Сэрро лежала на полу у кровати. Опусти руку, и пальцы коснутся шершавой рукояти. Одно движение, и клинок выскользнет из ножен, готовый встретить врага.

Лилэйн дотронулась до сабли, погладила, словно живую. Спи. Сегодня не время для битв, сегодня можно и отдохнуть. Девушка и сама не спешила покидать постель. Отбросила покрывало, задрала рубаху и долго рассматривала живот, силясь разглядеть шрам. Ничего. Только гладкая кожа, тронутая легким загаром, – в Ясуне удавалось полежать на берегу озерца, подставив солнцу обнаженное тело. И плевать, что парни подсматривали. В жизни и так не слишком много радостей, чтобы отказывать себе в подобных мелочах из-за парочки наглых юнцов. Тем более в ее жизни, которая вот уже год как ей не принадлежала.

Теперь, когда от раны не осталось и следа, Лил немного успокоилась. Еще день, и она сможет продолжать путь. Пересечет Черту, а там уже придумает, как довести порученное дело до конца. Слишком многое на кону, и нельзя допускать новых ошибок.

Полежав еще немного, Лилэйн решила, что нужно вставать. Остальные, наверное, уже проснулись, и скоро к ней зайдет Галла или Сэл. Пусть увидят ее на ногах, пусть убедятся, что она в состоянии идти дальше. Девушка умылась у стоявшей в уголочке бадейки, причесалась, надела приготовленные с вечера чистые вещи. С трудом поборола соблазн прицепить к поясу ножны. А то еще будет выглядеть как эта перепуганная дурочка Вель, которая повсюду таскается со своим луком. Убрала саблю под кровать, ограничившись кинжалом. Совсем без оружия она чувствовала себя неуютно. С самого детства ее учили держать в руках меч. Это потом, когда она получила сэрро и усвоила жестокую науку мечников Леса, появилась сказка о безвестном гитаэлле на случай, если найдется знаток, который заинтересуется ее саблей и техникой фехтования. А первые уроки маленькой Лил давал ее отец. И он был хорошим мечником, что бы ни говорили всякие там эльфы, кем бы они ни были…

В дверь постучали, и девушка улыбнулась, отвлекаясь от мыслей о прошлом. Вряд ли Галла стала бы стучать – значит, Сэллер. Вот, кстати, еще одно, чему не было места в первоначальных планах. Но жизнь в самом деле слишком невеселая штука, чтобы отказывать себе в случайном счастье.

– Ты уже встала?

– Рассчитывал застать меня в постели?

Или немедленно вернуть туда, судя по жару поцелуя. Но столь быстрая капитуляция была против принципов Лилэйн. Ну и что, что он знаменитый маг. Когда все закончится, ее внимания будут жаждать тысячи благородных юношей, и знаменитых магов среди них будет никак не меньше сотни. Она часто развлекала себя подобными мыслями, чтобы не думать о том, насколько все серьезно и что ждет ее в случае неудачи. А еще представляя себя в богатом платье с маленькой алмазной диадемой на голове, как у дамы на одной из картин в жилище у… у того эльфа, Лил проще было разыгрывать недотрогу – ведь девчонка из лесной глуши уже растаяла бы в этих нежных руках, а Лилэйн нашла в себе силы отстраниться и состроить недовольную мину:

– Колючий. И… дверь открыта.

Про дверь дама с диадемой наверняка промолчала бы. А так вышло совсем не убедительно. Девушка отвернулась к стене, чтобы скрыть смущение. И что это за напасть – чуть что, и кровь приливает к щекам?

– Лил, – молодой человек обнял ее за плечи, – я понимаю, как это выглядит… Точнее, не понимаю. Сумасшествие какое-то. Мы знакомы всего несколько дней, а впереди длинный путь, и всему этому сейчас не время, но… Ты же пойдешь с нами дальше?

– Пойду.

Лилэйн поторопилась с ответом, но Сэллер принял это на свой счет и ответил счастливой улыбкой.

За завтраком она сидела за одним столом с коротышкой Винхердом, который в отличие от некоторых никогда не забывал побриться, и Авелией. Квартерон жевал молча, а Вель что-то тихо бубнила себе под нос, ложкой выводя на застывшей каше какие-то загогулины. Очевидно, уже с утра была не в духе – даже на Ная своего обожаемого не покосилась ни разу.

– Давай я тебе волосы заплету? – предложила Лил как обычно растрепанной девчонке.

– Не надо. Мне так лучше.

– А Исора вчера сказала, что лучше с косой.

Самой Исоры в обеденном зале не было. И хорошо – при ней, наверное, и кусок в горло не полез бы. Лилэйн представила ее сидящей напротив, ссутулившейся, с покрасневшими от слез глазами, и поежилась.

– А хочешь, на речку сходим? – снова обратилась она к Авелии, чтобы прогнать ненужные мысли, отбивающие аппетит. – Мне сказали, тут недалеко.

– Не пойду, – на весь зал отказалась лучница. – Вчера уже была. Там полудурки в камышах прячутся. Мало того что подглядывают, так еще и кидаются, как кобели оголодавшие.

– А потом драпают так, что пятки сверкают, – продолжил со своего места Зэ-Зэ. – Когда разглядят, на какое счастье позарились.

– Потом скулят и морду от крови оттирают. – Вель выпустила когти и со скрежетом провела ими по столешнице.

Не повезло тому бедолаге, который вчера на оборотня нарвался.

– Злая ты, Вель, – посетовал Мэт. – Вдруг это твоя судьба была? Когда еще дождешься, чтоб на тебя мужик из кустов бросился?

– Из кустов-то бросаются, – тихо так, что, кроме Лил, вряд ли кто-то услышал, пробормотала Авелия. – Только после – снова в кусты.

Странная она. И не съела ни ложки: размазала пшенку по тарелке, отодвинула в сторону и поднялась:

– Ладно. Твоей дорогой пойдем.

Фраза была адресована сидевшему в углу Сумраку, и Лилэйн насторожилась: что значит «твоей дорогой»? Все так удачно складывалось, Вель наверняка повела бы отряд через проход у Кургана. А теперь?

Девушка заставила себя доесть приправленную луковой поджаркой кашу и не спеша встала из-за стола.

– Лил, ты в порядке? – спросила обеспокоенно Галла. – Ничего не болит?

– Нет, все замечательно.

Она улыбнулась, подтверждая свои слова, но улыбка вышла вымученной и растерянной.

– Тебе нужно еще отдохнуть, – заключила магичка.

– Да. Пойду, наверное. Полежу немного.

