Глава 14

В нескольких километрах от места вышеописанных событий, в просторном особняке через стекло смотрел на сад высокий крепкий мужчина, чем-то неуловимо напоминающий льва. Свет снимаемого с блокировки мобильника блеснул на черных волосах. Мужчина развязал бабочку на шее. В сочетании с выходным костюмом она красноречиво намекала, что вечер у мужчины прошел на уровне.

– Кто, Глеб? – без приветствий и предисловий спросил мужчина, услышав привычное «Да, шеф?»

– Новенький. – Лицо Глеба искажалось в голубоватом свете от ноутбука, который помощник держал на прикрытых простыней коленях. Больше одежды на мужчине не было. – Кирилл Зарицкий.

Стоило брюнету в особняке прикрыть глаза, и он словно наяву увидел царящее в далеком парке безумие.

– Меры приняты?

– Да, шеф. Миражана и Андрэ оказались недалеко и отреагировали незамедлительно. Никто из людей не пострадал. Количество жертв среди ночных уточняется. Группа ликвидации тоже на месте. Мне как раз доложили, что этот инцидент выявил еще одного нашего с оборотнической способностью. Судя по всему, генетической, а не приобретенной. Им сейчас занимаются.

– Хорошо. Хотя, конечно, ничего хорошего. Я так понимаю, ему сейчас уже к восемнадцати, и до сих пор никто даже не заикнулся, что за ним надо присматривать. Значит, наша служба не в курсе, – в устах мужчины заявление звучало как приговор, – оборотнической крови этого ребенка. Перевертыши совсем обнаглели. Делают детей направо и налево и даже не интересуются их судьбой.

– Полноценные оборотни в роду этого мальчишки, скорее всего, были поколения назад. Возможно даже, до войны. Они могли погибнуть, не успев передать знания, или те были утеряны. Или предок новенького родился в результате насилия. Для того времени это типично. Конечно, пока ребенка не изучили, говорить рано, но предполагаю, что, не окажись он так близко к неконтролируемому ночному чародею, он мог и не обратиться ни разу за всю жизнь.

– Теперь же он получит все прелести насильственного обращения. – Мужчина нахмурился. – Зелье, которое так рекламировал этот прохвост из рода кицунэ, действительно помогает избежать той боли, от которой насильственно обращенные оборотни теряют разум в первый год?

– Частично да. В отчете указана цифра снижения – тридцать восемь процентов.

– Неплохо. Последствия?

– Японские коллеги уверили, что таковых нет.

– Кто именно?

– Такахаси Юджиро.

– Этому можно верить. Он даже в то, что перед ним император, поверит, лишь когда ему предъявят Ята-но-Кагами, Якасани-но-Магатама и Кусанаги. – Шеф немного помолчал, потом задумчиво уточнил: – Кирилл Зарицкий… Он же у нас совсем недавно, не так ли?

– Три дня.

– Уровень знаний и самоконтроля, как я пониманию, нулевой.

– Боюсь, что так. Что прикажете делать с ним в связи с этим всплеском?

– Накладывайте браслеты. Кто сейчас из мастеров ограничений в городе?

– Саймон, Клотильда, Маржо…

– Маржо, – веско прервал перечисление шеф. – Пусть он наложит браслеты максимального сдерживания.

– Хорошо, я ему сейчас позвоню. Прикажете отстранить Кирилла от первичной практики? Пусть живет обычной жизнью, без опасностей и стрессов. А как появятся свободные наставники, будем его учить.

– Нет, пусть и дальше болтается за Миражаной с Андрэ. Они за ним приглядят. А если оставить его одного, это может плохо кончиться. Ночные чародеи – редкость в наше время. Народ не удержится и будет лезть к парню днем и ночью. Круглосуточный надзор не выход из таких ситуаций. Пусть лучше знакомится с нашими под присмотром. Да, Глеб, необходимо выяснить, почему произошел столь резкий всплеск. Последние три дня для юноши были весьма стрессовыми, мозг и подсознание работали в усиленном темпе, но этого все же мало. Так что нужно поискать дополнительные факторы. Их мощь меня волнует. Это должно быть что-то серьезное. Начни с криминальных сводок.

