Глава 11
ОБЕД ДЛЯ ДЕМОНА

Теплый ветер врывался в узкое ущелье, теребя ковер разнотравья, вклинившийся между скал. Черные, отполированные веками скалы вздымались на километровую высоту, смыкаясь над узкой щелью, ведущей к заваленному входу в Усыпальницу. После неудачной атаки объединенной человеческой армии Хранители решили подстраховаться и закрыли этот проход.

Надежно засыпанный камнями витой ход буравил толщу скал, проходя через вереницу пещер. Пыльный коридор упирался в огромный зал, где царящий мрак прятал гигантские колонны, рядами выстроенные вдоль стен. У дальней стены покоился чудовищных размеров трон из черного камня, принадлежавший древнему магу, дерзнувшему бросить вызов человеческим королевствам. Слева между колоннами, считая от трона, стояли семь небольших кресел. На трех из них сидели покрытые пылью и паутиной мумии, давно утратившие внешнее сходство с людьми. Хранители. Трое из необходимых семи. Три человека, прошедшие тяжелейшее посвящение, получившие могучие магические силы для защиты своего Владыки, надежно спрятанного в Усыпальнице. Объединившие три разума в одно целое. Вечно бодрствующие и следящие за окружающим миром, откуда неугомонные люди могут нанести свой коварный удар.

В полусонном течении общих мыслей сверкнула зарница вопроса:

– Что это было?

– Где?

– На границе Южной империи. Южнее Тагратуса.

Перед мысленным взором Хранителей возникла рыжая карта, более привычная для восприятия, чем какой-либо иной образ. Развернувшись, цепочка дорог и ломаная линия пограничной стены приблизились, показав контрастно чернеющее пятно рядом с границей.

– Кто-то вызвал демонов Мрака.

– Кто?

– Непонятно. Не назвал ни имени, ни своих богов.

– Разве это возможно?

Один из Хранителей зашуршал несуществующими листами гигантского архива, записанного в виде цепочек заклинаний в сердцевине колонн.

– Да, это возможно. Эльфы пользовались такими заклинаниями первые столетия после прихода на южные земли. Но, заплатив жизнью своих магов за подобное вольное обращение с силами тьмы, быстро отказались. Мрак всегда берет плату за оказанные услуги.

– Это не там, где пробирается на юг нужный нам человек?

– Рядом.

– Плохо. Как бы в игру не вступила неизвестная нам сила.

– Мало того, к этой части степи теперь будут прикованы взгляды всех магов материка.

Кто-то из Хранителей засмеялся:

– Маги? Где они еще остались, эти маги?

Навечно связанные в одно целое собеседники замолчали, потом один осторожно начал перечислять:

– У гномов есть сильные маги в Совете. У светлых и темных эльфов пара десятков наберется. Несколько магистров мелькали в Зур и рядом. И шаманы у орков и кочевников, способные колдовать по мелочи.

– Вот именно. И все так или иначе общаются с нами или граничат со Спящими. А вольных человеческих магов почти не осталось. Поххоморанцы своих выжгли каленым железом. У болотников гильдия разбежалась. В имперских землях никогда сильной магической школы и не было. А в последние годы, как начали рваться слабые магические каналы, так среди людей боевого мага найти просто невозможно. Никто толком древними знаниями не интересовался, вот и утратили данные богами возможности. Через десять лет только наши последователи смогут обращаться к иным силам и творить чудеса.

– Увы, случившееся перечеркивает сказанное тобой. Как минимум один неизвестный нам маг нашелся. И он отметился рядом с нужным нам человеком. А поговорить с демонами не получится. Порождения Мрака ни с кем не водят дружбы. Их можно заставить выполнить ту или иную работу, но не более того.

Хранители обдумали еще раз все сказанное и начали формулировать итоговое решение:

– Свяжемся с эльфами, не появились ли у них новые сведения о гонце к Безглазому… Пошевелим степняков. Пусть их шаманы обратятся к вождям, и те вышлют несколько поисковых групп. Результаты осмотра места, где творили заклятие, в любом случае будут интересны… И надо послушать, что шепчут на южных границах империи. Подергаем за наши ниточки, пусть куклы поделятся информацией. Мы обязаны знать, что действительно происходит в этом мире…

В небольшой низинке, в густых зарослях высокой травы, медленно текла вода. Маленькая речка, больше похожая на перебравший воды ручей, поила живительной влагой окрестные земли. Уже несколько лет летом на ее берегах останавливались родственные племена. Вместе они пасли лошадей вдоль топких берегов, вместе ставили разномастные юрты.

