Книга: Наследники легенд
Назад: Глава 12
Дальше: Глава 14

Глава 13

Галла
В конце тоннеля, как и положено, был свет. Зловещий, кроваво-багряный…
– Это же солнышко садится, – улыбнулась мне Лара. – Вечер уже.
Знать бы еще, вечер какого дня. Казалось, что я гостила у Повелителя Времени целую вечность.
Хотя с учетом отобранных у меня лет…
– Нет, – Дэви легонько пожал мою ладонь, – он ничего не забрал. Когда его не стало, все вернулось, как было.
Наверное, я должна была радоваться этому, но я была счастлива, что нам удалось выбраться.
– Мы не в кармане? – огляделся Ил. Вель до сих пор спала у него на руках.
– В кармане. – Я узнала дорогу, по которой добиралась до Башни. – Но временного заслона больше нет. Теперь тут обычное небо. И лето.
Представляю удивление людей, в считаные минуты перенесшихся из холодной весны в июньский зной.
– А еще… – я несмело повела рукой, – в эти земли возвращается сила.
Пока только тонкие ниточки, слабые ручейки, но постепенно они заполнят здешнюю пустоту.
– Тогда, может, придумаешь, как нам добраться до города? – спросил муж. – Не ночевать же в поле с детьми.
– А как вы сюда попали? – спросила я запоздало.
– На драконе прилетели, – без намека на шутку ответил Лар.
– Вы идете? – прокричал Дэви, убежавший вперед вместе с сестрой. – Давайте скорее.
И он, и Лара снова сделались похожими на обычных детей. Да они и были детьми, пусть не слабыми, не беззащитными, но все же очень маленькими. Особенно для той огромной силы, которую я теперь ощущала в них.
– Им можно нас видеть? – спросила дочка, когда мы с Сумраком подошли ближе.
– Кому? – нахмурился Иоллар.
– Им, – Лара кивнула в пустоту, – вашим друзьям.
– Кому? – переспросила теперь уже я.
Перед глазами пошли яркие круги, а земля и закатное небо несколько раз поменялись местами.
– Мама, прячься! – Дэви дернул меня за руку, и я совершенно автоматически выставила универсальный щит.
Это было запредельно здорово! После дней изматывающего бессилия, после Башни снова почувствовать в себе искру дара и непередаваемую радость от того, как разбивается о твою защиту чужое плетение. А в следующий миг эта радость накрыла меня с головой, и, убрав защиту, я кинулась на шею атаковавшему нас магу.
– Сэл! Живой…
Но он попросту отодвинул меня в сторону и метнулся к Сумраку.
– Что с ней?
– Уже ничего. – Муж осторожно передал другу девушку. – Только никак не проснется.
– Почему? – Сэллер легко встряхнул Вель, но она даже не заворочалась.
– А я знаю? – Лар устало присел на траву. За его спиной, гиарах в двадцати горел костер, у которого топтались, не решаясь к нам подойти, парни. – Она же принцесса, их поцелуями будить положено. Попробуй.
К моему удивлению, Сэл воспринял шутку Сумрака как прямое руководство к действию. Авелия, правда, не проснулась, но Буревестнику заметно полегчало.
– К костру ее отнесу.
Ничего не понимая, я присела рядом с мужем.
– Я что-то пропустила?
– Угу. И похоже, у него это серьезно.
– А у нее?
– Судя по силе удара – тоже.
Видимо, пропустила я много.
Сэл уложил Авелию на расстеленное Занозой одеяло, а вторым укрыл. И ему было наплевать, что остальным теперь придется сидеть прямо на земле.
– Расскажете? – спросил он, когда мы с Илом кое-как разместились у костра, над которым булькал котелок с кашей.
Я поглядела на суетившихся у огня ребят:
– Потом.
– Но вы его прикончили? – не сдержался Мэт. – Эту тварь Истмана?