В коридоре второго этажа она остановилась, не зная, за какой из дверей искать Авелию. Ткнулась в одну, в другую, третью. За четверной обнаружилась влезшая на подоконник Вель. Увидев Лилэйн, она стерла ладонью то, что выписывала пальцем на пыльном стекле, и спрыгнула на пол:

– Чего?

– Я… Давай все-таки причешу тебя?

– Давай, – без энтузиазма согласилась лучница.

– Ты какая-то невеселая сегодня…

Можно подумать, она когда-нибудь бывает веселой. Но Лил продолжала болтать ерунду, разбирая на пряди спутавшиеся волосы, пока не улучила момент, чтобы спросить:

– А что ты о дороге говорила? Мы не мимо Кургана пойдем?

– Нет. У Сумрака карта с проходами, этого на ней нет. Предлагает пойти южнее. А что?

– Я думала, тебе к Кургану легче.

– Он командир, – равнодушно сказала Вель. – Как решил, так и будет. А проходы все одинаковые. Держись тени – не заблудишься.

Не станет спорить. А жаль, могла бы. У Сумрака выбора нет: Мэт и Лони эту часть леса не знают и на той стороне никогда не бывали, об остальных и говорить нечего. А Вель как назло на диво покладистая, даже не заартачилась, не настояла на своем. И выходит, что все зря.

– Ай!

Лилэйн не заметила, как слишком туго стянула норовившие выскользнуть из пальцев пряди:

– Извини.

Все зря. Эта мысль не шла у нее из головы. Она старалась, честно старалась, а тот эльф – она всегда звала его про себя «тот эльф», а не так, как он велел себя называть, – скажет, что она не справилась. Легко приказать: «Приведи», – не уточнив, как именно она должна это сделать.

Узнав у Авелии место прохода, к которому та собирается вести отряд, Лил спустилась в общий зал, уже опустевший, и загребла из очага пригоршню золы. Затем пошла в свою комнату, достала из сумки карту, раздобытую в одной из вылазок Кровавой сотни, и расстелила ее на столе, перевернув лицевой стороной вниз. Достала из-под кровати сэрро. Широкие ножны были окованы металлом, и одна полоска появилась совсем недавно. Она отличалась от других – шероховатая, с каким-то затейливым рельефом. Девушка обмазала ее золой, а потом аккуратно приложила ножны к бумаге сначала одной, а потом другой стороной. Вгляделась в отпечатавшийся рисунок. Карта пустошей. Такой ни у кого нет. Лилэйн склонилась над ней, составляя новый план…

На завтрак была каша. Я не люблю сытную пищу по утрам, лучше бы просто чай с булочкой, но сегодня, задумавшись, не заметила, как расправилась с немаленькой порцией. Даже подливу вымакала.

– Что-то не так? Дьери, я же вижу.

– Все в порядке.

Муж поглядел с укором.

– Чем дальше, тем больше идея с походом кажется полной несуразицей, – призналась я. – Пойди туда, не знаю куда… Детей бросили.

– Никого мы не бросили. Они с Тином, Лайс заходит, Рошан присматривает. А насчет похода…

– Бред, да?

– Есть немного.

– И почему ты меня сразу не отговорил? – вздохнула я.

– Во-первых, бесполезно, – улыбнулся Ил. – А во-вторых, я верю в твою интуицию, в вещие сны и даже иногда верю драконам. А Рошан сказал, что идея не лишена смысла.

Лар вселял в меня уверенность и в то же время вносил сумятицу в наши планы. Вечером, уже поговорив с Авелией, вдруг все поменял и решил переходить Черту совсем не в том месте, куда она хотела нас отвести. А с утра пораньше осчастливил своим решением Вель. Теперь девушка, уже настроившаяся идти знакомой дорогой, угрюмо ковырялась в тарелке, периодически одаривая моего супруга недобрыми взглядами.

– Ладно. Твоей дорогой пойдем, – объявила она наконец.

– Я думал, спорить будет, – шепнул удивленно Лар.

– Не радуйся. Этот волчонок еще покажет зубки.

Но в настоящее время меня больше беспокоила Лилэйн. Рана уже затянулась, но выглядела девушка неважно. Искусственно ускоренная регенерация может иметь побочные эффекты, и я до сих пор не осилила всех премудростей целительства, чтобы быть уверенной в том, что в данном случае удалось их избежать. А Лил собиралась идти с нами – Сэл сообщил, не скрывая радости. Хоть для кого-то это предприятие обещало быть успешным.

А для кого-то оно уже закончилось.

– Нужно обсудить, как быть с Исорой.

После завтрака Ил позвал нас с Сэлом и Наем во двор. Тут, под деревом, стояла потемневшая от времени деревянная скамейка, и можно было поговорить, не опасаясь, что кто-то из ребят услышит.

– Дальше ей идти смысла не вижу, – продолжил Иоллар, когда мы расселись. – Да и настроение в отряде с ней будет соответствующее. Ревущие женщины никого не вдохновляют.

Люблю его. Но иногда придушить хочется – за подобный тон и льдинки в глазах. Сумрак, демоны б его…

– Но и одну ее оставить не могу. Нужен человек, с которым она вернулась бы к Араю.

– Кого предлагаешь? – спросил Сэллер.

– Лар’элланского соглядатая. Убьем двух зайцев.

– Ты знаешь, кто это? – встрепенулся друг.

– Доподлинно нет. Но подозреваю кое-кого.

– Орик, – назвала я своего кандидата.

– Орик, – кивнул муж. – Полуэльф – раз, а старушка Аэрталь консервативна. В глаза не бросается – два. Когда думает, что его не видят, что-то записывает в маленький блокнотик и прячет за голенище. Ночью влез к нему сумраком, нашел эти записи, но ничего не разобрал: не саальге, не каэрро – какая-то непонятная система знаков.

– Имеет при себе как минимум два предмета, излучающих силу, – дополнила я. – Похожи на обереги, но не уверена.

Жаль, не могу его просканировать. Влезть в его мысли у меня вряд ли получится, я не чтец, но хотя бы общий фон уловить могу. Или вызвать на откровенность. Но не выходит. Когда-то Беата говорила что-то о том, что Лар’эллан держит на своих землях своеобразную монополию на ментальное воздействие, теперь я в этом убедилась: сам Лес блокировал любые попытки подобного вмешательства.

– Что думаете? – обратился Ил к близнецам.

– У братишки другая версия была, – усмехнулся Най.

– Да? – заинтересовалась я.

– Нет, – отрезал Сэл. – Орик подходит по всем признакам. А с Исорой все равно кого-то оставить надо.

– Най? Ты же его лучше знаешь.

– Да не знаю я его. Он всегда такой – тихий, неприметный. Демоны разберут, чем живет. Но лучник отличный. В этом смысле жалко.

– Ничего, – успокоил Сумрак. – Обойдемся.

