Глава 8
ИСТИННЫЙ КОРОЛЬ И ЧЕТВЕРТЫЙ ХРАНИТЕЛЬ

Хлопающие крылья поднимали порывистый ветер, и огонь факелов метался под закопченным потолком. Стащив в угол кучу драных и прожженных кусков материи, Глэд соорудил себе подобие ложа и удобно устроился, наблюдая за суетой посреди зала. Больше двухсот взъерошенных колонгов суетливо прыгали вокруг трех тяжелых мраморных обломков, брошенных рядом с обгорелым стеллажом. Подобно муравьям Братья Теней дергали, пихали, тянули в разные стороны древние артефакты, но, кроме заполошных криков, других результатов пока не было.

От копошащейся толпы прискакала крылатая тень и замерла рядом с отдыхающим мужчиной.

– Так и будешь лежать? – неодобрительно оскалился покрытый клочьями паутины зверь.

– А ты как думаешь? – усмехнулся Безглазый. – Я свое обещание сдержал. Вот ваши реликвии, гномы согласились подарить эти булыжники прежним хозяевам. Можете забирать, складывать свою мозаику и с победой возвращаться домой. Что не так?

Колонг потоптался и раздраженно ответил:

– Не можем. Они слишком тяжелые для нас. За столько времени мы забыли, насколько тяжелы древние камни. А проход можно открыть только в соседнем зале. Гномы слишком крепко запечатали местные стены во время пожара, не пробиться.

– Странно, демоны постоянно тут бродили.

– Они жульничали. Использовали тропы, оставленные заклятием нежити. Ты заклятие разрушил, демонов прогнал. Гномы счастливы, а мы не можем даже пошевелить проклятые обломки.

– Забавно, – хмыкнул Глэд. – Судя по всему, опять я виноват. Что на Фэгефул ни случится, постоянно в меня пальцем тычут.

– Ну я в тебя не тыкал, – возразил зверь, снимая тонкую паутину с ушей, – но от помощи бы не отказался. Ты же большой человек. А у большого человека большая голова. Может, эта большая голова сможет что-то придумать? Нам бы домой их дотащить, там мы справимся.

Мужчина медленно поднялся и подошел к мраморным обломкам.

– Придумать? Можно и придумать. Главное – окончательно зал не разгромить, а то гномы мне этого точно не простят…

Через полчаса тихо сидевшей толпе мелких демонов стало скучно. Они начали перешептываться, пихаться, дергать друг друга за хвосты и строить рожи за спиной Глэда. Мужчина устроился на одном из камней и думал, опустив голову на сомкнутые руки. Периодически он приоткрывал глаза, что-то бормотал про себя, потом вздыхал и снова замолкал. Когда шум позади него стал уже просто оглушительным, Безглазый хлопнул себя по лбу и радостно воскликнул:

– Какая прелесть! Вот что значит отсутствие практики! И не нужно никаких гномьих машин и лошадей. Достаточно лишь вспомнить, в каком безумном мире я оказался…

Безошибочно выдернув из толпы нужного ему зверя, Глэд скомандовал:

– На выход из зала. Открывай портал и стой чуть в стороне. Будет обидно, если героя Братства Теней зашибет каменная святыня.

Засуетившись, крылатая куча разделилась на две части. Одна толпа поскакала к выходу из зала, другая разлетелась вокруг и расселась на досках, разбитых полках и мусоре, в который превратились древние реликвии подземных королей.

В дверном проходе скрипнуло, и сквозь распахнувшийся черный провал пахнуло холодным воздухом. Звери вцепились в украшенные резьбой косяки ворот и с интересом крутили головами, то разглядывая трехметровую дыру в другой мир, то замершего рядом с камнями человека.

Убедившись, что между ним и порталом никого нет, мужчина начертил на пыльном боку камня корявый символ, затем указал пальцем в сторону дверей. Качнувшись, огромный камень метнулся навстречу морозному воздуху, будто выпущенный из катапульты. Еще два магических символа, и остатки древней реликвии колонгов улетели вслед за собратом. Стряхнув пыль с перчаток, Глэд посмотрел на выпученные глаза и рассмеялся:

– Великие боги, ну не надо разглядывать меня с таким ужасом! Ничего сложного. Еще в древних сказаниях первых народов этого мира сказано, что любая вещь из Тьмы вернется обратно, если ее позвать. Надо лишь начертать имя, данное вашим холодным землям Владыкой. Вот и все. После чего силы загробного мира вернут принадлежащее им… Плиту для договора вы где брали? Дома. Вот домой камни и вернулись. Хорошо, что мой эльфийский брат запомнил древние легенды и не пожалел поделиться со мной.

Крылатый зверь подлетел к человеку и сел у его ног. Задрав голову, он уставился на одетого в доспехи мужчину и тихо произнес:

– Ты ведь знаешь, между нашими народами не может быть дружбы. Тьма всегда ненавидит живых, даже если они превратились в великих колдунов. Но Братство Теней дает тебе слово, что для тебя мы сделаем исключение. Даже Владыке мы служили, призванные древней магией. А тебе поможем по зову сердца. Ты знаешь, как нас позвать. Только скажи, и мы придем, Безглазый. Тот, кто вернул нам честь и свободу, всегда может рассчитывать на нашу поддержку…

Потрепав по загривку колонга, Глэд слабо улыбнулся:

– Бегите, могучие воины. Вам пора домой. Довольно побираться по закоулкам чужих дорог, пора разжечь огонь в заброшенных святилищах. Пора домой.

Громко верещащие колонги потянулись к распахнутому зеву портала. Пробегая мимо человека, каждый из зверей трогал его лапой на счастье и удачу в будущем. Последним прикоснулся старый знакомый с оставшейся на крыльях паутиной. Помахав лапой, тварь развернулась и бабочкой-переростком метнулась в замерцавший голубыми искрами проем. Вспыхнув, провал в другой мир исчез, напоследок тяжело вздохнув морозным воздухом…

– Ближе, ближе давай! – хрипло орали гномы, толкая тяжелый «скорпион» к выходу из коридора и норовя выставить стальное жало стрелы прямо на выложенную цветной плиткой площадь. Со стороны наспех собранной баррикады щелкнули арбалеты, и тяжелые щиты загудели от ударов.

По хитрым мозаичным узорам протянулись бурые полосы пролитой крови, но сцепившиеся в драке противники успели утащить раненых прочь, освободив центр зала для решительной схватки. В мечущемся свете факелов в проходах мелькали остроконечные шлемы и матово блестели широкие лезвия топоров. Многочисленные гильдии разделились на две толпы и разошлись после первого суматошного столкновения. Сейчас они готовили продуманную атаку, с поддержкой метательных машин и спешно вооружившейся пехоты. Эхо доносило из коридоров глухой топот: к Королевской библиотеке подтягивались все новые бойцы. Родственники свергнутого бывшего Совета собирались дать отпор «проклятым выскочкам». Им навстречу с Верхних Ярусов нескончаемым потоком двигались войска, блокируя стратегически важные переходы и занимая арсеналы. Неудачная атака мятежников грозила закончиться кровавым побоищем. Не сумев захватить бывших кандальников, пятерка топталась у площади, теряя время и шансы на победу. И несколько стрелометов уже не могли спасти положение. Бывший Совет стремительно катился к своей гибели, не желая признать очевидное, трусливо пожертвовав своими родственниками ради амбиций.

