Глава девятая
Борьба с урожаем и предрассудками
На орбите дрались за корабль, Риан готовился к разговору с ан-моэ Йенхо, генеральный инспектор Фьен Бо устало перечитывал данные допросов и общался с подчиненными, координатор Большого Совета Релата сходил с ума, готовя срочное заседание, вожак Даур Трой срочно летел на Релат…
А в городе волвеков в Красной степи горел белым золотом полдень. Безмятежный, тягучий, жаркий. Уже закончился первичный прием прибывших утром больных детей. Некоторые покинули город вместе с родителями, прочие остались долечиваться. Вернулись с патрулирования пустыни гроллы, отдавшие делу минувшие сутки. Их сменили новые. Город, получивший название Эрра, жил размеренной жизнью, не вслушиваясь в суету людской Инфосреды. Детям нельзя волноваться. Взрослым это тем более не к лицу.
Уже более полувека город служил закрытым космопортом для стаи, больницей для людей и базой отдыха – для волвеков. Сюда прилетали с Хьёртта дышать густым воздухом, наслаждаться синим небом и бегом – без границ купола. Здесь дети стаи загорали, купались, рассматривали бабочек и птиц – невидаль для Хьёртта. В его темно-фиолетовом небе пока, увы, нет крылатых. А еще здесь учились и готовились к поступлению в Академию, выращивали лучшую клубнику, изучали и готовили к последующей селекции растения для Хьёртта. Сюда прилетали на короткий отдых волвеки-монтажники с орбитальной верфи. Здесь собирались вне смены диспетчеры дальних трасс мобилей. Численность населения Эрры постоянно менялась, но редко превышала полторы тысячи волвеков и человеков. Ничтожно мало для мира людей. И очень много – по меркам стаи…
В полдень детей уже первично пролечили и уложили спать: для больных был предусмотрен строгий график питания и отдыха. Зато не спали родственники, упрямо пожелавшие остаться и следить, не издеваются ли над детьми талантливые, но ужасно дикие гролльи знахари. Людей собрали на большой внешней площади. Внешней – поскольку она располагалась далеко от побережья, считающегося центром узкого длинного города, следующего изгибу береговой линии озера.
– Ясное дело, – хмуро бубнил молодой парень. – Самое время назвать нам цену. В Среде пишут: люди за свое лечение всю жизнь пашут даром, даже без выходных. И деться некуда, в клиниках племяннику уже по сто раз отказали, безнадежным обозвали, инвалидом…
– Главное – чтобы не съели на ужин, – со смехом ответила симпатичная женщина. – Каким надо быть дурнем, чтобы верить Среде! Я сама себе квартиру выбрала, сама записалась в листке, никакого жесткого контроля. Меня сразу же накормили обедом и объяснили, где можно брать одежду и белье. Квартира лучше, чем дома… Странно они «цену завышают». Я как с балкона на озеро глянула, так сразу захотела даром до конца дней работать, обязательно здесь, лишь бы не выгоняли.
– По ночам гроллы страшно воют и клацают зубами, а еще воруют людей и тащат в степь, – пожаловалась испуганным шепотом пухленькая, нелепо сутулящаяся девушка. – Я программу смотрела, еле решилась полететь после увиденного. Одно хорошо: этаж я выбрала верхний. Не доберутся, если дверь с вечера заложить понадежнее, как следует.
– Ах, красавица, ко мне приходи, всю ночь буду тебя от гроллов оборонять, – азартно предложил темный до черноты житель экваториальной Тимассы. Подмигнул окончательно запуганной горожанке, страшно тараща огромные глаза с яркими до синевы белками: – Я сам их загрызу. Они в сумерках на балкон с крыши падать станут. Пачками!
