.

'Так вот, дело было и впрямь дрянь. Крылья переломаны, на задней ноге порвано сухожилие, две передние лапы, скорее всего, тоже были сломаны, в завершении ко всему, разрыв селезёнки и внутреннее кровотечение. Я бы не выкарабкался, точно знаю'.

— Ты сам себя диагностировал? — почему-то спросила я.

'Да, это не сложно, вы тоже этому научитесь в своё время', ответил мне Каа'Лим.

— Ну, а теперь, когда ты всё же что-то прояснил для меня, скажи уже наконец, почему ты не можешь 'закрыться от меня'?

Как бы он хотел ответить ей сейчас всю правду, что была доступна ему! Как сильно он жаждал показать своей госпоже её естество, чтобы она смогла принять себя…и его, как своё естественное продолжение. Открыть глаза этой девочке, демону, маленькому и пока ещё не вошедшему в период, безопасный для каждого представителя их рода. Он мечтал о дне, когда девушка наденет корону императорского рода и займёт положенное место наследницы, когда их общая родина вновь обретёт истинного правителя, и там воцарится долгожданный порядок. Ведь с момента смерти Ливерайи, последней, как думают демоны, истинной императрицы и Владыки, страна погрузилась в пучину, нет, не хаоса, затмения. А это было страшно. Впервые раса находилась в таком положении. С момента существования Грани, а стало, быть, и демонов, Кайрусом правили Серебряные. От них шла сила всего рода, всей расы, а с их исчезновением могла исчезнуть и сама империя, так гласили предания, что демоны с рождения узнавали от своих родителей и так бесконечно. Когда стало известно о смерти Владыки и её не рождённого дитя, империя замерла. Кто-то ждал смерти, кто-то надеялся на чудо, и что Грань изберёт новых наследников, но ни того, ни другого не происходило. Время остановилось для демонов, страх парализовал их бессмертные сердца. Все они боялись сделать лишнее движение, чтобы не нарушить и без того хрупкое равновесие не в пользу своей страны и своего личного будущего. Не было никакой борьбы за власть, да и как она вообще могла произойти, если всё решает Грань, а она так и не сделала свой выбор в пользу одного из Домов.

Дэйурги же были не просто вхожи в империю, они были полноценными её обитателями. Две расы не просто соседствовали, они тесно переплетались между собой, но об этом мало кто знал, кроме них самих. Всегда был выбор у каждого из народов остаться по отдельности или найти 'общую кровь', то есть, соединить свои судьбы. Когда демон и дэйург соединяли свои нити, они превращались в единое целое. Их силы росли, можно сказать, в геометрической прогрессии, куда быстрее, чем у тех, кто оставался сам по себе. Конечно, многое зависело ещё и от природных данных, как одного, так и другого. У подобного союза было много плюсов, но и минусов хватало. А кому понравится целиком делить сознание? Переживать за другого, как за самого себя (а иногда и поболее)!

'Нет уж, увольте! Сдались мне эти силы! Я и так не жалуюсь, тем более, поменять свою свободу и независимость, чтобы день и ночь переживать за какого-нибудь хмыря!', думал совсем недавно Каа'Лим. Откуда он мог тогда знать, что уже совсем скоро найдёт 'свою кровь' и уже тогда будет думать о том, как он мог так долго жить без неё! Как одиноко ему было, какая пустота царила в его душе! Это была не любовь, как между мужчиной и женщиной, конечно нет, это было живое касание душ, связь, которая бывает у самых родных на свете. Во всяком случае, сам Каа'Лим расценивал это именно так. А его маленькая Владыка, даже не осознавала, что между ними произошло тогда…

Ведь она сама подсознательно и соединила их, как раз перед тем, как потеряла сознание на том горном утёсе. Как же он растерялся тогда! И каково же было его состояние, когда он почувствовал энергетику ребёнка. Сам Каа'Лим не знал, что ему делать — радоваться, что Владыка всё-таки сумела родить своё дитя, переходя северную границу человеческих земель, рыдать навзрыд, что его 'без меня меня женили', так сказать, или вообще бежать с радостными известиями к своим?! Немного поразмыслив, он подумал о пропавшем страже Владыки, скорее всего, это он определил ребёнка в семью деревенского кузнеца. А ведь его уже долгие годы считают виновным в смерти Ливерайи, и даже заочно приговорили к смертной казни. Стал бы убийца Владыки оставлять в живых наследника? Или, может быть, не всё так однозначно в этой истории?

