Глава 14
В темнице пахло потом, нечистотами, воздух был влажным и густым, как грязь канализации. Масляные фонари, освещавшие коридор, источали запах горелого масла и еще чего-то неуловимого, горького, неприятного.
Тюремщик погрохотал засовом, снимая здоровенный, смазанный маслом замок, распахнул дверь и отступил в сторону, с явным нежеланием посещать эту юдоль скорби. И в самом деле – зачем ему заходить туда, где как бревна лежат десяток колдунов? Напустят еще порчу… а ему надо семью кормить. Благородные – они другие, у них голубая кровь, белая кость, а ему за такое жалованье ни к чему подставлять свой зад.
Андрей переступил порог, отказавшись от предложенного тюремщиком фонаря. Он и без него прекрасно видел в темноте. Стражник пожал плечами и аккуратно затворил дверь за странной парочкой – девицей в платье, стоящем как годовая зарплата солдата, и принцем в простой, до неприличия невзрачной одежде. «Уж принц-то мог одеться получше, – со вздохом подумал стражник, уходя в свою будку. – Уж я бы с такими деньжищами, как у него, оделся как следует…»
Исчадия лежали рядком, на расстоянии сантиметров двадцати друг от друга. Глаза, уши, рты их были крепко завязаны, торчали лишь носы, сосредоточенно втягивающие испорченный воздух подземелий, заполненных тысячами людей.
«Тяжело, вероятно, сутки лежать вот так и вдыхать запах нечистот», – подумал Андрей и усмехнулся – ему было совершенно не жаль этих гадов в красных мантиях. Он бы вообще в дерьме утопил этих тварей. Притом с большим удовольствием.
– Кого первого? – передала Шанти.
– Сейчас посмотрим… а вот этого. Видишь, у него тога побогаче, из хорошей дорогой ткани. А эти – победнее. Видимо, подчиненные. С него начнем.
Андрей наклонился, легко, как соломенную куклу, поднял опутанного веревками человека и усадил к стене. Потом достал из ножен короткий острый кинжал и срезал с головы жреца намотанные на него тряпки. Ухватил мокрый от слюны кляп за кончик и выдернул изо рта исчадия.
Жрец с ненавистью уставился на темные фигуры людей, освещенных тусклым светом коридорного фонаря, падающим через решетчатое окошко над дверью, и хрипло сказал:
– Твари! Умереть хотите? Не побоялись прийти к жрецу? Вы отсюда не уйдете! Ты, – он кивнул на Андрея, – сейчас освобождаешь мне руки и ноги, иначе твоя баба умрет в страшных муках, покрывшись нарывами, а затем и ты тоже сгниешь заживо! Выполняй!
– Что он говорит? Шанти, ты понимаешь? – Андрей пожал плечами. – Я ни одного слова не понял!
– И я не поняла, – удрученно ответила драконица. – И как мы будем его допрашивать? Надо отца Силана звать. Как бы он со страху не обделался, а? Эй, придурок, ты хоть немного наш язык понимаешь?
– Я понимать! Животное баба! Мужик – снять веревка, иначе я убить твой баба мукой чума! А потом убить тебя!
– Опа! Заговорил как надо! Ну слава богу, – вздохнула Шанти. – Так не хотелось идти за отцом Силаном, тащить его сюда… а теперь мы и сами справимся. Правда, осел ты рогатый, свинья протухшая? – Шанти вдруг врезала ногой по лицу жреца так, что рассекла ему губу. Глаза жреца закатились, и он почти что потерял сознание.
– Эй! Ты чего делаешь?! – досадливо крикнул Андрей. – Прибьешь – и кого мы допрашивать будем?! Не прикасайся больше к нему, я буду вести допрос!
– А чего он меня животной бабой назвал?! Хамло уличное!
– Тихо, успокойся. Эй, придурок, очнулся? Язык свой придерживай, не болтай, когда не надо. Тебе нужно просто отвечать на мои вопросы, и все. Обидишь мою подругу – сильно пострадаешь, учти.
– Умри! Умри, животный! Умри, баба! – с ненавистью крикнул жрец, вытаращивая глаза на Андрея и Шанти.
Андрей поморщился – спрятанный под рубахой серебряный крестик раскалился, и он невольно приложил руку к груди. Жрец радостно захохотал, но быстро смолк, когда Андрей и Шанти молча посмотрели на него желтыми, светящимися в темноте глазами.
– Вы кто?! Как? – ошеломленно спросил он на своем языке и, спохватившись, что его не понимают, повторил: – Ви есть кто?!
– Сейчас ты будешь отвечать на наши вопросы, – скучно сказал Андрей, – каждый раз, когда ты скажешь неправду, я буду причинять тебе боль. Сильную. Я не люблю мучить людей, но мне нужна информация. Очень нужна. Ты меня хорошо понимаешь? Мне нужны сведения о вашей связи с драконами и об Артефакте.
– Я понимать, – дрогнувшим голосом сказал жрец, – но я ничего не знать!
Андрей быстрым движением воткнул нож в плечо мужчины сантиметра на два и провернул лезвие.
– Я предупредил. Врать нельзя!
– А-а-а! – завыл жрец. – Я сказать! Сказать! Я говорить!
– Хорошо. Тогда все будет проще. Итак, расскажи мне все о твоей связи с Наторокантой, какое отношение она имеет к вторжению, и вообще – зачем это вторжение и какая роль отведена жрецам. Все, что ты знаешь. Начинай!
– Я не могу поверить… – упавшим голосом сказала Шанти. – Как это может быть? Может, он все-таки врет? Драконы – паразиты?! Паразитируют на людях?! О боже мой! Мама будет очень расстроена. Она такая порядочная, такая чувствительная… Интересно, а другие драконы знают все это?
