ГЛАВА 29
Разнарядка по гадостям
От любезного предложения проводить мою особу до междугороднего вокзала я отказалась наотрез. Пока что мне и здесь нескучно. Не со всеми чертями, понимаете ли, познакомилась, не со всеми видами нечисти подраться успела. Да и кое-какую ведьму на чистую воду вывести надо бы. (Насчет ведьмы я, конечно, умолчала.)
Сказать честно, мой отказ возвращаться не слишком огорчил Энтони. Может, мое общество не так уж ему противно, как порой казалось? Во всяком случае настаивать не стал. О чем тут же пожалел — едва услышав об утреннем звонке Дэкстера.
— Джеймс зря просить не станет. Значит, ему очень нужно, чтобы ты осталась. Он что-то затеял и хочет в этой игре использовать тебя…
— И лучше бы мне уехать, потому что ничего хорошего на уме у вашего шефа быть не может, — перебила я. — Но я решила остаться и останусь. Потому что собираюсь узнать, кто украл эту твою Книгу и зачем меня хотели подставить. Это касается меня, это мое право.
— Скоро мы это выясним.
Вот сюрприз! Он не собирается мне возражать?
— Тем более, если ты понадобишься Джеймсу, он достанет тебя хоть из-под земли.
Из могилы, что ли?… Брр. Лучше уж я сама к нему приду и все выясню. Кстати, именно к господину Дэкстеру мы и направлялись. Правда спешили, что называется, не торопясь. Хоть время было уж не раннее (обеденная пора давно прошла), вряд ли шеф успел прийти в себя после вчерашней вечеринки.
— А что ж отгул не взял? — хихикнула я. — Или больничный. Человек он уж немолодой. Здоровье поберечь надо, отоспаться.
— Во-первых, Джеймс не человек. Во-вторых, нельзя медлить с поиском Книги.
— А вот с этого места поподробней! — потребовала я. — Раз уж я остаюсь, то мне нужно знать!
— Знать что?
— Все! Что это за книга? Откуда она взялась? Что такого важного в ней написано? Зачем она тебе и почему ее украли? Она опасна в чужих руках?
— Опасна — если она попадет к достаточно опытному колдуну. Книжка с секретом, — пояснил Тони. — Она далеко не каждому позволит взять себя в руки. Или текст не покажет.
— Или покажет какую-то шифровку. Как мне. А что в ней написано?
— Много чего. Начиная с того, как заговорить больной зуб и принять роды у козы, до инструкции для создания философского камня. Граф все записывал.
— А ты пробовал сделать философский камень? И как?
— Да, — махнул рукой Тони, — камень как камень. Свинец в золото превратил, но на другой день сам же рассыпался.
— Может, свинец некачественный попался?
Действительно, любопытный манускрипт. На страницах, сделанных из человеческой кожи, чернилами из крови первый (и единственный, если не считать Энтони) граф Дис записывал все сакральные знания, которые ему удавалось под пытками вырвать у своих жертв — женщин, обвиненных в колдовстве.
— Ну да, ну да. Сам же разыскивал, сам обвинял и сам сжигал на забаву местной инквизиции.
— Не для инквизиции, а прикрываясь ее именем. Безобидная деревенская знахарка, молодая вдова или потомственная ведьма — неважно. Лишь бы они обладали особым даром, хоть крупицей тайного знания. Ради этого, а не ради индульгенции или одобрения церкви четыре года каждое полнолуние граф отправлял на костер настоящих ведьм. Завладев их душами, он обретал их силу. Всего сорок девять жизней, по его расчетам, требовалось для того, чтоб стать могущественней Сатаны. У него получилось бы.
— Понятно. Аккумулятор накопительного типа. На сорока девяти батарейках, — пошутила я. Не слишком удачно.
— На сорока восьми, — поправил Энтони. — Сорок девятая ведьма его убила. Но это был не конец — лишь отсрочка. Теперь это наследство получаю я, каждый месяц по дозе.
— Круто! — признала я.
Но по Энтони было видно, что уникальное наследство его отнюдь не радует. Однако сочувствовать я не собиралась: киснуть по поводу своей исключительности вовсе необязательно.
— А ты левитировать можешь? — полюбопытствовала я.
— Может быть, — пожал он плечами, — я не успел прочитать все записи.
— Лопух! — был мой приговор. — И давно книжка пропала?
— Скорей всего в ночь на четырнадцатое.
— Когда я была в замке?
— Без тебя не удалось бы.
— И вы за… э-э… за две недели так ее и не нашли?
— Мы только недавно узнали. — Энтони нахмурился. Смутился? — Она мне всего три дня назад понадобилась.
— Ничего себе! — возмутилась я. — Ну ты и растяпа! А Джеймс еще собирается на тебя свой бизнес оставить! У тебя ж скоро так замок стибрят!
Представив себе эту картину, я остановилась посреди людного тротуара и, повиснув на его плече, неудержимо покатилась со смеху. Конечно, смешинка заразна, но Тони держался, пытаясь вернуть делу серьезность.
