— Лайс? — удивился Клай Эн-Сотто, пропуская в дом нежданного гостя. — Второй раз за полгода. Этак ты меня совсем избалуешь.

В голосе старика звучал неприкрытый сарказм.

— Мне нужно воспользоваться твоей лабораторией, — чуть виновато признался магистр Пилаг.

— Опять? Неужели там, где ты сейчас обретаешься, совсем нет медицинского оборудования?

— Такого, как здесь, нет нигде.

— Что, так сразу и помчишься в подвал, даже келса не попьешь? — усмехнулся профессор.

— Пожалуй, выпью чашечку, — согласился идущий, сбавляя пыл.

А то и правда неудобно получается. Пришел, решил свои вопросы и скрылся в неизвестном направлении. А Эн-Сотто, между прочим, двоюродный брат его матери, последний оставшийся в Сопределье родственник. Да и сдал старик в последнее время. Восемьсот пятьдесят — даже для карда самая что ни есть старость. А живет все так же один.

Эн-Ферро скользнул взглядом по стоящему на полке фото. Герб. Единственный сын — опора и надежда. Скоро сто двадцать лет как его не стало.

Гербен шел по стопам отца, занимался исследованиями в области генетики, работал в проекте «Исток». У Клая были причины гордиться сыном: проектом интересовался сам Кадм, Хранитель врат в их новом мире. Даже выделил для работы несколько помещений в своей лаборатории, оснащенной, наверное, лучшим в Сопределье оборудованием. Лайс помнил восторженные отзывы кузена и то, как они вместе посмеивались над молодыми учеными, робевшими перед Хранителем. О драконах вечно плетут небылицы, и среди лаборантов ходили передаваемые зловещим шепотом истории о том, что из занимаемого Кадмом сектора доносятся по ночам крики и стоны, а особо чувствительные девицы слышали детский плач. Поговаривали, что экспериментатор-старейшина проводит опыты над живущими, и отчаянно боялись, что однажды их пригласят в этих опытах поучаствовать. Герб был чужд подобных страхов. Он весь погрузился в работу, мог не вылезать из лаборатории неделями. Там его и нашла смерть. Горстка людей, в чьи пустые головы кто-то вбил идеи расизма, начала с разбрасывания по городу листовок с похабными картинками и требованиями к «хвостатым выродкам» убираться с их планеты. А закончили эти ксенофобы тем, что однажды ночью взорвали стоявший на границе людских районов и поселения кардов исследовательский центр. Видимо, гнева дракона, истинного хозяина этой лаборатории, они не опасались: вокруг горящего здания валялись горы тех самых листовок, а на въездных воротах красовалась повешенная кошка — священное, неприкасаемое для кардов животное. Потом говорили, что экстремистов впустил внутрь охранник-человек, которого они тоже не пожалели, оставив гореть вместе с тремя учеными, одним из которых был Гербен Эн-Сотто. Их конечно же нашли. Был показательный суд, на котором четверо прыщавых юнцов до хрипоты доказывали свою невиновность, плакали безутешные матери и злобно щурил желтые глаза старейшина Кадм. Был мягкий, по мнению многих, приговор о пожизненной ссылке на рудники на севере континента, и обещание дракона сгноить ублюдков заживо, от которого впоследствии отговорил его Кир. Лайс тогда в первый и в последний раз ругался с другом, укоряя его в излишнем человеколюбии, а после понял, что тот был прав. Кадм как Хранитель не должен был вмешиваться в дела живущих, пусть даже они посягнули на его собственность и жизни иномирцев, которым он обещал защиту и покровительство. Те тупоголовые мальчишки в любом случае не дожили бы до этих дней, а Герба, который был бы сейчас еще молод и, возможно, завел бы семью, никакое отмщение уже не вернуло бы…

Его отцу суждено теперь доживать век в пустоте дома, слишком огромного для одинокого больного старика, которого кроме студентов и коллег никто и не навестит.

А может, и заходит кто-нибудь еще.

— Заходят, заходят, — улыбнулся на озвученный вопрос племянника Эн-Сотто. — Пришел бы на час раньше, встретился бы с ним.

— С кем?

— Да с наследничком своим.

Лайс скривился так, словно в келс вместо сахара всыпали пригоршню соли.

— Все экспериментируешь? — брезгливо выдавил он. — И как успехи? Отыскал ген-носитель Пилаг?

— Нет никакого гена-носителя, сам знаешь. На Свайле еще это проходили. А мальчик заходит иногда. Навещает старика. В отличие от некоторых, — полный укора взгляд профессора заставил Лайса опустить глаза, — большинство кардов чтят родственные связи. Пусть даже и возникшие… хм… нетрадиционным путем.

Эн-Сотто помолчал с полминуты и добавил с хитрецой:

— Я-то, конечно, не прочь заполучить образчик. Для личного пользования. Но Мариза глаза выцарапает, если след от иглы увидит или хоть коготок остриженный. Трясется над пацаном, не приведи небо.

— Не хочет делиться результатами, — презрительно бросил Эн-Ферро.

— Какими результатами? — возмутился старик. — Ни одна нормальная женщина не позволит над своим ребенком опыты проводить.

— Так то нормальная, — возразил Лайс. — А Мариза прежде всего — ученый, доктор медицины. Или уже гран-доктор?

— Уже. Только это-то тут при чем?

— Да все при том же! — не выдержал Эн-Ферро, как и всегда случалось, когда разговор касался этой темы. — Какие демоны гнали ее выставлять свою кандидатуру, когда ваши генетики полгода подыскивали моему отпрыску соответствующую родительницу? Отличиться захотелось? Взять все под контроль еще в начальной фазе? Я же ее с вот таких помню. — Отмерил рукой полметра от пола. — Я же ей…

От дочери старого знакомого, которую он знал еще ребенком, Лайс такого поступка не ожидал, и это возмущало его больше всего в этой истории.