– Он мертв, – ответила я коротко. Не хотелось продолжать эту тему.
– Вы тут как? – перехватил инициативу Сумрак. – Как от зверья отбились?
– Мы и не отбивались, – пробормотал Лони.
Зэ-Зэ отвернулся, а Тикота уставился в землю.
– Это Дуд, – негромко сказал Сэл, и я только сейчас обратила внимание на то, что лопоухого у костра не было.
– Дуд? – не поверил Лар, никогда не воспринимавший мальчишку всерьез. – Как?
– Помнишь, он говорил, что он наш талисман? Ну вот…
Буревестник рассказывал сжато, только по существу. Тут прошло немногим больше часа с тех пор, как на них набросились волки и вороны. Бежать парни даже не пытались, готовились отбиваться от хищников, хоть и понимали, что это бесполезно.
– А он вдруг говорит: «Держитесь за мной и закройте глаза». И пошел прямо на них. Я думал, он умом тронулся. Жмуриться, естественно, не стал… Чуть не ослеп в результате. Вспышка – и все. Вороны, волки, змеи – все замертво попадали. Кто уцелел, в лес, наверное, удрали и вряд ли вернутся.
– И воздух горячий стал, – дополнил негромко Лони. – А на душе так сделалось хорошо и в то же время плохо, так тоскливо, что напиться тянет, и тут же радостно…
– На любовь похоже, – сказал Тикота. И добавил, смущаясь: – Я-то знаю…
– Разве от любви звери дохнут? – скривился недоверчиво Мэт.
– От любви и люди дохнут, – мрачно ответил Сэл.
– А с Дудом что? – спросила я, продолжая надеяться на чудо.
– Он же талисман, – невесело улыбнулся друг. – Разовый амулет. Сама знаешь, что с ними случается. Если остался пепел, то мы его не нашли.
– Любовь, – повторила я в задумчивости. – Аэрталь. Накачала мальчишку по самые оттопыренные уши, а о том, чем это ему грозит, рассказать забыла. Она вообще, как погляжу, женщина забывчивая. Нам вот тоже кое-чего не сказала…
– Нет, Гал, – покачал головой Сэллер. – Он знал. Я глаза его видел и теперь вряд ли забуду.
Пока готовился нехитрый походный ужин, Сэл отозвал нас с Иолларом в сторону:
– Сами-то как? Как справились? Вель где зацепило? И где Тин, где дети?
– Мы здесь, – проявилась из темноты Лара. – Не надо, чтобы они нас видели.
– Спать вы как будете, маленькие? – спохватилась я.
– Дэви придумает, – успокоила меня дочурка.
– А Тин?
Сэл поглядел на Сумрака, тот опустил голову.
– Как? – спросил понявший все друг.
– Быстро.
Ему не хотелось сейчас говорить об этом. Да и мне тоже. Хорошо, что подбежал от костра Лони, махнул рукой:
– Там Вель, кажется, проснулась.
Когда мы подошли, она уже сидела, закутавшись в одеяло. Едва скользнула по нам с Ларом настороженным взглядом и задержалась на Сэле:
– Я тебя знаю.
– Это здорово, – улыбнулся он в ответ.
– Ты брат Ная. Вы похожи. Только у него два глаза.
Буревестник застыл, всего на шаг не дойдя до нее, а Вель, поежившись, повернулась к Занозе:
– Мэт, чем меня так приложило? И где мы?
Тот, не зная, что ответить, посмотрел на нас с Илом.
– Наверное, дело не в том, – где, – нахмурилась я, – а в том – когда. Помнишь, какой сегодня день? Год, месяц, число?
Год она назвала верный. А вот с остальным не угадала.
– Двадцатое… двадцать первое апреля, да?
Мы пришли в Ясуну в начале мая…
Трудно представить, что почувствовал Сэл, когда понял, что эта девочка только что впервые в жизни его увидела.
