Глава 3
Тар. Марони
Январь, 1056 г.
Галла
Зрелище было завораживающим. Просто волшебным.
Серое зимнее утро. Серое небо, чуть подкрашенное розоватыми бликами поднимающегося с противоположной стороны солнца. Серое море с узкой кромкой тонкого прибрежного льда. Черная фигура на белом снегу. И танец. Стремительный и прекрасный. Взлетают, рассекая воздух, длинные клинки. Выпад. Наклон. Шаг назад. В сторону. Плавный разворот. Снова выпад. Обманчиво медлительный отход. И резко — в сторону. Разбег. Прыжок. Удар.
— Лайс!
Кард появился в дверях заспанный, помятый. Светлые волосы, отросшие за проведенное на Таре время, напоминали разворошенный стог сена.
— Что у тебя?
— Не знаю. Но это здорово.
Эн-Ферро подошел к окну, поглядел на берег.
— Да, неплохо, — зевнул он. — Рад, что тебе хоть что-то в нем нравится.
— В ком? — не поняла я.
— Это Ил. Тренируется. Давненько я такого не видел.
Эльф? Картина за окном утратила всякое очарование.
— Сейчас весь Рыбацкий сбежится, — проворчала я. — Сказал бы ты ему, пусть в лесок ходит, что ли.
— Скажу. И что ты его так невзлюбила?
— А он меня взлюбил, да? — огрызнулась я.
— Нет, — согласился Эн-Ферро. — Ваши чувства взаимны. И я вижу только одну причину столь быстро вспыхнувшей неприязни — ревность.
— Чего? — протянула я. — Это кто кого ревнует?
— Вы меня. Друг к другу. Детишки не поделили любимую нянюшку. Но ничего, я педагог со стажем, меня и на целый детский сад хватит.
— Лайс, а тебе никто не говорил, что ты невероятно скромен? Мне просто не нравится этот эльф. Безо всяких причин.
— Хорошо, пусть будет без причин. А что на завтрак?
— Рано же еще.
— Так разбудила же.
За что люблю братишку, так это за постоянство: война войной, эльфы эльфами, а обед (завтрак, ужин) — по расписанию!
— Яичницу пожарю.
— Яичницу? Ил вчера и то картошку приготовил.
— Ну так давай его дождемся, поинтересуемся, чем сегодня побалует.
Дождались. Вроде только что на берегу был.
— Доброе утро.
Надо же, даже одышки нет. И ехидства пока тоже.
— Ну интересуйся, — пихнул меня в бок Лайс.
— Чем? — насторожился Ваол, сложив на груди руки.
Стоп! Руки. Пустые руки. Не в прихожей же он их бросил?
— А где твои мечи? — поинтересовалась я.
— Вообще-то она другое хотела спросить, — влез Эн-Ферро.
— Отстань, Лайс. Так где?
— Съел, — осклабился эльф.
— Так мы тут как раз о еде, — снова Лайс. — Ты бы чего хотел?
— А он уже не голодный. Он мечи заточил.
Специально для братца последнюю фразу произнесла по-русски: должен оценить игру слов. Оценил, фыркнул.
— Ил, покажи ей.
Покажи ей что?
— Ой!
Словно из руки эльфа выросшее лезвие уткнулось мне в грудь.
— Позер! — прокомментировал кард.
Еще и какой!
— И что это?
— Призрачные клинки Т’арэ, — ответил вместо эльфа Эн-Ферро.
— Кого?
— Т’арэ, — это уже Иоллар. — Моего рода.
Ух ты, принцу Ваол мозги отшибло! Я обернулась к карду и со значением скосила глаза, мол, здоров ли твой дружок.
— Я же забыл тебе рассказать! — хлопнул себя по лбу Лайс. — Галчонок, это не эльф. Это, как бы странно ни звучало, орк.
— На четверть. Я в курсе.
Иоллар удивленно приподнял брови. Меч исчез.
— Мне Рошан говорил.
— Ну раз в курсе, позволь представить: Иоллар Т’арэ, владетель Сумрачного края.
Ах да, как же я могла забыть: всеэльмарский царский царь!
Царский царь после такого представления заметно стушевался, слегка поколебав мою уверенность в своем высокомерии.
— Хватит, Лайс, — пробормотал он, отводя в сторону глаза. — Сам знаю, что я за зверь невиданный — не эльф, не орк.
«Не дракон, не человек», — подумала я о себе.
— Теперь, когда мы выяснили, что мечи ты не ел, и вообще ничего не ел, может, выскажешь идеи насчет завтрака? — вернулся Эн-Ферро к доброму и вечному.
Ваол (или Т’арэ?), все так же пребывая в смятении, неуверенно пожал плечами:
— Я б и яичницей перебился.
Если бы магистр Пилаг обладал способностями адепта Огня, он испепелил бы эльфа одним только взглядом. А так как фокус не удался, уныло поплелся к умывальнику, бросив на ходу:
— Сговорились!
