Это было странно, страшно и очень интересно. Но больше страшно. Какая мать не испугается, видя, как ее малыши, взявшись за руки, сливаются в одно темное пятно и вырастают в гигантское чудище?

Но чудище было до того прекрасно, до того… Слов не найти, чтобы описать, – сплошной восторг! Огромный антрацитово-черный дракон. Пасть дышит жаром, блестит на солнце чешуя. Вот он расправляет широкие кожистые крылья и легко, словно это исполинское тело весит не больше перышка, даже не отталкиваясь от земли, взмывает вверх. Его тень закрывает солнце, и теперь я не смогу сказать, что глаза слезятся от яркого света. Боги пресветлые, он восхитителен! Он… Они… Маленькие мои, родные, любимые…

И снова сделалось страшно: что ждет их дальше? Ведь не дается просто так подобная сила. Зачем? За что?

– Все будет хорошо, – прошептала я, как молитву. – Все будет хорошо, милые мои.

Ил подошел сзади, обнял за плечи:

– Забавная у нас семейка.

– Обхохочешься, – вздохнула я.

– Все будет хорошо, – повторил он мои слова.

Дракон сделал еще один круг и начал плавное снижение. Не долетев до земли совсем немного, заискрил и стал стремительно таять, превращаясь в невнятную тень. Порыв ветра подхватил клочки тумана и унес, оставив лишь два пятнышка, которые упали в траву, покатились, захихикали, заулюлюкали: и вот уже наши малыши мчатся к нам, раскинув руки, – хватай любого.

Сумрак поймал Лару. Мне попался Дэви.

Упала на колени, обняла, прижала к себе крепко-крепко.

– Тебе понравилось? – кряхтел сын, вырываясь. – Ну, мам, скажи. Понравилось?

– Да, родной.

Что еще мне было говорить? Что, когда дракон поднялся в поднебесье, я вспомнила о том, что это мои дети, и до ужаса испугалась, что они могут упасть? Дома я за сердце хваталась, когда Лара, составив два табурета один на другой, лезла в буфет за сладостями. Я вообще перестала убирать конфеты и фрукты со стола из-за этого. Но ей все равно что-нибудь да нужно было на самой верхней полке…

– Очень понравилось.

Аэрталь щедро поделилась припасами, и теперь можно было организовать сытный завтрак для маленьких драконят. Сейчас как никогда хотелось знать, что я еще что-то могу для них сделать. Так невыносимо было думать, что теперь они обойдутся без родительской опеки и я стану им не нужна. Наверное, и Иоллара посетили подобные мысли: не зря же он так старательно умывал детей у ручья, долго оттирал платком какое-то пятнышко на лбу у Дэви и приглаживал растрепавшиеся волосы Лары.

За завтраком тревога немного схлынула. Малыши, за обе щеки уплетавшие эльфийские деликатесы, вновь казались самыми обыкновенными детьми, а не неведомыми могущественными созданиями. Ведь могущественные создания не хватают мясо руками, не болтают с набитым ртом, не чихают от запаха незнакомых пряностей и не кривятся при виде сыра с плесенью.

Но, когда Дэви, сыто икнув, вытер руки прямо о штаны, я для порядка строго погрозила ему пальцем, а потом этим же пальцем поманила к себе.

– Расскажи мне, как это? Быть драконом, летать…

– Хорошо, – улыбнулся он. – Радостно.

– Давно вы так делаете?

– Нет. Мы раньше не знали, что умеем. А потом само собой получилось. Это не тяжело. Нужно только представить, что ты дракон: большой такой, с крыльями. Думать, какие у тебя лапы, как ты ими ходишь. Какие крылья, какой хвост… Хочешь попробовать?

– Я? – Я растерялась. – Не думаю, что получится.

Но после его слов избавиться от навязчивой идеи уже не получалось.

Представить, какой я дракон. Какие у меня лапы, какой хвост. Крылья! Огромные, такие, что под одним десяток солдат без труда укроется от солнца в полуденный зной… О боги, когда уже я избавлюсь от навеваемых войной ассоциаций? Зачем мне десяток солдат под крылом?

