Глава десятая
Лестница ученичества
Черную пустыню Кэ-рабих Риан помнил по древним временам. Бесконечная рябь барханов, меняющих свой узор день за днем, подвижных, создающих в самом полном безветрии удивительную настороженную тишину текущего песка. Небо, расцветающее немыслимыми красками на восходе, выгорающее к полудню и снова готовое стать холстом для узора вечера. Облака редких счастливых дождей, причудливые и драгоценные, наполненные влагой, о которой мечтает каждая травинка, стоически перетерпевшая сезон большой засухи. Серая, пыльная, мертвая – и готовая раскрыться свежими листьями и даже глазом нежного цветка, обретя хотя бы один глоток воды.
Риан много раз пересекал Кэ-рабих верхом на коне или верблюде, страдая от жажды и зноя. До сих пор помнил стертый временем змеиный извилистый след караванного пути, ведущий от оазиса к оазису, от колодца к колодцу. Помнил себя, с восторженным любопытством изучавшего миражи, обдумывавшего природу этого феномена. И сам дрожащий узор сминаемого ветром шелка небыли тоже помнил… Встречи с караванами, наблюдения за людьми, способными дать гораздо больше пищи для размышлений, чем любой мираж. Внешность людей обманчива. За ней таится то, что волвеки именуют тенью. Риан со временем научился опознавать тень на дне озера человеческого взора. Приветливого и благодарного, скрывающего холодный змеиный блеск. Восторженного и почтительного, прячущего неутолимую жажду власти… И очень редко – настоящего, открытого.
«Та девушка, которую в давние времена звали Гашти, – улыбнулся Риан, смежив веки, – была воистину чудовищем». Она осознавала преимущества, предоставляемые обликом беззащитной и наивной красавицы. Со змеиной вкрадчивостью управляла людьми, подчиняя их без грубости и открытого противостояния. Не боялась признать собственную готовность распоряжаться и ставить важное для себя выше ценимого иными. Обе стороны ее «я» сосуществовали в гармонии. Гашти знала, насколько она змея и до какой степени ядовита. Не жалила без причины и не щадила, пытаясь остаться добренькой. Настоящая женщина народа волвеков…
Сейчас пустыня иная. Здесь, в невыносимой, по меркам людей, жаре, расположился второй из двух городов волвеков на Релате. Филиал Акада биологов и генетиков, работающий с живыми организмами Хьёртта. Темная слава мертвых песков покинула Кэ-рабих. Ее красоту каждый день вбирают желтые глаза гроллов, и эхо их сознания порождает новые, не менее странные миражи. Риан с тоской глянул вниз, на мелькнувшие мозаикой теней низкие строения города. Сюда он прилетел бы и остался надолго, чтобы просто бродить и наблюдать, всматриваться, слушать. Увы… Все его ученики полагают слова о старости игрой и даже ширмой, за которой лукавство наставника скрывает истину, ведомую ему одному. Ошибаются. Он и правда стар, живет последнюю сотню лет и точно знает это. Вынужден торопиться. Доделывать, доучивать, раздавать старые долги и остерегаться копить новые. Не получится тихо отдохнуть в городе волвеков. Надо лететь к очередному ан-моэ, пожелавшему стать великим без приложения сил к духовному росту. Жажда власти – такое понятное и очень людское свойство, в полной мере характерное и для народа айри.
Не зря Йенхо выкупил древнюю крепость в горах Тигара. Неприступные скалы, аскетичная архитектура и удобный обзор, отсутствие соседей, фиолетовое небо высокогорья. Высота над уровнем моря – пять тысяч метров. Достойно высшего… пусть и бескрылого, по нынешней его природе.
Риан оповестил о своем прибытии заранее, со всеми необходимыми по этикету иерархии айри церемониями. Его ждали, точно зная и время, и цель визита. Указали подсветкой место посадки, провели до контакта с землей на автопилоте, мягко и бережно. Когда дверь мобиля скользнула, открывая обзор на внутренний двор замка, в десяти шагах от посадочной площадки уже стояли, склонившись почтительно и церемонно, двое служителей, айри из числа ближних.
– Принимать вас – честь. Ан-моэ отдыхает на террасе, чтимый Аэртоэльверриан, – еще ниже согнулся младший из айри, выговаривая полное имя гостя. – Желаете испробовать чай? Могу предложить «серебряные цветы полуночи» или исполнить иное ваше пожелание.
– Цветы так цветы, – не стал усложнять ситуацию Риан. Улыбнулся уголками губ и добавил подобающее по этикету: – Почту за честь разделить уединение ан-моэ, не нарушая привычного течения жизни достойного дома.
Айри выпрямился и с сомнением покосился на гостя, не забывая излучать всем своим видом вежливое почтение. Сознание плотно закрыто и отгорожено доступными его опыту щитами. Все равно очевидно: не верит, что прибывший сможет не нарушить течение жизни. Осуждает, мучительно разрываясь между уважением к возрасту и статусу гостя – эрто, живого гения – и его ролью никчемного одиночки, отрицаемого иерархией. Да и поведение ан-моэ красноречиво: принимает гостя не в доме, а на террасе. Другой бы, едва узнав, отменил визит, оскорбленный неуважением. К тому же нанесение обиды тонко и изящно подчеркнуто предложением убогого местного чая…
Риан улыбнулся шире, шагая вверх по ступеням древней каменной лестницы, отполированной несчетным множеством путников за века, прошедшие с момента ее создания. Какие мелочи занимают его родичей! И смешно, и грустно, и примитивно просто в опознании…
– Девятьсот лет назад, – тихо и повествовательно сообщил он, – здесь была обитель воинов, последователей великого мастера врачевания.