Для разговора отошли от костра, присели в стороне. Авелия спрашивала, я отвечала, иногда что-то добавлял Лар, иногда – Сэл. Я не знала, кого из них мне было больше жаль: Вель, заново переживающую потери последних двух месяцев, или Буревестника, упрямо не глядевшего в ее сторону. Мне и самой было грустно от того, что мы теперь совсем чужие, и для нее не было ни того едва не окончившегося трагедией купания в озере у Ясуны, ни нашего последующего разговора. Она еще не сожгла собранные в боях уши и не простилась с ужасами прошлого. Еще не похоронила Белку, с которым, одним из немногих, была дружна в отряде. Не сплела тройную пространственную петлю. Не вела нас через Черту, разгоняя тени своим светом…
Когда она открыла глаза, для нее еще был жив Най и те чувства, что она к нему питала.
Но все же это была наша маленькая волчица. Минимум вопросов, минимум эмоций. Только горькая улыбка в конце моего рассказа:
– Значит, Башни больше нет? Это было бы хорошим воспоминанием…
Я не могла заполнить все пробелы ее памяти: сама не знала многого и слишком устала, чтобы расспрашивать мужа. Главное, все плохое кончилось. А с остальным разберемся.
– Мы все тебе обязаны, Вель.
– Можете начинать рассчитываться. Выпить есть что-нибудь?
За все время, о котором она теперь не помнила, я не видела, чтобы Авелия пила. А сейчас она плеснула из бутылки, отобранной Сумраком у Зэ-Зэ, в гнутую походную кружку самогона и выпила залпом, даже не закашлявшись. Налила еще.
– Не нужно. – Сэл отобрал у нее кружку. Хлебнул сам. – Тебе еще гостей встречать.
В отличие от него эльфов я сразу не почувствовала. Фразу о гостях поняла, лишь когда в десятке шагов от костра, где остались Мэт с ребятами, вспыхнули яркие факелы и, рассекая пространство, появились из пустоты Аэрталь с братцем в окружении десятка стражей.
– Я ищу свою внучку, – громко произнес черноволосый маг.
Вель поморщилась и за неимением кружки глотнула прямо из горлышка.
Лар поднялся и пошел навстречу прибывшим. Оставалось надеяться, у него хватит выдержки, но на всякий случай я пошла следом.
– Ваше величество. – Муж поклонился Аэрталь. – Ваше… высочество, я полагаю? Простите, что не выказываю должной радости. Рассчитывал хотя бы недолго отдохнуть от встреч с вашим семейством, последняя мне не понравилась.
– Не забывайся, Сумрак, – процедил эльф. – Мне приходилось убивать и за меньшую дерзость.
– Хватит, Лест, – устало вымолвила Аэрталь, прежде чем Лар придумал достойный ответ. – Мы могли бы просто поговорить?
– Да, – согласился ее брат, меняя тон на более миролюбивый. – Но я хочу увидеть Рейнали.
– Авелия не подойдет? – спросила из-за наших спин Вель.
В свете факелов было видно, как она бледна, и темнело на рубашке пятно засохшей крови.
Лестеллан обеспокоенно рванулся вперед, враз перестав напоминать памятник высокомерию, и обнял девушку, что-то бегло скомандовав кому-то из свиты. Через секунду лар’элланский страж, опустившись на одно колено, протягивал Авелии плащ из темно-зеленого шелка. Набросив его на плечи, Вель оглянулась на застывших неподалеку ребят, с которыми больше года провела в сотне Арая.
– Чего вытаращились? Эльфийских принцесс никогда не видели?
Да, как бы там ни было, это наша Вель.
Мне хотелось уединиться с мужем и детьми, чье незримое присутствие я ощущала, но пришлось принять приглашение королевы.