– Старейшины знают, конечно, – кивнул Андрей, – а вот остальные… ладно, надо все обдумать. Эй, жрец, ты вообще откуда знаешь наш язык?
– Госпожа Натороканта заставить учить. Говорить – отправить в южный страна быть главный жрец. Надо знать язык. Я учить.
– Понятно. Она давно готовила нападение на Балрон. Хорошо же она этим вторжением подпитала Артефакт… и мы ей тоже помогли. Сколько народу полегло…
– Что думаешь делать с жрецами? Убьешь их?
– Да. Убью. Этих обязательно надо уничтожать.
– Андрей, я тебя давно хотела спросить: почему ты не пользуешься своими способностями? Ты же рассказывал, как убивал словом! Почему ни разу за все время ты это не сделал?
Андрей долго молчал, как будто не услышав вопроса, наконец тихо ответил:
– Понимаешь… есть в этом что-то нехорошее, неправильное. Будто я становлюсь одним из них, этих тварей. Будто я тоже исчадие. А я не хочу быть одним из них. Сколько раз у меня уже было готово вырваться проклятие, которое уничтожит моего противника… и я отказывался от него. Почему-то мне кажется, что, если я воспользуюсь способностью исчадий, Господь откажется от меня. Может, это и смешно, но у меня есть такое вот ощущение.
– Но ты же не исчадие! А в борьбе с исчадиями все средства хороши. А ты упускаешь такое мощное оружие.
– Я не исчадие? А ты уверена? – горько спросил Андрей. – Ну-ка, подумай… там, где я, – всегда смерть. Я приношу миру разрушение, рядом со мной всегда гибнут люди, в том числе мои близкие. Я уже однажды проявил свойства исчадия. Так кто я?
– Да что ты такое говоришь?! – почти прокричала ошеломленная Шанти. – Как ты можешь быть исчадием? Ты же хороший, ты же добрый, ты же… Нет! Этого не может быть! Ты наговариваешь на себя!
– Нет, девочка моя, нет… Все так и есть, – грустно вздохнул Андрей. – Смотри!
Он наставил палец на жреца и сказал:
– Будь ты проклят!
Жрец вздрогнул, задрожал, и внезапно на его шее, лице вздулись шишки, почернели, лопнули, из них потек гной. Глаза жреца закатились, и он потерял сознание в последних предсмертных судорогах.
– Видела? – хрипло спросил Андрей, сжав руку в кулак. – Так кто же я?!
– Артефакт! – внезапно сказала Шанти. – Надо уничтожить Артефакт! Все идет от него! Вся зараза! А ты… ты не такой, как они. И если тебе достались такие способности – ты их не просил. И ты делаешь то, что должен, – убиваешь Зло. Перестань накручивать себя, никакой беды ты не приносишь. Хватит ерунду нести. Пошли отсюда, надо рассказать маме о том, что мы узнали. Куда собираешься сейчас пойти?
– К Федору давай зайдем. Узнаем, как обстоит дело с поисками короля.
– Ты что думаешь, он уже нашел? – усомнилась Шанти. – Слишком мало времени прошло.
– А все-таки узнаем. Пойдем-пойдем, не ленись!
– Не ленюсь. Но тут так воняет, и дышать нечем. На воздух хочу… Слушай, а если мы с тобой полетим и разобьем этот самый Артефакт, ведь ты выполнишь все, что задумал? Так? То есть ты уничтожишь исчадий, и борьба со Злом будет закончена? Ведь это то, что ты хотел! И мы сможем жить спокойно?
– Спокойно? Вряд ли. Нам еще предстоит усмирить разбойничий юг, провести преобразования в стране. А кроме того, исчадия в Славии исчезнут, но ведь все, что они создали, останется! А драконы? Как они воспримут то, что я уничтожил Артефакт? Это же их жизнь! Драконы возненавидят меня! И попытаются убить… Так что спокойной жизни не предвидится. Когда-то, возможно, наступит золотой век благоденствия, мира и покоя… Доживем ли мы до него?
– Доживем. Если выберемся из этой помойной ямы. Пошли-ка отсюда, а то я сейчас задохнусь! Как еще пленные в таких условиях живы?
– Это меня мало интересует. Я их не звал сюда, и они заслужили то, что сейчас получают. Будем считать это наказанием за их преступления. Пойдем, у меня тоже уже голова чуть ли не кружится от вони. Кислорода мало.
– Чего мало?
– Кислорода. Газ такой. Когда-нибудь расскажу тебе о мире и о том, как все в нем устроено.
– А я и так знаю, как все устроено, – фыркнула Шанти, – и большего знать не надо. Земля – это диск, стоит на трех драконах, а те на черепахах. Вот и все. Да ладно… шар Земля, я знаю. Пошли, пожалуйста, никакой мочи нет терпеть это зловоние…
Они вышли из камеры, где на полу остались лежать десять тел – девять спеленатых жрецов и один полуразложившийся труп, покрытый черными нарывами.
Тюремщик выскочил из будки, завидев парочку, и закричал:
– Господин Федор просил зайти в пыточную, они поймали короля чужаков!
– Видала?! А ты говоришь… Федор молодец, – хмыкнул Андрей, – если он вцепится во что-то, будет долбать, пока не завершит дело. Уже нашел короля! Отлично. Так быстро все… Ты знаешь, мне кажется, что в последнее время события несутся вскачь, как обезумевший табун лошадей. И ничего нельзя поделать с этим, только бежать впереди, чтобы не затоптали…
– Тебе ли говорить об этом? – хмыкнула Шанти. – Ты же и погоняешь этот табун – бежишь сзади и хлещешь, хлещешь… подстегиваешь этот мир.