«Позднее взросление эльфов является одной из защитных функций медленно стареющего организма. Своеобразная инфантильность сознания позволяет примириться с длительной продолжительностью жизни. Если человек в семьдесят лет уже перешагнул рубеж зрелой старости и готов к смерти, то эльф, если можно так выразиться, пребывает еще в подростковом периоде, который продлится у него до 100–150 лет. В таком возрасте эльфы возбудимы, иррациональны, восторженны и порывисты, агрессивны и влюбчивы. В общем, крайне опасны для общества».
Лайс выписал это из «Справочника народов Крума» на Леазе и неоднократно убеждался в верности книжных фраз. Жаль, о драконах ничего подобного не написано.
— Галчонок, я вернусь только завтра. И хотел тебя попросить…
— Я приду вовремя, не стану читать допоздна и…
— И попытаешься найти общий язык с Илом.
Девушка недовольно скривилась.
— Гал, для меня это важно. Я ведь говорил тебе.
— Я помню, — проворчала она. — Он твой друг, он спас тебе жизнь, и вообще он неплохой парень, особенно если купить ему клавесин. И если он не станет путаться у меня под ногами, то я, пожалуй, даже накормлю его ужином. Большего пока не обещаю…
День прошел неплохо, и после занятий у меня оставалось достаточно сил, чтобы добраться домой без проблем и без провожатых.
— Надо же, живая! — Как и вчера, Иоллар бесцельно шатался вокруг дома. — А где твой воздыхатель?
— Тебе какое дело?
— Сочувствую.
— Перебьюсь и без твоего сочувствия.
Уголок его рта презрительно дернулся:
— Я не тебе, я ему сочувствую. Неплохой вроде бы парень.
Прежде чем начать разговор, я все-таки завела Яшку в сарай, распрягла, насыпала корма и, только прикрыв за собой дверь, как можно спокойней обратилась к эльфу:
— Что я тебе сделала, Иоллар? Чего ты ко мне цепляешься?
— Я к тебе цепляюсь? — с ленцой в голосе переспросил он. — По-моему, это ты на меня накинулась, как только я переступил порог этого дома.
— Переступил и с ходу принялся хамить!
— И как же я тебе нахамил?
Я задумалась. И правда, как?
— Тон у тебя был вызывающий, — вспомнила я. — И пялился на меня злобно так.
— Я? На тебя? — перекосило принца. — Я и в сторону твою не смотрел. Может, ты за это и взъелась? Так, извини, ты не в моем вкусе.
— Надо же, принц, у вас вкус имеется! — съязвила я.
— Представь себе. У меня хорошо развито чувство прекрасного, и ты в это понятие никак не вписываешься.
— Да ты же мне прямо сейчас и хамишь!
— Сейчас да, — с вызовом признал эльф. — Но ты первая начала.
— Я начала? Да иди ты…
Надеюсь, он знаком с диалектом тарских орков.
— Куда?! — сверкнули глаза, сжались кулаки — знаком.
— Ну давай, смелее! Наверное, не впервой бить женщин?
— Что? — поспешно разжал он пальцы. — Да в тебе от женщины только скелет остался! Колдунья выжатая!
— Хамло длинноухое!
Я с грохотом захлопнула входную дверь. Сейчас еще и засов задвину: пусть погуляет, поостынет! Да и самой не мешало бы. Хотела ведь просто поговорить! И почему мне с утра показалось, что он не безнадежен? Пребывала под впечатлением от этого его танца с саблями? Или прониклась сочувствием к сложной биографии? Будет урок на будущее: первое впечатление — самое верное.
Заскрипели половицы в гостиной — зашел. А мне теперь в комнате сидеть? Я же голодная, как волк. Если сейчас же не съем чего-нибудь, опять отключусь, а Лайса, между прочим, до завтра не будет.
Вышла. Эльф сидел в кресле, уставившись в окно, словно еще не все во дворе высмотрел. Тихо проскользнула мимо него в кухню и только сейчас спохватилась: у нас же есть нечего! Чудный денек! И рассчитывать на то, что эльф повторит подвиг и хотя бы начистит картошки, бессмысленно. Для этого надо его попросить, а это уж — увольте!
Я с трудом подняла обитую железом крышку погреба. А свечка где? Обшарив взглядом кухню и не обнаружив искомого, снова вгляделась в холодный полумрак хранилища. Ладно, и так найду. Картошка в ящике слева, мясо в бочонке справа. По скрипучей лестнице осторожно спустилась вниз. Мясо нашла сразу, выложила в миску два куска покрупнее — Ваол небось от ужина не откажется. Сейчас наберу в мешочек картошки… Ох! Со звуком внезапно грянувшего грома надо мной захлопнулся люк. От испуга перехватило дыхание, и я даже вскрикнуть не смогла. Отдышавшись, подняла глаза туда, где в кромешной тьме должен был находиться выход. И как эту крышку упасть угораздило? Я же вроде крючок зацепила. Или нет? Был уже прецедент, только тогда Лайс спускался — чуть было не прибило любимого братца.