Из распахнутых дверей библиотеки вышел человек в черных полированных доспехах и быстрыми шагами достиг середины площади. Остановившись над измазанной кровью рунической надписью, он посмотрел в одну сторону, потом в другую. Сплошной зеркальный шлем прятал лицо мужчины, но тяжесть невидимого взбешенного взгляда ощутимо давила на замерших в нерешительности гномов. Нагнувшись, Глэд коснулся пальцами бурых разводов и в ярости закричал:

– Вы что, сдурели?! Вам заняться больше нечем?!

Со стороны мятежников хлопнула тетива, и острый наконечник болта вскользь чиркнул по тускло переливающейся кольчуге, выбив сноп искр. Покачнувшись, Безглазый развернулся к стрелку и выкрикнул, ткнув пальцем в вереницу щитов:

– Самый смелый, да?! Так выходи, великий воин, давай померяемся силой как следует! Не все же в спины стрелять, надо когда-нибудь и в лицо своему врагу взглянуть!

– Я никогда не стрелял в спины! – заорал низкорослый гном и продрался через сомкнутые ряды, рванувшись на площадь. – Семья Кордеп всегда грудью встречала врагов!

– Неужели? – расхохотался Глэд, сняв шлем и бросив его рядом с собой. – Ну тогда давай померяемся силой как полагается! Давай посмотрим, чья грудь шире!

Сбросив шерстяной плащ на лежащий на полу шлем, мужчина потянулся и с наигранным весельем в голосе спросил у замершего напротив гнома:

– На чем биться будем? На топорах?

– На топорах! – рявкнул в ответ старший Кордеп, вцепившись в длинную деревянную рукоять. – Настоящие гномы всегда на топорах решают спор!

– Согласен, вам только волю дай, вы любимыми железками соседей на куски порубите, это у вас в крови!

Глэд вынул из-за спины небольшой топор и встал в боевую стойку, чуть присев и выставив отточенное лезвие вперед. Мерцающий свет залил площадь, расцветив всполохами радуги все вокруг: стены, «скорпионы», ошарашенные лица гномов и баррикаду из сваленных в кучу столов и лавок. В заполнившей зал тишине стало слышно, как где-то в задних рядах икает подавившийся воздухом один из многочисленных воинов.

– Начинай! – заорал Безглазый, стремительно перенося вес тела с одной ноги на другую. Казалось, что черная сверкающая капля отрастила себе конечности и стремится рвануть мимо остолбеневшего врага.

Кордеп опустил топор, и лезвие звонко лязгнуло о мраморный пол.

– Я… Я не могу…

– Что?! – Глэд шагнул вперед и воткнулся лбом в шлем коротышки. – Что ты сказал, стрелок паршивый?!

– Я не могу драться с хозяином Хрустального топора! Это неправильно! Это…

– А что ты тогда можешь, обрубок! – Человек в бешенстве схватил левой рукой гнома за бороду и вздернул того в воздух. – Что ты можешь, глава великого и древнего рода?! Своих рубить?! Проливать кровь братьев? Бить в спину и гадить главе Большого Совета?

Размахнувшись, Безглазый метнул хрипящего бородача в толпу. Кувыркнувшись в воздухе, раскоряченное тело вломилось в поставленные щиты, разметав соседей и родственников. Топор полетел в одну сторону, свалившийся шлем в другую.

– Семейство Кордеп, говорите?! – Казалось, что взбешенный мужчина сейчас рванет следом за своим противником, круша все на своем пути. – Покажите мне этих великих воинов, где они?! И пусть расскажут мне, где они были, когда люди резали ваших родственников во времена первого и второго Гномьих переделов! Пусть расскажут мне, где они были, когда в новых шахтах прорвало подземную реку и Верхние Ярусы своими телами закрывали пробоины, спасая весь Город от смерти! Ну, где же вы!

Мертвая тишина в ответ.

– Нет их?! Нет! Никого нет, когда надо не глотку драть, а заниматься делом! Демоны Мрака, вы на себя посмотрите, посмотрите вокруг! Вас вышвырнули из человеческих городов, ограбили и загнали сюда, в сердце холодных гор! Вы так быстро бежали, что бросили по дороге соплеменников, оставили их умирать на чужих площадях!.. Вы так сильно струсили, что не посмели даже остановиться в предгорьях, среди зеленых лугов и тенистых лесов! Дело дошло до того, что орки сами уговаривают вас вернуться и взять эти земли под свое управление! Позор!

Гномы молчали. Кто-то покрылся красными пятнами, кто-то в ярости кусал губы, но никто не смел сказать ни слова. Человек с пылающими зеленью глазницами говорил правду, горькую правду, о которой обычно старались шептаться дома, подальше от чужих ушей.

– Я оставил вас на несколько часов, всего лишь несколько часов! И что я вижу, вернувшись назад?! Я вижу, что гном поднял топор на гнома. Брат готов убить брата, лишь бы потешить уязвленное самолюбие. Родившийся на два века раньше способен выпустить кишки своему побратиму, с которым вместе работает в шахте! Неужели боги лишили вас остатков разума? Ради чего вы пролили кровь? Ради тех, кто объявил себя высшими правителями Огненного народа и не подал руку помощи своим родственникам в кровавые дни переделов? Кстати, где они? Где эти пять сушеных кочерыжек, подставивших ваши головы под топоры? Они же должны быть в первых рядах, смело подняв знамена борьбы за правду!

В толпе засуетились, собравшиеся на площади завертели головами, но не могли найти разжалованную пятерку. Подождав несколько минут, Глэд горько ответил сам себе:

– Как я и думал. Мерзавцы отправили баранов на бойню, а при первых признаках неудачи поспешили бежать. Не удивлюсь, если где-нибудь в глухих закоулках Города-государства они уже репетируют новую речь про тяжкую долю и про то, как их превратно поняли… Вот за кого вы обнажили оружие, вот ради кого вы убиваете своих соседей… Горько мне видеть подобное…

Вернув мерцающий разноцветными огнями топор за пояс, мужчина поднял гномий шлем, упавший на пол, и тихо позвал:

– Кордеп!