– О! Вот и вы! – увидев их, обрадовался Федор. – Задание выполнено, ваше высочество. Вот, посмотри – перед тобой король Дроган, целенький и только слегка помятый.
Андрей подошел к гиганту, привязанному к допросному столбу, и посмотрел ему в глаза. Тот был спокоен, надменен, его рыжая борода вызывающе торчала вперед. Он и правда был невредим, только на лбу здоровенный синячина да ссадина возле уха.
– Где его взяли?
– Говорят, на заводе. Он руководил его захватом, – пожал плечами Федор. – Был в задних рядах, потому, видать, и выжил. Когда Шанти опылила эту толпу, он уснул, проснулся уже в камере. В общем-то все. Скрыться не пытался, как только его выкрикнули – вышел вперед.
– На своего человека, который сработал для нас, не ругался?
– Нет. Ни слова не сказал. Он вообще молчит, как будто языка нет.
Андрей кивнул священнику:
– Переведи ему! Если ты дашь клятву служить мне, ты останешься жить и останутся жить все те, кто тебе служит, те, кто давал тебе клятву. Я возьму их на службу.
– Он отвечает, что он дал клятву верности своей госпоже и только она может освободить его от клятвы. Или смерть.
– Хорошо. Тогда спроси, согласен ли он освободить от клятвы верности всех, кто ему присягал, чтобы они могли принести клятву верности мне.
– Он говорит: нет, не сделаю этого. Они дали клятву, пусть держат ее или умирают. И нечего, мол, вилять задом, как кривая лодка.
– Означает ли это, что мы должны убить его, чтобы остальные воины жили?
– Он отвечает – ты обещал не убивать его без поединка. Но он не даст согласия на поединок, если ты не дашь согласия на его условия.
– Какие?
– Говорит, если он победит – воины аркудов садятся в свои ладьи и уплывают куда хотят. Все без исключения. Если победишь ты – воины присягнут тебе.
– Только вот возникает пара вопросов… – проворчал Федор. – Во-первых, я не давал слова его не убивать. Формально – ты давал, а я нет. Отрублю ему башку, и все – переговоры закончились. И второе: как мы известим всех его бойцов о том, что вы заключили сделку? И еще – как они узнают, что ты не обманул, честно победил в бою? То есть они должны присутствовать на поединке. На мой взгляд – грохнуть его, и вся недолга. И ты его не убивал, и проблемы нет. Вишь, решил он, что имеет шанс против тебя. Мол, мужик-то я здоровенный, авось и прокатит дело.
– Я все это понял. Но и я не буду вилять задом, как лодка. Обещал не убивать без боя – значит, обещал. А цепляться к словам не по-мужски.
– Не по-государственному мыслишь! – усмехнулся Федор. – Снести бы ему башку… И вообще всем бы им башку снести. Нет человека – нет и проблемы.
– Я уже слышал раньше эту поговорку, – тускло ответил Андрей, – плохое это выражение. Лучше скажи, где можно собрать пять тысяч человек, чтобы они все видели и чтобы потом можно было привести их к присяге?
– Андрей, ты чего? Видимо, ты очень устал, – тихо сказала Шанти. – Ты где на турнире выступал?
– Точно! – хлопнул себя по колену сидящий на табуретке Федор. – Арена, где проходил турнир! Загнать их туда, поставить охрану, а еще – твоя подружка будет. Если что, она их сразу парализует! Кстати, и темницы освободятся. А то они там скоро подыхать начнут. Дышать уже нечем. И воды не хватает. Кормить-то мы их совсем не кормим… Словом, решать надо как можно быстрее. Или бошки им поотрубать, или чего-то еще делать – больше чем пару суток они в темнице не продержатся. А нам потом кучи трупов из подземелий выволакивать.
– Да, тяжкий труд – выволакивать кучи трупов, – без улыбки констатировал Андрей. – Отец Силан, переведи ему: я, принц Балрона, главнокомандующий армией империи, вызываю на бой короля Дрогана. Бой или до смерти, или до признания поражения одним из противников. Если проигрывает Дроган – все его воины присягают на верность мне и Балрону. До самой смерти. Если проигрываю я – воины аркуды садятся в свои ладьи и уплывают куда хотят. Без оружия. Никто им не будет препятствовать. Если король Дроган признает себя проигравшим – он остается жить, но будет до конца жизни служить мне и Балрону. Устраивают ли его мои условия?
– Он спрашивает: а если вы останетесь жить и признаете свое поражение? И еще – какое оружие будет выбрано для поединка?
– Скажи, я не признаю поражения. Буду биться до смерти. Оружие – мне все равно. То оружие, к которому он привык. Скажи, их выведут на арену – поясни ему, что это такое, – заранее пусть объявит воинам об этом решении, и будем драться. Ему дадут воду, еду – если надо, и отдых – два часа. Затем будем биться. Что он говорит?
– Говорит – согласен. И обещает не пытаться сбежать, примет свою судьбу, как полагается воину. Спрашивает – куда дели жрецов и что с ними будет? Подпадают ли они под договор?
– Нет, не подпадают. Они сейчас в темнице. И вряд ли оттуда выйдут живыми. Сделка касается только воинов.
– Он понял, – перевел священник слова Дрогана. – Говорит, согласен на сделку.
– Федь, займись. Мы с Шанти должны еще кое-что сделать. Организуй доставку всех пленных на арену. За два часа уложитесь?
– Постараюсь, хотя и трудновато. – Федор с сомнением покачал головой. – Хотя бы три часа… Ты где будешь? Давай так сделаем: я извещу тебя, как все будет готово. А ты занимайся своими делами.
– Во дворец? Поспишь? – предложила Шанти.