В несколько минут эльфы разбили лагерь. Принц Лестеллан, очевидно, потратил немало сил на то, чтобы внутренний объем цветастого шатра в несколько раз превосходил внешние контуры, да и мебель: плетеные кресла, столик и софу, – не считая пары сундуков и горы провизии, протащили явно не без использования пространственных искажений. Для меня было странно, что в такой момент лар’элланский маг озаботился бытом, но членам королевской семьи, должно быть, полагалось путешествовать с комфортом.
Пока не возникло недоразумений, я сразу же объяснила Аэрталь и ее брату, что произошло с Вель. Лицо лорда Лестеллана вытянулось и застыло, а королева кивнула, что-то припоминая.
– Тэри тоже делал так. Еще до того, как… У него не было целительского дара, или он не хотел им пользоваться, а с временем выходило проще. Сохраняя тело в пространстве, он возвращал его на день или на год назад. Наверное, мог бы и старика превратить в младенца. Но это никогда не затрагивало сознания.
– Лорд Тэриан совершенствовал дар тысячелетиями. Глупо было бы ожидать таких же умений от человека, получившего этот дар в один миг.
Даже при обоюдном старании нормальной беседы не вышло. Мы с Ларом все же были злы за обман и попытку использовать нас вслепую, а Аэрталь, казалось, еще не определилась, рада ли она избавлению от зла Башни или скорбит по брату.
– Скажите, он страдал? – спросила она у меня, когда разговор разделился: мы с ней остались у стола, Лестеллан в стороне обсуждал что-то с Иолларом и Вель, а Сэл вообще ушел, предпочтя лар’элланским лакомствам сваренную на костре кашу.
– Думаю, Тэриан, которого вы знали, был мертв задолго до нашего прихода, – сказала ей я. – А тварь, пришедшая ему на смену, умерла незаслуженно легко.
Надеюсь, такой ответ ее удовлетворил.
– Теперь вы меня понимаете? – заговорила она спустя время. – Понимаете, что есть вещи страшнее, чем война, и важнее, чем перемирие?
– Возможно. Но я еще не научилась отделять всеобщее благо от личного. Этот поход стоил нескольких жизней. Мы потеряли друга в Башне. И возможно, этого не случилось бы, расскажи вы обо всем сразу.
– Жертвы неизбежны. И я теряла многих и многое. Но у меня есть долг перед этим миром, а все остальное…
Нужно быть королевой Леса, прожить многие тысячелетия, видеть бессчетное количество войн и смертей, чтобы понять весь смысл недосказанной фразы. Но кое-что было ясно и так. Кто знал о Повелителе Времени? Кто помнил пустоши до того, как из земли ушла сила? Кто, если даже сами тэвки понятия не имели, догадывался, какому врагу обязаны своим появлением на Таре перерожденные? И неизвестно, сколько еще секретов хранит память вечно юной эльфийки. Но не дайте боги нам вновь оказаться впутанными в дело спасения мира. В конце концов, миров много, а семья у меня одна.
Выйдя из шатра, Лестеллан прислушался к звукам ночи. Звенели цикады, трещал разложенный людьми костер, стучали по мискам ложки, и доносились время от времени негромкие голоса.
Того, кого он искал, у огня не было. Земля, веками слывшая пустой, возвращала себе силу, и по легким отголоскам дара лорд Лестеллан отыскал человеческого мага. Тот ушел довольно далеко от лагеря и сидел теперь у скудного ручья, опустив ладонь в воду: играл с проснувшейся в пустошах дружественной стихией или просто задумался, потянувшись к чему-то родственному. Эльф переступил через ручей и присел на противоположном берегу, отделенный от одноглазого извилистой бегущей лентой.
– Она ведь забыла не только Башню?