– Воинов или врачей, осмелюсь уточнить? – не удержался от любопытства айри, шедший рядом.
– Первым и низшим этапом обучения считалось мастерство причинения ущерба, – вздохнул Риан. – Постигшие его, исчерпавшие чашу стремления к соперничеству, обретали право целить. – Он ехидно прищурился и добавил: – Я еще не избыл в те времена тщеславия и мечтал стать лучшим воином. Перед изгнанием я лично вырубил в камне и отшлифовал вот эти ступени. Такова была воля учителя. Приятно вспомнить, как я тут выкладывался. Лестница-то длинная. У меня горели легкие, ныла спина, и моя воинственность постепенно убывала.
Провожатый поперхнулся новостью и замолчал. Когда позади осталась последняя ступень, взгляду открылась обширная природная терраса. Несколько узловатых древесных стволиков причудливо изгибались над обрывом. Горный ручеек змеился по скале, копил воду в чаше на высоте нескольких метров и ронял ее одной прозрачной нитью хрустальных капель в каменные ладони у корней абрикосового дерева. На грубо ошлифованной вертикали скалы пристальный взгляд и сейчас мог обнаружить символ единения начал, нанесенный, по людским меркам, немыслимо давно…
Ан-моэ сидел на толстом войлочном ковре, расстеленном посреди помоста из сплошного полированного кедра. Одет он был в штаны некрашеного полотна и просторную рубаху навыпуск. Провожатый поклонился и ушел. Риан вежливо кивнул, получив приглашение «воссесть и созерцать», удобно расположился на ковре и дождался, пока хозяин наполнит и подаст пиалу с чаем. Отхлебнул, поставил в сторонку.
Вид с террасы стоил того, чтобы его созерцать. Облака плыли внизу, и пики гор протыкали их и ловили – тоже внизу. Солнце сеяло лучи сквозь пряди серой шерстяной влажности, украшало ее алмазными искрами бликов, высвечивало глубины и снова погружало в тень. Порой облака расползались и открывали вид на далекие предгорья, где день был золотым и горячим, воздух густел запахами и полнился звуками. Сюда, ввысь, не доносилось и эхо той, нижней жизни. Под фиолетовым небом царил прохладный покой неизменности бытия, достойного богов.
– Хочешь отнять у меня все это? – горько усмехнулся Йенхо.
Риан помнил полное имя ан-моэ, длинное и звучное, подобающее высшему существу, но предпочитал не титуловать и не усложнять беседу.
– Зачем? Я жил здесь почти тысячу лет назад и ушел вниз, с тех пор не переменился настолько, чтобы жаждать уединения и тратить время на длительные перелеты. Мне не нужен твой дворец. Однако же прими мою благодарность, он сохранен в точности, даже дерево учителя на своем месте и водопад мудрости по-прежнему плачет о несовершенстве мира.
– Ты указал немыслимо странную причину визита, – усмехнулся Йенхо. – «Пройти все ступени лестницы учеников». Ты их прошел. Что дальше?
– Хочу задать вопрос. Таково право одолевшего лестницу.
Йенхо поморщился и промолчал. Смотреть на него Риану было и больно, и грустно. Прожил ведь семь сотен лет, накопил неплохой опыт, настоящее уважение своего народа. Не кидался в крайности, не высказывал сумасбродных идей, работал на общее благо в Академии. Подбирал учеников и выглядел ярым поборником старых обычаев, в которых ловко находил и выставлял напоказ лучшее, разумное. Охотно общался с людьми, порой не избегал и волвеков… И все же впал в недуг самовозвышения, затеял раскол. Тайный, подлый, окончательный. Кто бы мог подумать на него? Не злодей. Ничуть не злодей! По внешности – среднего роста худощавый мужчина с красивым волевым лицом. Тело тренированное и крепкое, двигается неторопливо, уверенно. В крупных серых глазах читается спокойный, рассудительный ум…
– Знаю я твой вопрос, пожалуй. Зачем я все это затеял, да?
Риан тихо рассмеялся и покачал головой. Он не ожидал столь наивного варианта. Неужели его опять, в невесть который раз, недооценили?
– На этот вопрос я могу ответить полнее, чем ты сам. Потому что я не боюсь ответа. Ты хотел летать выше всех, как и подобает настоящему дракону. Есть два способа добиться возвышения. Первый – вырастить собственные крылья и не прекращать работу над ними ни на миг. Этому я учу по мере сил. Ты предпочитаешь иной способ: подрезать чужие крылья, ограничивая высоту полета всех, кроме ан-моэ. Заманчивый вариант, его можно красиво подать ученикам.
– Чем же он плох?