– Будет сделано, шеф.

– Благодарю тебя, Глеб.

И начальник отключился.

Помощник сделал еще пару звонков. Потом закрыл ноутбук и переложил его на прикроватную тумбочку, переводя взгляд на соблазнительные формы лежащей рядом обнаженной женщины. Она призывно улыбнулась ему.

Красный «пежо» немного взволнованно, но все же успокаивающе ворчал, явно сочувствуя Кириллу. Того буквально засунули на переднее сиденье, пристегнули ремнем и теперь везли куда-то, судя по всему – в офис. Молчание в салоне с непривычки давило, и осталось только прислушиваться к тихому порыкиванию машины, размышляя о произошедшем. Признаться, Кирилл слабо понимал, что с ним случилось. Этот вечер вообще казался каким-то сплошным абсурдом, скорее, сном, чем реальностью. Более того, несмотря на все волнение, которое юноша испытывал, он как-то умудрился заснуть. Но, если честно, в этом стоило винить Миражану, которая не придумала, как можно иначе успокоить юное недоразумение, которое ей досталось совершенно случайно, но умудрилось за три дня крепко влезть в душу.

Очнулся парень только у офиса. Привычные несколько шагов – и они оказываются около его дверей. Однако вдруг Андрэ резко затормозил. Миражана с Кириллом удивленно посмотрели на него.

– Холл, – веско произнес мужчина.

На лице ведьмы отразилось недоумение, быстро сменившееся озарением.

– Черт, – ругнулась она. – Стойте здесь.

Девушка метнулась к машине и уже через минуту подошла к парням, держа в руке легкий шарф.

– Так, Кирилл, подставляй голову.

– Что? – не понял он.

– Просто доверься нам.

– Вы меня пугаете.

– Парень, делай, что говорят! – Андрэ взял шарф у Миражаны и, пользуясь превосходством в росте, начал наматывать его на голову Кириллу так, чтобы полностью закрыть глаза. И уши заодно.

– Эй! Что ты делаешь?! – Такого Кирилл стерпеть не мог и принялся выкручиваться, всячески мешая Андрэ.

– Так надо! – припечатал тот.

– Вот еще! Что за бред?! Я что, лошадь, чтобы мне глаза закрывать?! Да отпусти!

Миражана пыталась успокоить юношу, но получалось у нее не очень.

– Кирилл! Да пойми же – тебе нельзя видеть холл сейчас!

Только на этой фразе парень прекратил сопротивление, чем и воспользовался Андрэ, завязав наконец-то шарф у того на голове.

– Почему? – спросил Кирилл, чувствуя себя полным идиотом в этой чалме, начинающейся от носа. И слышно плохо.

– Потому что ты сейчас все увидишь!

– Логично, – весело хмыкнул юноша, несмотря на свое недовольство. – Все – это что?

– Все! – воскликнула Миражана, интонацией передавая весь ужас того, что парню предстояло узреть.

– Так, не знаю, чего вы паникуете, но от этого мне очень страшно. – Кирилл решил манипулировать, тем более недавно ему подсказали чем. – Меня уже трясет. Я даже представить боюсь, что со мной будет, когда я пойду через этот столь страшный для меня, как оказалось, холл.

Миражана растерянно посмотрела на Андрэ, тот пожал плечами. Манипуляция явно удалась.

– Понимаешь… тебе некоторые вещи сейчас… не надо видеть, – осторожно начала ведьма.

– В холле?

– Да, именно.

– Какие? Скажи, а то у меня бурная фантазия!

– Ну… ну… помнишь роспись на стенах? – еще более осторожно спросила Миражана.

– Еще бы!

– Так вот… это… не совсем роспись. Вернее, роспись, но… она… она… – Девушка, как всегда в подобных случаях, с отчаянием посмотрела на Андрэ.

Тот нахмурился и закончил за нее:

– Она живая.

– В смысле? – Кирилл уже догадывался, что ему скажут, но не хотел в это верить.

– В смысле изображенные существа на ней могут оживать и… действовать, как совершенно реальные. Проще говоря, это наша охрана на случай неприятностей.