Поставила миску с мясом на пол и нашарила лестницу. Поднявшись, попыталась толкнуть крышку одной рукой. Ничего. Убедилась, что ноги стоят крепко, и уперлась обеими. Никакого эффекта. Как будто держит ее что-то. Или кто-то…
Иоллар услышал, как девчонка возится с тяжелой крышкой погреба, и идея пришла мгновенно. Не самая лучшая идея, если учесть, что Эн-Ферро все-таки вернется. Но вернется завтра. А девица — вот она. Так почему бы не решить этот вопрос прямо сейчас? А потом, когда сам все узнает, будет что обсудить с Лайсом.
Проскочив на кухню — даже дверь не скрипнула — убедился, что Галла уже копошится внизу, и захлопнул крышку. Сверху поставил табурет и сел — так вернее. Через пару минут почувствовал слабый толчок. Потом еще один. Потом еще. Ни ругани, ни криков о помощи.
— А ты упертая. Не надорвешься, колдунья?
Интересно, многому она уже успела научиться? Вдруг как шарахнет заклинанием, и будут его потом от потолка отдирать.
— Что за шутки, Иоллар? — Голос из погреба звучал глухо, но не испуганно. Пока.
— Это не шутки. Хочу с тобой поговорить.
— Выпусти и поговорим.
— Нет. Сначала мы поговорим, а потом, может быть, я тебя выпущу.
— Какое «может быть»? С ума сошел? Мне поесть надо, на ногах еле держусь.
— Нормально ты на ногах держишься, — возразил он. — А если есть хочешь, отвечай быстро и честно.
— На что отвечать?
Понятливая девочка. И никаких оскорблений — век бы ее в погребе держать.
— Кто ты такая?
Тишина. Потом недоумевающее:
— В каком смысле?
— Кто ты? Имя. Возраст. Родной мир. Зачем пришла на Тар? Почему с Лайсом?
— И все? Ты же знаешь, Эн-Ферро тебе рассказывал.
— А теперь ты расскажи. Подробно.
— Подробно? Ладно, слушай. Меня зовут Галла. На Земле по паспорту: Иванова Галина Кирилловна. Возраст — двадцать шесть… точнее, почти двадцать семь лет. Работала открывающей на одной из станций. Потом у меня обнаружились способности к волшебству, и поскольку на Земле из-за низкого магического фона развивать их не получилось бы, пришла на Тар. Лайс по просьбе шефа за мной присматривает. Все?
— Твой шеф — Рошан?
— Да. Я ответила на все вопросы?
— Нет.
Но кое-что все же сказала. То, что по непонятным причинам отрицал Эн-Ферро, — это все-таки работа. Хранитель Дивер был прав, Рошан нанял Лайса. Возможно, даже не посвятил карда в подробности, велел только держать рот на замке и не сказал ничего о том, что девчонка представляет угрозу. А Лайс, как всегда, взялся за дело с энтузиазмом, носится с этой замухрышкой и, кажется, уже не на шутку к ней привязался. Эльф невесело улыбнулся: таков уж он есть, Лайс Эн-Ферро, и кому как не ему, Иоллару, это знать.
Но ничего, сейчас эта тощая ведьма-недоучка выложит все, а там уж он сумеет открыть карду глаза на его «дорогую девочку». Он слишком многим обязан Лайсу, чтобы позволить тому стать козлом отпущения в хитроумных играх Хранителей.
— Что ждет Эн-Ферро, если ваши подозрения подтвердятся?
— Все зависит от того, какую роль он играет во всем этом. Если он всего лишь наемник, то ничего ему не грозит — разбираться будем с нанимателем. Если же принимает более активное участие в заговоре, то… Он ведь единственный проводник в Сопределье и единственный оставшийся адепт магии Пилаг, было бы жаль потерять его из-за его же глупости…
— Я все рассказала!
— Зачем ты здесь? И во что втянула Лайса?
Тишина.
— Не хочешь говорить?
— Хочу. Только слова подберу повыразительней!
Еще ерепенится! Но ничего, это ненадолго.
— Как думаешь, сколько весит стол?
— Ты не посмеешь!
— Да неужели? Ты меня плохо знаешь, колдунья. Советую рассказать все как есть.
— Иди ты…
— Как невежливо с твоей стороны. И недальновидно. Стол я все-таки придвину и пойду погуляю. Час, может, два. А ты пока посидишь в холодке, подумаешь, что еще рассказать. Договорились?
Тишина.
— Молчание — знак согласия.
Он установил массивный стол так, чтобы две из его ножек стояли на крышке погреба. Прошел в комнату и опустился на диван. На душе было мерзко. Нет, не из-за того, что он запер девчонку в холодном погребе, а из-за гаденького предчувствия, что ничего она ему не расскажет и, хочешь не хочешь, придется ее выпустить. А завтра, когда ведьма в подробностях опишет свои страдания Эн-Ферро, останется только собрать пожитки и уходить из этого дома.
— То есть ты согласен?