Девушка безнадежно всхлипнула. Она не сомневалась: чернокожий мускулистый дикарь из Тимассы быстро найдет с гроллами общий язык. Вместе и объявят охоту на горожан…
Толпа зашумела, задвигалась. Со стороны побережья по аллее шел сам Ясень Орри, волвек пожилой, судя по роскошной седой гриве волос, и уважаемый. Вранье о нем даже в Среде не приживалось: лечившиеся в городе так яростно протестовали против лжи, что сделать белое черным не помогали самые надежные технологии модификации сознания. К тому же Ясень выглядел на редкость мирно. Глаза щурились в хитроватой улыбке, а рука была вооружена достаточно безобидным малым опрыскивателем. Волвек на толпу не смотрел. Он изучал виноград на арках, гладил стволы каштанов, шептал им что-то неслышно, подмигивал. Шевелил пальцем зеленые зародыши персиков. Наконец добрался до площади.
– Что, никак не хотите улетать? – нахмурился Ясень, оглядев толпу. – Пять десятков едоков… А толку от вас немного, но не гнать же силой… Закон в городе простой: работать следует, раз здоровы. В больнице полы мыть и с ужином помогать – вижу, вы, пятеро. Больше не надо, там техники полно, управитесь, если не ленивы, да и помогут вам. В обоих высоких домах, где мы селим приезжих, привести к чистоте лестницы и коридоры – вы, четверо, идите. Остальным придется хуже. – Волвек хитро прищурился. – Мужчины посильнее, всех ставлю на две делянки, на прополку. Мой внук и его приятель должны были обработать. Увы, их в городе нет. Идите, но крепко берегите спины. Отдыхайте почаще.
На два десятка затравленно озирающихся женщин Ясень глянул с напускной строгостью. Самой рослой погрозил опрыскивателем:
– Клубнику любишь?
– Да…
– Ох смотри! Объешься – лечить тебя придется. Вас всех ставлю на сбор ягод. Почему, спросите? Потому что любая из вас всяко съест в десять раз меньше самого тощего недоросля-волвека. Соберет впятеро меньше – но экономия очевидна… Идите за мной. – Волвек зашагал в степь, огибая последний ряд низких домиков. И продолжил разговор на ходу: – Вчера закончили сбор «Оазиса пустыни», лучшего сорта. Не повезло вам, все до последней ягоды уже переработано, разослано или съедено. Сегодня займетесь «Горным закатом». Сорт неплохой, лежкий и достаточно приятный на вкус, но его урожайность меня самого немного пугает. Кушать можете вволю, ограничений нет. Кроме боли в раздувшемся желудке, само собой. Брать только темные ягоды, они имеют полный вкус и витаминизированы в должной мере. В тару складывать бережно, не бросать и не мять. Проверю лично. Виновных из города удалю, так и знайте. На день вам вот – два ряда. Это Боррд, он будет за старшего. Работа ясна, вопросов нет? Тогда пойду в больницу. Там дневной обход через полчаса начнется.
Женщины дружно замотали головами. Вопросы были. И много. Но какие-то мелкие, их неловко задавать столь солидному волвеку, главному врачу города, к тому же спешащему на обход. Два ряда, задание на день, были похожи на что угодно, только не на клубнику, какой ее себе представляли люди. Густая, до странности яркая листва. Подобные лианам стебли вьются и ниспадают до земли из длинных контейнеров, установленных на высоте полутора метров. Огромные ягоды, чуть сплюснутые с боков, сплошным буро-алым ковром закрывают листву.
– Надо же, а я слышала, вьющейся не бывает, что это обман и мошенничество. Надо украсть усы и развести дома, – негромко вздохнула одна из женщин.
– Не надо, – улыбнулся Боррд. – Завтра по плану сбор на делянках сорта «Синее счастье», послезавтра примемся за «Золотой абрикос». Вы за месяц решите, что вам больше нравится. Я подберу рассаду, если она годится для вашего климата. Или что другое посоветую. Опять же про выращивание расскажу, подробно.
– Если вы эту красоту раздаете даром, почему она не растет у людей? – заподозрила подвох одна из работниц.