Маг бросил на него испуганный взгляд застигнутого врасплох.
– Видящий увидит, – улыбнулся Лестеллан его растерянности.
Человек продолжал молчать.
– Возможно, это и к лучшему. Рейнали вернется в Лар’эллан, и ее не будут мучить пустые сожаления.
– Пустые? – Вода опасно вздыбилась.
– Все сожаления пусты, – миролюбиво изрек эльф. – А она ше’эллана, наследница дара первых, единственная на сегодняшний день. И ее долг – сохранить этот дар в детях Леса.
Он не стал объяснять, что это значит: наверняка маг понял все еще до того, как он заговорил об этом.
– Вы уверены, что этот дар нужно хранить? – спросил человек вместо ожидаемых возмущений. – Повелитель Времени обескровил обширные земли, любовь Аэрталь убивает, а ваш с Вель дар может достаться тому, кто вывернет этот мир наизнанку. Возможно, когда-то ваши способности были нужны Лесу, но теперь я не вижу в них смысла.
– То, что ты чего-то не видишь, еще не означает, что этого нет. Но я и не требую от тебя понимания. Рейнали понимает, и это главное. В людях этого нет. Во многих эльфах, к сожалению, уже тоже. Дети Леса стали мелочны и суетливы, уподобившись вам. Они живут сегодняшним днем, мечтают о минутном счастье. Но есть нечто большее и не в пример важное. И моя внучка знает об этом. Она сама решила идти в Башню, узнав, что ни я, ни сестра не сможем приблизиться к Тэриану, и она осознавала, что может не вернуться. Даже больше: она была уверена, что не вернется. Как много людей поступили бы так же?
– Откуда вам знать? Вы ведь не делитесь с людьми секретами своего семейства.
– Дело не только в семье. – Эльф сделал вид, что не заметил поддевки. – Существует немало проблем в этом мире, до которых вам, людям, нет никакого дела. А мы не можем притвориться, будто не видим их, и не можем отказаться от долга перед принявшим нас Лесом и взрастившей этот Лес землей.
– Вель – оборотень, – сменил тему человек. – Что ждет ее в Лар’эллане?
– Мирная жизнь и полагающиеся принцессе крови привилегии. Изменяющиеся, как и мы, дети Леса. Долгое время мой народ несправедливо к ним относился, полагая, что связь с изменяющимися порочит наши души и грязнит кровь. Но Рейнали и ее дар – прямые доказательства ошибочности подобный суждений, и это еще одна причина, по которой она должна остаться в Лар’эллане. Она – надежда на то, что два соседствующие тысячелетиями народа наконец-то придут к миру и взаимопониманию.
Маг долго смотрел на лорда единственным глазом, а после с грустной усмешкой спросил:
– Там, в Лесу, у нее будет хоть что-нибудь, кроме обязанностей? Послушать, так она всем в этом мире должна. Вы представляете, чего требуете от нее?
– Как ни странно, – размеренно выговорил Лестеллан, – но да. Представляю. И судьба не давала мне шанса забыть, от чего пришлось отказаться. – Он поднялся. – Я сказал все, что хотел. Хорошо подумай, человек, стоит ли что-либо менять. У тебя есть время до утра, и я не стану чинить препятствий, на что бы ты ни отважился. Но я знаю Рейнали…
– Так хорошо знаете, что называете ее именем, которое она не любит?
– И это я знаю, – спокойно кивнул эльф. – Но Авелии больше нет. Она умерла два года назад, когда хоронила свою семью. Воскресла и вновь умерла этим днем в Башне. Я не позволю, чтобы она оживала и умирала вновь. Теперь будет только Рейнали. Если, конечно, ты не решишь вернуть Авелию для того, чтобы убить ее еще раз.