Парень вспомнил всех изображенных в холле людей, зверей, ангелов, чертей, монстров и с трудом сглотнул. Даже ему было ясно, что большинство из них опасны. Очень опасны.

– Но как же это возможно?

– Понимаешь, – Миражана с радостью ухватилась за возможность поговорить о теории, – был на свете один талантливый художник. И искусство его было столь велико, что картины со временем начали оживать… мм… при определенных условиях. Так как его картины в некоторой мере изображали реальных существ, то эти так называемые портреты становились их отражениями, что ли. В общем, это сложно. С творениями этого художника вообще было немало эксцессов. Пока поняли, пока разобрались. Тогда-то шеф и пригласил его разрисовать наш холл.

– Кажется, я читал книги с таким сюжетом, – живо откликнулся Кирилл, ненароком подвинув повязку. Видимости не прибавилось, но если еще разочек так ее подвинуть, то проблема будет решена.

– Еще бы им не появиться! Столько шуму было! Еле сумели замять дело. Да и то не сразу, – фыркнула Миражана, а Андрэ вернул шарф на место.

– Ну наверное, – произнес Кирилл, стараясь придумать, как иначе избавиться от повязки. Он уже понял, что требования и откровенный протест в этой компании не пройдут. – Роспись выглядит старой. Специально старили?

– С чего ты взял? – очень удивилась Миражана.

– Ну-у, книжка современная, да и шеф заказал, ты сказала, – подозревая подвох, ответил парень.

Андрэ с напарницей переглянулись. Кирилл понял это даже с завязанными глазами.

– Единожды появившись, идеи не исчезают никогда, – пояснила Миражана. – А шеф… понимаешь, наша организация существует уже много веков, и за это время начальники в ней менялись всего четыре раза. И наш вступил на эту должность более трехсот лет назад.

Юноша присвистнул.

– Так что… он правда ангел?

– Живут долго не только ангелы, Кирилл. Но это неважно сейчас. Важно то, что те существа с росписи… куда страшнее вживую, чем в виде статической картинки. А ты именно так их сейчас и увидишь.

– Я не боюсь! – возмутился парень. – Я сегодня уже много видел!

– То, что ты сегодня видел, – это просто розы по сравнению с колючей проволокой! – тихо, но так, что до печенок пробрало, прошептала Миражана. – Я с детства в этом, но когда впервые увидела этих существ вживую, то не спала несколько ночей.

– Я охотился и на более страшных тварей, – признался Андрэ, – но все равно иногда вздрагиваю, когда их вижу.

Бывший наемник не уточнил, что это срабатывает охотничий инстинкт. Люди этого мира обладают вполне гибкой психикой, но зачастую это касается только нарисованных монстров. А в жизни простой домовой может вызвать у них ужас. Некоторые, воочию увидев что-то мистическое, все равно не верят. Так что лучше не рисковать. Последнюю мысль Андрэ озвучил, поправил еще раз повязку на юноше и потащил его в здание. Поздоровавшись с Габриэлем, они с Миражаной, поддерживая Кирилла под белы ручки, повели его до лифта и там позволили снова увидеть мир. После ожидаемого: «Ну наконец-то!» – юноша помолчал всего пару секунд. Он поднял расширившиеся глаза на соратников и, еле ворочая языком, спросил:

– И Габриэль?.. И Габриэль нарисованный?

Миражана с Андрэ снова переглянулись.

– Габриэль – самый главный и самый опасный из них.

– Но он… выглядит совсем как человек! И он… ну, объемный, трехмерный или как это назвать…

– Они все такие. Истинная форма Габриэля… Тебе лучше ее никогда не видеть, так как это будет означать, что у нас очень большие проблемы. Он и в человеческом теле может любого уложить. К тому же Габриэль в курсе всего, что происходит в здании и вокруг него на несколько метров. Они с шефом – большие друзья.

– Офигеть, – только и смог произнести Кирилл.