Эн-Сотто удивленно воззрился на идущего.

— Ой, дурак! — протянул он, хватаясь за голову. — Ты что, ничего не знаешь?

Лайс замер, не донеся до рта чашку, и ошарашенно глядел на буйствующего родственника.

— Действительно, не знаешь! — нервно хохотнул профессор. — Вся кафедра знала. Да почитай, вся колония! А он — ни сном, ни духом! Да она ж по тебе, дураку, сохнет. Влюбилась, как девчонка, твоя гран-доктор.

Эн-Ферро возблагодарил небо за то, что сидит.

— В смысле — влюбилась?

— В прямом смысле! Как все влюбляются. Карды, люди, эльфы. Хранители, наверное, тоже. И только Лайсарин Эн-Ферро, хваленый магистр Пилаг, не подозревает о существовании данного чувства.

— Я подозреваю, — неуверенно начал идущий. — Точнее, я знаю. Но ведь так не бывает, чтобы на пустом месте…

— На пустом месте?! В башке у тебя пустое место! Память у него абсолютная, как же! Лет пятьдесят назад ты у меня гостил, помнишь? Я тебя еще в университет пригласил. Лайс Эн-Ферро, национальный герой, проводник через миры, прочел студентам лекцию по теории Сопределья. Было? Было. Запись этой лекции до сих пор хранится в архивах университета. А после лекции?

— Кажется, был банкет, — нахмурился Лайс.

— А кто сидел рядом с тобой на этом банкете? Кому ты весь вечер нашептывал комплименты и трепался о своих похождениях?

— Ну была какая-то студентка…

— И наутро вы проснулись в одной постели.

— Проснулся я один! — оторвался Эн-Ферро. — Я выпил тогда. Почти ничего не помню.

— Выпил он! Уши бы тебе надрать, коту шкодливому! Ты тогда, как проспался, сразу же ушел. Даже со мной не простился — записку оставил и вся недолга. А что с девочкой было, знаешь? Так я тебе расскажу. Ждала она. И через день. И через год. И через сорок лет, когда ты наконец заявился. И чего она дождалась? «Здравствуйте, госпожа доктор»? Ты не узнал ее в первый раз и даже не вспомнил во второй, мнемонический ты наш!

Лайс засопел, вперил взгляд в пол и сжал кулаки, до боли впиваясь когтями в ладони. А старик не унимался, видимо, решив вывалить на племянника все, что накопилось в душе за эти годы.

— А ты знаешь, как Мариза попала в проект? Почему именно ее отобрали из двух десятков более подходящих кандидаток? От чего ей пришлось отказаться и чем пожертвовать ради права выносить твоего сына? А чего ей стоило оставить мальчика в семье, в то время как весь Совет Народа кружил над ребенком коршунами? И после всего того, что знаю о ней я, ты являешься в мой дом и смеешь так высокомерно и пренебрежительно высказываться в адрес этой женщины? Да ты со всей своей магией и кончика ее хвоста не стоишь!

Эн-Ферро смерил дядю долгим взглядом, хотел было что-то сказать, но только крепче стиснул кулаки.

— И знаешь что? — не успокаивался старик. — Я даже рад, что ты не интересуешься ребенком. Без твоего вмешательства Мариза Гиалло сможет достойно его воспитать. Пусть мальчику никогда не стать магом, но во всяком случае он не вырастет таким же безответственным, как его отец!

Лайс с силой стукнул по столу чашкой, и недопитый келс коричневым пятном растекся по скатерти.

— Спасибо, что напомнил мне об ответственности, — процедил он, вставая. — У меня, если не забыл, к тебе дело. Дашь ключ, или мне обратиться за помощью в центр? Думаю, за новую порцию генетического материала не откажут. На Юули еще немало женщин, кончика хвоста которых я не стою!

Профессор примирительно опустил сухонькую руку на плечо идущего.

— Не сердись на меня, — высказавшись и облегчив душу, Эн-Сотто успокоился. — Можешь воспользоваться лабораторией как обычно.

Старик порылся в карманах халата и протянул племяннику тоненькую, испещренную насечками пластину ключа.

— Только не злись, — повторил он. — Просто ребенок… Это для тебя, а не для Маризы, он всего лишь результат эксперимента. Прости. Я был уверен, что ты знал…

Эн-Ферро молча принял у профессора ключ и развернулся к выходу.

— Лайс, — тихо, уже в спину, окликнул его старый кард. — А теперь, когда я рассказал тебе, может…

— Может, — глухо отозвался идущий. — Но не сейчас. У меня действительно есть дела.

Не дай боже, чтобы все выходные были похожи на этот.

Встали ни свет ни заря, на улице, как назло, снег валит, а мы на керов и айда в Паленку. С вратами полчаса провозилась: лет сто, видать, ими не пользовались. Еще час ждали, чтоб проход на Юули открылся. И зачем Лайсу эти анализы? А потом еще маяк. Это Рошану легко сказать. А мне сделать? Нужно, чтобы по возвращении на Тар, при имеющихся в этом мире двенадцати регулярно используемых вратах, Эн-Ферро втянуло именно в эти, забытые, тринадцатые! Я не суеверная, но на всякий случай приготовилась ждать пару месяцев, пока братишка со спасенным эльфом доберется в Марони откуда-то с Саатара. Может, мне повезет и в дороге эльф потеряется.

Увы. Только устроилась у камина с увлекательнейшим трактатом об оборотнях, заскрипела входная дверь, и в комнату заглянул раскрасневшийся с мороза Лайс.

— Принимай гостей, хозяйка!

Принимай, это в смысле пои-корми, или достаточно поздороваться?

— Это Иоллар.

— Можно Ил, — буркнул эльф.

И как он не окоченел по дороге? Курточка на рыбьем меху, шапки вообще нет.

