Книга: Чудеса в ассортименте
Назад: Глава 7
Дальше: Глава 9

Глава 8

Напичканная снотворным, Вивьен следующим утром встала поздно и никак не могла прийти в себя. Мысли путались, раз за разом возвращаясь к одной-единственной: «Как я во все это ввязалась?» Ответа не было, как и идей по поводу выхода из ситуации. Однако три чашки кофе, а также лицезрение любимого брата рядом вернули ей более-менее благодушное настроение.
Ульрика, взбудораженная происшедшим, могла говорить только об этом. Выдвигала сотни версий, одна другой невозможней и обоснованней. На ходу придумывала какие-то новые способы защиты магазинчика, предлагала организовать ночные дежурства или заключить договор с обережным агентством. Вивьен даже была благодарна соседям, которые, прослышав о ночном налете, валом повалили к ней выразить сочувствие и расспросить о подробностях. Но в какой-то момент девушка поняла: она не может и дальше держать улыбку на лице. Решив, что болтливость Ульрики вполне компенсирует отсутствие самой хозяйки, Вивьен ушла в другую комнату, дабы продолжить сличать фотографии преступников и Барентона Крауса.
– В этом деле удивительно много личностей под вымышленными именами, как считаете? – прервал ее занятие голос Эрни. С утра они с Ренсом куда-то ушли и вернулись спустя пару часов после бегства девушки из главного зала.
Она подняла глаза и радостно улыбнулась. Оба мужчины выглядели так, будто сладко спали всю ночь, абсолютно ни о чем не волнуясь. – И не говори, – ответил Ренс на вопрос друга и переключил свое внимание на Вивьен. – Как настроение, сестренка? Чем занимаешься?
Хозяйка «Полезных чудес», недавно не особо уверенно давшая себе слово, что будет воспринимать все более спокойно, мягко улыбнулась брату:
– Так себе. А занимаюсь тем же, чем и вчера. Ищу пропавшего Крауса среди преступников.
– Это тебе Эрни подкинул работенку? – хмыкнул Ренс.
– Можно сказать, что я добровольно записалась в помощники. – Вивьен с теплотой посмотрела на сыщика. Сегодня он выглядел на редкость довольным. Глаза так и горели. Девушка с некоторым удивлением поняла, что ее другу совсем не чуждо упоение любимой работой. – А вы чем занимались?
– Вот это Краус? – Ренс подошел ближе к столу и взял одну из фотографий, предоставленных Ханной.
– Трясли соответствующую публику на предмет вчерашнего проникновения, – ответил Эрни на вопрос Вивьен, стягивая пиджак и ослабляя узел шейного платка. – Думали, может, кто-то заказ такой взял.
– И как? Нашли что-нибудь? – заинтересовалась Вивьен.
– Кого-то он мне напоминает, – пробормотал Ренс, слушая беседу вполуха. Девушка знала, что потом он запросто воспроизведет все сказанное до последнего слова. Память у брата всегда была на зависть.
– Подумай-подумай, может, вспомнишь, – подбодрил его Эрни и вернулся к прерванному разговору. – Если заказ и делался, то мы не нашли информации об этом. Зато один твой коллега, правда, с более криминальной специализацией, рассказал нам о том, что на днях у него купили набор отмычек. Сама понимаешь, такие вещи в обычном магазине не купишь и…
Пока Эрни рассказывал про методику приобретения отмычек, Ренс взял со стола сестры карандаш и начал что-то рисовать на фотографии. Потом долго смотрел на результат и наконец выдал:
– Он! Совершенно точно он!
Вивьен и Эрни развернулись к охотнику, воззрившись на него в немом вопросе. Тот продемонстрировал им результаты своих художеств. Барентону Краусу были пририсованы борода и длинные волосы, падающие на лоб. Бровь в одном месте пересекал двойной шрам.
– Узнаете?
– Рожа страшная, – поделилась Вивьен.
– В таком виде ты его узнаешь? – Эрни был более конструктивен.
– Именно. Сбрил бороду, подстригся коротко, сходил к магу – убрал шрамы. И вот результат. – Ренс взял неиспорченную фотографию и продемонстрировал оба снимка для сличения.
Впечатление они и правда производили совершенно разное. Сходство изображенных на них казалось минимальным. Эрни даже подошел поближе, оценивая новый облик Крауса.