– Да. Надо часок поспать, – кивнул Андрей и ожесточенно потер глубоко запавшие глаза. – Только бы еще с твоей мамой увидеться. Она может перекинуться в человека и прийти ко мне? Мне нужно с ней поговорить. По поводу того, что мы сегодня узнали.
– Может… но не хочет. Я поговорю с ней. Все слишком серьезно, чтобы она продолжала цепляться за свои предрассудки…
– Отвратительно! Дочь извращенка, и меня тянет в болото! – Гараскарания была раздражена и неловко ощупывала свое тело, стараясь делать это незаметно. Что, впрочем, выходило у нее довольно смешно. – Как вы можете жить в таких телах? – не успокаивалась драконица. – Это же неудобно! Ведь четыре лапы гораздо устойчивее, а плюс еще и крылья!
– Мам, мы позвали тебя не для того, чтобы обсуждать недостатки человеческих тел, – хмуро парировала Шанти. – Мы открыли такую тайну, что она потрясет всех. Слушай…
Шанти минут двадцать рассказывала все, что стало известно ей и Андрею в отношении Артефакта, исчадий, старейшин и этого нашествия. Гараскарания не перебивала, и Андрей чувствовал, как настроение драконицы-мамы портится. Наконец она сумрачно сказала:
– Что вы хотите от меня услышать? Что я не знала о том, что от Артефакта зависит наша долгая жизнь? Знала. И все это знают. Вот только о связи Артефакта и исчадий – это да, открытие. Страшная информация. И… опасная. Вы надеетесь, что все драконы, узнав о Тайне, сейчас же восстанут против старейшин? Разобьют Артефакт, потеряв десятки и сотни тысяч лет жизни? Тогда вы плохо знаете драконов, ребята. Драконы очень практичные существа и в этом мало чем отличаются от людей. По крайней мере, восемь из десяти драконов подумают так: «Ну да, неприятно осознавать, что мы суть паразиты и зависим от людей. Но ведь мы также зависим и от тех же косуль или тюленей, необходимых нам для питания! А чем люди отличаются от тюленей? И те и другие нужны нам для жизни. Долгой жизни. И пусть они умирают ради нас!»
– Гараскарания, ты поможешь нам уничтожить Артефакт? Ты поддержишь нас в этом деле?
– Я? Ты хочешь, чтобы я отказалась от долгой жизни ради того, чтобы меньше убивали людей? Отречься от племени драконов ради двуногих существ, до которых мне нет дела?
– Я понял, – вздохнул Андрей. – Ты же все-таки дракон… На что я надеялся?
– Я дракон. Но я мать своей дочери. Она у меня одна за десятки тысяч лет. И, возможно, другой не будет. И хотя она маленькая пакостница и извращенка – я ее люблю. И ради нее сделаю все что угодно. Даже пойду против племени. Видишь, не только люди умеют жертвовать своей жизнью ради близких. – Драконица тяжело вздохнула и добавила: – Мне очень жаль твоих женщин. Надеюсь, ты не держишь в душе зла против народа драконов. Пойми, драконы не такие мудрые, какими желают казаться. Как ни странно, возраст не добавляет ума, как и накопленные знания. Считаю, что мы совершенно напрасно удалились от людей. Мы одичали, в своем высокомерии стали подобны животным. Вон до чего дошло – ложь пронизала все наше общество. Мы живем во лжи! А ведь всегда гордились, что драконы честны и держат свое слово. В какой момент мы изменились? Когда утратили качества, которыми гордились? Почему мы отдалились от всего мира? Группка старейшин творит за нашими спинами черные дела, а мы прикидываемся, что ничего не знаем, что это нас не касается… мы все не менее виноваты, чем эти старейшины. Но начинать надо как раз с них. И с Артефакта. Кстати, а ты уверен, что уничтожишь его? Это глыба ростом с тебя и шириной в два твоих роста. Тебе понадобятся очень серьезные инструменты, чтобы отколоть от него хоть кусочек. И еще – скорее всего, там будет охрана. Старейшины не идиоты, и они умеют просчитывать ситуацию. Да, я тебе помогу. Само собой, и Шанти поможет – она за тебя всех порвет. Если силенок хватит, конечно, ведь она еще ребенок… Есть у меня на примете еще кое-кто, на чью помощь можно рассчитывать. Но… сколько там будет драконов? Сумеем ли мы справиться?
– Какой вес ты можешь поднять? Сколько килограммов?
– Ну… не знаю, – растерялась драконица. – Корову поднимаю легко. Даже две. А что?
– Мне нужно будет взять с собой груз. Сможешь взять его себе на спину? И меня с ним вместе?
– Почему и нет? Смогу. А где забрать груз? И когда ты хочешь лететь на Остров Артефакта?
– Скажи, как ты думаешь, чем сейчас занимается Натороканта?
– Думаю, собирает драконов, чтобы рассказать, какие мы гады. И рассказывает им, как нас надо душить. И не думаю, а знаю. Мне передал мой самец, Ессарадон. Он и еще половина драконов улетели с Большого сбора, который созвала Натороканта. Кстати, многие удивлены, что она потребовала собрать Большой сбор, – никто уже и не помнит, когда такой собирался. Но вообще старейшины имеют право собрать всех драконов, которые есть на свете, – взрослых, конечно, тех, что умеют летать. Впрочем, младенцев у нас давно нет. Драконы перестали приносить потомство. Не хотят… Но речь не о том. Так вот, она потребовала срочного сбора, да так срочно, что все в шоке – у нас не принимаются решения так быстро. Мы не те существа, чтобы принимать решения второпях. Они вынашиваются годами, десятилетиями, обсасываются, обговариваются, и уж потом… А тут – раз-два! И понеслось! Так вот, мы выставлены перед драконами полными негодяйками, Шанти так вообще извращенка – оказывается, она совокупляется с человеком. Не надо, ничего не говорите! Совокупляетесь – так тому и быть, это ваше дело, никому не мешает и класть на всех хвост! Кому не нравится – пусть пойдут и утопятся. Это не их дело. Главное – чтобы вам было хорошо. Опять же, не в том дело. Мы все изображены в речах старейшин как огромная опасность народу драконов. И поэтому нас надо убить. Уничтожить твой завод. Уничтожить этот город – после того как будет уничтожен завод. Вот. И с ними согласились не менее сотни драконов. Теперь вы представляете, что нам грозит? Ессарадону донесли – атака драконов будет примерно через неделю после сбора. А сбор был сегодня. Так что у нас есть неделя, чтобы как следует подготовиться к этой войне.