И сегодня табун в три сотни голов медленно двигался по степи вслед за несколькими пастухами. Еще два десятка сопровождали спокойно шагающих сбоку и сзади коней. Неожиданно жеребцы с одного края встрепенулись и заржали. Почти сразу им ответили соседние кони. Пастухи встревоженно завертели головами, выискивая в ровной как стол степи спины волков. Но хищников нигде не было видно, а волнение распространилось уже на весь табун. Кони, как один, повернули влево и пустились вскачь, не слушая окриков погонщиков и не обращая внимания на их попытки остановить. Кочевникам пришлось помчаться следом. Лишь через полчаса лошади успокоились и сбились настороженной кучей у подножия небольшого холма.

К старшему пастуху подъехал немолодой степняк:

– Когда мы поскакали следом, я видел странную вещь.

– Где?

– Сзади. Я несколько раз обернулся.

– Ты видел волков?

– Нет. Я видел стервятника высоко в небе. Он давно кружит у оврага, куда мы сваливаем падаль. Так вот, я заметил, как он упал вниз, как будто его подстрелили.

В наступившей тишине сгрудившиеся мужчины испуганно переглядывались, не решаясь сказать что-либо. Наконец старший пастух сморщился и все же произнес:

– Отправим кого-нибудь к кочевью?

– Я мог ошибиться. Может, меня подвели глаза. Да и оставлять коней без присмотра нехорошо. Отправишь несколько человек, как управишься?

– Дело говоришь! – зашумели остальные. – Подождем, лошадей проверим! Если это их волки спугнули, надо обязательно подготовиться, вряд ли они так легко уйдут!

– Хорошо! Значит, двое на холм, остальные – вокруг табуна. Смотреть в оба. После полудня проверим еще раз коней и двигаемся назад.

Пастухи разъехались. Двое молодых парней поднялись на холм и внимательно всматривались в ту сторону, откуда они примчались. Но так и не увидели какой-либо опасности. Только жаркое солнце щедро согревало бесконечные травы, колышущиеся под ветром. Ни волка, ни птицы, ни одинокого всадника.

Белые копыта с сухим треском ломали посеревшую траву. Глэд и Энна-эной спали ночью около четырех часов, наскоро перекусили и снова отправились в путь. Неутомимые скакуны шли ровной рысью, не делая разницы между днем и ночью. Путешественникам лишь необходимо было позаботиться о припасах на дальнюю дорогу и затем можно было не слезать с седла. Но сейчас в дорожных мешках лежали продукты на неделю пути, не больше. И мужчина раздумывал, где бы разжиться недостающим.

Энна-эной привстала в стременах и окликнула погрузившегося в свои думы безглазого спутника:

– Глэд, смотри!

Степное разнотравье слева от них пересекал овраг, откуда еле заметной струйкой тянулся тонкий дымок.

– Как думаешь, это далеко от нас? – Глэд развернул коня.

– Минут десять пути, не больше.

– Видимо, пастушья стоянка. Но я не вижу лошадей.

– Думаешь, они попали под заклятие?

– Не знаю. Животные должны чувствовать его и бежать. Люди тоже обязаны ощущать тревогу, но зачастую пытаются бороться со своими ощущениями и назло себе могут остаться на месте.

– Проверим?

– Да. Если пастухи бросили свою юрту, сможем поискать продукты. Наших запасов хватит на половину пути, не больше. А охотиться мы не можем.

Путники повернули своих скакунов и двинулись к царапающей безоблачное небо нитке дыма. Вскоре они уже замерли на краю оврага, прячущего в своих глубинах стоянку кочевников.

Больше сотни юрт вытянулись вдоль речки, уверенно устроившись на давно обжитом месте. Пустые коновязи, горы разнообразного скарба на окраинах стойбища, щекочущие нос запахи готовящейся еды и свежей выпечки. И тишина. Мертвая тишина вокруг.

Помрачневший Глэд жестом указал на одну из юрт, которая ярко пылала:

– Вот откуда дым. Видимо, хозяин уронил что-то в костер, и огонь добрался до стен.

– Уронил? Или сам упал?

Безглазый повернул провалы глазниц к нахмурившейся девушке и жестко ответил:

– Или умер и упал сам. Что тоже возможно… Я спускаюсь туда.

– Но люди…

– Давно ты стала заботиться о людях, бегущая по росе? Вы же враждуете тысячи лет с местными народами.

– Мы не убийцы и воюем лишь с теми, кто держит оружие в руках.

– Теперь ты больше не сможешь кичиться чистыми руками. Можно собрать трофеи, если хочешь. Будет что рассказать соплеменникам.