Так, отойдя от первоначального шока, молодой дэйург решил остаться рядом с маленькой наследницей и понаблюдать. Годом раньше, годом позже объявится новая Владыка, по большому счету, не имеет значения. Теперь это несущественно, она жива — вот, что имеет значение, а время ничто, оно течет и течет, никуда не денется.

А ещё Каа'Лима посетила мысль, что, быть может, и его пребывание на северной границе человеческих земель, как раз в то время, когда Мара с названным братом приехали погостить домой к родителям, не такая уж и случайность…, но как это можно было организовать, оставалось для него полнейшей загадкой… пока.

А Маре дэйург сказал следующее, буквально стиснув до боли челюсти, подавляя желание сказать всё начистоту.

'Ты спасла мне жизнь, девочка, оттого и связь у меня с тобой крепче, и закрыться куда тяжелее', когда-нибудь, когда ты пройдёшь через изменения, и тебе, 'моя кровь', придётся учиться жить с этим, про себя добавил он.

Ким только и успевал вертеть головой, вокруг него открывался новый, захватывающий и совсем неизвестный мир Эдэльвайса. Столько людей в необыкновенной яркой и нарядной, а иногда и не очень, одежде проходило мимо них с магом. Здания поражали своими размерами и фасадами. Броские вывески магазинов, таверн, постоялых дворов, гостиниц, мастерских захватывали дух и манили его. Казалось, что юный маг был создан для большого города, здесь он чувствовал себя на своем месте. Конечно, столицу Ирэми можно было принять за уездный городок в сравнении со столицей тех же эльфов, но Энаким пока об этом не знал, и ему казалось, что он попал чуть ли не в центр мироздания. Юное сердце трепетало от непередаваемого восторга. Единственное, о чем жалел сейчас парень, так это о том, что сестра не видит всего этого. Но ведь у них всё ещё впереди, правда ведь? Ким не мог передать словами того чувства благодарности, которое он испытывал к Орэну, ведь благодаря ему Ким и оказался тут. Страшно было даже представить, как он и Мара жили прежде. Парень любил и мать, и отца, но ни за что на свете не захотел бы вернуться в Пограничье. Иногда он думал, что должен был на самом деле родиться сыном дворянина и иметь то, что давал ему сейчас старый маг по праву рождения! И, тем не менее, он был счастлив, хотя и задумывался о том, что будет, если их обман откроется. В отличие от своей сестры, которой было плевать на богатство, положение в обществе, все эти атрибуты человеческого дворянства, Ким боялся однажды всё это потерять. Он хотел быть магом, как Орэн, чтобы его уважали, иметь силу, с которой бы считались. Проходящая мимо молоденькая девушка, с корзиной, полной свежих булочек, приветливо улыбнулась парню и даже кокетливо закусила губку, провожая его взглядом. Киму невероятно понравилось это чувство, когда на него обращают внимание, тем более, хорошенькие девушки. Интересно, а если бы перед ней оказался сын кузнеца, обратила бы она на него столь откровенный взор?

Несмотря на возраст, Орэн настоял на том, чтобы их путешествие проходило верхом. 'Я и так слишком стар, чтобы отказывать себе в таких маленьких радостях, как верховая езда. Так что, никакой кареты!', доказывал маг гному, когда тот пытался отрядить им экипаж. Таким образом, сейчас он и его ученик восседали на гнедых жеребцах. Несмотря на свой почтенный возраст, чувствовал себя Орэн иногда даже моложе своих учеников, уж что-что, а здоровьем магия одаривает щедро. Сначала, маг думал отправиться в Академию один, оставив Кима на каком-нибудь постоялом дворе, но, немного поразмыслив, всё-таки решил взять с собой. Зачем растягивать то, чему всё равно суждено случиться? Сейчас им предстояло проехать в самое сердце города и пройти в его закрытую часть. Академия была городом в городе, так, чтобы ученикам не было особой необходимости покидать стены родной альма-матер. Это было грандиозное по своей сути сооружение. Весь студенческий городок был отгорожен огромной каменной стеной, которая помимо основной своей функции, также выступала в качестве фундамента для энергетического щита, укрывавшего весь комплекс от стороннего воздействия. Внутри Города Магов использовались искажающие пространство заклинания, так что изнутри городок был гораздо больше, чем снаружи. Если Энакима поразил человеческий город, то, оказавшись на пересечении множества рас и культур, а именно, перешагнув ворота и оказавшись на территории Академии, он просто был шокирован. Архитектура действительно поражала, сочетая в себе, казалось бы, несочетаемое! Улицы, мощённые розовым камнем, будто лучи, тянулись к учебным корпусам, вдоль них располагались эльфийские мастерские, в которых можно было найти эльфа, казалось бы, любой профессии, начиная от портного и заканчивая кондитером; гномьи кузнецкие; таверны, кафе, рестораны, хозяева которых были в основном эльфы и оборотни; книжные магазины; аптеки; парикмахерские, в которых работали также представители различных рас. Это было поразительно, видеть этих существ, половину из которых ты не можешь опознать. Каждый из них приносил в свои заведения особенности своей культуры, делая здания более внушительными или воздушными, но вместе всё это смотрелось очень гармонично. Кроме торговых лавок, встречались и жилые дома, правда, редко, поскольку сейчас маг и его ученик находились в торговой части студгородка, также были парковая зона, ученические общежития и непосредственно сам учебный комплекс.