— А это…

В ожидании «галчонка» я поудобнее перехватила книгу: сейчас как стукну!

— …Галла, — закончил так и не узнавший о нависшей над ним угрозе кард.

— Очень приятно, — не слишком убедительно соврала я.

Приятного в навязанном братцем квартиранте было мало. Разве что внешность. Стройный, высокий, темноволосый. Ну ни капельки на Окнира не похож! Нос прямой. Подбородок сильный, волевой, но отнюдь не тяжелый — симпатичный такой подбородок с чуть заметной ямочкой. И глаза: зеленые-зеленые, в обрамлении густых черных ресниц.

Вот глаза-то мне его и не понравились. Не то чтоб я зеленоглазых не любила, с эстетической точки зрения очень даже красивые глаза. Но недобрые какие-то. Колючие. Причем именно когда на меня смотрят. Может, ему Лайс невесть что обо мне наплел?

— Запомни, Ил, — кард развесил у очага мокрую от снега куртку, — для всех на Таре она моя сестра. А для тебя особенно.

— Лайс, — обратилась я к нему на кассаэл, — что значит «для тебя особенно»?

— Я просто его предупредил. Понимаешь, Галчонок, если до сегодняшнего дня ты меня считала клиническим бабником, то после знакомства с этим милым юношей твое мнение обо мне изменится в лучшую сторону. Ил на моей памяти ни одной юбки не пропустил.

О, вот и обнаружились семейные черты Ваолов, а то я уж начала думать, что Окнир ему неродной.

— Тогда предупреди его сразу насчет некоторых правил этого дома. Женщин не водить и прочее.

— У нас что, такие правила? — притворно ужаснулся Лайс.

Эльф, внимательно следивший за нашим разговором, насмешливо фыркнул.

— Он нас понимает? — не поверила я.

— Я больше сорока лет провел с Лайсом, — на кассаэл, с чуть заметным акцентом и очень явным презрением в голосе произнес гость. — Думаешь, этого недостаточно, чтобы выучить какой-то там язык?

— Ил у нас вообще способный, — усмехнулся кард, возвращаясь к каэрро. Тон, который избрал для общения его приятель, он, видимо, не заметил. — Надо будет клавесин раздобыть, тебе понравится.

— А чего мелочиться? — Я оглядела и без того не слишком просторную комнату. — Давай уже сразу орган.

— Лютню тоже можно, — проследил за ходом моих мыслей Эн-Ферро. — Ты как, Ил?

— Без проблем! — Эльф с размаху плюхнулся на возмущенно скрипнувший диванчик. — Только парочку новых баллад сочиню, а то репертуар поистерся.

Если этот смазливый хам на чем-то и играет, так это на нервах. Причем виртуозно.

— А других способностей у него нет? — поинтересовалась я у Лайса. — Дровишек наколоть, картошки начистить? В качестве платы за проживание.

— В качестве платы за проживание, тэсс, — процедил сквозь зубы принц, — могу предложить полновесное эльмарское золото. И впредь прошу со всеми вопросами обращаться ко мне лично. Я не ребенок и не домашняя зверюшка и терпеть не могу, когда обо мне говорят так, словно меня нет рядом.

Ух, какие мы гордые. Ничего, и не таких обламывали.

— Очень жаль, — не отводя взгляда произнесла я. — Жаль, что не зверюшка. Я уже давно хочу кошечку или птичку какую-нибудь. Так нет же, братишка приволок бездомного эльфа.

«Бездомный эльф» вскочил на ноги, сжав в кулаки свои длинные музыкальные пальчики. Интересно, он способен ударить женщину? Вот я вполне способна засветить в глаз эльфу. И книжечка еще в руке. Увесистая.

— Стоп, — вырос между нами Эн-Ферро. — Только драки тут не хватало. Гал, не нападай на Ила, у него был трудный день: переход, несколько часов в седле. У тебя тоже, — поспешно добавил он, едва я открыла рот. — Так что давайте сейчас быстренько перекусим и ляжем спать. А завтра вы заново познакомитесь. Идет?

— Я не голодная.

— Я тоже.

— А я, пожалуй, что-нибудь съем, — поразмыслив, решил Лайс. — Только сначала удостоверюсь, что вы, воинственные мои, разошлись по разным комнатам.

— Куда расходиться? — Иоллар подхватил с пола тощую сумку с пожитками.

— А у тебя, гость дорогой, выбор невелик, — злорадно сообщила я от своей двери. — Диванчик вот этот и коврик в прихожей. Устраивайся поудобней.

— Спокойной ночи, Галчонок! — Кард легким пинком отправил меня в спальню. — Завтра продолжите обмен любезностями.

— Лайс!

— Гал, у меня тоже был денек еще тот. А вы сцепились, как дети малые…

Глаза у него и правда усталые, да и сам какой-то унылый, помятый — я за этой перепалкой с эльфом сразу и не заметила.

— Что у тебя стряслось?

— Ложись. Завтра расскажу. Может быть.

Когда дверь за девушкой закрылась, Эн-Ферро обернулся к эльфу.

— Давай на кухню! — скомандовал он. — И не ври, что есть не хочешь. Галчонка, вон, чуть живьем не сожрал. Что вообще с тобой творится, Ил?

Что? Этого Иоллар и сам не знал. Последние дни на Эльмаре вел себя тише воды, стараясь не вызвать у отца лишних подозрений, а сейчас чуть было не сорвался. И все из-за этой девицы! После разговора с Хранителем она у него из головы не шла. Накрутил себя, гадая, что это за ведьма такая и во что она втянула Лайса, что на того ополчился и Дивер, и весь Совет старейшин. А сегодня увидел это чудо в стеганом халате и мохнатых тапочках, и злость взяла: неужели из-за этого недоразумения весь сыр-бор?! Тощая, бледная, как в некоторых мирах говорят: ни кожи ни рожи. Зато гонору — хоть отбавляй!