Не откладывая, он поговорил с полуэльфом. Никаких обвинений, естественно, не предъявлял, воспользовался благовидным предлогом: нужно проводить пережившую тяжелую потерю женщину. На вопрос Орика, почему выбрали именно его, даже не спросив, не вызовется ли кто добровольно, Лар ответил, что остановился на том, кто, по его мнению, способен в одиночку защитить Ису и не заблудится по дороге.

– Не Эйкена же посылать, – был его последний аргумент.

Но лучник с решением начальства и не спорил. С Сумраком бесполезно – это все еще в первый день усвоили.

Потом мы с Ларом все же сходили на речку, о которой говорила утром Лил, а после обеда явился деревенский староста и пригласил на специально для нас организованную у него на подворье распродажу. У поселян скопился кой-какой хлам, и они решили избавиться от него, а заодно заработать – небось хозяин постоялого двора растрепал, что мы сыплем деньгами направо и налево.

Пошли. Посмотрели. Я даже купила себе шерстяные носки. Не знаю, зачем они мне летом, но уж больно жалостливый взгляд был у бабульки, которая их продавала.

– Хор-рошие носочки, – прокомментировал обновку муж. – Серебрушку не глядя бросила. Их теперь только на стенку повесить и любоваться.

А вот Най прибарахлился по-настоящему. Пока его брат со скучающим видом перебирал ножи (ничего стоящего, смотрела), тот купил себе новый ремень, флягу и вещевой мешок, из которого, когда уже вернулись в гостиный дом, вытащил две совершенно одинаковые куртки из прочной темной ткани, подбитые мехом.

– Одна – мне, вторая – тебе, – обрадовал он Сэла.

– Детство вспомнил? – скривился Буревестник. – Когда нам мама одинаковые костюмчики заказывала?

– Они не одинаковые, – утешил Найар. – У твоей на спине заплатка!

– Зачем только деньги тратил?

– Так разное о пустошах говорят. Вроде бы и погода там другая или меняется часто.

Я попыталась вспомнить, говорил ли что-то похожее Тин. Кажется, нет, но он вполне мог упустить этот момент.

– Ил, а вдруг там действительно холоднее?

– Так у тебя ж носочки есть. – И брюзжащим тоном скупердяя-мещанина, смешно сморщив нос, заставляя меня улыбнуться и на миг забыть о проблемах, добавил: – Серебрушка! Целая серебрушка! Так ведь и по миру пойдем!

Пламя свечи болью лизнуло руку. Неприятно, но иначе нельзя. Только так можно разбудить скрытое. Золото в волосах, серебро на ладони, древние руны, полные только ей одной понятного смысла.

– Помни, кто ты есть.

– Я помню…

Новый план потребовал времени и сил. Нужно было все взвесить, рассчитать, свериться с картой. Но теперь она готова.

– У тебя получится, – послышалось издалека. – В тебе моя кровь. В тебе моя сила. Ты – последняя принцесса Древнего Леса.

Да какая уж там принцесса…

Но получится. Обязательно получится.

Все дни пути стояла солнечная погода, но это утро выдалось хмурым.

Почти таким же хмурым, как настроение Вель.

– Двинулись, что ли? – покосилась она на Сумрака.

Идти планировалось недалеко и не по лесу – впереди, сколько видно было, простиралась зеленая холмистая равнина, через которую тянулась широкая, хорошо утоптанная дорога, и проводник на ней был вроде бы и не нужен. Но Авелия, видимо, вживалась в роль. Отломала от росшего у обочины дерева толстую ветку (я снова поразилась скрытой в хрупком девчоночьем теле силе), сделала себе посох и, опираясь на него, зашагала впереди отряда. Хорошо хоть не так быстро, как тогда по лесу, и на ходу даже удавалось поговорить.

– Вот, посмотри. – Лар протянул мне маленькую книжечку.

– Что это?

– У Орика вытащил. Если мы не ошиблись, незачем эльфам читать его донесения.

Я пролистала несколько страничек, но не разобрала ни одного символа. Чем-то похоже на саальге, но, если читать эти закорючки как руны эльфийского языка, получалась полная белиберда.

Шли не гуськом, как по чащобе, а парами-тройками. Лишь Авелия впереди в гордом одиночестве. Потом Винхерд с Тикотой. Не могла смотреть на них без улыбки: коротышка-квартерон и гигант-полуорк рядом смотрелись забавно. За ними, громко переговариваясь, Мэт и Лони. Следом – Эйкен и Лил, обсуждавшие, как я расслышала, технику ближнего боя, и Дуд, молча прислушивавшийся к их разговору. Потом уже мы с Иолларом, а за нами – Сэл с Наем. Я немного удивилась, что Лилэйн шагает не рядом с Буревестником, но решила, что ребята на время похода договорились своих отношений не афишировать.

Часа через полтора небо над нами совсем потемнело и на дорогу упали первые капли дождя, грозившего перерасти в ливень. Хорошо, что свободное от лар’элланской сети место было уже не за горами, а всего лишь за холмами – я нащупала чистый участок в паре парсо от нас. И пока над головами грозно ворочались тяжелые тучи, изредка вспыхивавшие отблесками молний, мы свернули с дороги и напрямик, перебираясь через маленькие овражки, огибая молоденькие рощицы и перепрыгивая через ручейки, которых тут оказалось видимо-невидимо, успели добраться до точки перехода прежде, чем разразилась гроза.

А там, куда мы перепрыгнули, было светло и солнечно.

– И где мы? – спросила угрюмо Вель.

– В лесу, – пожала плечами я.

На маленькой полянке, в окружении уходящих в облака сосен. Такие, кажется, у нас называли корабельными: прямой ствол, а ветки и зеленая хвоя – высоко-высоко над землей.

– По карте, – уточнила Авелия.

Я показала ей место выхода. При таком масштабе заложенная в расчет телепортации погрешность до пятисот гиаров была не принципиальна.

– Туда. – Девушка посохом указала направление.

На смену сосновому бору с редкими кустиками и мягкой, усыпанной старой хвоей землей, где мы без проблем обходили янтарные столбы голых стволов, пришел густой лиственный лес со знакомыми колючками, низко повисшими ветвями и трудно проходимыми зарослями. Вель отыскала какое-то подобие тропы и резво рванула вперед. Создавалось впечатление, что по чащобам она ходит увереннее, чем по ровным дорогам. Но ее запала хватило всего на час.

– Так где мы, говоришь? – обернулась она ко мне, выйдя на более-менее свободное пространство.

– Я же тебе…

Но что-то действительно было не так.

– Сэл?

Пусть лучше он – я плохо помнила формулу, а Буревестнику на флоте наверняка приходилось часто ею пользоваться.