– Так кто же это, по-твоему? – Сыщик пытливо посмотрел на друга.
– Решка Маркус, – торжественно провозгласил Ренс.
– Мы должны его знать? – спустя секунду молчания спросил Фаргелон.
Старший Леру немного подумал.
– Необязательно, – вынужден был признать он. – Хотя его имя мелькало в газетах, но уже довольно давно. А я его знаю по понятным причинам. Решка Маркус был довольно удачливым воздушным разбойником. Широко известен он стал, когда захватил груз из Форевии с одиннадцатью ящиками золотого песка с приисков на реке Архарнаг. Дерзкий налет, быстрота, хитрость, удалившая половину кораблей охраны достаточно далеко. Да, это, наверное, был самый удачный рейд Решки Маркуса. За него давали неплохую награду. Я даже стал за ним гоняться, только прошел слух, что он откочевал в Форевию, а там я не могу действовать, как вы знаете. Потом он снова появился, но я уже занимался другим делом.
– Его никто не поймал, как я понимаю? – уточнил Эрни.
– Нет, не поймали. Три или четыре года назад он пропал. Сначала говорили, что затаился. Потом вроде кто-то его видел. Но окончательно искать его перестали после того урагана три года назад. Тогда где-то на востоке страны нашли обломки его «Крылатого». Судя по состоянию тел, там вряд ли кто-то выжил. Разумеется, никто не знал, сколько человек у него в команде, да и разметало обломки изрядно, тем не менее нигде больше никаких сведений о Решке не всплывало. Никто и не сомневался, что он погиб вместе со всем кораблем во время того урагана. Тогда это со многими случилось. – Ренс еще раз посмотрел на фотографию. – Выходит, что он выжил?
– Выходит, что так. – Эрни забрал изрисованную карточку из рук друга. – Но ты точно уверен?
Ренс многозначительно посмотрел на приятеля.
– Понятно, – через пару секунд произнес тот. – Вот так так! Значит, воздушный разбойник.
– Нужно все о нем узнать, – внесла свою лепту в разговор Вивьен. – И все сводится к этому сроку – три года назад. И даже к этому урагану.
– Верно подмечено, – кивнул Эрни.
– Ураган стал отличным поводом для многих спрятать концы в воду, – заметил Ренс.
– И как он не боялся жить в столице, с такой-то биографией? – Вивьен трудно было представить, как вообще живут люди, скрываясь от закона. Она бы не смогла. Просто нервы бы не выдержали.
– Наверняка он опасался, – поделился мыслями ее брат. – Но, с другой стороны, это было не такое уж плохое решение. Он в столицу наведывался редко. Даже с подпольным ее миром не шибко имел дело. К тому же это большой город, где новый человек легко может раствориться в толпе таких же приезжих. Да и видишь, какая разница во внешнем виде. Прибавь к этому тот факт, что вся или большая часть его команды погибла. Вряд ли после этого осталось много людей, которые слишком хорошо знали его в лицо.
– Но, полагаю, кто-то все-таки остался, – задумчиво произнес Эрни.
Брат и сестра вопросительно посмотрели на него.
– Тот, кто пробрался в его дом и вынудил его исчезнуть? – предположил Ренс.
– Возможно, этот кто-то узнал его, начал следить, – начал рассуждать сыщик. – Манихинге Краус говорила про некоторые странности в поведении, правда, она не уверена, что это не ее воображение. Но я допускаю, что такое могло иметь место.
– Решка достаточно опытный воздушный разбойник, – заметил Ренс. – Это означает, что он умел не только кораблем управлять да на абордаж ходить. Нужно было и информацию о грузах получать, сбывать краденое, узнавать, не взяли ли его под плотный колпак. Он должен был уметь маскироваться, замечать слежку, улавливать малейшие странности, а также рассчитывать и продумывать на несколько ходов вперед. Разбойничьей удачи никто не отменял, конечно, но долго только на ней при подобном образе жизни не продержишься.
Вивьен воззрилась на брата с немым восхищением: и он их ловит! Ренс всегда был очень умным, она никогда в этом не сомневалась.