— Да. Я поговорю с Лайсом…
— А вот это излишне. Ему не следует ни о чем знать. К тому же он может быть связан клятвой. Считаешь, он нарушит слово ради тебя? Вот и не подбивай его на сделки с совестью. Просто разузнай о девушке, которую он сопровождает: кто, откуда, чем занимается на Таре. Неплохо было бы… Нет, пожалуй, это будет обязательным условием: достань образец ее крови. Да не смотри ты на меня так, не придется тебе ее резать. Достаточно пары капель. Женщины часто ранятся, готовя еду, работая в огороде, иголкой может уколоться. На худой конец в мусоре поройся или в грязном белье — есть у женщин дни… Эк тебя перекосило! Ладно, на месте разберешься. В сроках тебя не ограничиваю, но сам понимаешь, чем быстрее, тем лучше. Когда узнаешь все что нужно, свяжешься со мной через старый портал. Я покажу на карте. Только будь осторожен, девчонка тоже его использует. Да и вообще, будь с ней аккуратнее, кто знает, чего можно от нее ожидать…
Единственная надежда на Дивера, на то, что Хранитель сдержит слово и не станет преследовать Эн-Ферро.
Решено, если больше ничего не узнает, засиживаться не станет — резанет ножом по костлявой ручке, и с кровью и той обрывочной информацией, что удалось получить, отправится к заброшенным вратам. А потом затаится где-нибудь поблизости и станет ждать, Лайсу может понадобиться его помощь.
Часа не выдержал, максимум минут сорок. Возвратился на кухню, ударил пяткой по крышке:
— Не надумала пообщаться?
Тишина.
Вот ведь упрямая стерва!
Чтобы как-то снять раздражение, вышел из дома, спустился с холма на пустынный берег и вынул клинки. Сколько прошло времени, не считал и вспомнил, что нужно возвращаться, только когда над землей уже сгустились ранние зимние сумерки.
— Не мучь ни меня, ни себя, Галла. Просто скажи мне то, что я хочу узнать.
Тишина.
Он отыскал впотьмах свечку, зажег, опустился на колени и прижался ухом к шершавым доскам: ни звука. Вернул на место стол и приподнял крышку, с опаской — а вдруг ткнет чем-нибудь? — заглянул в погреб. Полоска зыбкого желтоватого света вырвала из тьмы кусок лестницы — широкие, грубо сколоченные перекладины. Девчонки нет. Иоллар откинул крышку и опустил вниз руку со свечой.
Она лежала прямо на земляном полу и, казалось, не дышала.
— Дура упертая!
Соскочив с лестницы, оказался рядом. Приподнял за плечи невесомое тельце и резко встряхнул. Несколько раз хлестко ударил по холодным щекам, и чтобы привести в чувства, и просто потому, что очень хотелось сделать нечто подобное.
Она слабо вздохнула. Кажется, даже приоткрыла глаза.
— Говори! — снова встряхнул он ее. — Что ты делаешь на Таре? Зачем тебе Лайс?
Девушка тряпичной куклой обвисла в его руках.
Ругаясь вполголоса, Иоллар вытащил ее из погреба, внес в гостиную и положил на пол у потухающего камина. Подбросил в очаг дров и раздул огонь. Потом звонкой пощечиной снова вернул девчонку в сознание.
— Мне плевать на тебя, колдунья. Но Лайс Эн-Ферро — мой друг, и я не позволю тебе испортить ему жизнь! Что ты задумала? Зачем тебе Лайс?
В огромных серых глазах туман и ни малейшей искорки понимания. Дрянь! Что же это за тайны у нее такие, что сдохнуть готова, но не проговориться?
Парень вызвал один из мечей, прижал лезвие к узкой ладони. Хранитель сказал, хватит и нескольких капель.
— Лайс…
Он вздрогнул, услышав ее голос, голос больного испуганного ребенка, просящего о помощи, но не позволил себе дать слабину.
— Лайса здесь нет!
Обежал взглядом комнату: нужен был платок или хотя бы какой-нибудь кусочек ткани, чтобы собрать кровь.
— Лайс… я его не… Он сам…
Эльф жестко усмехнулся: ну-ну, сам, значит?
— Он друг…
Конечно. Кому в Сопределье Эн-Ферро не друг?
— Не ври мне, колдунья! — Клинок переместился с руки на голую тонкую шею. — Ты уже проговорилась, что Лайса нанял Рошан, а теперь идешь на попятную?
— Попросил, — слабо шевельнулись бескровные губы.
— Что ты там бормочешь?
— Не нанял… Попросил… Лайс, он друг… моего отца…
Иоллару понадобилось несколько долгих минут, чтобы осмыслить услышанное.
«А что до причин, могу сказать только, что был знаком с ее отцом и многим ему обязан, поэтому для Галчонка сделаю все, что в моих силах».
Идиот.
Эльф обреченно прикрыл глаза.
«Возможно, что все это ничего не значит и девица всего лишь очередная пассия твоего приятеля».