Продолжать путь на драконе было бы быстрее, но мне было тяжело абстрагироваться и провести четкую черту между малышами и крылатым ящером. Лучше я сама их понесу. Впрочем, топали они уверенно, хоть и не очень быстро, что делало наш поход похожим на семейную прогулку.

Ближе к полудню устроили привал. Снова умывали своих непосед, снова кормили. Потом постановили, что юным путешественникам необходим дневной сон. Но, вместо того чтобы просто уложить детей, сами попадали рядом, обняв, я – Лару, а Ил – Дэви, и задремали, счастливо и беззаботно, словно в самом деле отправились с детьми на пикник за город, не озаботившись даже охраной.

Но не больше чем через десять минут я проснулась. Сопела под боком дочурка. Сумрак и Дэви совершенно одинаково улыбались во сне. А я не могла отделаться от странных мыслей.

Попробовать? Представить себя не маленькой, тщедушной человечкой, а огромным драконом, исполненным мощи, величественным и прекрасным? Так просто, казалось бы… И так сложно.

Отойдя от спящих, я отыскала в зарослях лещины ручеек и, став на четвереньки, опустила в воду горящее лицо… Вот интересно, ходить на четырех лапах – это так же, как и на четвереньках? Тогда это, наверное, неудобно. А крылья – это руки? Ими надо махать, чтобы взлететь? А если нужно что-то взять передней лапой? Тогда получается, что передние лапы – это руки. А как же тогда крылья? И хвост еще… Что делают хвостом? И как? Понятия не имею, как им управлять. Так же, как вилять задом? Попробовала… Хм… Я и задом-то, оказывается, вилять не умею. Зато я могу выпустить клыки и отрастить когти. Может, получится так же расправить крылья? Представить, как они раскрываются у меня за спиной, широкие, перепончатые. Как, натягиваясь, ловят ветер, словно паруса. А воздух становится водой, и, загребая его и отталкиваясь, можно плыть…

Нет, не то. Дракон летит не так. Он не гребет, тяжело и натужно. Воздух подхватывает его и сам несет туда, куда прикажет повелитель стихий. А крылья… Они не руки, они – крылья! Они обнимают небо. И ими не машут, ими гладят игривый ветер. А массивное тело обретает легкость пушинки, устремляясь вверх. Высота кружит голову, отражается в каждой чешуйке солнце, и все внизу кажется таким маленьким и незначительным в сравнении с зовущей вышиной: крохотные деревца, извивающаяся змеей речушка, озерцо с монетку…

Ой, мамочки… Ил, Дэви… Кто-нибудь… Я высоты боюсь!

– А-а-а-а!

Вопль вышел жуткий. Еще бы – с такой-то пастью! Самой захотелось закрыть уши руками, но рук не было. Были лапы, которые я испуганно поджала, осознав себя на запредельной высоте. Были крылья, которыми я теперь в панике била по воздуху. И хвост… Боги пресветлые, хвост!

На миг забыв бояться, я вывернула шею, чтобы получше рассмотреть новоприобретенную часть тела, не удержала и без того зыбкого равновесия, несколько раз перевернулась в воздухе и камнем полетела к стремительно приближающейся земле.

– А-а-а… У-ах! – В последний момент мне удалось выровняться, снова расправить крылья и набрать высоту.

Потрясающе! И, кажется, я поняла, зачем в полете хвост!

Мир виделся теперь иначе, он словно стал больше, шире. И этот мир был прекрасен! Деревья, речка и озеро мелькали внизу, вверху сияло солнце и шарахались в разные стороны перепуганные птицы. Шумел ветер. Пела душа.