Эрни на миг опустил глаза, не желая видеть этот взгляд, правда, потом как ни в чем не бывало продолжил мысль друга:
– Да, маскироваться он должен был уметь. Столица для таких господ – отличное место. Подумаешь, пару раз в газетах мелькнул его штриховой портрет. По ним и знакомого не узнаешь, а тут какой-то воздушный разбойник, невесть где промышляющий.
– Для большинства так, – согласился капитан. – Другое дело люди разбирающиеся.
– Вот тут-то мы и подходим к Ронету Доускому.
– Который искал пропавший портрет Идореллы Маядскальской. – Ренс и Эрни всегда понимали друг друга с полуслова.
– Именно! Если бы я искал этот портрет, я бы начал с изучения всех кораблей и капитанов как обычных судов, так и разбойничьих, которые имели хоть малейшую возможность оказаться поблизости от места нападения на фрегат, перевозивший картину. Мог Доуский в этот список включить Решку Маркуса?
– Вполне. Тот всегда ошивался около форевской границы.
– А если мог, то существует вероятность, что Доуский запомнил его лицо. Дознавателей учат запоминать именно лицо, а не внешнюю атрибутику. Обычные свидетели видят что угодно: яркую одежду, заметные аксессуары, цвет волос, необычную манеру поведения, нарисованные шрамы – но не лицо. В школах дознавателей тренируют на запоминание именно черт лица. Поэтому изменения во внешности, которые мы видим, не обманули бы Доуского, если бы он столкнулся с Краусом-Маркусом. И если, конечно, наши рассуждения верны.
– Возможно, это был не Доуский, – вставил Ренс. – Решку мог узнать и кто-то другой. По старой памяти. И слить Доускому. Или просто где-то проговориться, а слух дошел до него. Правда, это должно было произойти очень быстро. Потому что я ничего такого не слышал, а это значит, что если слух был, то его быстро пресекли.
– Получается, что Краус, в смысле этот Решка… Маркус, – решила уточнить Вивьен, – просто испугался разоблачения и сбежал?
– Давайте подумаем, – предложил Эрни. – Допустим, Доуский подозревал, что картина у Крауса. Он является к нему домой с целью или припугнуть, или просто обыскать дом. Кстати, мы так и не выяснили, куда Барентон Краус выходил в день исчезновения. В любом случае, Решка и Доуский сталкиваются. Словесная перепалка переходит в драку, и Краус, не видя иного выхода, уходит с помощью стекла вашего отца.
– Судя по тому, что я слышал, погром мог быть результатом обыска, учиненного после исчезновения Решки Доуским. А ушел тот, например, если у дознавателя был револьвер, а у него самого не оказалось под рукой оружия.
– Да, такое могло быть. Но что мы имеем дальше? Доуский ищет картину. Не находит. Но он видел стекло Леру, возможно, нашел и договор. Решив выяснить все поточнее, является к вашим родителям. Может, думает, что есть какие-то ограничения времени пребывания в другом мире или что-то подобное.
– Но такого нет, – захваченная повествованием, произнесла Вивьен.
– Нет. Доуский в растерянности. Преступник испарился прямо на глазах, и когда явится обратно и явится ли вообще, непонятно. Но что же с картиной? Была ли она у него в принципе? Доуский начинает искать. Он сталкивается с Вивьен в доме Кима Леру. Мог он видеть у тебя что-нибудь с твоей эмблемой?
Девушка задумалась.
– Да, я же была со своим чемоданчиком для рабочих принадлежностей. На нем есть моя эмблема.
– Вот! Он вспоминает вещь с таким же рисунком в доме Крауса и тут же завязывает знакомство. Скажи, его вопросы могли каким-то образом прояснить для него, что за вещь была в доме Решки? Чему она служила?
Вивьен вновь погрузилась в размышления. Трудно вспомнить разговоры, которые считал неважными. К тому же столько всего произошло за это время.
– Я не очень хорошо помню, о чем спрашивал, – неуверенно начала она. – Но точно был вопрос о каком-нибудь изделии для переноски объемного и тяжелого.
Мужчины переглянулись.