Через пару минут юношу привели в один из пустых, по-офисному неуютных кабинетов. Свет включать не стали. Миражана метнулась куда-то и уже через пять минут принесла десятка два свечей самого разного цвета и формы. Андрэ раздобыл где-то покрывало с густым ворсом, постелил его на пол и усадил подопечного на него.

– Кирилл, сейчас сюда придет… один человек. Его зовут Маржо. – Ведьма выглядела очень взволнованно. – Ты, главное, не удивляйся и выполняй все, что он велит. Ни о чем не спрашивай. И это не шутки. Помешаешь ему – таких неприятностей огребем, что сегодняшний вечер покажется праздником.

– Что, все так страшно? – поднял брови Кирилл, уже не в первый раз замечая склонность Миражаны к драматизму.

Она судорожно кивнула, и, будто дождавшись этого движения, в комнату вошел невысокий человек в одежде, представляющей собой смесь стиля хиппи и бомжей. Он низко опустил голову в капюшоне, так что рассмотреть лицо не получилось. Свечи, расставленные по всей комнате, больше играли бликами, чем помогали хоть что-то увидеть.

Тем временем незнакомец, постояв немного в неподвижности, чуть двинул рукой, и юноше как-то сразу стало ясно, что следует раздеться до пояса. Миражана с Андрэ тоже это поняли, потому что поспешили помочь парню в этом нехитром действии. Без рубашки с футболкой Кириллу неожиданно стало не по себе. Как-то вдруг вспомнилась Чижик, с которой так хотелось сегодня уединиться. Неравноценная замена, надо сказать.

В этот момент Маржо поднял голову, и Кирилл увидел, что у того нет глаз. То есть вообще. Даже глазниц нет. На лице только слабо выраженное подобие носа и широкий, почти безгубый рот. А еще юноша неожиданно вспомнил, что уже видел этого человека, только тогда с его внешностью все было в порядке. Он часто сидел на любимой их компанией пешеходной улочке. На ней часто рисовали художники, выступали музыканты, а этот странный тип делал татуировки – обычные и временные.

С этими мыслями Кирилл наблюдал, как Маржо усаживается рядом и раскладывает вокруг свои принадлежности – краски, кисточки, еще какие-то инструменты вроде тонких лезвий и косметических лопаточек. Глядя на все это, парень почувствовал себя очень неуютно. Он отлично понимал, что после сегодняшнего на него наложат ограничения, и это не будут общественные работы или отказ в карманных деньгах. Тут, скорее всего, будет воздействие на тело, а через него на энергетику. Несмотря на то что совсем недавно Кирилл отчетливо чувствовал свою силу, теперь парень уже не был уверен в своих ощущениях. Может, это и не он виноват в безумии тех тварей? Может, все привиделось – пиво просроченное или кто-то шутки ради в чипсы какой-нибудь дряни подсунул?

Слепой художник, не отвлекаясь, смешивал краски в глиняной, с выдавленными по краю символами миске. Кирилл с содроганием думал о том, что эта синевато-бурая субстанция скоро окажется на его теле. Маржо тихо и невнятно говорил, явно обращаясь не к присутствующим здесь людям. В какой-то момент юноша, подчиняясь такому же мысленному приказу, вытянул правую руку. Парень почувствовал, что она зависла в воздухе, больше ему не подчиняясь. Когда Кирилл попытался сбросить странное оцепенение, в голове прозвучало: «Прекратить!» Причем так категорично, что юноша тут же затих, боясь лишний раз вздохнуть. Художник же наконец окунул кисть в странную краску и коснулся ею кожи парня. Кирилл ощутил холод и некоторое покалывание, которое вполне могло быть реакцией его организма на ситуацию, а не на субстанцию.

К удивлению юноши, узор ложился на его тело широкими темно-золотыми полосами. Внимательно следя за кисточкой, парень обнаружил, что она ни на секунду не прекращает своего движения, только иногда отрывается от его кожи. При этом откуда-то Кирилл знал, что рисунок не обрывается, просто он ложится на ауру. Как подобное возможно, оставалось непонятно, но за последние дни юноша видел много странного.