Немного покружив над долиной, я выбрала место для посадки у озера, чтобы рассмотреть себя в отражении на водной глади, и осторожно приземлилась на лапы. Нет, это вовсе не походило на ходьбу на четвереньках. Ноги были ногами, и, если не пытаться понять, как синхронизировать движение всех четырех, а просто идти, доверившись инстинктам, выходило совсем неплохо… Но на берегу я все же споткнулась и с размаху бултыхнулась в воду. Тут же захотелось влезть целиком и поплавать, но я сдержалась, вспомнив, зачем я тут. Отряхнулась, дождалась, пока уляжется рябь, и осторожно вытянула над водой шею.

Ну и морда! Я недовольно кривилась, и на жуткой роже вдобавок к огромным глазищам, колючим наростам-бровям и широким ноздрям обнаружилось два ряда зубов с выдающимися клыками. Разве что окрас симпатичный – не черный, как у малышей, а серо-стальной. В остальном же – полный ужас.

Стукнув по воде лапой, я раздраженно сплюнула в сторону… И кусты на берегу ярко вспыхнули. Демоны! Не хватало еще пожар устроить. Дунула на это безобразие что было мочи, и огонь разгорелся еще сильнее. Вот же напасть!

Покуда пламя не перекинулось на росшие поблизости деревья, решила затоптать его ногами… лапами. Невысоко подлетев, опустилась в эпицентре возгорания, усиленно давя прогоревшие кустики, время от времени то крыльями, то хвостом сбивая упорно не сдававшийся огонь. Подошедшее к озеру семейство заметила не сразу. Ил держал за руки детей, и все они глядели на меня с одинаково ошарашенными лицами. Оно и понятно: не каждый день встретишь полоумного дракона, скачущего по пепелищу.

При виде родственников дракон смутился и скакать перестал. Непобежденное пламя воспользовалось моментом и показало длинный язычок. Я поспешно вдавила его в землю жестом стыдливой барышни, ковыряющей носочком пол. Затем попыталась улыбнуться и помахала семейке хвостом.

Первыми ко мне ринулись дети. Бежали, радостно размахивая руками, что-то кричали. Я стояла не шевелясь, чтобы не толкнуть и не ударить их ненароком. А еще смотрела на мужа. Сквозь землю провалиться хотелось… Хоры драные, как же это сделать обратно?!

Иоллар подошел, посмотрел в глаза… В глаз. Боги пресветлые, у меня теперь один глаз больше его головы! Я пристыженно зажмурилась.

– Какая же ты красивая.

Я недоверчиво приподняла веко.

– Ты прекрасна, – улыбнулся муж, осторожно касаясь чешуи.

Его ладонь излучала тепло и нежность – так и хотелось замурчать. Интересно, кроме меня еще бывают мурчащие драконы? Захотелось обнять его… Но не лапами же?

«У меня проблема, – заныла я мысленно. – У меня большая проблема…»

– Какая? – переспросил встревоженно Ил.

– Ты меня слышишь?

– Да. Я и с детьми так говорил. Наверное, это нормально. Для драконов. Так что за проблема?

– Я… – Я подумала, что, если сейчас заплачу, наберется еще одно озеро. – Я не могу назад… в себя…

Дэви остановился рядом с отцом и критически оглядел меня снизу.

– Нужно себя вспоминать, – сказал он. – Голову, руки, ноги – все, как было.

– Я пробую, но у меня не получается. Сыночек, миленький…

– Я и так тебе помог туда, – насупился малыш. – Обратно нужно самой. А то так и останешься.

– Не бойся. – Ил обхватил руками мою огроменную морду. – Давай вспоминать вместе. Я буду рассказывать, а ты представляй…

Только для того, чтобы наслушаться комплиментов, стоило обернуться драконом. Я внимала негромкому голосу, но, вспомнив, как это было с драконом, думать теперь старалась не о себе, какие у меня глаза, волосы, руки, а о том, как чудесно было держать на руках сына, как Лара порой вечерами терзала мои волосы, сооружая какую-нибудь невообразимую прическу, как муж целовал меня поутру… И не только поутру… Мысли свернули не туда, зато я вспомнила себя всю, без остатка.

– Люблю тебя, – шепнула на ухо, наконец-то его обняв. – Всех вас люблю.