– Я думал, они нападут на нас сразу же после сбора, – признался Андрей, – а тут целая неделя! Почему они немедля не полетели нас убивать?
– Чудак, – хмыкнула Гараскарания. – Это невероятная, потрясающая скорость! Считай, что они уже вылетели тебя убивать! В прежние времена эта проблема заняла бы лет десять! А тут неделя! Я не узнаю наше племя! Вот как при желании можно накрутить даже драконов. Так повторяю вопрос: когда ты хочешь вылететь к Артефакту?
– Завтра утром. Сейчас мне нужно немного отдохнуть, я не спал двое суток. Потом я убью короля островитян. Потом приведу к присяге его подчиненных. Затем поеду на завод, подготовлю груз, который нам нужно унести на остров. Утром ты прилетишь ко мне, мы погрузим все тебе на спину и полетим. Ты не против? – Речь у Андрея была замедленной, он будто проталкивал слова, прилагая значительные усилия, а голова клонилась на грудь.
Драконицы переглянулись, и Гараскарания заботливо сказала:
– Девочка, твой самец что-то подустал. Ему и правда нужно отдохнуть.
Шанти подошла к Андрею и, закинув его руку себе на шею, взяла его под колени и под спину, легко подняла и отнесла на кушетку возле книжных полок. Сняла с кресла плед и накрыла его до подбородка. Погладила спящего по голове и вернулась к матери, с любопытством наблюдавшей за манипуляциями дочери. Села на высокий стул и сказала:
– Спасибо, мам.
– За что? Глупости какие. Если не я тебя поддержу, то кто? Если только он… Скажи, ты и вправду хочешь остаться человеком? Ты знаешь, что чем дольше ты задерживаешься в том теле, которое приняла, тем больше свойств этого тела приобретаешь? Еще немного, и ты никогда не сможешь рожать драконов! Ты понимаешь это? И ты готова отказаться от своего драконьего рода, тела, драконьих детей ради него? Что в нем такого, что ты бросаешь все, остаешься человеком? Тебя что, привлекает власть? Теперь он свободен, ты хочешь занять место его жены? Править людьми?
– Мама, как ты можешь так говорить? Разве я когда-нибудь была такой эгоистичной злобной тварью? Ну не надо смеяться… не надо… ну да, была! Так я была больная, несчастная уродка, обреченная вечно сидеть в пещере! Я изменилась. Я сама не знала, что так его люблю, пока не погибли Антана и Олра. Я тогда с ужасом поняла, что могу его потерять! Вот как их! И поняла, как его люблю. И что без него жить не могу. А что мне власть? Тьфу на нее!
Шанти помолчала, молчала и ее мать. Потом Шанти добавила:
– Я хочу жить с ним рядом долгие годы. Делить с ним радости и горести. Вырастить его детей. И может… если он захочет… когда-нибудь… ну, может, через очень, очень много лет – родить ему девочку. Такую, как я. Но это когда-нибудь! Просто хочется…
– М-да… слыхала я о таких делах, но не верила, что такое может быть. – Гараскарания недоверчиво помотала головой. – Были на моей памяти такие истории. Доходили слухи о связи некоторых драконов с людьми. Но чтобы так, чтобы такая любовь… Ну да ладно. Так – значит, так. Живи и радуйся. Я всегда за тебя! – Гараскарания усмехнулась и с любовью посмотрела на непутевую дочь, которой втайне очень гордилась.
А почему не гордиться? Умница, красавица!
Мысли плавали где-то высоко-высоко в хрустальной вышине. И сам Андрей летел, залитый солнечным светом, воздушный, легкий словно перышко!
– Привет! Полетаешь с нами? – Голос Антаны был веселым, радостным. Она ласково коснулась щеки Андрея и вдруг, взмахнув руками, стала удаляться – прекрасная, с развевающимися по ветру волосами.
– Догоняй! – услышал он смеющийся голос и увидел Олру, молодую, красивую. Сквозь ее волосы просвечивало солнце, и казалось, что голову окружил нимб, как у святых.
– Ты так молода! Так прекрасна! – прошептал Андрей, проводя пальцами по ее обнаженному бедру, ощущая гладкую, шелковистую кожу.
– А разве я была старой?! Обижаешь, любимый… догоняй! – Олра шутливо хлопнула Андрея по спине и помчалась за своей подругой, превратившейся в точку на синем небосводе.
«Как же я догоню?» – подумал Андрей, и тут его тело вдруг рванулось вперед, да так, что кожу ощутимо стал пощипывать прохладный ветер высоты. Девушки сразу же приблизились настолько, что стало видно, как они строят Андрею рожицы и машут руками. Он еще прибавил скорости и через мгновение схватил обеих в охапку, крепко прижав к своей груди.
– Как хорошо! – восторженно прошептал он. – Как хорошо, что вы живы! Мне так вас не хватало, так не хватало! Ну почему вы хотели меня оставить? Ну как я жил бы один?