— Так что случилось? — повторил кард, впуская гостя в тесную кухоньку, половину которой занимала огромная печь, а остальное пространство делили между собой шкаф, широкий деревянный стол и два табурета.

— Я тебе по дороге рассказывал, что со мной случилось, — выкрутился эльф. — Теперь твоя очередь. Какими судьбами на Таре, да еще в Восточных землях? И что за девица с тобой?

— А ты не узнал? — прищурился Лайс. — Я вас уже второй раз знакомлю.

Открывающая с Земли, всплыли в памяти слова Хранителя.

— Открывающая! — Теперь он и сам ее вспомнил. — С Земли. Мы с ней столкнулись, когда ты меня назад вел. Точно, я ее еще в тот раз запомнил. Глаза у нее такие…

— Красивые? — подозрительно уточнил кард.

— Наглые! Вы тогда всего парой фраз обменялись, прежде чем Хранитель появился, а я сразу подумал: до чего ж дерзкая особа.

— Ты у нас тоже не образчик скромности. Но язычок у Галчонка, и правда, острый.

— Я заметил. Только знаешь, если б ты не напомнил, я ее и не узнал бы. На Земле она вроде посимпатичней была, на женщину больше походила, а не на щепку.

— Устает сильно, — непритворно вздохнул Эн-Ферро. — Учится она здесь, в школе. Способности неслабые, а опыта ноль. Отсюда и худоба, и нервы. Так что ты уж будь к ней снисходительней, она вообще-то девочка хорошая. А готовит как!

Как она готовит, эльф себе уже представлял: вся кухня пропиталась ароматами тушеного с овощами мяса.

— И все-таки я не понял, что у тебя за работа?

— Какая работа? Я же тебе объяснил: Галчонок в школе учится, а я за ней присматриваю. Ты ешь, пока не остыло.

Выложенное на тарелку жаркое отвлекало, и Иоллару пришлось сделать над собой усилие, чтобы продолжить расспросы, а не наброситься сразу на еду.

— То есть тебя наняли, чтоб ты за ней присматривал?

— Сидэ Иоллар, скажите на милость, вы тупой? — учтиво осведомился кард. — Я тебе на твоем родном языке объяснил суть дела. Могу повторить на каэрро… Мы дома, кстати, на каэрро говорим или на кассаэл. Так вот, могу повторить на всех известных тебе языках, что никто меня не нанимал. Я просто сопровождаю в этом мире одну дорогую мне девочку…

— Очень дорогую? — уцепился за последнее слово эльф. — Так у вас типа…

— Рот закрой! — прикрикнул на него товарищ. — Молодец, успел. Объясняю еще раз, делая скидку на то, что ты пять часов проехал по снегу без шапки, отморозил свои длинные уши и, наверно, мозги. Я помогаю Галле на Таре, потому что мне небезразлична ее судьба. А что до причин, могу сказать только, что был знаком с ее отцом и многим ему обязан, поэтому для Галчонка сделаю все, что в моих силах. А все предположения о наших с ней отношениях засунь себе…

— Ладно-ладно, я понял.

Ил оставил попытки в первый же день разузнать о девчонке и с удовольствием принялся за еду. Информацию можно собрать и постепенно. Кое-что уже вырисовалось: страшненькая, наглая, но готовит неплохо. Остальное — после.

Выспавшиеся эльфы не такие злобные, подумала я, выйдя с утра на кухню и услышав вполне мирное:

— Доброе утро!

— Приятного аппетита. — Я подозрительно присмотрелась-принюхалась. — А что это вы едите?

— Я картошки начистил. И пожарил. В качестве платы за ночлег, — все-таки съехидничал Ваол.

— Молодец! — похвалила я. — А жаркое, что я вчера приготовила, пусть пропадает?

— Прости, Галчонок, — вклинился Лайс, — но то, что ты вчера приготовила, мы вчера же и съели.

— Шутишь? Там же полный казанок был!

Эльф подленько хихикнул, а Эн-Ферро, судя по глубокой задумчивости, мысленно составил памятку прикупить казанок побольше.

— Ты присоединяйся.

— А как?

Лайс одним махом отправил в рот остававшуюся на тарелке еду и уступил мне место, очевидно, внеся в список покупок еще один табурет.

Эльф жевал задумчиво и неторопливо и избавлять меня от своего общества не торопился. Говорить мне с ним было не о чем: картошка оказалась не пережарена, не пересолена, и повода придраться не нашлось, а к ведению светских бесед его по-прежнему недружелюбный взгляд не располагал. Хотела было поинтересоваться причиной такого к себе отношения, но передумала. Может, у него просто с глазами что-то, а Лайс снова скажет, что я придираюсь к этому жизнью обиженному принцу.

В школу я прибыла не в лучшем настроении.

Ребята уже ждали на нашем месте. Да, у нас за это время и место свое появилось: у Северной башни, недалеко от входа в портал, пару месяцев назад бросили пострадавшую на практических занятиях скамью, да так и забыли убрать. Парни прислонили ее к стене, заменив сломанные ножки приволоченной с хозяйственного двора сучковатой колодой. По первому времени на лавочку покушались старшие ученики, но после того случая с джевулом компанию нашу в школе зауважали и на личный уголок уже не посягали.

— Всем привет!

А всем ли? Я привычно пересчитала друзей по головам. Восемь. Все.

— Привет! — вразнобой отозвалась компания.

Ферт бесцеремонно отодвинул вставшую мне навстречу Милу и под локоток оттащил меня к стене. Секреты?

— Слушай, Гал, тут Сэл сказал, что брата твоего вчера с каким-то парнем видел, вроде с эльфом.

— Сэл? И где же он их видел?

Приятель смущенно развел руками.