Энна-эной сжала кулаки, но сдержалась. Хотя желание ударить напарника ясно читалось на ее лице. Поиграв желваками, она тихо спросила:

– Зачем ты так? Или тебе доставляет удовольствие унижать меня?

– Прости… На милю вокруг нет ни одной живой души, кроме нас с тобой. И те, кто не смог бежать, будут проклинать меня вечно. Боги спросят с меня за это, – прошептал севшим голосом Глэд и тронул коня. Тот тряхнул черепом, проверил склон и стал спускаться боком, аккуратно переставляя кости. Мужчина не обернулся, услышав, как следом тронулась эльфийка. Он теперь смотрел только вперед, в сторону безлюдного кочевья.

На центральной площадке стоял глубоко врытый столб, на котором висели пучки трав, перевитых разноцветной тесьмой. Рядом с этим столбом сходились на совет вожди четырех родственных племен, обсуждая насущные вопросы. Здесь же вечерами собирались остальные жители, чтобы повеселиться и хорошо провести время. Сейчас рядом с отполированным годами деревом присела черноволосая девушка с острыми, как у рыси, кончиками ушей. Она медленно выкладывала на землю десятки нагрудных украшений, снятых с погибших жителей.

В одной из богато украшенных юрт громыхнуло железо, потом откинулся полог и наружу выбрался Глэд. Он тащил два больших, забитых под завязку мешка. Мужчина молча подошел к привязанным к коновязи магически возрожденным скакунам и стал тщательно устраивать поклажу. Затем так же молча подхватил пустую связку бурдюков и двинулся к реке.

Энна-эной осторожно расправила последнее ожерелье из цветных бусинок и встала. Тем временем напарник навьючил на коней запасы воды и подошел к ней. На неестественно бледном лице черными провалами выделялись пустые глазницы.

– Я не успела обойти все юрты. Не смогла.

– И не надо. Везде одно и то же. Затухающие очаги. Брошенные вещи. И трупы. Истлевшие тела в неповрежденной одежде. Везде.

– Но по дороге я почти не видела взрослых.

– Они собрались вон там. Видимо, юрта вождя или местного шамана. Явно забеспокоились и поспешили к старшим, чтобы обсудить непонятную для них проблему. Так и сидят рядами.

– Понятно. А дети так и бегали вокруг своих домов.

– Им сказали не путаться под ногами, вот они и продолжили играть. Назло всему.

– Десятки. А может, и больше сотни. Я собрала множество украшений. Не считала. А еще сколько осталось…

Глэд посмотрел на разложенные рядом с тотемным столбом разнообразные бусы, дернул кадыком и тихо спросил:

– Что это означает?

– Родственники погибших дают подобным образом обещание отомстить убийцам. Если враг смел, он может приехать беспрепятственно к тотемному столбу и оставить какое-либо оружие. Таким образом, он говорит о своем согласии принять вызов и драться в любое время. Если воин убил умышленно и не жалеет о случившемся, он разрубает украшения и не оставляет ничего.

Безглазый внимательно, не перебивая, выслушал напарницу, затем все так же молча пошел к богато украшенной юрте, где погибли взрослые воины. Повозился там и вернулся на площадь с грудой ножей и колчаном, полным стрел. Рядом с тщательно выделанным войлоком, покрывающим стену юрты, лежало маленькое тельце в расшитой бисером курточке. Черные длинные волосы спутанными лохмотьями разметались по утоптанной земле, обрамляя круглое личико, превратившееся в ссохшуюся маску. Глэд нагнулся, зацепил сверкающее на солнце ожерелье из золотых монеток и с силой рванул. Тельце дернулось, и голова покатилась в сторону, заставив вздрогнуть эльфийку, которая внимательно следила за происходящим.

Неестественно прямой Глэд подошел к столбу и аккуратно воткнул в землю стрелы, доставая одну за другой из колчана. Затем с той же размеренностью с силой вонзил в дерево принесенные ножи. На рукоятку верхнего он привязал сорванное украшение. Повернулся к замершей девушке и промолвил:

– Если они захотят, то найдут меня. А сейчас пойдем, нам пора двигаться дальше. И чем быстрее мы доберемся до ваших границ, тем меньше могил придется копать кочевникам.

– Они не хоронят в земле. Они сжигают своих погибших на погребальных кострах.

– Значит, я буду мчать всю дорогу, чтобы эти дикие люди не искали потом гору дров. Мне достаточно того, что я уже совершил. Поехали.

Энна-эной тронула спрятанный на груди амулет:

– Мне показалось, что он стал тяжелее.