Всклокоченный гном осторожно вышел вперед, не зная, куда спрятать натруженные руки. Безглазый аккуратно надел ему шлем и прошептал, нагнувшись вплотную к упрямо сжавшему губы гному:

– Как ты собираешься встретить Владыку, когда он вернется? Разве вы отстроили разоренные крепости в предгорьях? Разве вы восстановили сияющие башни Верхнего города? Разве бредут бессчетные караваны по мощеным дорогам в степь и на побережья?.. Нет, Кордеп. Вы лишь вылизывали задницы дряхлым старикам, поставившим личное благополучие выше интересов Огненного народа. Орки дрались ради своего будущего и победили. Речные ящеры рвали глотки врагам и вернули себе право вновь формировать гвардию Владыки. А чем отличились вы, лучшие мастера на всем континенте? Вместе вы способны возродить былую мощь и покрыть себя вечной славой в боях и труде! Но вы лишь грызетесь между собой подобно крысам, спрятавшись во тьме…

– Я не буду говорить с тобой, человек, – упрямо буркнул в ответ гном, кусая губы от с трудом сдерживаемой обиды. – Пусть ты и хозяин Хрустального топора, пусть древние письмена воспели твои подвиги, но я не буду присягать человеку, даже если он взойдет на Огненный престол.

– Присягать? – рассмеялся Глэд. – Ты всерьез считаешь, что я собираюсь надеть корону древнего народа?!

Шагнув на середину площади, мужчина нашел глазами главного хранителя Королевской библиотеки и крикнул ему:

– Буквоед! Повтори мне, что выбито в последних строках предсказания!

Старик откашлялся и четко произнес, громко выговаривая каждое слово:

– «Древние камни примут Спасителя как своего. И демоны будут танцевать с ним под лунным светом. И души мертвых станут хранить его сон, а орды живых почтут за счастье не вставать у него на пути… На трон вновь вернется великий король, и боги возрадуются за него и подземный народ…»

– Вот! Вот именно! Спаситель вернется и достанет Хрустальный топор. А на трон поднимется истинный король, способный править как должно! Сын Огненного народа, достойный наследия предков.

Глэд, медленно шагая, направился к баррикаде, перед которой уже собралась толпа. Увидев, куда идет человек, один из гномов попытался шагнуть назад, спрятаться за спины друзей, прикрывавших его щитами в начале схватки. Но плотная толпа не расступилась, вместо этого она вытолкнула старика вперед, оставив сгорбленного гнома один на один с Безглазым.

– Гаттарам, я всего лишь орудие в руках богов. Я выполняю их волю, возвращаю вам утраченное. Сотни лет косный Совет боялся взглянуть в глаза окружающему миру. Но это время прошло. Пора пробудиться. Не время прятаться в глубинах земли. Орки не будут вечно охранять ваши границы. Луга предгорий принадлежат вам. Руины древних крепостей ждут вас. Хватит делить Огненный народ на благородных и простолюдинов. Боги ждут, когда их любимцы вернутся на поверхность.

– Ты понимаешь, какую ношу хочешь взвалить на меня?! – рассердился гном.

– Не большую, чем ты отмерил мне. Я всего лишь вернул долг.

Вложив сияющий топор в руки Гаттараму, Глэд повернулся и крикнул замершим вокруг вооруженным воинам:

– Король вернулся! Истинный король вернулся на трон, и боги возрадуются за него и Огненный народ!

Из задних рядов послышались редкие радостные крики, набирая силу, вплетая в себя все новые и новые голоса. И через мгновение уже вся площадь восторженно ревела, разгоняя многоголосое эхо по забитым гномами коридорам. От одного к другому мчалась нежданная весть: король вернулся! И вскоре уже во всех уголках подземного города наступило форменное безумие: рабочие бросали инструменты и выбегали в запруженные коридоры, от арсеналов пытались протолкаться увешанные оружием воины, и тысячи глоток надрывались в счастливом крике: король вернулся! Да здравствует король!

Глэд вышел на середину площади, поднял вверх руку и дождался, когда шум немного стихнет. Убедившись, что он сможет перекричать взбудораженных гномов, Безглазый заговорил, обращаясь к толпе:

– Предсказание сбылось! Я выполнил то, о чем говорилось в древних преданиях! Огненный народ обрел короля, и древнее зло больше не властно над вами! Но хочу, чтобы вы запомнили! Я ухожу, выполнив предначертанное. Но стоит мне услышать, что вы снова обнажили оружие друг против друга, я вернусь. Вернусь с холодной сталью в руках и покараю тех, кто предал заветы предков. И холодные горы станут мертвыми раз и навсегда. Если вы окажетесь неспособными дружить друг с другом, я заставлю вас объединиться против меня, против смерти из обвалившихся штолен, против убийцы демонов…

Повернувшись, мужчина указал на седого гнома, сжимающего в руках Хрустальный топор:

– Да здравствует король! Слава королю! Слава!

Мраморные своды повторно вздрогнули от радостного рева толпы, заполнившей широкую площадь. Под неутихающие крики Гаттарам медленно вышел вперед и остановился, нахмурив брови. С мрачной решимостью он долго разглядывал сияющие на топоре руны, потом вздохнул и медленно засунул его за потертый пояс. Выпрямившись, разгладил бороду и отвесил глубокий поклон срывающим голоса гномам.

К королю подошел поникший Кордеп, сгорбившись и став еще меньше ростом. Опустившись на колени, гном вынул из ножен широкий нож, сжал конец бороды в кулаке и одним движением отрезал ее. Положив нож на упавшие на пол густые волосы, низкорослый глава рода склонил голову:

– Мой король! Я опозорил себя и родных, выступив против истинного владыки Огненного народа! Прошу позволить удалиться в изгнание! Может быть, в дальних краях я смогу принести пользу моему народу! Буду счастлив, если ты позволишь мне это! Если же преступление мое безмерно и не может быть искуплено таким образом, прими голову в знак извинения!

Гаттарам достал сверкающее оружие и прикоснулся острием Хрустального топора к шее замершего у его ног гнома. Посмотрев на застывшую в напряженной тишине толпу, король объявил свое решение:

– Кордеп! Я принимаю твои извинения! Ты следовал зову сердца, и не твоя вина, что тебя, как и многих из наших братьев, обманом стравили друг с другом! Я объявляю, что в новом Большом Совете будут представлены по одному сыну всех родов и гильдий Огненного народа! И твой сын не будет исключением!.. А тебя я прошу отобрать мастеров, кого сочтешь достойным, и начать восстановление пограничных крепостей в предгорьях. Наши представители отправятся в степь с посольством орков уже завтра и подпишут окончательный договор о границах с соседями. Да будет так!

Узкий извилистый коридор заканчивался у пыльной двери, вцепившейся засовами в каменную кладку. Поправив лямки заплечного мешка, Глэд протянул руку мрачному гному, нахмурившему густые брови:

– Глонг, не надо нас провожать. Дальше нет дороги живым, этими тропами могут пройти только мертвые. Дорогу к Усыпальнице надежно охраняют духи павших. Если ты вздумаешь идти следом, одной бесполезной жертвой станет больше.

– Я обещал, что не покину тебя больше никогда!

– После Усыпальницы. Я вернусь. Через неделю или две. Если через две недели к сторожевому посту никто не выйдет, завалите проход. Но не вздумай меня искать, мертвые не знают пощады.