– Не знаю… Может, и растет в теплицах, – предположил волвек. – Хотя те, кому клубника сильно нравится, обычно стараются здесь оставаться. Хотя бы на работу устроиться, если в стаю не берут. За последние десять лет трое приехали, пожили, а отсюда прямиком в Акад к биологам и ботаникам. Дед Ясень им рекомендацию дал. Еще человек десять из городов на сельские работы подались. Фермы у них рядом с городом, в Красной степи.
Молодой волвек принес большую плетеную корзину и поставил в начале ряда. Пояснил: в ней сосуды для мытья клубники, съедаемой днем. Про мембранную очистку и прочие тонкости женщины слушали невнимательно. Потому что уже опробовали емкости на практике. Дело простейшее: наполнить водой, взболтать, опустить в отверстие ягоду и подержать секунду. Все, очистка поверхности завершена, можно есть.
После закрепления емкостей на поясах началась раздача специальных перчаток, которые обтекали кожу рук, обладали способностью к самоочищению и имели сложную технологию выдвижных резаков на указательных и больших пальцах. Как объяснил Боррд, система безошибочно опознавала стебли клубники и отсекала, исключая любые усилия сборщицы и риск ломки слабых человечьих ногтей. Пока гости тренировались подсекать ягоды и учились выбирать спелые, шурша зеленью первых кустов, Боррд привез тележку с контейнерами. Объяснил про укладку плодов в ниши прозрачной тары, про бескислородное хранение в умеренно охлажденной среде.
– Почти вся поставка на Хьёртт – этот сорт, – вздохнул он с некоторым огорчением. – Лежкий он, долго не теряет витаминов. Но все равно не та радость – доставать из упаковки, а не с грядки срывать. На Хьёртте есть теплицы, но производительность пока мала. Томаты выращивают, бобовые, зелень, фрукты, травы. Под деликатесную клубнику место едва удается выкроить.
– А что на прополке делают мужчины? – поинтересовалась одна из сборщиц ягод.
– Через час вы подустанете, тогда провожу, погуляем немножко: поздороваетесь и ягодами их угостите, – охотно предложил Боррд. – Начинаем?
Возражений не прозвучало. Волвек разместил группу с равными интервалами по обе стороны клубничного коридора. Сам встал последним: проверять кусты и дособирать остатки ягод. Работал так быстро, что женщинам было неловко отдыхать. Правда, они сразу приметили правдивость слов Ясеня. Волвек поедал чудовищное количество ягод. Заметив внимание, смущался и отговаривался тем, что эти – бракованные. Начинал бормотать умные комментарии про прикорневой капиллярный полив, отвлекая группу от вида своего по-прежнему полупустого контейнера.
Через час удалось заполнить все контейнеры на тележке. Боррд подкатил ее к зоне переработки, заполнил емкости смесью консервирующих газов и переставил их в огромный холодильник.
После чего повел группу по узкой тропинке между клубничными рядами, гладя листья и рассказывая о разных сортах. Говорил интересно, только часто облизывался и принюхивался. Порой срывался и исчезал в зарослях, чтобы вернуться с совершенно счастливым видом и очередной ягодой за щекой. Подозрения в кровожадной хищности стаи сильно страдали от этого зрелища.
– А ваши гроллы воют ночами на луну? Клацают зубами? – рискнула спросить девушка, планировавшая заложить дверь.
– Вряд ли, – удивился Боррд. – Они могут исполнять рык приветствия ночи на позднем закате – это да. Приходите, красиво звучит. Позже все разойдутся. Кто купаться, кто в мяч играть, а кто в патруль на службу. Сегодня и того непонятнее вечер. Вожак прилетит, будет праздник. Короткий – он спешит в Академию. Наверняка Ясень улетит еще в обед, чтобы готовить там торжественный прием. Хэйн уже улетела… Вот и зона прополки. Три ближних участка закреплены за гроллами. Ваши знакомые работают дальше.