Картинка вдруг сменилась: Олра и Антана сидели напротив него – на травке, возле ручейка, который звенел прозрачными струями, унося горести и печали далеко-далеко, в море, к акулам, которые сожрут беды и неприятности, как ненужный мусор.
– Мы не живы, – с печальной и светлой улыбкой сказала Антана. – Прости, милый, мы умерли. Мы спасали детей. И наших друзей. Ты прости нас, что мы оставили тебя… мы не могли по-другому.
– Прости, – тихо вторила Олра. – Мы любили тебя…
– Но ты ведь не один, – с упреком сказала Антана, – с тобой остались друзья, ты забыл? А Шанти? Она ведь тебя любит! Она всегда тебя любила, я знала это. Но молчала.
– И я знала, – улыбнулась Олра, – только не знала, что она драконица. Я даже иногда подозревала, что вы с ней любовники, но потом поняла – нет. Шанти так глубоко скрывала свои чувства, что ты и не знал. Впрочем, вы, мужчины, такие бесчувственные болваны…
– Но как я могу ее любить? Она же драконица! Как она может мне заменить вас? Я не могу жить без вас! Зачем, ну зачем вы меня оставили?! – Андрея затопила волна такого неизбывного, черного горя, что он зарыдал, завыл, будто пытаясь в этом вое выплеснуть черноту, нахлынувшую на него.
– Все когда-то уходят, – грустно сказала Антана. – А что касается Шанти, разве тебе не все равно, что на самом деле она собой представляет? Она женщина, и кем бы она изначально ни родилась – она женщина и любит тебя. Любит так, что готова ради тебя идти против всего мира! Разве тебе этого мало? Или тебя беспокоит ее физическое строение? Заверяю тебя – там у нее все так же, как у всех женщин. Я всегда смеялась над тем, как дотошно она выясняла подробности строения нашего тела. Я тебе больше скажу – она тайно ходила к врачам, препарирующим трупы. Догадываешься зачем?
– Я не знал… – ошеломленно сказал Андрей.
– Ты много чего не знал. Она готовила себя для тебя, а ты: сестренка, сестренка…
– Все равно я не могу. Я до сих пор не верю, что вас нет. Мне кажется, сейчас войду в комнату, а там вы – веселые, смеющиеся, с детьми на руках! Как я могу полюбить другую женщину? Как?!
– Как обычно любят, – усмехнулась Олра. – Всяко, и лежа, и стоя… – Она мелодично рассмеялась и лукаво подмигнула, соблазнительно изогнув стройный стан, и ее смех подхватила Антана, легонько хлопнув по плечу и пожурив: «Охальница!» – Ты уже ее любишь, только боишься себе в этом признаться. И тебе кажется, что любовь к Шанти преступна, что она предает память о нас. Что это неправильно. Так вот что мы тебе скажем: глупости все эти твои мысли. Любовь не может предать. Жизнь идет дальше, и ты должен полюбить, иначе превратишься в бесчувственного монстра. Любовь окрыляет, любовь делает лучше, светлее, человечнее. Шанти, полюбив тебя, стала человеком. И дай бог всем быть такими людьми, как она. Не потеряй ее. Тебе Бог даровал счастье – любить и быть любимым. Благодари Его за это. Мы отпускаем тебя. Люби и будь счастлив.
– Мы отпускаем тебя, – эхом повторила Антана и ласково погладила Андрея по щеке. – Прощай, любимый!
– Прощай… – вторила ей Олра, и их фигуры стали таять, таять, таять…
– Нет! Стойте! Не уходите! Я не хочу! Останьтесь! Я хочу остаться с вами! – отчаянно закричал Андрей. – Стойте! Нет! А-а-а!
Он рванулся всем телом, закричал… и проснулся.
– Ты кричал во сне! – встревоженно сказала Шанти, поглаживая Андрея по голове. – Тебе что-то приснилось? Ты плакал…
– Девчонки… – Андрей взял руку Шанти и прижал к мокрой щеке. – Они были такие живые, такие реальные… Я разговаривал с ними.
– Я так и поняла, – грустно сказала Шанти. – Можно, я прилягу с тобой рядом? Нет, не бойся, ничего такого…
Он кивнул, Шанти отодвинула плед и забралась ему под бок, подложив руку Андрея себе под голову. Потом осторожно обняла его рукой и тихо засопела в подмышку. Теплый воздух, выходящий из ее ноздрей, грел кожу Андрея, ее рука тихонько поглаживала его грудь, и ему стало уютно и хорошо. Он снова уснул – теперь без снов, провалившись в бархатную, спасительную тьму, союзницу времени, затягивающего все душевные раны. Пусть даже и не до конца…
– Андрей, вставай! Проснись!
Голос Шанти выплывал откуда-то издалека, и только через пару секунд Андрей понял: это не сон.
– Проснись, Федор прислал гонца! Пора идти!
Андрей открыл глаза – перед ним стояла Шанти, в мужской одежде, с кинжалом на поясе и пистолетами в кобурах на обоих бедрах. На поясе у нее был затянут широкий патронташ, украшенный золотыми и серебряными узорами.
– Ты куда собралась? – расслабленно спросил он, с хрустом потягиваясь. – Воевать, что ли?
– Ты забыл? Тебе же надо на арену, надрать задницу этому придурку-королю! А так оделась потому, что не хочу, чтобы появилась старая карга и снова меня избила. Теперь, когда я с пистолетами, ей мало не покажется! Вставай-вставай… братец. Хватит валяться!
– Встаю. – Андрей потер глаза и заставил себя сесть на кушетке. – Я бы еще суток пять поспал бы. А ты отдохнула хоть немножко? Поспала?