– Охраняющая нас тварь получила обильную пищу. Думаю, ты почувствовала именно это. Я же сейчас не ощущаю ничего. Только пустота в груди… Пойдем. По крайней мере, мы теперь обеспечены едой и водой на всю дорогу.

Девушка горько усмехнулась:

– Да. И расплатились за это с лихвой.

Она отвязала поводья, забралась на своего скакуна и тронулась в путь, сгорбившись в седле. Следом отправился Глэд, внимательно оглядываясь по сторонам и запоминая каждую деталь. Упавшую на пороге своей юрты старуху, которая спешила куда-то с полным казаном еды. Десяток мальчишек, свалившихся у мишени, куда они до этого послали несколько стрел. Иссушенные тела в легких платьях, лежащие в тени рядом с тряпичными куклами. И яркую зелень густой травы сразу за последними юртами. Травы, сереющей прямо на глазах, по мере приближения двух всадников, несущих с собой неотвратимую смерть.

Выбравшись из оврага, путники молча погнали своих неутомимых скакунов дальше на юг, стремясь как можно быстрее оставить позади трупы и запах свежей выпечки. Все дальше от тотемного столба, на котором легкий ветер, звеня, играл почти невесомой связкой монеток.

– Господин наместник, к вам господин цеторий! – Слуга почтительно открыл перед стариком тяжелую дверь.

Вильрайд поднялся с лежака, где перед этим дремал, и пошел навстречу главе делегации, заглянувшему к нему с последним официальным визитом перед возвращением домой. Старый комбинатор отлично провел время, гостя у наместника провинции, и сейчас просто светился от радости.

– Мой друг! Рад, рад тебя видеть!

– Взаимно, уважаемый Тортус. Как провели ночь?

– Отлично. Твои массажистки мертвого из могилы поднимут.

– Не надо про мертвых, – помрачнел наместник. – У нас на южной границе какой-то странный господин с северных границ уже отметился. Судя по всему, там он и нахватался от мертвечины какой-то дряни.

– Нежить? – оживился цеторий. – Настоящий покойник, разъезжающий по империи?

– Нет. Но явно кто-то из этой кодлы. Вчера вечером пришел доклад от местных властей. Какой-то беглый с северных границ по дороге снюхался с эльфом и на пару убил торговца в Тагратусе. Я так понимаю, они что-то украли у нежити, потому что следом за ними отправился человек с подложными документами и пытался беглецов настичь. Но охотника перехватили наши дознаватели и начали расспрашивать с пристрастием.

– Чего узнали?

– Ничего. Только что пришло второе донесение. Как я понял, эти костоломы без спроса решили поиграть с вещами, изъятыми у задержанного. И теперь у нас вместо караульных казарм груда щебня и гора трупов. Я отправил туда несколько человек, пусть хорошенько перетряхнут город, но вряд ли что-то удастся раскопать.

– Жаль, – искренне огорчился старик, усаживаясь на подушки. – Ты же знаешь, как император болезненно относится к любым слухам о наших неприятных соседях: что с длинными ушами, что с мертвыми телами.

– Я помню об этом. И если что-то сумеем нарыть, тут же поставлю тебя в известность.

– Ладно. Это уже другая история. Хотя очень забавная. Я же зашел попрощаться.

– А что так? Отправил бы своих лизоблюдов и остался. Дни хорошие стоят, не жарко. Охота, рыбалка. Просто косточки на солнышке погреть.

– Некогда, дорогой Вильрайд. Работу мы закончили, пора возвращаться с отчетами. Как я и говорил, общее заключение будет положительным. Но император хочет лично пообщаться с людьми, организовавшими этот мятеж.

– Пообщаться? – нахмурился наместник. – На плаху, ты хочешь сказать?

– С чего бы? – удивился старик. – Просто наш любимый император хочет подстраховаться. Эти прыткие ребята могут не остановиться на твоей провинции. Поэтому надо их посмотреть, принюхаться к тому, чем от них пахнет. И решать: приблизить и превратить в верных цепных псов нынешнего или будущего императора. Или в самом деле пролить дурную кровь.

– Что нужно от меня?

– Мне нужно, чтобы ты проверил составленный твоими людьми список. Убедился, что никого не пропустили. И лично написал императору свое мнение: стоит ли их наградить за верную службу и уничтожение скверны или следует нарезать ремней из спины. Вполне возможно, что твое письмо будет иметь решающее значение в этом случае.

– Что ты порекомендуешь?

Смех старика звенящими шариками рассыпался по комнате:

– Хех, молодой человек, молодой человек! Я тебе ничего рекомендовать не буду. Это твоя вотчина, это твои люди. Поэтому никаких подсказок, принимай решение самостоятельно. Не та ситуация, чтобы я за тебя пером водил. Вот переберешься в центр, там мои советы тебе помогут. А здесь ты сам себе хозяин.