Маржо продолжал что-то говорить, выводя кисточкой замысловатые узоры. Те иногда заканчивались, но обязательно замыкались на себе же, ни одной линии не было оставлено просто так. Каждый из рисунков не имел ни начала, ни конца.

Постепенно они покрыли всю правую руку парня, ключицы, спустились вниз к животу. Кирилл в какой-то момент перестал следить за происходящим. Сознание будто погружалось в транс. Ему даже показалось, что на глаза словно надели темные очки. Но голос художника он слышал все отчетливей. Юноша зачем-то стал вслушиваться, абсолютно точно зная, что язык ему незнаком. Однако чем дольше он слушал, тем больше произносимые Маржо сочетания звуков обретали смысл. Но был еще один голос. Кто-то внутри парня тихо, будто издалека шептал, что нужно воспротивиться, нельзя допускать завершения рисунка. «Ограничения, ограничения, ограничения», – это слово десятки раз повторялось в мозгу, вызывая жгучее чувство противоречия. Несмотря на свою покладистость, Кирилл не переносил ограничений. Любое покушение на его свободу воспринимал как личное оскорбление. Они с матерью немало боев выдержали из-за этой особенности его характера. Повезло, что юноше не так уж много требовалось, чтобы не ощущать себя в тисках. Но вот сейчас кто-то внутри надавил на нужные точки. Злость заворочалась в парне, как зверь в норе. Затуманенное сознание попыталось напомнить ему о том, что в результате его действий пострадали друзья. Да и прочих живых существ Миражана с Андрэ положили немереное количество. Но разуму всегда трудно спорить с подсознанием.

Кирилл разрывался между ними, даже не заметив, что его соратники крепко держат его за плечи, а художник завершает свой рисунок на левой руке. Два голоса звенели в голове, с каким-то изощренным садизмом рассказывая парню об утраченных возможностях и пробуждая неясные желания. Запоздало юноша спохватился, что ничего так и не узнал, не сделал выбор сам. Кирилл всегда корил себя за то, что плывет по течению, доверяя решения своей судьбы другим. Но так не может продолжаться вечно. Что с ним будет, когда придется самому делать выбор? Окажется ли он способен на него?

Кожу кольнуло болью, юноша дернулся всем телом, с ужасом видя, как по уже нанесенным узорам мастер режет тонким скальпелем его руку. Кирилл попытался вырваться, однако Миражана и Андрэ, ожидавшие этого, крепко его держали. Юноша живо представил, сколько на нем узоров, и забился еще сильнее. Однако в голове возникла чужая мысль: «Уже ведь не больно». Парень тут же понял, что все именно так. Скальпель по-прежнему резал кожу, но больше Кирилл ничего не ощущал. Более того, раны исчезали спустя несколько минут. Оставались лишь едва заметные полоски на месте порезов. Чем дальше, тем больше юноше казалось, что его тело обвивают ледяные тонкие путы. Он умоляюще посмотрел на Миражану, но та лишь одобряюще улыбнулась. Когда Кирилл перевел взгляд на Андрэ, тот кивнул.

Подчиняться не хотелось ужасно, но парень знал – именно так он и поступит. Иногда его приводило в отчаяние собственное стремление избегать конфликтов. Он всегда восхищался героями, которые в книгах путем невероятных усилий воли могут даже сопротивляться наркотикам или магии подчинения, к примеру, теми, кто может бороться, ломая лбом двери, и не боится идти вперед, навстречу врагу. Но у Кирилла так не получалось. Он ужасно не любил говорить людям грубости и ввязывался в ссору, если только не оставалось другого выбора. Хорошее качество с точки зрения гуманности вечно выходило юноше боком. Сам парень утешал себя тем, что оно же помогло избежать множества проблем. Но те не очевидны, а вот вкус обиды надолго остается на языке.

К примеру, сейчас – почему он бездействует? Тяжелое осознание собственной никчемности навалилось на юношу, подкравшись незаметно и ударив со всей дури. Правда, троица окружающих назвала бы это побочным действием колдовства. Если Кирилл начинал себя жалеть, то делал это с полной самоотдачей. По крайней мере, следующий час, потребовавшийся Маржо, чтобы закончить работу, был проведен юношей за этим увлекательным занятием.