Люди на их пути встречались редко, но всё же и таковые имелись. Правда, вид у них был какой-то слегка отрешенный, будто бы они являлись здесь гостями, которых особенно никто не ждёт и не прочь бы спровадить. Но вот то, как держал себя маг, было странным для Энакима. Плечи его словно застыли в гордой осанке, взгляд перед собой, и ни тени эмоций на лице. И откуда мог знать Ким, какими ненавидящими взглядами сверлят спину пожилому магу проходящие мимо эльфы, вампиры, гномы, оборотни? Даже драконы смотрели с неприятием и налётом брезгливости. Проклятый Маг переступил порог их обители.

Где-то минут через сорок, перед Кимом предстало здание Межрасовой Академии Магии, и если до этого молодой человек думал, что дальше уже удивляться некуда, то представший перед ним оплот его мечтаний просто смел его. Казалось, башни Академии упираются в небо, а то, насколько огромной она была, вообще не укладывалось у него в голове. Стоило войти в само здание, как у парня опять сбилось дыхание — огромный холл, высокие потолки украшенные барельефами и фресками, и всё это было выполнено из какого-то бежевого, на ощупь тёплого, камня. Орэн, не говоря ни слова, последовал к лестнице на следующий этаж. Студентов в коридорах учреждения на данный момент не было, так как шли занятия, и ничто не мешало магу беспрепятственно проследовать в кабинет того, кто вот уже не первое столетие управляет всем этим, без сомнения, сложным механизмом.

Тарий с удовольствием уселся на широкий подоконник в своем кабинете, задрал мантию повыше и упер ноги в оконный откос.

'Блаженство и тишина, пока это стадо охламонов вынужденно сидеть на занятиях, наконец, и он может немного расслабиться!' Сегодня был не самый лёгкий день, а всё из-за этой студентки-вампирши, Фрида Морид какая-то неконтролируемая, стыдно сказать, нимфоманка с элементами натуры маньяка! Девушка была прирождённым садистом, и он, будучи не простым, заурядным представителем магического сообщества, видел это в ней. Что с ней делать, Тарий не знал, а всё было бы куда проще, если бы она не была членом королевской семьи. Как же он устал! Хоть его подопечные уже все взрослые, но хоть какие-то нормы морали соблюдать надо! Если уж так приспичило, можно и номер в гостинице снять! И то, как относилась эта представительница расы вампиров к людям, было просто нетерпимо! А ведь половина адептов была настолько запугана, что и пожаловаться не решалась. Эта 'тварь' брала у них кровь, унижала, издевалась, и всё сходило ей с рук, ведь у неё был папа, а у Тария договор, связывающий ему руки. Старый вампир, выглядящей, как двадцатилетний пацан, был ректором Межрасовой Академии Магии. Его боялись, его уважали, наверное, все, кроме Фриды Морид, она была неприкосновенным цветком Его Княжеского Величества, его любимой дочерью и невероятной занозой в ж…там короче. Стыдно сказать, но столкнувшись с этой студенткой, он действительно начал чувствовать себя мальчиком, которым он выглядел лишь снаружи, он не мог прижать эту девку ни магически, ни морально. Одно дело, если бы он не был ректором, и руки у него были развязаны, и совсем другое, когда тебя держат клятвы и обязательства. Отчислить её он не мог, на основании чего? Подумаешь, распутница? Ну, попила немного кровушки, так это у людей, все живы, и никто ничего не видел! Ну и что, что унизила ни в чем неповинную человеческую девушку, подумаешь, случайно вышло, что теперь над девушкой глумятся даже люди…