– У, как быстро все кончилось, – с притворной обидой протянул Сумрак, прижимая меня к груди. – И даже не прокатила. Жена называется!

Я могла бы пообещать, что обязательно сделаю это в следующий раз, но что-то подсказывало, что следующего раза не будет.

– Ты не должна была превращаться, – пояснил Дэви, когда я стала расспрашивать, что означают его слова о том, что он мне помог. – Ты не дракон. Ты человек. Когда-то ты выбирала и выбрала так.

Да, когда-то, когда я думала, что потеряла его отца навсегда, у меня был выбор: стать драконом или остаться человеком. И я приняла решение.

– Но ты летала, – улыбнулся сын. – Это даже не все настоящие драконы умеют. Рошан умеет и Ласта, – так они с Ларой называли Селасту. – А другой, старый такой, уже давно не летает…

На ночь стали у небольшой рощицы. Ил разбил палатку, мы с детьми насобирали хворост и дрова для костра. Провизии должно было хватить еще дня на два, и вопрос добычи пропитания пока не стоял. Долго, до полуночи, наверное, сидели у огня, разговаривали. Дэви и Лара делились своими секретами. Подозреваю, что далеко не всеми, но и того, о чем они рассказали, с лихвой хватило, и я боялась, что до рассвета не усну, потрясенная их откровениями, но отключилась мгновенно, стоило лечь. А утро встретила на диво отдохнувшей и спокойной. Было такое чувство, что все наконец-то встало на свои места: ни волнений, ни сомнений.

Не сомневалась я и в том, куда идти дальше.

Теперь, когда в пустоши возвращалась сила, можно было не только идти без труда, но и наслаждаться этим походом: трава, цветы, зеленые рощи, чистые звенящие ручьи… комары.

– Давай все-таки на драконе? – предложил Сумрак. – Устал, если честно. Не физически, а… Ну, понимаешь, да? И малыши в таком виде сильнее.

На последний аргумент возразить было нечем. Долгая дорога все же была для детей утомительной, а так и не устанут, и дорога уже не будет такой долгой.

– Хорошо, – сдалась я. К тому же безумно хотелось вновь испытать ощущение полета, пусть даже в роли седока.

Дэви и Лара, казалось, только этого и ждали. Иоллар еще не успел озвучить план, а черный дракон уже нетерпеливо бил хвостом и строил уморительные рожи, зовя скорее в небо.

– Да вы хоть дослушайте, куда лететь! – рассердился на такое непослушание строгий отец, но суровый тон был встречен улыбкой во всю драконью пасть.

– Мне кажется, они знают.

Земля осталась далеко внизу, ветер трепал волосы, а на душе стало грустно: как это мало в сравнении с испытанным недавно чувством абсолютной свободы. Но хоть так.

Полет занял не больше часа. Приземлившись на зеленом лугу у подножия одинокой горы, дети играючи сбросили нас с Ларом на траву и приняли привычный облик.

– Это здесь, – заговорщически прошептала дочка. – Совсем рядышком.

– Где? – огляделся Сумрак.

– Еще один карман, – пояснила я. – Тэриан сказал, что Велерина научилась создавать их. Видимо, и тот, в котором пряталась Башня, ее работа. Искажение было завязано на кровь, я прошла без проблем. Можно и здесь попробовать.

– Ну так… пошли?

Всего один шаг. А мне вдруг сделалось страшно. Действительно ли я хочу знать, что скрыто от посторонних глаз в усыпальнице величайшей чародейки прошлого? Действительно ли собираюсь оставить там силу, чтобы обрести утраченную свободу? А что, если я неверно истолковала намерения отказавшегося отпускать меня мира? Но одно я знала точно: этот мир задержал меня, чтобы однажды я пришла сюда, в место, где можно получить ответы. Мой путь начался задолго до того, как мы покинули Марони и прибыли на Саатар. Возможно, он начался еще в тот день, когда мы с Лайсом вышли из врат близи Сараста, и все эти годы сквозь горе и радости, обретения и потери я шла сюда, чтобы понять что-то очень важное. Отдать чужое и вернуть свое, и без разницы, о чем речь: о даре ли, о жизни…

– Пошли. – Я взяла мужа за руку и шагнула вперед.