 

Лар’элланский маг ушел, а в душе поселился холод. Сэл выпустил его наружу, и ручей остекленел. Пальцы вмерзли в лед.
Сэл понимал, что принц Лестеллан в самом деле желал добра внучке, а в какой-то степени и ему. Эльф знал, что говорит: она давно все решила. Сама сказала ему об этом.
«Я не могу тебе ничего обещать. Я уже дала слишком много обещаний».
И разве сам он мог что-нибудь обещать? Что? Что защитит ее от войны? Сделает так, что ей не придется больше умирать и убивать? Или хотя бы что он всегда будет рядом?
Ободрав до крови кожу, Буревестник вырвал руку из ледяного плена. Смотрел, как горячие капли плавят замерзшую воду. Думал. Приняв решение, тряхнул пальцами, заживляя царапины, и освободил ото льда ручей.

 

Галла
Мужчины ушли, и в шатре остались я, Аэрталь и Авелия. Но девичника не вышло: попросту не знали, о чем говорить.
– Ай! – Вель вдруг уронила бокал. Несколько раз сжала и разжала пальцы.
– Что случилось? – забеспокоилась королева.
– Не знаю. – Девушка удивленно смотрела на руку. – Как будто… Нет, ничего. Просто устала.
– Конечно, милая. – Аэрталь улыбнулась, как умеют лишь добрые бабушки, что при ее внешней молодости смотрелось странно, но отнюдь не фальшиво. – Я велю приготовить тебе постель.
– Не нужно, я…
Что она хотела сказать? Что пойдет ночевать к костру, к парням? Наверное, это было бы слишком даже для Вель.
Воспользовавшись начавшимися во временных королевских покоях приготовлениями ко сну, я простилась и покинула обманчиво просторный шатер. Авелия вышла следом.
– Так странно, что я совсем ничего не помню, – проговорила она. – Ищу какие-то вещи и не нахожу. У меня был лук. Отец сделал. Нож…
– Где нож, не скажу, – подошел к нам Сэл, – а лук Дуд принес из кармана. У Мэта спроси.
Я подумала, что неплохо было бы их оставить вдвоем, но тут вышел из темноты лорд Лестеллан, остановился в нескольких шагах, не приближаясь, но и не уходя, и я тоже решила задержаться. На всякий случай.
– А еще… – начала Вель, но Буревестник не дал ей договорить.
– Держи. – Он протянул ей какую-то шкатулку. – Най купил в кармане. Хотел тебе подарить.
– Най? – Она недоверчиво потянулась к резной коробочке. – Мне?
Откинула крышку, и зазвучала музыка, такая же фальшивая, как и улыбка Сэллера.
– Я еще про медальон хотела спросить. – Авелия захлопнула шкатулку. – Вы не знаете? Я его весь год не снимала, а теперь его нет.
– Не знаю, – ответила я.
– Понятия не имею, – стопроцентно соврал Буревестник.
– Пойду у ребят поспрашиваю.
– Сэл, что ты делаешь? – спросила я у друга, когда она направилась к костру.
– То, что должен.
Наблюдавший эту сцену со стороны Лестеллан кивнул. Не радостно, не удовлетворенно – просто кивнул.

 

– Я думала, когда мы выберемся из Башни, сумасшествие закончится, – жалобно выдавила я, уткнувшись в плечо Сумрака.
Мы ушли от лагеря достаточно далеко, чтобы никто ничего не увидел и не услышал. Расстелили на траве одеяло.
– Дэви, Лара, – позвала я так, как дома звала их к завтраку.
Сначала появилась малышка, а за ней и сын. Шел, понурившись, словно знал, о чем я хочу спросить.
– Зачем ты это сделал, малыш? – Я усадила его рядом. – Зачем ты сказал, чтобы он помог ей? Чтобы вмешался во время?
– Так нужно, – ответил он, не поднимая глаз.
– Но зачем, милый? Ты же видишь, как теперь все…
– Не ругайся на Дэви, – встала на защиту брата дочурка. – Он знает, как надо!
Маленькие мои, любимые. Все-то они знают! И ведь знают же… Я сгребла обоих в охапку, а Лар обнял нас всех.
– Я же не ругаюсь, – целовала я замызганные мордашки: носики, лобики, щечки. – И не собиралась ругаться. И не буду.
– Честно не будешь? – отстранившись, посмотрел на меня сын. – Что бы я ни сделал?
– А что ты сделал? – насторожился Сумрак.
Дети переглянулись.
– Милый, скажи, – прошептала я вкрадчиво. – Я не буду ругаться. И папа тоже.
– Не буду, – пообещал Иоллар, понимая, что все равно бесполезно.
Дэви вжал голову в плечи, зажмурился и скороговоркой выдал:
– Я забрал с собой Тина.
– Что? – одновременно воскликнули мы с Ларом.
– Забрал Тина, – повторил сын.
– И где же он? – спросила я ошарашенно.
– Здесь. – Малыш коснулся лба. – И здесь, – положил руку на грудь. – Со мной.
Мы пораженно умолкли, не зная, что тут сказать.
– Он не хотел уходить, – продолжил Дэви. – Боялся. А мне совсем не тяжело поносить его немножко. Тин же меня носил, когда я был маленький? Теперь наоборот.
– И как он… там? – выдавил из себя Ил.
– Он спит. У него была такая долгая жизнь, что он сам не знал, как устал. А сейчас может отдохнуть. Когда проснется, будет рассказывать мне сказки.
Сын был счастлив, но я при всей любви к Тин-Тивиллиру этого счастья не разделяла.
– Дэви, солнышко, пойми, Тин – демон. Он… Я даже не знаю… Он может тебе навредить. Нечаянно, конечно. Я знаю, как он тебя любит, но…
– Не бойся, мамочка. – Сын обнял меня за шею. – Он мне не помешает. И ничего не сделает. Это же Тин. Он будет рассказывать мне истории, а я носить его, чтоб ему не пришлось уходить в Бездну. А потом, когда я подрасту, буду еще немножко курить для него – Тин сказал, что ему не хватает трубки.
– Ну, уж нет! – возмутилась я, отрывая от себя ребенка и удерживая его на вытянутых руках. – Дэвигард, ты должен пообещать мне, что никогда не будешь курить!
– Ну ма-ам…
– Нет! Никогда!
Демон в голове – какие мелочи. Чем бы дитя ни тешилось… лишь бы не курило.