– Я бы мог помочь, я…

– Ты можешь лишь умереть. Я не для этого спас тебя от кандалов. Извини, но эту дорогу мы пройдем вдвоем с моим другом. Тебе достанется самое трудное: ждать.

Гном вздохнул и протянул перетянутый бечевкой пакет:

– Я дождусь. И только попробуй задержаться у мумий в гостях… Вот, мы собрали немного продуктов. Вяленое мясо, полученный от орков сыр, вино. На две недели должно хватить.

– Спасибо. – Глэд обнял боевого товарища и передал продукты наемнику. – Держи, ты у нас не любитель припасы на зуб пробовать, могу доверить самое ценное…

– Вот спасибо, – восхитился Фрайм, – и как же мне поблагодарить великого воина? Дозволь, я понесу твое знамя с фамильным гербом!

– Шагай, – рассмеялся мужчина и подтолкнул скелет вперед. – Достаточно того, что я тащу кучу факелов, лишь бы ты не расшиб себе лоб в катакомбах.

– Увы, у холодного камня нет живых горячих сердец, я не слышу их и не вижу в кромешной тьме, в отличие от любимца богов.

Поднатужившись, двое бойцов распахнули тяжелую дверь, и ярко горящий факел осветил проход, убегающий в горные глубины. Пропустив перед собой наемника, Глэд махнул на прощание поникшему гному, шагнул за порог и захлопнул дверь. Оставшись в одиночестве, Глонг коснулся рукой холодного дерева, прошептал молитву и побрел назад, к опорному пункту, вырубленному в скале. Там, рядом с жарко горящим костром, пятнадцать вооруженных солдат круглосуточно охраняли тайную тропу в Усыпальницу, то ли оберегая покой Хранителей, то ли защищая Огненный народ от порождений Мрака…

– Я подумал, ты шутил, когда посоветовал надеть шлем, – вздохнул Фрайм, положив голову на набитый вещами мешок. – Если бы не твой совет, я бы уже дважды успел потерять голову.

– Мне показалось, ты просто слишком отвлекался в это время, болтая о пустяках.

– Нервничаю. Не каждый день ходишь в гости к сильнейшим в этих землях колдунам… И не каждый день в коридоре болтаются каменные сосульки, норовя пробить тебе затылок.

Воткнутый в камни факел слабо чадил, с трудом давая пищу ослабевшему огню. Путешественники устроились посреди маленького зала, расчистив себе место от мелких обломков. Пока Глэд ужинал, Фрайм успел разжечь крошечную фарфоровую чашку для благовоний и с удовольствием окутался пахучим дымом. Иногда наемник прислушивался к скрипам, долетающим из многочисленных проходов, которые были переплетены в безумный каменный лабиринт. Наконец, не выдержав, он спросил у напарника, допившего вино:

– Ты в самом деле считаешь, что гном не прошел бы с нами и милю?

– Да. Я чувствую любое движение вокруг. И мы спокойно идем дальше лишь потому, что не имеем ничего общего с миром живых. Ты уже за гранью смерти, а я после танцев с демонами превратился во что-то настолько страшное, что вся местная нечисть удрала как можно дальше. Но стоило бы Глонгу шагнуть за порог, как на его запах слетелись бы такие чудовища, которым наши наточенные зубочистки на один зуб. Полетели бы твои кости в одну сторону, мои в другую.

– Оказывается, у мертвых есть свои преимущества.

– Конечно. Главное – их не надо кормить. И вино они не пьют, что не может не радовать.

– Ладно-ладно, обжора, ты еще попросишь меня поделиться припасами. Раз я их несу, мне и выдавать. Заставлю за каждую крошку веселить старый усталый скелет.

– Отдыхай, гордый главнокомандующий Перешейка, свергнутый, но непобежденный. Завтра будем на месте.

– Хорошо бы, а то полдня по лабиринту бродим, скоро начну сомневаться в твоих навыках проводника…

Усмехнувшись, Глэд накинул на себя плащ и мгновенно заснул. Фрайм выбросил пепел от благовоний, полюбовался багровыми искрами погасшего факела и тоже провалился в забытье, отделяющее у мертвых грань между мирами. Лишь невидимые во тьме твари вздыхали в дальних проходах, не смея приблизиться к страшным путникам, которые посмели потревожить их покой…

– И где они? – Вопрос гулко раздался под невидимыми во тьме сводами Усыпальницы.

– Слева от нас, – ответил Глэд, подняв вверх ярко горящий факел. Но его огонь был не в силах бороться со всепоглощающей тьмой и лишь напоминал чужакам, в какое место они добрались.

– Слева? – удивился Фрайм, тронув рукой черный гранит. – Но тут стена.

– Это не стена. Это трон. Прямо перед нами зал, а слева, между колонн, стоят семь кресел, где дремлют Хранители.

– Трон? – еще больше удивился наемник, отступив на шаг и пытаясь во тьме разглядеть верхнюю часть колоссального монумента. – И сколько человек можно туда посадить?

– Там легко поместится конная сотня.

– Зачем?

– Чтобы показать любому, насколько велик был могучий воин, похороненный в этих стенах.

– Бред, – покачал головой мертвец. – Боюсь, местный архитектор просто помешался на гигантских размерах, вот и все.

– Я тоже так думаю. А меня убеждают, что местные обитатели в своем уме и не растеряли остатки разума за годы заточения в четырех стенах.

Шагнув вперед, Безглазый повернулся в сторону Хранителей и громко крикнул:

– Господа, не могли бы вы зажечь свет? Я вас и так вижу, но моему другу было бы приятно, окажи вы такую любезность.

В полной тишине забрезжили слабые золотистые отблески, пробежавшие по веренице гранитных колонн. Свет набирал силу, и вскоре золотое сияние превратилось в яркие солнечные лучи, затопившие собой Усыпальницу. Прикрыв рукой глазницы, Фрайм осмотрелся вокруг и тихо шепнул другу:

– Какой бардак. Они что, не могут слуг заставить прибраться?

Толстый слой пыли покрывал все вокруг: черные плиты пола с редкими цепочками следов, громаду трона и барельефы у подножия колонн. Слева от гостей на высоких креслах замерли три Хранителя, три древние мумии. Безжалостные солнечные лучи отметили рассыпавшиеся в труху доспехи, желтизну обнаженных костей и серую высохшую плоть, где она еще не отвалилась. Обернувшись к наемнику, Глэд тихо прошептал:

– Эльфы правильно доработали древние заклинания. Твои полированные кости выглядят намного лучше, чем эти жалкие останки.

Фрайм лишь всхлипнул в ответ, не решаясь хохотать в присутствии колдунов.

Оставив после себя дорожку из глубоких следов, Безглазый подошел к Хранителям и внимательно рассмотрел каждого. Затем остановился перед ними и скрестил руки на груди.

– Вы искали меня. Сначала заставили выкрасть из моего родного мира, затем позволили Спящим натравить королевства на беззащитного одиночку, а потом щедро платили охотникам за головами, лишь бы поймать и притащить в Усыпальницу. Ну вот он я. Что вы хотите мне сказать?