– Сначала ты захочешь обрезать только кончики крыльев и только самым нахальным низшим… Потом ситуация зайдет дальше, уже и право на крылья окажется предметом обсуждения. Но это полдела. Когда все станут ползать, высота полета ан-моэ тоже сделается ничтожной. Твой путь – падение. Потом поймешь, у тебя еще много времени на осознание ошибок. Великий дракон щедр к нам, айри, в даровании сроков на размышление… Мой вопрос иного рода, Йенхо. Однажды, – Риан придвинул заварник и наполнил свою пиалу, снова взглянул на дерево и капли водопада, – сорок семь лет назад, если быть точным, ты заглянул, будучи на Хьёртте, в дом вожака. Ты знал, что застанешь там только сына Даура, всё учли твои младшие, готовя ту подлость… Ты рассказал мальчику Йяллу о древней пещере духов и тени волвека. Посоветовал ребенку самостоятельно пройти первую трансформацию, без наблюдения и поддержки старших. Обещал, что именно так он сможет увидеть великого гролла во плоти…
– Это не вопрос, – насторожился Йенхо и заговорил сухо и жестко: – Да, так и было. Я провел важный эксперимент. Меня интересовало, может ли волвек самостоятельно добиться полного контроля над своим «я», определить баланс сознания и подсознания. Мне думалось, что ответ отрицательный, что каждого формирует вожак, и сына – особенно. И не говори, что мальчик мог сойти с ума. Я не стану слушать твой бред про этику в науке.
– Стариковский бред, – усмехнулся Риан. – Я обычно так свои размышления называю… Видишь ли, я пока подбираюсь к вопросу, чтобы ты и его не счел бредом. Ты пришел к инопланетянину, который мыслит иначе, воспринимает мир иначе, реагирует иначе. Пришел и сказал нечто сомнительное даже для себя самого на языке, для вас обоих различном в звучании и смысле слов. Подверг риску не просто жизнь ребенка, но устои и обычаи рода волвеков. Получил некий результат опыта, не имеющий смысла и ценности. Вы ведь друг друга не поняли. Точнее, он постепенно пришел к осознанию идеи, а вот ты – нет… Я бы сказал, что тогда, сорок семь лет назад, ты впервые смоделировал контакт с внешней для айри цивилизацией. И потерпел сокрушительное поражение. Главный итог опыта состоит в неспособности наладить контакт для существа с твоим типом сознания – закрытым для приятия нового и чуждого.
– Опять не наблюдаю вопроса.
– Мы, старики, – завел привычную тему Риан, щурясь от сдерживаемой насмешки, – любим болтать впустую, нам бы только найти слушателя. Пока что тебе интересно, ты даже приоткрылся ненадолго, из своего панциря выглянул, оценивая мои рассуждения. Вот и терпи. Время есть.
– Полагаешь?
– Если ты про «Иннар», то заверяю: все обойдется, – вздохнул Риан. Глянул в небо, темнеющее на востоке. – Уже обошлось, так точнее. И не пытайся скрыть облегчение от этой новости. Я прекрасно вижу: ты заигрался, сам не понимаешь, как бы половчее остановиться, а в наилучшем случае – вовсе отойти в сторонку. Отсидеться, пожимая плечами и демонстративно ничего не понимая. Увы, Йялл сорок семь лет назад встретил того, кого ты ему пообещал, встретил и не испытал ожидаемого шока… И тебе придется еще раз пообщаться с сыном вожака.
На сей раз Йенхо не смог скрыть мгновенного замешательства, промелькнувшего на лице, – эмоции, исказившей и нарушившей стройную систему защиты сознания от назойливого любопытства Риана… Который, еще более удивляя хозяина замка, безмятежно улыбнулся, не думая пользоваться успехом, рваться в брешь щита сознания. Он снова погрузился в созерцание прекрасного вида на облака, скалы и далекие предгорья. И в размышления.
Историю первого самостоятельного выхода Йялла в пустыню Риан знал по словам и движениям души самого Йялла, уже взрослого и освоившего прелесть самоиронии. Волвек говорил и щурился, переняв привычку у Риана. Неторопливо рассказывал, как загорелся тогда, в шестнадцать, от слов «ты увидишь великого гролла во плоти». Может ли мальчишка, сын стаи, желать большего? Йялл нарушил ради исполнения мечты все правила и обычаи. Воспользовался тем, что отец уехал по делам, а мама исполняла срочную работу в лабораториях у химика Витто и не могла появиться дома раньше, чем к концу недели. Взял отцовский вездеход и миновал шлюз, пользуясь оставленным «добрым дядей» Йенхо разрешением на ночной исследовательский рейд к разлому Долгозвучного Эха. Там, вдали от сознания стаи, наедине с пустыней, он впервые встал на лапы, покинул вездеход и вдохнул без маски холодный воздух ночной пустыни. Увидел звезды зрением гролла, услышал ветер подвижными скругленными ушами, принял подушечками лап тончайшую вибрацию почвы, слизнул иней со скалы. И ощутил сполна обещанную чужаком свободу. Огромную, как усеянный драгоценной вязью созвездий небосвод. Пьянящую, как запах пустыни. Йялл помчался прочь от вездехода огромными прыжками, упиваясь ловкостью звериного тела. Он выкрикивал в полном звучании недоступные прежде для исполнения «Рыки пустыни», созданные первым из рода Орри – старшим Ясенем. Проверял прочность когтей, стесывая камни и высекая искры, взбирался на отвесные стены, прыгал, не думая о своей неопытности и остроте скальных клыков внизу.