 

Утро для уснувшего у костра Сэла началось с голосов, один из которых он теперь мечтал никогда уже не слышать. Мэт что-то горячо доказывал Авелии… Рейнали. Теперь это имя шло ей больше: волосы собраны, голубое атласное платье, на открытой шее вместо потерянного медальона – нитка жемчуга. Принцесса. Вряд ли предусмотрительность лорда Лестеллана заходила так далеко, чтобы озаботиться новой одеждой для внучки, но с даром управления пространством, наверное, ничего не стоит подогнать по фигуре один из нарядов королевы. Сэллер думал об этом и прочей подобной ерунде и не сразу понял, что уже минуту не отводит от девушки взгляда. Хорошо, что она не заметила.
– О Буревестник! – обрадовался его пробуждению Заноза. – Хоть ты подтверди высочеству, что она меня у Черты поцеловала.
– С чего мне было это делать? – недоумевала Вель.
– Да кто ж вас, принцесс, разберет?
Кажется, Зэ-Зэ по старой памяти схлопотал подзатыльник за ёрничество, но Сэл этого не видел: ушел искать Лара и Галлу.
Иоллар обнаружился у шатра эльфов: вполне мирно обсуждал что-то с Лестелланом.
– …В кармане живет немало людей, – услышал маг, подойдя поближе. – Из-за резкой смены сезонов год обещает быть для них голодным. Поля остались незасеянными, овощей и фруктов не будет. Неизвестно, как отреагирует на такой сдвиг скот и не будет ли мора…
Кто подумал об этом, кроме него? Наверное, и обитатели кармана еще не сообразили, чем грозит им внезапное потепление. Но Сумрак – это Сумрак. Память предков и собственные таланты прирожденного правителя. Может, зря он не помышляет всерьез о том, чтобы завоевать мир? Мир мог бы остаться доволен.
– И что вы предлагаете?
– В какой-то степени ответственность за случившееся несет ваша семья. А значит, Лар’эллан.
– От ответственности я не отказываюсь, – не спорил эльф. – Но бесплатные поставки продовольствия будут выглядеть странно как для подданных Леса, так и для жителей этих мест.
– Эти места, как вы выразились, изначально принадлежали Лар’эллану, и эти люди тоже его подданные. А о бесплатных поставках речи не идет. В кармане привыкли к оплате натурой, деньги там не так ценятся, и у многих имеются незадействованные средства. Город, я думаю, найдет золото или серебро для закупки продуктов и зерна. Деревень там немного, и несколько ярмарок спасли бы положение. Кроме того Вель… принцесса Рейнали провела несколько дней в замке графа Винсо. Она не помнит, но граф и его сыновья – изменяющиеся, они хорошо нас принимали, и ее высочество могла бы оказать небольшую ответную услугу…
Дослушивать, что могла бы сделать ее высочество, Сэллер не стал.
Заметил Галлу. Подошел:
– Как дети?
Подруга вздохнула. Оно и понятно при таких-то одаренных малышах. Но тему развивать не стала:
– Хорошо. И думаю, хуже не будет, если дальше они пойдут с нами.
– Дальше?
– Конечно. Нас… хм… немного отвлекли, но мы-то еще помним, зачем пришли на Саатар.
– Станете искать усыпальницу?
– Да. Тем более теперь, когда пустоши уже не пустоши, это будет проще… Постой-ка, – она схватила его за рукав. – Что значит «станете»? А ты?
– Я? Я – куда-нибудь… Вон с ребятами пойду. На побережье еще воюют, пригожусь.
– Сэл… – Галла укоризненно покачала головой. – Зачем?
– Сам пока не решил. Думал вернуться в Марони. Рассказать родителям о Нае. Но пока они не знают, он для них жив. Пусть побудет так. Потом… Потом разберусь.
– Пойдете с Аэрталь? – Она не стала отговаривать. – Было бы быстрее.
– Нет. С ней не пойду, – ответил он, подразумевая совсем не королеву. – Сами доберемся.
Прошел к давешнему ручью, умылся. Когда уже возвращался, прямо перед ним появилась ниоткуда Лара.
– Вот, – протянула она ладошку. – Ракушка. Не бойся, она настоящая.
Золотистая витая раковина была теплой, и от этого тепла становилось легче на сердце.
– Спасибо, – сказал он, но девочки рядом уже не было.