Художник не ограничился скальпелем. Закончив «рисовать» им узоры, он еще раз прошелся по ним кисточкой, но очень быстро и совершенно безболезненно. Потом же, с интересом глянув на поникшего парня, коснулся тонкими и словно бестелесными пальцами его висков. Уже через миг Кирилл с удивлением думал, что за глупости порой лезут в голову. Маржо издал какой-то странный звук и, не слушая благодарности Миражаны, сложил свои вещи и удалился, даже не кивнув на прощанье.

Девушка судорожно выдохнула и, с трудом поднявшись, направилась к выключателю. Электрический свет резанул глаза, но разогнал мистическую атмосферу. Андрэ сидел прямо на полу, разминая пальцы и морщась. Затекли, похоже.

– Ты как, Кирилл, живой?

Парень посмотрел на Миражану измученным, но вполне адекватным взглядом.

– Что же вы не сказали, что это вот так будет? – В голосе юноши проскочила истерическая нотка. Но настоящего накала в нем не слышалось.

Миражана облегченно вздохнула.

– А что бы это изменило? Да и времени не было.

Юноша нахмурился.

– Знаешь, это очень неприятно. Будто я не человек, а предмет. Или животное!

Девушка развела руками.

– Кирилл, ну что мы могли тебе сказать? Что на тебе будут рисовать, а потом чу-уть-чуть порежут кожу?

– Можно было, – не желал сдаваться парень, – сказать, для чего все это. А то произошло что-то, примчались, перестреляли кучу монстров, притащили меня за шкирку сюда, подставили под скальпель, а теперь ты удивляешься, почему я недоволен?

Миражана и так и сяк прикинула сказанное, потом, состроив недовольную гримасу, ответила:

– Дело все равно уже сделано. Все, что я могу тебе предложить, – это объяснение произошедшего.

Кирилл и сам это понимал, но играть – так до конца. Поэтому он скрестил руки на груди, некстати вспомнив, что все еще обнажен по пояс, но порываться за одеждой не стал: иначе вышел бы из роли. Так, нахмурив брови и глядя максимально сурово, процедил:

– Было бы неплохо. Для начала.

Нельзя сказать, что Миражана восприняла разрешение с восторгом, но что еще оставалось делать? Она уселась на стол и, болтая ногами, начала свой рассказ.

– Когда ты пришел к нам, тебя определили как интуита. Интуиция как таковая есть у всех людей, но ее показатели разные. Важно еще, слышит ее человек или полностью блокирует разумом. У тебя эти параметры и способность слышать внутренний голос оказались на высоте. Это почти всегда показатель наличия магических способностей. Их бы стали будить, взращивать, развивать. Ты бы обучался и, возможно, стал неплохим магом.

– Но?.. – Кириллу не нравилось то, к чему, похоже, вела девушка.

– Но ты оказался не столько интуитом, сколько эмпатом. Ты, так сказать, ловишь чужие эмоции, состояние места, времени суток, но более всего, магической атмосферы, которая создается, если вокруг достаточно волшебных существ, предметов. Важен, конечно, и день. Например, в солнцестояние все пропитано особым колдовством. Ты ловишь вот эти колебания магической энергии и влияешь на них. Но твоя особенность в том, что твое влияние распространяется преимущественно на ночных существ. Оно подчиняет их тебе. Вернее, они дуреют от изменившейся энергии, от чужого воздействия на их разум. И это хуже всего.

– То есть я могу управлять всеми этими тварями? – Кирилл уже представил себя повелителем армии нечисти. Оставалось только решить вопрос, зачем она ему.

– Управлять ими ты можешь только на очень примитивном уровне, – пояснила Миражана, недовольная радостным видом подопечного, – вроде: «Бегите туда», «Прыгайте на месте».

Кирилл вспомнил свое: «Пляшите» и «Стоп».

– В основном же, – продолжила девушка, – твое влияние будет лишать их самоконтроля. Этакий алкоголь для ночного народа. Вот скажи мне, люди любят алкоголь?

– Э-э, ну да, в основной массе.