Из-под потолка, взметнувшегося на сотни метров вверх, раздался шипящий голос:

– Разве ты не знаешь? И разве ты не чувствуешь? Здесь твое место, здесь конец твоего пути. Мы ждали тебя, мы надеялись, что, пройдя посвящение, ты доберешься до Усыпальницы и станешь четвертым Хранителем.

– С какой стати? – Глэд недобро усмехнулся. – Похоже, вы забыли, что избранным Владыкой становятся по зову сердца, а не из-под палки. Не знаю, что заставило вас поселиться в этих холодных стенах, но я по-другому представляю свое будущее.

– У тебя нет будущего, человек! – рассердился голос. – Ты носитель древней крови, и лишь потомки Перворожденных способны занять место Хранителя. Боги выбрали тебя, и наши поиски завершились. Тебе пора занять свое место, и мы защитим Усыпальницу от любых врагов! Владыка нуждается в тебе!

– Может быть, но никто не спросил меня, нуждаюсь ли я во Владыке, – резко ответил Безглазый, обнажая меч. – Этот мир чужой для меня. И я не присягал древнему повелителю перед великой битвой. Вся эта беготня, поиски несчастных и принесение их в жертву интересны вам, Спящим и толпе королей, делящих многострадальные земли. Но мне нет дела ни до ваших игр, ни до ваших желаний! Полтора года я повторяю одно и то же: оставьте меня в покое! Но нет, вы лишь науськивали на меня все новых и новых врагов, мечтая притащить сюда в цепях и превратить в еще одну протухшую куклу рядом с троном.

– Это великая честь!

– Да пошел ты! – рассмеялся Глэд. – Расскажи это тысячам крестьян, сожженных магическим огнем рядом с Городом павших. Превратившись в нежить, они своими телами загородили проход в Усыпальницу… Или расскажи это эльфам, которые по вашему приказу попытались скормить меня своим проклятым деревьям! Я до сих пор больше похожу на обгорелую головешку, чем на человека! И все это из-за вашего безумного желания заставить меня плясать под чужую дудку!.. Вот только вы забыли, что любой человек обладает правом выбора. И сильный духом не склонит голову, а возьмет в руки меч и будет драться до конца, до последней капли крови, до последнего вздоха! И если я выбрал свободу, никакие Хранители не смогут заставить меня изменить принятое решение.

– Тогда зачем ты здесь? – удивился голос, набрав силу и мощь, поднимая при каждом слове клубы пыли с полированных плит.

– Чтобы убить вас. Я хочу посчитаться. За погибших и замученных. За тех, кого вы превратили в послушных марионеток. За всю ту боль, что мне довелось испытать по вашей вине. Я пришел, а это значит, что настало время платить по счетам…

– Ты ошибаешься, человек. Ты пришел, чтобы стать одним из нас, чтобы предсказание сбылось. Четвертому Хранителю пора занять свое место…

Не успел Глэд шагнуть вперед, как из всех колонн к нему навстречу рванули огненные шары, проглотившие солнечное сияние. Одновременно ударившись в человека, они взорвались, отшвырнув Фрайма в сторону. Там, где замер Безглазый, зажегся огромный факел, разбрасывая вокруг языки стремительного пламени. Скрутившись вокруг застывшей фигуры, огонь надсадно ревел, пытаясь пожрать человека. Но с каждым мгновением его ярость все утихала, а Глэд оставался невредим. Вскоре последние отблески магического пламени исчезли, растворившись в непроглядной тьме. И в навалившейся тишине стало слышно, как кто-то тихо идет по направлению к оглушенному наемнику.

Выхватив меч, Фрайм перекатился в сторону и настороженно прислушался. Огромный зал отражал звуки шагов, множа их бесконечным эхом. Звуки блуждали между колонн, улетали к потолку и искаженными отражениями возвращались назад. Понять, где находится противник, было невозможно. Как ни вслушивался мертвец, он не мог услышать привычное для человека биение сердца. Хранители давно уже были мертвы, и их сердца рассыпались в прах, а Глэд научился скрывать свое присутствие.

Чиркнул кремень, и искра огня упала на факел. Затрепетал огонек, и вскоре жадное пламя заплясало на пропитанной маслом пакле. Глэд поднял над собой факел и крикнул напарнику:

– Ты видел? Эти идиоты думали, что смогут превратить меня в четвертую мумию! Скажи, почему после гибели Владыки рядом с его троном собираются в основном безмозглые тупицы, неспособные разглядеть мир за кончиком собственного носа?

– Что это было?

– Они обрушили на меня всю силу магии, накопленную за эти годы в колоннах. Вот только не учли, что вплавленный в меня амулет рассеивает любую магию Мрака. Вместо того чтобы потерять свою душу и превратиться в послушного болвана, я лишь обжег себе в очередной раз спину и запомнил все сплетни, собранные Хранителями за годы безделья. Все, что они с такой заботой собирали и складировали в этой безумной библиотеке, все это теперь стало моим достоянием. Чтобы им провалиться, какую мерзость я успел узнать за эти несколько пылающих мгновений…

– И что теперь? – настороженно спросил Фрайм, шагнув в отбрасываемый факелом световой круг.

– Не знаю, – честно ответил Глэд. – Похоже, моя сила перепугала наших негостеприимных хозяев. Они сбежали со своих крошечных тронов и ковыляют по залу. Я вижу каждого из них.

Меч указал во тьму:

– Вон один. Рядом с ним другой. А третий попытался спрятаться за колонной ближе к заваленному выходу в степь. И я могу убить любого из них. Могу, но не хочу…

– Как это: не хочу?! – поразился мертвец. – Ты добирался сюда с Перешейка, ты мечтал об этой встрече – и что, все бросишь в конце пути?!

– Послушай, Фрайм. Чего бы ты хотел для себя? Если бы удалось все вернуть назад. Если бы тогда в пустыне мы разошлись миром? Хотел бы ты остаться человеком, растить детей? Ходить под парусом по студеному морю и бить громадных китов? Или вскочить на коня и помчаться навстречу грозе, расколовшей молниями небо вдали?

Наемник долго молчал, разглядывая осунувшееся лицо друга. Потом тихо ответил:

– Я бы хотел. Это величайшее чудо – быть живым. Но ты знаешь, что мне это не дано. Никогда больше я не смогу порадоваться степному ветру и холодным каплям дождя. Я умер. И теперь я стою ближе к Хранителям, чем к последнему босяку в королевствах. Ты знаешь это лучше меня. И лучше меня знаешь, какая ненависть сжигает мое сердце. Только в бою, орошая кровью мой меч, я способен обрести радость. Это все, что у меня осталось.

– Но я еще наполовину жив, – горько вздохнул Глэд. – Я человек, что бы ни пытались про меня рассказывать вокруг. Все это время я доказывал самому себе, что я независим и не принадлежу ни к оркам, ни к эльфам, ни к наемникам Зур. Я лишь хочу жить, как живут тысячи простых смертных. И не хочу больше совершать подвиги во имя спятивших колдунов, мечтающих повернуть мир вспять.