Друг развернул карту. Порылся в сумке и достал оттуда маленькую коробочку с нитками и иголками. Запасливый. А я, кажется, забыла о таком. Но теперь знаю, у кого попросить в случае необходимости.

Одну из игл Сэл подбросил над картой, и она висела в воздухе, пока он сплетал заклинание поиска, а затем воткнулась в бумагу, показывая наше местонахождение.

– Уверен? – опешила я.

Нет, я не сомневалась в его способностях, но я не могла ошибиться при открытии канала, тем более на сто парсо. На сто!

– Ну и?.. – нетерпеливо дернулась Вель. – Куда дальше?

– Подожди, – отстранил ее от карты Лар. – Сейчас разберемся.

Совсем недалеко от того места, куда вонзилась игла, маленькой черной точкой значился Курган, к которому мы идти не собирались.

– И не пойдем, – решил Сумрак. – Сможешь открыть портал туда, куда планировали изначально?

– Попробую.

Уверенности я почему-то не чувствовала.

Еще один переход – и… снова сосны.

– О! Черничка опять. Зеленая жалко.

Мэт быстро сник под моим злобным взглядом. Я тоже в прошлый раз эти кустики приметила. Зеленая, да.

– Гал, может, сеть траекторию канала искажает? – высказал мысль Сэллер.

– Ничего она не искажает, я бы почувствовала.

Буревестник опять достал карту и иглу.

– Не искажает, – пробормотал он, еще раз использовав «навигатор».

Ерунда какая-то. Вышли там, где надо. Я никогда не ошибаюсь. А потом, значит, мы за час протопали расстояние в сто парсо? Бред…

– Вель, давай теперь по какой-нибудь другой дороге, – велел Лар.

– Тут дорог нет, – мрачно сообщила она.

– В другую сторону. И не пререкайся.

– Как скажешь.

Демоны, что же все-таки творится с этим лесом?

Я оглядела всех членов нашего маленького отряда, словно в ком-то из них и скрывалась причина странных перемещений. Тикота невозмутим, как всегда. Вин озадаченно чешет бритую макушку. Мэт и Лони еще не потеряли охоты обмениваться шуточками по каждому поводу. Дуд шепчет что-то успокаивающее Эйкену – мечник не испытывает радости от повторения прогулки. Лил… Я на миг задержала на ней взгляд: бледная, как будто чем-то взволнована… Но я тоже взволнована! Бездна! Я больше, чем взволнована!

Вель повела нас по другому пути. По крайней мере, этого ручейка я в прошлый раз не видела и елочки той кособокой. Снова час пробирались какой-то волчьей тропкой, и снова Авелия неожиданно затормозила:

– Эвла с-са шек!

Нет, она не только не узнавала места, она еще и чувствовала. В этот раз я тоже ощутила какое-то легкое колебание. А Вель замерла и поморщилась, как от боли. Нам еще в школе рассказывали, что оборотни острее воспринимают любые искажения фона, как природные, так и магические. Чужую волшбу… Ведь неспроста же нас так носит? Странно только, что я никаких чар не улавливаю.

– Бывает еще, леший водит, – подал голос Лони.

– По сто парсо крюк? – не поддержал приятеля Зэ-Зэ. – Чушь!

– Настойчивый леший, – задумчиво проговорил Лар. – И ведет как раз к Кургану. К чему бы это, Вель?

Девушка выдержала его подозрительный взгляд, утерла со лба пот и скривила в усмешке побелевшие губы:

– Сейчас перекинусь и побегу спросить.

– Она тут ни при чем, – одернула я мужа. – Возможно, местная аномалия.

– Эльфы, – брезгливо бросила Авелия.

В этом я была склонна с ней согласиться. Но мы не менее настойчивые, чем этот эльфийский леший.

– Попробуем перепрыгнуть в другое место.

Еще один портал. Теперь уже не сосняк, а густая дубрава. Солнце прячется в темной листве. Опять идем за бормочущей проклятия девчонкой по узким извилистым тропам… Но на этот раз Вель не выругалась – ее просто скрутило посреди тропы и долго рвало желчью.

– Ил, нужно передохнуть. Ты же видишь, как она переносит эти скачки?

Остальные ничего не чувствовали. Ни я, ни Сэл с Наем, ни Сумрак. В какой-то момент легкое подрагивание воздуха, и все.

– Тут вода близко, – сообщил, прислушавшись к себе, Буревестник. – Можно устроить привал.

От помощи Авелия отказалась. Самостоятельно доковыляла в указанном Сэлом направлении до широкого ручья, опустилась на корточки, чтобы умыться… и тут же с плеском ушла под воду, оскользнувшись на мокрой траве. Ручей оказался не только широким, но и глубоким.

– Шек!

Реакция у Сумрака оказалась лучше, чем у прочих, и через секунду он уже стоял по пояс в воде, держа на руках обмякшее тело нашей проводницы.

– Нет, ну это уже ни в какие рамки, – пробурчал он, выбираясь на берег и недовольно поглядывая на свою ношу. – Какой раз уже…

Оглядевшись по сторонам – некоторые из ребят даже понять не успели, что произошло, – Лар выцепил взглядом Ная:

– Дарю.

Парень едва успел подставить руки и чуть не упал, принимая «подарок». А мне опять захотелось стукнуть мужа чем-нибудь тяжелым.

Но с Вель все было не так уж плохо. Я не сталкивалась до нее с оборотнями, но, если оценивать общее состояние, ей нужен был только отдых. И купание оказалось кстати. Девушку уложили на траву, подсунув под голову чью-то свернутую валиком куртку, я, как смогла, просушила ее одежду и привела охотницу в чувства. Авелия приоткрыла глаза, снова закрыла и негромко, но с яркой интонацией проговорила недлинную речь.

– На каком это языке? – заинтересовался стоявший рядом Сэл.

– На саальге. Но переводить не проси.

Половины слов я сама не поняла, но о смысле догадывалась. А следующую фразу, прежде чем снова отключиться, девушка произнесла четко и ясно, на каэрро:

– Хорова эльфячая магия. Хоровы эльфы…

На какое-то время общее внимание оказалось прикованным к Вель, но, когда она уснула, все разошлись: кто-то пошел собирать хворост для костра, кто-то уже вынимал из сумок припасы. Лил склонилась к ручью и опустила в него дрожавшие от напряжения руки. Зачерпнула воды и плеснула в горящее лицо.

Удача на ее стороне. Теперь не нужно больше нервничать и придумывать новые способы. Она сама не поняла, как все получилось, но главное – результат. Можно успокоиться и не волноваться хотя бы до Черты. Расслабиться. По губам скользнула улыбка, а взгляд уже выискивал того, с кем можно было бы провести отпущенное на отдых время.