Увидев, что Тортус собирается вставать, наместник подошел и подал руку, помогая на нее опереться. Проводил к двери, слушая дребезжащую речь старика:

– Мы поедем завтра утром. Постарайся к вечеру все необходимые бумаги оформить и послать уведомления легионерам. Как только солнце взойдет, отправимся в дорогу. С отличным эскортом из прекрасно подготовленных воинов, которым полезно будет помучиться дорогой, размышляя, какую именно награду приготовил для них император…

Проводив старика, Вильрайд долго сидел за столом, невидящим взором глядя в распахнутое окно. С улицы доносилось пение птиц и накатывали волны разнообразных запахов: пряные оттенки дарили цветы, с кухни пробирались тонкие ароматы жареного мяса. Но наместнику чудился лишь запах свежепролитой крови. Человеческой крови.

Кто бы мог подумать, что графитовый стержень в его руках подобен чашам весов. Брось на бумагу слова сомнения, и по приезде в столицу легионеров вздернут на дыбе. Или тихо отравят за праздничным столом. Или выведут на мощенный плитами плац и расстреляют из арбалетов.

Напиши про их доблесть и верность императору – и кто-то получит золотого орла на плащ, а про слабого и трусливого наместника восточной провинции потянутся неуничтожимые цепочки слухов. Вполне может дойти до того, что какой-нибудь перепивший болван из молодых аристократов на пирушке бросит ему в лицо обвинения в неспособности управлять дальними землями.

Черный грифель и белый лист бумаги…

– Что такое мертвый командир третьего легиона и его ближайшее окружение? Это гарантия, что через пару недель войска будут знать о судьбе, постигшей товарищей. А ведь судьбы людей такого ранга не решают без согласования с наместником. Значит, мое имя будут полоскать везде, начиная от палатки нового командира и заканчивая обозными телегами. И от тайной ненависти легионеров до удара мечом – один шаг.

Вильрайд взглянул на испачканные грифелем пальцы и продолжил разговор с самим собой:

– А что такое благодарный легионер? Который получил повышение и прекрасно помнит, кому он этим обязан? Легионер, занимающий хорошее место в центральных легионах. Или даже в гвардии? Это опора для моего будущего и хорошие связи на пожарный случай. Люди, способные обнажить меч ради нашей совместной пользы. Может, стоит потерпеть возможные обвинения в мягкотелости?

Наместник поправил бумагу и вдохнул слившиеся воедино ароматы. Затем сосредоточился и начал писать:

– Мой император. С гордостью и радостью смею представить тебе лучших воинов моей провинции, грудью вставших на защиту твоей империи в трудный час…

Стройный юноша замер, сидя на корточках, и внимательно рассматривал что-то под своими ногами. Позади него в полусотне метров застыли всадники на низкорослых лошадках. Воины, одетые в темные накидки мехом наружу, настороженно крутили головами, высматривая возможных врагов в наступающих сумерках.

Юноша легко поднялся на ноги и побежал к товарищам. Вскочив на коня, указал рукой направление движения. Всадники тронули лошадей и медленно зарысили на юг. К молодому следопыту подъехал старший десятка, выделяющийся на фоне остальных воинов шириной плеч.

– Что нового нашел, брат?

– Все то же самое, Ком-аэрой. Мертвый след чуть дальше, а рядом с ним отметились два десятка кочевников. На мертвую полосу не заезжают, следуют чуть в стороне.

– Мы их нагоним?

– Можем. Конники прошли утром. Когда проехали мертвецы – неизвестно, трава рассыпается в руках, росу не держит. Может, день назад, а может, и неделю.

– Мерт-ве-цы… – задумчиво протянул командир группы эльфийских разведчиков. – Боюсь, неспроста они на юг рвутся. Да еще таким образом, убивая все на своем пути.

– Попробуем перехватить?

– Нет. Только голову без толку потеряем. Пусть кочевники с ними поборются. Не поверю, что дикари позволят безнаказанно по своим землям так путешествовать. А нам придется дать небольшой крюк и как можно быстрее вернуться домой. Надо предупредить совет о новой напасти.

Юноша помрачнел. Было видно, что ему не терпится поучаствовать в какой-нибудь жаркой схватке, помахать мечом или удачно подстрелить врага. Долгий поход и бесконечная игра в прятки тяготила молодого эльфа. С легкостью прочитав это все на лице брата, Ком-аэрой беззвучно рассмеялся:

– Не грусти, Сата-аэрой, истинный следопыт не привозит домой телегу с горой отрубленных голов. Высшее искусство – пройти степь из конца в конец и остаться незамеченным.