Волвек выбрался из густых зарослей цветущей клубники позднего сорта «Рыжий конус» и пошел по более широкой дорожке. Тут контейнеры стояли ниже, а зелени в них было гораздо меньше. Усов и сухих листьев женщины не заметили. Боррд подтвердил: ягода уже обработана, пересажена и готова к плодоношению.
Скоро начались совсем привычные грядки: так люди и представляли себе выращивание клубники. Тут, по словам Боррда, готовили рассаду. Здесь же шла прополка. Волвек огляделся и уверенно указал вдаль, против солнца:
– Вон там работает гролл. Видите? Не щурьтесь, он сюда двигается. Скоро доберется до края ряда, то есть к нам вплотную…
Женщины молча кивнули. Гролла они видели кое-как. Послеполуденное солнце сияло нестерпимо, даже в тени полей здоровенных шляп, выданных Боррдом, глаза слезились и щурились. Час работы уже не казался развлечением, а прогулка – прихотью. Зной плыл над землей, расплавленный и сухой. Пот выступал пятнами на рубашках и тек по спине кусачей щекоткой. Гролл двигался действительно быстро. Он странно и сложно пританцовывал, высоко подбрасывая лапы, изгибаясь и ныряя мордой в грунт. Снова прыгал и двигался. Его действия походили на игру – если в раскаленной степи можно представить себе подобное безумие.
Когда гролл оказался совсем рядом, как и обещал Боррд, стало видно в точности, что он делает. Всего лишь, как и предполагалось, пропалывает клубнику. Ловко рвет когтями сухие листья, режет усы и в броске отваливает мусор в межу. Когда пыль слишком сильно забивает морду, гролл сердито встряхивается и чихает.
Он дошел до края ряда и остановился, с интересом принюхиваясь к содержимому корзинок.
– Я думала, гроллы страшнее, – шепнула одна из женщин. – Хотя зубы такие…
– …здоровые, – закончил фразу Боррд, опустил на землю свою корзинку, и гролл тотчас сунул в нее морду. – Знакомьтесь. Это мой двоюродный дядя Ягр. Академик, преподаватель Акада биологии и ученик Ясеня Орри. Пропалывает селекционные грядки. Здесь растут три диплома его студентов. Вот и приходится прилетать проверять.
– Никогда не предполагала, что академики так высоко прыгают, – хихикнула девушка, явно раздумавшая баррикадировать двери. – Еще клубникой угостить его можно?
– Всех волвеков надо обязательно угощать клубникой, – поучительно сообщил Боррд, забрал предложенные ягоды и ссыпал в свою корзину.
Гролл проворчал нечто басовитое, уничтожил угощение, вздохнул, подмигнул гостям светло-карим глазом и отвернулся к селекционным грядкам. После клубничного десерта он двигался, кажется, еще энергичнее.
– Странная у вас жизнь, – задумалась старшая из женщин. – Сплошная клубника, если посмотреть.
– Почему? – удивился Боррд. – Это наше развлечение. Вы вот, по слухам, открытки собираете, ракушки всякие, камешки. Мы предпочитаем другое. У нас нюх иной. Зрение, вкусовые рецепторы тонко настроены, но не это главное. Нам не очень интересно смотреть на рисунки старых чужих открыток: они неживые, плоские, без запаха и воспоминания, без движения и отклика в душе. Не личные. То ли дело степь! Сплошное счастье. Бегать можно весь день, наслаждаясь воздухом. И гораздо приятнее, когда он пахнет разнообразно и знакомо, объемно: то жарой и пылью, то далеким озером, цветами и клубникой. Эрра – наш город для отдыха. Мы работаем на верфях, держим под контролем узлы транспортной системы, отслеживаем погоду в регионе, собираем травы, учимся, лечим детей… Полно всего, в городе несколько малосерийных производств. И час в день, а порой чуть больше – для клубники. Пахнет она удивительно. Это наша радость. Но есть в городе много иного. Хотите, я вас отведу в музей бабочек? Его основал еще папа доктора Ясеня, первый свободный волвек рода Орри. А поддерживает и до сих пор пополняет музей айри Витто, он же числится старшим смотрителем.