Сэллер стоял рядом с Авелией и сосредоточенно разглядывал спящую девушку.

– Любуешься? – Лилэйн ревниво поджала губки.

– Любуюсь.

Ей не понравился его тон. Отрешенный какой-то, равнодушный. Неужели он…

– Извини. – Маг остановил ее, когда она уже хотела отойти к Эйкену. – Обдумывал кое-что. Показалось.

– Что показалось?

– Да так, ерунда.

Лил заметила глумливую улыбку Зэ-Зэ, когда Сэл, взяв ее за руку, повел к краю маленькой полянки, в тень краснолистного клена.

– Так что там с нашей Вель?

– Ничего. Отоспится и будет как новенькая, – поморщился молодой человек. – Оборотни выносливые.

– А что показалось?

– Правда, интересно?

– Я любознательная.

– Показалось, что ее накрыло откатом. Ну, это маги так говорят – откат. Возвратная энергия любого заклинания, негатив. Обычно направлена на самого чародея, но маги закрываются или ставят щит-отражатель, и тогда возвратное излучение поглощается окружающей средой. А если маг сплоховал, зацепит окружающих его людей… В общем, я подумал, что оборотень должен сильнее реагировать на такие вещи, и если это откат, то Вель накрыло бы первой. Это скучно, прости… Да, прости, я…

Девушка растерянно захлопала ресницами, когда он вскочил на ноги и направился к своим друзьям, очевидно, делиться пришедшей в голову мыслью. Ну решил же уже, что показалось! Почему бы не остановиться на этом?

Пересев поближе к Дуду (и к Галле с Сумраком), Лил вся превратилась в слух.

– Похоже, да, – соглашалась чародейка, попутно переплетая растрепавшуюся косу. – Но не оно. Ты чувствовал постороннее воздействие? Вот и я нет. Значит, это магия места. Или другой вариант – среди нас эльфийский маг.

Сумрак хмыкнул.

– Или эльф идет за нами, – предположил Най.

– Вел через три портала? Нет, не думаю. Пространственное искажение. Возможно, какая-то старая ловушка. Можно попробовать ее обойти, но нужно будет сдвинуться парсо на двести хотя бы. Вернуться в ту деревню и перепрыгнуть в другом направлении, потом пройти еще немного…

Они это серьезно? За гулким, взволнованным стуком собственного сердца Лилэйн на несколько секунд перестала различать прочие звуки.

– А отсюда? – спросил Сумрак.

– А отсюда, похоже, все дороги ведут к Кургану.

– Как будто нас загоняют в западню, – угрюмо произнес командир. – Как думаешь, эта зверюшка не могла намеренно нас водить?

Сердитый шепот. Кажется, чародейке не нравилось, что ее муж так пренебрежительно отзывается о Вель.

– Да ладно, я просто предположил. Она же рвалась сюда.

– Не рвалась, а предложила известный ей путь. И, кстати, я тоже предлагаю не тратить время и пойти через Курган.

Дальше Лил уже не слушала. Сумрак, конечно, командир, но в данном случае девушка была уверена в том, что он уступит жене.

Потом, когда уже пообедали и разошлись кто куда (Авелия еще спала, и время привала затягивалось), Лилэйн удалось ненадолго уединиться с Сэлом. Короткий разговор, мимолетный поцелуй – так мало. Но на что еще можно рассчитывать сейчас? Вот когда все закончится…

Лестеллану не нравилась жизнь во дворце. Сопровождавшее долгую жизнь одиночество чувствовалось тут особенно сильно. Но сейчас оно было нарушено громким возгласом влетевшей в комнату сестры:

– Лест! Ты здесь?

Испуг. Удивление. Он знал, чем это вызвано, и улыбнулся в ответ:

– Да, я здесь.

– Но я же… Я же чувствовала. Там, на западе, почти у Черты…

– У нее получилось, – кивнул он, не скрывая гордости. – Огромная пространственная петля, причем повторенная трижды! И ей это удалось.

Аэрталь замерла, пытаясь осознать смысл его слов.

– Это моя девочка, Талли. Дочка Витаны. Это ее ты почувствовала на границах Леса.

– Она…

– Да. У нее есть моя сила. В мешаной, слабой крови проснулась древняя сила.

Целый спектр чувств отразился на лице королевы: удивление, радость, упрек… гнев.

– Ты… Ты отправил ее к Черте? Ты послал ребенка?

– Она уже не ребенок, Талли, – возразил он мягко. – Рейнали – взрослая и умная девушка. И сама согласилась помочь, когда я рассказал ей все.

– О боги, Лест! Чем она поможет?

– Например, сейчас она ведет наследницу Рины к Башне.

Эльфийке необходимо было присесть. Она огляделась, но, не найдя другого места, опустилась на софу рядом с братом. Позволила мужчине обнять себя и спрятала лицо у него на груди.

– Ты же не думала, что я пущу все на самотек, моя нерешительная сестренка? – Лест ласково погладил серебристые волосы. – Да, я знаю. Мы ведь всегда чувствуем друг друга. Даже Тэри слышим до сих пор. Наши чары слишком уникальны, чтобы спутать их с чем-нибудь еще. И я знаю, что после того, как год назад мы заметили, что тот, кто был когда-то нашим братом, снова вмешался в реальность, ты использовала свой дар, чтобы позвать Галлу Ал-Хашер на Саатар. Но, как обычно, не довела дело до конца.

– Я бросила ей зов, – вздохнула женщина. – Мысль. Сон. Не знаю, какие формы он принял в ее сознании. Она была слишком далеко, и пробиться через ее щиты так трудно… Я думала, что она придет, а потом…

– А потом все должен был решить случай? Это глупо, Талли.

– Я попросила Арая взять тех мальчишек. Решила, что она будет искать друзей на Саатаре и придет к ним.

– А если бы нет? Впрочем, у тебя везде свои люди. С ними ведь идет твой посланник? Тот лучник-полукровка? Я видел его у Лифити.

– Я не знаю, о ком ты.

– Не обманывай. Ты не могла никого не послать.

– Я послала, – призналась королева. – Но мой человек – лишь наблюдатель. А как тебе удалось отправить с Галлой свою правнучку?

– Не поверишь, все вышло случайно. Она тоже была у твоего Арая. Я слишком поздно нашел ее, когда Витана и другие ее дети были уже мертвы, а девочка осталась одна. Я хотел забрать ее, привезти сюда, но… Ты бы поняла, если бы видела ее тогда, Талли. В ней жило лишь одно желание – мстить. Это не наша кровь. Это кровь ее деда, кровь ее отца. Но иногда эта кровь сильнее. И я не стал спорить. Даже не открылся ей сразу. Рассказал об Арае и его отряде, чтобы она хотя бы не была одна. А потом… я до сих пор не уверен, что она простила меня за то, как я обошелся с ее родителями. За то, что не нашел их, не уберег их самих и их детей от этой войны. Я сам себя не могу простить за это, но Рейнали добрая девочка…

– И ты отправил ее в пустоши.