Что ему предпринять, Тарий не знал. С подобным этот умелый маг и бесстрашный воин столкнулся впервые! А самое глупое, что, на первый взгляд, и проблемы-то особенной нет. Подумаешь, с психикой у Фриды не всё в порядке, так подростковый период, у кого нормально-то?! Но он-то понимал, нельзя учить таких студентов, нельзя! Вспомнить хотя бы историю с Орэном…

'А ведь хоть и живем долго, ничему не учимся!', с досады Тарий слегка ударил кулаком по откосу у себя над головой, кусочки каменной крошки посыпались на голову ректора.

— Гадство какое, — пробормотал он, соскакивая с подоконника, отчаянно тряся головой, чтобы избавиться от пыли в густых каштановых вихрах волос, не удосужив даже взглядом вмятину в стене, которая тут же начала затягиваться. Здание Академии было практически живым организмом, благодаря тем, кто создал её столетия назад.

Маг уверенным шагом преодолел расстояние от холла до второго этажа, на котором находился лифт-телепорт, провел рукой над источающей зелёный свет пластиной, вмурованной прямо в стену, после чего она поменяла цвет на нежно-голубой. Арка телепорта засветилась серебристым, что означало готовность к перемещению, всё, что оставалось, это четко дать мысленный приказ, войти в арку и переместиться по заданным координатам.

— Ким, закрой разум, а то нас с тобой так занесёт, не вернёмся, — полушутливо проговорил Орэн.

— Что это? — заворожено уставившись на сияющую арку, побормотал Ким.

— Стационарный телепорт, и он работает от силы мысли, так что закрывайся, нам надо спешить, — сказал маг и, взяв парня за руку, шагнул во всё ещё сияющую арку.

Вышли они уже на самом последнем этаже здания, при этом голова у Энакима слегка кружилась, а вот Орэн невозмутимо повернул налево и направился в самую глубь этажа. Ким, должно быть, интуитивно почувствовав, что для вопросов сейчас не время, посеменил следом. К слову сказать, шли они где-то минут пятнадцать, и за это время им не встретилось ни одного живого существа. 'Просто дом с приведениями какой-то', растерянно подумал парень, но от мага старался не отставать. Хотя, надо заметить, от самой Академии мальчик ждал куда большего. А тут голые, песочного цвета стены, высокие потолки и темно-коричневые деревянные полы, покрытые лаковой краской. Никаких картин, элементов декора, волшебных вещей… ничего, только двери, двери, двери с одной стороны и огромное, во весь проход, окно с другой. Парень даже не задумался над тем, что идут они уже около двадцати минут, причем довольно быстрым шагом, так и не дойдя до конца коридора. А ведь снаружи то место, где они сейчас находились, выглядело не более чем одной из башенок замка. Откуда он мог знать, что это целый административный корпус?! Остановились они перед внушительного вида дубовой дверью в конце коридора. Орэн, стараясь сделать это незаметно для Кима, глубоко вздохнул и, медленно выдохнув, протянул руку к двери. Маг не стал стучать, а просто провел ладонью около замочной скважины, и дверь сама распахнулась.

'Да не ступит нога нежданного гостя', про себя ухмыльнулся Канэри.

Когда Ким переступил порог, то впервые за этот насыщенный день он действительно замер от немого изумления. Посреди со вкусом обставленного кабинета стоял щуплого вида паренёк, немногим старше самого Энакима, облаченный в черного цвета мантию, и отчаянно тряс головой. От этого его пышная шевелюра каштановых волос была похожа на воронье гнездо. Парень, казалось, даже не заметил, что у него гости. Откуда было знать юноше, что Орэн и Тарий уже давно поздоровались, правда, мысленно, и сейчас старый вампир попросил обождать мага, пока он не вытряхнет из своей шевелюры 'эту долбанную штукатурку'. К своим волосам ректор Академии относился по особенному ревностно, и поэтому ни о каком магическом воздействии и речи быть не могло, тем более, что вампиры к своей собственной магии были абсолютно устойчивы. Так что вампир вампира магией не возьмёт, хочешь драться — готовь кулаки и клыки, а свои способности оставь для других. Вот так, с одной стороны несправедливость, а с другой, эта раса обладала особенно диким нравом, посему эта особенность не давала им окончательно перебить друг друга. А власть в стране всегда принадлежала лишь сильнейшему во всех отношениях представителю. К слабакам вампиры относились как к вещам, к расам, слабее их, как к еде.