– И про магию в предметах, – продолжила Вивьен. – И про то, куда возвращается человек, использующий стекло. – Девушка замолчала. – Я действительно плохо помню, – почти умоляюще произнесла мастерица через какое-то время. – Но ощущение, что он и правда выспрашивал про эту вещь, что была в доме у Крауса… как его теперь правильно называть? Только вот скажите мне, почему Пол, в смысле Ронет Доуский, просто не спросил, что да как? Показал бы документ и задал бы свои вопросы напрямую. И мне бы голову не морочил, и время бы сэкономил.
– Может, он думал, что так добьется большего, – пожал плечами Ренс. – Особенно если подозревал, что та штука была не особо близка букве закона.
– Я такие только для тебя делаю! – возмутилась хозяйка «Полезных чудес».
– Но он же не знал. Вот и заходил с разных сторон.
– В делах столь крупных, как похищение портрета Идореллы Маядскальской, никогда не знаешь, кому верить, кому нет, кто замешан, кто невиновен. Это картина может стоить очень дорого, а от больших денег сносит голову самым законопослушным, – тихо произнес Эрни.
Вивьен снова поймала себя на мысли, что хочет спрятаться куда-нибудь. Разговор шел о таких крупных неприятностях, какие ей просто не выдержать. Она посмотрела на друга. Тот казался мрачным. Ренс тоже не веселился, но тревоги на его лице не наблюдалось.
– Продолжим. – Эрни принялся расхаживать по комнате. – Информации у Доуского было маловато, к тому же он не был уверен, что ты, Вив, непричастна к похищению и сокрытию картины, и начал за тобой следить.
– Следить?! – Для ремесленницы единственной это была новость.
– Да, я почувствовал неладное еще в Парке.
– Так вот что за дерево, – она с нажимом произнесла последнее слово, – ты искал!
– Да. Но, наверное, он сообразил, что к чему, потому как я не смог увидеть его и убедиться в верности своих ощущений. И тем не менее я почти уверен.
– И мне не сказал! – возмутилась девушка.
– Не было достаточных доказательств. – На самом деле сыщик просто не хотел волновать подругу.
– Все равно ты должен был сказать о своих подозрениях, – упорствовала Вивьен.
– Чтобы ты меня высмеяла?
– Я бы не стала!
– Но и поверила бы вряд ли. В любом случае, пока не было конкретных фактов, это было бы бессмысленно. Поэтому я попросил Улиса понаблюдать, не ходит ли кто за тобой.
– Еще и Улис за мной следил! – всплеснула руками хозяйка «Полезных чудес».
– В этом была необходимость. Но, должен признаться, это тоже мало что дало.
– Еще бы, этого бугая видно за несколько кварталов! – заметил Ренс.
– Ты не прав, друг мой, – покачал головой Эрни. – У Улиса свои приемы слежки, и раньше сбои хоть и случались, но их было куда меньше, чем у большинства других моих помощников. Но я, на свою беду, подумал, что лучше воспользоваться услугами иных лиц, заметить которых за счет их численности практически невозможно. Один из них меня и подвел. Он потерял вас с этим Полом – Доуским, или как там его, на Старорыночной площади.
– И что? – недоуменно посмотрела на приятеля Вивьен. – Мы просто прогулялись, Пол… в смысле Доуский проводил меня до дома. Затем мы расстались…
– А потом его убили, – перебил ее Эрни. – Возможно, именно в это время произошло что-то важное, чего ты не заметила. За вами даже убийца мог следить, или твой кавалер мог дать кому-нибудь знак, увидеть кого-то. Однако что теперь говорить – упустили, значит, упустили.
– Думаю, надо искать подельников, – поделился мнением Ренс. – Дружков Решки. Возможно, в том крушении кто-то выжил. Может, он и припер бывшего капитана к стене, заварив всю эту кашу.
– Разумно, – согласился частный сыщик. – Займешься этим?
Охотник за воздушными разбойниками молча кивнул.
– Меня волнует еще один момент, – продолжил рассуждать Эрни. – Неужели Доуский работал один? Ведь кто-то же должен был следить за домом, из которого пропал наш Решка – Краус? Или там какая-то оповестительная магия наложена? Но Доуский не маг, без чародея такое заклинание наложить непросто. Вопрос первый. Вопрос второй: почему так сильно отличаются проникновения к манихинге Ханне и сюда? Там все так чисто сделали, а тут будто йети топтался.
– Разные люди? – предположил Ренс.