— Перестань, на тебя оглядываются.
— Ой, не могу!..
— Тебе плохо, да? — участливо спросил он. — От обилия информации мозжечок перегрелся?
— Ой, караул какой! Ты прикинь — завладеет замком какая-нибудь компания и будет туда туристов возить на экскурсии! А туристы домой приедут, но вспомнить, где были, не смогут! Так что каждый год агентство будет объявлять замок новинкой сезона! Причем с чистой совестью.
— Не-а, не выйдет. Улики останутся: все туристы давным-давно видеокамерами вооружились.
— Да? — Я даже расстроилась. — А идея была хорошая. Жаль.
— Об чем речь? — Между нами вклинился Вик Ронан собственной персоной. Откуда он появился — черт его знает. Пристроился средним звеном, бесцеремонно повесившись на нас буквой Т.
— Ты откуда взялся? — спросил Тони. — Нет, лучше скажи, почему я тебя с утра не видел?
— Соскучился?
— Прям до смерти. Договорились же на зомби вдвоем идти. Ренегат.
— Не обзывайся, я и так скорблю. Я сегодня назначен дежурным по пакостям.
— За что это тебя так жестоко?
— Ума не приложу, — тяжко вздохнул Вик. — Сказали в целях разнообразия и общего развития. Но сдается мне, это наказание. Вот если б мы вчера в чужое казино наведались, мне б премию какую-нибудь выписали. А теперь вот мучайся — дабы впредь неповадно было родного начальника разорять. А все ты виноват, сыр рыцарь.
— Здравствуйте! А я тут при чем?
— Ты нас туда притащил.
— Ты первый предложил!
— Выходит, я сам виноват?! Вот спасибо!
— Мальчишки, цыц! — прервала я конструктивную беседу. — Там вон…
Уточнять было некогда. В нашу сторону неслась маленькая, но шустрая собачонка дорогой лохматой породы. Она металась зигзагами между прохожими, рискуя погибнуть под их ногами или выскочить на дорогу и угодить под колеса… Что немедленно и совершила.
— Стоп.
Тони миновал замерших на ходу людей, сошел с тротуара и, заглянув под бампер ме-едленно ползущей машины, извлек оттуда окоченевший меховой трупик. По крайней мере мне так показалось, потому как раньше не доводилось видеть ни одной нормальной живой собаки, которая бы столь нелепо, будто в полете, растопырила неподвижные лапы и вообще не шевелилась.
Лишь один миг — и все снова пришло в движение. Собачонка в руках Энтони ожила, и он вручил это тявкающее сокровище Вику.
— Верни хозяйке. — Имелась в виду запыхавшаяся дама в розовой шляпке, неуклюже спешившая за любимицей в не предназначенных для погони модельных босоножках и жалобно взывавшая на бегу: «Мими! Ко мне! Рядом!»
Вик, как истинный джентльмен, бросился успокаивать владелицу спасенной Мими.
Случайный прохожий, который стоял неподалеку и внимательно рассматривал свой сотовый телефон, бросил на нас злобный взгляд, презрительно фыркнул и зашагал прочь.
Энтони тоже заметил этого типа. Неуловимое движение — и в руке появился тонкий стилет, который немедля полетел вслед незнакомцу. Лезвие по самую рукоять вошло в спину, ровно между лопаток. Охнув, субъект серой пылью осыпался на асфальт.
Ни один прохожий не обратил на данное происшествие внимания.
— Собачий демон, — пояснил Энтони. — Терпеть их не могу. Мерзкие, трусливые типы.
Меня же интересовал другой вопрос:
— Сколько ножей ты с собой носишь? Не тяжело?
— Сегодня все дома забыл, — вздохнул он. — Ты про этот? Элементарная эмуляция энергии, низведенная до грубой материи.
— Хорошие дела — это, конечно, хорошо, — вернувшись, заявил Вик. — Но что делать с моим дежурством?
Он показал Энтони какой-то листок с печатью. Тот изучил документ и присвистнул:
— Ничего себе наряд вне очереди! Шестьсот мелких пакостей. Да ты до вечера провозишься!
В общем, как мне объяснили, Вика оштрафовали по самой высшей мере и самой противной работой — доставлять мелкие неприятности каждому встречному-поперечному, причем не повторяясь.
— Это надо серьезно обдумать, — решил Тони, и мы зашли в кафе выпить чего-нибудь холодненького и освежающего — для поддержания мозговой деятельности.
— Вик, а ты пробовал фокус с…
— Пробовал.
— А номер с…
— Тоже.
— И…
— Я все классические приемы уже использовал, — горестно сообщил Вик. — Больше никаких идей.
Мы погрузились в раздумье.
В кафе посетителей было немного. Официантки разносили заказы неторопливо, зная, что за предстоящий вечер набегаться еще успеют. Кроме нас, сюда заглянули еще три пары (две — деловые партнеры с папками бумаг между чашками кофе и одна влюбленная парочка). Да за столиком у входа молодая мамаша (а может, нянька) никак не могла успокоить раскапризничавшегося ребенка.