Красота открывшегося нам места завораживала.

Зеленая долина, синее небо, отражающееся в ленивой реке, склонившиеся к воде ивы. Над сочной травой качались яркие головки цветов, над которыми с деловитым жужжанием летали пчелы и порхали беззаботные бабочки. Воздух пах вербеной и диким медом. Хватило одного взгляда, чтобы понять: в этот волшебный уголок сила вернулась не вчера, она была тут если не всегда, то уж точно с момента, когда выросло на невысоком холме над рекой строение из серого камня…

Мой сон оживал, принимал осязаемые формы.

– Это не похоже на усыпальницу, – проговорил ошеломленно Иоллар. – Это не склеп, это…

– Дом, – сказала я. – Немного странный, но дом.

Маленький игрушечный замок. Башенки с высокими шпилями, зубчатые стены, окна-бойницы на втором уровне, а в нижних – цветные витражи: эльфы и люди, рыцари и принцессы, цветы, небо и искрящиеся водопады… Все это было в моем сне. А что там было еще?

Костяной нож я уже видела – он отнял у Повелителя Времени его силу и жизнь.

Дело за каменным столом.

– Зайдем? – Дэви потянул за дверное кольцо.

Из холла вело несколько дверей, и я не раздумывая выбрала центральную. Поймала ладошку сына, крепче ухватилась за локоть взявшего на руки дочь Сумрака.

А вот и каменный стол.

Прямо посреди комнаты – белоснежный, отшлифованный до блеска. Только, скорее, не стол, а ложе. Ведь если на чем-то лежат – это ложе, да? Мысли путались: да, я не знала, что увижу, придя сюда, но все равно лежащая на каменном постаменте женщина стала для меня неожиданностью… То есть было бы нормально, если бы она оказалась уже истлевшим от времени скелетом в сером саване, а так…

– Вот и не верь после этого в сказки о спящих красавицах, – прошептал Иоллар, опуская на пол вырывающуюся из рук дочку.

Велерина лежала, сложив руки на животе, поверх голубого шелка платья. Волосы чародейки, забранные в две косы, переплетались на затылке, отчего казалось, что голова женщины покоится на маленькой подушке. Я всмотрелась в спокойное бледное лицо: так похожа она была на маму, которую я видела только на фотографии да еще в снах-воспоминаниях, приходивших ко мне когда-то.

Разве я не знала, что все будет так?

«Усыпальница, а не гробница», – подчеркнула однажды Аэрталь. Усыпальница – от слова «спать». Вряд ли она знала наверняка но, может быть, догадывалась.

А Тэриан говорил, что Рина легко перенимала у первых эльфов этого мира их умения. Если она научилась у Лестеллана создавать пространственные карманы, почему бы ей не освоить, подобно его брату, фокус с остановкой времени? Заморозить бег секунд и, чтобы не тратить сил и не сойти с ума за бесконечные годы в доме вне времени, погрузить себя в сон. Но в отличие от Башни, тянувшей энергию земли, последний приют Велерины напитывал силой маленький мирок кармана, а белый камень, на котором она лежит, – огромный проводник и застывший на нуле таймер…

– Нужно разбудить ее.

– На меня не смотри, – попытался пошутить Ил.

– Я разбужу. – Лара подбежала к женщине, стала в изголовье и несильно подула чародейке в лицо.

Ничего не произошло, и дочурка дунула снова.

Чародейка поморщилась, и я вздрогнула, вцепившись в руку мужа.

Потом она открыла глаза, медленно села и огляделась. Недоуменный взгляд больших голубых глаз скользнул по улыбающимся мордашкам детей и задержался на мне.

– Я ждала не тебя, – в мягком голосе мешались разочарование и тревога.