Лишь через час, как полагал Йялл, задним числом восстанавливая хронологию своего безумия, он смог приступить к исполнению заветной мечты. Чужак велел искать пещеру и там, во мраке, освободить помыслы, чтобы встретить великого гролла. Пещеру усердный Йялл нашел глубокую, с большим количеством поворотов и ответвлений, пробрался в ее чрево далеко, чтобы утратить понимание расстояния, положения в пространстве, тепла и холода. Йялл знал достаточно про теорию отрешения – технику погружения в себя, впервые применяемую на практике младшими под контролем и в присутствии старших. Именно на эту технику, счел волвек, и намекал айри. Он еще удивился: почему старшие не объяснили, что отрешение дает шанс встретить великого гролла? Скорее всего, не хотели расстраивать. Вряд ли результат приходит быстро и к каждому…
Йялл лег на пол пещеры, закрыл глаза, расслабился и исполнил по мере понимания то, что теория описывала как выход из себя. Шаг в сторону, позволяющий смотреть на мир иначе. Получилось не сразу, но постепенно волвек осознал, что в пещере сделалось светлее, что физические тело больше не мешает воспринимать полноту реальности. Пульс бился в ушах гролла, лежащего рядом. Йялл висел в пустоте и ждал встречи. Вторая часть отрешения совершилась не по его воле – суть волка, призрачная тень звериного сознания, поднялась на мощные лапы, скользнула в другую сторону от тела и заглянула рыжими с оттенком синевы глазами в зрачки души лвека… До самого дна – если дно вообще было. И обрушила туда, в сознание, бурю эмоций свободы, дозволяющей абсолютно все, открывающей запреты и ограничения, обращающей в пыль незыблемые скалы устоев стаи. Зверь Йялла был силен, молод и готов к схватке. Зверь желал сохранить свободу за собой. Даже ценой безумия. Много позже Йялл выяснил, что отрешение, проводимое без наставника, убивает людей независимо от того, какая составляющая их «я» побеждает. Вернуться в тело уже невозможно. Нет сил, нет тропы и нет опытного спутника. Волвеки справляются, но лишь при наличии опыта.
Как помнил Риан, Йялл сделал трагическую паузу, дойдя до описания самого опасного момента. Потом не выдержал и стал порыкивать от смеха, который не мог сдержать. Тень зверя в шестнадцать лет коротка и слаба. Драки не получилось, он даже не осознал противоречия. Впился взглядом души в глубину своего же волчьего взора и попытался выяснить: а где, собственно, им вдвоем искать обещанного великого вожака, пользуясь дарами обретенной взрослости? Потому что для стайного сотрудничество – заведомо более надежный путь, нежели конфликт. Увы, зверь не знал. Зато, как утверждает Трой-младший, обе половинки его личности одновременно ощутили… увесистый подзатыльник. Голос, очень похожий на отцовский, рявкнул: «Домой, щенок!», рык гролла повторил то же самое… Отрешение прервалось болезненно-резко, «я» слилось с физическим телом – замерзшим, затекшим в неудобной позе, страдающим от недостатка кислорода: он неправильно дышал и расточительно расходовал резерв живучести, столь важный для пребывания в пустыне без маски.
Йялл доковылял до лаза на поверхность, различая тропу в темноте до странности отчетливо. Заполз в вездеход, миновал обратную трансформацию, отдышался, согрелся, ощутил беспредельность совершенной глупости. И поехал домой получать заслуженную трепку от отца. Вожака, знающего все и готового помогать повсюду… Вот только Даур не рычал в ухо и даже не знал ничего об опасных прогулках сына. Что не помешало Трою-младшему рассказать о своем проступке со свойственной волвекам прямотой, а Трою-старшему – учинить наказание. Которое не имело значения! Душа Йялла звенела радостью: он встретил-таки великого вожака, слышал его рык и ощутил на загривке тяжесть лапы – нет смысла сомневаться.
– Йенхо, ты не сумел наладить взаимопонимание с Йяллом, – вернулся из воспоминаний Риан. – Вот и объясни мне: как ты мог после сокрушительного провала малого контакта мечтать о настоящем большом контакте? О взаимопонимании с иным, неизмеримо более чуждым, нежели стая или сам великий гролл, в реальность которого даже я не вполне верю… Именно узнать ответ на этот вопрос я и прибыл. Я в недоумении. Неужели ты пытался получить отклик, провалил это дело и, не имея даже общих данных по теме контакта, все же заверил ближних в победе, выстроил абсурдный план исхода? Вот только лететь вам было некуда, да и не жильцы твои младшие в новом мире, нет у них подготовки и мужества первооткрывателей. Осмелюсь предположить, ты планировал переждать пик одичания Релата на некотором удалении от системы и вернуться триумфально, в роли спасителя остатков цивилизации.