Все ясно, снова ошивался у нашего дома. И снег ему не помешал, и очередной беседы со строгим братом не убоялся — очень целеустремленный мальчик. «Мальчик!» — постоянно напоминала себе я. Точнее, почти двадцатисемилетняя Галина Кирилловна Иванова с планеты Земля, не давала себе об этом забыть. Кстати, при случае надо расспросить Рошана: Иванова — это шутка такая, или распространенная в русскоязычной части мира фамилия несет в себе некий сакральный смысл? А что до Сэла, то этот вопрос нужно решить поскорее. Лайс обо мне пусть что угодно думает, но не такая уж я легкомысленная, чтоб заводить интрижки с одноклассниками. Мне по возрасту больше наставники подходят.

— Так был эльф?

— Был, — призналась я. Все равно к обеду весь Рыбацкий знать будет, а к вечеру и пол-Марони. — И есть. Брата друг. Поживет у нас немного.

— С Саатара? — У парня аж глаза засветились.

Ну не скажешь же, что с Эльмара? Я кивнула.

— И как там, в Лесу?

Ферт прибыл в Марони в конце весны. Один. Семья и друзья остались в эльфийской части Западных земель, а почтовое сообщение работало из рук вон плохо: последнее письмо друг получил еще осенью. Понятно, почему он уцепился за известие о новоприбывшем эльфе.

— Если честно, мы и поговорить не успели. Они же поздно приехали, почти ночью.

А Сэллер Кантэ, значит, в это время бродил по округе? Нет, сегодня же разберусь с этим романтиком!

— А можно, я к вам вечером зайду? — умоляюще уставился на меня Ферт.

Интересный поворот. Может, пригласить его в гости, и пусть Ваол сочиняет, как и собирался, баллады на тему «Будни саатарских эльфов»?

— Ты же знаешь, брат не любит гостей. К тому же они вечером наверняка в Марони поедут.

— А куда? — не унимался полукровка. — Вдруг я их там встречу?

— Может, к «Трем Хохотушкам»? — припомнила я название, услышанное когда-то от Лайса.

Парень залился краской от укутанной шарфом шеи и до надвинутой на брови шапки: видать, наслышан об этом заведении. Любопытно, сумеет ли он ради свежих новостей преодолеть юношескую стыдливость и заглянуть в обитель платных ласк? А если сумеет? Надо Лайса предупредить, пусть придумает дружку сказочку поубедительней.

— Вы о чем тут шепчетесь? — осведомилась лисой подкравшаяся Вришка.

— Ревнуешь? — вернула я ей плутоватую улыбочку.

— Я-то нет, — усмехнулась подружка, кивая в сторону угрюмого водника.

Эх, Сэл-Сэл, и что прикажешь с тобой делать?

Братья Кантэ хоть и близнецы, но до такой степени разные, что различать их начинаешь с первой минуты знакомства. Най жизнерадостный, взрывной, сыплет направо и налево шутками и анекдотами. Сэллер, напротив, тихий, неприметный, с большими карими глазами и задумчиво-мечтательным взглядом, который становится временами просто задумчивым, но большую часть времени просто мечтательный. И мечты у него скромные. Не видит он себя, в отличие от остальных наших ребят, ни прославленным магом, ни великим воином. Из водников он один не расстраивался, что пропустил встречу с огненным демоном. Я думаю, и меня он выбрал за мою невзрачность: не хватило сыну верховного судьи герцогства смелости помыслов, чтобы прельститься аристократической красотой маркизы Весара или начать ухаживать за рыжей врединой Вришкой. А от Милы с ее всевидящим взором и самые отъявленные смельчаки шарахаются. А вот полукровка-замухрышка, не блещущая особыми талантами, — в самый раз! К тому же в начале знакомства неосмотрительно приветила застенчивого юношу, разговорила ненавязчиво, поахала-поохала, восхищаясь силой дара, — и получите! А ведь хотела всего лишь приободрить, поддержать и не заметила сразу, что полученный эффект превзошел все ожидания. Спасибо подругам, открыли глаза, только жаль, не подбросили никаких идей, как расхлебывать теперь это счастье.

— Гал, а что это к вам за эльф приехал? — поинтересовалось счастье.

И стоило Ферту тянуть меня в сторону для конфиденциальных разговоров?

— Друг брата. Будет у нас жить.

— Эльф? — плотоядно облизнулась Мила. — Красивый?

Вообще-то у провидицы нашей все мужчины либо красивые (минимум — интересные), либо — не мужчины.

— Красивый, — томно протянула я и, поймав ревнивый взгляд, для пущей убедительности мечтательно закатила глаза.

Сэл насупился еще больше и с деланым равнодушием поинтересовался:

— А на… зачем он к вам приехал?

Если б я сама знала? Видимо, жизнь мне испортить.

— Просто погостить.

— Ой, а можно на него посмотреть? — От Алатти я такого не ожидала.

Но идея хороша. Спешите видеть! Проездом на Таре знаменитый (надо только придумать чем) Иоллар Ваол! Посмотреть эльфа — две красненькие, попинать его ногами — бесплатно!

— А че на него смотреть, — вконец расстроился Сэллер. — Эльф как эльф. Длинноухий и худой. Вот к герцогу весной посольство их обещается, там-то будет на кого поглядеть, даже принц какой-то должен приехать. Галкин эльф и рядом не валялся.

Девчонки тут же набросились на проявившего неожиданную разговорчивость парня, выпытывая подробности прибытия саатарских гостей, а я почти обиделась. И за «Галку», и за «своего» эльфа: он у нас, между прочим, тоже принц!

— Идемте, что ли, — пробурчала я. — Кьярна уже пришла.

Сэллер по-своему истолковал мое недовольство и придержал меня за рукав, позволив ребятам отойти подальше.