– Так что изменилось за это мгновение? Ты здесь, в шаге от своей мечты. Ты способен снести голову каждому из Хранителей. Ты можешь поквитаться за все, что с тобой сделали!

– И что это изменит, Фрайм? Ни-че-го… Я уже никогда не вернусь домой. Проклятая богами кровь намертво привязала меня к этому миру. Я могу возглавить армию демонов и спалить королевства. Могу сесть четвертой обезьяной в Усыпальнице. Могу убить Хранителей и объединить королевства в одно государство. И что дальше? К чему все это? Ведь любое из великих деяний ни на миг не приблизит меня к простым радостям мира. Никакой подвиг не заменит мне семью и вечерние сказки для детей… Внутри меня что-то перегорело. Раз и навсегда. Как будто я ворвался во вражескую столицу, а вместо золота и драгоценных камней вокруг одни трупы и пепелище… Убиты тысячи ради возвращения домой, но домой я так и не вернулся. Ради чего убивать сейчас?

Мертвец всматривался в медленно гаснущий зеленый огонь в пустых глазницах Глэда. Где-то далеко во мраке возились три Хранителя, отползая как можно дальше от непобедимого человека. Где-то в каменном лабиринте затихли тени демонов, с интересом слушая отголоски магического взрыва, встряхнувшего Тьму. И лишь бесконечно одинокий человек сжимал в руке весело горящий факел, стоя посреди пыльного огромного зала.

– Я осознал, насколько они несчастны, эти пугала, заточенные в Усыпальнице. Им не повезло, и они не смогли избежать пыток и превращения в Хранителей. Объявив себя владыками этих камней, они трясутся от страха перед настоящими героями, способными пробиться сквозь завалы и раздробить их черепа. Они плетут заговоры, рассылают золото и копят крохи магической энергии для великих свершений. А в действительности лишь собирают очередной слой пыли на своих костях. Обреченные на вечное ожидание. Ждать, когда найдется четвертый Хранитель. Ждать, когда соберутся все семеро. И когда разбуженный Владыка выбросит их на помойку, как сгнившее тряпье…

Глэд поднял свой мешок и забросил его за спину.

– Такая судьба не для меня. А если трем мумиям нравится подобное будущее, пусть живут. Думаю, я бы проявил величайшую милость, убив их. Но я не стану пачкать свой меч. Пусть гниют дальше. Это будет самым страшным наказанием для Хранителей… Это не мой мир, и не мне разрушать хрупкое равновесие. Пусть другие решают, кому и когда жить или умирать.

– А я? – всплеснул руками Фрайм. – Что делать мне?

– Ты разве прикован магическими цепями к Усыпальнице?

– Нет, с чего ты взял?!

– Тогда пошли. Перед тобой весь мир. Мне кажется, что именно ты сможешь найти достойное развлечение на бескрайних просторах Фэгефул. Сотни героев сгинут во мгле времен, а ты все будешь искать приключения, заставляя королей плакать от зависти.

Фрайм погрозил другу пальцем:

– Знаешь, мне кажется, что ты смеешься надо мной. Но в твоих словах есть зерно истины. Действительно, я проживу еще долгие годы и найду чем их занять. Благо я свободен и в отличие от тебя могу выбирать любую дорогу… Вот только пройдем этот проклятый лабиринт с демонами, и я тут же объявлю набор в мою личную армию. А то засиделся у тебя в прислугах. Еду за тобой таскаю, спину от стрел прикрываю… Пора, пора меняться местами. Будешь моим оруженосцем. Как думаешь, золотой в месяц устроит убийцу демонов в качестве оплаты за рабский труд?

– Устроит, великий герой. – Глэд передал наемнику горящий факел, повернулся к южной стороне зала и крикнул во тьму: – Мы уходим. Но перед тем как покинуть вас навсегда, хочу предупредить! Я крайне злопамятен. Если вы еще раз вздумаете вмешаться в мою жизнь, я вернусь. И клянусь всеми богами, тогда моя рука не дрогнет, а ваши головы окончательно сгниют в горах, под открытым небом. Думаю, Владыка меня простит…

Гости не спеша прошли через зал и скрылись в узком проходе, оставив за спиной могильную тьму на гигантском троне и медленно кружащую в воздухе пыль. В пустом зале остались лишь три перепуганных Хранителя и оплавленное пятно на мраморном полу…

Поздним вечером, устав от бесконечной череды узких коридоров, Глэд предложил наемнику остановиться в крошечном зале с ровным песчаным полом и легким сквозняком, несущим бесконечный поток теплого воздуха. Разложив на расстеленном платке припасы, Безглазый поднял наполненный вином стакан и произнес:

– За степные ветры, за бескрайние моря и свободу! За нас! И… Даже не знаю, что еще пожелать. Продуктов еще на неделю, а мы управились за два дня.

– Вернемся к гномам, повеселимся. Надеюсь, успеем хотя бы разок попировать до того, как хозяева попросят покинуть подземный город.

– Да, мы слишком беспокойные гости. То королей выбираем, то демонов по подземельям гоняем… Кстати о демонах. – И Глэд повернулся к еле видному во тьме проходу. – Тебе отдельное приглашение надо?

Заскрипев песком, вперед шагнула трехметровая тварь, с огромной пастью и грустными глазами, в которых мерцали багровые отблески.

– Я не хотел вас беспокоить…

– Но ты уже здесь. Что стряслось?

– Мои братья просили узнать, чем закончился разговор в Усыпальнице… Мы правильно поняли, что ты отказался от почетного места Хранителя?

– Вы правильно поняли.

– Но… Когда ты умрешь, твоя душа попадет во Мрак. Все великие колдуны попадают туда…

– Возможно, я еще не задумывался над столь отдаленной перспективой.

– А как же тогда мы?

Глэд удивленно посмотрел на наемника, с огромным интересом наблюдавшего за беседой:

– О чем он?

– О демонах. Проклятые души попадают во Мрак. А там живут демоны. Они торгуют, воруют, дерутся со всеми. И похоже, очень обеспокоены твоим будущим визитом. Достаточно вспомнить, как ты повеселился в Королевской библиотеке.

Безглазый повернулся к гостю и ошарашенно переспросил:

– Вы боитесь, что после смерти я перетряхну всю вашу веселую компанию?

– А ты как думаешь? – рассердился демон. – Я купил пять душ эльфов! Заплатил за них артефактами и душами рабов! И где теперь мое богатство? Ты пошевелил пальцем – и все, все рассыпалось в прах! А ведь многие купили намного больше!

– Ну что могу сказать… Не надо заключать столь опрометчивые сделки…

– Может, мы договоримся? – с тоской проскулила тварь. – Ты найдешь себе другой мир после смерти или вообще упокоишься с миром?