– Ты и это знаешь? Неужели просчитал? – шепотом уточнил Йенхо, теряя демонстративное хладнокровие. – Немыслимо. Видимо, надо прожить еще тысячу лет, чтобы понять твои методы анализа фактов. Выводы на пустом месте выстроены… Никто не мог сказать… Не знал никто… – Айри огляделся, поежился, тронул пальцами остывший заварник. – Пошли в дом. Холодно.
– Ответа на мой вопрос у тебя нет, – грустно улыбнулся Риан. – Что ж, пошли. Вопросов у меня не осталось, визит исчерпал полезность. Но я вежливый гость и готов в свою очередь выслушать хозяина замка. Расскажи о страхе. Ты ведь из-за него сидишь безвылазно здесь, разве нет?
Йенхо еще раз огляделся и нехотя медленно кивнул. Подхватил заварник и побрел через террасу. Шел он молча, рассеянно озирался по сторонам, вроде бы и не слушая Риана, шагающего следом. Порой вздыхал, кривился. Риан шевельнул бровью. Ему было почти жаль родича: тот опять вычисляет варианты сухим тренированным мозгом математика. Пытается сообразить, во что обойдется сделка с личным представителем Великого дракона. Стоит ли называть цену или выслушать версию гостя… О собственном задержании как логическом итоге заговора ан-моэ не подумал. Он же высший. Вне поля действия закона, над ним и над облаками…
– Ты сильно боишься волвеков, которые, возможно, едины со своим миром пустыни и знают больше, чем хотят показать. Еще ты опасаешься того чуждого, что привело к потере космической яхты. Девочки Сати страшишься: именно когда Йялл вез ее в Академию, ты сменил курс мобиля и ринулся сюда, я проверил, знаю наверняка… Ты не создан для заговоров, Йенхо. Взял бы в ученики теоретиков от чистой математики и парил бы над ними, ощущая себя драконом и купаясь в искреннем восхищении. Но нет, связался с настоящим отребьем, погряз в интригах и обманул всех и вся, себя в первую очередь. Про трагедию семьи Трой и думать страшно. Как ты допустил это, ты же не мясник, Йенхо?
– Они получили рийтис и стали действовать самостоятельно, – скривился Йенхо. – Союзники. Временные, второстепенные. Мне казалось, управлять людьми просто. Деньги, влияние, помощь в карьерном росте – и адекватная благодарность. Но люди дики и глупы. В планах не было ничего подобного случившемуся, все пошло вкривь, и не моя вина…
– Чистеньким остаться не получится, – резко оборвал оправдания Риан. – Не пробуй, не тот случай. Сперва ты хотел заполучить весь Хьёртт, освоив технику контроля сознания стаи, перехватив детей волвеков на этапе взросления. Что должно было произойти со старшими – не знаю, но вряд ли мне понравится пояснение. Потом ты сознательно пошел на ликвидацию вожака и его жены, даже не смей возражать. Таких случайностей не бывает. К тому же я знаю, что за материал пропал из генного банка Академии.
– Я хотел лишь убрать их с Релата, – упрямо свел брови ан-моэ. – Испугать и проучить. Не более того. Меня неверно поняли.
– И ты остался доволен пассивной ролью непонятого, – насмешливо прищурился Риан, придержав дверь локтем и осматривая комнату. – Но это дело ты будешь решать со стаей. Могу заверить, я прослежу за объективностью разбирательства и даже дам свои гарантии по поводу твоей безопасности. Уже переговорил с вожаком Дауром.
– Объективность? – Голос Йенхо дрогнул. – Разве может существовать дело как таковое? Никто из ан-моэ не даст согласия… Ни один…
– Все трое уже подтвердили полномочия генерального инспектора. Самые широкие, – совсем тихо ответил Риан, глянув на слугу у дальних дверей.
Йенхо остановился. Пару мгновений Риан смотрел в его напряженную прямую спину, ожидая реакции на сказанное. Он полагал наиболее вероятной – склонность к торгу. Но не исключал и обострения, вплоть до эмоционального взрыва, приказа уничтожить гонца, доставившего дурную весть. Обсуждал теперь с самим собой ан-моэ и мысль о пользе Риана-заложника… Риск имелся. Однако он явно был незначительным и не шел в сравнение с ценностью информации, до сих пор доступной лишь Йенхо. Той, которую ан-моэ вряд ли согласится излагать на допросах, под давлением.
Хозяин замка повел плечами, сбрасывая напряжение. Медленно вдохнул, выдохнул. Жестом удалил слугу. Обернулся к гостю, сел в кресло, глядя прямо и спокойно. Он выбрал торг… Риан пристроил пиалу, которую принес с собой, на низком столике. Огляделся и выбрал место на диване. Проследил с интересом, как дверь герметизируется, как густеет воздух в комнате. Запахло теплой хвоей. Сплошное окно внешней стены потемнело, гася вид на горы. Ровная золотисто-зеленая подсветка набрала яркость, оставляя лицо ан-моэ в загадочной тени.
– Значит, меня обвинят и грубо сдадут людям, желая усмирить их гнев, – сухо предположил Йенхо, более не выбирая мягких оборотов речи. – Ладно безумный ан-моэ Витто, ладно твой недоучка Ялитэ. Но старик Данрэ… Он был в курсе и обещал поддержку. Предал. И все решено… С чем же прибыл ты, раб Великого? Ты ведь ничем не лучше волвека. Утратил право говорить по своей воле, уподобился его глашатаю. Жалкая роль. Вполне подходящая для выжившего из ума старика. Тебе ведь уже, страшно сказать такое вслух, шестнадцать… веков.