— Прости, что так грубо отозвался об этом эльфе, — выдал он с тоской. — Если ты считаешь его достойным, я пойму…

Е-мое! Достал уже! Может, сказать, что Иоллар вполне достоин? Пусть понимает себе и оставит меня в покое. Но, с одной стороны, не хотелось врать о достоинствах эльмарского приблуды. А с другой, не изжитая еще Галина Кирилловна настойчиво напоминала о вопиющей непедагогичности подобного подхода.

— Дурак ты, Сэл.

От этих слов водник буквально просиял и осмелел невероятно:

— А можно я с тобой на «Нежити» сяду?

Ну что, Галина Кирилловна, какие еще будут идеи?

— Цела? — Тэр Марко протянул мне руку, помогая подняться.

Простенькое вроде бы заклинание, а как жахнуло!

— Твоя сила, Галла, — твоя главная проблема!

Да? Как быстротечна и изменчива жизнь. Вчера вечером я искренне полагала, что моя главная проблема — хамовитый эльф, с утра на это звание претендовал Сэл Кантэ, а сейчас, оказывается, сила моя.

— Ты совсем не умеешь ее контролировать! И, что самое худшее, даже не пытаешься.

А что? Как у нас на Земле говорили: сила есть, ума не надо!

— Ты впустую тратишь огромное количество энергии. Та формула, над которой мы сейчас работаем, достаточно проста и требует минимальных затрат. Зачем, объясни, вливать в нее столько? И что это ты вплела в исходное заклинание?

— Простите, тэр Марко. Но мне показалось, что оно не совсем законченное.

В одном месте аккуратненького плетения зияла огромная дыра, которую я и поспешила заделать и, как мне казалось, вполне удачно «подобрала рисунок».

— А ну, покажи еще раз, — заинтересовался наставник. — Только медленно.

Ну это как получится.

Ниточка за ниточкой я воссоздала описанное в учебнике заклинание, узрела знакомую дырку и не спеша, чтобы успел рассмотреть Медведь, добавила пару витков, постаравшись на этот раз ограничить вливания энергии.

— Великолепно!

Серьезно? По крайней мере, на этот раз меня не отбросило на три гиара и не приложило головой о каменную стену. Ей-то, стене, все равно, она от магических и механических повреждений защищена основательно. А моя голова — нет.

— Именно поэтому у тебя и не получается.

А что же тогда великолепно?

Наставник рассмеялся:

— Я не спорю, многие заклинания нуждаются в доработке, но прежде, чем заняться этим, тебе следует научиться видеть их суть. Ты же просто рассмотрела плетение, не удовлетворилась рисунком и, как ты думаешь, исправила ошибку. А почему бы не попробовать разобраться с элементами формулы и не проследить влияние каждого из них на конечный результат?

Почему? Да потому что их, элементов, столько, что если с каждым разбираться, я не только в обещанные два года не уложусь, но и доживу на Таре до глубоких седин. А это в мои планы не входит.

— Попробуй, — приободрил меня Марко. — Начни с канвы. Видишь, это основа плетения, на ней держится все заклинание. Теперь постепенно добавляй элементы. Только без отсебятины. Вот этот направляет потоки. Этот отвечает за их концентрацию в одной точке. А теперь мысленно вставь сюда свои загогулины и подумай, что же ты сделала.

И что же я сделала? Ой-е! Я же контур замкнула! То-то меня так шандарахнуло!

— Поняла? — не иначе как по глазам догадался наставник. — А теперь попробуй еще раз. И контролируй отдачу, а то к вечеру на ногах держаться не будешь.

Накаркал! Еще не вечер, а я не то что на ногах — на кере с трудом держусь. Сэл к концу занятий совсем расхрабрился и, пользуясь моим бессилием, точнее, используя его как уважительную причину, поперся меня провожать. Всю дорогу бормотал что-то о том, как он за меня рад.

— Ты рад, что мне плохо? — не выдержала я.

— Нет, ты что! Я рад, что тэр Марко взялся тебя учить.

— Угу. Теперь я школу раньше окончу, уеду из Марони, выйду замуж и рожу троих детей.

— Куда уедешь? За кого замуж? — встрепенулся водник.

— На Саатар. За эльфа.

По-моему, коротко и ясно.

— За этого? — обиженно оттопырил губу Сэл.

Я проследила за его взглядом. Ну уж нет! Только не за этого. Чего он вообще из дому выперся? Я-то надеялась, что меня братишка встретит, прочтет юному Кантэ еще одну лекцию — может, на этот раз подействовало бы. Так нет же, судьба в лице принца Ваола разбила мои планы!

— Добрый день. — Хорошо замаскированная под вежливость насмешка в голосе эльфа не укрылась от моих ушей.

— Добрый, — уныло отозвался Сэл.

Видимо, день перестал быть для него добрым, как только он рассмотрел Иоллара вблизи.

По внешним данным Ваол, несомненно, лидировал, но если бы из всего мужского населения в Сопределье остались только эти двое, я бы, не задумываясь, остановила выбор на невысоком большеглазом воднике…

У-у! Я бы обоих послала на фиг! Додумается хоть один помочь мне слезть с кера?!

Додумался. И, слава богу, не эльф. Сэл для начала галантно подал руку, но, заметив, что я безвольно съезжаю по покатому боку ящерки, отбросил церемонии и просто схватил меня в охапку. Пардон, заключил в объятия. Именно так, судя по гневному блеску в глазах, это выглядело для вышедшего на крыльцо Лайса. К чести братца, он не бросился с кулаками защищать мое доброе имя, а за пару секунд успел оценить ситуацию и вовремя перехватить меня у чуть было не упавшего парня.

— Ил, какого ты скалишься?! — оторвался он на дружка. — Дверь открой!

— Ребят, я сама.

— А как же! — одновременно отозвались водник и кард и, подхватив с двух сторон под руки, поволокли меня к крыльцу.

На пороге Эн-Ферро душевно поблагодарил Сэллера за оказанную помощь и даже руку пожал прощаясь.