— Посмотрите, — тихо сказала я, — вон за тем столиком парень закурил.
— Ну и что?
— Потушите ему сигарету.
Вику моя мысль понравилась. И пять минут несчастный посетитель кафе не мог понять, почему его сигарета гаснет, едва он уберет зажигалку.
Потом у другой посетительницы десять раз подряд с грохотом падала на пол сумочка, соскальзывая со спинки стула. У следующей дамы, спикировав бомбардировщиком, в чашке с кофе утопилась муха. Третья, по вид типичная секретарша, нечаянно задела стакан с томатным соком, отчего тот упал, облив в полете светлый костюм ее шефа. (Правда, зачтется ли эта выходка, не знаю, таи как хоть внешне дама и расстроилась хуже своего шефа в глубине души она очень даже происшествию порадовалась.) Далее у кого-то ключи от машины с брелоком сигнализации упали в вазочку с растаявшим мороженым! А кто-то задел чайную ложечку, и сей предмет, крутясь и звеня, угодил в глубокое декольте собеседницы.
Воодушевленный успехом, Вик заявил, что теперь он и сам справится, и покинул нашу компанию, устремясь к трудовым подвигам.
— Только не переусердствуй! — напутствовал друга Энтони. — Не забудь, это все-таки временная работа!
Меж тем дитя за столиком справа от входа вовсе разбушевалось. Замученная капризами мамаша уже не знала, чего еще ему надо и чем его успокоить.
— Даже не охрипнет, террорист малолетний!
— Имеет право, — сказал Тони. — Пойдем-ка отсюда, сейчас здесь станет жарко.
— Это еще почему?
— Этот ребенок умрет через пару минут. Ладно, теперь придется остаться, только сиди на месте.
Я едва не поперхнулась соломинкой коктейля:
— Как это — умрет?
— Смотри в окно. Сейчас красный джип захочет на большой скорости обогнать грузовик. Но водитель не заметит встречный школьный автобус. Чтоб избежать столкновения, джип развернется на тротуар и въедет в стену кафе. Никто не пострадает, кроме этого ребенка. Опасный перекресток, здесь постоянно случаются какие-то аварии.
— А можно что-нибудь сделать, чтобы жертв вообще е было?
— Нет, он должен умереть.
Ну должен — не должен, а попробовать можно. Хоть времени осталось мало.
Я сорвалась с места и почти подбежала к столику у входа.
«Стой! Ты с ума сошла, Венера! Этого НЕЛЬЗЯ делать!»
Мамаша стала извиняться за шум, но я ее перебила:
— Что вы! У вас замечательный ребенок! Просто ангел. Разрешите угостить его мороженым?
— Не люблю молозеное! — заныло дитя. — Хосю пилозеное!
— Вот славно! Пойдем, сам выберешь.
Краем глаза я увидела, как за окнами пронесся красный джип, и вздохнула с облегчением.
Но лишь пара шагов к витрине буфета — и кафе сотряс страшный грохот. Я обернулась и задохнулась от ужаса, не успевая ничего понять…
Тут время снова остановилось. Второй раз за сегодняшний день.
— Сумасшедшая! — рявкнул Энтони, выдернув меня из щели между витриной с тортами и кабиной автопоезда.
Многотонный грузовик, пробив стеклянные двери и часть стены, проехал через весь зал, подминая под себя столы и стулья. Лобового стекла в кабине не было, лишь осколки. Смятое железо крыши скрывало от меня голову водителя, но его белая форменная куртка была уже вся в крови. Фургон, большей частью оставшийся снаружи, накренился — сейчас упадет набок. Сквозь прорванную обшивку кузова виднелся груз — длинные ярко окрашенные баллоны. Кажется, в таких перевозят газ.
Автобус со школьниками тоже был здесь. Через разбитые окна я видела, как он медленно движется вперед, в направлении фургона. Два метра — и они столкнутся.
— Тони, я не хотела… — пролепетала я.
— Нельзя вмешиваться в ход судьбы! — зло процедил он.
«Я сам виноват, не должен был тебе говорить. Смертным нельзя знать о будущем, так же как нельзя исправить прошлое».
— Но почему? Разве этот ребенок совершил какое-то зло?
— Это не имеет значения! В мире есть силы могущественней добра и зла. И им не принято задавать вопросов.
Он подошел к застывшему мальчику и, сдавив ладонями маленькую голову, резким движением повернул. Хрустнули позвонки.
— Но зачем?!
— Ты хочешь еще жертв? — перебил мой крик Энтони. — Уже погибли его мать, шофер грузовика. Едва тебя не раздавило. Но еще остался автобус, и пока не взорвались баллоны.
Довольно-таки грубо он подтолкнул меня к разбитом окну — пришлось воспользоваться таким выходом, потому что дверей в кафе не осталось.