– Я не видел иного выхода. Только Рейнали сможет провести Галлу к Башне. Сегодня они пришли на поле Сур. Завтра будут у Кургана…

Аэрталь вздрогнула при этом слове.

– …а там волей-неволей дойдут до кармана. Не в болота же пойдут? И не в мертвый лес.

– Рейнали знает, как попасть в карман? Ты водил ее туда?

– Разве той, что повелевает пространством, нужны двери? Она справится, Талли. И если в Галле Ал-Хашер есть хотя бы толика той любви к миру, что была в Рине, она поймет. А если нет – даже ты не сможешь убедить ее. Но Рейнали говорит, что она добрая. Помогала ей, когда ее ранили…

– Ранили? – встрепенулась Аэрталь.

– Я виноват – отвлек девочку. Иногда я зову ее, но не всегда вовремя. Зато она лучше узнала ту, что зовут Волчицей Марони. По слухам, Галла Ал-Хашер жестока и сеет смерть, не зная сомнений. Но слухи часто лгут. Даже ее муж, Сумрак, не настолько кровожаден, как о нем говорят. Представляешь, явился ко мне спасать едва знакомую девчонку-оборотня.

– От чего спасать? – не поняла эльфийка.

– Ну, я же беспощадный убийца оборотней, – усмехнулся маг. – Разве ты не знала?

Легкий ветерок врывается в приятную полудрему, донося звуки чужого голоса.

– Рейнали…

– Это не мое имя.

– Твое, маленькая принцесса. У многих детей смешанной крови два имени. Это дала тебе мать.

– Мне нравится то, что дал мне отец.

Она любила отца. Он научил ее всему, что она умеет.

– Не всему. Кое-что пришло к тебе и с моей кровью. Расскажи, как все получилось. Ты не устала? Не было боли? Слабости?

– Нет.

– Ты умница. Я знал, что ты со всем справишься. Завтра вы уже будете за Чертой, и там ты не сможешь меня слышать. Поэтому, если есть, что сказать, говори сейчас.

– Нечего…

– Не хочешь. И не признаешься, как ты устала сегодня. И не рассказываешь, чем ты расстроена эти дни. Но я же чувствую. Поговори со мной. Мы ведь не чужие, я твой прадед…

Становится смешно, но она сдерживается, чтобы не расхохотаться. Прадед! Дед! У дедов седые длинные бороды и добрые морщинистые лица, а не лоснящиеся черные волосы и безупречные черты юноши.

– А если я выпью сок мертвого дерева, сморщусь и поседею, ты будешь говорить со мной, маленькая принцесса?

Она представляет все это и заливается смехом, но только не вслух, а в своей голове, там, где ведет эти странные беседы. Он бывает забавным…

– Расскажи, что тебя тревожит?

Ну, слушай.

– Я плохая, – вздыхает она мысленно. – Очень плохая. Я боялась использовать силу и надеялась, что все решится иначе. А потом мы встретили тех йорхе, Белку убили… И я подумала, что это удача, что теперь они пойдут куда нужно и так. Белка был хорошим, у него была жена… А я так подумала. Это плохо?

– Да. Но хуже было бы, если бы ты сама решила убить его, чтобы облегчить себе задачу.

Она? Убить? Белку? Да как этот эльф смеет так о ней думать!

– Не сердись. Я знаю, что ты никогда так не поступила бы.

Не поступила бы. Она убивала, но убивала врагов и никогда не подняла бы руку на того, кого считала другом. Даже ради самой благородной цели.

– Ты права, Рейнали. Ничто не может оправдать предательство.

– Но сейчас я веду Галлу к Башне обманом…

– Это разные вещи. Ты только приведешь ее туда. А выбор она сделает сама. Такой обман можно простить.

– А если она не простит?

– Для тебя это важно?

– Она хорошая.

И она подруга одного парня, который…

– Парня?

Демоны драные! Даже думать нельзя!

– Рей…

До встречи, дедуля. Пожелай мне удачи…

Вель проспала два часа, а после даже пообедала. Я проследила, чтобы в этот раз она поела, но все же не была уверена, что девушка сможет продолжать путь в том же темпе. Лар придерживался такого же мнения, а потому до вечера мы прошли совсем немного. На ночевку стали рано, когда нашли подходящее место – большую светлую поляну. Пушистые елочки, окружавшие ее аккуратным кольцом, и выложенное камнями углубление, в которое стекала вода из бившего из-под земли ключа в центре этого ровного круга, наводили на мысль о рукотворности этого места. Но кто, когда и зачем его сделал, никто из отряда, включая приведшую нас сюда Авелию, не знал, а мы и не особо задавались этим вопросом: сегодня случились и более странные вещи.

– Охотничий сход тут в мирное время собирали, но полянка задолго до того была, – вот все, что смогла рассказать Вель. – И добавила, подумав: – Эльфы, наверное, сделали.

Судя по тому, что об эльфах на этот раз отозвалась без злобы, отошла уже полностью.

Пока бойцы ставили палатки, разжигали костер и спорили об ужине (обойтись имеющимися припасами или попытать удачи и попробовать добыть свежей дичи), их командир сидел под деревом с планшетом. Наверное, ребята думали, что он занят составлением планов или прокладывает по карте маршрут, а я, даже не приближаясь, лишь по быстрым движениям карандаша, по взгляду Ила, по тому, как он иногда закусывал губу, улыбался или хмурился, могла с уверенностью сказать: Сумрак рисует. За дни похода у него набралась уже солидная стопка листов – грифельные наброски, пейзажи вперемежку с портретами членов нашего маленького отряда. Для истории не хватало только изображения самого художника, но себя Лар рисовал с неохотой и лишь по моим настойчивым просьбам. Причем обязательно какой-нибудь размытой тенью или серым облачком, и толку от таких рисунков было немного. Зато всех остальных – просто здорово!

Сейчас вот заканчивал портрет Лил. Я покрутила головой в поисках оригинала, но на поляне девушки не обнаружила. Повертелась еще немного, убедилась, что Сэл тоже отсутствует, улыбнулась сама себе, отогнала парочку неуместных мыслей о твердой земле и сырой траве и присела рядом с мужем:

– Замечательно!