– Чуть меньше, – уточнил Риан, игнорируя оскорбления. – Ненавижу юбилеи. Готов напроситься к тебе в гости повторно, лишь бы отсидеться и не праздновать.
– Ко мне? Скоро меня здесь не будет, если все трое ан-моэ едины в оценках. Речь идет об аресте?
– Сложный вопрос. Люди настаивают именно на таком варианте. Айри готовы и на большее, поскольку нас сейчас на Релате ненавидят. Бросить кость голодным – верный способ отвлечь их… ты и есть кость, не стану смягчать ситуацию. Волвеки, что может удивлять плохо знающих стаю, интереса к твоей судьбе пока не проявляют. – Риан прищурился с легкой насмешкой. – Как раб Великого могу заверить: ему тем более нет дела до тебя. Видишь ли, ты во многом прав. Чем старше я становлюсь, тем уже делается тропа судьбы. Когда-то она казалась степью без края, раскинувшейся во все стороны света. Я был свободен, поскольку не имел ни цели в жизни, ни маршрута движения к ней. Увы, юность позади. Я узнал тяжесть ответственности и бремя учительства. Ощутил необратимость сказанного и ложность самого выбора… Несвободнее меня на Релате только одно существо: Дан, Великий дракон. Потому что я хотя бы смертен, а ему каково?
Риан смолк, опустил веки и стал ждать, пока ан-моэ переварит сказанное и найдет реплику для продолжения беседы. Облегчать поиск не хотелось. Торговаться с ан-моэ по поводу его жалкой судьбы – тоже. Сидеть здесь и терять время становилось невыносимо. На орбите закончились бои, и душа Вирьи болит, ощущая ужас свершившегося: убивала и теряла друзей. То и другое – потрясение… Он допустил произошедшее. Потому что нельзя ничего решать и исполнять за других, это их время и их мир. Пусть учатся видеть не степь возможностей, но лишь узкую тропу над бездной ошибок. Они сильные, и они выдержат – его ученики.
Понять бы еще, чему учит его самого ехидный Дан, вынуждая по капле конденсировать сведения и не давая ответов, коими наверняка обладает. Смирению? Нелепо. Логике? Примитивно. Праву на ошибку? Так он ошибается удручающе часто и знает об этом. Оправданной жестокости? Потому что ничтожество вроде Йенхо жалеть нельзя… Жизнь айри слишком длинна, а череду заговоров и расколов хотелось бы пресечь. Но разве это его решение?
– По твоей логике получается, что каждый ан-моэ тоже раб, – прервал размышления голос Йенхо. – Поскольку выбор мал для несущего ответственность за весь род, это я понимаю. И мой был ничтожен. Мной был задуман не заговор, но оправданная и необходимая жестокость в средствах по спасению расы. Мы гибнем, Риан. Мы растворяемся в тупой жрущей массе людишек. Даже снави, древние проводники воли Великого, покинули Релат. Тебе ли не знать… Они ушли, признав свое бессилие перед толпой в миллиард ртов. Людишки хотят дармового здоровья. Они жаждут переварить знания и выплюнуть их в виде новых устройств для комфорта и развлечения. Они не умеют думать, в них все ярче проявляется примитивная самовлюбленность, похоть и потребительство. Раньше или позже людишки сомнут и нас, и даже волвеков. Они ненавидят непохожих и злобствуют по поводу любого чужого успеха…
– Настоящая речь обвинителя, трудно спорить с доводами при столь эмоциональной их подаче… Да, люди никогда не были идеальными. С появлением больших городов и активизацией прогресса их эгоизм вырос, а мечта о простых радостях, вечном отдыхе от труда и забот овладела сознанием многих. Они утратили старые традиции и устои, не успев выработать новых. Но так было лет сто пятьдесят назад. Сейчас и городов прежних нет, и трущобы практически исчезли. Уровень жизни на Релате выравнивается, а ценность безделья все более сомнительна… Впрочем, ты красиво сказал, с чувством. Подал факты в интересном ракурсе. Это дает тебе право уничтожить всех людишек? – заинтересовался Риан. – Ты, планируя свой исход с Релата, затеял ликвидацию баз знаний и отключение энергосистемы. Есть разница между разумным самоограничением и насильственным внедрением своего решения без учета мнения других и без признания их права на таковое.
– Мы теоретизируем на пустом месте, – резко отозвался Йенхо. – Я не преуспел в своих планах, ты свое мнение не изменишь. Что мы обсуждаем на самом деле? Когда прибудут инспекторы? Полагаю, меня арестует Йялл Трой?