Он убедился, не пассия. И сделал вывод. Один из тех поспешных выводов, от которых всегда предостерегал знавший о его импульсивности Эн-Ферро.
Кто сказал, что есть только два варианта? Если не любовница — то враг? Дивер? Нет, этого он не говорил. Хранитель был крайне осмотрителен в высказываниях, намекал, предостерегал. Просил проверить. Просто проверить. Это он сам так решил. Демоны! Что же с ним такое?
«Что вообще с тобой творится, Ил?»
Лайс обратил внимание в первый же день. Раньше он таким не был. Больше доверял окружающим, а Эн-Ферро всегда и во всем верил не задумываясь. Так почему же теперь он решил, что кард что-то скрывает? Он ведь сразу рассказал ему и о девчонке, и о том, почему засел в этом мире. Что же помешало просто поверить?
«Эльмар», — понял он. Полгода в родном, полном интриг и заговоров мире, и прежний Иоллар уже почти превратился в точную копию отца, разделяющего окружающих на врагов нынешних и врагов потенциальных.
— Лайс…
— Не надо, — прошептал он одними губами. — Я уже понял.
Какая она бледная, почти белая. Прикрытые веки мелко вздрагивают, посеревшие губы чуть приоткрыты. На впалых щеках розовеют следы от его ладони.
— Лайс…
Она еще что-то хочет сказать? Иоллар склонился к ее лицу, не желая упустить ни слова, возможно все-таки…
— Лайс! — почти крик.
«Придурок!» — снова обругал себя эльф. Ничего она не хочет сказать. Ей плохо, она бредит и зовет того единственного в этом мире, кто может ее защитить, кто снимет боль и вернет силы.
«Меня не будет пару дней, хочу попросить тебя присмотреть за девочкой».
Молодец, присмотрел! И накормил, и уложил! Запер в ледяном погребе и продержал несколько часов, а теперь вот бросил на голом полу, словно ветошь.
Иоллар поднял на руки легкое тело, прижал к груди безвольно болтающуюся голову. Ногой открыл дверь в ее спальню, и, придерживая Галлу одной рукой, второй сдернул с кровати цветастое покрывало. Уложил, накрыл одеялом. Что еще? Пусть он не обладает способностями магистра Пилаг, но что-то ведь он может?
Накормить!
А как? Готовой еды в доме нет: вчерашний суп сам доел за час до ее прихода, намеренно выплеснув остатки в помои. Но проблема даже не в этом, а в том, что сейчас девушка вряд ли сможет поесть, в лучшем случае удалось бы ее напоить… Настойка! Лайс говорил что-то о настойке, которая должна была помочь.
— Галла, очнись! Очнись, пожалуйста!
Только тихий короткий вздох. «Она ведь так и умереть может», — с ужасом осознал эльф, прежде чем впопыхах кинулся обшаривать ее комнату в поисках чудодейственного лекарства. Ничего. Только книги, тетради, отдельные исписанные беглым почерком листы. Две баночки с кремом. В привлекшем было внимание пузырьке — духи. Зачем ей духи, если она ими не пользуется? А в шкафу — платья. В платье он тоже ее не видел. А вот настойки нет.
Зажег, наверное, все имевшиеся в доме свечи, обыскал все комнаты — ничего. В каморке Лайса обнаружилось мерзко пахнущее пойло. Дать ей глоток? А если станет только хуже?
На кухне наткнулся взглядом на стоящую в углу корзину с яйцами и вдруг вспомнил, чем откармливали ослабевших после длительной болезни детей в приюте на Каэлере. Отыскал в шкафу широкую чашку, аккуратно отделил желтки, смешал их с сахаром. Подумав, влил в смесь и белки — не помешает.
Она дышала. Слабо, едва уловимо, но все же дышала.
— Галла!
На то что она услышит, не рассчитывал и отшатнулся, увидев, как распахнулись испуганно ее глаза.
— Все хорошо. — Он мягко отстранил ее протестующе поднятую руку. — Надо выпить это, тебе станет легче.
Пересохшие губы слабо искривились в исполненной жесткого сарказма усмешке.
— Поверь мне…
И осекся. Нет у нее причин ему верить. Ни одной.
Ну и пусть! Просто навалился на слабо сопротивляющуюся девушку, силой разжал стиснутые зубы, влил в рот немного сладкой тягучей смеси и тут же зажал ей нос. Проглотила. Закашлялась.
— Поняла? Теперь пей!
Она пила медленно, делая небольшие судорожные глотки. А после откинулась на подушки, прикрыв глаза — наверное, не столько от усталости, сколько для того, чтобы не смотреть на него.
— Отдохни.
В кухонном шкафу отыскал крупу, спустившись в погреб, обнаружил недалеко от места, где она лежала, миску с мясом.
Мясо обжарил как сумел. Сварил жидковатую вязкую кашу.
Когда опять зашел в ее комнату, девушка лежала, вперив взгляд в потолок, ничем не выдав, что услышала его шаги или скрип открывающейся двери.
— Тебе лучше?
Нет ответа.
— Тебе нужно поесть.