— Прошу простить меня, господа, — наконец перестав махать головой, немного запыхавшись, сказал Тарий. Конечно, он не запыхался, но долгое время, проведённое вне своей страны, накладывало свой особенный отпечаток на манеру его поведения. С людьми, с которыми он должен был вести себя мирно, он вел себя, как такой же человек, с успехом имитируя свойственные людям особенности поведения и жесты.

— Добрый день, Тарий, как видишь, я прибыл к тебе не один, — вступил в разговор Орэн. Когда-то давно, этот юноша был и его ректором, а также и учителем. Какая же шутница эта вертихвостка судьба, ведь сейчас, стоя перед этим пареньком, он, пожилой человек и маг, вновь чувствует, как стучала в его венах юность, и казалось, что будет она бесконечной, и уж точно, он не думал тогда, что предстанет перед своим, всё ещё юным учителем, в теле древнего старца.

— Вижу, вижу, Орэн, мальчик мой, — ласково улыбнулся юноша. В улыбке его было что-то теплое, отеческое, а у Кима только глаза на лоб полезли от этого 'мальчик мой, Орэн'.

'Может, парень так шутит?', подумалось ему. На что Тарий, без труда читавший его мысли, лишь негромко хмыкнул.

— И кто же это с тобой? М? — всё так же улыбаясь, спросил ректор. — Ох, что-то я сегодня совсем рассеянный какой-то! Присаживайтесь, — указал парень на два мягких кресла, находившихся перед его столом.

— Спасибо, ректор, — усаживаясь, отозвался Орэн.

'Ректор!!!', сам себе мысленно заорал Ким. Тарий невольно дёрнулся и перевёл свой взгляд на парня.

— Юноша, не орите так, прошу Вас, итак голова побаливает. Всё это, — ректор обрисовал овал своего лица указательным пальцем и с самым серьёзным видом продолжил, — чудеса эльфийской косметологи, — сказав это, Тарий не выдержал и очень озорно улыбнулся.

— Ким, прости, как-то из головы вылетело предупредить, — немного смущённо заговорил Орэн, — прошу Вас познакомиться, Тарий, это мой внучатый племянник, Энаким Арелли Канэри. Ким, а это ректор МАМ, Тарий Осбен, как ты, я думаю, уже догадался, не человек…

— Вампир, — зловеще улыбнулся Тарий, обнажая клыки.

Ким невольно вжался в спинку кресла и попытался улыбнуться в ответ.

— О, прости, Орэн, не удержался, — заливисто засмеялся 'юноша', его смех, заметив реакцию Кима, тут же подхватил и Орэн. Что бы ни произошло с Орэном за все эти годы, но Тарий был одним из немногих, кто не осуждал мага и не видел его вины в произошедшем. И за одно только это маг был благодарен своему учителю. Пусть они не были слишком близки, но этот вампир был гораздо мудрее многих и не смотрел на мир только в одной плоскости, поэтому и видел куда больше других.

— И ты, Ким, извини, но, должно быть, моё нахождение среди молодёжи накладывает свой отпечаток, иногда так и тянет подурачиться, — задорно подмигнул мальчику вампир. Если бы сейчас Тария видели его коллеги, то, скорее всего, решили, что у них массовая галлюцинация, ибо ректора своего тут и вправду побаивались, ну, и уважали, конечно.

— Ладно, Орэн, что привело тебя ко мне? — всё-таки у ректора сегодня было ещё много дел, и растягивать беседу в его планы не входило, даже с Орэном, к которому он всё ещё относился как к ребёнку и любимому ученику.

— Понимаешь ли, Тарий, Ким не единственный мой племянник, у меня их двое, и оба будут поступать к тебе в Академию, я думаю, уже через два года.

— Вот как, — задумчиво потерев подбородок, сказал Тарий и обратил свой взор на мальчика, что пришел сегодня с Орэном, изучая его уже магическим зрением.