– Да, конечно. А у самого связка сушеных ушей в кладовке висит. Они тоже тебя не заметили, пока ты трофеи собирал?

– Это было давно. Я был молод и глуп. Надеюсь, ты повзрослеешь быстрее, чем я.

Подав знак остальным воинам, командир группы еле слышно скомандовал:

– Срочно возвращаемся назад. Нужно предупредить совет. Первая двойка – вперед, вторая – в хвост. Остальные – компактной группой. Идем без привалов. Сейчас берем западнее и двигаемся на Соленый распадок, потом на Три ручья и южнее. Смотреть по сторонам! Кочевники наверняка подтянут силы для захвата чужаков, что убивают степь на своем пути. Не хватает еще на глаза крупному отряду попасть. Все, двинулись.

Группа выстроилась в походный порядок и растворилась в наступающей темноте.

Айрах-сэрой, старший следопыт приграничья, разослал больше десяти отрядов. И теперь невидимые глаза и уши эльфов собирали информацию по всем южным степным землям. Несколько групп успели продвинуться еще дальше на север, отмечая все необычное. Теперь настала пора возвращаться домой с добытыми сведениями. Повелителям темных эльфов жизненно необходимо знать истинное положение дел на границах. Сколько жизней удалось спасти благодаря их умению предвидеть возможное развитие событий. Надо дать им крупицы собранных разговоров, описание прошедших в степи отрядов и возникших на новых местах стоянок. Тогда из этих разрозненных кусочков мудрецы соберут играющую красками мозаику, определятся с направлением смертельного удара и отправят воинов в победоносный поход. Так было две тысячи лет тому назад. Так будет и сейчас.

Сладкий дым трогал мягкими лапами стены юрты и с трудом находил узкий выход наружу, пробираясь сквозь зарешеченное окно на потолке. Вокруг еле тлеющих углей собралось семь шаманов. Говорящие с богами степенно цедили кумыс из покрытых золотом чаш и обсуждали совет, на котором только что помогали вождям с решением нежданно возникшей проблемы.

Младший шаман посмотрел на старейшего камлателя, дождался его кивка и начал говорить, чуть подавшись вперед:

– Вожди хотят странного. Проще всего убить врага, завалив его телами воинов. Куда сложнее поймать и заставить работать на тебя.

Некоторые шаманы достали трубки и потянулись к большой коробке с табачным листом, теснящейся среди других угощений. Остальные молча продолжали смаковать напиток, давая возможность выступающему развить свою мысль.

– Мне кажется, мы смогли бы договориться с этой странной парой, оставляющей после себя смерть. Изучили бы их колдовство и использовали себе на пользу. Только представьте, отправить отряд в империю и оставить после себя лишь мертвые города! Стоит легион, и лишь кости в поле виднеются после прохода орды. А мы не потеряли ни одного воина! Хорошо.

– Хорошо, – раздались несколько голосов. Старейший шаман тем временем молча слушал, не навязывая никому своего мнения.

– Поэтому я бы сегодня обратился к сидящим во тьме. Рассказал про эту парочку. Выслушал подсказку, как их можно остановить. И избежал бы ненужного кровопролития.

– Ты поедешь? – нехотя прогнал набежавший из курительницы дым старый шаман, обвешанный украшениями в несколько слоев.

– Куда? – не понял его молодой камлатель.

– Туда. Навстречу мертвым… Что молчишь? Не хочешь голову потерять? Тогда зачем советуешь нам, что надлежит делать? И с сидящими во тьме тоже ты будешь разговаривать? Или стариков пошлешь?

Шаман поворочался, устраиваясь поудобнее. Бесчисленные золотые монеты и подвески тихо зазвенели.

– Окин-па сказал хорошую мысль. Интересную. Но ему так хочется понравиться чужим вождям, что он бежит впереди чужих желаний. Зачем?

Старик плеснул себе еще кумыса и продолжил:

– Вожди хотят уничтожить врага, своим дыханием убившего целое стойбище. Хорошее желание. Успокоить людей, показать свою силу. Зачем нам мешать вождям?.. Сидящие во тьме попросили собрать информацию. Мы собрали. Расскажем. Но я не помню, чтобы от нас требовали спасать незнакомцев, оставляющих за собой мертвый след. Значит, и не будем их спасать. Если они сильны, отобьются сами. Слабы – кому тогда эти несчастные могут быть интересны?..

– А вожди?