– Вывод напрашивается сам собой. – Фаргелон цокнул языком. – Но ясности нет и…
– Я не понимаю, зачем вообще было ко мне лезть?! – возмутилась девушка. – Вот зачем?! Ладно к Ханне. Может, там и находилось что-то особо ценное. Но ко мне-то зачем?
– Слушай, а может, и правда совпадение? – Ее брат задумался. – Как вообще Вивьен может быть связана с этим? Да, покрывало она сделала. И что? Изделие давно отдано, больше ее ни с ним, ни с Решкой ничто не связывает.
– Меня этот вопрос тоже очень волнует, – поддержал его Эрни. – Более того, я просто не могу понять, зачем эти обыски в принципе нужны! По всему выходит, что картину, или что он там скрывал под покрывалом, Краус унес с собой, и тот, кто его вынудил к бегству, не мог этого не видеть, так что ищут-то?
– А как вы думаете, – Вивьен запнулась, – неужели под моим покрывалом действительно скрывали этот знаменитый портрет Идореллы Маядскальской, реликвию Форевии?
Оба мужчины промолчали.
– Это ведь может быть что угодно? – Девушка сама не заметила, как в голосе появилась какая-то несвойственная ей паническая нотка. – Ведь так? Нет никаких доказательств, кроме пустопорожних рассуждений.
В этот момент в дверь постучали. Вздрогнули все трое.
– Да? – Ренс даже брови нахмурил.
– Это я! – В комнату радостно влетела Ульрика. – Я поняла, что искал вор!
– Что?! – Вопрос прозвучал в три голоса.
– Книгу записей! – Помощница Вивьен выглядела жутко довольной.
– Прости? – приподнял бровь Эрни.
– За что? – не поняла деликатности Ульрика.
– Какую еще, так ее перетак, книгу записей? – рыкнул Ренс.
– Обычную. С записями, когда и кому что продали.
– За тот год, когда я делала покрывало для Олещерки? – упавшим голосом произнесла хозяйка магазинчика.
– Ага, – еще более радостно подтвердила ее помощница.
– Они ищут информацию о том, что представляло собой покрывало, – догадался Эрни.
– Кто «они»? – тут же спросила Ульрика.
– Пока не знаю, – ответил сыщик. – Что-то не то с этим…
– Только они не ту книгу украли, – невольно оборвала его Вивьен. – Там только сведения по проданным изделиям. А это заготовка для мага, данные по ней в другой книге.
– Это я придумала, – похвалилась Ульрика. – Чтобы не путаться.
– Это Ёки настоял, – возмутилась ее работодательница. – Там налоги разные!
– Ёки указал на это и просил отмечать для него, что есть что. А я завела отдельную книгу под это дело.
– Она хоть на месте? – прервал их Ренс.
– Ага! – радостно доложила Ульрика.
– Почему я? – Вивьен никак не могла успокоиться. – Ведь заказ был Олещерке. И основную магию именно она накладывала. Я только основу создала.
– А это мысль, – одобрительно заметил ее брат. – Можно, по крайней мере, исключить из подозреваемых Маркуса, даже если допустить, что тот вернулся. Решка должен был идти с… хм, обыском к тому, кому делал заказ.
– Но пробраться в дом мага, – возразил Эрни, – куда сложнее. Да и чревато для здоровья. Он же видел эмблему Вивьен. Мог подумать, что данные о покрывале записаны и у нее.
– Но зачем ему вообще данные о покрывале? Он должен быть лучше всех осведомлен о нем.
– Или это не он, что более чем вероятно, или что-то там случилось с тем, что он хранил. Вив, скажи, что могло произойти, когда покрывало повредили? Его минимум порвали, раз мы видели один его лоскут.
– Лучше Олещерку спросить, что могло произойти. Потому что с моей стороны ничего страшного произойти не могло. Ну видно бы стало то, что оно скрывало. А что еще? Механизма самоуничтожения там точно нет. – Вивьен подобные разговоры отчего-то невероятно раздражали.
– С учетом того, как топорно работал этот неведомый взломщик, и того, что он не знал про Олещерку, – задумчиво произнес Эрни, – вероятней всего, это кто-то из уцелевших соратников Решки Маркуса.
– И поскольку этот придурок покусился на дом моей сестры, – особенно четко произнес Ренс, – уцелевшим ему ходить не особо долго.