 

Галла
Сначала ушел с парнями Сэл.
– Увидимся, – пообещал он, прощаясь. – В любом из миров.
Через час, позавтракав, засобирались эльфы.
– Мне так жаль, что я все забыла, – виновато улыбнулась Вель. – Но теперь я вас знаю. Надеюсь, еще встретимся.
Не сдержавшись, я обняла ее и от души пожелала удачи.
– Я вас не предупредила, – вспомнила Аэрталь. – Официально император Истман считается мертвым уже несколько дней. Его убили, обозлившись, его же люди. А два верных офицера похоронили тело. Могилу они теперь вряд ли отыщут, но факт смерти подтвердят под присягой.
Мы с мужем понимающе переглянулись.
– Но кое-что не дает мне покоя, – нахмурилась королева. – Он сделал что-то, тот Истман, что был в Башне. Изменил что-то в нашей реальности. Мы с братом почувствовали вмешательство и силу Тэри. Только силу, но в остальном было совсем на него не похоже. Лестеллан говорит, что случившееся не несет угрозы, и я склонна с ним согласиться, но… Не знаете, что бы это могло быть?

 

Она проснулась этим утром. Потянулась, улыбнулась птичьему щебету и ласковым лучам, пробравшимся к ней сквозь густую листву. Потом словно очнулась и встревоженно огляделась, ища глазами внука:
– Сайли! Сайли, ты где?
– Тут я, ба! – донеслось из кустов, и она успокоенно прикрыла заслезившиеся глаза.
Все хорошо. Уже хорошо. Он и не вспомнит: дети чувствуют иначе – для них что смерть, что сон…
Может, это и был сон? Запустила руку в широкий карман, порылась, вынула свернутую тряпицу. Разложила на коленях и сидела так, улыбаясь сквозь слезы двум серебряным пуговицам. Может, и сон…
– Гляди, ба, кого я нашел! – Сайли тащил на руках щенка, серого, с палевыми пятнами на животе и на морде. Тот изворачивался, радостно повизгивая, и все норовил лизнуть мальчишку в нос. – Под деревом спал. Давай себе оставим, а?
Она утерла влажные глаза, спрятала в карман свое сокровище.
– Давай оставим, – согласилась не споря. – Лимом назовем…

 

– Не знаю, – пожала плечами я. – Но тоже думаю, что ничего плохого.
Они ушли так же, как и появились: скрылись из вида в момент, за один шаг преодолев сотни парсо. Еще несколько таких шагов – и будут в Лар’эллане.
А нам идти и идти…
– Мамочка, – Лара обхватила мои колени и запрокинула голову, глядя снизу вверх, – а хочешь посмотреть на дракона?
Назад: Глава 12
Дальше: Глава 14