– Ага. С тобой вместе – забыл? Только ты храпишь ужас как! Все, вставай…
– А у нас с тобой… ничего не было? Ну… это…
– Не совершали ли мы с тобой акт совокупления? Нет! – безжалостно, без улыбки констатировала Шанти. – Не заслужил пока. Вот победишь короля, побьешь старейшин… а там посмотрим. Братец, вставай, а? Ну не доставай глупыми вопросами! Все тебя ждут! Может, переоденешься во что-нибудь парадное? Ты выглядишь как солдат после тяжелой попойки.
– Плевать. Пусть принимают таким, какой я есть, – заартачился Андрей, и Шанти согласно кивнула:
– Как знаешь. И действительно, какая разница, заляпан твой костюм соусом или нет! Главное – что ты одет! А все эти грязные пятна и дырка на заду, в сущности, пустяки.
Андрей подозрительно покосился на невозмутимую подругу и осторожно спросил:
– Что, и вправду дырка на заднице? Врешь ведь?
– Ну это я так, вообще сказала…
– Ладно уж, переоденусь… Зови слуг.
– А я уже приготовила. Вот, надевай! – Шанти показала на стопку одежды на кресле. – Давай я тебе помогу.
– Сам. Не хватало, чтобы меня, как старика, раздевали и одевали, – отмахнулся Андрей. – Стой-стой, этого еще не хватало! Я сам, не стаскивай! Вот демонская девка! Ну зачем ты порвала?! И вообще это неприлично! А если кто войдет?! Ну что ты творишь?! Тьфу! Бесстыжая!
Через пять минут они шагали по коридору в сопровождении десятка телохранителей. От дворца до арены было совсем недалеко, так что весь путь они проделали пешком, тем более что надо было размять кости перед боем.
Андрей не сомневался в его исходе, он убьет Дрогана, само собой, но надо было сделать это так, чтобы никто из воинов-островитян не подумал потом, что их обманули. Ведь на самом деле-то Андрей не совсем человек… Если узнают, что он оборотень, – как они отреагируют на такое известие? Вдруг сочтут, что бой был нечестным? Андрею не хотелось убивать этих берсерков, всякий правитель желает заполучить таких воинов, умелых, сильных и не боящихся смерти. Этакий корпус янычар… они всегда пригодятся.
Арена была заполнена до отказа. Нижние ряды занимали чужаки – в массе своей русоволосые, рыжие. На самой арене и верхних трибунах стояли стрелки с ружьями на изготовку и настороженно следили за пленными. В воздухе плыл гул – все переговаривались, бурно обсуждая то, что сейчас должно произойти.
Через минуту после появления Андрея все затихли, так что пролети муха, и станет слышен ее полет.
Подошел Федор, щегольски отсалютовал и доложил:
– Все готово. Дроган уже объявил о сделке, все ждут.
– Где оружие?
– Под трибунами. Его охраняют. Дроган выбрал длинный прямой меч – из тех, с которыми они к нам пришли. Ты что будешь брать?
– Саблю и кинжал.
– Андрей, не играй с ним, – озабоченно сказал Федор, косясь на толпу пленных, – быстро убей его и покончи с этим делом.
– Ты узнал, как у них принимают присягу? Что говорят?
– Ничего не говорят. Становятся на колени или на одно колено и целуют твой меч. Все. Считается – принесена клятва на оружии. Иди выбирай оружие.
Федор отвел Андрея в полутемное помещение под трибунами, прикрытое множеством стрелков с ружьями и пистолетами. На всякий случай. Вдруг пленным придет в голову броситься на конвоиров, чтобы умереть с оружием в руках?
Из кучи клинков Андрей выбрал один с узорчатым лезвием и маленькой буковкой «Н» у рукояти. Погладив саблю, Андрей с грустью подумал о старом мастере, сделавшем этот клинок. Увы, прошлого не вернуть… мастер сейчас бы радовался успехам своего сына и племянника.
Кинжал выбрал такой же, от мастера Надила. Сабля была легче меча Дрогана, возможно, тот рассчитывал, что тяжелым мечом переломит оружие Андрея. Но если так – король островитян ошибался. Сабли Надила, сделанные из булатной стали, невозможно сломать ударом меча. Они звенели, вибрировали, но держались, даже если по ним били кузнечным молотом. А сами легко рубили кованые гвозди и стальную броню.
Бой начался без фанфар, объявлений и каких-то особых приготовлений. Бойцы вышли в центр площадки, образованной на арене рядами вооруженных бойцов, направивших ружья на пленников, опустили оружие и практически одновременно легонько поклонились друг другу, как бы воздавая уважение противнику. Едва выпрямившись, Дроган без предупреждения, без крика и воплей, молча напал на Андрея.
И тут Андрей понял, почему Дроган рассчитывал справиться с ним. Он был невероятно, просто фантастически быстр. Андрей, который привык, что равных ему в бою нет, едва сдерживал его напор, находясь на обычном уровне скорости. Он вначале даже решил, что Дроган оборотень. Но если бы тот был оборотнем, не уснул бы после отравления драконьим ядом. Тем не менее островитянин был слишком быстр для нормального человека. Удары сыпались один за другим, звенела, стонала сталь, принимая на себя тяжелые удары.
Внезапно Дроган отбросил щит, перехватил меч обеими руками и совершил невозможное – еще больше ускорился! Из его рта показалась пена, глаза покраснели, лицо побледнело, но удары сделались еще более быстрыми. Он пренебрегал опасностью и пер на противника, как танк на пулеметное гнездо.
Это его и сгубило. Андрей парировал страшные удары, слегка подправив их косыми движениями сабли. Затем коротким замахом подрубил под коленом ногу Дрогана, и тот свалился на землю.