– Я знаю. – Да, сейчас знаю. – Меня зовут Галла, я… дочь Дэрии.

Все произошло так, как должно было, и тогда, когда должно было. Несколько лет назад я не смогла бы ее понять, но теперь я сама мать и знаю, как тяжело пережить разлуку со своим ребенком.

С отцом Дэрии Велерина познакомилась в одном из путешествий по Саатару. Загадочный странник, чьих глаз и сердца ни на минуту не покидали печаль и обреченность. Он умер у нее на руках спустя всего месяц после того, как узнал, что она беременна, словно единственным его предназначением и смыслом их недолгого счастья было оставить после себя новую жизнь…

– Дэрия родилась в Лар’эллане, – рассказывала чародейка. – Я вернулась туда после смерти ее отца.

Поднявшись с каменного ложа и выслушав мои путаные объяснения, Велерина присела на скамью у окна, а Дэви и Лара облепили ее с двух сторон – милые малыши, от одного взгляда на которых потеплело бы самое черствое сердце. А для сердца, в миг пробуждения испытавшего горе огромной потери, их добрые улыбки и нежные ладошки должны были стать живительным бальзамом. Не позволив себе слез, лишь справившись, какой нынче год, женщина рассеянно кивнула и вдруг без всяких просьб начала свой рассказ, делясь тем, что веками хранила в душе.

– Она была похожа на тебя, – чародейка погладила Лару по голове, – такая же любопытная и неугомонная. И на тебя, – улыбнулась она Дэви, – так же умела хранить свои тайны. И на тебя, – посмотрела на меня, – ей тоже не сиделось в одном мире…

Дэрия не рассказывала матери, куда уходит и зачем, но Велерина не была бы Велериной, если бы не смогла заглянуть в сердце и мысли дочери. На Таре ходили легенды о путешественниках по мирам; первые эльфы, по словам Тэриана, были пришельцами в этих землях, и наверняка Велерина слышала эту историю. А также понимала, от кого ее дитя получило подобные способности. Она и радовалась за дочь, и тревожилась, но больше всего, конечно, скучала, оставаясь одна. Беспокоилась и ждала, иногда несколько дней, иногда несколько дланей или даже месяцев. В последний раз ожидание растянулось на семь лет.

– Я чувствовала, что с моей малышкой что-то случилось. Но не верила, что больше не увижу ее, и как прежде ждала…

А потом поняла, что ей может не хватить жизни, чтобы дождаться.

– Моя дочь нарисовала когда-то этот дом. Сказала, что хотела бы жить в таком, в маленьком игрушечном замке…

И она построила для нее этот замок. А потом сплела заклинание застывшего времени. И еще одно, то, которое удержало бы ее дочь на Таре и однажды привело сюда.

Те, кто звал Велерину величайшей чародейкой своего времени, ошибались: она была величайшей чародейкой всех времен. Ее чары продержались долгие века, растворились в воде, впитались в землю, наполнили собой воздух. Невероятная сила и материнская любовь поддерживали плетение, которое не смогли распознать даже Хранители. И сейчас рядом с этой женщиной я испытывала восторг и преклонение перед ее даром и ее чувствами. И мне было неловко за то, что я, пусть ненамеренно, обманула ее ожидания. Ведь я не Дэрия.

– Ты называешь себя ее дочерью… Это и правда, и нет. Мне трудно это понять, но я хочу верить твоим словам. И у меня есть для этого причины: у тебя ее улыбка, в тебе ее кровь.

– И ваш дар.

– Мой? Вряд ли. Твой дар – только твой. В нем есть немного от моей силы, есть что-то другое, чуждое людям, но куда белее мощное. Но моих способностей ты не получила.

Я сама уже поняла это: все, что делала я когда-либо, не шло ни в какое сравнение с деяниями Велерины, – и сомневаюсь, что когда-либо мне удастся достичь такого уровня.

– Но эти слова… про кость… – пробормотала я пристыженно.

– Нет. – Чародейка с улыбкой покачала головой. – Я помню свои слова, но я говорила не о тебе. О ней.