Подхватив под мышки, усадил ее на постели, подложив под спину подушку:
— Так нормально?
И тут же со злостью спросил себя, чего он ждет. Благодарности?
Тарелку с кашей и мелко нарезанным мясом поставил ей на колени и вышел из комнаты, чтобы не смущать.
Присел на диван, обхватил руками отяжелевшую голову. Идиот! И на кого он накинулся со своими нелепыми подозрениями — на девочку, почти ребенка! Сколько ей? Двадцать шесть, двадцать семь? Для эльфов это, считай, детство. Для некоторых людей, оказывается, тоже.
Звон бьющегося стекла вывел его из раздумий. Тарелка. Гордая девчонка психанула и швырнула ее на пол: не нужны мне, мол, твои подачки. И что теперь делать? Накормить-то ведь нужно! Накормить, убедиться, что она в порядке, и, не дожидаясь утра, ехать в Паленку. Расскажет Диверу все, что сумел узнать, расскажет убедительно, отметая всякие подозрения. А потом вернется на Эльмар — там ему самое место. А Лайсу Галла сама все объяснит, после такого кард о нем сожалеть не станет.
Не самое лучшее, но все-таки принятое решение словно сняло часть груза с души. Сейчас только накормит эту упрямицу. И кровь. Нужно взять ее кровь: пусть Хранитель проверит свои домыслы и отцепится от Лайса и этой дерганой девчонки, в которой только законченный параноик узрит опасность для Великого Круга драконов.
Чтобы не пугать Галлу видом меча, взял с кухни коротенький ножичек и завернул его в найденный в ее спальне платок. Толкнул дверь и остановился на пороге. Одного взгляда хватило, чтобы понять, что произошло на самом деле: ничего она не швыряла. Тарелка просто выскользнула из обессиленных рук, съехала по одеялу и упала на пол. А сама девушка закрыв лицо ладонями, сидела все так же и тихо, почти беззвучно плакала.
Он подошел к ней, осторожно коснулся вздрагивающего плеча:
— Не плачь, не надо. Я сейчас все уберу и принесу еще.
Насыпав новую порцию, рисковать не стал:
— Не сердись, но будет лучше, если я сам тебя покормлю.
Обернутый платком нож положил на столик у ее постели. Успеется…
Галла
Безумие. Весь этот день — сплошное безумие.
Сначала перепалка во дворе. Обменялись, как говорит Лайс, любезностями.
А потом этот чокнутый эльф запер меня в погребе! Все выспрашивал, во что это я втравила его дружка. Это, принц, еще разобраться нужно, кто, кого и во что втравил! Придурок!
А я и сама хороша! Почему бы не стукнуть чем-нибудь тяжелым по тупой остроухой башке, пока их владетельство мирно почивает, усевшись на пол у моей кровати и откинув на одеяло безмозглую голову. Ну и что с того, что он меня тут поил, кормил, выхаживал? А из-за кого я оказалась в таком состоянии?
Нет уж, сегодня, так и быть, пусть живет, а завтра вернется Лайс, и я прямым текстом ему заявлю: или я, или дружок его прибацнутый! Надо же было придумать такое: жизнь я Эн-Ферро порчу! А я ли? Всего два дня как этот оркоэльф у нас поселился, а Лайс словно сам не свой. Угрюмый какой-то стал, задумчивый. А этот…
Я уже в который раз взглянула на спящего эльфа. Смотрю и смотрю, все жду, когда в душе проснется лютая ненависть и негасимая злоба, а получается только наоборот. Придя в себя, еще хотела прибить мучителя, даже за канделябром с догорающими свечами потянулась и раздумывала еще: в лоб лучше бить или в висок, чтобы наверняка. А этот гад возьми и заворочайся во сне, еще и губами причмокнул, совсем как ребенок — тут я руку и опустила. Не был он спящий похож ни на оскорблявшего меня вчера грубияна, ни на державшего в подполье изверга. Эльф как эльф. И лицо не ехидное, не злобное, нормальное лицо. Может, это от того, что глазища его колючие сейчас закрыты, а проснется, зыркнет снова… Хотя с вечера он уже на меня по-другому смотрел: грустно так, виновато…
Еще бы не виновато! Чуть было не убил ведь. Нет, однозначно, у этого Иоллара с головой что-то. То орет, как потерпевший, то тут же прощения просит. Как он там сказал? За то, что плохо обо мне подумал? А с чего было плохо думать? Зачем вообще обо мне думать надо было? Из-за Лайса. Верно все же Эн-Ферро диагноз поставил: ревность. Причем патологическая. Развернул тут целую теорию заговора против ненаглядного воспитателя, а меня назначил на роль главной злодейки. Почему? Да потому что больше рядом никого не оказалось!
Если поразмыслить, по той же причине, по которой я свалила произошедшие с кардом перемены на эльмарского гостя.