– Иголками проткнутые, на бархатных подушках, – хмыкнула гостья. – Я таких видела.
– Как можно – иголками?! – ужаснулся волвек. – Там гало-проекции в динамике, картины отца доктора Ясеня, шары с наблюдением. Это наш музей, мы не держим в музеях трупы и чучела. Как такое детям показывать? Еще там есть класс рисования, выставка новых работ этого лета.
– Тогда пойдем! – хором обрадовались несколько женщин. Одна из них негромко добавила: – А на вожака можно посмотреть? Ты сказал, он скоро прилетит.
– Не знаю, будет много народу. Удобнее всего из вашего дома, с балкона глянуть, – задумался Боррд. – У него большая радость: в первый раз за двадцать восемь лет разлуки увидится с сыном, Йяллом Троем. Неловко мешать.
Женщины согласились и пошли дальше, порой оглядываясь на прыгающего в пыли грядок клыкастого академика. Бояться волвеков становилось все сложнее. Страх выглядел нелепым и постыдным. Никто их не взвешивает, алчно планируя мясной ужин, никто не пугает и не ограничивает в передвижениях. Хотя в Среде немало роликов, достоверно показывающих толпы людей под конвоем стаи.
– Хоть сырое мясо вы едите? – не выдержала очередная жертва ужасов Среды.
– Мясо? – задумался Боррд. – Совсем не едим. Так сразу повелось: только синтезированный белок и грибы. – Он оживился. – Странно, что никто не знает, как мы любим грибы. На Хьёртте уже создано до полусотни сортов. Вкуснейшие! Это их развлечение. Мы туда – клубнику, они нам в той же таре – грибы. Пахнут чудесно и на вкус хороши. Есть крупный мясистый гриб – белый купол, шляпка полметра в диаметре. Но особенно вкусен сахарный клык. Ваши его обычно не едят, говорят, островерхий, тонкостенная шляпка – на поганку похож. Откуда у вас столько подозрительности?
– Вон наши мужчины, их никто не съел. Зато сами они еле двигаются и страдают от того, как быстро прошли свои участки гроллы. Завтра мы ловчее упакуем ягоды, поможем с прополкой и станем в обед есть грибы, – пообещала старшая из женщин. – Соберемся с силами, поборем предрассудки и зажарим клык в сметане. Или как готовить-то его надо?
– Можно и в сметане, – охотно согласился Боррд и улыбнулся. – Хорошая у меня в этот раз группа. С вами легко, а то месяц назад уж как извелся! Одна пожилая женщина неделю с оружием на работу ходила. Нож, малый бытовой стэк для защиты от диких собак, какой-то ядовитый опрыскиватель с экстрактом перца. Носить эту гадость ей было тяжело, а в помощь бабушка не верила. Потом ее Ясень отругал и отправил в больницу, детям обед готовить. Вроде постепенно успокоилась.
– Слушай, Боррд, у вас про людей сплетни ходят? Вы же про нас тоже должны много нехорошего думать.
– По-разному, – уклончиво ответил волвек. – Иногда мы думаем, что вы много говорите не вполне правдивого. Агрессивные – время от времени нападаете на нас по ночам в своих городах, покалечить норовите. Иногда вы совсем нас не понимаете. Работаете мало… Мне кажется, от избытка свободного времени вы так легко поддаетесь предрассудкам. Опять же вас много. Вы не отвечаете за свою… стаю, как мы: каждый и всегда. И вы не верите в вожака, потому что не выбираете его, как мы, – всем сознанием. Уважение к старшим у вас иное, вы точно и не знаете, по возрасту или по заслугам. Не скажу яснее. Я еще молод, в вашем мире не жил. Все мои мысли – отзвук слов и движений души более старших. Того же Роя Орри, хотя он о людях высокого мнения. Он в горах жил, работал у спасателей, которые были достаточно хороши для малой стаи.