Она указала взглядом на Лару.

– Но она…

– Что? Не ты ее выносила и родила?

Я испуганно поглядела на дочку, но малышка безмятежно прижималась к плечу Велерины. Может, не поняла, а может, уже давным-давно все знала.

– Это не имеет значения. Иногда хватает одной капельки крови… и целого моря любви.

– И что будет теперь? С нами? С вами? Вернетесь в большой мир?

– Вернусь? – Она задумчиво свела к переносице брови. – Нет. Мир уже привык жить без меня. К тому же этот мир не так сильно изменился, судя по вашим рассказам: все те же бессмысленные распри и войны. Он никогда не нравился мне таким.

– Но в этом мире остались не только войны. Там есть те, кто вас помнит и любит.

– Талли и Лест? Да, Талли любила меня. Но ее любовь – это больше, чем чувство, это дар и проклятие. Аэрталь не может не любить, и ее любовь обтекает мир, словно море. Помнит ли море каждый свой камушек? А Лест… Когда-то он сам напророчил себе, что влюбится в человеческую чародейку. А потом придумал, будто бы нашел ее, чтобы тут же сбежать… – Она вздохнула. – Первые, с ними так сложно порой. Надеюсь, он получил то, что хотел, и его дети унаследовали его дар.

– Правнучка лорда Лестеллана управляет пространством, как и он. Но она оборотень.

– Оборотень, – повторила Велерина. – Судьба любит посмеяться над теми, кто пытался ее обмануть. Но, думаю, однажды Лест встретит свою чародейку.

– А как же вы?

– Я останусь здесь, в доме Дэрии. И снова буду ждать.

Она склонилась к Ларе:

– Ты ведь придешь ко мне, когда подрастешь, маленькая Омстлира?

– Я не Лира, – надулась малышка. – Я Лара!

– Ты придешь, Лара? Если, конечно, захочешь у меня учиться. И ты приходи, – развернулась она к Дэви. – Но, боюсь, тебя мне нечему будет научить. Придете?

– Да! – Лара обняла ее руку. – Ты же наша бабушка!

Последняя капелька, переполнившая чашу душевных потрясений. Прижав к себе малышку, Велерина расплакалась, уткнувшись лицом в вихрастую макушку девочки. Мы с Илом переглянулись, чувствуя неловкость, но женщина быстро взяла себя в руки.

– Идите. – Она утерла со щек слезы. – Мне лучше сейчас побыть одной. Потом… когда-нибудь…

– А… я?

– Ты теперь свободна. Иди куда хочешь, туда, где ты нужна.

Туда, куда хочу? Или все-таки туда, где нужна?

Я думала об этом, уже подойдя к границе кармана и оставив за спиной домик-замок, нарисованный когда-то юной художницей. Она хотела бы жить здесь, но умерла, родилась снова и снова умерла, так и не увидев этого места…

Так куда хочу или где нужна? Хотя… Разве это не одно и то же?

– О чем задумалась? – спросил муж.

– О нас. О себе. О том, кто же я.

Вот уже много лет меня сопровождают древние пророчества. Но есть ли в них смысл?

– У меня нет силы Велерины и никогда не будет. Это предсказание для Лары. И то, драконье, из-за которого был такой переполох, тоже не обо мне. – Я посмотрела на вышагивающего впереди сына. Это – для Дэви. – Насчет Повелителя Времени Аэрталь с братом тоже ошиблись, его победила не я. И дракон из меня не получился…

– Ну, если тебя это расстраивает, ты все еще Маронская Волчица.

– Война закончилась, Марони больше не нужна защитница. Это временная должность, и время белой волчицы подошло к концу.

Я отдавала чужое.

– Значит, будешь просто моей женой, – улыбнулся Сумрак. Наверное, это его тайная мечта: иметь просто жену.

– Конечно же я твоя жена. Но не только.

– Да? И кто же ты?

Пора вернуть себе свое:

– Я – открывающая!