Я не сказала «красиво». Красиво, потому что сама Лилэйн хороша собой, и ее портрет не мог получиться другим. А вот замечательно – в самую точку. Сумрак замечает то, чего не видят другие. Пока он не нарисовал, я не обращала внимания на то, каким вдруг жестким становится взгляд у мечницы, на загадочную полуулыбку, которая появляется порой на ее лице. И ни тени той застенчивости, с которой она встретила нас в первый день.

Просмотрела другие рисунки. Тикота и впрямь напоминал монаха. Буддистского. Круглое, умиротворенное лицо, прикрытые веки и благостная улыбка. Эйкен, несмотря на усы и бородку, – мальчишка, неуверенный в себе и отчаянно храбрящийся перед товарищами. Вин – эдакий хитрый мышонок, о каких говорят «себе на уме». Мэт и Лони на портретах похожи друг на друга еще больше, чем в жизни – простые и настоящие, насмешники и задиры, но при этом хорошие ребята. Вель удостоилась чести быть изображенной дважды. Первый рисунок – больше шарж. Жутковатый, правда: волосы косыми прядями падают на лицо, злобно прищуренные глаза, оскаленные клыки – не дайте боги, ночью приснится. На втором – задумчивая девчонка. Аккуратный носик, по-детски припухшие губы, а взгляд – будто в себя, и не догадаешься, что у нее в голове. Дуд даже симпатичным получился, поймал Ил момент: улыбка, добрый прищур. Ушки опять же торчат так умильно.

– А вот этот не получается, – сокрушенно пожаловался муж, словно его художества были главной целью нашего путешествия.

Най. Короткая стрижка, белозубая улыбка. Черты переданы с фотографической точностью, но все равно не похож. Я несколько минут смотрела на портрет, пока не поняла, что с ним не так.

– Дорисуй волосы до плеч и повязку – будет Сэл.

Сумрак нахмурился, но быстро сообразил, о чем я. Рисуя больше по памяти, чем с натуры, Ил наделил портретного Найара мимикой его брата, которого знал намного лучше.

– Халтура, – обозвал неудачный набросок муж, небрежно смял лист и отбросил себе за спину. – Потом еще попробую.

Огляделся воровато и заговорщически предложил:

– Сообразим на троих?

В другой день мне показалось бы это странным. Но не сегодня.

– Можно.

Повод ведь серьезный. Хотя, с другой стороны, триста восемь лет – дата не круглая.

Хорошо, когда тебя жалеют. Не дергают, не отправляют за водой или за ветками для костра, не заставляют разделывать зайца. Мэт его пристрелил – пусть он и занимается.

Авелия сидела у родника, в том месте, куда еще пробивались сквозь ветви деревьев лучи готового вот-вот опуститься за лес солнца. Грелась. Наблюдала. Хорошо, когда все считают тебя слабой. В глубине души знают, что это не так, но верят в первую очередь своим глазам. А глаза видят бледную, худенькую девушку, болезненную и уставшую.

Она действительно устала. Но это не мешало ей быть начеку. Слушать. Смотреть.

Обычная походная суета. Но нужно увидеть главное. Главное! А не бросать унылые взгляды туда, где… Хватит!

Вель одернула себя и снова сосредоточилась на разговоре Галлы и Сумрака. Голоса слышны, но говорят они между собой на каком-то странном языке. Или даже на нескольких: иногда переходят на каэрро, и тогда можно понять отдельные слова, но чаще шепчутся на незнакомом наречии. Рассматривают что-то, улыбаются. С такими лицами не говорят о делах, но мало ли… Похоже, изучают карту. Арай носил карту в таком же кожаном планшете. И игральные карты тоже. Доставал на привалах. Ее никогда не звали. А позвали, не пошла бы…

Смятый лист отлетел в кусты. Вель выбрала момент, поднялась не спеша, будто ей нужно отлучиться. Оступилась по ходу, нагнулась, отбрасывая с дороги подвернувшуюся под ноги ветку – и вот уже выброшенный Ларом листочек у нее в рукаве. Еще десяток шагов, отойти подальше в ельник, и можно будет посмотреть, что там. Вдруг карта или… Развернула и застыла удивленно. Улыбнулась. Потом сердито нахмурилась: мять-то зачем? Присела, аккуратно разгладила листочек на коленке, бережно сложила и спрятала под куртку, ближе к учащенно забившемуся сердцу.

Рука задела висящий на груди медальон. Оглядевшись и уверившись, что поблизости никого нет, девушка сняла цепочку и, опустившись на колени, положила украшение на землю перед собой. Сосредоточившись, повела ладонью над крышкой. Слетел, как шелуха, налет иллюзии, неразличимой даже прославленным каэтарским магом, и Вель усмехнулась, в который раз удивляясь происходящему и самой себе:

– Хорова эльфячая магия.

Она посидела еще недолго, рассматривая портрет, спрятанный под чарами, и тот, другой, вновь достав его из кармашка, а потом вернулась к остальным.

Хорошо, когда тебя считают всего лишь странной девчонкой.

Или не очень? Най даже не взглянул на нее, хоть и прошел всего в паре шагов. Присел рядом с Буревестником у палатки командира, хлебнул из предложенной фляги. Нюх оборотня позволил уловить в сотне прочих ароматов терпкий запах настоянных на спирту трав. Потом еще говорили о чем-то. Кажется, Галла сказала, что у ее брата сегодня день рождения…

Лайсарину Эн-Ферро-младшему, которого теперь нужно было называть Рином, но которого все домашние по привычке звали Ласси, нравилось на Таре. Несмотря на отсутствие элементарных благ цивилизации, жизнь в Марони имела свои плюсы. Хотя и минусов тоже хватало. К последним в первую очередь он относил зловредных малявок, с которыми ему нужно было возиться. Правда, хлопот они обычно не доставляли, но раздражали порой неимоверно: малышня же, а гонору сколько! То Дэви заявит категорически, что не желает с ним разговаривать, то Лара устроит скандал, что он без спроса передвинул какие-то игрушки. Кошмар!

– Убрали здесь все, быстро!

Сегодня с самого утра он пытался навести в гостиной хотя бы подобие порядка. С отцом договаривались, что тот отметит свой день рождения с мамой, на Юули, а потом придет к нему. Выберутся куда-нибудь вдвоем. По-мужски. Но встречать-то его тут. А малявки устроили бедлам. И Тин сидит с довольной физиономией, как будто так и надо.

– Я кому сказал?! У вас что, своих комнат нет?

– Будешь кричать, укушу, – пообещала Лара, на миг отвлекаясь от раскладывания по полу маленьких разноцветных коробочек от конфет. Подползла на четвереньках и клацнула зубами у самой ноги. – Иди сам в комнату!