– Магазин, – пискнула Ульрика.
– Братишка, – засияла улыбкой разом забывшая все проблемы Вивьен. – Ты самый лучший!
– Тут есть кто-нибудь?! – раздалось со стороны главного зала.
– Ой! – всплеснули руками обе девушки и помчались к покупателям.
Когда дверь за ними захлопнулась, мужчины переглянулись. То, что Ренс увидел в глазах друга, ему не понравилось.
– Ты же знаешь, что, если бы я был не ее родственник, она и не посмотрела бы на меня, разом забраковав как ненадежный элемент, – произнес он.
Сыщик только покачал головой. Брат для Вивьен был средоточием всех мыслимых и немыслимых достоинств.
– Она просто боится, Эрни. – Леру шагнул ближе и положил руку на плечо друга. – Поэтому я и кажусь ей таким. Потому что я не опасен для ее спокойствия.
Фаргелон не смотрел на охотника, даже будто бы не слушал. Ренс даже потряс его за плечо.
– Эрни! Посмотри на меня.
В следующее мгновение капитан имел возможность смотреть в ставшие вдруг почти прозрачными от боли глаза друга. Молодому человеку было что сказать брату Вивьен: что он измучился, что порой это невыносимо, что все чаще отчаяние и безысходность пожирают его изнутри, что он устал бороться и ждать. Но Эрни снова не смог. Когда любовь остается без ответа, она уничтожает человека изнутри. Сминает его уверенность в себе, рушит его гордость, если от нее еще что-то осталось, рвет на части сердце и злобным безжалостным монстром поселяется в душе, мучая каждый день и час. С ним невозможно бороться. До тех пор пока есть надежда.

 

Сразу после этого разговора капитан Леру неприлично поспешно покинул магазин сестры. Матросы с его корабля были срочно вытащены из таверн и домов с щедрыми на любовь девушками. Не прошло и часа, как возбужденный, что-то предвкушающий Ренс влетел на палубу, тут же начав раздавать команды, а его «Шалунья» вышла из порта, ловя ветер. Знающие люди мигом поняли, что магический двигатель раскочегарили на полную мощность. Корабль скрылся из виду в считаные минуты. Вернулся он всего спустя четыре-пять часов. Причем, судя по лицам команды и капитана, несмотря на краткость, рейд удался. Сойдя с палубы, Леру сразу подозвал юнгу:
– Так, парень, сгоняй-ка в третий храм, закажи благодарственный молебен Огюрону.
Бог, так почитаемый капитаном Леру, покровительствовал удачливым авантюристам, людям, не боящимся ловить удачу за все имеющиеся у нее части.
К слову, по небесной иерархии числился Огюрон в третьем доме. Всего их было четыре. Соответственно столько же воздушных храмов было в Аногиле. Считалось, что в начале времен не существовало ни моря, ни суши, ни людей, ни животных, ни растений, ни воздуха, ни всего прочего, да и различных миров тоже не существовало. Все было едино, абсолютно цельно, без границ или сущностей. Но потом что-то произошло, и слитое пространство вселенной разделилось на миры, столпы, на которые они словно нанизаны, и пространство между ними. Развитие везде пошло по-разному.
В этом конкретном мире его определили четыре появившихся именно тогда бога: Кайногиль, Луарен, Хильдеберт и Ирфинна. Именно они изменили эту часть вселенной, сделав ее такой, какая она сейчас, а также создали все живое и неживое, что есть в ней. Кайногиль сотворил все, о чем принято говорить как о неодушевленном, а его сестра Луарен – все живое. Хильдеберт же, как принято считать, вложил в их создания разум, а Ирфинна – чувства. Однако такое разделение является условным. Потому что никто из четырех изначальных богов, которые и сами произошли из одного целого, не творил в одиночку. Разве можно сказать, что в том, как, к примеру, циркулирует вода в природе, не виден стройный замысел, весьма тонкий расчет? Разве люди и звери выжили бы, если бы были созданы без любви, если бы в них не были вложены эмоции, потребности и инстинкты? У любого чувства есть носитель, а разум бесполезен, если нет того, в чем или в ком он мог бы проявиться. В основе любого творения лежит идея, в основе любой деятельности лежит чувство, эмоция, потребность, а это уже прерогатива Хильдеберта и Ирфинны.