Нет, определенно, я такая же чокнутая: уже ищу злобному принцу оправдания! Но с другой стороны, если подумать… Мне шеф всегда говорил: думай, Галчонок, думай! Думай, а потом действуй. И канделябром по башке — не выход. А что, если Иоллар тоже заметил, что с Лайсом что-то не так, что у него появились какие-то проблемы, а так как на Таре Эн-Ферро со мной, то, стало быть, и проблема эта — я. Логично, Галина Кирилловна? Не отзывается. Скоропостижно скончалась в погребе — не созданы земные девицы для таких жестоких испытаний, такое только тарские волшебницы выдерживают. Их и спросим. Логично, ответила тарская волшебница. Особенно если учесть, как я сама его приняла.
Передумав убивать эльфа, я попыталась взглянуть на ситуацию с его стороны. Итак, что мы имеем? Приехал парень к старому другу, а у того в доме какая-то девица хозяйничает, гостю грубит, никакого почтения не выказывая ни к эльфячьим ушам, ни к благородному происхождению (ни к возможному почтенному возрасту — он же эльф, попробуй пойми, сколько сотен ему уже стукнуло). А друг, Лайс то есть, находится у нахалки в полном подчинении, молча терпит подобное поведение, да еще и носится с этой особой, чуть ли не пылинки с нее сдувает. Вспомнить хотя бы прошлый вечер: кард меня разве что на руках не баюкал, а так и подлечил, и накормил, и чаю заварил, а потом еще и главу из «Стихий» прочел с комментариями — вряд ли Иоллар когда-нибудь видел приятеля в подобном амплуа. Вполне мог сделать выводы, что я наложила на Эн-Ферро какие-то чары, удерживаю его шантажом или еще что-нибудь в этом роде, и решил в очередной раз спасти другу жизнь. А если так, то эльфа с большой натяжкой, но понять можно. Методы у него, конечно, иезуитские, но цели благородные…
А я дура! Нет, это ж надо быть такой всепрощающей! Сволочь он, и все тут!
За окном уже светало, спать не хотелось, и осторожно, чтобы не потревожить эльфа…
Да какое там осторожно! Вставая, я «нечаянно» и очень неслабо долбанула ногой по темноволосой голове. Доброе утро, принц!
— Я сегодня уеду.
Похвальное решение. И не буду теперь ломать себе голову, гадая, какая еще замечательная идея придет в его безмозглую черепушку, и в погреб спускаться буду без опаски, и на диванчике в гостиной стану валяться вечерами, как раньше.
— Куда?
А мне не все ли равно? И как вообще можно разговаривать с ним после вчерашнего?
Молчит. Только плечами пожал. А взгляд как у собаки бездомной.
Так ведь он бездомный и есть! А намылился куда, кому он на Таре нужен? Причем уходить, судя по собранной сумке, решил прямо сейчас.
— Ты что, и Лайса не дождешься?
Вздрогнул. Кивнул:
— Хорошо. Дождусь.
Ну-ну, смотри уж, дождись. Не хватало мне потом с кардом объясняться, куда я приятеля его драгоценного задевала.
— Ты что, и Лайса не дождешься?
Ну конечно же она решила, что он хочет избежать справедливой расплаты.
— Хорошо. Дождусь.
Самому интересно, как отреагирует на ее рассказ Эн-Ферро. Наорет? Врежет пару раз? Вряд ли. Перво-наперво потребует объяснений. И что ему делать? Рассказать о договоре с Дивером и терпеливо дожидаться, пока Сумрак в его крови не восстанет против клятвопреступника?
Он уже видел такое: кровь сочится сквозь поры, мясо отслаивается от костей, сгнивая на глазах — не слишком ли высокая цена за один неосмотрительный поступок?
Не станет он ничего объяснять! Пусть Лайс что угодно о нем думает, пусть считает извергом-извращенцем, получающим удовольствие от издевательств над беспомощными девчонками, психопатом-параноиком, да кем угодно — один разговор он все же переживет. А после дойдет до Марони, наймет кера и двинет к вратам. С Дивером поговорит, но вчерашнее решение о возвращении на Эльмар с утра отверг: переберется, как и планировал, на Саатар и ни с Эн-Ферро, ни с его подопечной уже не встретится. А что до крови, которую так и не удалось достать, — ничего, обойдется дракон и без этого. Сам же говорил: не нужно никого резать, вот он и не резал. Вам надо — сами и… Нет, он так не скажет конечно же. С Хранителем нужно быть осторожнее. Но в настоящее время разговор с Эн-Ферро волновал Иоллара больше, чем последующая встреча с драконом.
Чтоб хоть чем-то занять себя в ожидании, прибрался в доме, приготовил немудреный обед — прощальный, так сказать, подарок. Пусть и не оценят.
Лайс возвратился первым, спрыгнул с кера и, поздоровавшись, сразу же спросил:
— А Галчонка что, еще нет?
Эльф и сам заметил, что пора бы ей вернуться. Наверное, сидит в школе, рассчитывает время, чтоб не попасть домой раньше карда, не хочет снова оказаться с ним, Иолларом, наедине.
— А вчера она как?