Коробочки она выставляла от камина к двери в коридор кривой линией. Называлось это в их с братцем играх чертой. Рядом с креслом, обозначая собой гору, валялось скомканное одеяло, а немного левее в домике, построенном из нагроможденных друг на друга книг, лежала в старой калоше маленькая фарфоровая куколка. Называлось это склепом… нет, усыпальницей. И дети в такое играют! Жуть. Вот у него были нормальные, мирные игры: мастерил что-то, конструировал. Домик для котенка сам сделал.

– Помнишь, Туман?

Туман давно вымахал в огромного пушистого кота и сейчас важно возлежал в кресле над горой-одеялом. Возня вокруг, как и тэвка, его не беспокоила. Ни упокоенные в калошах куклы, ни реки из голубых лент, ни озера-блюдца, наполненные настоящей водой… Ласси наступил на одно нечаянно и теперь ходил в мокром носке. Но это мелочи – можно же было и в «лес» угодить, вот это было бы куда хуже.

– Это называется чеснок, – с видом профессора пояснил Дэви.

– Но есть нельзя, – строго предупредила Лара.

Умники! Рин и сам знал, как это называется. Отец показывал эти штуки, когда еще воевал. Их разбрасывали на пути вражеской пехоты или керов. Только из какого чулана мелюзга выволокла целый ящик этих колючек?

– Соберете вы тут все или нет?!

Хотелось топнуть ногой, но… чеснок, да.

– Соберем, – кивнул Дэви.

– Будет чисто-чисто, – поддакнула его сестра.

– Поздно.

Хлопнула входная дверь, и из прихожей донесся знакомый голос:

– Ждут меня тут или нет?

– Ждут, конечно! – прокричал в ответ Ласси и пошел навстречу, не забывая глядеть под ноги.

– А почему не вижу радости? – поинтересовался новоприбывший. Не удовлетворившись «взрослым» рукопожатием, обнял сына, бывшего с ним уже почти одного роста.

– Сейчас поймешь, – пробурчал тот. – Только не пугайся, тут и не такое бывает.

Неужели все дети такие? Вот у него скоро тоже будет сестра, и что, дом превратится в минное поле?

– Ла-а-айс! – Дэви с криком повис у гостя на шее.

Еще одна мелочь, которая раздражала Рина. Родители Дэви всегда были для него тетей Галлой и дядей Иолларом, а его мама и папа для этих малявок – просто Лайсом и Маризой. И всех это устраивало.

– С днем рождения!

Он был так сердит, что даже забыл поздравить отца, и первой это сделала Лара, протягивая карду перевязанную красной лентой коробку.

– Спасибо, солнышко. И что у нас там?

Внутри, как и ожидалось, оказалась целая стопка рисунков. Понять без комментариев, кто на них изображен, было невозможно, но отец сделал вид, что безмерно рад этому ужасу.

– А это от меня.

Нож был отличный. Парень потратил на него почти все свои сбережения. Но именинник принял подарок без восторгов. И посмотрел как-то грустно. Еще и вздохнул:

– Взрослый ты у меня совсем.

Как будто это плохо. Лучше было бы, если б он дарил ему разноцветные каракули и рассыпал под ногами всякую дрянь?

Только подумав об этом, Ласси удивленно огляделся. В комнате было чисто. Чисто-чисто, как и обещала Лара.

– Мы убрали, – улыбнулась она, будто прочитав его мысли.

Когда? За те две минуты, что он пробыл с отцом в коридоре? Рин протер глаза и еще раз оглянулся – нет, это не обман зрения. Но как?!

– Что-то не так? – заметил его беспокойство отец.

– Уже так. Просто…

– Мы его с собой играть не берем, – наябедничал не к месту Дэви. – Он секреты хранить не умет.

Ах, так!

– Умею. Еще как умею.

– Посмотрим, – прищурился мелкий.

«Посмотрим», – сам себе сказал Рин. Задавшись целью во что бы то ни стало разгадать тайны братца, он не стал спорить, когда отец отказался от его предложения сходить куда-нибудь.

– Вина я тебе и тут налью, – обещал он. – От стаканчика сухого вреда не будет. А по девочкам, извини, я пас.

Поужинали впятером. Потом папа говорил о чем-то с Тином, спровадив детей (Ласси забыл обидеться, когда его причислили к детям), а затем, за неимением других развлечений, предложил сыграть в карты.

– Я с вами! – потребовала сестренка.

Из-за нее пришлось играть в самую простую игру «Верю – не верю».

– Зато играем честно, – утешил отец.

Мысли кардов закрыты для других, полудемону тоже в мозги не влезешь. Дэви – драконыш. Лара… Лара вроде бы человек, но тетя Галла чего-то там намудрила, и теперь в мысли этой малявки хода нет.

– Я не хочу играть. – Дэви уселся с блокнотом в кресле. Никак собрался осчастливить их очередным шедевром.

Рин сдал карты и сам начал:

– Маг огня, – рубашкой вверх пододвинул карту сидевшей слева Ларе.

– Верю, – не задумываясь ответила мелкая.

Пришлось забирать себе.

– Храм, – уже на втором круге.

– Не верю.

Снова угадала.

Оставшись в проигрыше три партии подряд, парень объявил игру неинтересной.

– Пап, мысли кардов точно нельзя прочесть?

– Точно. Детям часто везет. А есть еще такая штука, как интуиция.

Поняв, что играть уже не собираются, Лара утащила карты на кресло к брату. Разложила на подлокотнике.

– Воин, меч вниз.

– Дорога, – отозвался Дэви.

– Темный маг.

– Сама знаешь.

– Сама знаю, – насупилась малышка. – Птица. Белая.

– Голубка. Это друг.

– Змея. Опять змея. Плохая, плохая, плохая!

Девочка разорвала карту, смела все остальные на пол и выскочила из комнаты, громко хлопнув дверью.

– Ей спать пора, – успокоил встревожившегося Эн-Ферро Тин. – И по родителям скучает. Пойду, уложу ее. И тебе, драконыш, время отправляться в постель.

Рин проводил взглядом братишку и взявшего его за руку тэвка и поднялся.

– Спокойной ночи пожелаю, – сказал он отцу.

В коридоре второго этажа было темно, свет горел только в комнате Лары, куда вошли Тин-Тивилир с мальчиком.

– Так, дети, – услышал Рин строгий голос полудемона. – Вы ничего не хотите мне рассказать?

Парень решил, что это удобный момент.

– И мне! – потребовал он, входя в спальню сестры.

А в следующий момент схватился рукой за дверь, чтобы не упасть: Лара, обхватив руками колени, сидела в воздухе над кроватью.

– Это только когда она волнуется, – хмуро объяснил Дэви. – Сейчас успокоится и опустится. Что, теперь захотел с нами играть?

Веселенькие у них, должно быть, игры.

Рин закрыл за собой дверь и приготовился слушать правила.