Все, с прискорбием осознала я, братишка мне теперь в вопросах отваживания романтически настроенных юнцов не помощник.

— Лайс, я правда сама.

Стены родного дома придавали силы. Во всяком случае, опираясь на них, я смогла добраться до дивана в гостиной.

— Ил, не путайся под ногами! — опять перепало принцу.

Ваол неторопливо отошел к шкафу и, опершись на дверцу, с интересом глядел на меня. С таким же интересом кровожадные детишки смотрят на попавшую в паутину муху.

— А что это с ней?

— Спеклась, — раздраженно бросил кард, предоставляя Иоллару самому разбираться со значением этого слова.

Присел рядом, обнял меня за плечи и притянул к себе, прижавшись своим теплым лбом к моему холодному. Я отстраненно отметила обалдевший взгляд эльфа. А начхать, что он там думает! Главное, что через пару минут такого сидения мне станет лучше: магия Пилаг, только ей и спасаемся.

— Да не стой ты столбом, — не выдержал этого взгляда Лайс. — Сходи, пожрать собери чего-нибудь!

— Ей?! — В голосе эльфа даже не удивление, а священный ужас.

— Мне!

Эн-Ферро тоже выкладывается на полную, подлечивая меня таким образом после особо продуктивных занятий, так что поесть ему не помешает.

— Нельзя так, Галчонок, — с мягким укором сказал он, покончив с терапией. — Какой это уже раз? Третий? А дальше что? Меня ведь может и дома не оказаться.

Один раз уже не оказалось, только я ему об этом не рассказывала.

— У меня еще настойка есть.

Тоже неправда. Травяной эликсир, что дал мне для восстановления сил Медведь и которого должно было хватить до конца месяца, я нечаянно пролила, когда трясущимися ручонками пыталась накапать в чашку положенную дозу. А признаться ни карду, ни наставнику не решилась. Дождусь конца месяца, получу новую порцию.

— Настойка, магия — ничего тебе не поможет, пока сама не научишься контролировать расход энергии. Ты границ не видишь, и когда заканчивается резерв, начинаешь тянуть силы из собственного организма.

Есть у меня такая проблема, знаю. Когда плетения не получаются, компенсирую недостаток знаний избытком силы, а когда получаются, в такой азарт вхожу, что и не остановлюсь, пока не свалюсь.

— Спасибо, Лайс. Не знаю, что б я без тебя делала.

— Вот-вот, — улыбнулся он. — А то — настойка! Кард в доме — залог крепкого здоровья и хорошего настроения. Точно, Ил?

Я и не заметила, когда вернулся эльф.

— Точно, — нехотя согласился он. — Я там тебе супа налил.

— А суп откуда? — удивилась я.

— Мы сварили! — гордо задрал нос Лайс. — Хочешь?

— А ты и пищевые отравления лечишь?

— О, теперь-то вижу, что тебе лучше, — улыбнулся Эн-Ферро. — А суп мы уже пробовали и, как видишь, выжили.

— Тогда рискну, — решилась я.

Иоллар обернулся к вошедшему в кухню другу. Поморщился:

— Жалкое зрелище.

— Да ладно тебе, — отмахнулся кард. — Завтра она будет в норме.

— Я не о ней. О тебе. Лайс Эн-Ферро в роли няньки — не думал, что когда-нибудь увижу подобное.

— Да? А вот в моей жизни подобное уже было. — Маг был немного раздражен. — Сорок два года назад мне навесили одного капризного мальчишку. И проблем с ним было намного больше.

Иоллар недовольно скривился:

— Мне ты хоть сказок на ночь не читал.

— Это не сказки. Ей нужно учиться. Даже если сил на чтение уже не осталось.

— И зачем? — недоумевал эльф. — Честно, Лайс, я не понимаю. Вчера ты рассказывал, как она тебе небезразлична, и тем не менее позволяешь ей до такой степени изматывать себя и даже сам способствуешь этому. Зачем?

— Ты не маг, — снисходительно произнес мужчина, — иначе понял бы. Овладеть даром значит обрести свободу. Иногда это тяжело, иногда просто невыносимо, но бросить, повернуть назад уже нельзя.

— Любой дар в чем-то похож на проклятье, — проговорил принц, задумавшись о своем.

— Ты прав, — удивленно согласился кард. — Любой дар. Нелегко быть магом. Идущим — нелегко, открывающим, мне кажется, проще. Переходя в чужой мир, они перестают чувствовать зов врат. Может, поэтому так редко покидают родные планеты. Идущему же постоянно нужно идти, переходить из мира в мир. Я, к примеру, не выдерживаю больше двух-трех лет. Потом переход.

— А если нет?

— Не знаю. Безумие. Смерть. Даже пробовать не хочу.

— Однако засел здесь, с этой девчонкой, на неопределенный срок.

— Эта девчонка — открывающая, одна из лучших на моей памяти. Думаю, ее не затруднит время от времени выпускать меня на прогулку.

— Твоя великая открывающая сейчас лежит пластом и не кажется такой уж сильной.

— Дар открывающей далек от стандартного понятия магии. А Галла в самом деле творит с вратами чудеса, хоть и слаба еще как волшебница.

— Ладно, бездна с ней. Сильна, слаба — мне это безразлично. Если тебе нравится, возись с ней. А я дождусь весны и двину на Саатар. В Восточных землях задерживаться не стану.

— Хорошо, — вздохнул кард, — дело твое. Но завтра-то ты еще здесь? Меня не будет пару дней, хочу попросить тебя присмотреть за девочкой.

— Меня?! — ужаснулся эльф.

— А есть другие кандидаты? В лесничестве сейчас много дел, а Галла… Ну ты сам видел. Если завтра будет то же самое, просто уложи в постель и дай чего-нибудь поесть. Там у нее еще настойка должна быть, накапаешь. И…

— Читать я ей не буду!

— Ты и не сможешь. Ты же не читаешь на каэрро.