Риан рассмеялся. Столь примитивного и острого страха личной мести он никак не ожидал. Лицо Йенхо выглядело достаточно бледным. Все заранее просчитанные варианты его поведения, осознал Риан, оказались не вполне точны. Ан-моэ так боялся сына вожака, что видел в давнем враге Риане не заложника или посредника, а всего лишь защиту от примитивной физической расправы. Пожилой айри даже оглянулся на дверь. Представил не без удовольствия, как один из любимых учеников, «малыш», – все его сто тридцать килограммов сухих жил и мышц на широких прочных костях – втискивается на этот самый порог. Йялл сутулится, пряча пугающий людей рост. В перенятой у учителя манере щурит желтые глазищи. Досадливо кривит губы: рука опять норовит непроизвольно почесать за ухом, надо контролировать давнюю привычку. Все вместе для айри выглядит как поведение дикаря, готового пообедать врагом и скалящего зубы в предвкушении.
– Я хотел предложить тебе более мирный вариант. Никакого ареста. Мы летим на встречу с Фьеном Бо, мило беседуем. Ты даешь слово ан-моэ не покидать этот замок в ближайшее время, он выделяет охрану, ты возвращаешься сюда. Люди долго будут… скажем так, раздражены попыткой кражи «Иннара». Охрана не помешает. Возможно, ты любезно согласишься разместить здесь своих последователей, волвеки устали вас стеречь. Им учиться надо, они звереют от вынужденного пропуска занятий в Академии.
– Не понимаю, – честно признался Йенхо.
– Может, и не надо торопиться с выводами? Ты всегда выбирал обходные пути. Этот в твоем стиле. Без ареста и без публичного лишения статуса… пока. Подумай. У меня есть еще один вопрос. Я и без тебя получу ответ, но так быстрее. Что ты нашел в долине Черных Клыков? Это единственный кусочек мозаики, который для меня полностью нов и воистину интересен.
– Бесед с вожаком Дауром и его сыном не предполагается? – жадно уточнил Йенхо, выдавая без остатка главный страх.
– Нет, не теперь… Ты способен отреагировать хоть на одну мою реплику ответом, а не новым вопросом? – поинтересовался Риан.
– Попробую, – вздохнул Йенхо. Слабо улыбнулся. – Есть одна проблема. Ты прав: я понятия не имею, что нашел. Все попытки разобраться в природе объекта не увенчались успехом. Еще точнее – все, кроме одной. Тогда-то я испугался по-настоящему. И сейчас боюсь, не вижу смысла скрывать это. Я изложу последовательность событий и передам отчеты моих младших, ты же безнадежно несвободен. Ты будешь спасать мир… У тебя есть опыт и ты, надо признать, не выжил из ума. Да, я хотел вернуться с триумфом. Так было запланировано тридцать с лишним лет назад, когда мы начали программу. Потом накопилось много сомнений и нестыковок, план стал рассыпаться. Я готов был его отменить.
– Отложить, – спокойно уточнил Риан.
– Хорошо, отложить. Но десять лет назад я понял: «Иннар» нужен нам самим. Не для полета в новый мир, но для бегства из этого. Мы добыли чужой объект. Мы его, видимо, активировали. И получили результат. Полагаю, убийственный результат.
– Как ты ненаучно паникуешь, – лениво прищурился Риан. – Давай перейдем к фактам. Сухо, без домыслов, последовательно. Мы ведь айри, эмоции – не наш стиль. А бояться нового просто по причине несоответствия результатов ожиданиям…
– С тобой воистину невозможно разговаривать, – ужаснулся Йенхо. – Зачем излагать факты, если вывод уже готов?
– Это не вывод, это стариковские бредни, – рассмеялся Риан. – Пожалуйста, перейди от бесконечных вопросов к фактам. Несолидно: ан-моэ, столп иерархии, высшее существо – и вдруг такая вопиющая потеря самообладания.
Йенхо сердито клацнул непроизвольно выпущенными когтями. Прикрыл глаза, вздохнул, расслабился и привел выражение лица к должной бесстрастности. Заговорил ровным тоном, подобающим ан-моэ:
– Когда я был молод, а наш род жил в горах, не общаясь с низшими… то есть с людьми, мы начинали освоение Хьёртта. Первая экспедиция строила купол для проведения генных опытов, много позже приведших к возникновению расы волвеков… Действовали методично. Съемка с орбиты, обследование прилегающих к избранному районов. До Черных Клыков от долины первого купола далеко. Туда добрался только безумный планетолог из экипажа покойного ныне капитана Хиннра, столь высоко чтимого волвеками за оказанную стае помощь… и предательство нашей расы. Данные, полученные при первичном обследовании местности, оказались уникально интересны. По счастью, первым их увидел лояльный айри. Передал на заблокированном от посторонних носителе для ан-моэ. Подменил для планетолога на иные, стандартные, или сымитировал сбой работы оборудования – подробности не знаю. Но это сработало. Я тогда был учеником хранителя архивов долины айри на Релате. Заблокированный носитель, стандартный шар данных, по прилете корабля оказался у меня. Дальнейшее общеизвестно: изоляция колонии на Хьёртте, опала тех, кто был в свите ан-моэ, моего учителя. Изгнание из гор… Данные были забыты. Но я их сохранил и в нужное время извлек.
Риан понятливо усмехнулся. Обычное в мире айри дело: самый сладкий кусочек утаить, припрятать. Обратить не к общей пользе, а к личной выгоде.
– Требуются сильные доводы, чтобы обрести статус ан-моэ. Контакт и новый мир – хорошее предложение и для нынешних членов высшей ступени иерархии.