– Что – вожди? Как бы они ни поступили, мы выиграем. Уничтожат врагов – мы выпотрошим убитых и узнаем что-нибудь полезное для себя. Потеряют людей при атаке – напомним про свои предупреждения. Главное, не мешаться под ногами у желающих добыть воинскую славу. Пусть добывают. Тем временем лично я чуть-чуть прихворну, чтобы не погнали вместе с молодыми идиотами дергать смерть за усы.

Вокруг стола поднялся шум. Одни неодобрительно ворчали и посмеивались над слишком осторожным стариком, другие соглашались и обсуждали, как, не ссорясь с вождями, отказаться от предстоящей схватки. Старейший шаман прокашлялся, дождался настороженной тишины и подвел итог обсуждению:

– Каждый волен решать сам. Но я согласен с желанием нашего друга пересидеть опасный момент у домашних костров. Слишком странные гости к нам пожаловали. И я не уверен, что наши друзья из Усыпальницы рассказали всю правду. А совать голову ради них под удар неизвестной магии… Я не помню, чтобы кто-нибудь из нас спешил на погребальный костер…

Грязный палец уперся в младшего шамана:

– Ты хочешь показать вождям, что можешь быть полезен? Хорошо. Езжай. Потом расскажешь, что и как. Даже если тебя не отправят в битву, своими глазами все увидишь с ближайшего холма. А мы подождем. Посмотрим. Разве не могут старики поболеть пару дней?..

Гости одобрительно закивали. Хорошее решение. И вожди будут довольны, и наиболее осмотрительные подождут за чужими спинами. Никто потом не мешает выйти к людям и сказать, что шаманы трудились не покладая рук над общей победой. Дома. В тепле. Разговаривая с богами.

По выветренному склону холма посыпались мелкие камни, и на верхушку поднялись двое, оседлавшие страшных созданий из мира мертвых. Осунувшийся Глэд лицом походил на череп своего коня: такой же бледный и с той же мрачной тьмой в пустых глазницах. Спутница безглазого мужчины выглядела ненамного лучше: с черными кругами под глазами и обветренными растрескавшимися губами.

Большую часть пути после мертвого стойбища они не разговаривали. Изредка перебрасывались словом-двумя и снова молчали. Поздно ночью останавливались на ночлег, забывались тяжелым сном. Чтобы при первых проблесках зари перекусить куском, не лезущим в горло, и мчаться без остановок дальше на юг.

Застыв на самой вершине высокого холма, Глэд огляделся вокруг и показал пальцем на темное пятно впереди:

– Так и знал. Они все же решили проверить нас на прочность.

Энна-эной тут же завертела головой, отмечая хорошо видных вдали редких всадников:

– Черт, их полно вокруг! Похоже, сюда собрали не меньше десяти кланов.

– Загонщики нам не опасны. А вот что будем делать с толпой, я пока не знаю.

Тем временем почти тысяча всадников неровным строем двинулась к холму, на вершине которого в утренних лучах отчетливо выделялись две фигуры. На таком расстоянии не было слышно, как кричат набирающие скорость степняки. Но Глэд ощутил, как на груди заворочался холодный комок, потянув тонкие щупальца в сторону огромной массы людей. А следом несчастный слепец неведомым образом обрел второе зрение, в дополнение к уже максимально обострившемуся первому магическому внутреннему взору. И в черно-белых тонах вобрал в себя всю картину разом: от усеянного умирающей травой холма до вождей, пропадающих черными точками в мареве горячего воздуха. В уши ударил топот копыт, нестерпимо громкий рев сотен глоток, свист рассекаемого саблями воздуха и хрип мчащих коней. Но громче всего в ушах отдавался стук человеческих сердец, и Глэд мог поклясться, что слышит и различает каждое в отдельности, каждый удар, гулким гонгом отдающийся в голове.

Где-то в другой реальности Энна-эной пыталась его растормошить и беззвучно кричала что-то ему в лицо. Потом заглянула в переполненные мраком и болью глазницы и испуганно отпрянула. В другой реальности часть загонщиков двинулась к холму, не устояв на месте. Где-то в другом мире от сотрясения почвы рассыпались в мелкую пыль все травинки, выросшие на этом холме и убитые мертвым дыханием незваных гостей. И где-то там, за непреодолимой невидимой преградой, сияло жаркое солнце, согревая своими лучами вольную степь.

А здесь, в пустынном безмолвии, царил всепожирающий холод, с голодным урчанием выбросивший щупальца навстречу накатывающим сотням. Навстречу добыче, мчащейся на свидание со своей судьбой.