Мужчина почесал затылок и улыбнулся, ощущая, как исчезает тяжесть на сердце и мир вновь начинает играть яркими красками. Отливающий блесками слюды песок, отполированные водой стены пещеры, тонкие столбики сталактитов, нависшие с потолка. И громадный монстр, поджавший хвост и подобострастно заглядывающий в глаза.

– Может, и договоримся. Когда я хорошенько обдумаю ваше предложение, я позову. Готовьтесь торговаться. Сам понимаешь, на глупости размениваться не буду. Вакантное место правителя всех демонов дорого стоит.

– Мы будем ждать! – выгнула спину тварь. – Только не забудь! А мы придумаем, чем заплатить за твое хорошее расположение! Поверь, мы…

– Брысь, – махнул рукой Глэд, и демон исчез, оставив после себя лишь взрытый лапами песок. – Вот еще незадача. Мало мне трухлявых колдунов, так еще эти на голову свалились.

– О, великий король Мрака, позволь мне дотащить твои припасы до бородатых коротышек! – нараспев проговорил Фрайм. – Не следует такому важному господину волочь поклажу, подобно безродному ишаку!

– Сейчас по лбу получишь, – пригрозил Беглазый, расстилая плащ.

– Конечно, о великий, – ответил наемник, предусмотрительно напялив шлем.

– Ладно, ладно, – буркнул Глэд, устраиваясь спать, – посмотрим, что ты споешь завтра. Тебя ждет всего лишь мешок с вонючей травой, а я получу бочонок пива, жареные колбаски, свежий хлеб и все, что душа пожелает…

– Если ты помрешь от обжорства раньше времени, твои зубастые подданные будут крайне недовольны, – упрекнул товарища Фрайм, но тот уже не ответил. – Ладно, можешь не сторожить, мне первая смена… Хотя и я сторожить не буду. С какой стати? Здесь должна быть толпа желающих… Эй, хвостатые, не топочите вокруг. А то мы проснемся с плохим настроением и заглянем к вам в гости назло богам… Вот будет веселье…

– Снег скрипит, – тихо произнес Кхохолом. Он сидел на груде ковров, грея над огнем вечно зябнущие руки. После неожиданного пьяного выступления старик крупно поругался с Мимом, и теперь полномочный посол купеческого собрания старался разговаривать со своенравным колдуном как можно меньше. Закутавшийся в подаренный орками теплый кафтан, сгорбленный Кхохолом походил на потрепанного жизнью грифа, который оседлал обглоданный скелет степного козла.

– Снег не умеет скрипеть, – неохотно отозвался Мим, не отрываясь от толстой книги. Среди множества цифр, посвященных торговле шкурами и специями, хитроумный комбинатор спрятал вымеренные им расстояния между стоянками, длительность переходов и степные ориентиры. Орки уже две недели не приглашали к себе людей, и это молчание не на шутку пугало посла. Кто знает, не придется ли пробиваться назад с боем. Все лучше умереть с оружием в руках, чем со сломанным хребтом замерзнуть в овраге на краю города.

– Снег не умеет, – согласился Кхохолом. – А когда на него наступают, он скрипит. У нас гости. Трое или четверо остались снаружи, двое идут сюда.

Мим прикрыл на мгновение глаза, затем захлопнул книгу и скомандовал:

– Поставь чайник. Кто бы это ни был, но гостей надо встретить как положено.

На крыльце гулко затопали: нежданные гости старательно оббивали снег. Хлопнула дверь, и в жарко натопленную комнату шагнул огромный седой орк, из-за его плеча выглядывала помощница. Насупленно кивнув, любимый полководец Многоголового устроился рядом с гостеприимным хозяином, выставившим на яркий ковер блюда со сластями. Молчаливая Шонголом застыла позади вождя, подмечая каждый жест людей. Дождавшись, когда ему нальют огромную пиалу душистого чая, Хмурый отпил глоток и начал разговор:

– Завтра великий хан и совет шаманов встретятся с посольством Поххморана как должно. Ваши слова услышаны, обдуманы и взвешены на весах лжи. Есть в сказанном недомолвки, да и ваши верительные грамоты вызывают смех, а не уважение. Но в целом Орда решила благосклонно отнестись к добрым словам соседа. Завтра ты будешь говорить с Многоголовым. Постарайся объяснить своему камлателю, что в столь важный день надо забыть, как пахнет хмельной кумыс, и держать голову ясной, а язык на привязи. Будет очень обидно, если оставшийся в живых в битве при Усыпальнице накормит собой степных волков еще до следующей зари.

Колдун поморщился, но промолчал. Мим поклонился и тихо произнес:

– Мой слуга выучил данный ему урок. Он не будет болтать, он будет слушать.

– Он больше не твой слуга, – равнодушно бросил орк, допив чай. – Орда будет разговаривать с тобой в Поххоморане или других землях. Но на нашу землю позволят вступить только колдуну и личному послу вашего хана. Послу из благородного рода и с дарами от самого хана. Орда больше не будет разговаривать с купцами и хитрыми людьми, которые пытаются ловить жирную рыбу в мутной воде. Если ты приходишь к нам в дом с товарами, то нужно торговать, а не собирать за нашей спиной сплетни о соседях.

– Я чем-то обидел уважаемых хозяев?

– Если бы обидел, мы бы уже не разговаривали… Безглазый наш друг, и мы не любим чужаков, идущих с обнаженным ножом по следам друзей. Для тебя дорога в степь закрыта раз и навсегда. Можешь торговать с нами в Поххоморане или других королевствах. Можешь встречать и провожать наши караваны, которые пойдут на побережье. Но завтра ты в последний раз общаешься с ханом Орды, а послезавтра вы возвращаетесь домой. Пьяный колдун сможет навещать нас, ему всегда найдется кров и стол. А ты свои песни уже спел.

– Хранители никогда не были врагами орков, наоборот, они помогли вам во время великой битвы.

– Позволь нам самим решать, кто и почему помогает степному народу. И какую цену при этом приходится платить… Я все сказал, ты все услышал. Постарайся завтра не болтать лишнего. В степи и более уважаемых гостей сажали на кол за наглость и пренебрежение к оказанному гостеприимству.

Человек внимательно вгляделся в невозмутимую морду орка и осторожно спросил:

– Могу я узнать, не обидел ли каким-либо образом вашего друга? Не хочу, чтобы из-за Безглазого мне вогнали стрелу в спину.

– Ни я, ни Глэд не убиваем в спину. Если он рассердится на тебя, ты успеешь увидеть смерть в его пустых глазницах. Думаю, он даже позволит тебе выбрать оружие. Безглазый вернулся из Усыпальницы и не хочет больше встречаться ни с Хранителями, ни с их гончими псами… Шаманы разрешили тебе сегодня поговорить с мертвыми. В последний раз на наших землях. Постарайся не испытывать терпение камлателей зря, они злопамятны.