– Вот именно. Ты для них сейчас как дармовая выпивка. Дармовая, если потеряешь контроль над своей силой. А чем ее больше, тем легче она берет верх над своим хозяином. Если ты держишь ее в узде, то твари понимают, что за выпивку придется платить. Как правило, услугами. Проблема в том, что после того, как твоя магия проснулась, основная масса ночного народа, которая находится поблизости, словно бы пьянеет. Ты пробовал добиться чего-либо у пьяного? Не обещания, а именно действия?

Кирилл хорошо себе представлял бесполезность этого занятия.

– Пока ты не научишься управлять своей силой, не изучишь техники, способы управления, шеф приказал тебя заблокировать. Насколько это возможно, конечно. Твоя интуиция никуда не делась, просто сила уже не сможет вырваться с такой же легкостью, как это произошло сегодня. И для ночных ты не будешь… столь привлекателен. А как будет проходить обучение, меня не спрашивай. Это очень узкая специализация. Насколько я знаю, в городе сейчас живет всего три-четыре ночных чародея.

Парень чувствовал себя обманутым. Причем в своих собственных ожиданиях. По сути его новая сила давала весьма сомнительные преимущества. А проблем от нее, похоже, будет хоть отбавляй.

– Так это что же получается – я совершенно бесполезен? – Вопрос сам вырвался у юноши. – Вернее, моя сила совершенно бесполезна?

– Ну-у-у, если решишь утопить город в ужасе… – с потрясающе серьезным видом произнес Андрэ, которому надоела излишняя мрачность разговора, как и уныло-сочувствующая мина, которую он до этого старательно выдерживал.

– Андрэ! – взвыла Миражана. И повернулась к расстроенному донельзя Кириллу. – Не слушай его. Твоя сила будет очень полезна. Особенно в нашем деле. Ведь большинство преступлений совершается ночью. Со временем ты сможешь договариваться с ночными. Их информация обычно бесценна, но с нами они редко идут на контакт, ведь нам нечего им предложить. А тебе есть что. Опять же, когда ты разовьешь контроль над силой, то сможешь призывать этих существ как телохранителей, к примеру. Для защиты. Или нападения. Ситуации бывают разные.

Ведьма говорила еще долго, однако не сказала самого главного. Теперь Кирилл представлял собой ходячую бомбу, опасную и непредсказуемую. Придется положить годы, чтобы парень научился управлять своими способностями, но нужно совсем немного, дабы использовать их во вред. Миражана опасалась не столько агрессии Кирилла, сколько чужого вмешательства. Добиться потери самоконтроля, сорвать браслеты и запустить парня в город – тогда сумасшествие ночных и жертвы среди мирного населения обеспечены. Зачем? Повеселиться, просто из ненависти к людям или под шумок сделать свои дела.

Впрочем наверняка шеф позаботится об охране ее подопечного. Или придумает, как иначе устранить вероятность воздействия на паренька. Пока ведьма надеялась, что Кирилла не заберут из их группы. «Похоже, ты привязалась к нему, подруга», – со смешанными чувствами хмыкнула про себя Миражана. Правда, уже минут через пятнадцать ей захотелось его придушить: достал до печенок своими расспросами.

– Нет, на тебе не останутся эти узоры! – рявкнула она в ответ на, наверное, тысяча первый вопрос, когда телефон внезапно ожил знакомой «полицейской» мелодией. – Все с ним в порядке, Глеб! – рыкнула девушка в трубку.

– В таком случае срочно выезжайте на Тоирикское шоссе. Проедете сто пятьдесят шестой дом и увидите. Пару часов назад там зарегистрирован резкий всплеск магической энергии. Я отправил туда Артура, и он доложил о шести трупах, причем явно наши поработали. По первичным данным душ рядом с телами нет. Так что поспешите, может, по горячему следу что-то найдете.

– Шесть? – подняла брови Миражана, хоть собеседник ее и не видел. Хотя как знать…

– Именно. Отправляйтесь немедленно. Новичка, если он в состоянии, берите с собой. Пока он остается с вами.

Глеб отключился, и ведьма растерянно посмотрела на соратников.