Первые всадники еще не успели приблизиться к холму на расстояние прицельного выстрела, когда им в лицо ударил тугой ветер, пронизывая насквозь и проникая под доспехи и одежду. За мгновение, что лошадь успевала сделать пару шагов, невидимые тонкие нити выпивали жизнь из сильных тел, превращая здоровых мужчин и их скакунов в труху. Сожрав первые ряды атакующих, холодные порывы магического ветра набросились на следующих, не останавливаясь ни на мгновение.

Первые ряды степняков посыпались к подножию холма на полном скаку. Посеревшие седла, сбруя, доспехи и оружие, превратившиеся в пепел тела – все летело вперемешку, образуя грязную груду. Распаленные атакой воины еще кричали что-то, но крик уже сменился: вместо торжества в нем слышался ужас. Последние ряды увидели, что творится с их товарищами, и попытались осадить несущихся на полном скаку лошадей. Но налетевшие порывы ледяного холода уже поглотили всю массу атакующих и двинулись дальше, оставив после себя только исковерканные вещи, присыпанные хлопьями пепла.

К Глэду медленно возвращались звуки и цвета окружающего мира. В оцепенении он видел, как пытались удрать кочевники из оцепления, подобравшиеся слишком близко. И как их фигурки лопались белыми облачками, оставляя после себя лишь мусор. Как далеко в степи нахлестывали в безумной скачке своих лошадей вожди с охраной, мчась во весь опор прочь от страшных колдунов. С трудом тряхнув головой, он наконец различил еле слышный шепот напарницы, с тоской взирающей вниз, на мешанину доспехов, костей и лошадиной сбруи:

– Это не наши заклятия, не наши! Мой народ не мог придумать такое!

Мужчина трясущимися руками развязал завязки у бурдюка и жадно припал к теплой затхлой воде. Утолив дерущую горло жажду, затянул завязки и сипло рассмеялся:

– Ты зря не веришь в своих родственников! Я чужак в этих землях и все, что знаю, получил в наследство от живущих здесь народов. Можешь не сомневаться, погребальные костры для этой толпы отчаянно смелых парней организовали мы вместе: я и заклинания твоего народа.

Девушка затравленно обернулась и отчаянно замотала головой:

– Я не верю тебе!

Глэд устало поднял руки и буркнул:

– Твое дело. Не думаю, что нам стоит сейчас это обсуждать. Давай объедем эти останки и двинемся дальше. Если я правильно понимаю, через пару дней мы должны добраться до Леса.

– До Леса? Эта тварь становится сильнее с каждым разом, а мы тащим ее ко мне домой!

– Успокойся. И Лес, и населяющие его народы в безопасности. Как только мы пересечем границу степи, наш защитник исчезнет. Он не причинит вреда своему дому.

– Я не уверена в этом! И боюсь, как бы наш приход не превратил зеленые долины в выжженные пустоши.

– Не бойся, этого не случится. Порождение эльфов не убьет эльфов. Ни светлых, ни темных.

И, не обращая внимания на рассерженное бурчание напарницы, Глэд тронул костлявого скакуна и стал спускаться с холма, старательно выбирая дорогу в стороне от пахнущей пылью и плесенью кучи.

Уходящее на закат солнце дарило последние майские лучи землям, раскинувшимся внизу. Заканчивался последний день весны.

Валяющийся на больничной вонючей койке Мим подсознательно почувствовал приближающуюся дату и всю ночь обреченно метался в горячечном бреду. Утром следующего дня он пришел в себя и с изумлением осознал, что все еще жив.

Экстренный доклад шаманов поставил в тупик Хранителей, с трудом пытающихся связать воедино выжигающее степь порождение Мрака и безглазого калеку, бежавшего как можно дальше от Усыпальницы.

На Перешейке новый главнокомандующий тренировал новобранцев, готовясь к будущей атаке на имперские границы. Получившая новые возможности нежить твердо решила расширить и укрепить границы своего странного государства.

Приподнявшись в стременах, в свете заходящего светила Глэд увидел тонкую черную полоску Леса. Повернувшись к устало вцепившейся в седло Энне-эной, он смог лишь слабо улыбнуться шелушащимися губами и прохрипеть:

– Ищем место для стоянки и после отдыха – последний рывок. Завтра ты сможешь пригласить меня домой.

Эльфийка безразлично кивнула в ответ и направила коня следом за Глэдом, повернувшим к ближайшему овражку. Короткое забытье, и снова в дорогу. Чтобы завтра вступить под забытые зеленые своды, дарующие прохладу, и вдохнуть полной грудью родные запахи Леса. Выпить родниковой воды и постараться забыть выматывающую скачку по мертвой степи, горчащий привкус пепла на зубах и трупы, оставленные за спиной.

Завтра, под ласковым летним солнцем, она вернется домой.