— Второй твой племянник такого же потенциала? — уже совершенно другим голосом, спросил вампир. На какое-то время Тарий перестал дышать и моргать, совершенно забыв о том, что это обычно для людей.

— Племянница, — машинально поправил его Орэн, — я бы сказал тут всё сложнее. Ким подожди меня в коридоре, пожалуйста.

— Да, учитель, — ничего не подозревая, отозвался Энаким. Он был в полной уверенности, что, скорее всего, маги будут обсуждать детали их с сестрой поступления, и, не задумываясь, вышел за дверь.

— Что хочешь сказать мне, Ори? — очень серьёзно спросил Тарий. Его тигриные глаза, цвета тёплого янтаря, совершенно потеряли все озорные искры. Сейчас вампир слушал, ему было интересно, со стороны казалось, будто 'юноша' просто застыл. Не дышит, не моргает, не двигается, только смотрит на Орэна остекленевшим взглядом.

— Как ты заметил, у парня большой потенциал, Тарий, но вот моя…племянница, она необычная, если можно так сказать, и потенциал у неё не меньше, чем у Кима, — стараясь не выдать своего волнения, впрочем, не особо успешно, проговорил Орэн.

— Что значит 'необычная'? — сухо спросил вампир, в этот момент голос его стал каким-то особенно взрослым. Да и вообще ректор, казалось, прибавил в возрасте лет семь, по человеческим меркам, конечно.

— Мои племянники считают себя двойняшками, но я склонен думать, что Мара не родная сестра Энакима…

— И позволь узнать, почему тебе точно это неизвестно, хотя к чему этот вопрос, раз не говоришь сразу, значит, не скажешь, — сам себе ответил ректор.

— Я думаю, она не человек, — на одном дыхании, сказал маг.

— Даже так, — как-то отстранённо проговорил Тарий. Его мысли уже далеко убегали вперёд.

'Не человек' считающий себя человеком, брошенный своим народом — это серьёзно, это опасно и очень серьёзно!'

— Почему ты так считаешь, Орэн? — всё же задал очередной вопрос Тарий.

— Если бы ты понаблюдал за ней, ты бы тоже задумался над этим.

— Хочешь сказать, особых признаков нет? — как-то отстранённо проговорил вампир.

— Нет, пока нет, — вздохнул маг, но продолжил, — в любом случае, я хочу, чтобы дети продолжили своё обучение здесь.

— Думаю, с этим особых проблем не будет, но сначала, конечно, экзамены, и мне хотелось бы взглянуть на твою племянницу до того, как начнётся вступительная сессия, — тоном, не терпящим возражения, сказал Тарий.

— Когда? — как бы там ни было, но этому вампиру Орэн доверял и точно знал, что лучше Тария детям в Академии помочь никто не сможет.

— Естественно, до того, как вы предстанете перед Советом Академии, за месяц до этого будет нормально.

— Тогда жду тебя летом через два года.

— Хорошо, раньше смысла нет, — Тарий был тем мужчиной, что никогда не страдал от праздного любопытства и не любил решать проблемы до того времени, как они начинают непосредственно его касаться.

— До встречи, маленький Ори, — как в детстве назвал его 'юноша'.

— Приятно было увидеть Вас, учитель, — в ответ улыбнулся старый маг, и морщины в уголках его глаз стали особенно заметны.

Когда Энаким и Орэн покидали территорию Академии, каждый из них думал о своём. Энакиму было любопытно, о чем разговаривали маг и ректор после того, как он вышел за дверь. Юноша сильно переживал из-за того, что им с сестрой предстоит, и ему очень хотелось переехать в Эдэльвайс, поступить в Академию и осуществить свою мечту. Он живо представлял, как они с сестрой в ученических формах будут ходить по территории Академии с важным видом, а все окружающие будут провожать их завистливыми взглядами. Сердце его начинало стучать быстрее, а представляемые картины становились всё ярче, ведь Энаким ещё не имел представления о том, на каком положении находятся сейчас люди в стенах этого учреждения. А косвенная причина всего этого шла сейчас по правую руку от парня.

Орэн же, подходя к тому месту, где они с Кимом оставили лошадей, вспоминал годы своей юности. Когда его ещё не окрестили 'Проклятым', и весь мир лежал у него на ладони, нужно было только захотеть, и всё было для него… Как же давно это было, и как же иллюзорен был тогда его мир.