— Я читаю на каэрро. Но ей — не буду.

— Чем порадуешь, Дивер? Мальчишка уже на Таре?

Хранитель Эльмара довольно кивнул:

— Второй день.

— Скажи, ты угробил Стиара, чтобы его внуку опостылел родной мир?

— И не думал, — усмехнулся дракон. — Старик и без того зажился. Я всего лишь подкинул Окниру идейку о женитьбе. Поверь мне, мысль о скором браке испугала юношу сильнее, чем это сделала бы тысяча чужих смертей. Главное, правильно расставить акценты.

— И он принесет тебе ее кровь?

— Думаю, он и голову бы ее принес, если бы вопрос стоял таким образом.

Кадм недоверчиво встопорщил гребень.

— Я же сказал, верная мотивация — прежде всего. Наш маленький принц не шпионить за Эн-Ферро отправился, а друга из беды выручать. С некоторыми друзьями и врагов не нужно.

Дивер пересказал разговор с эльфом, но товарищ не разделил его оптимизма:

— Уверен, что он не выложит все Эн-Ферро?

— На все сто. Мальчишка поклялся святыней орков и собственной кровью и теперь убежден, что одно лишнее слово отправит его на тот свет.

— Он верит в эти сказки?

— Это не сказки. Иоллару приходилось видеть, как Сумрак карает отступников, он не проболтается. Единственное, чего наш принц не знает, так это того, что после смерти Стиара проклятье на него не действует. Последний из рода выше любых законов.

— То есть реально его молчание ничем не обеспечено?

— Я же сказал, он об этом и не догадывается.

— Эн-Ферро может и так узнать, — напомнил Кадм.

— Нет, прочесть он его не может. Даже я теперь не смог.

— Шутишь?

— Ни капельки. И это не единственное свойство текущей в его жилах крови. Той самой крови, которую ты был бы не прочь получить для экспериментов.

Дивер поддразнивал помешанного на исследовании жизни и смерти Кадма, но тот не поддался на провокацию:

— Ты уже пообещал мне ее. После. Когда выясним все об этой открывающей.

— Кстати, ты был прав насчет Гвейна, — вспомнил Хранитель Эльмара. — Он заодно с Рошаном. Позволил девчонке работать с вратами на Таре.

— Ты спросил его об этом?

— Чтоб он сразу же заинтересовался, откуда у меня такая информация? Ты же помнишь, прибор не просто не одобрен, а запрещен советом.

— А я вот набрался смелости и спросил еще раз об Эн-Ферро и его подружке.

— И что он сказал?

— То и сказал: просто Эн-Ферро, просто с подружкой. Якобы Рошан заранее просил для нее разрешения поселиться на Таре. Цель — обучение в одной из местных школ. Школы там и впрямь неплохи, и я принял бы такое объяснение, если бы не был уверен, что когда в первый раз затронул эту тему, старик знал о Лайсе и открывающей еще меньше, чем я.

— Но теперь знает.

— Теперь знает и по-прежнему не желает снять ограничение на приход Хранителей в мир. Старый дурак! В пророчества он, видите ли, не верит, а в равновесие сил — пожалуйста!

— А ты не думал, что Гвейн, возможно, прав? — несмело предположил Дивер. — Все-таки именно его миры имеют наиболее высокий магический фон. Он оградил их от драконов, вот и эффект: девять, минимум восемь баллов по Хэмфасту — лучшие показатели.

— Ерунда! — уверенно возразил Хранитель Юули. — И у тебя на Эльмаре восемь, и что с того?

— Ну на Эльмар драконы тоже не часто приходят.

Кадм злорадно расхохотался:

— Не любят тебя братья, Дивер. Ох не любят.

— Я их тоже. — На зеленой чешуйчатой морде злобно сверкнули блеклые глаза.

— Да и у того же Кира, — продолжил прерванную тему Кадм, — была девятка на Алеузе, хоть он и торчал там почти безвылазно.

— И восемь баллов на легальной Свайле, я помню.

— Вот видишь? Теории Гвейна — полный бред.

— Или предлог не пускать посторонних.

— Или так, — с удивлением признал Хранитель Юули. — Никогда не думал об этом.

— А ты подумай. Подумай хорошенько. Это ведь твои грешки мы расхлебываем вот уже тридцать лет. Или сто двадцать? Предпочитаешь вести отсчет от откровений Кира или от своих собственных?

Кадм раздраженно сплюнул сгусток пламени:

— Как долго ты намерен напоминать мне об этом? Я ценю твою помощь, но эти постоянные упреки… Думаешь, я не чувствую своей вины? Но кто же мог знать, что она выжила? Только потом, когда Кир передал мне образцы крови, я сумел восстановить картину произошедшего тогда в лаборатории. Весьма невероятную картину. Вот ты сам мог предположить, что трехлетний ребенок окажется идущей и пройдет вслед за Эрго сначала в портал, а потом и во врата?

— Нет, — признал Дивер. — Ты, кстати, проверил потом, где она вышла?

— Проверил. И даже проследил большую часть ее пути. Где мог, зачистил следы, а наследила она немало. Болталась из мира в мир, больше года нигде не задерживалась. Единственно, так и не выяснил, где она встретилась с Киром и что было потом.

— Ну это и так ясно. Наш золотой мальчик подцепил твою лабораторную девочку в одном из миров и между ними завязался роман. Она забеременела, и Кир, быстренько сообразив, что это может значить, кинулся за помощью к тебе. Знаешь, что забавно? Наверное, он и впрямь питал к ней какие-то чувства, если поверил в свое невероятное отцовство. В противном случае мы так ничего и не узнали бы. Он решил бы, что у нее был кто-то еще, и просто вышвырнул бы эту… Как ее звали? Ольга?

— Ее звали, — с шипением процедил Кадм, — экспериментальный образец номер семь.