Рассказать? Нет, пускай сама. Чтобы уж наверняка.
— Ну чего молчишь, погрызлись опять?
— Вроде того.
— А дом, гляди-ка, не рухнул!
Эн-Ферро пребывал в хорошем расположении духа, и портить ему настроение загодя не хотелось.
— Лайс, ты прости, чувствую себя неважно. Пойду по берегу прогуляюсь.
Ее он заметил издали. Стоял и смотрел, как заводит в сарайчик кера, как стряхивает на крыльце налипший на сапоги снег, входит в дом. На весь рассказ дал ей полчаса — должна уложиться. Выждал положенное. А вот теперь пора!
Вошел в дом.
Странно. Из-за прикрытой двери кухни доносились обрывки разговора и смех. Решили по-быстрому его судьбу и принялись обсуждать более интересные темы?
— И понимаешь, ничего же сложного, — радостно тараторила Галла. — С первого раза, представляешь? С первого! И с ног не падаю, и чувствую себя лучше, чем весь последний месяц!
Иоллар вошел в кухню. Не хотелось нарушать такую идиллию, но пусть уж сразу его отчитают, вышвырнут из дома и вернутся к своим радостям.
— Ну что, полегчало? — поинтересовался Лайс. — Ты садись, поешь, а то лица на тебе нет. Я все!
И вскочил, освобождая ему место за столом. Тем самым столом, которым вчера он придавил крышку погреба.
Ничего еще не понимая, Иоллар тяжело опустился на табурет.
— Только без скандалов тут, я вздремну пока, — предупредил Эн-Ферро.
Галла сказала ему вслед что-то на не знакомом эльфу языке, и оба они, и кард, и девушка весело рассмеялись.
Да она ведь не рассказала ему ничего!
— Почему? — спросил, когда за Лайсом закрылась дверь.
Смелости поднять на нее глаза не хватило.
— Потому. — Галла со стуком поставила на стол перед ним наполненную до краев тарелку, и несколько капель томатной подливы растеклись по скобленым доскам кровавыми пятнами…
Галла
Вернувшись из школы, я было решила, что эльф уже смылся, опасаясь разборок с Эн-Ферро. Так нет же, пришел, герой. И судя по мрачной роже, готовится принять заслуженную кару.
— Ну что, полегчало? — обернулся к нему Лайс. — Ты садись, поешь, а то лица на тебе нет. Я все! Только без скандалов тут, я вздремну пока.
— Не слишком расслабляйся — попросила я, заглядывая в кастрюлю. — Сегодня снова твой дружок в повара играл, а у меня желудок нежный, может понадобиться помощь целителя. Или некроманта.
Кард состроил зловещую рожу, приличествующую, по его мнению, уважающему себя некроманту, и я не смогла удержаться от смеха.
А через мгновение осталась наедине со своим вчерашним мучителем.
— Почему? — пробормотал он.
Видимо, имелось в виду, почему я ничего не рассказала Эн-Ферро и позволяю ему как ни в чем не бывало рассиживаться на моей кухне.
— Потому.
Первую порцию я сунула под нос эльфу: пусть сам сначала попробует свою стряпню, чтобы я убедилась, что он не сыпанул туда пригоршню отравы. Но он не спешил начинать трапезу, а медленно поднял на меня глаза, в которых явственно читался все тот же вопрос.
— Мне плевать на тебя, Иоллар. Но Лайс Эн-Ферро — мой друг. — Я намеренно повторила его же слова. — И если ради его спокойствия мне придется терпеть в доме тупоголового эльфийского принца, то я, так уж и быть, потерплю. И не знаю, какая повитуха уронила тебя в младенчестве и какая шиза посещает тебя временами, но надеюсь, что твоих скудных мозгов хватит, чтобы понять, что никаких интриг я не плету, Лайса на Таре цепями не удерживаю и даже тебя почти уже не хочу убить за вчерашнее…
— Почти? — осмелел эльф.
— Моя доброта небезгранична. Просто не хочу лишний раз огорчать Лайса.
— Ты давно с ним знакома? — спросил Иоллар.
— Всю жизнь, — ответила я, не уточняя, что знакомство было несколько односторонним.
— Странно, мне он о тебе никогда не рассказывал.
— Зато мне о тебе рассказывал! — вышла я из себя. — Все уши прожужжал! И какой ты умный. И отважный. И веселый… Ага, прям обхохочешься с тобой! А больше всего распинался, как ты, герой недоделанный, жизнь ему спас. И что, я должна после всего этого сказать ему, что ты еще и на голову больной? И про погреб? И про то, как ты меня своим мечом тыкал? Он тебе верит, а ты… В общем, ничего я ему не скажу. Но учти, если что-то подобное повторится, я…
А что я? Определенно, прежде чем произносить такие речи, нужно продумать все хорошенько.
Но Ваол избавил меня от необходимости продолжать.
— Не повторится, — пообещал он своей тарелке. — И не переживай, я надолго не останусь. Самое большее — до апреля.
Утешил, блин! До апреля еще дожить надо…