Островитяне зашумели, загалдели. Андрей опустил саблю и поискал глазами священника-переводчика. Взмахом руки подозвал его, но тот сделал вид, что не заметил, и только когда Федор неласково подтолкнул его в спину, с недовольным лицом подошел к Андрею:
– Слушаю, ваше высочество.
Андрей кивнул на Дрогана и приказал:
– Предложи ему сдаться. Скажи – он хорошо бился и заслужил жизнь. Сдастся, принесет мне клятву верности – и пусть живет. Иначе я его сейчас убью.
Дроган выслушал предложение Андрея, усмехнулся. Затем что-то громко сказал – воины островитян взревели, стуча кулаками в грудь, – перехватил меч, упер его рукоятью в землю и бросился на острие, которое вышло у него из спины, обагренное кровью.
– Что он сказал? – равнодушно спросил Андрей.
– Что предпочитает самоубийство клятвопреступлению. А еще что освобождает всех присутствующих от клятвы верности, принесенной ему, и они вольны распоряжаться своей жизнью как хотят. Дикари, право слово. – У священника дрогнул голос, и он добавил: – Самоубийство противно нашей вере.
– Так они другой веры, – заметил Андрей и приказал: – Переведи им, только погромче кричи, чтобы все слышали: те, кто присягнет мне, будут служить на тех же условиях, что и наши солдаты. Я буду владеть их жизнью. Те, кто не хочет принимать присягу, отходят вон туда, к противоположной трибуне. Я предоставлю им возможность закончить так, как их король.
Андрей подошел к Дрогану, перевернул его на спину, вытянул из мертвого тела меч и стал наблюдать за пленниками. Тех, кто отошел к указанной трибуне, набралось сотни две. Андрей вздохнул – он ожидал чего-то подобного. Но что поделаешь? Всегда, во все времена были люди, способные умереть за свои убеждения.
Он приблизился к трибуне и без слов бросил перед этими людьми оружие Дрогана. Один из воинов нагнулся, поднял меч, громко крикнул что-то хриплым голосом и бросился на острие. За ним еще один, и еще, и еще…
В мрачной тишине, прерываемой лишь хрипом умирающих да громкими возгласами бросающихся на меч, прошло минут десять – пятнадцать, и скоро в образовавшейся на песке огромной луже лежали двести трупов.
– Андрей! – толкнулся в голову громкий мыслеголос Шанти. – Беда! Мама передает – сюда летит армия драконов!
– Откуда она знает? – насторожился Андрей. – А как же неделя сроку?! Они же якобы через неделю хотели напасть?
– Говорит, ей передал Ессарадон, он перехватил сигнал сбора! Они через несколько часов уже будут у нас! Сейчас толкутся у Пещеры Совета, решают, как нам хвосты отрывать. Потом вылетают. Почему быстро? Старейшин что-то очень обеспокоило. Как будто они узнали, что ты собираешься уничтожить Артефакт!
– А что, если существует связь между исчадием и Артефактом? Может, жрец передал, что мы из него выжали информацию? На завод. Давай на завод. Стоп! Вначале надо принять присягу у островитян. Только сейчас это сделаем как-то по-хитрому, примем у всех сразу. И гонцов отправим на завод. Несколько часов у нас еще есть.
Андрей отвернулся от трупов тех, кто предпочел смерть служению чужакам, и подошел к Федору, стоявшему рядом с переводчиком. Друг широко раскрытыми глазами смотрел на Андрея и, когда тот приблизился, угрюмо сказал:
– Ты что, решил меня до смерти напугать?! Ты зачем с ним играл? Не мог сразу убить?
– Не мог. Он был очень быстр. Он одержим, или точнее – болен. У нас таких воинов называли берсерками. Он сам себя вводит в припадок и становится невероятно сильным, быстрым, а еще – нечувствительным к боли. Впрочем, ты прав. Мог убить сразу, но мне надо было слегка затянуть бой, чтобы это выглядело красиво, эпически. Чтобы этим воинам было о чем вспомнить. И получилось красиво, правда?
– Особенно вот это. – Федор указал на две сотни трупов у противоположной стены.
– А что? И это – красиво. Их смерть воспоют в песнях. Их будут вспоминать поименно. Тоже хорошо. Вот что, Федя, у нас неприятности. Через несколько часов здесь будет сотня или больше драконов. С желанием вырвать нам ноги. Или поджарить зад – выбери, что ближе к сердцу. Срочно гонцов на завод, солдат туда, всем объясни ситуацию. Пусть готовятся к отражению воздушной атаки. Впрочем, наземной тоже, мало ли какой облик они примут. По чужим стрелять без предупреждения, если они подходят ближе ста метров. Кошек, собак, оленей и тюленей, если они вдруг появятся вблизи стены завода, к людям не подпускать, расстреливать. Поставь полк на защиту дворца – указания те же. Предупреди Никата, Зорана и Гангу, что головой отвечают за малышей. Давай, Федя, давай! Скорее!
– А с этими что? Куда их?
– Сейчас я приму у них присягу. Обеспечь им кормежку, питье. Потом рассортируем. Палатки выдай – пока пусть тут ждут, как закончим с драконами, рассортируем по казармам. Выделишь им помещения. Все, не стой столбом!
Федор отсалютовал и начал отдавать приказания. Забегали адъютанты, вестовые – маховик был запущен.
– Отец Силан, объявите всем: пусть выходят на арену, вы под мою диктовку зачитываете слова клятвы, а они, когда вы закончите, опускаются на одно колено в знак того, что дали эту клятву, преклоняясь перед моим оружием. Те, кто останется стоять, могут присоединиться вон к тем. – Андрей указал на трупы «отказников». – После того как они дадут клятву, их обеспечат пищей и водой. Чуть позже мы займемся их устройством в казармы. Запомнили? Хорошо. Приступим!