– Почему бы нет? Я сберег знания, – с долей вызова уточнил Йенхо. – План выстраивался долго. Мы ждали определенности со строительством «Иннара», подбирали генный материал впрок. Вели разработки в теории, в модельном пространстве. Создавали рийтис для неподконтрольных инспекции манипуляций с Инфосредой и закрытыми архивами Релата. Наконец все сложилось должным образом, пришло время активных действий. Я сам предложил волвекам помощь в исследовании Черных Клыков. Место странное. По мнению волвеков, там в свое время, много веков назад, упал крупный метеорит. Общедоступный отчет по экспедиции ты, безусловно, изучил. Вот полные данные.
Ан-моэ качнулся вперед, дотянулся до консоли и оживил объемный экран. Порылся в архивах, запустил демонстрацию сделанной на Хьёртте съемки: модельную развертку событий прошлого, реконструкцию давнего катаклизма, смявшего рельеф долины. Дернул плечом и добавил, чуть ли не оправдываясь:
– Выводы напрашивались сами. Объект двигался с огромной скоростью и явно не принадлежал к нашей планетарной системе. Он, как показывает модель, вероятнее всего, имел небольшие размеры. Предположительно разделился по крайней мере на три элемента до касания с грунтом.
– И вы сочли, что это оболочка, а то, что она защищала… – дополнил мысль Риан.
– Капсула, – скривился ан-моэ, нехотя признавая давнюю догадку. – Хранилище сведений, послание.
От сказанного Риан пришел в недоумение и не смог скрыть улыбки, вызвавшей законное возмущение Йенхо – а кому приятно выглядеть несостоятельным со своими выводами? Можно подумать, он мальчишка и защищает работу в Акаде, выступая перед строгим и язвительным профессором. Риан погасил улыбку:
– Прости, но это был исключительно алогичный вывод, тем более для тебя… Твои последователи готовились уничтожить мир ради изъятия знаний, якобы принадлежащих только айри и украденных людьми. Но вы же предположили в чужаках дивную широту души и небывалый альтруизм, одновременно приписав им логику поведения, полностью аналогичную нашей. Метнули, значит, нелюди через гигантскую пропасть космической пустоты капсулу исключительно ради бескорыстной передачи опыта. Метнули и забыли о ней, не проверили эффективность системы доставки в течение длительной череды веков… Йенхо, да они, в твоем представлении, выжили из ума сильнее, чем я.
– Люди делали подобное, – хмуро отозвался ан-моэ, не желающий признавать саму возможность ошибки. – Отсылали лет сто назад беспилотные зонды за пределы системы. Рассказ о себе – норма для первого этапа освоения внешней среды.
Риан поднялся, шагнул к консоли, быстро просмотрел отчет. Он прекрасно понял то, что не сказал вслух хозяин замка. Ан-моэ не ждал от капсулы новых знаний или великих откровений. Всего лишь хотел получить координаты и данные о чужой звездной системе. Если этот мир плох и люди его испорчены излишне высокой самооценкой, если здесь высшему мешают развернуться в полную силу, ощутить себя богом во плоти – можно попробовать на новом месте… Отправной точкой рассуждений ан-моэ было обычное для него убеждение в собственной уникальности. На неведомое Йенхо сразу попытался посмотреть сверху вниз, с высоты своей избранности. Не получилось. Вот тогда и возник страх. Вселенная не готова вращаться вокруг ан-моэ – удивительное открытие, которое не поздно и не вредно сделать хотя бы теперь, прожив в мире более шести сотен лет… Риан чуть дрогнул уголками губ, прогоняя улыбку, закончил изучение отчетов и отключил экран. Помолчал, обдумывая данные. Благосклонно кивнул, принимая предложенный хозяином бокал сока, снова уселся на диван:
– Трудно судить навскидку, по первому впечатлению, но это никак не примитивный зонд с мелодиями гимнов и арифметическими задачками для инопланетных друзей по разуму. Не случайная проба сил впервые выбравшихся из колыбельки родной атмосферы… Другой уровень технологии, энергия удара очевидно несоизмерима с величиной объекта, это не падение по баллистике, все сложнее. Я бы, получив такие данные, в первую очередь предположил исследовательский интерес. Даже экспансию… Судя по твоим туманным страхам, ты пришел в итоге к той же идее.
Йенхо нехотя кивнул:
– Я расскажу, как мы нашли объект. Слушай. Может статься, то, что мы затеяли, должен теперь разбирать именно ты, представитель Великого дракона. Потому что без малого сотня айри ничего не смогла понять в происходящем… Эта задача нерешаема обычными методами.
Риан усердно изобразил на лице тревогу и внимание, маскирующие раздражение. Сотня айри! Послушные воле ан-моэ подхалимы без воли и свободы разума, без полноценной души, даже без жажды искать новое, исследовать, быть любознательными. И все же Йенхо полагает, что провал его группы делает заведомо бесполезными усилия любых низших – всей цивилизации людей, целого мира волвеков… Спорить бессмысленно. Надо просто собрать данные.
– За двадцать три года до нашего сегодняшнего разговора началась история того, что я не рискую назвать контактом, – вздохнул Йенхо. – Подготовить экспедицию к Черным Клыкам оказалось до смешного просто…