– Хорошо, я запомню предупреждение. – Мим отвесил прощальный поклон и настороженно смотрел, как гости молча поднялись и вышли. Оглянувшись на хитро улыбающегося колдуна, посол покрутил головой и пробормотал: – Как интересно все обернулось! Меня пинком под зад, а ты теперь превратился в тайного советника при новом царском после. Я могу улыбаться и дышать пылью чужих караванов, а к тебе по возвращении домой выстроится очередь из желающих заработать на торговле с орками… Как забавно боги меняют судьбы людей!

– Тебя это удивляет? – Старик закашлялся, налил себе остывшего чаю и напился. – Ненавижу зиму, после промозглых подвалов тайной полиции холод меня просто бесит… Что касается судеб, надо лишь идти своей дорогой, не сворачивая в сторону. Посмотри на меня. Я всю жизнь служил Поххоморану. Плохо ли, хорошо, но ни разу Кхохолом не предал свою страну, своего господина. И с орками дрался, пока были силы. Сходились как следует, глаза в глаза. Я их пытался убить, они убивали меня… Все просто, без обмана, без вынюхивания и подсматривания. Поэтому я вернусь сюда еще не раз, а ты навсегда покинешь степь. Потому что с врагами местные племена готовы делить стол, а со шпионами и соглядатаями разговор короткий: хребет пополам и в овраг, зверье кормить.

– Вот только почему к тем же Хранителям на поклон ходят и о помощи просят? Золото берут, тварей из Мрака на людей натравливают, меня на другой край мира гоняют.

– Выходит, что больше не просят. Выросла Орда. И гномы выросли. Теперь своим умом живут…

Колдун медленно поднялся, помассировал поясницу и побрел в соседнюю комнату.

– Я спать пошел, завтра тяжелый день. Когда со своими друзьями из Усыпальницы пообщаешься, проветри. А то ночью дышать от дыма будет невозможно…

Упаковав немногочисленные вещи, Мим долго сидел, наблюдая за всполохами огня. Потом поморщился, но все же достал крошечный мешочек и высыпал серый порошок в костер.

Вылепившийся из обильных клубов дыма клыкастый череп недобро покосился на человека, осмотрелся вокруг и недовольно спросил:

– Зачем звал?

– Попрощаться, – улыбнулся человек, бросив на угли опустевший мешочек. – Я сдержал данное слово, Безглазый побывал у вас в гостях. Теперь я свободен.

– И ты спешишь нас порадовать этой новостью?

– Да. Спешу. Потому что это я рискую головой в степи, у негостеприимных орков. И это мне указали на дверь сегодня вечером, посоветовав держаться как можно дальше от Глэда. Это вы меня погнали в заснеженные степи, по следам беглеца. И сейчас, когда все закончилось, я хочу откланяться. Свое обещание я сдержал.

Магический гость долго молчал, разглядывая улыбающегося человека. Потом вздохнул и с трудом согласился:

– Действительно, мы в расчете. Ты нам больше ничего не должен. Безглазый приходил к нам. И мы побеседовали… Очень бурно побеседовали…

– Вот и хорошо, – потянулся к костру Мим. Но не успел он залить огонь, как череп жарко прошептал:

– Ты помнишь Лаццерта? Старика Лаццерта из портовой клоаки?

Мим замер, вцепившись в кувшин с остывшим чаем. Нахмурился и осторожно переспросил:

– Это вы к чему?

– Отменное здоровье, лишних пятьсот лет жизни и столько золота, что ему хватило на личный замок и крошечный город в окрестностях. Как ты считаешь, хороший куш?

– Смотря за что будут платить, – ровным голосом ответил Мим, поставив кувшин рядом с собой. – Иногда никакое золото не стоит принесенных жертв.

– Да, и такое бывает, – согласилось облако. – Но все же подумай над нашим предложением. Кто еще способен дать так много и сразу?

– Чего вы хотите? – Мим подобрался и внимательно слушал собеседника, оценивая каждое сказанное слово.

– Мы не смогли договориться с Безглазым. Он еще слишком молод. Ему хочется попутешествовать, посмотреть мир. Он не намахался еще мечом и мечтает оставить после себя великий след.

– За что вы готовы платить?

– Только за результат! – лязгнул клыками череп. – Хватит, достаточно мы разбросали золота впустую. Если ты сможешь убедить Глэда стать четвертым Хранителем, добровольно, без принуждения, то получишь больше, чем сумел вытребовать себе Лаццерт.

– Убедить?

– Да. Рано или поздно ему надоест глотать пыль бесконечных дорог. И что его ждет впереди? Дряхлая старость и демоны Тьмы, потирающие лапы в ожидании его души?.. Тот, кто сумеет склонить Безглазого на нашу сторону, получит дополнительные пятьсот лет жизни к отмеренному богами сроку, здоровье и караван с золотом.

– Большой караван? – усмехнулся Мим.

– Триста мер золота, – отрезал собеседник.

– Триста? Это… Если посчитать… – попытался сообразить мужчина.

– Поххоморан собирает в казну за год меньше ста мер золота. Как думаешь, хватит тебе в три раза больше?

Поперхнувшись, посол нашарил кувшин и влил в себя остатки чая. Отдышавшись, уточнил:

– И никаких дополнительных условий, сроков и прочих глупостей?

– Никаких. Мы найдем лучших из лучших. Того, кто сможет навестить Глэда и поговорить по душам. Того, кто сумеет убедить его мятущуюся натуру, получит все сразу. Кому повезет, нам все равно. Нас интересует только результат.

– Может, лучше подыскать другого кандидата?

– Мы продолжим поиски, это даже не обсуждается. Но где мы успеем найти человека, вобравшего в себя столько достоинств?! Если бы не его проклятое упрямство, мы бы уже раз и навсегда обезопасили Усыпальницу от любых потрясений! Демоны бы пожрали столь неуступчивый характер!

– Говорите, убедить его вернуться назад? Превратиться в Хранителя, раз и навсегда лишившись счастья быть живым? Очень легкое дело, как я посмотрю.

– А кто обещал, что золото достанется даром? – удивился гость. – Мы назвали цену, тебе решать, стоит ли оно того. Где нас найти, ты знаешь. Попробуй, любой может стать победителем.

Дымный клубок растаял под потолком, а Мим все сидел, задумчиво глядя в огонь. За стенами свистела вьюга, а перед мысленным взором человека шли и шли груженные золотом лошади, теряясь где-то за горизонтом…

Первые мартовские лучи пробежали по узким тропам в глубоких ущельях, когда из заснеженных предгорий в степь спустился одинокий всадник на мохноногой лошади. Толстый шерстяной плащ закрывал отливающую серебром тонкозвенную кольчугу. Латные перчатки уверенно сжимали поводья. Бедра прикрывала пластинчатая броня, сбоку болтался засунутый в большой мешок щит. Сплошная зеркально отполированная личина шлема отбрасывала золотые зайчики на источенные ветрами и водой стены.

Человек в черных доспехах выбрался из ущелья и направил коня на юг, в сторону Города павших. Оттуда начинался новый путь, новое путешествие в неведомое. Там начинались дороги, которыми ему предстояло пройти…