Четверо изначальных богов быстро поняли, что самим им не управиться со всем созданным, и они сотворили себе помощников. Поскольку потребности у их «детей» оказались различными, то и помощники вышли совершенно непохожими друг на друга. Так, например, Кайногиль породил Лейбреган, богиню, ведающую погодой. Ее сын Ормиро управлял ветрами. Луарен, создательница того, что называется нами одушевленным, стала матерью Холэ, повелителя лесных животных. Но в ее дом вошли и такие боги, как Сэрбреах, покровительствующий юношам-подросткам, и Збигуйль, охраняющий матерей, будь то люди, звери, птицы или прочие твари. Столь уважаемый Ренсом Огюрон считался помощником Хильдеберта, бога разума, потому что весьма любил дерзкую хитроумность. Вивьен же в начале каждого месяца ходила в храмы Ирфинны и Кайногиля, ведь ее способностью было будить, условно говоря, чувства в неживом. Кстати, дар цорков являлся немалым доказательством того, что все существующее в мире создавалось совместно.
Заказывая молебен Огюрону, Ренс тем самым выражал свою благодарность за отлично завершившееся дело. Как правило, опасное или сложное. И, разумеется, это не могло не заинтересовать охочую до слухов портовую публику. Леру слыл удачливым охотником, и всем было любопытно узнать, что за птица попалась в его силки.
Как обычно после прихода в порт, матросы с «Шалуньи» рассыпались по кабакам и прочим увеселительным местам. Кто-то и домой отправился, конечно, не без этого. Но сегодня таких оказалось мало. Скоро по заведениям, где завсегдатаями числились люди из воздушной братии, прошел слух, что Леру поймал не кого-нибудь, а Решку Маркуса.
– Не, вы представляете, – довольные собой, рассказывали матросы, – столько лет прятался! Думали, помер давно, еще в том урагане. Ан нет, живой! Откуда только капитан узнал про него, уму непостижимо!
– И правда, откуда же он мог? – То тут, то там находились те, кто задавал похожий вопрос.
– Да кто ж его знает! Он вроде с сестрой пошел общаться. И другом своим, сыщиком. Может, он что выкопал? Только прилетел как ошпаренный, кричит: «Поднимай паруса!» Неслись как угорелые. Видать, не зря, Решка-то этот уже сваливать оттуда собирался, но успели. Вот так-то, друзья! Ну, за капитана и его способность находить информацию за ужином у сестры!
Матросы щедро сыпали монетами, явно предвкушая хороший куш. Лишь сетовали на то, что поздно вернулись и не успели до завершения рабочего дня «проклятых чинуш», теперь только на следующий день смогут получить награду за сегодняшнюю добычу.
– Мы когда этого Решку схватили, – рассказывали в другой таверне, – ой, вот потеха была, тащим его в трюм, ну сами понимаете, запереть, а он нам – отпустите, говорит, я вам сто тысяч злотых дам. Не, вы слышите – сто тысяч злотых!!! Откуда у него такие деньги? Он сроду столько не имел. А те, что имел, спускал тут же, ну в десять, даже двадцать или тридцать я бы еще поверил, но сто! Во дурак!
– Что, прям так и сказал? Сто тысяч злотых?
– Ага! Слово в слово. Я ему: а почему не двести или пятьсот уж точно?
– А он что?
– Он такой: «Двухсот тысяч у меня нету, а вот сто могу добыть», ну и дальше в том же роде, чтобы я отпустил. Думал, я ему поверю, идиот. Знал бы он, сколько я таких песен наслушался!
– А почему в злотых? Решка разве из Форевии?
– Да нет вроде.
– Вы его в Форевии взяли?
– Да ты что, как бы мы тогда так быстро обернулись?
– Так почему же в злотых?
– Да кто его знает, может, его вот Грэм приложил слишком сильно.
Грэм тут же замотал головой:
– Ничего я его не прикладывал! Вернее, не так уж и сильно.
– Ой да ладно, давайте выпьем, сколько можно, уже язык отсох трепать им!
И они пили, лишь отдаленно представляя, какую бурю вызвали своими словами.
Назад: Глава 7
Дальше: Глава 9